Текст книги "Противостояние душ (СИ)"

Автор книги: Langsuir

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 44 страниц)

– Слушаюсь, мой господин, – успел улыбнуться между поцелуями Максвелл, сам отдаваясь такому чудесному времяпровождению.

– Никогда не было так хорошо, как с тобой, – шепнул Дори, прикусив Максу мочку уха, – никогда, – он перекатился на спину, утаскивая за собой Макса, зарылся в его волосы и стал целовать губы, не углубляя поцелуй, просто ласкал нежно языком и губами.

– А я уже и не помню, с кем вообще можно сравнивать тебя, – покачал головой Максвелл, – ты единственный в моей жизни. И с тобой просто невероятно чудесно. Правда, сегодня было по-особенному, – усмехнулся он в губы Дориана, – надо будет повторить. И не раз. И надеюсь в какой-то из разов, привязанным будешь ты, любовь моя.

– Я думаю, что мы сможем придумать с тобой ещё много интересного, – улыбнулся Дориан, – ты можешь привязать меня в любой момент, когда захочешь. Ты можешь делать со мной что угодно. Я доверяю тебе, Макс, и отдаю всего себя одному тебе. Для тебя все, что угодно, мой, только мой Макс, – снова целуя любимого, произнёс Дори.

– Эта мысль очень возбуждает, – проговорил задумчиво Максвелл, – то есть я хотел сказать вдохновляет. Поспим немного, и я тебя привяжу, – его глаза горели. – А может и спать не будем, а? – прошептал он Дориану на ухо очень горячо, и прикусил мочку.

– Предлагаю все-таки сходить в душ, – шепнул Дориан, – а там посмотрим. Я готов с тобой не спать совсем, – усмехнулся он, прижимаясь к Максу, – люблю тебя. Безумно люблю.

– А я безумнее тебя люблю! Кстати, в душе тоже с тобой весело, – засмеялся Максвелл, поцеловав любимого в висок и соскакивая с постели, – а у меня как второе дыхание открылось, иди ко мне, я тебе на ручках отнесу в душ, хочешь? – он протянул обе руки навстречу Дориану.

Дори подскочил, запрыгивая на Макса, обхватывая ногами его талию, а руками обвивая шею и впился своими губами в губы парня.

– Мне так нравится больше, чем на ручках, – промурлыкал он, потираясь щекой о щеку Максвелла, – пойдем быстрее – я хочу, чтобы меня срочно привязали. Хочу стонать под тобой. Хочу тебя, – шепнул он, целуя парня в шею, – постоянно хочу.

– О, мой Дори, – проговорил Макс, утаскивая парня в ванную комнату, прижимая его к себе как можно крепче, и уже возбуждаясь лишь от такого положения их тел, – я тоже постоянно тебя хочу. Ты мой постоянный возбудитель. – Он отрегулировал воду и залез под душ прямо с Дори на себе.

***

– Гаррет, – к викингу, который аккуратно и трепетно точил свой Фламберг, подошел Гейб, – а ты знаешь, где был твой соул с полуночи до шести утра этой ночью?

– Спал рядом со мной? – непонимающе вопросом на вопрос ответил Гаррет.

– Ты уверен? – поднял бровь Гейб, – ты просыпался?

– Нет, я обычно крепко сплю по ночам, но где ж ему еще быть? – пожал плечами Хоук.

– Они были вместе, – многозначительно произнес Гейб.

– Кто?

Габриэль закатил глаза от тупости Гаррета и пояснил: – Андерс и Реми.

До Гаррета, смотрящего в упор на Габриэля, начало понемногу доходить. Он вскочил, перехватывая меч, с каким-то рыком.

– Меч оставь, – испугался Гейб, но Гаррет уже ринулся на розыски блондина.

Блондин нашёлся в комнате Габриэля и Гамбита, где весело распивал текилу на пару с Этьеном и заразительно смеялся. Алкоголь, казалось, либо уже ударил в голову, либо ещё не выветрился, поскольку Блонд казался чрезмерно весёлым. И даже не обратил внимание на появившегося в дверях Гаррета.

– Этьен, – прорычал Гаррет, – выйди, дай мне поговорить со своим соулом.

– С чего бы вдруг, Ти, уходить из его комнаты? – рассмеялся Блонд, – к тому же я в восторге от его общества и буду скууучать, – протянул Андерс.

– Гаррет, садись, – сказал Реми, – выпей с нами. Текила, виски, ром, коньяк?

Гаррет не успел ответить, потому что влетел перепуганный Габриэль. Заводил глазами и, увидев что трупов и крови нет, выдохнул.

– Ну? Спросил у своего блондина что он делал ночью? – подначил Гейб Хоука, – а я могу сказать, твой соул свалил из твоей постельки позвал моего соула и они всю ночь трахались. Например, в малых тренировочных залах удобные маты, или в библиотеке в креслах, или в столовой на столе… да где угодно. Только не знаю твой трахал моего или мой твоего. Или они менялись, – Гейб говорил так яростно с таким гневом, что Гаррет как и ребята удивлённо смотрели на него.

Потом Гаррет перевел взгляд на блондина. – Это правда?

– А тебе вообще какое дело, Габриэль? – вдруг фыркнул Андерс, – если тебя так интересует и я, и Этьен универсалы. Так что он меня, а потом я его. Вообще роли не играет. Такой как ты, который только и грезит как бы залезть ко всем в постельку, вообще не имеет нам с Ти права указывать. Он твой соул, но более вас ничего не связывает. Он волен спать где угодно, с кем угодно и когда угодно. К тому же я куда привлекательнее и сексуальнее тебя, – произнёс Блондинчик.

– Тем более нам с Блондином не впервой, – усмехнулся Реми, – у нас очень страстные ночи были в Ордене, да и здесь, когда я приехал.

– Кто тебя спрашивает, – возмутился Гейб. – это наше с Эти дело.

– Гейб, помолчи, – нахмурился Гаррет. Он не сводил глаз с Андерса. – Анди, сегодня ты спал с Гамбитом?

Гейб снова встрял: – Это сегодня я заметил только, – прорычал он, – а до этого каждую ночь наверняка тоже трахались.

– Не смей указывать Андерсу его это дело или нет, – подскочил Гамбит, – из всех присутствующих в комнатке Ди мне куда дороже каждого из вас. Вы вообще ничего не подзабыли? Вас же раздражают наши обнимашки, наше поведение. А ты Гаррет как Андерса называл “Это”? Какое вам дело, что мы делали и как часто мы это делаем? Может, мы и занимаемся любовью каждую ночь. Вас не касается. Особенно тебя, – обратился он к Гейбу, – иди покадри Тора, а ко мне не лезь.

Андерс молча смотрел на Этьена и молчал, потягивая Дайкири. Все-таки опрокидывать стопки с текилой сейчас было бы неудобно.

– Мы, кажется, прошли этот этап, Этьен, – проговорил Гаррет, он все не сводил глаз с блондина, – и я все еще не получил ответ от своего соула. Но я думаю по молчанию Анди, что всё-таки ответ да. Я расстроен. И… разочарован, – он развернулся и вышел из комнаты.

Гейб хмыкнул. – Я думал, он устроит тут Армагеддон. Он сюда бежал с мечом наперевес.

Этьен вышел из комнаты и догнал Гаррета.

– Ты, Хоук, идиот, – сказал Этьен, останавливая парня, – вполне может быть Андерс – лучшее, что случалось с тобой в этой жизни. Уж я-то знаю. Весь Орден, кроме Андерса, по-моему был в курсе моих чувств. Вот только с Блондином я не спал ни сегодня, ни вчера, ни разу после того, как у вас все началось. Не знаю, что уж там у вас, но факт остается фактом. Мы были в зале и пили текилу всю ночь. Потому что ему плохо, ему до сих пор плохо. А к кому может пойти Андерс, чтобы рыдать на плече, чтобы его обнимали? Куда он пойдёт, чтобы быть слабым? Уж явно не к могучему викингу, который презирает слабость. Который ржал над проявлениями чувств. Может, это и в прошлом. Только вот Андерс пред тобой до сих пор не может позволить себе быть слабым, а передо мной – может.

Гаррет молча смотрел на него. Потом вздохнул. – Ну что ж. Могу лишь поблагодарить тебя за то, что ты рядом с ним и помогаешь ему, – он похлопал парня по плечу, – пойдём, выпьем.

Когда зашел обратно, ребята оба были на тех же местах. Гаррет молча налил себе виски в стакан и сел на пол возле кресла, в котором сидел Андерс.

– Гаррет? – Гейб поднял бровь.

– Я понял и простил, – хмыкнул Гаррет, прижимаясь плечом к ноге Блондина.

– Эти, – повернулся Гейб к Гамбиту, – идем поговорим.

– Подорвался и несусь, – хмыкнул Этьен, – смотри я уже за дверью – догоняй, – заржал парень, – может заодно Тора найдёшь там где-то. Хотя ладно, – он глянул на потягивающего коктейль Блонди и на Гаррета, и решил оставить их одних, – пойдём и поговорим.

Когда за ребятами закрылась дверь, Гаррет поднял взгляд на соула.

– Анди, я… я в утешении плоховат. Да и не всегда распознаю, когда тебе нужна поддержка. Мне нужны подсказки, мой соул… я недостаточно понятлив.

– Лучше ты будешь думать, что я сплю с Этьеном, чем я буду показывать свою слабость, – не глядя на своего соула, ответил Блондин, – ты слишком сильный. И все это ваше изначальное отношение к проявлению чувств. Вы в любом случае считаете это слабостью. И это не изменится сколько бы времени не прошло. У нас разное восприятие мира. И я стараюсь быть сильным, – закончил Андерс.

– Анди, – протянул Гаррет, он обнял блондина за ногу, смотря снизу вверх в глаза Андерса. – Но я не хочу, чтоб ты был сильным. Был как мы гребаным роботом. В твоей открытости, чувственности, сердечности – в этом твоя прелесть. Твоя фишка. И это не слабость, это нормальность. Быть искренним и открытым – это не слабость. А быть чурбаном, – он ткнул пальцем в себя, – это тупая сила. Бесполезная.

– Что-то раньше ты так не думал, – усмехнулся парень, глянув на соула, – что же вдруг изменилось-то? Я как понимаю, Эт сказал тебе, что у нас ничего не было?

– Я всегда так думал, соул, – улыбнулся Гаррет, – просто молчал об этом. Он не только это сказал. Еще о том, что тебе нужна поддержка. И что он твой друг, а изменилось, мой соул, лишь то, что ты поселился в моем сердце. И так там окопался, что и не выковырять ничем.

– Я всегда чувствовал себя виноватым, – вдруг выдохнул Андерс, – а Кен, она не злилась, никогда не злилась. Я не понимал сначала, что делаю. Мне казалось, что если она не показывает, что ей больно – значит, ей не больно. Только потом год спустя – я застал её в слезах и она все вывалила. А я дурак. Я не видел, что она не забыла Этьена, что мир рухнул вокруг неё, когда он её бросил. Бросил из-за меня. Из-за дурацких чувств, на которые я все равно не мог ответить. И это клубок из дурацких чувств так запутался, что мы непроизвольно делали друг другу больно. Но они никогда не винила ни меня, ни его. Терпела, смотрела, как мы с ним зажигаем. А потом стало легче, чувства, когда не встречают ответа притупляются. Проще заглушить в себе неправильное, глупое чувство, чем потерять друга. И мы научились с этим жить. А потом был Сон и все окончательно наладилось. Она была счастлива с Зевраном. Я же видел. Она Этьена так не любила. Мне страшно. Потому что я помню её весёлой, счастливой. Помню, как она любила всех нас. Семья… – хмыкнул парень, – никто не говорит этого вслух, поскольку бояться, пытаются загнать куда-то вглубь себя, но кого мы найдём, Гаррет? Кого мы найдём в той лаборатории после всего того, что с ними сделали? Если нас схватят у нас будет выбор, – он посмотрел на кулон на своей шее, – и я уверен, что это лучший выбор, но у них его не было. Кто ждёт нас там… Я даже боюсь об этом думать.

– Мне кажется, это не важно кого найдем, – покачал головой Гаррет, – ты, мы все – все равно их любим, будем любить. Мы поможем им, мы вытащим их, мы залечим их раны. Возможно, понадобится много времени, но мы поможем им забыть все. Бальт уверен, что Зев не сломается. А если Зев не сломается, значит, Кен будет в него верить и будет держаться изо всех сил. А значит, самое главное они сберегут. Свою веру, любовь, свою внутреннюю суть, и это главное. Иди ко мне, – он облапил парня и стащил его к себе на пол, усаживая рядом, обнимая так крепко, словно пытался укутать руками. – Мне тоже страшно, Анди, – проговорил он в светлые волосы. Они пахли чем-то неуловимо знакомым и таким родным, что он невольно улыбнулся, – но я нужен тебе, нашим друзьям, и поэтому я тут. И буду рядом все время.

– Не все раны можно залечить. Не каждого человека можно спасти. Бальт верит в Зева, но он верит в то, что Зев выдержит любые пытки, но сможет ли он выдержать, как у него на глазах мучить будут её. Как какой-то монстр, наподобие Виктора, будет насиловать её несколько часов подряд. Выдержит ли он её крики боли? И смог ли это выдержать любой. Физическая боль – ничто по сравнению с той болью, когда ты видишь, что мучают того, кого ты любишь. Об этом Бальтазар не думает? Спросил бы Логана… Он всегда говорил, что единственное, что он до сих пор видит в кошмарах, а точнее слышит – это нечеловеческие крики Виктора и крик боли своей матери, когда убили его отца. Хотя думаю, что Виктора он теперь оплакивать и жалеть не будет. Это были несколько минут, а он будет слышать как кричит она часами, – произнёс Блондин, – нет. Они уничтожают не физически, они уничтожают морально. Скажи, сколько боли любимого человека способен вынести другой и при этом остаться в нормальном сознании? Смотреть, как того, кого ты так любишь, мучается в жуткой агонии, истекая кровью, а ты ничего не можешь сделать. Вообще ничего. Полная беспомощность. А кровь твоего собственного соула, которую ты чувствуешь на своём теле. Я рад, что Бальт уверен, что Зевран это вынесет.

Гаррет сильнее прижал Андерса к себе. – Я не знаю о пытках практически ничего. Мы не пытаем врагов, это недостойно викингов. Я могу лишь себе представить, насколько это больно, как можно сойти с ума, как ужасно невыносимо видеть когда мучают твоего любимого человека. Я не знаю Зева так хорошо, как Бальт. Может, Бальтазар говорит так, чтоб себя самого успокоить. Или нас успокоить – я не знаю. Но я хочу верить, что мы не только физически их спасем, но и спасем их целостных, не уничтоженных морально, психически… Я хочу в это верить, потому что иначе не захочется даже встать и сделать что-то. Когда ничего нет – остается надежда на лучшее, и вера в это лучшее, – Гаррет вдруг улыбнулся, – а викинг с верой и надеждой, да еще и с блондином в придачу могут горы свернуть, правда? – он заглянул Андерсу в глаза.

– Вера – это хорошо. Вера и надежда – это необходимость, но если это лучшее не случится, то это сломает ещё сильнее. Поэтому я и рассматриваю худшие варианты, – усмехнулся Андерс, – потому что всегда найдётся тот, кому будет хуже. А потерять кого-то ещё мы просто не можем, – выдохнул парень, – но мы справимся, обязательно справимся, – сказал блондин, прижимаясь к своему соулу, – и Виктор за все ответит.

– Худшие варианты… сколько не готовься, жизнь сделает по своему… Лучше, не расстраиваться заранее, а увидеть, что будет дальше. И не будем мы никого больше терять, – проговорил Гаррет, – я что, зря Одину по вечерам молюсь за всех нас? Да, я знаю, он человек, но это же не означает, что ему нельзя молиться, – Гаррет убрал с лица Андерса пару прядей, смотря в странные, но уже такие знакомые глаза, – могу тебе молиться. Ты почти как бог или не почти. И приносить жертвы, – его глаза мерцали, а губы чуть улыбались, – например, жертвы в виде дайкири, а ты будешь милостиво меня одаривать своими благосклонными взглядами, ласковыми поцелуями… и что там еще у бога есть в перечне даров?

– Я представил, что ты попросил бы такие дары у Одина, – рассмеялся Андерс, обнимая Гаррета, – представляю какое у него было бы лицо. Мы бы увидели Фригге в гневе, – произнёс он, слегка отстранившись и глядя в глаза своего соула, – спасибо, Гаррет, мне стало легче.

– Ты что, – Хоук засмеялся, – у нас с Одином односторонний разговор. Хотя я иногда рад, что он не телепат, иногда я несдержан… Правда, легче? – Гаррет заулыбался. – Я буду только рад поддержать тебя еще. Обращайся ко мне, когда тебе плохо, если я не замечу сам; я для тебя всегда открыт и всегда постараюсь помочь. Чем смогу. Я ведь рядом… Настрою тоньше свой радар, и буду сразу просыпаться как только ты шевельнешься, – усмехнулся он.

– А может быть он телепат, – сощурился Андрес, – просто очень умело скрывает этот факт. Да ладно, нам с Этьеном давно надо было напиться на пару. Это бывает полезно. В конце концов мы с ним близкие друзья. Так что можешь не ревновать. У меня чувств к Реми никогда не было.

– Наверное, не телепат, или не вслушивается в мои умственные бредни, – засмеялся Гаррет, – а то бы еще в лет 8 меня бы уже наказал, когда я просил у него, чтоб у всех сестер поотваливались головы, так они меня доставали… А викинг и ревность это не разделимо. Но я имел в виду, что ночью сам проводить буду тебя к Этьену, вдруг на моего милого соула нападут по дороге… или Гейб будет доставать. Извини, я немного переревновал, что как ревнивый муж прибежал тут спрашивать, что было между вами. Я просто… – тут могучий викинг чуть ли не заковырял пальчиком ладонь второй руки. – Ну, ты хороший, и милый, и красивый. Я просто обожаю тебя. И не хочу ни с кем делить.

– Как ты меня тогда от Локи не изолировал? – рассмеялся парень, – если и был смысл к кому-то ревновать, то только к нему. Ты тоже нравишься мне, Гаррет. Так что можешь не переживать – я не буду тебе изменять. Так это вроде называется. Я не особо силён во всех этих отношениях. Ну то есть в таких отношениях. Из всех нас только у Реми, Логана и Кен было что-то подобное в Ордене. Ну и у Магнуса с Дорианом, но их роман был с лабораторией и колбами, и я не уверен, что это считается, – усмехнулся Блондин.

– Я решил не трогать сына Одина, – засмеялся Гаррет, – мало ли. Да и Кас мне очень помогал в этом. В изоляции самого Локи от тебя. Спасибо… У меня хоть и нет опыта отношений, но такие штуки, ну, как измена и все такое, оно не зависит от опыта. Это просто есть, – Гаррет явно запутался, смутился. Но попытался исправиться: – Хотел сказать, что я серьезно к тебе отношусь. И не смотря на то, что я вроде бы сильный и все такое, ты у меня… ну словно бы внутри. А вокруг толстенные стены брони. А ты внутри. Поэтому все, что касается тебя, это способно ранить сильнее любого оружия. Ну, ты понял. Я как двенадцатилетний парнишка на первом свидании пытаюсь из себя выдавить, что ты мне очень дорог, очень. Ну, типа я люблю тебя, Анди. Вернее, совсем без «типа».

– Приемного сына Одина, – усмехнулся Андерс, – хотя Локи он любит, как родного, но ты и сам слышал, что сказал Тор. Хотя да… Кас и Локи. Я даже не ожидал. Поскольку с самого первого дня Лафейсон решил, что ему достался самый скучный парень в мире. Это Дори и Магнус с первого дня пропали и все, их не вернешь для реальности. Чувства – слишком сложная вещь, порой они появляются мгновенно и все… Вот ты смотришь на человека и все уже понятно, а бывает, что ты долго осознаешь, что чувствуешь. Бывает, что все это зарождается долго, заглушая прошлые привязанности. Но я тоже люблю тебя, Гаррет, определенно.

– Неожиданно, – крякнул Гаррет, прижимая соула еще крепче и находя его губы своими, целовал нежно и неистово, и в этом был он весь, сила и нежность переплетались в странном сочетании в викинге, делая его сильным снаружи и до невозможности нежным внутри. Но лишь только одному Андерсу он готов показывать эту свою внутреннюю сущность.

***

Как только Гамбит неохотно вышел за Гейбом из их комнаты, Габриэль сразу же схватил его за руку и потащил куда-то по коридору. Завернули в ту часть крыла базы, в которую редко кто заглядывал, и остановившись у малоприметной двери, открыл ее ключом, который достал из кармана. Толкнул дверь и предложил Этьену зайти.

Гамбит удивленно шагнул внутрь. Это когда-то была то ли кладовка, то ли подсобка, небольшая комната без окна, но сейчас посредине стояло удобное широкое кресло, рядом мини-бар с кучей бутылок, мини-холодильник, столик с бокалами, небольшая панель телевизора, а дальше стол, на котором были разложены всякие железяки, в коробке было куча звездочек и всяких других штук, которые Гейб метал. Тиски, напильники всевозможные, что говорило о том, что Гейб еще тут и работал.

– Мое тайное убежище, – усмехнулся Габриэль, закрывая за собой дверь на замок. – Присаживайся, наливай себе, чего хочешь. У меня, если что, есть и лайм, и соль.

Сам вытащил из мини-холодильника рядом с креслом в банке какой-то энергетик из новомодных напитков молодежи, и присел на стул напротив кресла. Задумчиво следя за Гамбитом, открыл банку, отпил пару глотков.

Реми смешал себе ром с колой и уселся в кресло, глядя на Габриэля.

– Если что могу ключ запасной подогнать, будешь здесь релаксировать, – проговорил Габриэль. Он не знал, как подойти к главной теме обсуждения, – только если сам будешь здесь релаксировать. Видишь ли, я, хоть и безалаберный, безответственный, безнадежный балабол, но я очень ревнивый, готов ревновать даже к тени, если тень будет кадрить моего соула. Не то, чтобы мы о чем-то с тобой договаривались, или клялись в верности, но я думал, это как-то само собой разумеется, что если мы делим постель, причем каждую ночь, если занимаемся сексом чаще, чем ты меня угощаешь сладким из своего волшебного рюкзака, то автоматом делаем это только друг с другом.

– Но, как я понимаю, это процесс должен быть односторонний? Ты у нас будешь пытаться запрыгнуть ко всем в постель, кадрить всех без разбору, а я сидеть и ждать, пока ты снизойдешь до меня? – усмехнулся Реми, – ты ничего не перепутал? Тем более кадрить Тора. Один сыночек Одина уже перешел мне дорогу, хотя я к Локи претензий не имею – мы там в Ордене все друг с другом спали и никто не догадывался о чувствах или делал вид. Но если ты с какой-то радости решил, что я намерен терпеть твое поведение и еще хранить тебе верность, то судя по всему тебя сильно приложили обо что-то головой на одной из миссий, – фыркнул Этьен.

– С Тором я перегнул, – признался Гейб, – но ты бросал на меня такие взгляды, что это просто было как сказка. Черт, за столько недель, это было хоть какое-то проявление твоего внимания. Я имею в виду – не сексуального характера. Поэтому меня понесло. И я не мог остановиться. Хоть, если честно, он даже не в моем вкусе. Даже близко не в моем вкусе. Мне нравятся такие как ты. Ну, не воины уж точно… – потом перевел взгляд куда-то в сторону. – Или как Кас.

– Значит, малютка Кас разбил твое сердце? – произнес Этьен, – Кас хорош, раз уж затмил для Локи Магнуса, то непревзойденно хорош. Я даже готов снять перед ним шляпу. Уж я был уверен, что Лафейсон и на смертном одре будет шептать имя Бейна, но Кастиэль буквально поставил нашего гордого сына Одина на колени. Я думаю, он за него любого убьет. Локи очень хороший парень, так что твой синеглазый друг в надежных руках, можешь не переживать. Сочувствую – я знаю, что такое разбитое вдребезги сердце. Когда смотришь на того, кто в твоих мыслях, а он прожигает взглядом другого. И вы все еще и близкие друзья при этом, – фыркнул Реми, – но ты изначально к Касу применял не тот подход. С таким подходом как у тебя завоевать сердце такого, как Кас – невозможно.

Габриэль смерил соула взглядом, в котором было много эмоций, потом вдруг фыркнул: – Много ты знаешь, Эти, обо мне и о моих подходах, – сказал почти с гневом в глазах и в голосе, потом вдруг поменял тон на более спокойный, словно устыдившись несдержанности, – я его сразу же заметил, когда он только пришел в Орден. Перепуганная птичка с синими глазами. Только Бальтазар тоже его заметил. Да и не только наше внимание привлек такой очаровашка. Я год мучился, следил, выслеживал, все думал, что Бальт обхаживает Кастиэльчика, что эта сука-супер-любовник решил заполучить себе главный синеглазый приз, но потом понял, что Кас всего лишь очередной способ найти приключения на задницу для Бальтазара. Каса хотели все, а Бальтазар с наслаждением из всех выбивал дурь. Плюс он искал напарника для Алека. Я был разным. Я был нежным, и страстным, я был милым до ломоты зубов, но Кас был непреклонен. Черт, я даже его без книжки только на тренировке видел. И то книжки лежали где-то рядом. Возможно, я бы добился больших успехов, если бы жил в одной спальне с ним, но Бальтазар… Эта сука принципиальная. Спросит у Каса в очередной раз обо мне, тот мотнет головой, не отрываясь от книжки, и все. Отворот-поворот. Мне задолбало быть вечно отверженым и я поменял себя сам. О, я даже умудрился влюбить в себя Командиршу, и жил с ней в ее апартаментах. Я стал супер-звездой флирта и затаскивания в постель любого. Почти любого, – он снова глянул в сторону, – а Кас… остался собой.

– О, думаешь у одного тебя печальная история, – усмехнулся Реми, – мы с Магнусом Бейном были нечто, идеальная команда – мы могли достать все. Да, мы даже достали этот чертов кулон для Дориана, хотя это потребовало очень много сил. Бейн был лидером и собрал вокруг себя классную компанию. Ну и мы с Кен были в ней. Влюбленный мальчишка, который считал, что мир у его ног. Я был уверен, что с Кен нас не разлучит ничто. Пока однажды не понял, что на всех вечеринках Магнуса, смотрю неотрывно в одни светло-карие глаза. Я делал все. Самые грандиозные вечеринки, я шикарнее всех танцевал стриптиз. Я был непревзойденным любовником, но вот, кончая в одной со мной постели, Андерс даже не замечал, что произносит: «Локи»… Я переспал с Локи. Я сменил столько любовников и любовниц, что и имен не помню. Но для Блонди всегда был только Локи в сердце, а в постели у него было множество любовников. А в мыслях один Локи. Если бы Лафейсон обратил на Блонди внимание, может и было бы проще. Но разве хоть кто-то мог затмить звезду нашего Ордена, самого желанного и самого неприступного Магнуса Бейна. Честно, я даже ненавидел одно время его… Безумно ненавидел, хотя все равно мы работали в паре. Просто Бейн был Бейном. Он спал периодически с Локи, даже не догадываясь о его чувствах. Его интересовали колбочки, лаборатория и эти все заумные формулы, которые они писали вместе с Павусом. В один момент ты сдаешься. Просто потому что понимаешь, что выхода все равно нет. Нельзя заставить любить. И эта не любовь. Навязчивая идея, наваждение, болезнь… Мне вчера так сказал Андерс, для которого я стал лучшим другом. Просто другом. Кто бы мог подумать, что после утонченного, изысканного, элегантного Локи – Блонд поймет, что его настоящая любовь – это Гаррет, – рассмеялся Этьен, – Гарр хороший, он мне нравится, но он и Локи – это не укладывается в голове. Смешно. Каса в Ордене хотели все. Локи тоже… Но впервые увидев Кастиэля – Лафейсон сказал: «Вот с ним я бы точно спать не стал. Он же невероятно скучный». Мне Ди рассказывал. А вон как все вышло. Теперь Локи гордо подхватил песню Магнуса и Дориана: «Соул – это судьба»… Хотя я даже не смог понять, как он Кастиэля закадрил и что он вообще для этого сделал.

– Ни хрена он не делал, и мог и не делать ничего, – прошипел сквозь зубы Габриэль. Он вдруг испытал необходимость напиться так, как никогда в жизни. Отставил свой модный энергетик и пошел к бару, плеснул на дно стакана виски, потом долил почти до краев, оставив место для льда, который вытащил из холодильника, – Кас только глянул на него тогда, при их первой встрече, и глаза опустил. Я когда приехал сюда, я же сразу его вытащил на разговор. С трудом отцепил от него Локи, чтоб наедине посмотреть в глаза и понять, что же изменилось. И мог даже не слушать дальше. Зеленоглазый поселился в сердце Каса с первого взгляда… Выпьем?! За разбитые сердца, за рухнувшие надежды и за тебя, моя прелесть, – Гейб подмигнул Гамбиту и залпом опрокинул в себя стакан, потом вдруг заржал: – Андерс и Гаррет? Это же смешно. Такие разные…

– За твое можем выпить, – усмехнулся Этьен, – мое сердце давно в порядке. Гаррет сможет позаботиться о Андерсе и Блонд счастлив. Относительно счастлив, если брать картину в целом. Он, конечно, страдает из-за Кендры. Но я понял одно, что лучше уж иметь трех классных друзей, которые готовы ради тебя на все, чем одно разбитое сердце. Подумай об этом на досуге. А Дориан и Максвелл? Вот уж где мистер «Я закрылся внутри себя и никому не открою дверь». Дори в компании год почти ни с кем не разговаривал, кроме Магнуса. У него куча тараканов, а с Максом на третий день уже не расставался, словно близнец сиамский. А Бейн вечно твердил, что любовь – глупость и пустая трата времени, а в первый же день продал душу за голубые глаза Александра. Логан и Бальтазар… Это вообще в голове не укладывается. Чтобы Логан после Кайлы с кем-то сблизился – я думал, что это просто невозможно. Нужно отпускать прошлое. Кастиэль счастлив по-настоящему, они с Локи словно созданы друг для друга. Порадуйся и стань счастливым сам. У тебя может быть куча классных друзей, готовых за тобой в огонь и воду. Хотя да, то как ты вывел Бейна в первый же день – я таким его никогда не видел. Алек у него слабое место.

– Мистер Психотерапевт, кончайте уже с этим «моим разбитым сердцем». Есть один парень, который успешно его собрал в целое, и теперь этим пользуется, – усмехнулся Габриэль, отставляя пустой стакан, – я потихоньку излечился. Отличный секс, хорошая компания, немного ревности – и я осознал, что образ синеглазого померк для меня, – он задумчиво поводил взглядом по шкафам у стенки и, вспомнив что-то, пошел к одному из шкафов. Достал банку с чем-то коричневым, постоял посмотрел на Гамбита, – хотя не только это, – он вернулся к холодильнику. Достал взбитые сливки. – Теперь я фанат фиолетовых глаз. Раздевайся, – он подмигнул Этьену, – жутко хочу чего-нибудь шоколадно-сливочного, – он с полочки достал еще и кисточку. – Мне только не хватает модели. Ты как раз идеален для моей картины.

Гамбит лишь усмехнулся, стаскивая с себя футболку.

Габриэль, весь излучая веселье и предвкушение, оценил размеры кресла и вытащил из шкафа светлый плед, расстелил на пустом участке пола.

– Скатерть готова, мой десертик, – усмехнулся он, подходя и обнимая Гамбита. Втянул его в долгий страстный поцелуй, заодно укладывая на этот плед. Потом раздел парня, себя и принялся за то, что у него получалось лучше всего. Наслаждаться сладким, наслаждаться своим соулом и срывать с уст Этьена нескромные стоны.

Правда, в этом крыле базы практически никого не было, так что они могли не сдерживаться и шуметь по полной программе.

***

Все воины и мутанты были уже на борту самолета, собираясь вылететь на базу, где по их данным прятался Виктор.

– Ты готов? – спросил в сотый раз у Логана Магнус, – это все-таки твой брат.

– Бейн, мне кажется, что будь твоя воля, то ты отложил бы эту миссию еще лет на десять, как минимум, – закатил глаза Росомаха, – больше всех рискует Локи – ему нужно вколоть сыворотку Виктору.

– Но именно ты будешь его отвлекать, – произнес Лафейсон, который был уже возле друзей, – ему нужен именно ты.

– Все будет хорошо, я буду с ним рядом, – проговорил Бальтазар словно сам для себя.

– Но все-таки, Джеймс, тебе стоит быть осторожнее, – произнес Павус, который надел перчатки и убрал кулон в специальный шкафчик на самолете.

– Нам сейчас нужно думать о Кендре и Зевране – они моя семья, а не Виктор, – произнес Логан.

– Он прав, хотя меня все равно не радует, что наш противник – твой брат, – покачал головой Этьен, который все-таки переживал за друга.

– Мы справимся. Все вместе, мы же семья, – произнес Андерс, притягивая Этьена в свои объятия. Логан лишь закатил глаза и с улыбкой ступил к ним, его примеру последовали и Магнус с Дорианом и Локи.