Текст книги "На сумрачных тропах Зелёного Леса (СИ)"

Автор книги: Лаурэя

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

Старые жилища родного посёлка – средоточие покинутой жизни – становились всё ближе. А вместе с этим приходило и понимание стремлений мастеров, о которых они твердили во время затянувшихся метелей: попытаться вернуться, пробиться – к старым домам и копям, мастерским, зарастающим полянам, вырубкам и дичающим садам. Я прожила вдали от этих мест много дольше любого из нашего народа, но ощущение потери и смутная тяга к полузабытому отцовскому дому преследовали даже меня.

Чёрный лес встал стеной на тропе, поглотив и отрезав дорогу. Я свернула с прямого пути, забирая к горам, – пусть чуть дольше, но не придётся полночи бродить среди цепких колючих зарослей. Ранние зимние сумерки зашевелились в удлинившихся тенях, и самое время было озаботиться достаточным количеством хвороста для костра.

Я успела собрать на ходу только несколько веток. Обходя ежевичник, отогнула сухие кусты и наклонилась к получившемуся проходу, чтобы выбраться на поляну. Только разгибаться уже не стала – быстрее мысли вмиг сжавшееся сердце толкнулось в груди, и я бросилась прямиком под защиту ближайшего дерева. Прижалась спиной к надёжному стволу, попыталась задержать и выровнять дыхание, обратившись в слух. Всё было тихо. И ни единое движение не тревожило ближайших ветвей. Но запах свежепролитой крови, висящий в неподвижном воздухе замкнутой зарослями поляны, не давал усомниться в мельком увиденном: вытоптанный до земли снег, буро-алые лужи, две массивные туши варгов у дальнего валуна. И неестественная тишина.

Чуть успокоив сердцебиение, я покрепче сомкнула пальцы на рукояти кинжала и потихоньку потянула из ножен оружие, опасаясь лишним шумом или движением выдать себя. Осторожно выглянула из укрытия. Разрушительные следы сражения вели на поляну со склонов гор и уходили в пролом зарослей за валуном у северо-восточной стороны. Сверни я с прямой тропы раньше, уже давно бы наткнулась на них. Но сейчас оставалось только внимательнее оглядываться по сторонам и попытаться побыстрее добраться до укрытия – хищники, чьи мёртвые туши живописно украшали подножие валуна, ночью становились лишь опаснее и сильнее. Как и любое порождение тьмы…

Раны на мёртвых варгах мог оставить только клинок – это не вызывало сомнений. Они не загрызли друг друга в приступе ярости, как нередко случалось среди тронутых искажением тварей, и не сцепились в бою за добычу или главенство. Они выслеживали и пытались убить кого-то, но потерпели неудачу: колючие ветви пестрели клочьями окровавленной шерсти. Кровь пятнала не только подтаявший снег, но и кусты, и валун, и деревья – алая кровь, а не чёрная орочья. Хотя каждому известна истина: если где-то есть варги, неподалёку непременно встретится орк… А с поляны, отмеченный редкой цепочкой алых капель, уводил один-единственный след – отпечаток мягких дорожных сапог.

Я пошла по нему, ожидая чего угодно. За колючими зарослями след всё слабее угадывался на каменистых, едва присыпанных снегом осыпях, но по алым отметинам потерять его было невозможно. А когда стало ясно, что ведёт он к заброшенным штольням на склоне, где когда-то были устроены кладовые и склады, оставалось, уже не вглядываясь, только прибавить шаг.

Однако, не пройдя и пяти сотен шагов, пришлось снова остановиться – поначалу я не поверила собственным глазам. У корней раскидистой старой сосны в примятой хвое остался отчётливый отпечаток тела, а чуть поодаль, по другую сторону ствола, лежала шляпа. Обыкновенная серая островерхая шляпа из плотно свалянной шерсти с широкими полями, хорошо защищающими от дождя. Вот только никто из таварвайт не носил подобной одежды, а за последние две сотни лет я видела лишь одного адана в таком наряде. И он ушёл из крепости владыки Трандуиля в очередное своё путешествие по окрестностям ещё до метелей, чуть больше недели назад. Когда пришла непогода, стражи пытались начать поиски, но вскоре оставили пустые затеи – густые метели вмиг заметали любые следы. Да и то, что старика, как обычно, сопровождал каун Имладриса, успокаивало – опыт и умения Фернрода не вызывали сомнений ни у кого из нас…

Не раздумывая и больше не теряя времени, я направилась вверх по склону к старым складам. То внимание, что все эти месяцы уделяли владыка и советники странному гостю-адану, не оставляло сомнений в его важности. А уж гибель в когтях и зубах разъярённого варга мало кому можно было бы пожелать…

Меня преследовали.

Поначалу на почтительном расстоянии, не особо стремясь приближаться, укрываясь за деревьями и камнями, наблюдая издалека. Но чем гуще становились сумерки, тем наглее преследователи. И когда прощальный луч света мазнул по верхушкам деревьев, отдавая власть долгой ночи, со стороны непроглядного леса грянул долгий пронзительный вой. Не оглядываясь, я побежала – вверх по склону, не разбирая больше ни кровавых следов, ни дороги, позабыв все мечты о покое и тёплом ночлеге. Не надеясь уже отыскать живым старика-адана, но хотя бы укрыться за дверью покрепче от подступающих всё ближе стай.

Ограждение на просторной рабочей площадке, куда выходили проёмы трёх штолен, было сломано сразу в нескольких местах. Дверь одного из проходов, сорванная с петли и покосившаяся, за минувшие годы так плотно вросла в порог, что открыть её в одиночку не стоило и пытаться. Ещё одна дверь вызывала сомнения в своей надёжности – источенная короедами, пятнами плесени, наростами мха, она пострадала и от когтей зверей, пытавшихся чем-то поживиться в покинутой кладовой. Третья дверь была плотно прикрыта и частично привалена сухими ветками – но заинтересовала меня именно она. Ветки сами к порогу не ходят, да и найденный ниже по склону очередной мёртвый варг издох явно не от старости и уж точно не сам…

Мысленно коря себя за потерянные на раздумья мгновения и ощущая приближающихся врагов, я рванулась к двери. И она, будто ждала, широко распахнулась навстречу. В темноте коридора шевельнулась высокая тень. Тренькнула тетива, а я, пригнувшись, перемахнула через завал у порога и запрыгнула в штольню, разминувшись с вылетевшей навстречу стрелой. За спиной у меня оглушительно взвыли варги, но их вой заглушила, захлопнувшись, створка двери. Массивное тело ударило в преграду по ту сторону, острые когти заскребли по плотно пригнанным доскам и стягивающим их полосам железа, но дверь выдержала. Затрещали наваленные у порога ветки, и вой перерос в недовольное фырканье, сопение и скулёж. Даже не разбирая слов языка варгов, было понятно, что им совсем не понравилась ни смерть нескольких собратьев, ни добыча, улизнувшая в непроходимую для них щель. Оставалось надеяться, что они не станут караулить выход дольше, чем закончатся взятые мною в дорогу припасы – а их было не так и много, особенно чистой воды…

– Вечер добрый, бренниль, – раздалось в темноте от двери. – Какими судьбами?..

Обманчиво-мягкий, бархатистый голос не узнать было нельзя. Но сейчас неприкрытые нотки едкой насмешки не вызывали ни раздражения, ни желания уязвить в ответ – наоборот, они породили невыразимое облегчение и радость, и даже казавшееся безвыходным положение перестало пугать.

– Наверное, это же стоит спросить и у вас, каун? – отозвалась я.

Он издал лёгкий смешок и щёлкнул огнивом, россыпью искр осветив убежище: неширокий и низкий коридор, тянущийся на десяток шагов от двери и упирающийся в решётчатую железную преграду, за которой начинался, насколько я помнила, лабиринт отработанных штолен, проложенных по рудным жилам в теле скал. В углу перед решёткой были свалены грудой старые, изъеденные ржавчиной инструменты. А у стены на подстеленном дорожном одеяле неподвижно лежал седовласый гость-адан, кутаясь в окровавленный серый плащ.

– Соблюдать скрытность, бренниль, нам уже совсем не обязательно, – продолжал меж тем каун, зажигая укреплённый на стене в поржавевшем кольце факел. Под ним на земле тотчас же стали видны и прочие загодя заготовленные ровные ряды душистых смолистых веток, увенчанных щетинками длинных сосновых игл. – Ваше впечатляющее появление надолго притянет к нам внимание всех обитателей здешних земель.

– О, каун Фернрод, я абсолютно уверена, что они уже и без того проявили должный интерес к явившимся без объявления гостям! Следами ваших странствий расцвечены все здешние тропы, вырубки и леса!

Он ослепительно улыбнулся, но произнести ничего не успел – его внимание привлёк шевельнувшийся у стены адан. Фернрод протянул мне огниво, взглядом указав на сваленные посреди коридора ветки, щепки, пригоршни хвои и сухой листвы, которым предстояло стать основой ночного костра. А сам поспешил к старику, не забыв напоследок ещё раз проверить крепость лежащего на двери засова, обезопасившего нас. На ближайшие несколько дней – это точно, а потом… А потом пусть подарят нам милость благие Валар…

Я разожгла огонь, избегая смотреть в сторону старика-адана. Исцелять, облегчать боль от ран, подобно целителям, я не умела, а спокойно смотреть на чужие страдания никогда не могла. Он стонал, а Фернрод прижимал к его ранам целебные травы и вполголоса пел – и напевы его помогали. Пусть не так хорошо как у истинных лекарей или мудрых, но сейчас нам их негде и некогда было искать…

Когда каун закончил обрабатывать раны, старик затих и забылся сном, по-прежнему кутаясь в плащ и не выпуская из рук крепко стиснутый посох. Фернрод попытался было осторожно разжать его судорожно сведённые на рукояти пальцы, но потом отказался от безуспешных попыток и просто сел на полу рядом с простеленным одеялом, прижавшись спиной к стене. Тяжело, с усилием перевёл дыхание и прикрыл глаза. Я приблизилась и присела рядом.

– Каун… – позвала. – Каун, ты ранен?

Он молчал. Я же пыталась угадать на нём следы возможных ранений, но среди покрывавших его одежду кровавых пятен мало что можно было разобрать. Его великолепный клинок лежал под стеною без ножен, а бурые пятна подсыхающей крови почти полностью скрывали алую руническую вязь.

– Фернрод, у меня есть целебный отвар. Отвар моей матери. Его немного, но я могла бы попытаться помочь…

Он мотнул головой, недовольно нахмурился, отметая любые предложения. А потом шевельнулся и открыл полные усталости глаза.

– Я сделал всё, что мог. Если этого мало, то твой отвар уже вряд ли поможет. Остаётся только надеяться на его собственные силы. И ждать…

– Ждать?

«Чего ждать?» – едва не сорвалось отчаянное, но я промолчала. Вместо этого снова спросила:

– Ты ранен? Ты ничего не сказал…

Он шевельнул плечом и шеей, будто проверяя подвижность, и снова принялся бесцеремонно сверлить меня взглядом. И с каждым мгновением всё больше насмешливых искорок вспыхивало в его пронзительно-зелёных глазах.

Я отвернулась, не выдержав первой, и встала. И уже за спиной услыхала колкое:

– Не стоит тревожиться, бренниль, от такого ещё никто из эльдар не умирал.

– Очень рада это услышать, каун. – Я повернулась к нему лицом, положила у его ног флягу с целебным напитком и сбросила с плеч на землю дорожный плащ, требующийся адану сейчас куда больше, чем мне. – Хоронить гостей не входит в число моих излюбленных занятий. – И опять отвернулась, чтобы не встретить пылающий непонятным мне вызовом взгляд.

А потом отошла к перекрытой тяжёлым запором двери и села на пороге. Здесь вполне ощутимо тянуло теплом от огня и в то же время можно было слушать не только прерывистое дыхание спящего адана, но и поступь шарящихся по площадке варгов.

Их шаги не давали разрастись раздражению, зародившемуся в очередной перепалке с Фернродом. Бессмысленной и пустой перепалке, как и всегда… Их шаги не давали забыть, что истинный враг притаился за дверью. Что он бродит в ночи за спиной, скребя по снегу и камням когтями, а не сидит с противоположной стороны пляшущего костерка, привалившись к стене и время от времени поднося к губам флягу с целебным напитком моей матери чуть подрагивающей рукой…

Ночь прошла в молчании. Старик-адан спал беспокойным сном, и ни Фернрод, ни я не обронили больше ни слова.

К рассвету меня сморила дремота, но из Незримого вскорости выдернул холод – за ночь ветер сменился и вовсю свистел даже в самых крошечных щелях за спиной. Огонь едва теплился, и варги снаружи притихли. Но всё же были на месте – ветер с лихвой выдавал поджидающих хищников, донося из-за двери их запах.

Я поднялась и потянулась, разминая затёкшее тело, и направилась к углям костра. Фернрод не спал – проводил меня взглядом, но не сдвинулся с места и ничего не сказал. Встал он только тогда, когда шевельнулся адан, просыпаясь, – тотчас же оказался рядом, приподнял его голову, вливая глоток целебного зелья из моей фляги, заботливо подоткнул у плеча одеяло. Скомандовал: «А теперь отдыхай, Митрандир». И старик вновь послушно сомкнул веки, проваливаясь в благодатный сон, и дыхание его выравнивалось с каждым вздохом, а тело отпускала боль.

К полудню снова начал угасать огонь. И хотя мы пытались как можно бережливее тратить заготовленное загодя топливо, но этих запасов было слишком мало, чтобы долгое время поддерживать хотя бы видимость тепла. Мы с Фернродом могли бы перетерпеть эти сложности, но вот раненый адан…

Каун тоже прекрасно понимал сложившееся положение. И, очевидно, нашёл какое-то решение – когда огонь, разгораясь, жадно лизнул последние предложенные ему щепки, Фернрод потянулся за своим мечом и решительно поднялся.

Как только он направился к двери, мне стала ясна вся затея – сваленный снаружи двери бурелом вполне способен помочь нам выиграть у зимы день или два. Я отступила к стене коридора, освобождая путь, подхватила лук и колчан. Но он приложил палец к губам, подавая знак соблюдать тишину, и взмахом руки приказал опустить оружие.

– Я отвлеку их, – едва различимо шепнул он, – ты же забирай дрова.

Я согласно кивнула – всё равно не могла предложить ничего лучшего.

К толще двери мы припали не сговариваясь, почти одновременно, пытаясь разобрать любой доносящийся снаружи звук. Но кроме воя ветра не было слышно совсем ничего. У меня шевельнулась слабая надежда – вдруг варги ушли? – но опыт и разум сразу же подавили её.

– Готова? – одними губами шепнул Фернрод. И я кивнула, становясь вплотную к стене и давая ему возможность свободнее двигаться.

Он осторожно потянул тяжёлый засов – потихоньку, но уверенно, без малейшего шума. И как только тот вышел из паза, рывком на себя распахнул дверь.

Лежавший у порога варг безмятежно дремал, привалившись к двери боком. И уж точно ничего подобного не ожидал. Когда дверь распахнулась, он покачнулся на кипе валежника и едва не ввалился внутрь нашего убежища. Громко взвизгнул, вскочил и тотчас же провалился сквозь разъехавшиеся под лапами ветки. Фернрод одним взмахом меча снёс ему голову и ногой оттолкнул массивное тело подальше от двери.

– Давай же, Эль! – громко выкрикнул он и метнулся наружу, втягивая в бой сразу всех варгов, карауливших не только площадку перед нашим убежищем, но и две остальные двери.

В лишних понуканиях и командах я не нуждалась и сразу же последовала за ним. Хватая любое подвернувшееся под руки дерево, я бросала его через порог. Втаскивала охапки хвороста, ломала сопротивляющиеся ветки, лишь бы пронести их внутрь. Вцепилась в обломок изгороди, но второпях не получалось его забрать – длинный крепкий побег, обвиваясь вокруг пролома, удерживал обломки на месте не хуже истлевших от времени верёвок и крепежей.

Фернрод, отбиваясь от варгов, лишь мельком взглянул на мои старания. Шаг за шагом кружа по площадке, он короткими выпадами и точными замахами удерживал на себе всё внимание хищников, не позволяя им отвлечься больше ни на что. Варги зверели от ран и ярости, пытались добраться до неуловимого противника, но безуспешно. Взмах – и один из них отскочил с жалобным воем, держа на весу перебитую лапу, разворот – и второй завалился на землю, пытаясь лизнуть распоротый бок.

По змеящейся вдоль склона тропе надвигалась новая стая – с высоты я мельком заприметила пять или семь противников. И вожак их тоже заметил нас. Запрокинул голову, оглушительно завыл, призывая собратьев сражаться в полную силу, и бросился вверх не разбирая тропы.

Я хотела предупредить Фернрода, но надвигающуюся опасность он видел и без меня – обернулся на миг в мою сторону и коротко кивнул на дверь. Сам же по-прежнему безостановочно кружил вдоль ограды, будто бы и не собираясь никуда отступать.

– Фернрод! Уходи! – крикнула я ему от порога.

Подхватила лук и натянула тетиву, выцеливая пролом, откуда в любой момент мог появиться враг. И тот не заставил себя долго ждать – оскаленная морда высунулась над изгородью рядом с кауном и лязгнула зубами, промахнувшись лишь на несколько дюймов мимо его локтя.

Я выстрелила. Стрела влетела точно меж глаз варгу, заставив шарахнуться в сторону и завалиться назад, на короткий миг заблокировав подступ с тропы. Фернрод прыгнул. На лету оттолкнулся от изгороди, хрустнувшей под его ногой, перемахнул через мёртвое тело, через очередного лезущего со склона варга и рубанул мечом упрямый побег. Потом развернулся, по́ходя добил очередного хищника, подхватил так и не унесённые мной обломки изгороди и ринулся к двери.

Он пролетел мимо меня ледяным ураганом. Изо всех сил я толкнула тяжёлую дверь, закрывая, и едва удержала удар с другой стороны – варги наседали, безумствуя, рыча, ярясь. Фернрод навалился плечом на дверь, сдерживая натиск, и засов мы задвинули вместе, в четыре руки.

– Вы от рождения безумны или это только здешний лес лишает эльдар разума? – хрипло и сдавленно прозвучал с дальнего конца коридора вопрос.

Мы с Фернродом разом повернулись.

Старик-адан с трудом сидел на своём одеяле, привалившись спиной к стене, но не выпуская из рук посоха, навершие которого было направлено на входную дверь.

– Это что? – продолжал он, взмахом руки обводя заваленный ветками коридор. – Это всё зачем?

– Это свет и тепло, Митрандир, – пожал плечами Фернрод, расталкивая ногами обломки покрупнее поближе к стенам, – и кровать поудобнее, чем просто сырой пол.

В лающем кашле, раздавшемся в ответ на слова кауна, с трудом можно было распознать смех. Но всё же старик смеялся и, не в силах больше сидеть, опускался назад на своё одеяло. Когда он отдышался, то заговорил:

– Мой доблестный друг, каун Фернрод, если владыка Эльронд не сообщил тебе перед нашим путешествием, то скажу тогда сам. Я посланник Запада, служитель Пламени Анор. И подобные мелочи, – он небрежно махнул на разбросанные по полу дрова, – не нужны для моих, пусть и ослабленных сейчас, сил.

– Тогда ложись и спи, адан. Твоим ранам всё равно надо дать затянуться, прежде чем выбираться наружу, – я подошла к угасающему кострищу, раздула угли и положила охапку хвороста, весело затрещавшего в поднимающемся огне. – А нам пригодятся и свет, и тепло.

Тотчас же повеяло жаром живого огня, и в свете пляшущих отблесков стало видно, как старик что-то беззвучно шепчет одними губами, немигающее глядя куда-то в угли. Его пальцы подрагивали и двигались, поглаживали и без того гладко отполированную рукоять посоха, а кустистые брови сошлись к самой переносице, выдавая напряжённую сосредоточенность. Мне уже приходилось сталкиваться с эдайн, чьё сознание охватывали тяжёлые горячечные видения, когда тело страдало болезненными ранами. И я знала, что в таких случаях с ними лучше не спорить. Фернрод, по-видимому, считал точно так же – потому он всего лишь равнодушно пожал плечами и принялся раскладывать у стен дрова.

– Твоя правда, бренниль, мне нужен отдых, – произнёс вдруг согласно старик, отводя от огня глаза.

Он улёгся на одеяло, отвернулся к стене и затих.

Нам же с Фернродом оставалось лишь разделить остатки воды и дорожных припасов и разойтись по разным углам, чтобы избежать ненужных споров, упрёков и ссор.

*

– Может быть, всё же расскажешь, какими путями оказалась среди этих руин именно сейчас? – Тягостное молчание первым нарушил Фернрод. Хотя я и сама была к этому близка.

Судя по всему, уже вечерело. Ветер всё сильнее свистел за дверью, и варги подвывали ему на разные голоса. Начиналась вторая ночь нашего затворничества – ну, или же плена, чего уж скрывать.

– Мне хотелось вырваться из крепости на лесной простор, – с каждым словом подобные объяснения звучали всё более нелепо в запертой штольне, но промолчать казалось ещё хуже. Пришлось через силу продолжать: – Навестить старые земли и найти мастеров, собиравшихся разведать старые копи. Мои запасы самоцветов стали подходить к концу, и… – я замолчала, но потом всё-таки договорила: – Была метель…

Фернрод криво ухмыльнулся, но, к счастью, ничего говорить не стал. Только выразительно возвёл глаза к низкому потолку. Я хотела было задать ему тот же вопрос – почему важный гость и посланник оказались вдвоём вдали от дворца владыки и от населённых земель? – но не успела.

– Метель… – пробормотал вдруг старик-адан, будто сквозь сон. – Метель неспроста…

Нахмурившись, я попыталась разобрать его невнятные речи, но он снова замолчал. Вместо него заговорил Фернрод:

– Митрандир считал, что его выслеживают.

– Кто? – вопрос вырвался раньше, чем догадки и мысли сложились в ясную картину: беспокойство владыки Трандуиля накануне осенней охоты… ядовитые твари у самого порога дворца… долгие советы в запертых покоях и отлучки гостя-адана… тьма на западных окраинах… «я служитель Пламени…» и метель… Которая, как утверждает старик, «неспроста»…

Фернрод не стал отвечать, наблюдая за мной, и заговорил только тогда, когда безошибочно разгадал течение моих мыслей:

– Мы ушли, чтобы проверить его догадки. И чтобы, как настаивал Митрандир, в окрестностях крепости не пострадал никто из таварвайт.

– И что вы собирались сделать?

– Я не знаю, чего он хотел – меня посвящают далеко не во все планы и помыслы Мудрых, – Фернрод насмешливо изогнул бровь и добавил с неприкрытым вызовом: – Но я дал слово владыке и лордам Имладриса защищать его и оберегать.

– От злых сил? Или от самого себя? – усмехнулась я.

При виде отвернувшегося к стене адана слабо верилось в его могущество, и обронённая фраза «я посланник Запада» всё ещё казалась пустой бравадой и порождением лихорадочных снов.

– Напрасно смеёшься, бренниль, – невозмутимо отозвался каун. – За время путешествия от Имладриса я успел убедиться в его необычных для эдайн… м-м-м… – он замешкался, подбирая верное слово, – способностях… И с уверенностью скажу, что он достаточно сильно отличается от Младших Детей Илюватара и мало в чём уступает нам.

Я задумчиво разглядывала спящего, не решаясь до конца поверить таким утверждениям, а Фернрод продолжал:

– И потом, он во всём оказался прав – нас и вправду преследовали…

– Каун, эти варги – не то, что нам надо. Колдуна-то мы так и не нашли, – снова раздался голос старика.

Он приподнялся на одеяле, прислушался к завываниям ветра за дверью, назидательно вскинул вверх палец:

– А ведь он где-то здесь. И метель эта вся неспроста…

– Вы напрасно ушли из-под защиты владыки, Митрандир, – попыталась вставить я слово, хотя слабо верилось в возможность воззвать к его благоразумию. – Аран Трандуиль, Алордин, наша стража… Их защита и помощь надёжней, чем власть одного колдуна, даже способного повелевать снежными духами или варгами. Моя мать… она тоже могла бы помочь. Вы не знаете здешних дорог и лесов, а она провела меня…

– Тебя вёл только я, бренниль, – самоуверенно и с явным раздражением отрезал старик. – От самой Лесной и до северных склонов. Или ты не заметила, как быстро сюда добралась?

Я могла бы немало ему рассказать о способностях Мудрых, их силе и власти над лесом, но спорить не стала – пусть считает как знает, а ссориться лучше не здесь и не сейчас. И потом, мать последнее время не пропустила ни единого Совета, для меня же оставались секретом вершащиеся там дела…

– Твой отец знает, куда ты направилась? – спросил вдруг Фернрод.

Не слишком хотелось признаваться в очередных семейных размолвках и разногласиях, но пришлось отрицательно покачать головой – после празднования Ласбелин адар не слишком интересовался моими отлучками из дому, а я не считала нужным его посвящать.

– Меня не станут искать, каун. В ближайшие дни – никто не станет. Разве что мать… Но сейчас зима, и её вестники слишком слабы, чтобы летать на далёкие расстояния. Так что… – я развела руками, без слов всё досказав.

Повисла тишина. Чтобы отвлечься, я поднялась со своего места, отломила несколько сучьев от разлапистой ветки и подкинула их в огонь. Митрандир, не отрываясь, следил за моими действиями. А потом спросил:

– А за водой вы с кауном будете так же как и за дровами ходить?

Озадаченная неожиданным вопросом, который уже не раз закрадывался и тревожил мысли, я покосилась на Фернрода. Но тот молчал, о чём-то напряжённо размышляя. Тогда я протянула над костром старику свою флягу:

– Пей, Митрандир. А о прочем подумаем, когда наступит час.

К середине ночи завывания ветра стихли. Замолчали и варги, но наступившая тишина становилась всё невыносимее с каждым часом. Мы знали, что хищники никуда не делись – время от времени они начинали скрестись под дверью и испытывать на прочность запор. И мы в точности знали, что рассвет ничего не изменит для нас.

Напившись воды, закусив сухарём и полоской вяленого мяса, старик пригубил ещё порцию целебного зелья и снова затих. Ко мне же покой не шёл, и Фернрод тоже не спал. Поначалу каун сидел неподвижно, потом поднялся со своего места и обошёл коридор до решётчатой преграды дальнего конца коридора. Постоял над грудой ржавых инструментов, присел, разглядывая их поближе в тусклом свете тлеющего костерка. Вернулся к наружному входу в штольню и прислушался.

Его действия вызвали беспокойство – слишком хорошо я знала, на что способен этот эллон.

– Что собираешься делать, каун?

Он не отвечал. Постоял у двери, потом осторожно коснулся засова – совсем как и в прошлый раз, открывая его.

В тот же миг я оказалась рядом и стиснула его руку.

– Нет! Не надо!

– Если кто-то есть на пороге, я убью его, и на одного врага станет меньше.

– Одного ты убьёшь, но другие тут же придут!

– И их тоже убью!

– Ты не сможешь убивать без конца!

– Я хочу лишь узнать, сколько их там, за дверью, и покончить со всем этим как можно скорее, – он попытался высвободиться, но я не отпустила его руки.

Тогда он повернулся ко мне лицом и вызывающе вскинул бровь, выжидая.

– Твои силы закончатся раньше! Ты ранен! А они же и дальше станут сюда прибывать. Что тогда мне делать одной с раненым стариком-аданом? Как выбираться отсюда? Или так же как ты – распахнуть настежь двери и впустить их сюда?! Не ходи, умоляю тебя!

Я шагнула к нему ближе и положила руки на плечи, пытаясь удержать от опрометчивых решений. Он напрягся и замер, а меня захлестнули неловкость и смущение. Кровь прилила к лицу – никогда ещё я не была к нему так близко, не чувствовала неистового биения сердца в его груди и несгибаемой опоры плеча.

– Не ходи… не выходи туда, Фер*… – выдохнула я, опуская голову, чтобы скрыть пылающий на щеках жар.

– Что? – сдержанно переспросил он.

– Прости, Фернрод, – запоздало вспомнилась его явная неприязнь к услышанному случайно имени, но вырвавшееся слово вернуть уже было нельзя. – Я не хотела оскорбить тебя.

– В детские годы только отец звал меня так, – произнёс он.

Я удивилась нежданной откровенности, но всё же попыталась выправить оплошность:

– Прости… Просто не думала, что… Я подумала, если ты зовёшь меня «Эль»…

– Бренниль Элириэль, – оборвал он мои невнятные извинения, – если дело только в имени, то этому обращению нет возражений. Если же в чём-то ином…

Многозначительная пауза, повисшая после его слов, заставила меня отшатнуться. Его взгляд, холодный и вопрошающий, был полон укора и невыносимой надменности – если не презрения. И я покачала головой, отступая ещё на шаг:

– Ни в чём ином, каун, прошу прощения ещё раз…

– Твой даэр** не одобрил бы таких… разговоров, – хмуро обронил он. – Я уважал…

– Кто? – перебила я и, не веря услышанному, ещё раз переспросила: – Мой… кто?

– Лаэрлинд…

Имя полоснуло острым ножом, а гранатовый браслет на руке словно стиснул запястье. Я скривилась, давясь раздражением, – что ты знаешь, каун, о тех давних днях?..

Он же продолжал:

– Он любил тебя, я это знаю, – словно мысли мои прочитал, – любил до последнего дня своей жизни. И пал с твоим именем – это я тоже видел и знаю. А ты? Ты хотела бы свидеться снова? Желала бы новой встречи – за морем, там? – едко закончил он, неопределённым кивком головы указав направление.

Горло мне стиснуло горьким спазмом, но непослушные губы всё же удалось разомкнуть, чтобы произнести:

– Я слышу об этой любви ото всех. Слышу давно и по-разному… Но никогда, ни единого слова, не слышала от него. Да, каун, – чем сильнее изумление проступало на его лице, тем проще становилось говорить, – ни единого. И никогда. Он был мне всем: другом, нянькой, наставником, родной душой. Всем миром… Но даэром не был никогда. Как бы ни гудела о нас с ним молва – мы не были помолвлены. Я динэт*** без даэра, вот так уж сложилось… А случись по-другому – кто знает?.. И надо ль гадать? Здесь – мой дом. Пожелал ли он там вернуться? Не знаю… Только я не тороплюсь ни покидать родной дом раньше времени, ни, как Сэльтуиль, изводить себя домыслами и вызнавать.

Отступив ещё дальше к стене, я подняла свой лук и колчан со стрелами. Повернулась к двери:

– Если так уж желаешь – давай, открывай!

Но, вопреки всем ожиданиям, он не стал этого делать. Наоборот – отошёл от двери, вернулся к решётке и некоторое время просто стоял ко мне спиной, глядя в темноту. Потом наклонился, выхватил из груды старого железа ржавую кирку и с замахом ударил по входящим в стену коридора прутьям.

Коридор содрогнулся до основания, с потолка сыпанули струйки земли. За наружной дверью на все голоса опять взвыли варги. Испуганно озираясь, вскочил и сел Митрандир. Но Фернрод ничего не замечал – вздымая в воздух клубы мелкой пыли, самозабвенно бил по стене и вмурованным в неё прочным прутьям. Пока не сломалась кирка.

А потом он одним коротким тычком ноги выворотил решётку и обернулся.

– Дай мне факел, – скомандовал, обращаясь ко мне. И, когда я поспешно протянула ему ветку подлинней и покрепче, повёл ею над костром, не отрывая от открывшегося прохода глаз. – Ждите здесь.

– Но… – заикнулся было Митрандир.

Но с таким же успехом он мог попытаться унять буран.

Фернрод, не оборачиваясь, исчез в проходе, а спустя несколько мгновений извилистый коридор штольни поглотил даже свет его факела.

И пришла тишина…

…Возвратился он после рассвета.

По крайней мере, мне верилось, что солнечный свет за наружной дверью уже разогнал ночной беспросветный мрак. Варги молчали. Молчал Митрандир. Молчала я.

Назад к карточке книги "На сумрачных тропах Зелёного Леса (СИ)"