Текст книги "Depend on me (СИ)"
Автор книги: Леди Катрина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)
– Здравствуйте. Вы Джек Регинс?
Невысокий, упитанный американец оторвался от разговора и взглянул на него из-под козырька кепки.
– Да. А ты…
– Ча Хакён. Лидер группы, которую вы собираетесь снимать.
– Да-да. Я узнал. Вы уже приехали?
– Я хотел бы узнать, что тут происходит? – стараясь быть вежливым, спросил Хакён. – У нас должны быть съемки в саду.
– Ах, это. Вам еще не сказали?
– О чем? – чувствуя, как по коже пробежал холодок, Хакёна насторожился, его начинал пугать спокойный тон мужчины.
– Сценарий изменили. Вот, держи. Это новый.
Хакён шокировано смотрел на стопку листов в руке, не понимая, почему все изменили.
– Он намного интереснее. Это будет бомба! Девушка-фанатка разрушает любимую группу, ломая ее участников, как кукол, превращая их в демонов. Лидер группы пытается спасти своих друзей, но не может. Одного участника сбивает машина, у второго убивают любимую девушку, двух других она мучает в подвале дома. В результате все они отправляются в ад, но выбираются и оттуда, – вдохновенно рассказывал режиссер, не замечая, как бледнеет айдол.
====== Справедливости не ищи. ======
Хакён одеревеневшими пальцами держал сценарий, сквозь шум в ушах слыша голос мужчины.
– Нет, – голос с трудом подчиняется. – Мы вернемся к первоначальному сценарию.
– Что? – удивился режиссер.
– Я сказал: мы вернемся к первому варианту, – сминая край сценария, произнес Хакён.
Режиссер усмехнулся:
– Это уже не вам решать. Все согласовано с вашим руководством. Готовьтесь к съемкам, у нас уже все почти готово.
– Нет! – со злостью отшвырнув сценарий, выкрикнул Хакён. Все на съемочной площадке повернулись в его сторону, не ожидавшие такой вспыльчивости от айдола.
– Ты первый из корейских айдолов, который мне возразил, – жестко произнес режиссер.
– Думаю, я буду первым, кто откажется от работы с вами, – не остался Хакён в долгу. – Мы не будем сниматься по новому сценарию.
– Послушай, парень. Эти декорации обошлись нам в кругленькую сумму, стоимость аренды этого здания увеличивается с каждым часом, так что меня мало интересует твое мнение!
– Извините, – вмешалась в разговор женщина. Хакён меньше всего сейчас ожидал увидеть Мари на съемочной площадке. – Я поговорю с ним, продолжайте делать свою работу, – мило улыбнулась Мари режиссеру и оттащила Хакёна в сторону.
– Что ты делаешь? Совсем с ума сошел?! – зашипела она на парня. – Это же Джек Регинс!
– Они изменили сценарий, – обреченно произнес Хакён, указав на стопку бумаг на столике.
– Это я предложила, – призналась Мари.
– Что?
– Послушай, Хакён. Этот клип поможет вам полностью избавиться от влияния прошлого, полностью исцелиться и продолжить жить дальше, – настойчиво произнесла женщина. Хакён замотал головой, отказываясь верить в то, что предателем оказалась Мари.
– Ваш Директор согласился со мной. На всех вас слишком давит прошлое, а пережив все заново, вы сможете понять – вам все под силу, – продолжила Мари уговаривать его.
Хакён готов был рвать на себе волосы. Они так долго шли к этому, а теперь все снова рушится. Из-за какого-то клипа! Из-за какой женщины, которая решила, что вправе распоряжаться ими!
– Это для вашего же блага, пойми. Я не говорила вам этого раньше, чтобы вы не успели сбежать. Не только тебе, всем вам надо избавиться от страхов. А съемки клипа помогут в этом. Не переживай за ребят. Они справятся, если ты им позволишь.
Хакён понимал, что не может в одиночку решать за всех, но одна мысль, что им придется играть на камеру то, что сломало их жизнь, вызывала желание застрелиться.
– Я буду рядом с вами. И если что-то пойдет не так, мы можем все остановить в любой момент, – произнесла Мари.
– Вы так ненавидите нас?
– Это для вашего блага. Я хочу вам помочь.
– Нам и так непросто было, но вы сделали еще хуже, – с упреком бросил Хакён. – Остальным сами расскажите новость?
– Если они согласятся, ты присоединишься?
– А у меня есть выбор? – сдерживая злость, процедил Хакён. Он и мысли не допускал, чтобы оставить мемберов с этим сценарием одних.
– Хорошо. Я смогу их убедить.
Новость о новом сценарии подкосила уверенность ребят. Мари, как и обещала, сама рассказала им о своем новом методе лечения. Хакён не представлял, на что надеялась женщина. Радости не было ни у кого. В тайне Хакён даже надеялся на то, что ребята откажутся от съемок, но здравый смысл напоминал о том, что второго шанса вернуться на сцену у них уже не будет.
Это понимали и остальные. В результате все согласились с новыми условиями и начали подготовку к съемочному процессу.
Первой снимали сцену с танцем, поэтому переживал только один Хонбин. Им накладывали грим в просторной светлой комнате с большими зеркалами. Визажисты, стилисты, парикмахеры – целая толпа людей суетилась над их образом. Черные кожаные куртки, обтягивающие штаны, массивные цветные крассовки и яркие майки. Хакён, не узнавая, смотрел на себя в зеркало. Из бесцветного торговца рыбой, которым он был почти год, он снова превратился в блистательного айдола. Темный макияж добавлял образу глубины и таинственности, делая внешность более выразительной, цепляющей. Стилисты постарались на славу.
– Хонбин, ты готов? – заглянула в комнату Мари.
– Да, – ожидая в углу на диванчике, ответил парень. В своем новом образе он выглядел так красиво, что невозможно отвести взгляд. Даже его глаза и сеточка кровеносных сосудов не могли уничтожить эту красоту.
– О, какой ты красавчик! – восхитилась Мари.
Хонбин нервно улыбнулся в ответ.
– Готов? – подошла психолог к парню.
– Да, – Хонбин поднялся, опираясь на ладонь женщины.
– Вы куда? – тут же вскочил Хакён, отделавшись от руки парикмахера.
– В зал, – ответила Мари.
Хакён не хотел отпускать Хонбина одного, но не мог и остальных выпускать из вида. Осмотрев помещение, он заметил взгляд Воншика, направленный на психолога. Казалось, он тоже не желал оставлять Хонбина, но отделаться от девушки, которая работала над его прической, не мог.
Остальные ребята, над которыми суетился целый состав стаффа, тоже смотрели в сторону психолога и Хонбина.
– Я с вами, – оттесняя женщину от Хонбина, Хакён сам занял ее место.
– Но мы еще не закончили… – попыталась возразить парикмахер.
– Закончили, – резко ответил Хакён, выбираясь из гриммерки.
Хонбин ступал аккуратно, опираясь на его руку. Он был так напряжен, что это невозможно было игнорировать. Мари следила за ними, как коршун за добычей. И видимо состояние Хонбина ей тоже не нравилось.
– Зачем мы идем в зал? – спросил Хакён, устав от угнетающего молчания.
– Это я попросил, – ответил Хонбин.
– Ему нужно привыкнуть к новой обстановке, – добавила Мари.
В зале царила все та же суета. Камеры были установлены, прожектора выключены, шла проверка работы люминесцентных ламп, которые придавали темноте еще более пугающий вид. В этом месте даже Хакёну было не по себе.
Хонбин, едва они вступили в зал, где должна была проходить съемка, остановился.
– Тут так темно, – испугано произнес он. Хакён успокаивающе погладил его по руке.
– Тут мало света. И вокруг лампы специальные, чтобы создать иллюзию ада. Мне самому страшно, – признался Хакён.
– Ты всегда всего боялся, – улыбнулся Хонбин.
– Эй, – шутливо ударил Хакён по шее парня. Хонбин засмеялся и отстранился. Кажется, его нервозность немного ослабла. Мари чему-то довольно кивнула, по-прежнему следя за ними.
– Ты можешь меня отпустить? – спросил Хонбин. Хакён внезапно заметил, что парень уже не в первый раз пытается выдернуть свою руку.
– О. Да, конечно.
Хакён отстранился на шаг, оставляя Хонбина растеряно стоять посреди темноты. На площадке было довольно шумно, но Хакёну казалось, что он слышит частое дыхание Хонбина. Парень ссутулился, словно желая уменьшиться в размерах, закрыться от окружающего мира.
– Не волнуйся, вспомни все то, о чем мы с тобой разговаривали во время консультаций. Страх в твоей голове, – произнесла Мари. – Ты можешь справиться с этим.
Хонбин сделал несколько неуверенных шагов вперед, назад, словно ощупывал пространство перед собой. По его напряженному выражению лица несложно было догадаться, что находиться в этом помещении ему не комфортно.
– Хакён? – замерев на месте, испуганно окликнул Хонбин.
– Я здесь, – Хакён подошел к парню ближе.
– Извини, – выдохнул он. – Я, наверное, смешно выгляжу, да?
– Нет. Ты красиво смотришься в этом синем свете. Мы можем отрепетировать танец. Хочешь?
– Да, – с облегчением и радостью согласился Хонбин. Мари одобрительно кивнула, соглашаясь с правильностью затеи.
Хакён запел и начал двигаться, мысленно отбивая такт музыки. Хонбин сначала сбивался, но к концу стал более уверенным. К этому времени к ним вышли остальные участники – уже полностью готовые к съемкам. Яркие разноцветные майки переливались в свете ламп, что выглядело очень эффектно и броско. Хакён был вынужден признать оригинальность режиссера.
– Все готовы? Выстраиваемся на позиции! – закричал режиссер на площадке.
– Готов? – спросил Хакён у Хонбина. Парень кивнул головой, уже не напоминая испуганного темнотой ребенка.
Кто-то из стаффа включил их песню.
– Начнем с вашего танца, – объяснил режиссер. – Сначала групповая работа, потом несколько индивидуальных съемок.
Все заняли свои места. Обилие камер внезапно напрягло. На них смотрели десятка два людей, как на зверушек в зоопарке. Хотелось прекратить все это, сбежать. Хакён не понимал своего состояния, ведь раньше подобного никогда не было. Он всегда спокойно реагировал на камеры, на чужое пристальное внимание, а сейчас отчего-то начинал нервничать.
Обернувшись назад, он сразу натолкнулся на взгляд Тэгуна. Несмотря на общую концепцию, каждый образ отражал индивидуальность. И в Тэгуне удивительным образом сочеталась хищная грация, сексуальность и благородная мягкость. От него словно исходила аура опасности, внутренней силы и жажды власти. Но во взгляде читалось беспокойство, не за себя, за другого. Хакён чуть улыбнулся, показывая, что с ним все в порядке.
– Три. Два. Один. Экшн!
Заиграла мелодия. Танец был уже доведен до автоматизма, поэтому все сосредоточились на мимике и выражении эмоций. Двигаться в сильно обтягивающих брюках было неудобно, от блесток на майках слепило глаза. Хакён, сосредоточившись на своей партии, внезапно стал замечать хаос в задних рядах.
– Стоп! Стоп! Это что такое? – раздраженно бросил режиссер.
– Простите, – стал извиняться Хонбин, который за секунду до этого чуть не свалил на пол Джехвана.
– Простите, мы повторим еще раз, – произнес Хакён. – Все в порядке? – тихо спросил он, повернувшись на второй ряд.
– Да, – не совсем уверенно кивнул за всех Джехван.
– Я не рассчитал шаги, простите, – снова начал извиняться Хонбин. – Простите.
– Ничего. Ты справишься, – хлопнув парня по плечу, Хакён вернулся в первоначальную позицию.
Режиссер снова дал команду старта, музыка заиграла снова. Уверенность, которой и так было не слишком много, таяла на глазах. Вторая попытка вновь обернулась неудачей – режиссеру не понравилось, как выглядели их лица на втором припеве, потом Санхёка чуть занесло влево, и Хонбин не успел подстроиться, вновь разрушив весь танец.
Дело доходило до абсурда. Режиссер шокировано смотрел на их потуги все с большим раздражении. Когда на пятой попытке Хонбин вышел из строя, терпение режиссера лопнуло.
– Да что это такое?! Уберите вы из танца этого третьего во втором ряду, как его?
– Хонбин, – подсказал кто-то.
– Да, его! Мы из-за него и до утра эту сцену не отснимем!
– Мы не можем убрать из танца участника группы, – процедил Хакён, стараясь дышать ровнее. Танец выматывал быстрее, чем он ожидал. – Из-за освещения он не можем ориентироваться в пространстве.
К режиссеру подошла молодая девушка и что-то шепнула на ухо мужчине.
– Слепой? Это что-то новенькое, – хмыкнул режиссер. – Тогда какого черта он еще в группе?
У Хакёна от злости кулаки зачесались. Он сделал шаг вперед, но Тэгун схватил его за руку, останавливая на месте.
– Мы можем включить свет? – решил вступить в разговор Воншик. – Было бы проще, если бы тут было хоть какое-то освещение.
– Нет. Лишнее освещение испортит картину. Мы будем снимать так. Уберите слепого, закончим без него, – категорично бросил режиссер. – Он хоть и смазливый, но его неловкость портит кадр.
Хакёну хотелось наброситься на этого мужчину, который так равнодушно говорил о том, чтобы выкинуть Хонбина! Разве этот американец понимал, как важно сейчас для Хонбина быть с ними на равных, чтобы не чувствовать себя калекой и обузой? Нет! Он ничего не понимал!
– Дайте нам две минуты, – резко бросил Хакён, сдерживаясь из последних сил.
– Хорошо, – сдался режиссер.
Хакён повернулся к растерянным ребятам. Хонбин своей бледностью напоминал приведение, отчего темный макияж смотрелся еще более ярко. Его глаза из-за волнения стали совсем красными, что привлекало внимание стаффа, суетившегося вокруг.
– Я могу не участвовать в клипе, – произнес Хонбин, его голос чуть заметно дрожал.
– Не говори ерунды. Как мы без главного вижуала? – неловко попытался пошутить Джехван.
– В этой темноте даже мне сложно двигаться, – произнес Санхёк. – Нам просто нужно будет немного больше времени, да?
– Верно! – стоя рядом с Хонбином, чересчур воодушевленно произнес Воншик.
– Не надо из-за меня срывать съемки! – выкрикнул Хонбин. По его щеке скатилась слеза. – Я не могу танцевать, вы же понимаете. Я не могу.
– Ты будешь участвовать, – категорично произнес Хакён, отказываясь принимать действительность. – Ты смог разучить танец, сможешь и сняться.
– Я ничего не вижу! Ты понимаешь? Я не различаю ничего! – Хонбин едва не ревел в голос.
– Мне плевать! – сорвался Хакён. От его крика стафф повернулся в их сторону, но и на это было плевать. Он не отпустит Хонбина, не даст ему соскользнуть в темноту. – Ты будешь сниматься наравне со всеми, потому что ты часть VIXX, – чуть тише произнес Хакён. – Я – лидер группы и мне решать, кому и как сниматься, ясно вам? Кто-нибудь из визажистов, – повернувшись в сторону стаффа, крикнул Хакён. – Поправьте Хонбину макияж.
Спорить никто не стал. И раньше никто никогда не спорил, если Хакён что-то решал. Они все подчинялись его решениям, но сейчас ему и самому казалось, что он перегибает палку, что разумнее было бы оставить Хонбина и двигаться дальше.
Хакён подошел к столику с водой и налил себе минералки в пластиковый стаканчик. Он отыскал взглядом Мари, которая разговаривала с режиссером, и желание пойти и ударить этих двоих стало просто невыносимым.
– Успокойся, – подошел к столику Тэгун.
– Ты считаешь, что ему лучше пропустить съемки? – жадно выпив минералки, спросил Хакён.
– Нет. Ты все правильно делаешь. Ему сейчас нельзя сдаваться, – произнес Тэгун. Хакён сейчас бы многое отдал, чтобы увести парня в укромный уголок и целовать его, забывая обо всех проблемах. – Если я тебя сейчас обниму, это будет выглядеть слишком странно?
– Не думаю, – мотнул Хакён головой, ожидая подарка от Тэгуна.
– Хорошо.
Через мгновение Тэгун уже прижимал его к себе, сдержанно, по-дружески. Хакён сразу расслабился, прикрывая глаза.
– Я плохой лидер, да? – шепотом спросил Хакён, наслаждаясь теплом парня.
– Ты лучший лидер.
Хакён, продолжая нежиться в объятиях вокалиста, смотрел на остальных мемберов, которые собрались вокруг Хонбина. Почему все пошло не так? Разве им мало досталось? Почему эти неприятности накрыли их, когда они всего в нескольких шагах от своей цели.
Свет от камер метался по залу красными лучами, вырывая из темноты отдельные куски, как в американских боевиках спецэффекты с лазерными лучами. Красный луч, разрезав темноту танцевальной площадки, скользнул в сторону мемберов. Хакён пригляделся внимательнее, замечая, как Хонбин отводит глаза.
– Что такое? – спросил Тэгун. Хакён выбрался из его объятий, чувствуя, как сильнее забилось сердце от внезапно пришедшей идеи.
– Смотри, – указал он в сторону Хонбина, который снова зажмурился, когда красный луч скользнул по нему. – Откуда этот свет? – обернулся Хакён в сторону техники.
– Вон от той камеры с инфракрасной подсветкой, – указал Тэгун в сторону оператора с громоздкой камерой в углу. Хакён вспомнил, что подобной аппаратурой они пользовались при ночной съемке.
– Кажется, я знаю, что делать.
Хакён подбежал к оператору и попросил мужчину включить подсветку на максимум.
– Но тут не ночная съемка, – удивился оператор.
– Этот свет не будет мешать основным камерам, верно? – Хакён боялся поверить в удачу.
– Верно. Но зачем…
– Хонбин сможет ориентироваться в этом свете!
Хакён поспешил проверить свою теорию, вытащив Хонбина на площадку. То, как просветлело лицо парня, говорило сразу обо всем.
====== Исцеляющий лагерь. ======
Съемки танца закончились только ближе к вечеру. Им несколько раз приходилось переодеваться, менять костюмы, образы и ракурсы. Все это проходило на фоне еще и индивидуальных съемок для тизеров. Выдохлись все.
– Ты как? – заметив, как Хонбин потирает виски, Хакён подошел к нему.
– Нормально. Голова болит из-за света, – признался парень.
– Тебе надо отдохнуть. Воншик! – окликнул Хакён рэпера, что заканчивал снимать макияж. – Отведи Хонбина в фургон.
– Я в порядке, – запротестовал Хонбин.
– Ну да. Твои съемки, наверное, только к утру начнутся. Поспи пока, ты хорошо поработал.
– Я готов, – захватив куртки, подошел к ним Воншик. – Идем?
– Да, – устало кивнул Хонбин.
– Идите, я приду за вами, когда будет нужно, – отправил их Хакён.
Колено жутко разболелось после съемок танца, хотелось прилечь куда-нибудь и проспать часов двадцать, но впереди были съемки Джехвана, а потом Санхёка. И оставить мемберов одних, пусть даже и под присмотром Мари, было страшно. Отыскав в гримерной, заваленной одеждой, свой рюкзак, Хакён достал таблетки обезболивающего и выпил сразу две штуки. В комнате суетились девушки из стаффа, развешивая одежду на вешалки, но они не обратили на него внимания. В гриммерку вошел Санхёк, и Хакён поспешно спрятал таблетки обратно в рюкзак. Макнэ проследил за ним взглядом, но промолчал.
– Дже Сок еще не приехал? – нарушил тишину Хакён, присаживаясь на диван.
– Скоро должен. Они собираются сразу фильм делать? – меняя синий пиджак на серый свитер, спросил Санхёк. – Это не слишком?
– Директор решил, что сразу после выпуска клипа нужно показать фильм-разъяснение о том, почему мы ушли со сцены. Пододвинь стул ко мне, пожалуйста, – попросил Хакён, не желая подниматься с дивана. Санхёк выполнил просьбу, и Хакён вытянул ноги, разминая больное колено.
– Ты в порядке? – обеспокоенно посмотрел на него макнэ.
– Устал немного. Все нормально, не волнуйся. Тэгун все еще снимается? – быстро перевел он разговор на другую тему.
– Да, у него классно получается! – улыбнулся Санхёк. – Ему идет этот образ.
Хакён согласно кивнул, жалея, что Тэгун сейчас занят.
– А как Директору удалось Дже Сока пригласить? – повернувшись к зеркалу, Санхёк стал поправлять волосы.
– Не знаю. Быстрее бы уже эти съемки закончились, – устало вздохнул Хакён.
– Вторая съемочная команда приехала. Вы готовы? – заглянул в комнату парень из стаффа. – Выходите в сад.
– Хорошо. Сейчас идем, – кивнул Хакён, опуская ноги на пол. Поморщившись от вернувшейся боли, он пересилил себя и поднялся. – Позовите визажистов на площадку в саду, – попросил он девушек-костюмерш, и вместе с Санхёком вышел из комнаты.
– Ты так будешь сниматься? – уточнил макнэ, смерив его любопытным взглядом.
– А что не так? – хмыкнул Хакён, считая, что его повседневная одежда вполне подойдет для фильма. Тем более стилист сейчас занимался Джехваном, поэтому можно было спокойно облачиться в то, в чем было комфортно. – Ты не замерзнешь в этом? – указал Хакён на свитер парня. – На улице прохладно.
– Нет, он теплый.
В зале шла подготовка к новым сценам – убирали темное освещение, развешивали на перила лестницы засохшую траву, поливали каким-то раствором стены, тянули провода для новой люстры. В конце коридора проходила фотосессия Тэгуна. Времени на остановку не было, поэтому Хакён только махнул парню рукой, получил в ответ приветственный кивок, и направился к выходу в сад.
На улице уже смеркалось, стало прохладнее. Даже не верилось, что они целый день потратили на съемку одной лишь постановки танца. Режиссер оказался чрезмерно придирчивым, ему постоянно что-то не нравилось. Результат, конечно, получался эффектным, но уж слишком выматывающей была работа.
Увидев съемочную команду Дже Сока, Хакён с макнэ поздоровались, пожали друг другу руки. Дже Сок выбрал для съемок беседку в саду. Операторы уже установили свет и камеры, заканчивали последние приготовления. По периметру беседки повесили гирлянды, на столике поставили фрукты и напитки.
– Здравствуйте, – подошла к беседке незнакомая девушка.
– Знакомьтесь, это Сона, журналистка из «К-поп ньюз», – представил ее Дже Сок. Девушка выглядела милой и безобидной, но Хакён при упоминании ее профессии все равно напрягся и довольно холодно поприветствовал еще одну участницу фильма.
– Рада была с вами познакомиться, – скромно поклонилась журналистка.
– Да, мы тоже, – видя, что лидер не собирается быть дружелюбным, эту роль на себя взял Санхёк.
– Присядем? – предложил Дже Сок, указывая на беседку.
Все разместились на скамейках вокруг столика в беседке. Операторы протянули всем передатчики. Хакён запихнул устройство под куртку, и прицепил микрофон к горлышку свитера. После того, как операторы проверили звук, суматоха немного спала.
– Сейчас подойдет Мин, и мы сможем начать, – произнес Дже Сок. – Как проходят съемки клипа?
– Отсняли пока еще только десятую часть, – произнес Хакён.
– Тяжело вам, наверное, после перерыва. Сложно вновь возвращаться?
– Да, есть такое, – улыбнулся Хакён.
Подбежали визажисты, подправили макияж.
– Я не опоздал? – объявился у беседки мужчина лет сорока. Простая куртка и неряшливый внешний вид располагали к себе с первых секунд. – Всем добрый вечер. Меня зовут Пак Мин Ён. Буду еще одним ведущим на вашем шоу.
Хакён вспомнил, что как-то видел этого мужчину в одной из передач «Исцеляющий лагерь».
– Лет пять назад я вел передачу о возвращении Big Bang в полном составе, теперь буду участвовать в фильме о возвращении VIXX. Кажется, скоро я стану национальным ведущим, который возвращает к-поп группы, – засмеялся Мин, надевая микрофон с передатчиком и усаживаясь на скамейку рядом с Соной.
– Мог прийти и вовремя, для разнообразия, – пожурил его Дже Сок. – И что это на тебе надето?
– А, это? Тут написано VIXX, видишь? Я теперь один из участников группы, – гордо заявил Мин. Все снова засмеялись, отчего атмосфера стала более легкой. – Я пока ехал сюда, попал в тупик. В метрах трехсот отсюда идут приготовления к съемкам, пришлось объезжать.
– Да. Скоро будут снимать экшен сцену аварии Кена, – пояснил Хакён. – Сейчас там идут приготовления и работают каскадеры.
– Вау, да у вас не клип будет, а настоящий блокбастер! – восхитился Мин.
– Это будет мини-дорама, – произнес Санхёк. – Но мы с утра и сами об этом не знали.
– Все готово. Можно начинать! – крикнул главный оператор.
Дже Сок представился, произнес приветственную речь. Хакён вместе с Санхёком тоже представили свою группу.
– Обычно я веду юмористические передачи, но сегодня у нас серьезный и тяжелый разговор, – мягко начал Дже Сок. – Узнав вашу история, я захотел поддержать вас, и помочь рассказать миру о том, что произошло с вами в прошлом году. Я понимаю, что вам тяжело говорить о страшных событиях, но, думаю, вашим фанатам нужно знать правду.
– Да, мы согласились на эту передачу, потому что наше исчезновение было слишком внезапным, – начал Хакён, чувствуя себя немного комфортней от дружелюбного тона ведущего. – Мы решили, что старлайты имеют право знать, что случилось.
– Вы готовы им об этом рассказать? – спросил Мин, став серьезным.
– Мы постараемся, – переглянувшись с Санхёком, ответил Хакён.
– В сентябре прошлого года ходило очень много разных слухов о вас. Говорили и о том, что ваш вокалист встречается с собственной сестрой, и о том, что вы занимаетесь плагиатом, и о разных странных взаимоотношениях внутри группы, – вступила в разговор Сона.
– Все это чистая ложь, придуманная одним единственным человеком, – оборвал ее Хакён, снова почувствовав неприязнь к девушке. – Мне запретили называть имя этого человека. Скажу лишь, что это дело рук одного журналиста, который решил таким образом уничтожить нашу группу.
Хакён нервно выдохнул, сцепив пальцы в замок. Он морально готовился к интервью, но как только заговорили о Ким Сонтеке, злость и ненависть к этому человеку поднималась из глубин души, вырываясь наружу.
Кажется, он слишком пылко начал, потому что ведущие на миг замолчали, давая ему время успокоиться.
– В газетах писали, что Хёк был задержан на границе по подозрению в распространении наркотиков, – продолжил Мин спустя некоторое время.
– В тот день мы возвращались после своего расписания из Японии, – начал Санхёк. – На таможне в моем рюкзаке нашли пакет с белым порошком. Я никогда ничего подобного не употреблял, поэтому растерялся. Полицейские отвезли меня в участок, и там выяснилось, что в пакете была мука.
– Это была чья-то шутка? – спросил Дже Сок.
– Неудачная шутка, – заметил Мин.
– Да. Я почти всю ночь провел за решеткой. Сейчас это уже не кажется таким пугающим, но тогда было страшно, – произнес Санхёк.
Хакён вспомнил, как провел ночь в полицейском участке. Тогда ему казалось, что это самое худшее, что может с ними произойти. Но, как выяснилось, то были лишь цветочки.
– Эн-хён все это время был со мной. Он просидел возле камеры почти всю ночь, его присутствие успокаивало, – смущенно произнес Санхёк. Хакён улыбнулся.
– Почему вы не стали требовать публичных извинений? – спросил Дже Сок.
– После этого события стали развиваться, как снежный ком, – пояснил Хакён. – Мы узнали об аварии Джехвана, то есть Кена, – поправился он, отвыкнув называть парней сценическим именем. – Потом пропали Лео и Хонбин. Мы не афишировали это, надеясь, все решить своими силами, но стало только хуже.
– Поэтому на церемонии музыкального фестиваля вы выступали только втроем? – спросил Дже Сок.
– Да, – кивнул Хакён.
– Здравствуйте, – внезапно объявился возле беседки Воншик. – Менеджер сказал идти сюда, – неловко произнес он.
– О, проходи, – пододвинулся Хакён, уступая место другу.
– Здравствуйте, Я – Рави, – сев на скамейку, представился он в камеру.
– А Хонбин? – спросил Хакён, порадовавшись, что у них не прямой эфир.
– Он спит. С ним менеджер остался, – пояснил Рави.
– Ты так переживаешь за своих мемберов, – улыбнулась Сона. – Это так мило.
Хакён холодно посмотрел на девушку, и та замолчала.
– Мы говорили о фестивале, на котором вам пришлось выступать втроем, – вновь вернулся к разговору Дже Сок. – Что вы чувствовали в тот момент?
– Растерянность, – ответил Воншик за всех. Санхёк кивнул, соглашаясь. – Мы остались втроем и пытались сделать номер без главных вокалистов, переживали за Кена, который находился в коме, за остальных.
– Казалось, что над нами повис злой рок, – добавил Санхёк. – Неудачи так и сыпались на голову, а мы ничего не могли сделать.
Хакён рассматривал свои руки, снова погружаясь в те моменты прошлого.
– Говоря о том фестивале, мы не можем не упомянуть того, что на нем произошло, – осторожно начал Мин.
Хакён поднял голову, чувствуя, как краснеет от стыда.
– Впервые борьба за награду была в прямом смысле этого слова, – пошутил Дже Сок, разряжая обстановку.
– Да. Пользуясь возможностью, я хотел бы извиниться перед Сухо из ЕХО, которого ударил на церемонии, – произнес Хакён, крепче стиснув пальцы. Посмотрев прямо в одну из камер, он продолжил. – Джунмён, искренне прошу меня простить за то, что ударил. Также прошу прощения у фанатов ЕХО. Мне жаль. Очень жаль, что все так получилось, но в тот момент у меня не было другого выбора.
– Многие говорили, что VIXX сошли с ума из-за проигрыша, – напомнила Сона. Будто Хакён и сам не знал, как выглядел в глазах общественности!
– Что же произошло на самом деле? – спросил Мин.
Хакён не мог заставить себя говорить. В ушах до сих пор звенел крик Хонбина, насмешливый голос Ким Сонтека.
– Эн-хёну во время церемонии позвонил человек, который похитил Хонбина, – начал Рави, спасая ситуацию. – Он приказал отобрать статуэтку победителя. Это все происходило в прямом эфире, у нас не было времени обдумать все и отреагировать. И я уверен, на месте Эна любой бы поступил так же. Он пытался спасти нашего друга, поэтому ударил лидера ЕХО.
– О чем ты думал в тот момент? – осторожно, тихо спросил Дже Сок у Хакёна. – Ты понимал, что твой поступок поставит группу под удар?
– Я ни о чем не думал, – признался Хакён. – Тот человек угрожал Хонбину, он… я не мог поступить иначе. Я не думал о группе или о том, как буду выглядеть, набрасываясь на лидера другой группы. Мне пришлось выполнить чужой приказ, чтобы Хонбина перестали мучить.
Хакён прикусил губу, когда голос совсем задрожал. Боже, он и не думал, что это все до сих пор так живо в памяти!
– Мы можем продолжать или тебе нужно время? – участливо спросил Дже Сок. – Мы все понимаем насколько тяжело пришлось вам, поэтому если тебе нужен перерыв – все в порядке.
– Нет-нет, – Хакён быстро взял в себя в руки. – Все нормально. Мы можем продолжать.
– Хорошо.
– Как отреагировало твое руководство на события, произошедшие на фестивале? – спросил Мин.
– У нас были кое-какие недопонимания, – уклончиво произнес Хакён. – Просто… в это сложно поверить, верно? Даже сейчас, наверное, посмотрев эту передачу, не каждый поверит. Сначала арест Хёка, авария Кена, потом это… все накладывалось друг на друга.
– Слышала, фанаты ЕХО негативно отреагировали на вашу драку на сцене, – произнесла Сони.
– Да, они собрались перед зданием компании, – начал Воншик.
– Не надо, – остановил его Хакён. Все непонимающе уставились на лидера. – Это может вызвать вражду между фанатами. Я понимаю чувства фанатов ЕХО, фанатов Сухо. Надеюсь, после этой передачи они поймут и простят меня.
– Что произошло потом? – продолжил Дже Сок. Сона выглядела сконфуженной.
Хакён взглянул на посеревшего Санхёка, прекрасно помня, что дальше было убийство Юджин. И об этом на телевидении говорить было нельзя. Айдол не должен влюбляться, его сердце всегда должно быть свободным.
– Человек, который подстроил аварию Кен-хёна, убил моего близкого друга, – жестко и прямо произнес Санхёк. – Он оставил мне записку, чтобы я мог увидеть ...
Хакён накрыл ладонью сжавшиеся кулаки макнэ. Санхёк опустил голову, но все заметили его слезы. Молчание продлилось недолго.
– Полиция нашла виновного? – отводя внимание от мальчишки, спросил Мин.
