Текст книги "Не тревожь моё небо (СИ)"
Автор книги: Kiki25
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 33 страниц)
Надеюсь, Вам также нравится моя работа, и если она в самом деле пришлась Вам по душе, то, пожалуйста, ставьте «палец вверх». Это многое будет для меня значить.
========== Глава XV. Часть II. По-прежнему нет. ==========
Как же это было глупо с моей стороны. Я ведь наивно верила, что, после того как я выясню нужную мне правду о своей семье, все терзания, которые мучили меня на протяжении долгих дней, наконец, отступят. Но когда меня настигает во сне очередной кошмар, я просыпаюсь посреди ночи в холодном поту с пониманием того, что пройдёт немало времени, прежде чем я смогу без ноющей боли внутри вспомнить о родителях или бабушке. Моё сердце бьётся где-то в глотке, а я сама не могу унять дрожь во всём теле. Я приподнимаюсь в постели, попутно кутаясь в одеяло, так как в номере слишком холодно, и прикрываю лицо ладонями. Неужели это никогда не закончится? Эти кошмара изводят меня до такой степени, что я, человек, который с удовольствием готов сутками только и делать, что спать, в который раз отказываюсь ото сна, ведь лучше целый день валиться с ног от усталости и мучительной головной боли, нежели вновь и вновь видеть во сне эти ужасы. Осмотрев погружённую в полумрак комнату, я отмечаю, что заняться мне здесь абсолютно нечем. Телефон полностью разряжен, ни ноутбука, ни телевизора здесь и в помине нет. Из доступных мне развлечений в этом номере имеются лишь спящий Кинг и наполненный едой и напитками мини-бар. И конечно же я безоговорочно выбираю последнее. Так как моя цель находится в одной комнате с Александром, я вынуждена надеть на себя что-нибудь ещё, ведь в одной тонкой майке я не выйду. Порыскав немного в рюкзаке, я достаю обычные серые шорты и спортивную кофту в цвет, которые я не спеша надеваю.
– Там уже ничего нет, – от испуга я вздрагиваю всем телом, ведь я была убеждена, что Кинг спит, не замечая моё присутствие в комнате.
– Ты всё съел? – я спрашиваю у него печальным голосом, потому что другой еды в городе не найти в три часа утра. Магазины, кафе – всё это закрывается после часа ночи, а исключение никто никому делать не станет.
Закрывая дверцу мини-бара, я выравниваюсь и посматриваю на полулежащего на диване Александра, который кладёт возле себя телефон, включённый экран которого освещает комнату. Вместо ответа он поднимает жменю всевозможных батончиков и шоколадок, а затем обратно кладёт себе на колени. Что ж, радует, что он их всё ещё не съел, а хоть что-то оставил. И так как неловкость, которую я чуть ранее испытывала рядом с ним, вытиснули из моей головы кошмары, я спокойным размеренным шагом к нему подхожу и присаживаюсь рядом. На протяжении нескольких минут я молча поглощаю снэки, а парень задумчиво посматривает на меня краем глаза, что заставляет меня вновь чувствовать себя некомфортно.
– Неужели есть что-то хуже незапланированной беременности? – его голос разрушает молчание, а я опускаю батончик KitKat и начинаю крутить его в руках, осознавая, что его вопрос был неизбежен. Я то поднимаю на него глаза, то опускаю, не зная, что ему ответить на это. Не хочется вновь говорить, что его это не касается, но и рассказывать о произошедшем я не особо-то горю желанием. Я не привыкла с кем-то делиться своими внутренними переживаниями, страхами или же болью. Я всегда это держу в себе, пока со временем мне не становится легче. Так всегда было, и менять что-либо я не хочу. Но… На сей раз бороться с болью в одиночку у меня не выходит. Я поднимаю глаза и смотрю на парня с неприкрытой надеждой, что, если я выговорюсь, мне станет хоть чуточку легче, а он прекратит задавать вопросы, которые в состоянии довести даже меня до депрессии.
– Сегодня выяснилось, что у меня мама проституткой и наркоманкой была, – я после минутного безмолвия отвечаю, из-за чего Александр замирает, в неверии глядя на меня. – Папа вероятнее всего являлся её клиентом, при этом также будучи наркоманом. А бабушка, как оказалось, никогда меня не любила и всё детство издевалась надо мной, потому что винила в смерти родителей.
– А в понедельник что произошло? – он тихим голосом спрашивает после минутного осмысления.
– Поругалась с Ричардом из-за родителей. Он… он много дерьма о них наговорил, и я разозлилась. Всё закончилось его заявлением, что сразу после их смерти он якобы купил мне квартиру, а затем каждый месяц присылал деньги на моё содержание, – я говорю, не прекращая крутить в руках батончик, из-за чего на всю комнату раздаётся возможно раздражающее шуршание. Но мне всё равно. Это значительно помогает собраться с мыслями, а также выступает поводом не смотреть на Кинга во время разговора. – Но я всё детство прожила в частном доме с бабушкой в нищете, так что я в это не верила. И в понедельник…
– Он предоставил доказательства? – он продолжает мою фразу, а я положительно киваю. – Поэтому ты так…
– Психанула? Отчасти. Я просто не хотела в это верить, поэтому и приехала сюда. Надеялась, что Ричард так и останется лгуном, но в итоге я узнала больше чем нужно было, – я делаю небольшую паузу, чтобы перевести дыхание. – Я всю жизнь думала, что мои родители были хорошими людьми, которые не заслуживали того, что с ними случилось. И я всегда безоговорочно и слепо любила бабушку. Но вот чем всё обернулось. Родители полное разочарование, а бабушка, как оказалось, меня ненавидела всем сердцем. Да, я была отвратительным ребёнком, была грубой и невыносимой, но морить меня голодом, избивать за мелкие проступки… Не знала, что я была настолько ужасна, что иначе со мной нельзя было…
– То, что она обращалась с тобой, как с куском дерьма, не значит, что проблема была в тебе, Нила. Ты, может и не идеальная, но ты хороший человек. Она не должна была тебя даже пальцем трогать. Ты была всего лишь ребёнком, – я поднимаю глаза на Кинга и не могу не заметить в его взгляде осуждение и даже ярость. Да, из моих слов может сложиться впечатление, будто бабушка была бессердечным тираном, но на самом деле это не совсем так. Я была несносной, а бабушка, человек который никогда не был снисходительным и не славился терпением, не могла себя повести иначе. Такой уж она была.
– Я нехороший человек. Поверь, есть вещи, за которые я саму себя ненавижу, – я качаю головой, поджав губы, ведь понимаю, что в каком-то смысле я даже хуже моей бабушки. Всего на долю секунды на моих губах появляется ироничная улыбка. Никогда не верила в существование кармы. Мне казалось, что она существует лишь в фильмах, книгах и сказках в исключительно поучительных целях, но уж точно не в жизни. Но, по всей видимости, она имеет место в реальности, и сегодняшний разговор с соседкой стал моей расплатой за всё, что я натворила за всю свою совсем недолгую жизнь.
– Не неси чушь, ты… – Александр не хочет верить в мои слова, продолжая настаивать на том, что я никогда не была такой ужасной, какой пытаюсь саму себя выставить. Но он ошибается.
– Я соврала тебе, – я перебиваю его. Он, умолкнув, непонимающе на меня смотрит, пытаясь понять о каком конкретном моменте я говорю. – На пляже во время каникул… я говорила о девушке, которая пыталась меня поцеловать. Я не просто довела её до слёз. Я довела её до самоубийства, – после сказанных мною слов в комнате повисает напряжённое молчание. Глаза Александра расширяются, а я опускаю свой взгляд в пол. Ненавижу эту историю, и то, что за ней последовало. – Я говорила ей ужасные вещи о её семье, о её будущем. Я преднамеренно задевала её за живое, чтобы причинить ей как можно больше боли своими словами. Когда она расплакалась передо мной, я обрадовалась, что мне, наконец, удалось поставить её на место. В тот же день она сбросилась с крыши школы на глазах у всех, оставив предсмертную записку. Она написала, что мои слова были правдой, потому у неё не было и шанса на будущее.
– Твои слова уж точно не были причиной, по которой она покончила с собой. Нельзя сброситься с крыши только потому, что кто-то послал тебя. Чтобы решиться на такое, нужно время. А если до этого она была одержима подобными мыслями, то спасти её уже нельзя было. Как ужасно это бы не звучало, но твои слова были для неё не причиной, а лишь последней каплей. На твоём месте мог оказаться любой другой человек.
– Но если бы я держала в тот день свой рот на замке, то для неё могло сложиться всё иначе, – я шепчу себе под нос, вновь вспоминая те дни, когда её старший брат клялся убить меня за то, что я сделала. После того, как была обнародована её предсмертная записка, меня тут же обвинили в её смерти. Мой адвокат с лёгкостью оправдал меня, после чего все обвинения с меня были сняты, но люди были другого мнения. Все считали, что лишь благодаря деньгам я избежала своё наказание. И я по сей день не знаю, были ли они правы, когда называли меня убийцей.
– Ну и к чему все эти «Если бы я»? Зачем изводить себя тем, чего уже не вернёшь? Думаешь, тебе от этого станет легче? – он спрашивает твёрдым настойчивым голосом, а на его лице вновь появляется то самое выражение, которое само за себя говорит «Я сам всё знаю, и не смей со мной даже спорить». – Обвиняя себя в подобном, ты лишь доведёшь себя до того, что кто-то также бросит тебе одну неприятную фразу, а ты уже будешь готова себе вены вскрыть.
Хотела бы я верить в его слова и убеждения, но чувство вины перед Хлоей вряд ли когда-нибудь меня покинет. Мне нечего ему сказать в ответ, поэтому некоторое время мы молчим. Кинг, потупив взгляд, смотрит в пол, а я продолжаю крутить в руках всевозможные шоколадные батончики, время от времени разрывая их яркие обёртки на мелкие кусочки. Конечно, я могла бы сразу после окончания небольшого спора вернуться к себе в комнату, но так как мне не хочется оставаться со своими мыслями наедине в удушающей тишине, я решаю какое-то время побыть вместе с парнем. И проходит около десяти минут, прежде чем я замечаю как Александру написывает какая-то девушка. Парень не отвечает на её сообщения, лишь читает их на заблокированном экране. И вдруг я чувствую себя крайне неловко. Никогда не любила, когда люди грузят кого-то своими проблемами и заботами. Меня это всегда раздражало. Но сейчас я именно так поступаю с Александром. Вместо того, чтобы заниматься своими делами в Нью-Йорке, он сейчас сидит со мной в обшарпанном номере отеля, в котором он вынужден выслушивать и терпеть моё нытьё, которое его никак не касается. Именно поэтому я поспешно встаю с дивана, захватив с собой пару шоколадок, и иду к себе в комнату, чтобы прокрутиться в постели до самого утра.
Оказавшись в спальне, я первым делом съедаю все сладости, сидя на кровати, а следом предпринимаю очередную попытку заснуть. Я залезаю под холодное одеяло, покрываясь из-за этого мурашками, и прикрываю глаза. И в этот раз меня не донимают ужасы и кошмары. На сей раз я просто мучаюсь от бессонницы. Не знаю чем конкретно она вызвана, но до самого утра я так и не засыпаю. Так как часов в моей комнате нет, я не знаю сколько времени, и именно по этой причине я продолжаю валяться в постели. Когда придёт время вставать, я уверена, Кинг сделает всё возможное, чтобы я за максимально короткое время приняла вертикальное положение. И стоит мне услышать лёгкий стук, я с нескрываемым удивлением таращусь на дверь. Александр только что постучал? Я скорее поверю в существование снежного человека, нежели в это. И стоит двери открыться, как моё удивление утраивается, ведь в проёме двери стоит не Кинг, а Ричард. Его я точно не ожидала здесь увидеть. Он делает первый шаг в мою сторону, а я, продолжая на него таращиться, приподнимаюсь в постели. Ещё несколько дней назад я бы молча встала и покинула комнату, не желая с ним разговаривать, но сейчас мне становится в каком-то смысле совестно. Не знаю, была ли ему известна порочная правда о моих родителях, но, в любом случае, он был прав, когда говорил те гадости о них.
– Алекс мне обо всём рассказал, и мне очень жаль, – я ошеломлённо замираю, ведь первым делом услышать нечто подобное от Ричарда крайне неожиданно. Вместо того чтобы накричать на меня за то, что я сбежала из дома, и под строгим надзором вернуть обратно в Нью-Йорк, он виновато на меня смотрит и зачем-то извиняется, что обескураживает меня. – Я должен был присматривать за тобой, чтобы избежать этого. Я думал, что моих денег будет достаточно, чтобы обеспечить тебе счастливое детство. Думал, что тебе будет лучше жить с родным человеком, нежели с нами… Но я даже вообразить себе не мог, что с тобой так обращались. И мои слова о твоих родителях… Какими бы они не были людьми, я не должен был так о них говорить при тебе.
– Мне стыдно, что они моя семья, – опустив глаза и выдержав небольшую паузу, я тихо отвечаю. – Я действительно думала, что была бы куда счастливее с ними… Мне противно от того, кем они были.
– Хотел бы я сказать, что они были хорошими людьми, которые тебя любили, но… Я не могу, – он присаживается на край постели, продолжая мягко поглядывать на меня. – Я не могу иначе отзываться о людях, которые усадили годовалую тебя в машину, а затем, обдолбавшись всем чем только могли, сели за руль и нажали на газ. Просто не могу, Нила.
– Почему ты не рассказывал мне о них, раз обо всём знал? Каждый раз, когда я спрашивала тебя, ты просто уходил от ответа, – это не очередная попытка поругаться с ним, я просто хочу понять причину, по которой он держал это в секрете все эти годы. Возможно, узнай я правду от него, мне было бы не так больно, ведь Ричард умеет подбирать нужные слова.
– Потому что незнание лучше правды. Я понимал, что, узнав правду, ты не почувствуешь никакое облегчение, лишь разочарование и боль. Поэтому я решил, что тебе будет лучше жить с мыслью, что они были хорошими людьми.
Это, наверное, первый раз, когда между мной и Ричардом происходит подобный разговор. Мы всегда старались избегать неудобные для нас темы, поэтому мне так непривычно говорить с ним о таком. Будучи очень занятым человеком, Ричард не всегда находит время на такого рода беседы, поэтому преимущественно таким занимается Гвинет. Да вот только у неё совершенно не получается справляться с подобным. Она, конечно, не настолько невежественна, как может показаться, но и не настолько умна, как хотелось бы. Она очень хороший человек, но играть роль матери ей совершенно не удаётся. Гвинет долгие годы была любовницей Ричарда, поэтому, когда она официально стала его женой, она нередко пыталась наладить контакт как с Брайаном, так и со мной. Но выходило это у неё откровенно неважно. Брайан долгое время не мог её принять, так как считал, что по её вине распалась его семья, но, в конце концов, всё наладилось. Он привык к ней, а затем и вовсе стал считать её своей матерью. Думаю, со мной было также. Не было знаменательного события или дня, после которого я поняла, что теперь я являюсь частью их семьи. С годами я просто привыкла к тому, что я не чужой для них человек. Конечно, первый год мне было невыносимо находиться вместе с ними в одной комнате. Чувствовалась ужасная неловкость и натянутость во время разговоров, причиной которых была именно я. А также нельзя было не заметить и не почувствовать колоссальную разницу между тем, как обращались с Брайаном и со мной. К тому же мне было трудно свыкнутся с новой жизнью, в которой я могла просить обо всём, о чём только желало моё сердце, ибо живя с бабушкой и в приюте, я не могла о таком даже мечтать. Но по прошествии стольких лет многое изменилось.
– Как эта папка вообще попала в мою спальню? – я вдруг спрашиваю, разрушая образовавшиеся безмолвие. Только сейчас ко мне приходит осознание, что какой-то незнакомец бродил по моей комнате, и от этого по моей коже проходит гнетущая дрожь. Противное чувство… Будто кто-то залез мне прямо под кожу и разузнал все мои самые сокровенные секреты.
– Помнишь как я вас с Брайаном сослал на остров в конце октября? – спрашивает Ричард, а я киваю. – Тогда конкурирующая с нами компания пыталась уничтожить буквально всё, что у меня было. Они пытались «нарыть» всю грязь обо мне и моей семье. И они нашли информацию о той аварии… Поскольку это дело было закрыто законно, они ничего не смогли из этого извлечь. В конечном счёте их махинации ни к чему не привели и навредили лишь им самим. Но под конец они решили мне отомстить. И у них это здорово получилось… – он протягивает, вероятнее всего при этом задумавшись о нашей с ним ссоре.
– На счёт того, что я тебе тогда наговорила… – я виновато протягиваю, ибо слова Ричарда заставляют меня вспомнить о том, что я сказала ему в порыве ярости. Тогда я была уверена, что, если бы мои родители не погибли, мне жилось куда лучше. Но теперь я понимаю, что решение Ричарда удочерить меня буквально спасло мне жизнь. Что со мной стало, если бы я продолжила расти со своей кровной семьёй или же в приюте? Не хочется думать, что у меня были все шансы повторить судьбу моей матери. – Я никогда не считала тебя никем в своей жизни. Прости за то, что я сказала. Я правда не хотела, – говорить и думать о подобных вещах очень сложно, учитывая все обстоятельства, поэтому из-за нахлынувших эмоция у меня сильно задрожал голос, что злит, ведь я на дух не переношу столь эмоциональные и слезливые разговоры.
– Я знаю, Нила. Всё хорошо. Иди ко мне, – он говорит тихим и успокаивающим голосом, после чего притягивает к себе и крепко обнимает. И я не выдерживаю и начинаю плакать, в то время как он ласково гладит меня по голове и спине.
Он лишь раз обнимал меня, и тогда я была совсем ребёнком, а он только-только меня удочерил. Тогда это длилось всего секунду, но на сей раз Ричард долго и крепко обнимает меня. Он бережно утешает рыдающую меня, отчего мне становиться ещё совестливей. Ведь как я могла так себя вести, после всего что он для меня сделал? И речь идёт далеко не о деньгах… Лишь когда я беру себя в руки и утираю слёзы с лица, мы с ним прощаемся, поскольку я настояла на том, что поеду домой не с ним, а с Кингом, ибо мне кажется это правильным. Грубо будет, если я с Александром вот так распрощаюсь и уеду. На это Ричард лишь вздыхает, но ничего против не говорит. Когда он покидает комнату, я не могу не заметить, что после разговора с ним мне становится чуть легче. По крайней мере, мне теперь не страшно возвращаться домой, ибо ранее я опасалась, что меня убьют за то, что на протяжении нескольких дней я даже на звонки и сообщения не отвечала.
– Ты в порядке? – я вздрагиваю от испуга, когда спустя почти час после отъезда Ричарда в мою комнату, конечно же, без стука заходит Кинг.
– Да, просто… Я буду готова через десять минут.
В действительности на сборы я трачу не десять, а двадцать минут, ведь бессонная ночь не прошла для меня бесследно. Даже за завтраком в какой-то забегаловке, которая находится недалеко от отеля, я ем почти с отрицательной скоростью, из-за чего Александр едва сдерживает себя, чтобы силой не запихнуть в меня еду. Замечая его нетерпеливый взгляд, я заставляю себя есть быстрее, и, когда я наконец опустошаю свою тарелку от пресного и жирного завтрака, парень с облегчением выдыхает. За счёт в кафе расплачивается естественно Кинг, поскольку денег у меня с собой нет, и мы садимся в недалеко припаркованный автомобиль. К моему удивлению, стоит нам только выехать за пределы города, как я засыпаю, ведь в салоне автомобиля играет тихая, успокаивающая музыка. И мне кажется, будто сплю я не дольше часа, ведь когда меня начинает будить Александр, я чувствую себя всё такой же уставшей и невыспавшейся. Но стоит мне осмотреться, как я понимаю, что на улице уже стемнело.
– Мы приехали? – я спрашиваю хриплым сонным голосом у Кинга, который стоит склонившись надо мной.
– Нет, мы на заправке. Тебе нужно перекусить, потому что это будет последняя остановка, – он говорит, а я, почувствовав необходимость сходить в туалет и поесть, соглашаюсь. Из автомобиля я выбираюсь не без трудностей и помощи Александра, и стоит мне оказаться на улице, как я удивлённо оглядываюсь.
– Снег?
– Да, – также осмотревшись вокруг, говорит Александр. Несмотря на то что сейчас всего лишь середина ноября, идёт непривычно сильный снегопад. – Дороги замело, поэтому мы так долго добираемся. Думаю, мы приедем в Нью-Йорк только через часа четыре.
Пока я выстаиваю очередь в женский туалет и привожу себя в порядок, Александр успевает не только заправить свой автомобиль, но и заказать нам кофе. Поскольку к приготовленной еде на заправках мы оба относимся скептично, мы едим исключительно круассаны, шоколадки и чипсы. И, когда Александр допивает свой напиток и уходит в уборную, его телефон, который он опрометчиво оставил на столе, спустя несколько минут начинает разрываться от бесчисленного количества сообщений от девушки, которая также вчера ночью писала ему. Поскольку звон уведомлений бьёт мне прямо по голове, я тянусь к телефону, дабы выключить на нём звук. Но так как парень забыл заблокировать его, я ненароком читаю часть переписки между ним и некой Амандой. По всей видимости, девушка пытается уговорить Кинга помочь ей с учёбой, да вот только в её словах виднеется непрозрачный намёк на что-то большее. Осознавая, что меня это не касается, я кладу телефон обратно на стол, в надежде что Александр не заметит то, как я брала его без спросу. Но стоит мне поднять глаза, как я встречаюсь с непонимающим взглядом Кинга, который подходит к столику. Нет никаких сомнений на тот счёт, видел ли он то, как я держала его телефон в руках, или нет. Он наверняка думает, что я решила прочитать его переписку с Амандой, поэтому он и смотрит на меня с таким недовольным видом, когда обратно садиться за стол.
– Я просто выключила звук на телефоне. Не надо на меня так таращиться, – я с чрезмерным раздражением отвечаю на его немой укор и, не дожидаясь ответа парня на подобный выпад с моей стороны, беру ключи от автомобиля и ухожу. Спустя пару минут, когда Кинг садится за руль своей машины, он мне ничего не говорит по этому поводу. Лишь бросает неоднозначный взгляд, что говорит только об одном – он мне ничуть не поверил и теперь считает, что я сталкерша, которая читает личные переписки людей. И приятного в этом ничего нет. Поскольку он мне не поверит, чтобы я ему не сказала в попытках себя оправдать, я решаю хранить молчание. Но вот Александр, в конце концов, решает вновь поднять этот вопрос, почему я демонстративно включаю музыку в салоне автомобиля на всю громкость, при этом игнорируя его сварливый взгляд.
– Я не злюсь, что ты залезла в мой телефон. Просто хочу понять, что ты там хотела найти, – сделав музыку потише, он миролюбивым тоном заявляет, из-за чего мои глаза непроизвольно закатываются.
– Я взяла твой телефон, чтобы выключить на нём звук, – я отвечаю сквозь зубы.
– Значит мою переписку с Амандой ты не читала? – он не без намёка продолжает задавать мне вопросы, что не может не действовать мне на нервы.
– Не моя вина, что ты не заблокировал телефон. Я взяла его и, пока выключала звук, увидела часть переписки. Я её не читала, просто увидела. Конец обсуждения.
– Как скажешь, Нила, – он с весельем отзывается, напоследок ещё хмыкнув, из-за чего я хочу огреть его чем-нибудь тяжёлым по головушке его нездоровой.
– Клянусь богом, ещё намёк, и ты поедешь в Нью-Йорк на скорой.
– Да от тебя за милю ревностью разит, Нила.
– Ты покойник, – хотела бы я воплотить свою угрозу в жизнь, но я обхожусь лишь убийственным, не предвещающим ничего хорошего взглядом. Александр это замечает, но, помимо смешка, он никак не реагирует, что ещё сильнее меня злит.
На часах уже час ночи, а мы в десяти милях от моего дома. Удивительно, как Кинг ещё не отключился за рулём от усталости и недосыпа, поскольку я сама готова заснуть в любую секунду. Обычно я наслаждаюсь подобными поездками, но не в этот раз. Сейчас мне нехорошо, поэтому я хочу как можно скорее оказаться у себя в комнате, принять горячий душ и завалиться в удобную мягкую постель, дабы впервые за неделю отоспаться. И когда автомобиль брюнета останавливается напротив моего дома, я с облегчением выдыхаю, так как этой поездке, наконец, пришёл конец. Я беру с заднего сиденья свой рюкзак и, прежде чем покинуть салон автомобиля, предлагаю Кингу переночевать в гостевой спальне, дабы не ехать ещё несколько миль к своему дому по заснеженным дорогам. Сама не знаю – это всего лишь формальная вежливость, или я таким образом хочу отплатить ему за всю помощь, которую он мне оказал за эти дни. Но в итоге Александр отказывается от моего предложения.
– Мне надо подготовиться к завтрашнему школьному дню, так что я поеду домой, – он устало отвечает, откинувшись на спинку водительского сиденья. Я понимающе киваю, но при этом удивляюсь тому, как у него хватит сил завтра утром проснуться и отправиться в школу, ведь я сама не способна на такое. И я бы давно уже покинула салон автомобиля, распрощавшись с Кингом, так как очень хочется отдохнуть после изнурительной поездки, но я понимаю, что задолжала ему слова благодарности за всю его немалую и щедрую помощь. Он потратил на меня уйму времени и сил, так что я просто обязана его за это поблагодарить. Да вот только слов подходящих найти никак не могу, почему молча смотрю на него.
– Спасибо, – я тихо произношу одно лишь слово, поскольку больше ничего в голову не приходит.
На губах Александра появляется лёгкая, едва заметная улыбка, а затем, после секундного промедления, он в одно мгновение сокращает между нашими лицами расстояние и целует, что вызывает у меня волну дрожи. Возможно потому, что в глубине души я ожидала нечто подобное со стороны Александра, я совсем не удивляюсь и не пугаюсь этого. Я не отстраняюсь от него, не бью и не возмущаюсь, как раньше. На сей раз я мягко отвечаю на его поцелуй, но без особой инициативы, так как осознаю, что этот поцелуй, как и всегда, не к месту и ни к чему хорошему не приведёт. И когда я ловлю себя на том, что я почти прикасаюсь к щеке Кинга, дабы притянуть его к себе для более глубокого поцелуя, я отстраняюсь и едва заметно качаю головой из стороны в сторону, благодаря чему Александр без лишних слов понимает, что это была очередная ошибка.
– Чтобы я не делал, ты всё равно будешь мне отказывать? – после секундного изучения моего лица он спрашивает, а я не знаю, что ему на это сказать, ведь что-то внутри мне подсказывает, что ему будет неприятен мой ответ. Но также я понимаю, что нам нужно раз и навсегда поставить точку в этом вопросе, дабы впредь не оказываться в подобной ситуации. Я должна чётко дать ему понять, что не отвечу ему взаимностью.
– Да, – я твёрдо отвечаю и, к моему удивлению, Александр совершенно не злится и не психует. Он вполне спокойно продолжает смотреть на меня, но при этом нервозно прикусив нижнюю губу.
– Я тебя никогда не нравился?
– Никогда, – я с виноватым видом отвечаю на его вопрос, который прозвучал скорее как утверждение.
– Конечно, непривычно слышать отказ, но со всеми бывает, – с грустной улыбкой на губах говорит Кинг, из-за чего я чувствую себя просто ужасно. – Я хоть заслужил прощальный поцелуй? – он со смешком спрашивает.
Вокруг нас царит такая хрупкая, хрустальная атмосфера, почему я попросту не смею ему отказать. Я едва заметно киваю и первая тянусь к нему, чтобы исполнить его просьбу. Но вопреки ожиданиям Кинга, я мягко целую его в щёку, из-за чего Александр издаёт лёгкий смешок, ибо не такой поцелуй он себе представлял. Я отстраняюсь и встречаюсь с его поникшим взглядом. И не найдя в себе силы уйти, ибо я не исполнила его просьбу должным образом, я вновь к нему приближаюсь. Поначалу я повторно целую его в щеку, а после мягко скольжу губами от щеки к губам, дабы аккуратно и коротко поцеловать его. Проходит всего секунда столь трепетного поцелуя, после чего я отстраняюсь. Однако Александр, не ожидавший, что поцелуй будет столь мимолётным, тянется следом за мной и деликатно прижимается своими губами к моим. Проходит не дольше пары секунд малость неловкого и неуверенного поцелуя, после чего он от меня плавно отстраняется. Но на сей раз я следую за его губами и накрываю их своими, ибо оторваться от него я не в силах. На сей раз поцелуй выходит более уверенным и смелым, однако я всё ещё в замешательстве от своих желаний и действий. Я разъединяю наши губы и прячу глаза от Кинга, ибо мне, чёрт возьми, неловко после стольких поцелуев, которые кажутся мне почему-то неприлично особенными. Из-за сводящегося меня с ума смущения я уже готовлюсь сбежать из автомобиля от Александра, однако Кинг внезапно и уверенно притягивает меня к себе для более чувственного поцелуя. И я сдаюсь.
Испытывая нездоровое, безумное желание и влечение, мы притягивает друг друга к себе так близко, что в какой-то момент я оказываюсь на коленях Кинга. Нежные и трепетные прикосновения наших губ быстро меняются на страстные и нетерпеливые. Я зарываюсь руками в его мягкие волосы, в то время как руки Александр блуждают под моей курткой, которую он успел уже расстегнуть. Он сжимает мою талию, порой задирая рубашку, притягивает к себе за шею, изредка запуская свои длинные изящные пальцы в мои волосы, из-за чего у меня голова идёт кругом. Он умело ласкает меня, отчего я буквально мычу от удовольствия и в ответ прикусываю и оттягиваю его нижнюю губу. Но когда Александр целует меня особенно глубоко и влажно, при этом сжав мою правую грудь, я, не отдавая себе отчёта, вжимаю его в спинку автомобильного сиденья и, расстегнув его куртку, задираю толстовку, чтобы коснуться руками его тела. Почувствовав мои холодные кончики пальцев на своём напряжённом рельефном прессе, Кинг в ответ спускает свои руки и сжимает уже мою задницу так, что я гулко выдыхаю, чуть отстранившись. От ласк его рук и языка мой мозг перестаёт работать окончательно, потому я позволяю ему оторваться от моих губ и спуститься к шее, что приводит к тому, что на весь салон раздаются мои судорожные вздохи и выдохи от удовольствия. И когда я чётко осознаю, что ещё чуть-чуть и я не просто позволю Александру перейти все видимые и невидимые границы, а сама его на это подтолкну, я предпринимаю попытку от него отстраниться, что не сразу у меня получается. Я утыкаюсь ему в шею, сходя с ума от пошлых и развратных мыслей, которые бушуют у меня прямо сейчас в голове, и убираю руки от него.
– Нила, что ты сейчас хочешь? – осипшим голосом Кинг спрашивает у меня, уткнувшись в мою шею, при этом слегка покусывая и проводя по ней кончиком языка, что ещё сильнее усугубляет ситуацию.
– То, что я сейчас так хочу, противоречит моим моральным принципам, – я хриплю в ответ, сходя с ума от ноющей боли внизу живота. Подобное возбуждение я испытываю впервые в жизни, из-за чего я чувствую то, как сильно намокло моё нижнее бельё. Но хуже всего то, что даже после того как Александр перестаёт меня целовать и ласкать, я всё также сильно хочу этого. И под «этим» я сама не понимаю, что подразумеваю.
