Текст книги "На сумрачных тропах Зелёного Леса (СИ)"

Автор книги: Лаурэя

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

Настало моё время молчать. Но ему не нужны были лишние слова – ни отрицания, ни подтверждения. Он взял мою руку и учтиво поднёс к губам.

– Бренниль Элириэль, – на его церемонное обращение я едва не отдёрнула руку, но всё же сдержалась, желая до конца дослушать то, что пылало в его глазах. И теперь это не были отблески камина – мы стояли почти посреди зала. А он продолжал: – Я в последний раз, теперь уже лично и лицом к лицу, предлагаю соединить наши жизни клятвой супружества. И если сейчас я услышу согласие, то об этом в тот же момент узнает столько свидетелей, что уже не будет возможности ни отступиться, ни что-либо отрицать.

– Я не беру назад произнесённых вслух обещаний, каун.

– Что ж, безмерно этому рад. Друзья! – в полный голос воскликнул он, привлекая всеобщее внимание, и эхо далеко разнесло его призыв. – Позвольте на мгновение отвечь вас всех от разговоров и споров!

Стих не только гомон множества голосов, но и музыка. Я вцепилась в его руку, и в ответ ощутила успокоительное пожатие.

– Уверена, Эль? – одними губами шевельнул он, а в ответ я кивнула.

И он звучно, на весь зал, заговорил:

– Друзья! Позвольте поделиться с вами важным событием, свершившимся сегодня!

Он говорил неспешно, поворачиваясь и оглядываясь по сторонам, ловя вопросительные и удивлённые взгляды, и в его речах звучал ответ сразу всем.

– В здешних землях я гость, это верно. И мой дом, и владыка, которому я принёс клятвы верности, сейчас далеко от владений вашего короля. Я чужой среди вас, таварвайт Эрин Галена. Но я тоже эллон из народа эльдар. И потому, как и каждый из вас, я хочу разделить свою радость, которая сейчас переполняет моё сердце. Друзья! Я хочу объявить во всеуслышанье! Бренниль Элириэль сегодня согласилась стать моей женой! И пусть вместе с вами все высшие силы Арды возрадуются за нас!

Последние слова он выкрикнул в тишине. Но затем грянули приветствия и восторги – кто-то заглядывал мне в лицо, кто-то пожимал руку. Фернрод растекался благодарностями и улыбками ко всем, кто подходил выразить поздравления, и ни на шаг не отпускал меня от себя.

Я улыбалась, оглушённая и ошеломлённая – в детских мечтах собственная помолвка рисовалась обычно несколько иначе. И благодарила за добрые пожелания и поздравления.

А потом взгляд упал на арку перед главным входом в зал, где рука об руку стояли отец и мать. Лицо отца было непроницаемо – но иного после сегодняшнего разговора не стоило и ожидать. Мать улыбалась – тепло и уверенно, с пониманием и в то же время с затаённой печалью.

И не было ни малейшего сомнения, что о грядущем ей было известно много более всех присутствующих, включая как меня, так и отца…

Комментарий к Глава 15. Чужак

__________________________

*бренниль нин – (синд.) моя леди

динэт – (синд.) невеста

========== Глава 16. Daer ==========

Жених

Я никогда не думала, что в ожидании грядущего празднества жизнь невесты может обратиться в хаос. Все мои подруги, собираясь замуж, пребывали неизменно в приподнятом настроении – шили и украшали свадебные наряды, беспрерывно навещали мастеров, выбирая украшения, ткани или ленты, плели венки из цветов, пели и с радостным ожиданием спешили на встречи к возлюбленным, как только выдавался свободный момент. Мой же даэр проводил дни и ночи в бесконечных разъездах – то с приезжим стариком, то со стражей владыки Трандуиля, а то и с лордами-советниками под главенствованием отца. После объявления о помолвке мы почти не виделись с Фернродом, совсем как до путешествия в горы, и случались дни, а то и недели, когда я вообще не знала, где его искать. Все заботы по подготовке свадьбы оказались оставлены полностью на моё разумение, и, казалось, это полностью устраивало всех: Фернрода, предложивших свои умения мастеров, отца и мать.

Мать стала моей единственной помощницей, незаменимой во всех хлопотах. И не только помощницей – поскольку близких подруг среди таварвайт у меня больше не было, то и эту роль с лёгкостью приняла она. Поначалу я опасалась – бесед, откровений и объяснений, печали в её взоре, настойчивого любопытствования или возможных прямых расспросов: о «чужаке» из-за Хитаэглир и былых приключениях, о внезапной помолвке и столь скором замужестве… Но мать ни о чём не спрашивала. И, в отличие от отца, не настаивала на подробных рассказах. Только окружала неусыпной заботой и бесконечной любовью – и тепло улыбалась, когда я обнимала её, не умея найти благодарственные слова.

Нанэт занималась припасами к предстоящему пиру, рассылала заказы охотникам и поварам, колдовала на кухне, запершись с Аэгленом, без устали выслушивала музыкантов и не обходила вниманием менестрелей, наперебой зазывавших её в каминный зал. А ещё у неё уже был готов для меня роскошный, изукрашенный самоцветами пояс, и оставалось только заказать к нему не менее великолепное платье, которое её подруги сшили в четыре дня.

Когда свадебным нарядом занялись вышивальщицы – ведь вдвоём с матерью, как обычно водилось, мы никак не могли успеть закончить отделку к назначенному сроку, – настала пора задуматься об украшениях. Несколько дней подряд мать настойчиво предлагала мне свои шкатулки, где хранились самые дивные сокровища со всех уголков Эннорат, привозимые отцом из многочисленных странствий. Зачарованная игрой самоцветов, совсем как в детстве, я почти согласилась на ожерелье из четырёх нитей зелёных бериллов. Но, едва примерила его с почти готовым свадебным платьем, ощутила пустоту и разочарование – эти украшения не предназначались мне изначально, и не стоило их по такому случаю надевать…

Я заперлась в мастерской. Выводила на пергаменте узоры, шлифовала камни, пыталась плавить металл. Но сияние серебра, остывая, тускнело, а самоцветы молчали, будто не желали раскрывать своей сокрытой прелести или своих тайн. Драгоценное время утекало, работа не спорилась. И бесплодно проведённая неделя ничуть не прибавила ни хорошего настроения, ни уверенности в грядущем. А выбравшись из мастерской, я узнала, что на один-единственный день Фернрод всё же появлялся во дворце. И снова уехал со стражами невесть куда.

Отец сообщил эту новость ровно и обыденно, словно обсуждая очередную разгулявшуюся метель. А затем ушёл к владыке Трандуилю. Но в его брошенном напоследок взгляде – цепком и внимательном – отчётливо читалось непроизнесённое вслух: «Я же предупреждал, что не стоит рассчитывать…»

Но я и без того уже прекрасно понимала что рассчитывать сейчас можно только на мать – мудрую, любящую, понимающую. И тая́щую неведомую мне пока ещё тайну в глубине искристо-синих глаз…

– Нана! Нана, послушай!

Мать, спешащая по коридору впереди меня, оглянулась через плечо, но не остановилась. По её настоянию мы торопились наведаться в мастерскую Мирантара – мама никак не оставляла надежд найти самоцветы, достойные украсить и меня, и почти готовый к празднованию наряд.

– Нана! – я ухватила её за рукав, вынуждая остановиться. – Нана, не надо, я не хочу…

– Чего ты не хочешь, Эль?

– Не хочу свадьбы…

– Что?! – громко воскликнула она.

– Я имею в виду, такой свадьбы. Настолько пышной и… утомительной… обременительной… для тебя и… для всех нас…

С каждым словом, что я произносила через силу, на её лице всё вернее проступало изумление. А потом она попросту засмеялась:

– Девочка моя, никаких неудобств или усталости мне не доставляют эти хлопоты! Напротив – я счастлива! Счастлива видеть тебя счастливой – такой, как ты была, танцуя с нашим гостем в каминном зале. И влюблённой. Это ведь так?

Я промолчала.

Мать немного подождала, потом одной рукой перехватила мою руку, стискивающую её рукав, а второй погладила меня по щеке, пытаясь заглянуть в глаза:

– Дорогая, за свою жизнь я видела немало эллет, собирающихся принести клятвы супружества, и, поверь, все невесты волнуются. И не всем из них очень уж хочется заниматься подготовкой празднования. Потому я с радостью готова помогать тебе. Скажи только одно – ты действительно желаешь выйти замуж? Действительно считаешь, что именно этот эллон достоин стать твоим супругом? Или твой отец прав в своих суждениях?

– Каких суждениях?

– Что эта свадьба – каприз, порождённый вашей с ним ссорой, и что ты в последний момент объявишь об отмене…

– Нет! Так не случится, нана! Моё решение неизменно!

– Значит, ты всё же любишь его?

– Отмены ни помолвки, ни свадьбы не будет! Я готова идти до конца!

Мать ещё некоторое время выжидающе молчала, но никаких иных объяснений больше не получила и только усмехнулась:

– Ну что ж, дорогая, тогда и ты должна понимать, что твоя свадьба не может не соответствовать положению твоего отца.

– Я понимаю, нана… Всё понимаю. И готова. Прости случайную слабость… Идём.

– Пойдём, Эль, не стоит заставлять Мирантара ждать. У него и без нас множество забот и заказов к предстоящему весеннему празднику.

Это мне тоже было хорошо известно, потому что в нынешний год Мирантару пришлось принять ещё и часть тех заказов, что обычно выполняла я.

В мастерской Мирантара было тихо – к счастью, потому что сейчас я не была готова столкнуться с его заказчиками или укоризненными взглядами тех, кому самой пришлось отказать. Мастер сидел неподалёку от рабочего стола с одним из молодых эллонов из нижних поселений, которого взялся обучать. Они беседовали, но при нашем появлении оставили разговоры. Ученик поднялся, поклонился ему и нам, положил что-то на стол Марантара, а потом поторопился уйти.

– Бренниль Тауриндиль, бренниль Элириэль, – Мирантар никак не показывал недовольства нашим опозданием, дружелюбно улыбаясь и предельно вежливо приветствуя, – очень рад видеть вас здесь.

Мы поклонились в ответ, и мать поспешила извиниться:

– Прости, Мирантар, наше опоздание, но в последние дни…

– Бренниль Тауриндиль, не стоит просить прощения! Мне ли не знать, сколько забот обрушиваются на динэт и её родичей накануне свадьбы!

Мать улыбнулась, принимая его протянутую в приглашении руку и с большим интересом поглядывая на разложенные поодаль украшения, переливающиеся в свете свечей всеми оттенками зелёного:

– Мы не хотим тебя слишком отвлекать от повседневных работ или задерживать, мой друг. Это они?

– Они, бренниль Тауриндиль. Всё, что могу предложить сейчас. И к нужному сроку я, боюсь, не успею изготовить ничего иного. Вы ведь просили бериллы?

Мать согласно кивнула:

– Можно взглянуть?

– Да, конечно… Бренниль Элириэль, – окликнул он меня, когда вслед за матерью я уже приблизились к сияющим сокровищам.

– Да, Мирантар? – я обернулась к нему, краем глаза заметив зеленоватый отблеск на его рабочем столе.

– Я должен передать кое-что… – чуть растерянно произнёс он, протягивая мне обтянутую бархатистой тканью крошечную шкатулку.

– Что это? – с любопытством отозвалась из-за спины мать.

– Это… заказ гостя, кауна Фернрода, который он просил передать своей динэт.

Без лишних расспросов, сгорая от любопытства, я приняла и открыла шкатулку и на несколько мгновений утратила дар речи, разглядывая нежданный дар: на зелёной тканевой подложке переливались два помолвочных кольца. Два простых серебряных кольца не имели ни драгоценных камней, ни вычурной чеканки, ни замысловатых изгибов поверхности, но они излучали именно то чистое, незамутнённое, яркое сияние, которое ускользало от меня в мастерской всю последнюю неделю безуспешной работы. Они сверкали, искрили и, не хуже адамантов, таили в себе все оттенки радуги.

– Это… – я запнулась, пытаясь проглотить вставший поперёк горла ком.

– Это – ваше, бренниль. А теперь не хотите ли взглянуть… – с затаённой улыбкой, довольный произведённым впечатлением от своей работы, мастер повернулся к матери.

– Мирантар, – остановила я его, всё ещё не в силах оторваться от колец, – могу ли я спросить, когда именно был сделан этот заказ?

– Три… нет, два дня назад, когда каун Фернрод появлялся во дворце. Я только вчера поздней ночью закончил шлифовку и…

– Два дня? – удивление скрыть было почти невозможно, но это лишь сильнее польстило мастеру. – Значит, тебя не слишком затруднил заказ кауна Фернрода?

– Что может быть сложного в двух серебряных кольцах, бренниль Элириэль? – кажется, моё удивление стало передаваться и ему.

Пришлось взять себя в руки и улыбнуться с наиболее возможной искренностью, тщательно пряча собственное замешательство: в два дня Мирантар сотворил то, что не давалось мне больше недели. Не только не давалось, но в итоге так и не далось…

– Тогда тебе не составит труда сделать и точно таких же два золотых? – поинтересовалась я.

Мать метнула на меня удивлённый взгляд, но мастер расцвёл понимающей улыбкой и кивнул утвердительно.

– Сделаю. Хоть в два дня, – засмеялся он. – А сейчас позвольте предложить уже готовые украшения: есть браслеты, три ожерелья и даже… – затаив дыхание, он приблизился к своим изделиям и протянул на ладонях свадебный венец: – Вот это…

Изысканная вязь серебряного ободка полыхнула зелёными гроздьями самоцветов. Мастер бережно, с искренней любовью покачал венец в ладонях, поднося его ближе к матери, стараясь поймать блики света, чтобы явить всю красоту игры гранёных камней.

– Я готовил его для сестры, но она отказалась… – продолжал Мирантар,

И лучше бы эти слова никогда не были произнесены.

Для сестры, но никак не дня меня…

– Мирантар! – оклик прозвучал чуть резковато, но внимание мастера привлёк и тот снова повернулся ко мне.

– Да, бренниль Элириэль?

Я стояла у его рабочего стола, разглядывая то, что оставил ученик – тонкая серебристая цепь, сковавшая небольшие, покрытые зелёной и золотой эмалью буковые листья. На ней не было застёжек или креплений, она скользила в пальцах, будто длинная лента, и готова была стать чем угодно, если того пожелать…

– Я готова отдать за это изделие всё, что пожелаешь ты или твой ученик. Всё, что угодно из моей мастерской.

Изумлению мастера не было предела, но он бережно опустил свой драгоценный венец на отведённое ему место и подошёл к рабочему столу. Следом незаметно приблизилась мать.

– Мне нужна эта цепь, мой друг, – повторила я, снова и снова пропуская сквозь пальцы работу его ученика, ощущая бездну приложенных усилий и стараний в каждом звене гладко заполированного металла, в тщательно подогнанных под цепочку серебристых черенках и каждом крохотном волнистом листике, нежно позвякивающем от малейшего движения в руках. – Только эта цепь и ничего более.

– Как будет угодно, бренниль Элириэль, – удивлённо и осторожно проговорил Мирантар. – Тогда она – наш подарок. И ни мне, ни моему ученику ничего не нужно из вашей мастерской.

– Благодарю, Мирантар. Но позволь всё же на своё разумение отблагодарить. И пусть это будет мой подарок, равный тому, что я нашла в твоей мастерской.

– Не стану противиться, бренниль Элириэль, – засмеялся мастер и снова попытался увлечь мать разговорами о своих украшениях.

Но они уже не слишком интересовали ни меня, ни мать. Вежливо отклоняя одно за другим все дальнейшие предложения мастера, вскоре мы попрощались с ним и ушли.

Миновало полных два дня, когда стало известно, что они возвратились, стражи и мой даэр. И у целителей нашлось немало работы – двое стражей едва дышали и не в силах были открыть глаза. Такое происшествие никак не могло остаться незамеченным, потому-то очередное появление Фернрода в крепости не осталось тайной и для меня.

Он обнаружился в Садах. Стоял на недавно отстроенном извилистом и узком лестничном мостике, соединявшем поросшие мхом и вьюнками ограждённые площадки на вершинах столбов над глубоким провалом в восточной стороне сада, куда только на рассвете отзеркаливались солнечные лучи. Я преодолела почти половину ступеней, когда он обернулся.

– Добрая встреча, Эль, – поприветствовал, и тень слабой улыбки озарила его лицо. Во взгляде – усталость, и слегка дрогнула прижатая в приветствии к груди рука.

Я приблизилась, пытаясь приветливо улыбнуться в ответ и не выдать сразу всех обжигающих и томительных раздумий, приняла его протянутую ладонь:

– Мне тоже радостна наша встреча, даэр нин.

И тотчас же уловила отчётливый аромат трав – ни с чем не сравнимый терпкий запах настоек, которые использовали целители для обработки ран.

– Ты ранен? Снова?

– Не стоит беспокоиться, до нашей свадьбы всё заживёт, – усмехнулся он.

– Твоими стараниями она может и не состояться…

– Ну что ты, Эль, подобный исход нашей помолвки возможен только в том случае, если ты сама расторгнешь её, – улыбка Фернрода становилась всё шире, в то время как рука изучала мою правую ладонь. – Теперь ты больше не сердишься? Я исполнил всё точно по правилам? Тебе понравился подарок?

– Да, очень. Благодарю.

Он крепко сжал мою правую руку и поднёс к лицу поближе, внимательно разглядывая надетое на палец кольцо, сверкавшее в царящем вокруг нас полумраке серебристым светом древних звёзд.

– Я хотела сама сделать, но… не вышло… Фер, у меня ничего не получилось! – как ни пыталась я сдерживаться, но до конца не удалось совладать с голосом, и он сорвался, выдавая отчаяние, поселившее в сердце последние месяцы, за которые так ничего и не удалось сотворить, несмотря на любые старания и бесчисленные часы уединения в мастерской. – У меня ничего не получается! И объяснений этому нет – разве что я внезапно напрочь утратила все навыки, которые столько лет вкладывал в меня и Миргол, и прочие учителя…

Некоторое время Фернрод молчал, задумчиво разглядывая серебрящееся на моей руке помолвочное кольцо. Потом провёл по нему большим пальцем и, оторвавшись от созерцания, взглянул мне в лицо.

– Эта слабость минует, Эль. Ты ведь и сама чувствуешь это сердцем…

– Если ты снова попытаешься свести все мои беды к тому, что я изменилась и изменила себе, запершись в здешнем холме, то это совершенно не те разговоры, что сейчас мне нужны. И лучше даже не начинай, Фернрод.

– Не стану повторять очевидное, моя прекрасная динэт, – в его голосе прозвучала откровенная насмешка. Но сердиться на него сейчас попросту не оставалось ни желания, ни сил.

Вместо споров и ссор я протянула ему левую руку. И полученную от Мирантара шкатулку, где на зелёной подложке оставался покоиться нетронутым второй серебряный ободок.

– Не желает ли мой жених тоже примерить своё кольцо? Вдруг Мирантар ошибся в его изготовлении? А ведь я уже заказала ему точно такие же украшения из другого металла, чтобы было что использовать в подтверждение грядущих обетов.

– Что? – изображая возмущение, Фернрод притворно нахмурился. – И опередила меня?!

– Что поделать, если тебя никогда не найти, чтобы испросить согласие или совет?

Его деланная хмурость быстро обратилась в настоящую:

– Что поделать, если у меня есть ещё иные и обеты, и обязанности? – вопросом на вопрос ответил он.

– Почему сейчас, Фер? – Он собрался было пуститься в объяснения, но я не позволила, перебивая: – Почему именно сейчас ты решил жениться?

Несколько мгновений он молчал, потом широко ухмыльнулся:

– Рад, что ты хотя бы не спрашиваешь, почему предложения супружества от меня удостоилась именно ты.

– О-о-о, мой дорогой даэр, боюсь, что о причине этого предложения не стоит лишний раз спрашивать! Она кристально ясна: мало кто из эллет во всех землях эльдар способен вытерпеть твой несносный характер! А ещё нескончаемые насмешки, самодовольство, самоуверенность…

– Как и твой острый язычок, несравненная моя динэт!

– Ты наконец-таки будешь кольцо примерять?!

– Надень сама, – он протянул мне руку.

Украшение оказалось абсолютно впору и засверкало на его указательном пальце ещё одной серебристой звездой.

На время мы оба залюбовались живущими в серебре переливчатыми отблесками, которые отзывались даже на рассеянное свечение кристальных камней в саду, усиливая и множа их свет.

– Хорошо, что сейчас мы в безопасной крепости, а не в дороге, – тая дыхание, словно каждое слетавшее с губ слово могло спугнуть поселившихся в ладонях волшебных светлячков, тихонько произнесла я.

– Почему же?

– Это свечение враз выдаст нас любому врагу.

– Наденешь перчатку, дорогая динэт.

Я вскинула на него взгляд – он был абсолютно спокоен и сосредоточен, словно уже сейчас находился за воротами безопасного убежища, а в мыслях просчитывал и дальнейшее развитие событий, и полный опасностей путь, который предстояло преодолеть.

– Но я никуда не собираюсь уходить! Как не собираюсь и скрытно носить украшения Мирантара!

– Это сейчас. А потом, Эль? Ты же понимаешь, что с наступлением весны мне предстоит покинуть Эрин Гален? Мне нужно сопроводить Митрандира в его странствиях обратно в Имладрис – и это меньшее, что я обещал владыке Эльронду.

– Тогда ты снова заставляешь меня вопрошать о твоём желании жениться, причём именно сейчас.

Несколько мгновений он молчал, прежде чем очень тихо обронить:

– Не хочу наблюдать, как во мраке Эрин Гален гаснут звёзды… – и поднёс к губам мою руку, обдавая едва уловимым тёплым дыханием сияющее серебро.

– Фер…

– Подумай о грядущем, Звёздочка.

– Я не хочу уезжать из родных земель. Ты же знаешь…

– Знаю. Ты стремилась вернуться. И возвращалась не раз. Но до весны ещё есть время, чтобы решаться и решать.

– А потом…

– А потом, что бы ты ни решила, мы либо окажемся связаны до конца времени, либо наши пути разойдутся, не исключено что на очень долгое время, если не навсегда.

– Ты тоже веришь, что я передумаю в последний момент?

Он промолчал.

– И ты уедешь…

– А ты объявишь о нашем грядущем в тот день, когда на привратных деревьях раскроется первый лист. Это твоё решение, Эль. Ты выбирала…

– Я выбирала. Ты прав…

– Не позволяй тревогам грядущего поглотить себя без остатка, Эль. Время для раздумий ещё есть, – улыбнулся он, словно пытаясь развеять тени тех сомнений, что множились и кружились вокруг нас в полумраке сада. – А обо мне… Обещаю не снимать перчатку в походах, если это так сильно беспокоит тебя.

Ошибиться было невозможно – в прозвучавшие слова был вложен абсолютно отчётливый намёк на неумолимо приближающуюся очередную отлучку Фернрода. И в глубине его глаз, несмотря на улыбку, читалось тому подтверждение – немного времени собирался он отвести отдыху и праздным разговорам за зачарованными воротами безопасного убежища в сердце земель, окружённых наступающей тьмой. Тьмой, которую он видел воочию и с которой сталкивался лицом к лицу, в отличие от меня…

За его спиной стояла Разлука. Стояла внизу, неподалёку от первой ступени извилистой лестницы, и следила за нами пристальным взглядом – взглядом моего отца.

Безошибочно уловив обратившееся к нему внимание, отец вежливо поклонился:

– Каун Фернрод. – И взглянул на меня: – Эль, я вынужден настоять, чтобы твой даэр сей же час проследовал со мной на совет. Владыка и лорды ждут.

– Да, браннон Сигильтаур, – тут же отозвался Фернрод, выпуская мою руку.

– Да, адар, – следуя велению разума, вынуждена была повторить я.

Фернрод сделал было несколько шагов по направлению к ступеням, потом вдруг обернулся. И быстро возвратился назад.

– У меня есть для тебя ещё один подарок, Эль, – шепнул он, наклоняясь к моему уху. И добавил в ответ на вскинутый в любопытстве взгляд: – Я пришлю…

Мимолётное касание пальцев теплом отозвалось у моего подбородка, заставляя выше вскинуть голову.

– Ну же, Эль, не грусти. Я пришлю его утром. И надеюсь, он тоже понравится тебе.

– Фер, не стоит, мне совсем не нужны украшения…

– Это вовсе не украшение – ты и без них прекрасна, моя динэт, – сверкнул он широкой улыбкой. – Это другое. И, уверен, что этот дар будет оценен по достоинству.

Он быстро наклонился, тронув мою щеку лёгким поцелуем и, не оставляя ни мгновения на ответ, отстранился:

– Оставь тревоги и мысли, Эль. Отдохни. Вести и подарок я передам тебе утром.

Отступая спиной шаг за шагом, он сделал прощальный жест. Потом резко развернулся и сбежал по ступеням к моему отцу, терпеливо поджидающему внизу. Я оперлась о перила заграждения площадки, глядя в глубину разверзнутой под ногами пропасти, чёрной, как накатывающая на меня тоска. Светлячок помолвочного кольца одиноко мерцал на фоне непроглядной тьмы подо мной.

Отец и даэр вместе покинули сад, оставив меня вслушиваться в эхо поспешных и слаженных шагов, постепенно затихающих вдали. И когда в глубине переходов крепости тяжёлые двери чертога Совета захлопнулись за ними, отсекая любые звуки, я повернулась, вглядываясь в поглотивший их коридор.

Так случалось всегда, всю мою жизнь: в одиночестве просыпались тревожные и тягостные мысли. Подобно надоедливой мошкаре, они роились, множились и болезненно жалили – то воспоминаниями, то напоминаниями, то сожалениями – стоило только ослабить запоры на выстроенных перед ними вратах. Перед лицом надвигающейся опасности они неизменно притихали, умаляясь до чего-то едва уловимого и незначительного – будто шелест ветра в зарослях пожухлой осоки или камешки на пути широкого потока полноводной реки. Эти мысли легко было погасить, заглушить и отмести в сторону – когда являлась веская причина, особенно в лице владыки или отца. Но в тишине и одиночестве, наедине с собой они неизменно просыпались и начинали подтачивать опоры уверенности: в правильности решений, в поставленных целях, в собственной полезности, да и в прожитой жизни тоже, что уж скрывать. И тогда руки больше не держали инструмент, струны лютни рвались, тетива лука отрезвляюще била по пальцам, а клинок выскальзывал из ладони, теряющей уверенный хват. Я корила себя и пыталась искать ответы, загоняя надоедливые рои мыслей назад за врата…

Но сегодня… Сегодня они не пришли.

Вместо них перед глазами стояла прощальная усмешка Фернрода. И едва уловимое тепло ощущалось на щеке, подбородке и у виска. Совет даэра был очень разумен: на исходе затянувшейся зимы, нескончаемых метелей и стужи всё более желанным становился отдых у горящего огня и горячее вино. И я направилась в отведённые мне покои, твёрдо намереваясь исполнить полученный совет.

Ждать приходилось нередко, и дождаться утра не составляло никакого труда…

Утром мне принесли известия, ничуть не ставшие неожиданностью – каун Фернрод снова уехал. Необычным было лишь то, что теперь его сопровождал не только Митрандир или дежурная стража, но и сам владыка Трандуиль, и Леголас, и лорд Торонион, и мой отец. С ними крепость покинул командир гвардии Алордин и два десятка самых искусных воинов – шевельнувшимся в глубине лесов порождениям тьмы стоило ждать отомщения за тех стражей, что усилиями всех целителей только-только стали приходить в себя.

Вместе с вестями принесли и подарок – прямоугольную, невысокую, гладко отполированную и довольно увесистую коробку красного дерева с вырезанными рунами по торцам. Очень подходящую для хранения запасного короткого клинка… И записку, небрежно и наспех нацарапанную на неровном клочке:

«Я нашёл твой клинок, Эль. Тот самый, который утратил свою пару в нашем поединке», – от неожиданности я уронила коробку на стол и опустилась в кресло рядом с ним.

Тот кинжал, который остался в теле прытко сбежавшего паука в день осенней охоты? Возможно ли это? Но если так, то далеко же завели лесные дороги Фернрода в его блужданиях по землям таварвайт…

Не отрываясь от послания, разбирая неровные строчки, я нашарила на столе подарок и попыталась открыть. Но створки коробки удерживал крепко сомкнутыми какой-то хитроумный замок, который просто так не поддавался, и пришлось вернуть всё внимание записке.

«Он останется у меня – с одного тебе всё равно большого проку не будет. Но замена ему и его погибшему собрату найдётся достойная, уж поверь мне. Открой коробку, это обещанный дар, моя Звезда. Уверен, ты догадаешься и оценишь… Фер.»

Догадаешься… Я обратила всё внимание на вырезанные по торцам руны, складывающиеся в слова: «ant» и «nur». Дар глубин… Раздираемая разыгравшимся любопытством, погладила торец, и обнаружила едва ощутимые выемки рядом с надписями. Нажала, подвижная пластина легко подалась под пальцем, соскальзывая в сторону – сначала левая, потом правая. С негромким щелчком замок открылся, выдавая работу наугрим, не иначе – среди подгорного народа было множество мастеров, создающих подобные замки и запоры даже к самым обыденным шкатулкам, не говоря уже о тайниках.

Приоткрывая верхнюю крышку, я уже предполагала, что обнаружится внутри. Но когда свет свечей ослепительно полыхнул в гладко отполированном металле двух парных кинжалов, у меня вырвался возглас восторга – невозможно было не узнать работу оружейников наугрим. Редкую работу великолепных умельцев, создающих непревзойдённые клинки в глубинных кузницах под Хитаэглир. Нечасто доводилось держать в руках такое оружие, и страшно было даже представить, какую цену заплатил Фернрод за эту возможность. Вот уж подарок, что и сказать…

Стараясь сдержать пульсирующую в пальцах дрожь, я взяла один из кинжалов – гладко отполированная рукоять из зелёного и белого нефрита удобно легла в ладонь. Почти как та, что была на утраченных клинках… Хотя нет, не почти – удобнее, лучше! А баланс и вовсе был выше любых похвал!

И лишь потом я разглядела у навершия рукояти выложенные серебром звёзды. И обнаружила надпись на внутренней стороне коробки:

«Дар глубин для народа звёзд. Пусть твоя звезда всегда сияет чисто и ярко, мэллон Фернрод».

Фернрод снова оказался прав – подобное оружие нельзя было не оценить по достоинству. Но не меньше клинков меня удивили и поразили подобные знакомства и связи скрытного и надменного кауна с мастерами наугрим. Кому-то в недалёком будущем волей-неволей всё же придётся поведать несколько неизвестных мне до сей поры историй…

Мне же предстояло теперь томительное ожидание возвращения даэра – чтобы принести слова глубочайшей благодарности. Взяв такой подарок в руки, отказаться от него, как хотела было поначалу, я уже не смогла. Он знал меня слишком хорошо, чтобы дарить бесчисленные украшения, но не в моих силах было отвергнуть подобный дар…

Комментарий к Глава 16. Daer

Даэр/динэт – (синд.) жених/невеста

Нана /нанэт – (синд.) мама/мать

Хитаэглир (синд.) Мглистые (или Туманные) горы, горный хребет, разделяющий Средиземье на восточную и западную части.

========== Глава 17. Echuir ==========

Начало весны

Когда на старых буках у подъездного моста только-только начали набухать почки, зарядили затяжные дожди – не менее надоедливые, чем едва отступившие вьюги и метели. Весна не спешила расцвечивать зеленью и цветами поляны, а серые туманы тяжёлыми клубами висели в низинах, цеплялись за разложистые кустарники и метались в кронах деревьев вместо шелестящей листвы. Осколки небесной синевы очень редко проглядывали над пологом ветвей, и солнце не часто являлось, чтобы подсушить сырые прогалины и берега вдоль разлива реки. Но когда это всё же случалось, лес начинал тихонько шептаться: шевелились узловатые серые ветви древних вязов, вздыхала под напором прорастающей травы палая листва, неуловимыми тенями проносились в переплетениях ветвей перелётные птицы и изредка пробовали голоса. И тогда верилось, что весна всё же придёт.