Текст книги "Террариум черепах (СИ)"

Автор книги: Крис-Джейн Кира

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

глупым я бы не назвала. Он мне, как и Олег, можно

сказать, понравился.

Когда на столе осталась грязная посуда, я вызвалась

отнести её на кухню, за что получила одобрительный

взгляд от мамы. Ой, да ладно, я просто нашла повод

свалить.

Стоя на кухне и в раздумьях смотря на посуду, я

всё же решила остаться здесь. Дом большой, шум и

голоса сюда не проникают. Ну, я так думала, пока не

услышала раздражённый голос Игоря Васильевича. Не

испытывая сомнений, я подхожу к коридоре, ведущему в

гостиную, прячусь за стенкой и прислушиваюсь к тому,

что он говорит.

– Может, появишься всё-таки? – Молчание. – Твой

брат, в конце концов, женился, так ты мало того, что

на свадьбе не появился, так ещё и сейчас тебя нет. -

Молчание. – Мне не интересно, Володя. – Молчание. -

Чтобы через двадцать минут был здесь. – Молчание. -

Не обсуждается!

При упоминании о Художнике мой пульс резко

ускоряется. Да, я хочу его увидеть, но, чёрт побери,

даже не знаю, почему.

Я быстро возвращаюсь обратно в кухню, успев

услышать, как он с досадой произносит: «Оболтус…»

Слышатся шаги, приближающиеся ко мне. Я включаю

воду и ставлю тарелки в раковину с намерением их

помыть.

– Что не так с вашим сыном? – как бы между

прочим обронила я, на самом деле отчаянно желая узнать

хоть немного о Художнике.

– А что с ним? – удивлённо спрашивает Игорь

Васильевич.

Я пожимаю плечами.

– Не знаю… Он не кажется мне столь же

ответственным и старающимся во всём быть похожем на

вас, сколь Олег.

– Аня, верно? – спрашивает он и садится на стул,

обитый мягкой бежевой тканью.

Это был явный пас в мою сторону, но меня не

так-то легко смутить.

– Верно, – как ни в чём не бывало киваю я.

– Он инфантил, – усмехается Игорь Васильевич.

– Я бы назвала его романтиком, – бормочу я.

Игорь Васильевич некоторое время молчит, а я не

вижу, почему, так как мою посуду, затем он почему-то

вновь усмехается и спрашивает:

– Так это ты с ним тогда со свадьбы уехала?

Я киваю.

– Так вот о ком он всё говорил. Все уши прожужжал

мне про тебя.

Я роняю мыльную тарелку из рук. Глупое сердце

пропускает удар.

– Смотри, испортит тебя, – не замечая моей реакции,

произносит Игорь Васильевич.

– Если не я его.

Я домываю тарелки и выключаю воду. Поворачиваюсь

и вижу, как он достаёт из кармана пачку дорогих сигарет.

Я достаю из кармана рубашки зажигалку и прикуриваю.

– Куришь? – интересуется он.

Я беззастенчиво киваю, не видя смысла врать. Уже

жду, что скажет, мол, не хорошо, тем более, в моём

возрасте, но он неожиданно протягивает мне вторую

сигарету. Мир не без добрых людей.

– Пап, там мама тебя потеряла, – говорит Олег, заходя

на кухню.

Останавливается и переводит удивлённый взгляд с меня

на своего отца и обратно.

– Курить будешь? – спрашивает Игорь Васильевич.

– Ты же знаешь, я два года назад бросил.

– От одной ничего не будет, – искушающе проговариваю

я. Он колеблется. – Изабелла не узнает.

Она ярый противник курения и алкоголя.

– Давай, от них такой расслабон, – добавляю.

Олег кивает и берёт у отца сигарету.

Сидим на дорогой бежевой кухне с мужем старшей

сестры и его отцом, курим. Бывает ли ещё более странно?

– На улице холодрыга.

Мы одновременно поворачиваем головы влево. В

проходе стоит Володя и, приподняв тёмные брови, смотрит

на меня. Наши взгляды встречаются. Глупое сердце бьётся,

как сумасшедшее.

– Привет, – говорит он, обращаясь ко мне.

– Привет, – отвечаю я, стараясь, чтобы голос звучал

ровно.

– Хорошо выглядишь.

Боковым зрением замечаю, как Игорь Васильевич с

Олегом переглядываются.

– Спасибо, – отвечаю я, неожиданно испытав смущение.

Смущаюсь? Я?

Мы молча смотрим друг на друга, пока Игорь

Васильевич не прерывает наши переглядки:

– Думал, уже не появишься.

– Вначале не хотел, – кивает Художник, – но теперь

вижу, что не зря пришёл.

Володя вновь кидает взгляд в мою сторону. Господи

Боже, спасибо тебе за то, что я ещё не покраснела! Не

в силах больше стоять здесь, я тушу сигарету в стоящей

на столе пепельнице и выхожу из кухни.

Уже у двери в зал я слышу:

– Олег два года ни-ни.

Оборачиваюсь.

– Всем иногда стоит расслабиться.

– Ты-то уж точно знаешь, как это сделать, -

ухмыляется Художник.

Я хмурюсь и спрашиваю:

– Что ты имеешь в виду?

– Пойдём, кое-что покажу, – заговорщицки шепчет он

и берёт меня за руку. Абсолютно невинный жест, но

глупое сердце перестаёт биться, а в горле пересыхает.

Художник ведёт меня по бесчисленным коридорам,

устеленным коврами с мягким длинным ворсом, затем

отпирает одну из дверей и мы заходим внутрь. Здесь

прохладно и уютно, но видно, что никто не заходил

сюда долгое время. Чисто, как в морге. Большая

застеленная светло-зелёным бельём кровать, ковёр цвета

морской пены, светло-серые обои, большой стол из

светлого дерева. Вся эта не-запачкай-не-дай-Бог обстановка

нагоняет на меня тоску.

Володя достаёт из кармана смартфон, некоторое время

копается в нём, затем протягивает мне. Это видео. И

на видео я. Пьяная. Стою на столе в его трейлере и…

Господи спаси, танцую. С бутылкой текилы на перевес.

Хм, а я неплохо танцую…

– Что ещё за херня? – спрашиваю.

Художник смеётся.

– Смотри дальше, ты там раздеваться начнёшь.

Я чуть телефон не выронила, честное слово. Он же

шутит, правда?

Не шутил. Я, периодически разгоняясь текилой, начинаю

снимать с себя футболку. О Боже…

– Дальше тебя вырвет, ничего интересного, – говорит

Володя и забирает у меня смартфон.

– Удали это.

– Даже не подумаю, – качает головой он. – Это

лучшее воспоминание за весь год.

– Тогда я от стыда с моста сброшусь.

– Я с тобой.

– Хорошо.

Мы выходим из комнаты, Володя запирает дверь, и

идём в прихожую.

– Мам, я пойду с Володей погуляю, – кричу я, обувая

сапоги.

– Зачем? – слышу я и закатываю глаза.

– С моста хотим сброситься.

– Ладно, только шапку надень.

Володя усмехается.

Охренительно. Единственное слово, которое приходит

мне на ум. Я сижу на крыше трейлера, пока Володя

везёт нас неизвестно куда. Я буквально задыхаюсь и

ужасно мёрзну от сильного холодного ветра, но мне

удивительно хорошо. Мне даже после бутылки виски

так хорошо не бывает. Володя, конечно, наорал на меня

за то, что я полезла наверх, но в конце-то концов,

прокатиться в настоящем трейлере – и не побывать

наверху?

Махина притормозила. Интересно, не надоедает

Художнику управлять этой огромной штукой? Володя

вылезает из кабины и кричит:

– Слезай оттуда, конечная!

Я спускаюсь по лестнице вниз.

Мы действительно на мосту небольшой речки. И мы

довольно далеко от дома.

– Твой отец был прав, ты плохо на меня влияешь, -

произношу я.

– Не волнуйся, двойного самоубийства в сегодняшней

программе нет.

– Я разочарована.

Художник улыбается мне, и я рассеянно думаю о том,

что никогда не видела улыбки прекраснее. Что этот парень

делает со мной?

Девяносто семь

Ирка в школе не появилась. Биолог весь урок сам

не свой. Рассеянный, усталый, нервный. Только дурак не

связал бы эти два факта. Весь урок мы пишем конспект,

а Биолог нервно стучит ручкой по столу. Боже, как же

это раздражает. Но никто не решается что-то сказать, все

боятся Биолога. Под конец урока он всё же решается,

берёт телефон и звонит. Звенит звонок. В классе

поднимается дикий шум, мне совершенно не слышно, что

говорит Грачёв. Я начинаю медленно складывать в сумку

свои вещи, ожидая, когда же наконец все свалят.

– Ты идёшь? – спрашивает Вера. Она уже стоит с

сумкой и ждёт меня.

– Иди, я догоню, – отвечаю я. Она кивает и уходит.

Класс пустеет. Биолог на взводе.

– …Потому что ты ведёшь себя, как истеричка, -

слышу я, проходя мимо учительского стола. Я усмехаюсь.

– Ире привет, – бросаю я и иду к выходу.

– Стоять.

Я резко останавливаюсь и оборачиваюсь. Серьёзно, у

этого парня просто железная воля, его не получается

ослушаться.

– Я перезвоню, – говорит он в трубку и отключается.

Я закатываю глаза.

– Чего? – ворчу я.

– Откуда ты знаешь?

– О том, что ты говорил с Ирой, или о том, что ты

её периодически потрахиваешь?

У него аж челюсть отпала. Чёрт, подбирай слова,

Леонова! И вообще не лезь в это, дура.

– Ну, Фролова… – бормочет он.

– Она мне ничего не говорила, – качаю головой я.

Кирилл Алексеевич приподнимает бровь.

– Да я просто вас застукала, когда вы… ты понял.

– Где?

– Здесь, – я киваю на его стол.

– Когда?

– Так это у вас ещё и не один раз было… – я

усмехаюсь. – Пару дней назад, часов в шесть вечера

вроде…

– Тогда на этаже никого не было, – удивлённо

отзывается он.

– Я была.

Разворачиваюсь и выхожу из кабинета. Какого чёрта

я вообще во всё это лезу?

Урок русского языка прошёл мимо меня, что не есть

хорошо, так как скоро пробный экзамен по нему.

На перемене я тоже думала об Ирке, пока Верка не

отвлекла меня:

– Слушайте, может, в поход сходим?

Я перевела удивлённый взгляд от окна к ней.

– На кой чёрт?

– Да запарилась я уже. Предки постоянно ругаются, ещё

подготовка к пробникам. Вот здесь уже всё. – Верка

провела пальцами по шее. – Ирку возьмём, пускай

отвлечётся от своей любви, а то ходит сама не своя.

– Кстати, неплохая идея, – включается Макс.

– Смирнова, – зову я. Юлиана оборачивается. – В

поход пойдёшь?

Смирнова удивлённо хлопает глазами на меня.

– Два раза не предлагаю.

– Пойду, – кивает она, встаёт из-за своей второй парты

первого ряда и идёт к нам. – А когда?

– Что за поход? – интересуется Нина Игорева и тоже

подходит к нам.

– Что за поход? – адресую я вопрос Верке.

– В субботу можно поехать куда-нибудь на природу, -

пожимает плечами она. – Отдохнуть.

– Давай Игореву возьмём, – прошу я.

– Хорошо, – кивает Вера. – Но тогда… Антон, пойдёшь

в поход?

Верка прекрасно знает, что я терпеть не могу парня

Нины. Он высокомерный урод и бабник.

Антон отвлекается от просмотра какой-то фигни на

смартфоне Петрова и подходит к Верке.

– Чё за поход?

– Да Вера бредит, – отмахиваюсь я.

– Эти в поход собрались, – говорит Нина. – В субботу.

Пойдём?

– Алкоголь будет?

Верка усмехается.

– Где есть Аня, там всегда есть алкоголь.

Я закатываю глаза.

– Тогда берём ещё Петрова, Малинина и Андрея, -

говорю. – Вместе веселее. Малинин, Петров, Егоров, в

поход пойдёте?

Парни отвлекаются от обсуждения «той длинноногой с

параллельного», и Андрей спрашивает:

– На хрена?

– Развлечёмся, – пожимаю плечами я. – Нажрёмся, как

свиньи. В субботу. Пойдёте?

Парни пару минут что-то обсуждают, затем Андрей

кивает.

– Пойдём.

– Итак, что мы имеем, – подвожу итог я. – Три

блондинки, – имея в виду Веру, Иру и Юлиану. – Один

шлюхан, – имея в виду Антона. Тот кидает на меня

гневный взгляд. – Три придурка, Макс и Нина Игорева.

Да уж, будет весело.

– Ты забыла одну алкоголичку, – ехидно вставляет

Макс.

– Пошёл ты, – беззлобно отвечаю я.

Девяносто восемь

– С Иркой всегда какая-нибудь фигня, – вздыхаю я.

– В прошлый раз она вообще в своего двоюродного брата

втюрилась.

Володя удивлённо поднимает брови.

– И как? – спрашивает.

– Да никак, – машу рукой я. – Ирка хоть и тупая, но

не дура. Она это сразу решила в себе подавить и связалась

с Андреем. Одноклассником.

– Помогло?

– Помогло… пока она в Андрея не втрескалась. Тогда

она с каким-то студентом познакомилась. Колей, кажется…

А потом с Марком закрутила. Другим нашим

одноклассником. Вначале было вроде нормально, а потом

как оборвало. Всех троих бросила.

– Из-за Биолога?

– Нет. Биолог к нам в школу позже пришёл. Я-то

думала, что раз втюрилась, будет избегать. А она

наоборот…

Володя хмурится.

– Не понимаю… Если же Ирка в Биолога влюбилась,

зачем ей его избегать?

– У Иры есть один бзик. Она боится влюбляться. С

тех самых пор, как Лерку бросил парень, которого она

очень любила.

– У тебя вообще есть хотя бы одна подруга, у которой

не было в жизни несчастной любви? – насмешливо

интересуется Художник.

– Эм, Вера… Хотя, нет. Она ведь покончить с собой

пыталась. Причём из-за того же парня.

– О, Боже…

Мы идём по парку. Время приближается к восьми, и

я мимоходом думаю о маме. Когда я сказала, что иду

гулять с ним, она была мягко говоря недовольна. Думаю,

он ей не нравится. Хотя, главное, чтобы он мне нравился,

правда?

– А ты? – спрашивает.

– Что?

– Какие грустные истории любви случались с тобой?

Я пару минут молчу, наблюдая за паром от моего

дыхания, затем пожимаю плечами и небрежно произношу:

– Парень, в которого я была влюблена, спал с моей

подругой…

– Чёрт…

– …по моей просьбе, – заканчиваю я.

Он изумлённо смотрит на меня.

– Почему?

– Потому что она была в него влюблена.

– А в кого был влюблён он?

– В себя.

Мы подходим к скамейке и садимся на неё.

– Как насчёт тебя? – осторожно любопытствую я.

Художник качает головой.

– Нет-нет, любовные драмы – это точно не про меня.

У меня всё просто и обыденно. Как у всех.

– Как у всех? – недоверчиво переспрашиваю я. -

Знаешь, далеко не все уходят из дома и живут в трейлере.

Что произошло?

– Ничего, – пожимает плечами он. – Мы с отцом

просто разошлись во взглядах. Он хотел, чтобы я, как и

Олег, пошёл по его стопам, занялся промышленностью. У

отца несколько собственных табачных компаний. А я

решил, что одного Олега в семье вполне достаточно.

– Желание быть бедным художником взяло верх?

– Вроде того.

– Хм, и вправду инфантил…

– Романтик, – поправляет он.

Я достаю из кармана куртки пачку сигарет и

зажигалку. Он достаёт из своей большой черной сумки, с

которой таскается буквально всюду, альбом и карандаш.

О нет, только не это…

– Не двигайся, хочу запечатлеть тебя с сигаретой, -

говорит.

Я закатываю глаза.

– Не надо.

– Не шевелись.

– Я замёрзну.

Художник достаёт из своей огромной сумки бутылку

водки и протягивает мне.

– Ты всегда носишь с собой алкоголь в сумке? -

спрашиваю я, открывая замёрзшими пальцами бутылку.

– Нет, только когда иду на свидание, – пожимает

плечами Володя.

– Споить пытаешься? – спрашиваю я и прикладываюсь

к бутылке.

– Не шевелись.

Бутылка становится переходящей, мы периодически

пьём из неё, я курю уже пятую сигарету, так как он

хочет, чтобы «я оставалась в образе». В образе алкоголички

с сигаретой, как я понимаю. Меня дико развезло от

водки и сигарет, и я просто сижу и смотрю в

пространство, потому как, когда я пьяная, я всегда ужасно

унылая и молчаливая. Допиваю содержимое бутылки и

кидаю её в мусорку.

– Что-то ты совсем захмелела, – голос Володи с трудом

прорывается сквозь пьяный туман. Я несколько секунд

осмысливаю его слова.

– Пойдём, до дома тебя провожу, – он убирает в

сумку альбом и карандаш и встаёт. – Идти можешь?

Я встаю. Ну, вроде могу, первый раз, что ли. Но

как только делаю шаг, тут же поскальзываюсь на

скользком льду. Володя успевает поймать меня, ухватившись

за мою талию. Ой… Ставит в прежнее положение и

берёт меня за руку.

– Пойдём.

Володя молчит, пока мы идём домой. Я постепенно

прихожу в себя и в панике думаю, как сейчас заявлюсь

пьяной домой. Чёрт, ну опять я напилась! Это уже

напоминает алкоголизм. И опять с Художником. Может,

маме он не просто так нравится? Может, и вправду

дурно влияет на меня?

За всеми этими мыслями я не замечаю, как мы

добираемся до моего дома. Только увидев знакомые

железные ворота, понимаю, что пришли. Окна дома

тёмные, есть надежда, что мама уже спит.

– Пришли, – говорю я.

Художник стоит рядом со мной, совсем близко, я

даже чувствую исходящее от его тела тепло. Особенно

сейчас, в -20. Поцелуй же меня…

Художник наклоняется и захватывает мои губы

своими, осторожно, неспешно, нежно. Я отвечаю, так же

медленно, смакуя этот воздушный, мягкий поцелуй. Его

руки по-прежнему в карманах, не касаются меня. Мои

тоже.

– Я всё равно с тобой не пересплю, – выдыхаю я,

когда Володя отстраняется.

– Спокойной ночи, Аня.

– Спокойной ночи… – шепчу я.

Будит меня телефонный звонок. Я открываю глаза,

сначала не понимая, где я, и что меня разбудило. Шарю

по комнате сонным взглядом в поисках источника шума,

затем беру телефон.

– Алло, – хриплю я.

– Леонова, я в тюрьме.

На улице темно, на часах три часа ночи. От

меня несёт перегаром. Передвигаясь по комнате тихо, боясь

кого-нибудь разбудить, я одеваюсь. Звоню в такси и

заказываю машину. Затем сжёвываю всю пачку жвачки,

кидаю в сумку ключи от дома, кошелёк, телефон. Решив

не рисковать, спускаюсь на улицу через окно, по карнизу.

Получается легко, спасибо небольшому весу. Спрыгиваю

на снег и бегу к воротам. Открываю их и оборачиваюсь.

Темно. Тихо. Будем надеяться, не застукают. Закрываю

ворота и иду к дороге.

Через десять минут приезжает машина. Я облегчённо

вздыхаю, плюхаюсь на заднее сидение и диктую адрес.

Не открывают мне долго, очень долго, но я не

отчаиваюсь, продолжая жать на дверной звонок. Наконец,

дверь распахивается и передо мной предстаёт Изабелла.

Даже сонная, в пижаме и с растрёпанными тёмно-рыжими

волосами она выглядит красивой.

– Какого чёрта? – сонно спрашивает она. – Мама знает,

что ты здесь?

– Позови Олега, – как ни в чём не бывало говорю я.

Изабелла смотрит на меня, как на дуру.

– Зачем?

– Позови Олега, – твёрдо повторяю я.

Белла всё же возвращается в квартиру, затем в подъезд

выходит её муж. Тоже сонный и потрёпанный, но, как и

Белла, красивый. Уроды.

– Аня?

– Твой брат в тюрьме.

– Придурок, какой же придурок, – нервно повторяю

я, пока мы идём по коридору.

– Да ладно, обошлось ведь, – беспечно отзывается

Володя. Он идёт чуть поодаль меня, позади.

Я кидаю на него гневный взгляд.

– В состоянии сильного алкогольного опьянения ты

подрался в парке с каким-то незнакомым тебе парнем,

тебя замели в комнату для задержанных, плюс пришлось

выплатить огромный штраф. Где тут хотя бы намёк на

«обошлось»?

– Ты ведь меня спасла.

– А ничего, что штраф заплатил твой брат?

– Он откуда узнал? – удивляется Художник. Я

закатываю глаза.

– Я ходила к нему.

– Видишь, как удобно. А мне ему звонить не

пришлось.

Я резко останавливаюсь и разворачиваюсь, из-за чего

Володя практически налетает на меня.

– Придурок, я из-за тебя из дома посреди ночи

свалила, подняла свою сестру и твоего брата. И заметь,

ТОЛЬКО ПОТОМУ, что ты, напившись, не можешь

держать себя в руках. Как это, по-твоему, называется?

Я поворачиваюсь и быстрым шагом выхожу из

Третьего отдела полиции. Спасибо Художнику, вот так

опыт.

– Да ладно, будто у тебя не бывает пьяных косяков,

– виновато бормочет Володя.

– Бывает, но, знаешь, менты меня ещё ни разу не

заметали.

Мы садимся в машину Олега, и тот заводит мотор.

– Меня домой, придурка на Ленина, он своего

железного друга там оставил, – распоряжаюсь я.

– Леонова, не злись, – просит Художник.

– Хорошо, – пожимаю плечами я. – Только сделай

милость, не попадай больше в кутузку.

Когда мы доезжаем до моего захолустья, я выхожу

из машины, напоследок добавив:

– Ты дурно на меня влияешь.

Девяносто девять

Маме пришлось врать буквально напропалую. Сказала,

что пойду к Верке и переночую у неё. Сказала, что

подготовилась к пробнику по русскому. Сказала, что

никакого алкоголя, не дай Боже. Антон взял машину

отца, тоже что-то соврав. Встретились мы во дворе Ирки,

так как она оказалась единственной, кто не стал врать

родителям. До того места, на котором были в прошлый

раз, мы доехали примерно за час. Добрались бы быстрее,

если бы не спорили постоянно о том, в каком направлении

ехать. Машина осталась на обочине дороги, сами мы

пошли искать поляну, на которой устраивали пикник год

назад. Нашли. Разложились.

– Значит так, у нас ящик пива, ящик водки и ящик

вина, если девочкам вдруг захочется благородных напитков,

– объявляет Антон. – Ну, думаю, хватит.

– Я матери сказала, что никакого алкоголя не будет,

– говорит Вера, усаживаясь на плед.

– Я вообще сказала, что к бабушке поеду. Она у

меня в Подольске живёт, – добавляет Юлиана и тоже

садится.

– Я маме вообще сказала, что у Веры переночую, -

усмехаюсь я. – А Макс, кстати, наврал, что идёт к

приятелю из своей прежней школы. Украл мою отмазку.

– Каюсь, так и было, – кивает Макс.

– Мы моим предкам сказали, что я у Марка, а его

предкам – что Марк у меня, – рассказывает Саша.

– Мои предки даже не знают, что я куда-то уехал,

– говорит Андрей. – Они сейчас у бабушки. В Подольске…

Юлиана смеётся:

– Вот так совпадение.

– Отец считает, что машину мама взяла, – признаётся

Антон. – А мама даже не знает об этом.

– Поздравьте того, кто сейчас в экспедиции с кружком

Юных геологов, – ухмыляется Игорева.

– Ужас какой-то… – произносит Верка. – Вы заметили,

что у нас ни дня не проходит безо лжи?

– Ну да, а это что, проблема? – спрашиваю.

– Мы погрязли во вранье, – соглашается Юлиана.

– И что делать? – спрашивает Нина.

– Предлагаю устроить День без вранья, – весело

предлагает Вера.

Мы все удивлённо переглядываемся.

– И что? – спрашивает Макс.

– Целый день не будем никому врать. Вообще. Даже

в мелочах.

– Это нас разве спасёт? – спрашиваю.

– Нет, но почему бы просто не провести такой

эксперимент? Посмотрим, что будет. Справимся ли мы…

Вы только подумаете, такая мелочь, как поход, но мы

все солгали…

– Не все, – перебивает Веру Ира. Мы все

оборачиваемся. Она стоит у машины, привалившись к

бамперу, и пьёт пиво из банки. – Я не врала сегодня.

Это первое, что она сказала с тех самых пор, как

вышла из своего подъезда.

– Почему? – спрашиваю я.

– Потому что мне наплевать, – бросает она и вновь

прикладывается к банке.

Над поляной повисает напряжённая тишина.

– Значит, ты станешь участвовать в Дне без вранья?

– спрашиваю. – Тебе ведь, как я поняла, скрывать нечего,

правда, Ира?

Ирка отвечает на мой испытующий взгляд вызовом

в своём и кивает.

– Да, я участвую, – небрежно роняет она.

– Кто ещё? – я поворачиваюсь к сидящим на пледах.

Одноклассники один за другим поднимают руки.

– А ты, Ань? – спрашивает Юлиана.

Я кидаю предупреждающий взгляд на Иру.

– Да, я тоже в деле, почему бы и нет. Мне тоже

нечего скрывать.

Слышу, как Ира усмехается.

– Значит, начнём в понедельник, – говорит Вера. -

Начиная с восьми утра, то бишь, с того момента, как

появимся в школе, и заканчивая двенадцатью часами

вечера, мы говорим только правду, не лжём, не увиливаем,

не отмалчиваемся. Договорились?

Все кивают.

– Единогласно, – подводит итог Нина. – А теперь

давайте уже чего-нибудь пожрём.

Парни разжигают костёр, и все принимаются жарить

на нём привезённые сосиски. Ира всё так же стоит

поодаль ото всех, пьёт уже третью банку пива. Я подхожу

к ней.

– Паршиво? – спрашиваю.

– Есть такое, – кивает она. – А у тебя, я вижу, всё

хорошо?

– С чего это ты взяла?

– Думаешь, я не вижу, как вы с Максом в переглядки

играете? Или не заметила, как он тебя за руку взял,

когда мы сюда поднимались. – Ирка делает глоток пива.

– Что, кое-кто всё же внял моему совету?

– Не то, чтобы…

– Да ладно. Радует, что хоть у кого-то всё хорошо.

– Ань, можно тебя на минутку?

Я оборачиваюсь и вижу Смирнову. Интересно, давно

она здесь стоит?

– Она твоя, – ухмыляется Ира, отлипает от машины

и бредёт куда-то в гору.

– Что такое? – спрашиваю.

– Это насчёт с Макса... – Я хмурюсь. – Ты бы

поосторожнее с ним…

– В чём дело, Смирнова, выкладывай, – тороплю я,

видя её сомнение.

– Просто я недавно видела… как Макс с Верой

целовались. В школе. Я сначала думала, что нет смысла

рассказывать, но потом увидела, что вы… – Вдруг

пропадает всё её смущение, и она горячо шепчет: -

Не доверяй ему, Аня.

Я растерянно оглядываюсь по сторонам. Нина треплется

с Антоном, Малинин, Петров и Егоров жарят сосиски и

о чём-то весело галдят. Макс с Верой о чём-то увлечённо

шепчутся и смеются…

Ира… Чёрт, где Ира…

– Я пойду, найду её, – бормочу я и направляюсь туда,

куда уходила Ирка.

– Аня, – зовёт Юлиана, но я не реагирую. – Аня!

Где Ира?..

Я быстро шагаю по мокрой земле вниз по склону,

постоянно поскальзываясь. Кое-где лежит снег, и я каким-

то образом постоянно наступаю на него. Мои кеды

промокли насквозь. Холодно.

Через несколько минут я уже бегу, бегу, не зная,

зачем и куда. Меня окружают только ветви деревьев,

которые больно хлещут по лицу, шее, груди, животу,

ногам... Я поскальзываюсь и падаю лицом вперёд. Падаю

прямо в грязь. И уже не встаю. Переворачиваюсь на

спину и смотрю на стремящиеся вверх верхушки деревьев

на фоне бледно-голубого неба. Одежда, обувь, волосы,

лицо – всё в грязи. Я лежу так долго, очень долго,

наверное, вечность. Наверное, меня уже ищут. Или

перестали искать.

– Аня! – слышу я. – Аня!

Я не реагирую. Пускай уходит.

Зов становится совсем близким, шаги рядом.

– Аня… – бормочет Макс. Я снова не реагирую.

Он опускается передо мной на корточки.

– Что случилось? – Я не реагирую. – Аня, посмотри

на меня, – просит Макс.

– Чего я там не видела, – огрызаюсь я.

– Грубишь, уже хорошо, – облегчённо вздыхает он.

– Что случилось?

Я вытираю грязь с лица рукой.

– Где Ира?

– Да на поляне сидит твоя Ира! Ты из-за неё, что

ли, сбежала?

– Проваливай, Макс, – шепчу я.

– Что случилось? – настаивает он.

– Проваливай, – повторяю я.

– Леонова! – он хватает меня за плечи и встряхивает.

– Что, чёрт возьми, произошло?!

– Ты трахаешь Веру?

– Что?

– Ты. Трахаешь. Веру? – сквозь зубы повторяю я,

чеканя каждое слово.

– Нет! С чего ты взяла?

– Юлиана сказала.

– И ты ей поверила? – Макс усмехается. – Девушке,

которая влюблена в меня с того момента, как увидела?

Мне вспоминаются слова Максимилианы Фёдоровны:

«Леонова, поосторожнее со Смирновой». Вот сука…

– У меня с Верой ничего нет, – убеждает меня Макс,

целует и накрывает моё тело своим…

– Так, а теперь Аня, – говорит Нина.

– Нет, я просто посмотрю, – качаю головой я.

– Давай, Леонова, поучаствуй в игре, – спорит та. -

Чего ты всё отмалчиваешься.

– Ладно, – сдаюсь я.

Мы все сидим на пледах вокруг бутылки. Честно

говоря, никогда не понимала этой игры. Игорева уже

трёх парней поцеловала.

Нина крутит бутылку, и горлышко указывает на

Иру. Мы с Фроловой переглядываемся.

– Ладно, Ань, я могу прокрутить ещё раз, – говорит

Нина.

Народ начинает спорить, мол, ни для кого до этого

поблажек не было, а тут вдруг для меня… Ирка сидит

рядом со мной, и я целую я под громкие «О-о-о»,

«Ни хрена себе», «Леонова, давай» и аплодисменты. Ира,

нисколько не удивлённая, тут же отвечает мне. Я чувствую

привкус пива у неё во рту, хотя в принципе, это ничего

не портит. Даже очень приятно. Рот Иры нежнее, чем

у Макса или Володи.

– Ну ничего себе, – выдыхает Верка.

Я отстранюсь от Ирки, та посылает мне улыбку и

подмигивает.

– Надо чаще ходить в походы, – ухмыляется Антон.

Хм, неплохой такой опыт.

Сто

Утром было нехорошо после выпитых накануне

вечером трёх бутылок пива, бутылки вина и полбутылки

водки. Долго пробыли в лесу, сначала опохмелялись,

потом трезвели. Как только алкогольный хмель вылетел

из головы, мне сразу стало стыдно за вчерашнее. Чёрт

побери, я же занялась с Максом сексом в лесу, потом

при всех поцеловалась со своей подругой, а потом с

Антоном и Ниной Игоревой! О чём я вообще думала?

Хотя никаких насмешек и косых взглядов не было, так

как, во-первых, все были, как варёные овощи после

пива, вина и водки, а во-вторых, вчера все нехило

опозорились. Нина закатила истерику Антону по поводу

его постоянных измен, а тот на её глазах пошёл и

засосал Фролову. Андрей с Юлианой ужасно напились и,

честное слово, чуть не трахнулись, если бы не Верка,

которая успела это предотвратить. Она в ту ночь пила

меньше всех. Кстати, Юлиана, напившись, во время

игры в бутылочку поцеловалась с Малининым и Петровым.

Которых мы, кстати, потом тоже раскрутили на поцелуй.

Вы бы это видели! Я даже сомневаться стала, натуралы

ли они. Ирка выжрала бутылку вина и водки, после чего

разрыдалась, размазывая по лицу косметику и рассказывая,

что предки её разводятся, канитель с Биологом её достала

и она застукала его с другой девушкой. Рассказала она

это только мне, так как никто не должен был знать о

том, что там у неё и Грачёва. Ирку было по-настоящему

жалко. Она рассказывала, плакала и пила, пила, пила…

А я, напившись, начала орать на Смирнову из-за того,

что она наврала про Макса и Веру. Но Смирнова тоже

была поддатая, поэтому начала орать на меня. В общем,

поругались с ней жутко. Андрей начал дразнить Малинина

с Петровым гомосеками, из-за чего они все в итоге

подрались. А затем под водку слёзно помирились. Потом

нашли в лесу какие-то грибы и сожрали их. Грибы

оказались галлюциногенными, парней сначала нехило

пробрало, но потом им стало плохо, их долго рвало.

Пришлось накачивать их под завязку водкой, чтобы

обеззаразить. Потом их снова рвало, но в итоге полегчало,

и они завалились спать.

Также на утро выяснилось, что кто-то из наших

поцарапал капот дорогущей машины отца Антона. Теперь

ему точно влетит. Антон ходил из стороны в сторону,

нервно ероша волосы, долго матерился и всех проклинал,

затем всё же немного успокоился.

В общем, не поход, а чёрт-те-что. Теперь даже не

знаем, как в глаза друг другу смотреть. Молча проснулись

(кто-где, так как вчера сон накрыл наши пьяные тела

неожиданно,) допили пиво, покидали вещи в машину,

так же молча доехали до ближайшего магазина, купили

пятнадцать бутылок воды и двадцать пачек жвачки, умылись

и утолили жажду, сжевали жвачку, чтоб не так сильно

чувствовался перегар. Затем Антон развёз всех по домам

на своей попорченной машине и уехал.

Господи Иисусе, может ли быть хуже?

И вот стою я около железных ворот и напряжённо

соображаю, заходить или нет. Выгляжу я не так, чтобы

можно было подумать, будто я была у Верки. Вся

одежда и волосы в грязи, лицо помятое. В который

раз проверяю запах изо рта. Вроде перегаром не несёт.

Но мне нужно переодеться и смыть с себя грязь. Иначе

влетит от мамы. Я достаю из кармана джинсов телефон,

который каким-то чудом остался цел и набираю номер

Художника. Я ему помогла. Ну так вот пускай теперь

он мне помогает.

– План предельно прост, – рассказывает Володя, ведя

трейлер. – Мы проберёмся в квартиру моих родителей,

постираем твои вещи и высушим. А ты пока примешь

душ.

– А если они придут? – настороженно спрашиваю я.

– Не придут, – уверенно отвечает он. – Отец часто

ездит в командировки, а мама всегда едет с ним, потому

что она не работает и делать одной ей тут нечего.

Я морщусь. Иждивенка.

– Они точно не приедут? – не сдаюсь я.

– Они приедут только завтра.

Я кидаю нервный взгляд на приборную панель

трейлера. Десять утра. Думаю, мама ещё не волнуется.

Володя подъезжает к частному сектору, полному

дорогих домов, оставляя трейлер на обочине проезжей

части, далеко от частного сектора. Дальше мы долго

петляем по сектору, пока не доходим до коттеджа его

родителей. Володя достаёт из кармана большую связку

ключей, отпирает высокие железные ворота, которыми

ограждён двор дома, затем открывает дверь. Здесь тихо.

Чисто. Интересно, кто следит за порядком в этом огромном

доме?

Я быстро скидываю грязные кеды.

– Ванная там, – Володя указывает на правый коридор,

примыкающий к прихожей. – Вторая дверь. Там есть

стиральная машина, несложная, разберёшься. В ней сушилка.

Тоже разберёшься. Чистые полотенца на полке справа.