Текст книги "Не тревожь моё небо (СИ)"
Автор книги: Kiki25
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 33 страниц)
– Это каким? – он интересуется так, будто воспринимает мои последние слова никак иначе, как оскорбление и упрёк.
– Сумбурным и необдуманным, – я поясняю, чтобы до него дошло, что именно я имею ввиду, и поворачиваюсь набок, дабы вглядеться в его лицо. Он всего пару секунд смотрит будто сквозь меня, обдумывая услышанное, после чего на его губах появляется мягкая улыбка.
– Хорошо. Даже если ты будешь молить меня о сексе, я трижды подумаю, готова ты или нет, прежде чем это произойдёт – он понимающе отвечает и поглаживает ладонью мою щеку, после чего большим пальцем проводит по моим губам и, как будто не в силах себя удержать, целует.
– Алекс, мне недостаточно одних поцелуев, – скользя своими губами по его, я шепчу. И поскольку Кинг также изнемогает от возбуждения, он сразу же оказывается надо мной и, подарив мне до ужаса грязный и неистовый поцелуй, спускается ниже. Сделав небольшую остановку на моей часто вздымавшейся груди, которую прикрывает лишь полупрозрачная бежевая ткань, он спускается дальше. И стоит ему поддеть мои трусики указательным пальцем и потянуть их вниз, как я по последующим его поцелуям понимаю, что именно он задумал. – Даже и не мечтай. Я не буду в ответ делать тебе минет, – возможно мои слова звучат крайне агрессивно и недовольно, но его попытка поцеловать меня прямо там по-настоящему пугает, ведь я брезгую удовлетворять его подобным образом.
– Я не из тех парней, которые делают куни, чтобы девушка в ответ срывала с него трусы зубами.
После сказанного комната заполняется моим громким вздохом, ведь Александр проводит языком по моим половым губам, при этом как бы невзначай задевая клитор. Мои трусики улетают куда-то в сторону, а Кинг, не прекращая плавно водить языком по всей моей промежности, с силой сжимает руками мои ягодицы, на что я, закатив в умопомрачительном удовольствие глаза, выгибаюсь навстречу его ласкам. Стоит ему всего на мгновение отстраниться, дабы сказать, что, если мне станет неприятно или даже больно, я должна сразу же ему об этом сказать, как я, не в силах себя контролировать, почти кричу на него, дабы он продолжил. На подобную реакцию он лишь самодовольно ухмыляется, а затем вновь приступает к оральным ласкам, от которых я жалобно стону и едва сдерживаюсь, чтобы слишком рано не кончить. Но неожиданно Александр слегка прикусывает мои половые губы, отчего я вскрикиваю и вздрагиваю всем телом, а затем умоляю его продолжить это, ведь подобная боль доставляет мне немыслимое удовольствие. После моей слёзной просьбы он сильнее прижимается ко мне, а затем слегка втягивает в себя мой клитор, отчего я оглушаю его своим протяжным стоном. Комбинируя грубость и жёсткость со сладостной нежностью, Кинг умело оттягивает оргазм, почему я, едва помня саму себя, изгибаюсь на белых простынях, сжимая их в кулаках.
– Войди в меня пальцем, – продолжая изнемогать от влажных и энергичных прикосновений его языка к моему клитору, я молю его об этом, ведь присутствующее чувство незаполненности изводит меня. – Глубже! – я кричу, когда он плавно входит в меня. Совмещение ритмичных ласк языком и погружение в меня указательного пальца приводит к сногсшибательному оргазму, от которого я на время теряю возможность видеть, слышать и шевелиться.
– Не хочешь попробовать? – он спрашивает меня, после того как я прихожу в себя, и проводит двумя пальцами по моим губам. На его вопрос я, всё ещё будучи одурманенной блаженством оргазма, приоткрываю губы, благодаря чему он мягко засовывает мне в рот пальцы, которые я, не отрывая взгляд от брюнета, начинаю посасывать, при этом отчетливо чувствуя саму себя на вкус, что заставляет меня чувствовать себя ужасно грязной. Александр заворожённо смотрит на это, после чего целует меня с неким безумством, сжимая мое тело в объятиях.
– Что ты хочешь, чтобы я для тебя сделала? – я задаю вопрос, после того как опрокидываю Кинга на спину и оказываюсь сверху. Пока Александр раздумывает над чем-то, поглаживая мои ягодицы, я нежно касаюсь его груди одними лишь кончиками пальцев, отчего он покрывается мурашками.
– Как я уже понял, минет ты делать мне не будешь? – он с улыбкой спрашивает, а я положительно киваю головой. – Что ж тогда… Я хочу кое-что попробовать. Проникновения не будет, но, думаю, это нам всё же понадобиться, – он неоднозначно отвечает, после чего тянется за презервативом и смазкой, которые находятся в ящике его прикроватной тумбочки. После некого инструктажа, он резко, развязано и жадно целует меня, дабы настроить на нужный лад. Опрокинув меня на спину, он ловко надевает презерватив.
– Что ты делаешь? – я настороженно и пугливо у него спрашиваю, когда он едва ощутимо прикасается своим эрогированым членом к моей промежности.
– Проникновения не будет, – он в очередной раз шепчет, смотря на меня с нескрываемым желанием и нетерпением. – А теперь шире раздвинь свои ножки, Нила, – он велит мне в очевидном приказном тоне, а я подчиняюсь, в который раз чувствуя, как Кинг властвует надо мной и моим телом. Никогда не думала, что я буду наслаждаться от одного лишь повелительного поведения Александра в постели. Но подчиняется ему, чувствовать себя в его власти… Это бесценно.
– О господи!
Мой стон вперемешку с криком удовольствия раздаётся на всю спальню, стоит мне почувствовать, как член Кинга скользит по моим половым губам, которые смазаны огромным количеством смазки. Вцепившись в простыню мёртвой хваткой, я закатываю глаза и двигаюсь в такт движениям парня, при этом надеясь, что он ненароком не войдёт в меня на большой скорости. То, что мы делаем ужасно пошло, развратно и постыдно, но невероятно. Когда от удовольствия у меня начинает всё плыть перед глазами, Александр, уткнувшись в мою грудь, хрипло рычит, а я, быстро освободившись от мешающего сейчас бюстгальтера, прошу его сделать мне приятно. К счастью, он сразу же понимает чего я так хочу, поэтому, после недолгих поцелуев, Александр не сильно, но всё же ощутимо прикусывает мой правый сосок, отчего я вскрикиваю от экстаза. Подобные укусы, щипки и посасываете моей груди вместе с быстрыми и рваными движениями бёдер продолжаются не дольше двадцати минут, потому как я прихожу к пику наслаждения, а минутой позже и сам Александр.
– Больше никогда не будем этим заниматься, – переводя дыхание, заявляет Кинг, когда он, лёгши на спину, прижимает меня к своей часто вздымающейся груди.
– Почему? – я удивлённо спрашиваю, ведь нам было так хорошо.
– Потому что я с трудом себя сдержал, чтобы не войти в тебя, – он отвечает, зарываясь носом в моих волосах, на что я понимающе улыбаюсь. – Твоя девственность только чудом была спасена.
– С этим нужно что-то делать, – я разрушаю стоящую несколько минут тишину, сильнее кутаясь в плед, которым я сразу же накрыла наши разгорячённые тела. – Ты должен как-то пресекать подобное, потому что я не хочу, чтобы всё было так, – вглядываясь в полумраке ему в глаза, я с едва заметным и ощутимым сожалением говорю, ведь стоило страсти и возбуждению сойти на нет, как я с суровой ясностью осознаю насколько сильно именно я тороплю события.
– Я? – он с неким подобием смешка переспрашивает, указывая пальцем на себя. – Ты хочешь сказать, что у меня в этом деле больше выдержки?
– А ты хочешь, чтобы мы сравнили сколько времени прошло со дня, когда ты, а когда я занималась с кем-то сексом?
– Как скажешь, – на сей раз он целомудренно целует меня в макушку, после чего отстраняется. – Но тогда тебе, как минимум, надо одеться.
– А тебе отвернутся, – я отвечаю в его же манере, когда, прижимая к оголенной груди плед, взглядом пытаюсь найти свою одежду на полу. Немного времени у меня уходит на то, чтобы разглядеть свою скомканную рубашку и вывернутые наизнанку джинсы, но вот отыскать своё микроскопическое нижнее белье куда сложней. Но когда я, наконец, обнаруживаю его у ножки кровати и полностью одеваюсь, мне даже дышать становится легче, ведь мне невыносимо неловко быть рядом с парнем полностью обнажённой. Даже несмотря на то что моё тело было прикрыто пледом, а он, как я и просила, не подглядывал, я ужасно робела.
– Сколько времени у нас осталось? – он интересуется, валяясь в постели, при этом абсолютно не стесняясь того, что прикрывающая его ткань спускается слишком низко, тем самым обнажая его тело практически полностью и вызывая у меня дикое смущение.
– Чуть меньше часа, – я отвечаю, пряча глаза, после чего ему в голову прилетает его же бельё. – Оденься.
– Вы только посмотрите какие мы тут стеснительные, – он с ухмылкой бормочет, но всё же надевает свои боксеры, от чего мне становится легче.
Прежде чем Александр отвозит меня домой, мы спускаемся на первый этаж, где за небольшим перекусом вновь возвращаемся к увиденному в ресторане. Чудом наш разговор не заканчивается ссорой, ведь Кинг не прекращает настаивать на том, что Бонни путём измены решила покончить со своими отношениями с Брайаном. Я прилагаю немало усилий, чтобы этот упёртый дурень не решил в этот же вечер разболтать обо всём своему другу. Но несмотря на то что я всячески защищаю перед парнем девушку, я сама подозреваю что-то неладное. И лишь когда я оказываюсь у себя в спальне, а Александр, дав мне слово, что никому не разболтает об увиденном, возвращается к себе домой, я звоню Бонни, которая без каких-либо приветствий приступает к пояснениям. Она клянётся, что мужчина, с которым она сегодня ужинала, является близким другом её семьи, которого она знает с рождения. Она слёзно просит меня не рассказывать об этом Брайану, ссылаясь на то, что тот и так беспочвенно ревнует её ко всем представителям мужского пола. К тому же сейчас у них не лучший период в отношениях, и бессмысленное недоверие только усугубит и так непростую ситуацию. Разумеется, что я бы без лишних слов согласилась умолчать об этом вечере, но я не могу удержаться, и с явным непониманием спрашиваю у девушки, почему она так из-за этого беспокоится, раз ничего сверхъестественного не произошло. В ответ на мой вопрос она после минутного колебания признаётся в своих опасениях. Она искренне боится, что Брайан может использовать её встречу с другом, дабы окончательно разорвать их отношения. После повисшего молчания я интересуюсь у неё о том, как она планирует встречаться с Брайаном, который столько гадостных слов сказал ей на глазах у всех. Как и ожидалось, она начинает оправдывать своего парня и винить во всем только себя, но я останавливаю её, говоря, что она в очередной раз позволяет безнаказанно вытереть о себя ноги. В конце концов, когда она начинает серьёзно обижаться на мои попытки достучаться до её чувства собственного достоинства, я прекращаю свои лекции и мирно прощаюсь с ней, не забыв напомнить, что первым должен звонить и извиняться Брайан, который так облажался. На это она лишь фыркает и миролюбиво желает мне спокойной ночи.
Комментарий к Глава XX. Часть II. Вопрос доверия.
Надеюсь, Вам нравится моя работа, и если она в самом деле пришлась Вам по душе, то, пожалуйста, ставьте «палец вверх». Это многое будет для меня значить.
========== Глава XXI. А вот и я под Вашей дверью. ==========
Поскольку Брайан по сей день не в ладу с самим собой, в доме стоит пробирающее до дрожи напряжение и безмолвие. Ричард всё не решается поговорить со своим сыном о произошедшем, ведь на протяжении нескольких лет разговор о погибшем ребёнке был под строгим запретом. Даже Гвинет, которая всегда с трудом переносит тяжёлую тишину и натянутые отношения в семье, не рвётся что-либо как обычно менять, а помалкивает. К тому же сам Брайан всего за пару недель воздвиг возле себя столько неприступных барьеров, что, если кто-то и захочет ему помочь, то он незамедлительно потерпит сокрушительную неудачу. Я же стараюсь абстрагироваться от давящей атмосферы, которая царит в доме, но, к несчастью, не всегда выходит. Именно по этой причине я как можно чаще пытаюсь сбегать из дома к Александру, а если не получается, я всеми правдами и неправдами затягиваю его к себе в комнату, где удерживаю до самого конца. Я надеюсь, что Кинг понимает и прощает мне мою навязчивость, а если нет, то в скором времени это может вылиться в одну большую проблему, ведь никто не любит людей, которые заполняют каждый день и каждый час человека собой. И к несчастью, я знаю это не понаслышке, потому как в детстве я имела несносную привычку навязываться другим. У меня никогда не было друзей, а хоть с кем-то общаться мне было просто необходимо, ведь одиночество в то время я была не силах вынести. Но таким поведением я лишь усугубляла ситуацию… Однако когда я украдкой поглядываю на парня, который проводит со мной каждый час этих выходных, я не замечаю на его лице ни тени малейшего удручения, либо же утомления. Но самое удивительное заключается в том, что меня саму совершенно не тяготит и не обременяет каждодневное непрекращающееся общение с ним. Единственный человек, который каждый раз приходит в самое настоящее негодование, когда мы оказываемся вместе – это Ричард. Он до одури сильно переживает из-за того, что вне поля его зрения мы с Кингом якобы занимаемся чем-то до ужаса развратным и непристойным. Но в действительности он может не беспокоиться об этом, ибо вот уже как две недели мы с Александром не притрагиваемся друг к другу. После состоявшегося между нами разговора, мы решили не спешить с этим, ведь каждый раз я чувствую себя ужасно. Разумеется в моральном, а не физическом плане. Но Ричард этого не знает, поэтому я едва ли удивляюсь тому, что он врывается в мою спальню без стука, когда мы с Александром смотрим фильм, лёжа у меня на кровати.
– Алекс, два фута от Нилы, – он строго заявляет из-за того, что замечает руку парня на моей ноге. Благо, что он не зашёл в комнату где-то полчаса назад, иначе Кингу и мне не поздоровилось за то, чем мы занимались.
– Может ты ещё камеры по всей моей комнате расставишь? – я с упрёком спрашиваю, когда Александр в самом деле отстраняется от меня, держа желанную Ричардом дистанцию.
– Будешь так говорить, то именно так и поступлю. Мне внуки в сорок с лишним лет не нужны.
– Ричард, фу! – я с омерзением восклицаю, поскольку не переношу какие-либо разговоры о сексе с ним, либо же с Гвинет. Даже столь завуалированные вызывают у меня отвращение.
– Серьёзно, Нила? – вдруг подаёт голос рядом лежащий Александр. – Гипотетический секс со мной именно такие эмоции у тебя вызывает?
– Мне нравится слово «гипотетический», – с одобрением говорит Ричард Кингу, после чего покидает комнату, оставив за собой дверь чуть приоткрытой, что просто не может не подействовать мне на нервы. Я незамедлительно подрываюсь с кровати и с громким хлопком показательно закрываю её.
– Вот же вредина, – с улыбкой говорит брюнет, когда я обратно ложусь в постель и кладу голову ему на плечо, после чего он целует меня в макушку и включает фильм.
Спустя час, когда на экране ноутбука появляются титры, Александр, взглянув на время, начинает поспешно собираться, ведь этим вечером у него самолёт в Лондон. Я с огорчением наблюдаю за этим действием, потому что в следующий раз мы сможем увидеться только через несколько недель. Зимние каникулы наступили, поэтому Кинг вынужден лететь в Лондон к отцу, а я – в Финляндию на праздники, поскольку Гвинет считает, что временная смена обстановки благоприятно повлияет на напряжённые взаимоотношения в семье, в чём лично я сильно сомневаюсь. Рождество и Новый год – это два ненавистных мною праздника, с которыми у меня связаны худшие воспоминания в моей жизни, так как их я праздновала, если, конечно, так можно выразиться, в приюте спустя несколько дней с момента смерти бабушки. Да и в семье Джонсонов эти праздники с тех пор также перестали ассоциироваться с чем-то радостным, сказочным и счастливым, поскольку именно тогда Ричард и его бывшая жена, родная мать Брайана, в край разругавшись, признались друг другу в том, что у них на протяжении нескольких лет есть любовники, и пришли к решению, что им стоит незамедлительно развестись.
После затяжного прощания Александр уходит, заранее пообещав, что напишет мне перед отлётом в Лондон. Закрыв за ним входную дверь, я иду на кухню, дабы чем-нибудь перекусить. Но не успеваю я даже дверцу холодильника открыть, как раздаётся звонок в дверь. Мысленно предположив, что Кинг что-то забыл и вернулся, я быстрым шагом иду в сторону прихожей. Но когда дверь открывается, я вижу перед собой не суетливого парня, а Бонни, что приводит меня в лёгкий ступор. Я молча пропускаю девушку внутрь дома, про себя отмечая насколько она взвинчена и напряжена, и с нескрываемым недоумением на неё смотрю, ведь осознаю, что приехала она сюда отнюдь не для того, чтобы со мной задушевно поболтать. По всей видимости, здесь она исключительно для того, чтобы поговорить с моим несносным братцем, что не приходится мне по душе, так как ещё две недели назад Брайан окончательно расстался с ней. На следующий день после его срыва на физкультуре он заявил, что не хочет обременять себя на данный момент серьёзными отношениями, после чего прекратил с девушкой какое-либо общение, при этом отказываясь озвучивать ей истинную причину разрыва. Подобное заявление Брайана повергло Бонни сперва в обездвиживающий шок, а затем в глубокую депрессию, которая длится и по сей день. Именно поэтому я с едва прикрытым недоумением в глазах на неё смотрю, ведь мне не хочется верить, что она сюда пришла, дабы в очередной раз поступиться своей гордостью и путём нескончаемых мольб вернуть Брайана.
– Он дома? – без лишних слов спрашивает Бонни, а я всё никак не могу смириться с её чрезмерной мягкостью и уступчивостью.
– Серьёзно, Бонни?
– Нила… Пожалуйста, не смотри на меня так, – говорит она, подходя к лестнице, которая ведёт на второй этаж к спальне Брайана, из которой он в последний раз выходил вчера днём. – Знаешь, рано или поздно тебе тоже придётся задушить свою гордость ради отношений. Надеюсь, тогда ты, наконец, поймёшь насколько была несправедлива ко мне, – больше и слова не сказав мне, Ривера поднимается на второй этаж, а я сперва иду на кухню, дабы, в конце концов, поесть, а после в свою излюбленную комнату, так как я абсолютно убеждена, что примирение Брайана и Бонни будет сопровождаться поначалу возмущенными и злостными, а затем – восторженными криками девушки, которую не смутит присутствие Ричарда и Гвинет в доме. Ей неслыханно повезло, что именно я открыла дверь и встретила её. Иначе ей пришлось либо выслушивать восторженный лепет Гвинет, которая с удивительной лёгкостью может всего за пару минут беседы довести любого человека до белого коленья, либо же встретить Ричарда на пороге и покинуть дом под его, в лучшем случае, зловещий взгляд.
Под вечер, когда стрелки часов указывают ровно на девять часов, я слышу быстрые шаги спускающейся по лестнице Бонни. Не зная, стоит ли мне ободрять или же поздравлять её, я с лёгким беспокойством выглядываю в прихожую и замечаю вполне счастливую, но немного всё же опечаленную девушку, которая наспех надевает зимнюю куртку. Так и не сообразив, помирились они или же окончательно разошлись, я подхожу к ней, дабы выудить из неё интересующую меня информацию. И после недолгого разговора с ней я понимаю, что Брайан не просто попросил у неё прощение за всё сказанное им ранее, но и сделал немыслимое, а именно – поведал ей правду об Элисон и их ребёнке. Бонни так и продолжила бы слёзно пересказывать давно уже известную мне историю и восклицать о том, как же это всё печально и несправедливо, если бы не телефонный звонок от её матери, которая буквально кричит в трубку о том, что она до сих пор не дома. Ривера малость смущается из-за того, что я отчётливо услышала истерический вопль её крикливой мамаши, после чего она судорожно прощается со мной, сетуя на то, что её ждут дома, и убегает. Заперев за девушкой входную дверь, я поднимаюсь на второй этаж, дабы подготовиться ко сну, ведь уже завтра ранним утром мы летим в Финляндию. Но прежде чем я захожу к себе в спальню, я решаю наведать Брайана, чтобы отчитать его за то, как бездушно он себя ведет с Бонни, которая слишком легко его прощает. Но стоит мне бесшумно открыть дверь в его комнату, как я замираю сперва в недоумении, а затем в ужасе. А всё потому, что я вижу собравшиеся на его подбородке слёзы. Брайан сидит на краю постели, закрыв лицо ладонями, и беззвучно плачет. Я всего пару секунд стою в дверном проёме, так и оставшись незамеченной, после чего незамедлительно ухожу к себе в спальню, ибо не знаю, что делать и как реагировать. После увиденного я чувствую сильнейший укор совести за то, что я смела злиться и обижаться на него, в то время как он так мучился от боли. Вся обида на сказанные им слова тут же улетучивается, не оставив после себя и следа, а перед глазами всплывает образ плачущего Брайана, который, по всей видимости, не смог сдержать эмоции, после разговора с Бонни о трагедии.
– Брайан? – в конце концов, я не выдерживаю и спустя несколько минут вновь захожу к нему в спальню, при этом сама не зная зачем. На сей раз он, к счастью, сидит на краю кровати и пустым взглядом смотрит в пол. Но стоит ему посмотреть на меня, как я замечаю малость опухшие и покрасневшие глаза, отчего у меня появляется чувство, будто кто-то со всей силы ударил меня прямиком в живот.
– Я в порядке, – он бесстрастно отвечает после минутного молчания, ведь понимает, что его состояние не осталось незамеченным мной. Но вопреки его словам я не ухожу и не делаю вид, будто верю и не замечаю его заплаканные глаза.
– Ты ведь знаешь, что в случившемся твоей вины нет? – я тихо спрашиваю, и в ответ Брайан поджимает губы и убитым взглядом смотрит в пол, будто сказанные мною слова долгое время причиняют ему боль.
– Это не так, – он качает головой, после чего смотрит на меня таким жалостливым, безжизненным взглядом, что мне на физическом уровне становится больно. Закрыв за собой дверь, я подхожу к краю постели и присаживаюсь подле него, дабы сделать единственное, что в моих силах – молча выслушать его. – Она ведь с самого начала не хотела рожать, но я надавил на неё. Говорил, что аборт – это убийство и грех, потому она просто обязана оставить ребёнка. Но, как оказалось, если девушка не хочет сохранить беременность – ничто её не остановит… – он сознаётся, не поднимая на меня глаза. – Я обещал ей безбедное будущее, и она обольстилась. Элисон не жила, она выживала, поэтому и приняла решение родить, ведь это был её единственный шанс вырваться из нищеты. Головой, конечно, я понимал, что деньги папы – это единственное, что манило её, но я закрыл на это глаза. Я отказывался слушать её слова о том, что она жалеет о решении не делать аборт, игнорировал и никому не рассказывал о том, как она мучается из-за беременности… Но если бы я в самом начале дал ей время трезво оценить ситуацию и самостоятельно принять решение, то Энни либо выжила, либо даже не появилась на этот свет.
– Энни? – я тихо переспрашиваю у него, на что он кивает головой.
– Энни Джонсон… – он протягивает её имя с едва уловимой горькой улыбкой на лице, которое искаженно от мучительной боли. – Даже если Элисон родила и бросила меня с ребёнком, я не пожалел бы. Но я всё запорол…
– Ты не сделал ничего плохого, – я твёрдо возражаю, в попытке избавить Брайана от отравляющих его мыслей. – Ты в свои пятнадцать лет собирался взять всю ответственность за нежелательного ребёнка и за эту… девку. Единственный человек, которого можно и нужно во всём винить – это Элисон. Так что даже думать не смей, что ты являешься виновником в этой истории.
До самой ночи я сижу у Брайана в комнате и внимательно слушаю его, пока он выворачивает мне свою душу наизнанку. Потому как мне непосильно подобрать правильные и нужные слова, дабы при этом не усугубить ситуацию и не причинить Брайану очередную порцию боли, я большую часть времени молчу. Изредка я встреваю в его речь ради того, чтобы в который раз отогнать его мысли и страхи о том, что он якобы повинен в смерти Энни. В случившемся виновна лишь Элисон, которая навсегда оставила неизгладимый отпечаток в жизни Брайана. Но ради него я себя сдерживаю, и не один презрительный и оскорбительный комментарий в сторону девушки не вырывается из моего рта. В данный момент я рядом с ним лишь для того, чтобы он смог выговориться, почувствовать мою поддержку и хоть немного облегчить себе душу, ибо я уже начала скучать по бестолковым шуткам и неуместному звонкому смеху Брайана. Лишь когда часы указывают на час ночи, мой братец умолкает. После недолго, но такого нужного молчания, я, убедившись, что ему стало легче, собираюсь к себе в спальню. Но прежде чем я покидаю комнату, он внезапно окликает меня. Я в лёгком замешательстве оборачиваюсь, после чего он вдруг просит у меня прощение за сказанные им слова в школе. Но я незамедлительно его прерываю, ибо не хочу, чтобы его беспокоило нечто подобное. Его слова были лишь попыткой обвинить кого-то другого, дабы самому хоть на секунду не чувствовать чудовищную и давящую вину. Теперь я это понимаю, потому и не держу на него больше зла. Мне не нужны его извинения и раскаяния, я просто хочу, чтобы ему стало легче. И утром следующего дня, когда все постепенно собираются в гостиной перед отъездом в аэропорт, в комнату заходит Брайан, тем самым вызывая всеобщее замешательство и успокоение, ведь на его лице отныне нет и знака былой измождённости и безрадостности.
ххх
Изначально планировалось, что мы проведём в Финляндии ровно три недели зимних каникул. Но этот план терпит разительные изменения, потому как сразу после Нового года Гвинет начинает чувствовать сильное недомогание и тошноту по утрам. И стоит ей озвучить своё подозрение о предположительной беременности, как Ричард, после часового шока, решает прервать наш отпуск и преждевременно вернуться в Нью-Йорк, дабы семейный врач назвал точную причину подобного недуга, ведь сделанные тесты на беременность показывают неоднозначные результаты. А причина тому – редкая болезнь, с которой Гвинет боролась несколько лет назад, а сейчас вынуждена каждодневно принимать таблетки. И когда мы после восьмичасового полёта оказываемся дома, Гвинет в этот же день спешит к врачу, не в силах больше находиться в угнетающей неизвестности. И когда она по прибытии домой объявляет об отрицательном результате, все чувствуют значительное облегчение, даже несмотря на то что мысли о новом члене семьи воспринимались всеми положительно. Разумеется, что после подобного потрясения мысли о каком-либо продолжении отпуска поначалу уходят на задний план, а затем и вовсе забываются. В конечном итоге решается провести остаток зимних каникул в заснеженном Нью-Йорке, что неописуемо сильно радует Брайана, который во время всего отдыха чувствовал себя крайне паршиво, ибо на следующий день после его примирения с Бонни, он улетел в другую страну. Потому как Ричард после долгих раздумий и разговоров с сыном официально дал своё согласие на отношения Брайана и Бонни, своего несносного братца я практически не вижу, так как он старается как можно больше времени проводить со своей девушкой. С одной стороны это хорошо, ведь в доме куда тише и спокойней без него, а с другой – мне завидно, поскольку Александра я ещё не скоро встречу.
– Я тебе уже сотый раз говорю, что это неосуществимо, – я в очередной раз повторяю Кингу, когда мы перед сном созваниваемся по видеосвязи. На протяжении всего дня он настаивает на том, чтобы я прилетела к нему в Лондон хотя бы на пару дней, при этом совершенно не понимая, что при всём моём желании, мне этого никто и никогда не позволит.
– Нила, ты ведь даже не хочешь попытаться, – он продолжает в недовольстве протестовать против моих сомнений и страхов. – Скажи им, что Лиззи предложила тебе слетать с ней в Лондон, а отказать ты ей ну никак не можешь. Ну или что-нибудь ещё придумай.
– Да не получится ничего, – я отвечаю на предложение Кинга, поскольку вся проблема заключается в Ричарде, который принимает окончательное решение. Он далеко не глупый, потому сразу заподозрит что-то неладное, а переубедить его в обратном будет практически невозможно.
– По всей видимости, ты не особо-то и сильно хочешь со мной увидеться, – с неприкрытым упрёком протягивает парень, из-за чего я тяжело вздыхаю. Опять он строит из себя великомученика, которому на самом деле надо бы отвесить пару отрезвляющих затрещин. – Я всегда знал, что я единственный, кто…
– Ладно-ладно, я попытаюсь, – я обрываю его, согласившись, поскольку я в самом деле хочу полететь к нему, да и к тому же выслушивать возмущения Александра мне уже невмоготу. – Но учти, что, в лучшем случае, это займёт пару дней.
– Неужели всё так сложно? – он с победоносной улыбкой спрашивает, уже успев позабыть о своей мнимой обиде, а я в ответ киваю головой, после чего замечаю, как он опять неотрывно смотрит вниз экрана с нескрываемой похотью в глазах.
– Ты действительно думаешь, что я не вижу как ты пялишься на мою грудь? – я с ухмылкой у него спрашиваю, поскольку невозможно не замечать то, как он время от времени посматривает на неё, изредка закусывая нижнюю губу. Поначалу я не придавала особого значения тому, как часто он это делает, но стоило мне взглянуть на своё изображение, как причина таких частых поглядываний стала очевидной. Воротник моей белой свободной майки оставил совсем чуть-чуть фантазии парня, потому что он практически полностью открыл вид на мою неприкрытую бюстгальтером грудь. Но я не стала незамедлительно её прятать и прикрывать, как только поняла это. Даже наоборот, я как бы случайно задирала воротник майки ещё ниже, ведь его жадный взгляд доставляет мне необъяснимое удовольствие.
– Если знала, то могла бы её и вовсе снять, – он говорит с похотливой ухмылкой, за что впоследствии расплачивается тем, что я поправляю майку и ложусь на спину, благодаря чему он видит только моё злорадное лицо и часть стены, на которой нарисован хвойный лес в тумане.
По завершении разговора я даю Александру обещание, что сделаю всё возможное, дабы Ричард отпустил меня в Лондон. И поскольку разрешение на подобное крайне сложно заполучить, на следующий день первым делом я как бы невзначай заговариваю об этом с Гвинет, которая всего за несколько минут беседы даёт мне своё согласие. Последующая же пара дней уходят у меня исключительно на то, чтобы с поддержкой Гвинет убедить Ричарда. Поначалу он с подозрением на меня косится, поскольку чувствует что-то неладное. Но лишь благодаря тому, что во время разговора я изо всех сил строю бесстрастную физиономию и говорю, что этого очень хочет именно Лиззи, а не я, Ричард мне верит и исключает вероятность того, что с предстоящей поездкой как-то связан Кинг. Когда он, в конце концов, даёт своё согласие, я с облегчением выдыхаю и приступаю ко второй части своего плана. А именно к Лиззи, которая ещё не знает о своей роли в нашей с Александром лжи. К счастью, у меня не уходит много времени на то, чтобы заручиться её поддержкой. Она даже приезжает ко мне домой, дабы создать видимость того, что мы якобы вместе планируем поездку, и в самом деле помочь мне собрать нужные вещи в Лондон. Но вся моя благодарность испаряется буквально через минуту, потому как она с довольным видом под мой ошеломлённый взгляд высыпает в мою дорожную сумку целую гору презервативов. За это смеющаяся Лиззи незамедлительно получает подушкой по голове, ведь, если это увидит Ричард, я из своей комнаты не выйду в ближайшую вечность. Но на одних презервативов она, увы, не останавливается. Пока я прячу средства защиты обратно в сумочку девушки, про себя думая, как она не постеснялась за раз купить такое огромное количество, она начинает рыться в моих ящиках с нижним бельём, выбирая лучшие комплекты, которые настроят как меня, так и Кинга на нужный лад.
