Текст книги "На сумрачных тропах Зелёного Леса (СИ)"

В тишине догорающего вечера неестественно-громко журчал источник, переливая быстрые струи из каменной чаши к утекающим вдаль ручьям – в даль и в глубь древней чащи, где всё же объявилось нечто, грозящее разрушить привычное существование под кронами Зелёного Леса не только нас, таварвайт. Лес молчал – даже голоса птиц не тревожили нарождающуюся ночь. И невольно приходилось задумываться: а что же тогда видится Мудрым, если даже мне мнится неестественной такая Тишина?..

В Доме целителей мелькнул огонёк, пробежался отсветами по окнам и растаял, оставляя по себе только ровное мерцание углей притухающего очага. Это кто-то из лекарей прошёлся до кровати оставшегося на их попечении посланца Имладриса, согласившегося принять помощь. Невиданное дело для этого воителя, что и сказать… Очевидно, и в самом деле не мог больше выносить ту слабость, с которой добрался до моего отца и отдал послания. Что ж, отцовский кабинет завтра снова поделится своими тайнами, а пока всё ещё в нашем доме громко спорит Совет, я…

Едва уловимое движение теней на противоположной от меня стороне главной площади заставило вскинуться и внимательно вглядеться.

– Леголас?

Он промолчал – лишь приблизился к источнику и присел на край каменной чаши по другую сторону. Отстранённый, молчаливый, снедаемый тяжкими раздумьями, делающими его взгляд и юное личико взрослыми не по годам.

– Леголас, что случилось? – поднявшись, я пересела поближе. И тронула его худенькое плечо.

Он не отстранился, как можно было ожидать, лишь ответил:

– Ничего не случилось, бренниль. – И тут же без подсказок поправил сам себя: – Э…Элириэль… простите, я не со зла…

– Почему ты не дома, эрниль?

– Не могу… Мне… все эти мысли, и… Мне душно и тяжко быть дома, бренниль.

Я вздохнула – прекрасно понимаю, мой милый мальчик, и подобные мысли, и гнетущие чувства…

– Это всё тишина, Леголас. Эта жуткая Тишина…

– Да, Элириэль… да, Эль, это она…

– Но так нельзя, Леголас, – как можно мягче попыталась уговорить его я, не в силах выносить тоскливо-опустошённый взгляд доверчивых ясных глаз. – Тебе нужно отдохнуть. Иди в свою комнату, поспи…

– Я не могу, Эль… Не могу теперь спать…

– Почему же?

Но ответом была лишь тишина. Тишина и тоска, откровенно поселившаяся в его глазах. А ещё неуверенность и старательно спрятанный страх…

Я встала и позвала:

– Идём. Идём со мною, Леголас.

Он вскинул голову:

– Куда?

– Идём, – я потянула его за руку, заставляя встать, – я хочу посмотреть твою комнату и проверить, достаточно ли безопасно там.

Не отпираясь, но и не стремясь рассказать о снедающих его страхах, он последовал за мной к дому владыки…

Безопасность этой комнаты, как и прочих внутренних покоев дома владыки, смешно было бы подвергать сомнениям. Но Леголаса неожиданно успокоили мои действия: я прошлась по отведённой ему спальне, заглянула в смежные – бывшие покои его матери и пустующую комнату отца. А потом повернулась к юному эллону:

– Будь добр, Леголас, закрой поплотнее окно и спокойно ложись отдыхать – тебе это необходимо сейчас. И не спорь!..

– Я не стану, Элириэль… – чуть слышно отозвался он, пряча бледное подобие улыбки, едва коснувшееся глаз.

– Я сейчас вернусь и надеюсь увидеть тебя уже спящим.

Он снова невесело усмехнулся, но сдёрнул покрывало с просторной кровати, не оглядываясь на хлопнувшую за моей спиной дверь.

Вылетев в пустующий коридор, я прислонилась спиной к стене и с трудом перевела дыхание. Хотелось колотить кулаками во все встречные двери и громко кричать… Где все те верные слуги, что обычно готовы исполнить веления и волю владыки? Почему его сын неприкаянно скитается то по опустевшим улицам поселения, то по лесам? Почему даже отдых в знакомом с рождения доме вызывает у него только страх? Где Хаэтиль, когда она нужна Леголасу? Где, наконец, его мать?!

Последняя мысль, невпопад явившись, отрезвила и успокоила меня – каждый выбирает свой путь в этом мире сам… А ты, Сэльтуиль, всегда твердившая, что я не способна любить, была бы сейчас весьма удивлена…

Приоткрыв двери комнаты Леголаса, я и вправду застала его в кровати – хотя он и не спал. Просто лежал, уставясь в изукрашенные резными узорами балки теряющегося в полумраке потолка, и молчал.

Я присела у его кровати.

– Эй, эрниль… э-эрниль Леголас…

Он ответил всё тем же тоскливо-опустошённым взглядом.

– Ну что ты, милый мальчик…

– Мне страшно, Эль, – внезапно заговорил он и крепко стиснул мою руку. – Мне было страшно в лесу той ночью, мне было страшно сегодня. Мне страшно даже сейчас… Это не достойно сына владыки, но я не могу ничего поделать с собой. Мне страшно… И отец, когда узнает об этом, станет презирать…

– Э-э-эй! Ты что такое говоришь! – не сдержавшись, воскликнула я.

Он тотчас же замолчал и отвернул лицо, молчаливо глотая слёзы.

– Леголас… – позвала я. Чуть выждала и снова повторила: – Леголас…

Он отпустил мою руку, перевернулся на бок лицом от меня и почти с головой зарылся в одеяло, изо всех сил сдерживая дыхание.

Я ещё немного подождала, прежде чем погладила его подрагивающее плечо:

– Твоей матери и отца нет сейчас здесь, милый мальчик, но они оба очень любят тебя. – Прекрасно понимая, что любая фальшивая нотка в голосе может выдать проницательному эллону все мои мысли, я, тем не менее, решилась продолжать: – Ты ведь уже не дитя, Леголас, и ты ведь уже понимаешь, что отец твой покинул дом по велению долга. И он любит… любой таварвайт может видеть, как трепетно владыка любит тебя.

– А нана?..

Ожидаемый вопрос. И на него я, не дрогнув, ответила:

– Твоя нанэт слишком сильно устала от тягот, боли и мрака здешнего мира, Леголас. Но так бывает – и это не её вина. Некоторым фэар слишком сложно обретаться в таких искажённых землях, как наш Эннорат…

Он притих, а поток текущих через его разум мыслей был понятен даже мне, хотя я не делала ни малейших попыток что-либо ощутить или угадать.

– Она тоже любит тебя, Леголас…

Если это ложь, а не истина, пусть так и останется пятном на моей совести…

Владыка Трандуиль был прав в каждом слове, что сказал мне тогда у ручья, – его сыну не стоит знать о наших разногласиях с владычицей Сэльтуиль. Тогда я дала обещание молчать, до конца ничего не осмыслив. Сейчас же даже пытки не смогли бы ничего иного извлечь из меня…

Неуверенно шелохнувшись, Леголас медленно перевернулся. И снова на меня пытливо смотрели ясные доверчивые глаза.

– Эль, ты говоришь не до конца понятные мне вещи…

– Тогда отбрось свои страхи, мой милый мальчик, отдохни, наберись новых сил и отец пояснит тебе всё, что не до конца понятно в моих словах.

– Я боюсь, что отец не вернётся…

Проглотив ненужные восклицания, я как можно твёрже ответила:

– Он вернётся. Он скоро вернётся, Леголас.

Всё же на моей совести, наверняка, ещё остаются незапятнанные места…

Бледная улыбка неуверенно тронула губы юного эллона.

– А ты сама?.. Ты можешь рассказать о тех землях, куда ушла нана?

– Я никогда не бывала там.

– Но ведь что-то же знаешь!

– Только песни, что поются в Имладрисе – там чаще всего можно встретить рождённых в Бессмертных Землях эльдар, – отвечала я с опаской и осторожностью, не желая лишний раз бередить разум сына владыки. Как знать, что пожелает поведать ему о Бессмертных Землях отец, и кто я такая, чтобы что-то обсуждать?..

– Спой мне, Эль… – неожиданно попросил Леголас. – Знаешь ту песню про звезду, что пела нана?

Отрывки этой песни он уже однажды напевал, но тем меньше хотелось это обсуждать.

– О нет, эрниль, менестрель из меня, боюсь, выйдет ещё более слабый, чем рассказчик! – Он не различил натянутости в моём смехе, лишь подхватил улыбку, заигравшую на губах. – Отдыхай, эрниль. Нынешней ночью я буду хранить твой сон. Засыпай…

Мальчик послушно смежил веки, в очередной раз поразив меня сменой своего настроения. Как же просто и сча́стливо всё случается в детстве! Стоит лишь найтись тому, кто станет вести́ и оберегать…

Ночь бродила по поселению, заглядывала в окна домов. Кружилась по улицам с Тишиной. Не грозила, и даже уже не пугала – просто царствовала и жила среди нас.

Леголас мирно спал. Я хранила его сон, мысленно давая безумные клятвы – защищать… оберегать…

А неверная Тишина только слушала, готовя новые испытания, – скоро, совсем скоро мирно дремлющий юный эллон окажется действительно самым юным из всех, кто останется жить среди надвигающейся на Эрин Гален неизвестности. И последним из тех, кто благополучно повзрослел в наших покинутых всеми благими высшими силами лесах…

========== Глава 7. Затмение ==========

В непрерывном движении небесных светил иногда случаются моменты, когда серебристый Итиль приближается к раскалённой ладье Анор – так близко, что день превращается в ночь. «Ithil gwathra Anor…*» – говорят тогда, когда под лесными кронами вырисовываются причудливые узоры смешения света и тьмы, когда небесный свод, только-только синевший чистой лазурью ясного дня, вдруг чернеет и расцвечивается россыпями ярких звёзд, и когда, как поётся в старинных песнях, небесный майа настигает свою вечно ускользающую подругу. Непрошенная ночь не ко времени… затмение… гват…

Нынешней весной затмения Анор никто не ждал – ладьи обоих светил размеренно сменялись в небе, чередуя в привычном порядке ночь и день. Ничто не знаменовало тревожных событий – но всё живое тревожилось: будто удлинились тени притихшего, враз помрачневшего леса, надёжно укрывая тайны и опасности в глубине нехоженых чащ, будто наступил гват.

Изнывая от гнёта тишины и тревоги, в нашем посёлке ожидали возвращения владыки Трандуиля. Об этом не говорили вслух, но не заметить было невозможно: в сердцах всех без исключения таварвайт жила надежда, что возвращение разведчиков Индора и владыки вернёт покой и привычный уклад жизни всем нам.

Я тоже надеялась – приглушённое, отдалённое, едва уловимое, почти на грани эстэль, но это чувство жило и в моём сердце. До того утра, когда пришла настоящая беда…

Ночь, что я провела у кровати в комнате Леголаса, была первой в череде множества таких же. Поначалу гонец от Хаэтиль всё чаще и чаще начал появляться на пороге дома моего отца, передавая просьбы эллет подменить её в обязанностях и дать возможность отлучиться на ночь к приёмной матери. Я соглашалась – Антаре помощь и забота любимой дочери была не лишней, а мне всё большее удовольствие доставляла неспешная и ничего не значащая вечерняя болтовня с юным эллоном. Мальчика снедали тревоги, которые он так и не умел до конца обуздать, и казалось, что наши беседы перед сном хоть немного, но успокаивают его. Я развлекала эрниля рассказами о далёких землях, народах и тех красотах Арды, что в своих странствиях успела повидать. Он слушал, мечтательно разглядывая балки потолка, и засыпал. И ростки надежды на благополучное возвращение отца крепли в нём день ото дня по мере того, как пережитые в лесу страхи отходили в прошлое. Наблюдая за ним, я понимала, что за последние недели стала самой настоящей нянькой – тем, кем не желала быть никогда, – но теперь уже это слово не вызывало в душе волн отвращения и не заставляло скрывать презрительную усмешку. Нянька… Что ж, пусть так – если это поможет вернуть мир и покой в наши леса.

С отъезда владыки Трандуиля миновало почти семь недель, месяц Лотрон подходил к концу. Бледно-зелёный наряд деревьев потемнел, Эрин Гален отцвёл, и отзвенели птичьи трели. Ночи потеплели, а туманное дыхание леса разносило по поселению ароматы хвои и трав.

Вечером, накануне злосчастного утра, я по собственной воле осталась в доме владыки с Леголасом, заслушавшись рассказами Аэглена – знакомые, но от того не менее занимательные, его истории словно обернули время вспять. И только когда сменилась стража, а мимо нас через залу к входной двери поспешила последняя из помогавших по хозяйству Аэглену эллет, я опомнилась: времена моих сказок прошли. Больше не сидели рядом, внимая словам мудрого охотника, ни Гвейнэль, ни Лаэрлинд, ни прочие далёкие друзья детства. Даже Сэльтуиль, полновластная хозяйка этой залы, исчезла теперь без следа… Наше время ушло. А вот юному эллону, что, подперев кулаком щеку, не сводил сияющих глаз с Аэглена, самое время было остудить и излишнюю любознательность, и впечатления дня.

Поднявшись из-за стола, я направилась в комнату Леголаса – проверять перед ночным отдыхом его спальню превратилось уже в ритуал. Это успокаивало юного эрниля, да и меня тоже, что уж скрывать, – в последние недели все мы хватались за любое занятие, лишь бы не вслушиваться лишний раз в тишину и не бросать бесцельные взгляды на лес. Чтобы хранить надежду и спокойствие. Чтобы ждать…

Вскоре в комнате появился Леголас. Молчаливо разобрал постель, скользнул под одеяло. Я поплотнее прикрыла окна, оставив за пределами комнаты и тёплое дыхание ночи, и сладкий лесной аромат. Мальчик недовольно нахмурился, но вслух не стал возражать – я не мешала его занятиям днём, а он не вмешивался в мой вечерний обход. Было понятно, что стоит мне покинуть дом владыки, как он тотчас же распахнёт окно и надолго застынет у подоконника неподвижной статуей, вслушиваясь и вглядываясь вдаль, – но бороться с этим было выше моих сил. Радовало хотя бы то, что юный эллон больше не отлучался далеко от дома и не стремился самовольно улизнуть в леса.

Наутро Леголас ожидаемо обнаружился у распахнутого окна. Навалившись грудью на подоконник, он почти по пояс высунулся наружу, на мгновение оглянулся, подарив мне короткое приветствие, и снова обратил за окно горящий нескрываемым интересом взгляд. Причина его любопытства была хорошо известна: неподалёку от террасы Дома целителей взблёскивала в лучах солнца полированная сталь – каун Имладриса оправился от полученных ран гораздо быстрее Антары и уже не первый день приветствовал рассветы взмахами меча. Фернрод не до конца ещё восстановил боевые навыки, и это было заметно – во всяком случае, мне. За годы жизни среди эльдар Имладриса довелось не раз повидать этого воителя в сражениях – и с воспитанниками, и с опытными стражами, и даже совсем не в учебных боях, – и сейчас недостаточную подвижность его правой руки отрицать было нельзя. Но, даже не смотря на это, неоспоримое мастерство Фернрода во владении клинком вызывало восхищение. Не скрывал своего восторга его умениями и Леголас.

Подойдя поближе к окну, я встала за спиной Леголаса. Отсюда хорошо просматривалась площадь, террасы Дома целителей и уводящая за угол дома тенистая аллея, где неутомимо и безостановочно сверкала сталь. Захватывающее зрелище… но моё внимание внезапно привлекло движение на площади.

– Леголас, иди сюда, – позвала я мальчика, сама не понимая причины толкнувшейся в сердце тревоги и стаскивая его с подоконника. – Спускайся, скорее сюда.

– Что случилось, Элириэль? – удивлённо оглянулся он. И, к счастью, не успел разглядеть появившуюся на площади пару – сына советника Торониона и его молодую супругу.

Они медленно шли по посёлку в направлении Дома целителей, он обнимал её за плечи, она прижимала к груди их новорожденное дитя. Мне же явилось отчётливое понимание: произошло непоправимое. А шелест играющей под ветром листвы не заглушал тихих всхлипов, слетающих с губ совсем не младенца, а его отца.

Я захлопнула окно и опустилась на колени перед Леголасом, отворачивая его от поднимающейся на площади суматохи.

– Побудь здесь, хорошо? Ты слышишь меня, Леголас? – он рассеянно кивнул, упрямо прислушиваясь к доносящимся снаружи звукам, и пришлось встряхнуть его за плечи, чтобы добиться внимания. – Послушай, эрниль. Ни в коем случае не выходи из дому и не открывай окно. Понимаешь? Пообещай!

– Да… Куда ты, Элириэль? – взволнованно позвал он, когда я подхватилась на ноги и метнулась к двери.

– Сейчас вернусь, Леголас. Только никуда не уходи!

– Но…

Но я уже выбежала за порог, успев пожалеть только о том, что не имею ключей от замков этого дома – куда спокойнее было бы запереть маленького упрямца в безопасной комнате, чем полагаться на его слово.

Хотя оказалось, что данное слово юный эрниль всё же умеет держать…

…Он ожидал моего возвращения, сидя прямо на полу своей комнаты, прижимаясь спиной к стене под подоконником, обхватив колени руками и глядя в никуда застывшим взглядом.

Я приблизилась и села рядом, ожидая расспросов, но мальчик молчал – явно видел и понял слишком многое, долетающее до его комнаты с площади, чтобы теперь о чём-то спрашивать. Да и мне слишком тяжело было поверить и признать случившееся, чтобы пытаться что-либо говорить сейчас. Ласковая тёплая ночь непомерно жестоко обошлась с семьёй советника Торониона – его подавленный обрушимся горем сын сумел лишь сказать, что чёрная тень к малышу пришла перед рассветом от распахнутого окна… Алордин, не медля, поднял по тревоге всю стражу и увёл в леса. Антара не оставляла попыток врачевать дитя, но одного взгляда на горестное лицо моей матери было достаточно, чтобы понять – её усилия не помогут… Не в этот раз…

Стоило протянуть к взволнованному Леголасу руку, как он, словно этого ждал, тотчас же прижался к моему боку, старательно стараясь подавить дрожь. Я обняла его и погладила по растрепавшимся волосам. «Ты не должен был этого видеть… Не должен такого переживать… – вихрем кружилось в голове. – В наших землях, в наших домах поселилась опасность. Но это не должно быть так!..»

– Эль… – неуверенно заговорил было он, но тут же замолчал, то ли не решаясь озвучить снедающие его мысли, то ли попросту не находя слов, чтобы выразить их. – Эль, они…

– Мне хотелось бы сказать, что всё будет хорошо, милый мальчик, но это не так, – решилась я.

Пусть лучше знает правду – сын владыки должен уметь побеждать страх…

– Что… что с нами будет, Эль? – еле слышно прошептал Леголас.

– С нами? Не знаю, эрниль, наши судьбы может видеть лишь Вайрэ, не я. – Ложь, наверное, на время смогла бы подарить утешение, но утешать я не умела никогда.

Он вскинул голову, явив взволнованный пытливый взгляд, и я снова погладила его по волосам:

– Я буду с тобой, Леголас, и не оставлю тебя. Я не позволю никаким теням или ночным охотникам забраться в твои окна и буду защищать до возвращения владыки.

– Эль… – он наклонился, ткнувшись в меня лбом, – …для меня большая удача… случай, что ты вчера здесь осталась… Ведь я, наверное, тоже мог бы сейчас… как он… – запинаясь на каждом слове через силу выговорил Леголас. – Я ведь хотел открыть окна, как ты ушла… Но потом… потом подумал, что ты… можешь заметить меня…

– Ну что ты, эрниль, перестань, – прижимая его к себе, я с ужасом понимала, что он прав. Ведь знала же! Успела узнать его привычки – и оставила без внимания. Непростительная глупость! И самое настоящее чудо, что эта беспечность не привела к непоправимому, что он не пострадал…

– Не бойся, мой мальчик, мы – все мы – отныне будем внимательны. Только теперь стоит изменить привычки. И всегда – понимаешь? – всегда быть настороже.

– Понимаю, Эль…

Он притих, прижавшись к моему боку. Его мысли – тревожные, мятущиеся, растерянные, – были понятны и ощутимы даже без усилий осанвэ. Я молчала, стараясь не вслушиваться в доносящиеся с площади звуки, пыталась отогнать собственные невесёлые размышления и гладила склонённую макушку мальчика. В памяти вставали давно минувшие тревожные ночи военного времени, орочьи набеги и вставшие кольцом стражи, за спинами которых лежали погибшие жители восточных рубежей… Почему снова? Неужели снова как тогда?..

Сложно сказать, сколько мы так сидели, поглощённые тревогами и раздумьями, и сколько бы времени ещё провели на полу под стеной, но внезапно стало понятно, что шум снаружи изменился и усилился. Затем прибавился звонкий цокот копыт по вымощенным дорожкам. А потом, не оставляя времени даже встать, резко распахнулась дверь комнаты Леголаса. Миг – и перед нами стоял владыка Трандуиль. В запылённой дорожной одежде, походном плаще и с оружием он стремительно вошёл в комнату сына, на ходу стягивая перчатки. И лишь тогда запоздало прозвучал сигнальный рог, знаменующий его возвращение.

– Ада! – встрепенулся эрниль, подаваясь навстречу приближающемуся отцу.

– Йондо… Ион нин…** – прошептал владыка, опускаясь рядом с нами на колени.

Он раскрыл объятия, и взвившийся на ноги Леголас бросился к нему.

Я поднялась и как можно незаметнее постаралась исчезнуть из комнаты – мой долг няньки можно было считать благополучно исполненным. А прочим обязательствам придётся подождать более благоприятного момента – детям сейчас совсем не подходящее время познавать кишащие неизвестными тварями леса…

Внук Торониона не дожил до заката…

А ещё в тот же день стало понятно, что беда зацепила не только семью советника. Одна за другой приходили вести: ядовитые твари объявлялись вблизи поселений. И первыми жертвами стали именно дети – не обученные сражаться, доверяющие знакомому лесу и умиравшие один за другим в родных домах. Неведомый и неуловимый враг уверенно бил в уязвимое место нашей казавшейся непреодолимой защиты – по детям и мирным домам. Целители были бессильны перед лицом новоявленной опасности – малыши не имели достаточно сил, чтобы долго противиться воздействию малоизученного яда. А потери, подобные этим, пережить сумела не каждая мать…

В одну ночь – по-летнему тёплую и ласковую – мы потеряли слишком многих. И леденящий страх сковывал сердце при виде каждого нового гонца, прибывающего в поселение весь бесконечно-долгий день и ночь, и ещё следующий день. Все они несли свои беды владыке Трандуилю из отдалённых поселений Эрин Гален, и каждая новая весть рушила привычную мирную жизнь – до основания, до корней, дотла. Будто мало было тех несчастий, что принёс отряд Индора, вернувшийся без своего командира. Словно снова разразилась война…

Тогда мне казалось, что случилось затмение, поглотившее свет и радость новой весны. Ночь не ко времени… Гват… Но я ошибалась – то было всего лишь лёгкое облачко, на короткий миг омрачившее солнечный день.

Настоящая тень выжидала, притаившись в Незримом. Настоящее затмение, как оказалось, ещё грядёт – столетие спустя…

*