Текст книги "На сумрачных тропах Зелёного Леса (СИ)"

Автор книги: Лаурэя

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)

– Эль, Эль, успокойся, – тихо подошедший сзади Аэглен погладил меня по спине, но таких усилий уже было слишком мало, чтобы утихомирить поднимающуюся бурю.

– И, случись вдруг такое, я должна как-то смотреть в глаза твоему отцу? Оправдываться перед ним? А, эрниль Леголас?

Он молчал, поджав подрагивающие губы, но написанная на его лице явная обида бессильна была удержать поток моих слов – лучше уж сейчас, пока не стало слишком поздно… именно сейчас…

– Поначалу, слыша разговоры о том, как ты изводишь Хаэтиль капризами и своеволием, я не верила – встреченный в лесу юный эллон с самого первого взгляда показался мне чутким и понимающим. Да и не доверять словам отца – а он назвал тебя разумным – я не могла. И что же я вижу?

– Я не изводил Хаэтиль! – выкрикнул с нескрываемой обидой он. – И не капризничал!

– Ну тише, тише, мой мальчик, – рядом с Леголасом присел за стол Аэглен и попытался обнять.

Эрниль вырвался и встал.

– И в другой раз не стану уходить в лес без оружия, равно как и пытаться вам, бренниль, в чём-либо помогать!

– Это будет весьма разумно, – отрезала я.

Повисла гулкая тишина, слышалось только сдержанное сопение Леголаса.

Аэглен чуть кашлянул, пытаясь привлечь внимание.

– Говоря по правде, – негромко заговорил он в никуда, – даже десять кинжалов и сотня стрел мало могут помочь в некоторых делах.

– Особенно, если не умеешь с ними обращаться! – не смолчала я, но злость и раздражение постепенно отступали под укоризненным взглядом Аэглена. Шевельнулось сожаление за несдержанность – знала ведь, на что соглашалась и чего стоит ждать!

– Да, – закивал Аэглен, – это так.

Взмахом руки я указала эрнилю на скамью:

– Я не Хаэтиль, Леголас. Со мной так не получится. Будь добр задержаться и дослушать до конца. Сядь!

Он чуть поколебался, но вернулся на своё место.

– Тихо, Листочек, – склонившись к его уху, громко зашептал Аэглен, – слушай Звёздочку. Внимательно слушай и не перебивай…

При виде притворно-сосредоточенного и крайне сурового лица Аэглена мне оставалось лишь махнуть рукой – вести́ какие-либо важные беседы враз стало бессмысленно. Я вздохнула, быстро остывая, и одним махом допила свой отвар.

– Придёт, боюсь, ещё и твоё время клинком помахать, – с грустью произнёс меж тем верный слуга и приобнял Леголаса за плечи.

А эрниль не делал больше попыток освободиться, вперив в полупустую тарелку задумчивый взгляд.

Я встала, собираясь уйти – что ещё можно добавить к сказанному? Мои страхи и сомнения оправдались – роль бездарной няньки отныне всецело моя, и за собственные детские выходки предстоит рассчитаться сполна…

– Ты научишь меня, Аэглен? – внезапно заговорил Леголас. – Научишь сражаться?

– О, мой мальчик, – засмеялся тот, – этому умению тебя будут учить гораздо более сильные наставники, чем я. Отец, браннон Сигильтаур, Алордин… А ещё можешь смело попросить помощи у самых искусных лучников Эрин Галена. Не так ли, бренниль Элириэль?

Его насмешливый вопрос заставил меня остановиться:

– Конечно, это так.

– Вот видишь, мой мальчик, даже самые искусные лучники безоговорочно готовы тебе помогать.

Леголас недоумённо нахмурился – да и мне не сразу стал понятен скрытый смысл, вложенный в слова.

– Да-да, самые искусные, – с хитрым видом закивал Аэглен. – Спроси… хоть Индора, он не даст солгать.

– Она?! – не скрывая изумления, переспросил Леголас, первым разгадав намёки и кивки Аэглена. – Бренниль Элириэль?

– О да, мой мальчик, бренниль Элириэль может многое припомнить и показать. А ещё однажды она спасла мне жизнь… Помнишь, Звёздочка? Ты садись лучше, не стой, – подмигнул он.

– Помню, Аэглен, всё помню, – выдавила я, опускаясь на скамью, хотя совсем не хотелось ничего вспоминать.

– Тебе?.. – неверяще протянул Леголас.

– Мне, – подтвердил Аэглен. – А ещё твоей маме, мой мальчик.

– Маме?.. – эхом вторил Леголас. – Но… когда? Как?..

– Хочешь – расспроси Индора, если бренниль Элириэль не пожелает говорить, или Алордина – вот уж кому лучше всех известно о сражениях в наших лесах.

– Ты говоришь про ту долгую войну, где был адар и откуда не вернулся владыка Орофер?

– Да, мой мальчик, у всех нас тогда была своя война…

– И мама? Она тоже сражалась? – неприкрытый восторг и изумление сияли в чистых голубых глазах.

– Немного…

– Сражалась, эрниль, – перебила я, хоть и мало радости доставляло каждое сказанное слово, – она многому научилась в те тяжкие годы, и непривычно было видеть лук вместо лютни в её руках. Аэглен учил её… и ещё многих… всех нас.

– Тебя не нужно было учить, Звёздочка, – засмеялся эллон и чуть повёл бровью, повернувшись к Леголасу: – Она и без меня всё умела.

– Аэглен, достаточно, – попыталась я остановить его не совсем уместные расхваливания, но у эллона, по-видимому, был какой-то свой расчёт.

– С детства лук из рук не выпускала, – заговорщически шептал он Леголасу, склонившись к нему, но так и не сводя настойчивого серьезного взгляда с меня. – При малейшей возможности сбегала в лес. Стоит отвернуться – и нет Звёздочки, и тут же владыка гвардию поднимает по просьбе браннона Сигильтаура. А потом как уехала в чужие земли, так и потерялась где-то в Западных горах.

– Но я же вернулась…

– И снова упорхнула – как непоседливая птичка. И научилась многому в чужих землях, скажу я тебе, мой мальчик, сам видел. Да…

– Аэглен!

– Что, Звёздочка? Как там твой самоцвет, у стражей Лориэна выигранный? Не потеряла?

– Нет, не потеряла, – невольно усмехнулась я от его напоминания. – Только их у меня теперь три.

– Что, всех сыновей Ардиля обставила? – расхохотался в голос Аэглен.

– Нет, не их. Они благоразумно считают, что одного раза вполне достаточно. Но не все верили, что это правда – хотя Орофин всегда честно предупреждал…

Последние слова заглушил звонкий раскатистый смех Аэглена – совершенно не уместный после всего случившегося, но в должной мере разрядивший гнетущую атмосферу пустой залы. Я тоже улыбнулась и взглянула на Леголаса. Он разглядывал меня с неподдельным интересом – совсем как в первую нашу встречу, – и на его лице больше не читались ни затаённая обида, ни угрюмая отрешённость, ни тот страх, что заставлял его цепляться за мою шею всего несколько часов назад. Если все слова и похвалы, щедро подаренные мне Аэгленом, были призваны успокоить и ободрить эрниля, то, без сомнений, эта цель достигнута сполна. В конце концов, юный эллон родился и живёт под его внимательным взором, и кому, как не верному Аэглену знать его привычки, характер, нрав. А ведь так же было и с нами – всеми теми, кто любил собираться у его очага…

– Что притихла и улыбаешься, Звёздочка? – голос Аэглена, насмешливый и ласковый, прервал затянувшиеся размышления и нарушил тишину.

– Просто больше нечего сказать, мой друг.

– Сложно, Звёздочка, быть во всём лучшей?

– Не сложнее, чем родиться в семье владыки, Аэглен. Ты это хотел услышать?

– Не только…

– И я далеко не идеал.

– Но ты стараешься…

– Разве это так плохо?

– Нет, не плохо, девочка, – только если не забывать…

– Так вы станете учить меня, бренниль Элириэль? – нетерпеливо вмешался в не слишком понятный ему разговор Леголас.

– Если пожелаешь, эрниль. И мы ведь, кажется, договорились о том, что друзья зовут меня…

– …Элириэль. Эль… – закончил он за меня и смущённо улыбнулся. – Я привыкну со временем, обещаю.

– Тогда договорились, эрниль Леголас. – И протянула руку.

Он с недоумением поглядел на мою ладонь, заставив запоздало сообразить – юному эллону вряд ли понятен жест, которым обмениваются эдайн в сотнях лиг от его родной земли.

– Пожми руку в знак согласия, – вдруг подсказал ему Аэглен, выдав довольно неожиданные познания о тех «чужих землях», которые так часто поминал.

И с довольной улыбкой проследил за тем, как Леголас потянулся через стол, вложив свою ладошку в мою ладонь.

– Люблю, когда дети живут в мире, – обронил хитрец, снова ни к кому не обращаясь напрямую, но явно давая понять – для такой цели без лишних размышлений использует любые способы: хоть напоминания, хоть восхваления, хоть прямой приказ.

Покой и умиротворение в зале царили недолго – резко распахнувшаяся входная дверь и громкие голоса с площади быстро напомнили о таящихся за порогом неизвестных опасностях. Стремительно, напористо, на ходу отдавая приказы сопровождающим его командирам и приближённым, в дом вошёл владыка Трандуиль.

– …Шесть, нет, достаточно будет и пяти лошадей… Да, припасы подберёшь сам… Самых выносливых и проверенных… Выберет Индор, и он же пойдёт… Не больше трёх десятков… Алордин останется в распоряжении совета… Аэглен, уведи Леголаса, – едва удостоив нас взглядом, владыка ронял быстрые приказы.

Аэглен поднялся, потянув за собой Леголаса:

– Идём, мой мальчик, не будем мешать.

Я же осталась на месте, наблюдая за согласно кивающим отцом и внимательно слушая приказания: «тридцать проверенных воинов… к западным границам… разведка… всем стражам нести дозор…» И ждать… Ждать в неопределённости и неизвестности, когда, быть может, придут вести о неведомой опасности, обретающейся в наших лесах…

– Выступим на рассвете, – закончил, наконец, владыка и замолчал.

Индор, внимательно ловивший каждое его слово среди прочих командиров, поклонился:

– Я распоряжусь воинам готовиться к дороге. – Он повернулся и направился к выходу.

– Выбирай среди тех, кто вызывается идти сам! – крикнул ему вслед владыка Трандуиль, и Индор на мгновение задержался, обернулся, ещё раз поклонился и вышел за дверь.

Я встала и тотчас же наткнулась на предостерегающий взгляд отца – он слишком хорошо понимал мои мысли, чтобы не попытаться сейчас удержать. Но иначе я не могла.

– Хир Трандуиль, – приблизилась я к владыке и склонила голову, старательно избегая глядеть на отца, – позвольте и мне присоединиться к отряду.

– Бренниль Элириэль… – начал он, не выказав ни удивления, ни недовольства – для этого тоже достаточно хорошо меня знал.

Но слушать долгие отговорки не было сил, и я решилась:

– Хир Трандуиль, любые разговоры о предстоящих опасностях и трудностях дороги для меня не важны – вам известно это. Так к чему тогда лишние слова? Худшим наказанием для меня будет неизвестность. Я не боюсь ни сражений, ни неведомого врага, а западные окраины Эрин Гален мне известны едва ли не лучше, чем… самым лучшим разведчикам, – я едва сдержала готовое слететь «чем вам», но вовремя спохватилась – подобная дерзость была бы совсем непростительной.

Должно быть, за долгие годы скитаний вдали от дома воспоминания о воле владыки Трандуиля успели потускнеть и изгладиться в памяти – иначе ответ можно было предугадать.

– Бренниль Элириэль, – даже не повысив голоса, но каждым веско роняемым словом отметая любые возможные возражения, снова заговорил Трандуиль, – в наших землях достаточно отважных бойцов и искусных разведчиков, хорошо знакомых с происками врага. В рядах моей гвардии достанет стражей, чтобы выступить на разведку и вместе с тем сохранить границы и покой всех нас. У меня достаточно воинов – но дочь у моего советника только одна. И во имя мира и покоя собственного дома – вы, бренниль, останетесь здесь. С матерью и отцом, и с теми обязанностями, что добровольно приняли на себя.

Удар был сокрушительный… Я и вправду успела подзабыть, каково это – перечить воле владыки Эрин Галена. С владыкой Лотлориэна всегда было проще…

Кровь бросила к щекам, но рвущиеся с языка слова я сдержала – слишком унизительно было бы получить новую отповедь при всех присутствующих ещё раз. Склонила голову в знак согласия, но не обретя смирения в сердце.

Проницательному владыке хватило и взгляда.

– Твоё место сейчас здесь, Эль, – чуть более мягко прибавил он. – И, я надеюсь, цель тоже ясна.

– Да, хир Трандуиль, – выдавила я, сгорая со стыда – слишком редко в последнее время приходилось слышать отказы, а предложением помощи и вовсе никто не пренебрегал.

Владыка отвернулся, уводя приближённых вглубь дома и снова раздавая приказания. А я постаралась как можно незаметнее выскользнуть за дверь.

– Что, Эль, отказал? – прямо за порогом выпалил Индор – наверняка не просто так замешкался за неплотно прикрытой дверью, выжидал.

– Отказал, – как можно более равнодушно ответила я.

– Жаль, – его слова прозвучали неожиданно и с искренним сожалением, – я хотел бы видеть тебя в нашем отряде. Хотя бы и в память о минувших временах…

– Знаешь, Индор, иногда минувшему лучше навсегда оставаться в прошлом.

– Знаю, Эль. Но иногда оно возвращается. И тогда лучше, если рядом проверенные друзья.

– Дорогой мой друг, – усмешка вышла криво, но на иное я была не способна сейчас, – даже тех молодых воинов, что в последнюю сотню лет вступили в ряды стражи, ты знаешь лучше, чем меня.

– Возможно, – спокойно парировал он. – Но никто из них не бежал со мной рядом под стрелы орков, чтобы унести с дороги раненых от подступающего врага. Я рад, что ты сейчас здесь. И рад, что владыка оставил тебя в посёлке – моё сердце будет в покое. Присмотришь за моим домом?

– За всеми, мой друг. За всеми… – явившаяся внезапно мысль развеселила, и я, спускаясь с крыльца на дорогу, не смогла промолчать, – …надёжная и доверенная нянька. Наверное, уже навсегда!

Он невесело рассмеялся:

– А я снова доверенный посыльный, Эль. Тоже как всегда!

В молчании мы дошли до площади вместе, потом повернули: я – к дому родителей, он – к конюшням, где ожидал поднятый по тревоге его отряд. Ему предстояла опасная и неверная дорога, мне – в неизвестности и неопределённости ждать.

Он широко улыбнулся и помахал рукой.

Мы распрощались – в тот момент я ещё не знала, что навсегда…

========== Глава 6. Ожидание ==========

В уютных комнатах родительского дома царила тишина.

Она поселилась среди нас незаметно: после отъезда владыки Трандуиля прокралась от площади по расцветающим весенним улочкам к опустевшим домам, а вскоре уже безраздельно властвовала над поселением и в окрестных горах. Ей безропотно подчинились все – кто-то сразу, едва в глубине леса исчезли последние добровольцы Индора, отправившиеся навстречу притаившейся неизвестности; кто-то позже, когда всё больше и больше стражей уходило в долгие дозоры. Менестрели замолкали – говорили советники, стражи и мастера. И по их слову лес незаметно менялся, обрастая рукотворными завалами или избавляясь от излишней, мешающей обзору поросли. А вокруг поселения круг за кругом вставали невидимые непосвящённым взглядам сторожевые посты – и редко какой из них пустовал. Среди эдиль поселилась тревога – за близких, за уходящих в дозоры, за будущее – и никто не приветствовал песнями наступающую весну. Корону Владычицы Леса молчаливо приняла Тишина…

В тишине отцовского кабинета отчётливо слышалось поскрипывание пера. Отец сидел у распахнутого настежь окна, склонившись над столом. Весенний ветерок играл переливами солнечного света в его волосах и бесцеремонно трогал рассыпанные по столу бумаги. Но он, сейчас без остатка ставший только Советником и всецело поглощенный обязанностями, не обращал внимания ни на доносящийся из-за окна пересвист птиц, ни на сладкий аромат расцветающих яблонь, ни на шалости весеннего ветерка. Лишь сосредоточенно перебирал одну за другой короткие записки – начертанные рукой владыки Трандуиля послания, донесённые до нас птицами от уехавшего к западным границам отряда, – и хмурился. И тогда его перо снова начинало отрывисто поскрипывать, оставляя отметки на широком развёрнутом пергаменте, придавленном чернильницей и книгами по углам.

Мне не нужно было приглядываться к движениям его пальцев, чтобы пытаться угадать написанное – и содержащиеся в записках владыки сведения, и записи, изо дня в день наносимые отцом на пергамент, я знала. Да, не слишком достойным, наверное, было прочтение хранящихся в отцовском кабинете посланий, но подобные размышления меньше всего занимали или могли остановить меня.

В тайны отцовского кабинета я проникла следующей же ночью после того, как прилетел первый вестник владыки и отец собрал Совет в общем зале. Совет долгий, шумный и бесплодный, тянувшийся почти всю ночь до рассвета, но так и не раскрывший непосвящённым того, что творилось на дальних рубежах. Советники выходили усталые и хмурые, новых распоряжений не было, а обрывки их разговоров не несли ясности происходившим делам.

Впрочем, послание из отцовского кабинета мне поначалу тоже показалось не слишком понятным – наспех набросанная карта окрестностей с чёткой линией Старой дороги и протянувшимися с запада на восток вершинами хребта Эмин Дуир. Необычным было лишь то, что в нескольких местах по склонам и пониже дороги, где разбегались малоизвестные тропки южной чащи Эрин Гален, обозначены были отчётливо выведенные точки, окольцованные тонкими линиями. Словно накинутая на местность паучья сеть… Мелькнувшая при первом недоумении мысль вскоре вполне подтвердилась – когда пришло второе послание с такими же выведенными узорами вдоль Старой дороги. И ещё одно, где среди паутины неподписанных точек вполне узнаваемы были зубцы-частоколы, хранящие поселения лесных эдайн. И ещё… На самом последнем наброске была западная окраина Эрин Гален и извилистая линия Великой Реки…

Но к тому времени отцовский кабинет до конца раскрыл мне все свои тайны – ещё бо́льшая сеть таких точек испещрила расстеленный на столе пергамент, и лишь часть из них появлялась после посланий владыки Трандуиля. Про остальные сообщали возвращающиеся из дозоров стражи, работающие вдали от поселения лесорубы, охотники и мастера. А ещё послушные воле Мудрой вестники матери – но в последние дни они уходили не слишком охотно и, случалось, вовсе не возвращались назад. Всегда пестрящий легкокрылыми бабочками цветник у нашего дома ощутимо поблёк и побледнел, а вскоре стало казаться, что и голоса птиц всё реже доносятся из сада, признавая, вопреки времени года, право Тишины гнездиться в наших домах. Мать печалилась и грустнела день ото дня, сумрачные тени залегли в глубине её всегда ярких глаз, но она, превозмогая себя, ежедневно говорила со своими вестниками, отправляя их в чащу леса или к дальним рубежам. Наконец отец попытался уговорить её оставить эти занятия, поберечь не до конца восстановившиеся силы и не изнурять себя понапрасну. Но даже его доводы и осторожные увещевания не приносили результатов – совершенно очевидно, что то многократно проклятое упрямство, упрёки в котором мне нередко приходилось слышать, подарил мне не только он сам, но и мать.

Мать и сейчас с рассеянным и глубоко задумчивым видом сидела за спиной отца в кабинете, устроившись в кресле у погасшего камина и ни малейшим звуком не нарушая поскрипывания его пера. Она молчала, а на указательном пальце в луче льющегося через окно света взблёскивал синий огонёк – перламутровая бабочка то и дело помахивала крылышками, облюбовывая один из украшавших её руку перстней. И я знала: сейчас начнётся очередной нелёгкий для матери и непостижимый для меня безмолвный разговор… А затем она поднимется с кресла, взмахом отпустит свою вестницу в распахнутое окно и подойдёт к отцу. Осторожно, чтобы не помешать его сосредоточенной отчуждённости, положит левую руку ему на плечо, склонится к уху и тихонько заговорит, второй рукой указывая в разложенные на столе бумаги. И вскоре на расстеленной перед ними карте появятся новые точки, очерченные паутинками линий: вдоль древней дороги наугрим, у нехоженых троп южной пущи или на подступах к склонам гор. На дальних рубежах и вдали от большинства обжитых прогалин, посёлков и укрытых под сенью леса домов. Пока ещё вдалеке…

Изо дня в день повторяясь, эти мысли с каждым днём всё сильнее отягощали меня, а сейчас тишина отцовского кабинета и поскрипывание его пера казались совершенно невыносимыми. Не дожидаясь повторения знакомых до мелочей действий матери и отца, я резко развернулась в дверях кабинета и направилась по коридору к выходу из дома.

– Эль!.. – воскликнул отец с каким-то удивлением в голосе.

– Эль!.. Погоди! – подхватила и мать.

Я обернулась на звук сдвинутого отцом стула, оборвавшего надоедливое скрипение пера, – родители смотрели с недоумением, словно не замечали моего присутствия рядом с ними все эти дни.

– Нана, ада, прошу простить, что невольно помешала, но мне нужно уйти.

– Эль! Ты куда?! – в один голос переспросили они, а мать в волнении шагнула вперёд, выпустив руку отца.

– Не тревожься, – поспешила успокоить её, – я не стану никуда исчезать. Но и сидеть взаперти с этой тишиной больше не имею сил. Я ненадолго и недалеко в лес. И не стоит тратить силы на вестниц, вскоре вернусь сама.

Отец окинул придирчивым взглядом мою одежду, лук на плече, оружие у пояса и не стал возражать – лишь едва уловимо кивнул, словно обречённо принимая неизбежность, и снова отвернулся к столу.

– Алордин ушёл проверить южные посты на тропах к Старой дороге. Если встретишь его – передай, что сегодня Совет ожидает доклад.

Его слова – нежданные, но оттого лишь ещё больше приятные – тёплой волной омыли мне сердце. Он помнит наши беседы и прошлые несогласия и… теперь верит мне, верит в меня – едва ли не больше прежнего.

– Да, адар, я найду его и всё передам.

– Будь осторожна, девочка моя, – на мамины напутствия я кивала уже от входной двери, – и проведай по пути Антару. Вдруг понадобятся травы, у меня ещё есть запас…

Гнетущая тишина отцовского кабинета чуть отступила, стоило спуститься с крыльца. Яркий солнечный день привечали птицы, на площади громко журчал источник, переливаясь сотнями радужных бликов и брызг от самой каменной чаши до истекающего от неё ручья. Я с удовольствием вскинула голову, подставила небу лицо, прикрыла глаза, и ласковое дыхание тёплого ветра скользнуло по щекам – а тревожащие мысли отпустили, позволили насладиться радостью расцветающей весны… Но ровно до того мгновения, пока, щурясь от слепящего света, я не заметила промелькнувшую под сень леса невысокую худенькую фигурку в зелёных одеждах со связанными на затылке золотистыми волосами. Леголас… О, Валар!

В короткое мгновение я, наверное, в полной мере ощутила груз всех тревог за мою безопасность, выпадавших когда-либо на долю матери и отца. Но если даже сейчас, когда неусыпная стража держит в кольце поселение и близлежащие леса, мои намерения ненадолго покинуть дом вызывают у них страх, то почему никто не озаботился безопасностью сына владыки? Как удалось ему незамеченным ускользнуть из дома? И ведь снова – прямиком за опушку! В лес, который его не слишком-то и знает… А если снова его ведут неведомые голоса?..

Под тень вековечных елей я вбежала, выкрикивая его имя.

А он и не прятался – мирно и спокойно стоял на тропе поодаль от тех зарослей, где не раз безуспешно разыскивала его Хаэтиль.

– Не стоит тревожиться, бренниль Элириэль, – вместо приветствия быстро произнёс он, едва заметил выражение моего лица, – в этот раз я взял с собой оружие.

Он повернулся боком, похлопав себя по бедру, где висел в ножнах его кинжал, вряд ли достойный называться громким словом «оружие». Но сейчас не лучшее время спорить или рассуждать о подобных вещах…

– Куда ты собрался, Леголас?

– Здесь, неподалёку, до поляны к южной тропе у ручья. – И тут же, упреждая новые неизбежные расспросы, протянул мне небольшую корзинку, которую держал в руках: – Я хочу отнести поесть Кэллуир, она на рассвете ушла за травами и всё ещё не вернулась назад.

Кэллуир, младшая сестра Кэлейрим, была лишь на десяток лет постарше Леголаса – ещё один ребёнок из поколения тех, кто родился под кронами мирного Эрин Гален и не ведает… ничего не ведает. Лес для них – родной дом, где нет места страхам или врагам. Ушла за травами на рассвете… Невзирая на выставленную вдоль границ и постов стражу – взяла и ушла!

– Она хотела помочь Кэлейрим, – примирительным тоном продолжал быстро говорить Леголас, – Антара вчера пожаловалась ей, что не успеет собрать пересвет до цветения, потому что ещё не совсем здорова, чтобы уйти в леса.

На Кэлейрим и вправду сейчас, пока восстанавливала силы Антара, обрушились все заботы главной целительницы, а её сестрёнка, кажется, и сама нешуточно интересовалась умениями лекарей – юную эллет часто можно было видеть перебирающей травы, да и по пятам за сестрою она следовала словно тень.

– Ушла на рассвете? – переспросила я, лихорадочно размышляя как лучше поступить – владыка Трандуиль уж конечно не поблагодарит никого, кто уведет его сына к неведомой опасности, но и исчезнувшая с рассвета девочка может не дождаться помощи, если в лесах и вправду что-то не так.

Леголас кивнул.

– Идём со мною, – решилась я. – Нет-нет! Не к ручью, эрниль, – пришлось остановить Леголаса, двинувшегося было к зарослям, – иди сюда.

Он чуть удивился, но без возражений последовал дальше по тропинке, повинуясь указанному направлению, видимо, сочтя за лучшее ничего не вызнавать.

Страж, дежуривший на сторожевом талане, куда я привела Леголаса, был мне хорошо знаком – ещё в послевоенные годы, когда приходилось много времени проводить в разъездах, он был одним из тех, кто часто сопровождал меня. Сдержанный, спокойный, немногословный, внимательный к малейшим деталям, последовательный и надёжный, словно скала, – он был таким задолго до моего рождения, таким возвратился с войны, таким помнился по совместным путешествиям. И свешивающаяся с талана лестница, ожидающая нас при приближении к посту, явно показывала, что таким Таэрдир оставался и сейчас. Не поднимая лишнего шума и не отводя внимания от местности под таланом, он терпеливо дождался, когда над настилом появилась голова Леголаса, и быстро помог ему взобраться.

– Что произошло, Элириэль? – услышала я, едва ступила следом за сыном владыки на талан.

– Таэрдир, позволь Леголасу остаться здесь – на время, чтобы я успела найти Алордина.

– Он ушёл к южным постам около часу назад.

– Я знаю, отец мне сказал. Но есть кое-что, что он должен узнать…

Договорить я не успела – внизу под нами, чуть правее примыкающей к тропе поляны, раздался громкий вскрик. Таэрдир тут же вскинул лук, да и я не отстала от него, вглядываясь в зелёный полумрак. Качнулись обрамляющие поляну заросли, и из глубины леса выбежала Кэллуир, испуганно озираясь по сторонам. Её внезапное появление безмерно обрадовало меня – по крайней мере, юная эллет жива и здорова, а не покоится, подобно тому же оленю, где-нибудь в русле ручья…

Я опустила свой лук, но Таэрдир не спешил делать то же самое – натянув тетиву к самому уху, он напряжённо следил за тем местом, откуда появилась юная эллет. А когда волнующиеся совсем не от ветра заросли снова раздвинулись и на поляну, взмахами меча прорубая себе путь, выбралась ещё одна фигура, я едва успела остановить его руку.

– Постой! Не стреляй!

Страж чуть отвёл лук, покосившись на меня, но тут же снова приготовился к выстрелу.

– Нет-нет, Таэрдир, это не враг. Я знаю его, поверь, это не враг, – закончила я уже на ходу, слетая вниз по так и оставшейся висеть лестнице, и громко позвала: – Кэллуир, иди сюда!

Юная эллет метнулась ко мне испуганной птахой, не замечая, как из расстегнувшейся сумки высыпаются с таким трудом раздобытые травы, а я сделала несколько шагов вперёд, останавливаясь перед её преследователем.

– Незваному гостю весьма самонадеянно пугать юных эллет в здешних лесах.

На лице темноволосого воителя, только-только выбравшегося из плена непроходимых зарослей, промелькнуло странное выражение – то ли облегчение, то ли недоумение. Но он быстро поклонился, попутно рукавом дорожной куртки смахивая с лица грязь, а когда поднял голову, лишь старательно скрытая усмешка оставалась в глубине его глаз.

– Добрая встреча, бренниль Элириэль. Добрая и нежданная, – добавил он с лёгкой иронией, – мне всегда казалось, что словами «в леса за Хитаэглир» в Имладрисе принято называть Лотлориэн.

– Я вернулась домой, каун Фернрод. Всего лишь вернулась в родные леса, которые тоже протянулись от Имладриса далеко за Хитаэглир.

Он усмехнулся в открытую и перевёл взгляд за моё плечо, где осмелевшая Кэллуир, видя нашу спокойную беседу с напугавшим её незнакомцем, приблизилась и встала, ловя доносящиеся до неё слова и с любопытством разглядывая незваного гостя. И её любопытство не было праздным – каун Имладриса Фернрод легко внушал почтение одним своим видом: высокий, статный, широкоплечий, с пронзительным взглядом и какой-то неуловимой надменностью на красивом лице. С уверенностью и сдерживаемой силой в каждом движении… А от его древней работы клинка, переливающегося алой рунной вязью по лезвию от рукоятки до острия, и вовсе невозможно было отвести глаз. Этот меч мне не раз доводилось видеть и раньше – украшающий стену оружейной залы Имладриса, он неизменно притягивал внимание, – но именно здесь и сейчас, в руках имладрисского воителя, это великолепное оружие казалось очень уместным и правильным, как нигде и никогда.

– А что привело в наши земли кауна Имладриса? – спросила я, прекрасно зная, что сам он не станет ни оправдываться, ни что-либо разъяснять.

– Воля владыки Эльронда, бренниль, – ожидаемо отозвался он. – Я пришёл по воле владыки, как и всегда. Прошу простить, досточтимая эллет, – обратился он уже к Кэллуир, растерянно переминающейся за моей спиной, – у меня и в мыслях не было никого испугать.

Он поклонился, испрашивая извинений, и покорённая его словами Кэллуир, наверняка не слишком часто слышавшая такие учтивые речи от вышколенных воителей с прекрасным оружием в руках, залилась краской смущения и склонила голову в ответ. А мне подумалось, что вовсе не зря озаботился Алордин безопасностью южных троп – перед нами сейчас стоял один из лучших воинов друзей-эльдар, но его появление в самом сердце охраняемого края таварвайт совершенно никто не предугадал…

Словно прочитав мои мысли, каун самодовольно улыбнулся:

– Стоит надеяться, что ваша стража теперь уже не станет стрелять, бренниль?

Мне оставалось только кивнуть и подать Таэрдиру знак. И тотчас же на поляне возник Леголас. С жадным любопытством разглядывая незнакомого воителя, он приблизился, но привитые манеры всё же взяли верх над детской непосредственностью – Леголас с достоинством поклонился незнакомцу и вскинул на меня выжидающий взгляд.

– Эрниль Леголас, этого воителя зовут Фернрод, он один из каунов Имладриса, – ответила я.

При упоминании титула Леголаса, бровь имладрисского гостя удивлённо дёрнулась, но он тут же почтительно склонил голову в очередной раз.

– Наша встреча становится всё более доброй, бренниль Элириэль. Такое знакомство – большая честь. У меня послание для вашего отца, хирион Леголас.

– Он в отъезде сейчас, браннон, – отозвался Леголас. – Вы должны передать Совету любые вести, привезённые для него. Я могу проводить. С позволения и в сопровождении бренниль Элириэль, – спохватился он, безошибочно истолковав мой настойчивый взгляд.