Текст книги "Супруг по контракту (СИ)"

Автор книги: Лана Танг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

–Хорошо, Халим. Сможешь повторить все, что только что рассказал мне, перед Его Величеством?

–Смогу, Ваша Светлость, и не только об этом. Служа Его Превосходительству долгие годы, я знаю многое, в том числе и случай пятнадцатилетней давности, произошедший с генералом Джиангом люн Касслем. Я покажу вам писца, который подделал почерк генерала, написав обличающие его свидетельства, покажу исполнителей гнусного заговора, подкинувших бумаги в его дом, назову всех главных соучастников и лжесвидетелей. Вы можете допросить их, припугнув пытками, и эти людишки тут же сознаются, предав своего покровителя, потерявшего власть и влияние. Они все трусы, преданные лишь тем, кто им платит.

–Не волнуйся ни о чем, здесь ты в полной безопасности. Сейчас можешь отдохнуть в моем доме, слуги приготовят тебе ванну и переоденут в чистую одежду, а утром мы вместе поедем во дворец.

***

Уже через день, соблюдая строжайшую тайну, Королевское ведомство правосудия начало проводить следствие, в ходе которого были раскрыты многие тайны закулисных игр первых чиновников...

Глава 26

Реналь лан Эккель (два месяца спустя)

Мы сидели в личных королевских покоях: Его Величество, Принц-Наследник и мы с отцом герцогом Вильдаром. Все молчали, ожидая, когда повелитель начнет говорить, сообщив нам причину сбора семьи в этот поздний вечерний час.

–Сегодня завершилось следствие по делу Первого министра и группы его сторонников, – глухим голосом начал свою речь Король. – Как и ожидалось, он не захотел тонуть один и выдал всех своих сообщников, даже тех, кто лишь исполнял его приказы, не имея от этого никакой выгоды. Среди имен прозвучало и ваше, мой любезный брат Вильдар, что повергло меня в печаль и уныние. Как вы могли, мой самый близкой родственник, желать нашей с принцем скорой кончины и помышлять о троне? Как вы осмелились за моей спиной вредить мне и моему сыну, что двигало вашими мыслями, чем не устраивала вас жизнь и мое правление, что вы отважились на такие необдуманные поступки?

–Простите, мой повелитель, – упал на колени мой родитель, – дьявол попутал в лице этого лицемера, который сумел запутать мои мозги коварными обещаниями. Вы знаете лучше других, что я никогда не готовил себя к трону, ведя праздный образ жизни и наслаждаясь всеми ее благами, предоставленными мне по прихоти рождения. Я никогда не собирался быть королем, да и не смог бы им быть в силу своей некомпетентности. Умоляю вас о прощении, монарший брат мой, и готов принять от вас любое наказание.

–Твое счастье, Вильдар, что единственный сын твой вырос честным и умным человеком, а самое главное – преданным нашим подданным, он спас и меня, и Наследника, да косвенно и тебя тоже, своего отца, который обязан был сам защищать его от опасностей мира, но вместо того поддался опасным порокам и пошел не тем путем, каким должен был идти, являясь членом королевской династии. Следствие велось в закрытом режиме, народу нашему не будут известны его подробности, так что по отношению к тебе я ограничусь самыми мягкими мерами, – вышлю на год из столицы, чтобы ты поразмыслил наедине с собой о ценностях жизни. Можешь путешествовать, можешь провести это время где вздумаешь, но очень надеюсь, что вынужденное отшельничество пойдет тебе на пользу, и ты поймешь все свои заблуждения. Не обессудь, но я вынужден послать с тобой надежных людей, они не будут мозолить тебе глаза, но ты вышел у меня из доверия, и оставить тебя без надзора я опасаюсь.

–Я понимаю, Ваше Величество, и не ропщу, благодаря всей душой за проявленное снисхождение, – пробормотал отец, по-прежнему не поднимаясь с колен, – поверьте своему младшему брату, в моих помыслах нет более ничего корыстного, и единственное мое желание, – поскорее увидеть внуков моих, чтобы отдать им всю любовь и заботу.

–Кстати, о внуках, – повернулся ко мне король, – Реналь, хочу услышать твое мнение о том, как поступить с сыновьями Первого министра, потому как Ильвар является твоим законным супругом. Когда-то я был вынужден жестоко обойтись с семьей ни в чем не повинного генерала Джианга люн Кассля, лишив четверых слабых омег привычных благ жизни, но сейчас мне не хотелось бы повторять прошлой ошибки, для чего собираюсь внести изменения в закон о родственниках государственных преступников. Что скажешь, мой дорогой племянник? Я знаю, что Ильвар принимал участие в гнусных делах отца, но насколько велики его преступления?

–Помилуйте Ильвара, Ваше Величество, – почтительно поклонившись, ответил я, – сам по себе он вовсе не злой человек, его сделала таким одержимость отца и порочное воспитание. Без пагубного влияния родителя он не представляет для трона никакой угрозы, лаборатория деда сгорела, а больше никто из семьи не собирается, да и не умеет варить яды.

–Так ты согласен оставить его своим супругом? – спросил король.

–Разводы у нас очень редки, Ваше Величество, но я нижайше прошу сделать для меня исключение. Пусть Ильвар идет по жизни своим путем, он молод и богат, и кстати, не бесплоден. Простите, но это я поспособствовал временному изменению его организма, пожертвовав своим первым ребенком, чтобы сорвать коварные замыслы честолюбивого тестя. Несложно найти повод для повторного осмотра Ильвара в королевской лечебнице, после которого и объявить ему радостную новость, сославшись на редчайший случай возврата детородной функции.

–Ты погубил свое дитя? – мучительно простонал отец. – О, как же ты решился на такое, Реналь?

–Я уже понес наказание за этот грех, отец, – горько усмехнулся я, – но о сделанном не сожалею. Неизвестно что было бы сейчас со всеми нами, если бы Ильвар родил столь желанного для Министра наследника.

–Ты мужественный и решительный человек, Реналь, я исполню твое желание и избавлю от нежеланного брака, – глубоко вздохнув, сказал король. – Но что с остальными членами семьи твоего тестя?

–Супруг Министра и младший сын его ни в чем не виновны. Кстати, маленький Имилин недавно родил двух альф, это те самые малыши, которых коварный министр собирался выдать за моих, пожертвовав будущим своего ребенка. Настоящий же отец ничего не знает о рождении сыновей, и я думаю, что надо бы сообщить ему эту новость, и тогда, возможно, мы получим еще одну любящую друг друга семейную пару.

–И кто же отец, Реналь? Похоже, ты знаешь о тайнах своего тестя всю подноготную!

–Благодаря счастливой случайности, позволившей мне быть в курсе его коварных планов, – скромно опустив глаза, кивнул я. – Вы не поверите, но отец малышей Имилина – старший брат супруга Его Высочества, наследник племени Тахир, син Юбант по прозвищу "Великолепный".

В покоях на некоторое время воцарилось молчание, пока присутствующие переваривали услышанное.

–Вот это интриган! – высказал, наконец, обуревавшие всех мысли Наследник. – Обоих сыновей задействовал ради основания своей династии, и начал издалека, погубив семью генерала Джианга. Кстати, отец, – обратился Принц к царственному родителю, – думаю, нужно восстановить справедливость в отношении семьи люн Кассля, вернув им столичный дом и утраченные привилегии.

–Мы поговорим с тобой об этом отдельно, Ваше Высочество, – я с удивлением отметил, как помрачнело от боли лицо повелителя, – а сейчас, завершая наш семейный совет, хочу сказать, что дата казни изменников уже назначена, и после завершения всех этих неприятных дел я намерен уйти на покой, передав, наконец, Наследнику моему трон и корону. Я не хотел, чтобы он начинал свое правление с крови, это мои ошибки и мое упущение, и потому продержался до окончания следствия, теперь же со спокойной совестью могу отдыхать, помогая ему лишь советами. Да, и еще одно: Ильвар пока еще твой супруг, Реналь, так что прошу тебя сопроводить его на прощальную встречу с отцом, коей он добивается уже две недели, и я не вижу причин запретить ему это.

–Будет исполнено, Ваше Величество.

***

-Я ведь предупреждал вас, отец, что вы погубите нашу семью своей одержимостью, – горько плакал Ильвар в тюремной камере. – Родитель-омега еле живой от горя, и мы с братом не знаем, как утешить его, чем залечить причиненные вами душевные раны... Он так сильно хотел к вам прийти, но его здоровье подорвано, да и соседи уже знают о том, что вы стали государственным преступником, приговоренным к казни. На нас смотрят с подозрением, как на предателей, и это очень тяжело и больно...

–Убирайся, слюнтяй, я не звал ни тебя, ни брата твоего, ни супруга! Бесполезные избалованные омеги, разве можно было на вас полагаться? – с ненавистью рычал бывший королевский фаворит, пытаясь дотянуться и ударить сына по лицу. – Если бы не ты и не твоя никчемность, все бы у меня получилось! Я рад, что всех вас отдадут в рабы или сошлют в деревню, там вам и место, дуракам, мне не жалко. И не приходите смотреть на мою казнь, видеть вас никого не желаю.

–Его Величество простил нас, – Ильвар вытер слезы и отодвинулся от отца, словно от прокаженного. – Мы можем остаться в столице, а можем уехать, нам никто не причинит препятствия. Имилин скоро выходит замуж, его альфа узнал о родившихся близнецах и очень доволен. Я бы тоже, возможно, наладил со временем свою семейную жизнь, если бы не все те пакости, на которые меня толкала ваша железная воля, так что теперь это невозможно, и мы с герцогом разводимся, Государь уже подписал высочайшее дозволение. Но не радуйтесь моему несчастью, отец, я найду свое место под солнцем, встречу хорошего человека и стану ему добрым супругом. Пока же мы с родителем решили уехать в наше графство, слишком тяжело оставаться в столице и терпеть косые взгляды друзей и знакомых. Это наша последняя с вами встреча, я буду молиться за вас перед алтарем бога Юйвена, чтобы он послал вам успокоение и раскаянье в тех черных делах, что вы сотворили, в том числе и с дедом Макэртом... Прощайте, отец, да простят небеса вам грехи ваши...

Ильвар поклонился в пояс и вышел из камеры, молча кивнул мне, и мы направились к дверям, а вслед нам неслись бесконечные злые проклятия так и не раскаявшегося ни в чем преступника.

–Спасибо за то, что проводили меня в это мрачное место, Ваша Светлость, – задержавшись перед каретой, тихо сказал Ильвар. – Больше мы не увидимся с вами, может быть только случайно. С моими вещами поступайте, как знаете, можете отдать в бедный приют, можете выбросить, мне все равно они больше не понадобятся, в деревне их некуда надевать. И еще: я хочу на прощанье покаяться. Охваченный злостью и ревностью, я приезжал к вам в поместье и вел себя с вашим временным супругом, как последний негодяй. Он оказался таким красивым и изящным, что я совсем слетел с катушек и наговорил ему гадостей, даже побил, и довольно сильно. Сказал, что уничтожу его ребенка, если он осмелится родить его, и много чего еще такого же нехорошего, за что сейчас мне очень стыдно. Слышал, что он уже уехал, так и не забеременев, и меня гложет раскаянье, что возможно он скрыл от вас свое положение, испугавшись за будущее малыша. Вы точно уверены, что у вас с ним ничего не получилось?

Признание Ильвара заново всколыхнуло боль потери, которая и так не утихала во мне ни на минуту. Нет, я ни в чем не был уверен, бесконечно думая о последних днях, проведенных с Эйлином, его странном отчуждении и рассеянности, а также о неуверенном тоне королевского акушера, сообщившего мне об отрицательных результатах осмотра моего любимого.

Хотелось все бросить и отправиться на юг на поиски, но сейчас это было никак невозможно. Близился день казни преступников, потом месяц на всякие формальности, связанные с передачей трона, долгая подготовка к коронации и сама церемония, занимавшая по давней традиции около шести дней. Грандиозные торжества требовали полной отдачи сил, а я, как близкий родственник короля, занимал в ней далеко не последнее место. Да и потом, после всех этих бурных событий, царственный кузен вряд ли отпустит меня от себя, по крайней мере до весны об этом нечего было и думать, слишком много запланировано новых проектов и поправок к законам, которые требовали моего присутствия на королевском совете.

***

Отец не остался на коронацию, отбыв путешествовать, и никто не донимал меня больше бесконечными разговорами о моем будущем, никто не приставал с новым браком или походом на следующий Аукцион, но покой мой длился недолго, ибо появился освободившийся от следственных дел в ведомстве Главного судьи Кайрат, который принялся обрабатывать меня на ту же тему.

–Не узнаю самого известного в столице любителя развлечений! – преувеличенно весело вскричал он, дружески хлопая меня по плечу. – Ты что же это, Реналь, развелся и в тоску впал? Да мы тебе в момент такую пару сыщем, что и думать забудешь про всех постоянных и временных супругах, которые так и не смогли сделать тебя счастливым!

–Ты умный и проницательный парень, Кай, прирожденный сыщик, – оборвал я поток его фальшивой бодрости, – и ты много общался с Эйлином, сначала не доверял ему, потом, наоборот, проникся доверием. Скажи, что ты о нем думаешь? Почему он убежал от меня, как от прокаженного, даже не взяв денег, которые я давал ему от чистого сердца?

–Он любит тебя, Реналь, по-настоящему любит, понимаешь? Я понял это в тот самый момент, когда он увидел тебя, раненого, и потом, когда мы получили ту записку на стреле и встал вопрос, кому лезть в опасное подземелье. Хрупкий омежка не колебался ни секунды, хотя я видел, что ему очень страшно, готовый без раздумий рискнуть своей жизнью ради твоего спасения. Именно поэтому он и не взял твоих денег, Рен, и ты был полным дураком, предлагая ему плату за то время, что он провел с тобой. Даже я, не знаток в сердечных делах, и то не поступил бы с любимым столь необдуманно. Если ты хотел помочь ему и его семье, то должен был хотя бы поговорить с ним об этом, убедить в своих чистых намерениях, а не оставлять безликую записку вкупе с мешком золота, малодушно скрывшись в день его отъезда.

–Но что же мне делать, Кай? Я не могу жить без него...

–Ты ведь уже отправил людей на его поиски, верно? Но я не думаю, что они окажутся результативными, так что не слишком верь тому, что смогут узнать твои посыльные. Скорее всего, Эйлин Милон – вымышленное имя, которым он вынужден был воспользоваться, чтобы попасть на Аукцион. Одно время я всерьез полагал, что он сын маркиза Альвина люн Кассля, но одинаковый ответ двух независимых друг от друга людей полностью разубедил меня в этом... Хотя... – неожиданно прервал он сам себя, – если бы твой омега действительно был из семьи маркиза, он мог бы ответить именно так! Почему эта мысль только сейчас пришла мне в голову??? Слушай, я думаю, стоит проверить, хотя это и кажется невероятным! Возможно, отправляя сына в столицу, господин Альвин обговорил с ним вариант ответа, на случай, если возникнут опасные подозрения, касаемые его происхождения, и поэтому они ответили нам одинаково?

–Но почему маркиз должен был думать, что такие вопросы могут возникнуть?

–Те, кто решается на обман, опасаются любых, даже самых невероятных случайностей, и стараются подготовиться к ним должным образом. Задним числом, вспоминая свое посещение того бедного замка... Я еще тогда подумал, что Эйлин и господин Альвин чем-то неуловимо схожи внешне, хотя бы редким для юга цветом глаз, да и странный отказ Эйлина поехать со мной в замок тоже навел на определенные подозрения...

–Но мы ведь были в замке маркиза, помнишь, лет семь назад, и тогда нам представили только двоих сыновей?

–Кто его знает? Возможно, маркиз сознательно скрыл от приезжих старшего, опасаясь за его невинность? Если он долго жил в столице, то наверняка считает всех богатых альф развратниками и проходимцами. Впрочем, такое мнение отнюдь не лишено основания, и ты в молодые годы действительно не пропускал ни одного смазливого омежки, – хохотнул Кай, – да и тогда переспал с каким-то горничным, разве не помнишь? Так что хозяин поступил весьма мудро, не показав тебе своего прекрасного синеокого мальчика.

–Я любил омег, но никогда никого не насиловал, – возмущенно отозвался я. – Тебя послушать, так самому за себя стыдно станет, неужели я был настолько ужасен, что от меня нужно было прятать красивых мальчишек?

–А то нет! – задорно подмигнул приятель, но видя мое лицо, тут же переменил тон. – Ладно, я пошутил, ты стал совсем неинтересный, раз шуток не понимаешь. Это всего лишь предположения, не больше, так что не бери в голову. Но если серьезно... Ты действительно намерен искать Эйлина?

–Весной я попрошу у Принца разрешение и поеду на юг. Раньше не получится, как бы сильно мне этого ни хотелось. Я отыщу его, чего бы мне ни стоило, переверну вверх дном каждую деревушку!

–Я отправлюсь с тобой и помогу тебе в поисках. Можешь на меня рассчитывать, как и всегда. И, знаешь, я тебе даже завидую! Хотел бы я тоже кого-нибудь полюбить, так же сильно, как ты, Рен!

***

Ответ пришел как раз к началу коронационных торжеств, и был он такой, что мне с новой силой захотелось немедленно все бросить и рвануть на юг.

Мои люди посетили деревню Ловать, затерянную на отрогах гор у самой границы, где узнали, что ни о какой семье кожевенных дел мастера Милона здесь отродясь не слыхивали, а единственный на всю округу мастеровой по этой части живет отшельником на отдаленном хуторе и семьи не имеет. Голубоглазых омег сельчане никогда не встречали, да разве такие бывают?

–Где же искать тебя, любовь моя? – рассеянно бормотал я, глядя на толпы разряженных веселых горожан, предававшихся безудержному разгулу шумного праздника. – Дай бог, чтобы Кай оказался прав, и ты действительно был сыном маркиза Альвина! Поеду сразу же, как выпадет возможность! Дождись меня, мой милый, я непременно за тобой приеду!!!

Глава 27

Эвальд люн Кассль (ранняя весна)

За окном летел мелкий снег и тут же таял на сырой земле, оставляя робкий белый налет лишь на резных перильцах беседки и по краю аллеи, и то ненадолго, пока вездесущая влага не настигала хрупкие снежинки и там, превращая в воду, – мягкая южная зима подходила к концу. А в прошлую зиму, в это же самое время, в поместье Рени еще лежали сугробы, и частые метели щедро подсыпали в сад свежие слои белоснежного покрывала...

Я тряхнул головой, отгоняя ненужные воспоминания. Ну почему мне так сложно не думать о прошлом, воскрешая в памяти мельчайшие подробности навсегда ушедших счастливых дней, почему глядя на снег, я всегда становлюсь так задумчив? Может быть потому, что именно зимой расцвела алым цветом моя сумасшедшая запретная любовь, которой я отдавался с бездумной смелостью? Сколько раз так бывало: я просыпался в кольце ласковых рук Рени, а за окном мягко кружила метель, наполняя комнату нежно-сиреневыми оттенками, и мы долго лежали обнявшись, любуясь ее очаровательным белым буйством, а потом, позавтракав, одевались и шли сквозь снежный водопад к пруду, и хрупкие снежинки таяли на наших губах в жарких поцелуях, превращаясь в чистые прозрачные капельки...

–Эвальд, ты точно не поедешь со мной на церемонию? – вырвал из романтических грез голос отца. – Свадьбу среднего брата ты уже пропустил, теперь и малышу нашему не хочешь пожелать семейного счастья?

–Я уже сказал ему все, что хотел, отец, – скрыв вздох, спокойно ответил я, – и он меня понял. Беременный незамужний старший брат не слишком хорошая репутация для младшего, так что я полагаю, мне лучше не появляться на свадьбе. Езжайте, а то опоздаете, путь не близкий, да и дороги раскисли от сырости и осадков.

–Хорошо, Эви, – отец подошел ближе и ласково приобнял меня за плечи, что позволял себе довольно редко, – я скоро вернусь, и тогда мы поговорим с тобой о твоем будущем. Ты так и не рассказал мне всей правды о проведенном в столице годе, я чувствовал твою недосказанность с самого первого дня, когда ты только приехал, но не давил на тебя, давая время отойти от пережитого. Ты часто грустишь, не желая поделиться со мной своими мыслями, и это огорчает меня.

–Со мной все в порядке, отец. А будущее? Вы знаете его. Братья счастливо обрели свои пары, а я буду жить здесь с вами, растить сына и заниматься хозяйством, которое, к счастью, наладилось, несмотря на то, что я не принес в дом ничего полезного.

–Да, я слышал твою песню не раз, Эви, но совершенно не удовлетворен ею. Ты молод и красив, и более чем достоин счастья. Одинокому омеге сложно выжить в нашем непростом мире, да к тому же еще и поднять ребенка, я знаю это по своему печальному опыту.

–Но вы же сумели воспитать нас достойными людьми, отец, смогу и я. Однако вы правы, поговорить нам нужно. Я буду ждать вас, возвращайтесь поскорее.

–Хорошо, мой мальчик. Не хочется оставлять тебя одного, как-то на душе у меня тревожно. Ты точно будешь в порядке эти два дня? Жаль, что Мичи тоже уехал, как раз одновременно со мной.

–Ничего не поделаешь, отец, весенняя ярмарка бывает раз в году, и пропустить ее нельзя, нужно много всего закупить. В этот раз я не помощник Мичи, так что вся забота легла на него. Езжайте спокойно, не нужно обо мне беспокоиться, я чувствую себя прекрасно, до родов еще и палкой не докинуть, а кроме того я не один остаюсь, в доме пять слуг, которые готовы носить меня на руках, вы же знаете...

Проводив отца, я вернулся к себе и погрузился в раздумья. Да, мы ничего не открыли друг другу в день моего возвращения, скомкав встречу счастливыми восклицаниями, улыбками и объятиями. Братья радовались мне совсем по-детски, Мичи не сводил с моего лица влюбленных глаз, а отец почему-то не слишком расспрашивал о прожитом в столице времени, словно боялся узнать правду, довольствуясь тем немногим, что я набрался духу о себе поведать, скованный смущением и робостью от той шокирующей новости, в которой предстояло сознаться.

–Простите, отец, я не оправдал ваших ожиданий и вернулся домой ни с чем, – оставшись наедине, первым делом покаялся я, – вы были правы, и выполнить условия контракта оказалось не так просто, как мне казалось... Я боялся показаться вам на глаза, боялся увидеть вас в крайне стесненных обстоятельствах и причинить еще большее беспокойство своим положением, и поэтому так переживал всю дорогу, не зная, как объяснить...

–Глупый, – растроганно хлюпнув носом, прервал отец мои сбивчивые речи, – я бесконечно рад, что ты, наконец, вернулся, что ты жив и здоров, а больше мне ничего и не нужно! Ты помнишь, что мне с самого начала не нравилась эта бредовая идея об Аукционе, но ты удрал из дома почти самовольно, негодный мальчишка! Мне нужно было задержать тебя и отшлепать, как в детстве, но наши безнадежные обстоятельства малодушно остановили меня, и я так переживал за тебя, что не мог спать от стыда за свою собственную слабость, заставившую меня согласиться на твой отъезд. Ах, если бы эта денежная помощь пришла к нам в дом немножко пораньше!..

–Но кто же помог вам, отец? Что за нежданный благодетель прислал столько денег, что их хватило на все наши нужды? Неужели дед, наконец, вспомнил о нашей семье?

–Это долгая история, Эви, – покачал головой отец, – и я бы не хотел сейчас ворошить прошлое. Скажу лишь, что этот человек многим обязан мне в прошлом, потому я и счел возможным принять от него деньги в качестве благодарности. Прими и ты это как должное, как свершившийся факт восстановленной справедливости и забудь пока о ее источниках. Лучше расскажи о себе, как ты прожил этот год, был ли спокоен и весел, как с тобой обращался твой временный супруг, и почему ты не смог родить ему сына? Господин Кайрат показался мне неплохим человеком, он не должен был обижать тебя... Но меня до смерти перепугало, что он выспрашивал меня о тебе, то есть о моем старшем сыне? Ты чем-то вызвал у него подозрение? Наверно, недостаточно правдоподобно изображал из себя неграмотного крестьянина?

–Отец, я должен покаяться, – я сполз со стула и опустился перед родителем на колени. Похоже, он, как и Мичи, ошибочно принимал Кайрата за моего временного супруга, но я не стал разубеждать его в этом, – в том, что не только не привез из столицы денег, но и обманул своего господина, скрыв от него беременность. Это случилось за два месяца до окончания контракта, но я не смог оставить там своего малыша, и упросил лекаря не выдавать меня. Законный супруг моего нанимателя злой человек, он пригрозил мне, что будет плохо обращаться с моим ребенком. Простите меня, отец, за то, что доставляю вам лишние проблемы, но я правда не нашел в себе сил...

–Все хорошо, глупый, за что ты извиняешься? – прервал отец, поднимая меня с пола и прижимая к своей груди. Туника у него не была полностью застегнута, и моя щека уперлась в ее вырез, как раз туда, где висел у отца на шее нефритовый медальон, – я рад, что ты принял такое верное решение и тебе не довелось испить горькую чашу омеги, не имеющего возможности растить своего малыша и любить его открыто, всем сердцем. Не переживай ни о чем, Эви, и береги себя, я во всем помогу тебе...

–Отец, ваш нефрит... – фраза вырвалась у меня, опережая разум, – вы никогда не снимаете его. Могу я спросить, кто носит (или носил), вторую его половину? Это был ваш супруг, генерал Джианг?

–Когда-нибудь я расскажу тебе все о своей жизни, – отец тяжело вздохнул и спрятал медальон под тунику, поспешно застегнув ее наглухо, – но не сейчас, прости. Это очень тяжелые воспоминания... Но, Эви, господин Кайрат точно ничего не знает о ребенке? Он не предпримет попытку отыскать тебя? На всякий случай нам нужно быть очень осторожными и заранее предупредить слуг и крестьян, чтобы не болтали лишнего.

Итак, тайна существовала, и вторая половина медальона явно не исчезла с лица земли вместе с отцом-альфой, иначе мой родитель легко подтвердил бы это. Мы оба многое не договорили в тот радостный день моего возвращения, старательно делая вид, что все нормально, но днем за днем терпеливо ждали, когда же, наконец, настанет тот самый момент истины, когда мы сможем высказать все, что накопилось на сердце, полностью доверившись друг другу...

Я в волнении ходил по комнатам, представляя, как расскажу отцу о своей любви к Реналю, и как он поведает мне в ответ тайны юности. Почти уверенный, что Принц-Наследник, ставший теперь королем, – первенец моего родителя, а значит, мой старший брат, я ждал и боялся услышать от него подтверждение этому. Как жил отец прежде, кого любил, до того, как его отдали замуж за прославленного героя войны, и как так вышло, что он родил ребенка самому повелителю? Хотя, с его редкостной красотой и обаянием, чудесным голосом и музыкальным талантом, привлечь внимание высочайшей особы совсем несложно... Но почему же Король проявил такую чудовищную жестокость и отобрал сына у своего наложника? Видимо в высшем обществе действительно никто не считается с чувствами омег, не случайно же отец предупреждал меня о том, что все знатные альфы чудовища, от которых следует держаться подальше.

Мой Реналь! Я не хотел думать о нем плохо, но лучше бы он был, как все, – непостоянным и ветреным. Пусть поскорей забудет меня и наслаждается своей богатой и беспечной жизнью!

Конечно, так и есть, прошло почти полгода с тех пор, как я уехал, и почему он должен до сих пор меня помнить? В столице много развлечений, недавно прошли грандиозные коронационные торжества, рассказы о них докатились даже до нашей провинции, а он кузен нынешнего повелителя, а значит, был в самой гуще всех этих событий! Зачем ему, баловню судьбы, выросшему в блеске и роскоши, тосковать посреди великолепного праздника о каком-то крестьянине с южной границы?

Кого я пытался уверить в том, что мне легче от этих мыслей, кого обмануть? Моя собственная тоска не утихала, бушуя в истерзанном сердце с прежней силой, а я, как последний дурак, лелеял ее, берег и подпитывал, бросая на алтарь бессрочной разлуки свои новые баллады о безнадежной любви, которыми так увлекся в эти томительные дни вынужденного безделья.

***

В день возвращения отца я сидел в своей комнате и подбирал на бузуке мелодию к новой балладе, стихи для которой сочинил сам. Увлекшись, я забыл о времени, пока негромкий голос Велена не напомнил о том, что обед давно готов.

–Сейчас, уже иду, – резко поднявшись, я снова забыл о сместившемся центре тяжести тела и начал заваливаться назад в кресло. Велен проворно подбежал, успев подхватить меня под спину, обеспокоенно заглянул в глаза.

–Ты должен быть осторожным, молодой господин! Седьмой месяц беременности это не шутка, а ты все так же прыгаешь и скачешь, как неразумный пацаненок! Что я скажу хозяину, если с тобой что-нибудь случится? Дай руку, я помогу тебе подняться, и мы пойдем потихоньку вниз. А может, сюда еду принести?

–Еще одна нянька, – притворно сердясь, пробурчал я, – шагу ступить не дают! Мичи на руках таскает, и ты туда же, вот сил у тебя мало, а то бы тоже на плечо взвалил! Постой, я и сам могу, сейчас встану, не калека и не больной, всего лишь уродец беременный, – я неуклюже поднялся, придерживая левой рукой свой аккуратный круглый животик.

–А знаешь, тебе идет беременность! – восхищенно глядя на меня сбоку, причмокнул языком Велен, – впервые вижу такого симпатичного толстенького омежку! Вот был бы альфой, непременно в тебя влюбился!

–Сейчас получишь, насмешник, ну что ты нашел во мне симпатичного? – оглядывая себя, ворчливо буркнул я, – ходить тяжело, спину ломит, спать я люблю на животе, а приходится на боку, на лошадь нельзя, стрелять не дают, всюду за мной кто-нибудь ходит, еще куча всяких неудобств, скорей бы уж родить! Вот и листки с балладой все поронял, собирать надо...

–Я сам, я сам, не наклоняйся, – испуганно взвизгнул Вель, бросаясь подбирать с полу разбросанную бумагу, – куда сложить, на этажерку? – он сделал шаг вперед и вдруг застыл на полпути, пристально глядя в окно. – Слышь, Эвальд, к нам какие-то важные господа, глянь-ка скорее! Нездешние, точно, и с виду богатые. Кто бы это мог быть, зачем приехали? Хозяин никого не ждал, и ничего не говорил об этом...

–Темнота ты деревенская, Вель, где увидел важных господ? – выглянув в окно, рассмеялся я. – Всего лишь курьеры из гарнизона! Однако, что могло им здесь понадобиться? Пойдем, узнаем.

Приезжие доставили Именной указ прежнего короля и его личное письмо маркизу Альвину люн Касслю, причем доверили мне бумаги с большим скрипом и оговорками.

–Вы точно старший сын господина люн Кассля? – с подозрением покосившись на мой живот, спросил старший. – Документы чрезвычайно важные, особенно личное письмо повелителя. Удостоверьтесь, что сургуч на месте и поставьте здесь в реестре вашу подпись!

В ожидании отца я нервно ходил по большой зале, то и дело бросая взгляд на лежавшие на столе бумаги. Непонятные дела творятся ныне в нашем королевстве! Всеми забытые, мы целую вечность жили в изгнании, и вдруг на нас посыпались, как из рога изобилия, знаки внимания, – то куча денег от неведомого благодетеля, то вот Именной указ вкупе с личным письмом самого Короля! Что пишет отцу повелитель, о чем говорится в Именном указе?