Текст книги "Торговец жизнью (СИ)"

Автор книги: Kellerr

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

И посмотрел на Коди. Коди проверил, хорошо ли одёрнут рукав – да, хорошо, бинта не было видно, а значит, можно избежать ещё одного допроса. Он не хотел говорить о своей проблеме ей. Да и Кириан вряд ли узнал бы так быстро. Но чего у него не отнять, так это внимательности, правда, порой она его подводила, как сейчас.

После долгих объяснений, что с ним всё в порядке, Кириан кое-как доел свою порцию и быстро соскочил со стула, отправившись мыть тарелку. Мама растерянно оглянулась, но замолчала и сосредоточила улыбку на Коди.

– А у тебя как дела? В школе всё хорошо?

Он привычно кивнул, соглашаясь. Да, в школе всегда всё было хорошо. Так гораздо проще, чем рассказывать каждую мелочь, из-за которой у Коди могла болеть голова.

– Завтра должен приехать папа. Вот хочу приготовить праздничный стол, – ещё шире заулыбалась мама и принялась рассказывать, что конкретно она собирается готовить.

Коди молчал и слушал, сжимая челюсти. Она ждала весь день, чтобы поделиться столь радостной новостью, однако Коди был готов благодарить Кириана за то, что он её опередил. Скорее всего, узнай он эту новость сейчас и от мамы, реакция оказалась бы куда агрессивнее – зуд в руке начинал изрядно беспокоить и мешать.

– Я завтра помогу тебе с готовкой, – встрял Кириан, и Коди заметил, что он пристально наблюдал за ним.

Мама довольно обернулась:

– Правда? А как же работа?

– Аина дала мне выходной из-за травмы, – он помахал рукой. – А здесь я всё равно смогу пригодиться.

– Как хорошо! Тогда сходим вместе в магазин, пока Коди будет в школе!..

И начала сразу составлять список продуктов, пока Кириан снова её не прервал и посоветовал взять лист бумаги, чтобы сразу начать записывать.

– Конечно, – согласилась мама, исчезнув из кухни и скрипнув дверью спальни.

Коди поспешил воспользоваться моментом и, оставив полупустую тарелку, быстро скрылся в ванной комнате.

– Я в душ, – предупредил он Кириана и задвинул щеколду, прижимаясь спиной к стене.

Ответа от Кириана не послышалось, и Коди позволил себе насладиться тишиной. Пальцы приятно остужала холодная плитка, а под бинтом медленно разгорался пожар, пробирающийся всё выше и выше к локтю, а затем и к плечу. Стараясь дышать глубоко и ровно, Коди до солнечных зайчиков в глазах упрямо смотрел на яркий светильник под потолком, пока не вздрогнул от раздавшегося стука.

– Коди… у тебя всё хорошо? – голос мамы.

Он застыл с приоткрытым ртом. Она говорила гораздо спокойнее, чем несколько минут назад, даже с волнением, с беспокойством.

Подавив хрип, рвущийся из груди, Коди ответил как можно спокойнее:

– Всё хорошо! – и сразу выкрутил вентиль на полную, пуская в ванну горячую воду.

Если мама и говорила что-то ещё, он этого не слышал. Быстро раздевшись и юркнув под сильные струи душа, Коди долго стоял, позволяя коже гореть и плавиться, а когда терпеть стало невмоготу, он почти полностью выключил горячую воду, подставив под ледяной поток забинтованную руку.

Подействовало.

Контраст температур перекрыл боль от зуда. Рука из-за намокшего бинта стала приятно тяжёлой.

Дышать можно было свободнее, хотя бы на время.

Душ принёс успокоение и разуму, и телу. Когда Коди вышел обратно в коридор, кухня уже пустовала. Мама, видимо, пряталась в спальне, воодушевлённая завтрашним важным событием, а Кириан…

Кириан обнаружился в их комнате, сидящим на стуле с гитарой; единственная горевшая настольная лампа освещала спину, но прятала лицо в темноте. Пальцы забинтованной руки медленно и неуверенно перебирали струны, губы шевелились, что-то подпевая. Коди редко видел его с гитарой, хоть и знал, что он играет на улицах перед прохожими.

Задержавшись на пороге, он вслушивался в мелодию и слова, но так ничего и не разобрал.

На кровати лежала уже приготовленная раскрытая аптечка. Нарушать уединение определённо не хотелось, но Коди пришлось закрыть дверь, которая откликнулась лёгким щелчком замка. Кириан сразу замолк, поднял голову и улыбнулся.

– Наконец-то.

– У тебя красивый голос, – заметил Коди. – Почему ты никогда не поёшь?

Кириан взглянул на гитару, раздумывая.

– Бесполезный талант.

– Конечно, бесполезный, если не искать ему применения.

Смотреть на обезображенную почерневшую кожу было больнее, чем терпеть снятие бинта. Коди с опаской поднимал глаза на сосредоточенного Кириана, ожидая увидеть на его лице отвращение. Однако Кириан действовал до безумия спокойно, тщательно промывая перекисью свежие ранки и нанося мазь.

– И ты не боишься? – не удержавшись, спросил он, уже расслабленно сидя на кровати, прижавшись спиной к стене.

Кириан удивлённо вскинулся.

– Тебя?

– Ну… – Коди запнулся, не зная, что именно хотел узнать этим вопросом. – Возможно.

Сдвинутые к переносице брови говорили о непонимании.

– Почему я должен тебя бояться? – осторожно поинтересовался Кириан, придерживая конец бинта одной рукой и обматывая другой.

– Ты сам рассказал, какую цену мне нужно заплатить, – тихо прошептал он, напрягаясь.

Казалось, сам Кириан даже не рассматривал это как возможную проблему. В молчании он закончил бинтовать расслабленную руку, потом сложил тюбик и ножницы обратно в аптечку, закрыл её и отставил подальше.

– Что ты помнишь, Коди? – спросил он, теперь полностью переключившись на беседу.

Коди озадаченно потёр лоб.

– О чём?

– О жизни. Мы ведь не росли вместе, но… ты этого даже не помнишь, верно?

Коди, закрыв глаза, неуверенно кивнул. Он толком и сам не знал, что помнил, а что нет. Говорят, невозможно запомнить всю свою жизнь с самого рождения. Такого не бывает. Он ссылался именно на это. Самые ранние воспоминания выглядели будто подёрнутые дымкой тумана – невнятные, отрывистые, короткие.

Сомнения редко посещали Коди, но ему всегда казалось, что там, за пеленой тумана, должно было быть что-то ещё. Не просто рождение и взросление, а что-то ещё.

Жизнь.

– Странно, что мы не родные. Мы с тобой похожи, – Коди почему-то улыбнулся.

Кириан же его улыбки не разделил.

– Тебя это беспокоит?

– Нет, – быстро ответил он, но, задумавшись, уже пожал плечами. – Не знаю. Я ещё не успел осознать. Если быть совсем честным, то я никогда не ощущал себя на своём месте, будто подсознание подсказывало, что так и есть.

– Ты помнишь что-нибудь из прошлой жизни?

Вопрос был не из лёгких. Коди казалось, что нужные воспоминания всегда рядом, но он не может найти их, не может добраться. Ответы постоянно вертелись где-то рядом.

– Нет, – сдался он, устало вздохнув. – Ничего.

– Совсем ничего? Точно?

Коди подозрительно взглянул на Кириана.

– А должен?

– После появления меток воспоминания могут начать возвращаться, – его внимание было приковано к руке Коди. – Слышал, приятного мало.

Коди потянулся к аптечке, вновь открыл её, уговаривая Кириана тоже сменить бинт. Тот упирался, но в итоге согласился. Содранная на пальцах кожа подтверждала историю о стене. Кириан злился? Но на что? Просто так, от скуки, стены не бьют.

Конечно же… Отец.

– Это мне нужно злиться и вымещать ярость на неодушевлённых предметах, – заметил Коди.

– Так почему ты не злишься? Это нормально – злиться, – с напором сказал Кириан и, расслабив плечи, добавил: – Я бы злился.

– На что или на кого? – нервно усмехнулся Коди. – У меня нет нужных воспоминаний, чтобы до конца всё понять. Мне не хватает деталей.

И вдруг он заметил в выражении лица Кириана нечто такое, что заставило его насторожиться.

– Ты что-то знаешь?

– Только то, что мама хотела второго сына. Но если бы прошлый ты не захотел вернуться, Торговец бы не смог дать твоей душе вторую жизнь, Коди. Не думаю, что здесь кто-то виноват.

– Только я сам.

– Коди…

– Что «Коди»? Ты ведь сказал, что злиться – нормально, – он слишком сильно потянул за бинт, передавливая кисть.

– Но я не имел в виду: вини во всём себя и злись тоже на себя! – вспылил Кириан, высвобождаясь и нервно ослабляя узел.

Выпрямившись, Коди с тоской посмотрел на него.

– Ты расстроен сильнее, чем я.

– Конечно! – охотно согласился тот.

– Не понимаю.

– Не понимаешь? Как это можно не понять? – Кириан вскочил с кровати, принявшись нарезать круги по полутёмной комнате. – При любом исходе уже ничего не будет так, как прежде! Думаешь, легко продолжать жить с тяжестью вины за чью-то смерть? А если ты не захочешь? Сам ведь умрёшь! Снова, – он остановился, развёл руками и обречённо покачал головой. – А мне ещё жить. И не только мне: маме, отцу…

– Вот только про отца не надо, он будет, наоборот, рад, – прервал нравоучительную речь Коди.

Кириан плотно сжал губы и, уперев руки в бока, отвернулся. Неудобный момент затянулся – ссориться Коди не хотел, тем более что мазь постепенно снимала боль, и он раздражался не так сильно. При одной только мысли о Феликсе и том, как сильно он ударился головой в момент первой вспышки гнева, Коди начинало мутить.

Это мог быть и не Феликс.

Коди даже стало неудобно. Кириан так сильно переживал из-за сложившейся ситуации, хоть и пытался не показывать вида, а сам Коди оставался холодным. Сложно было осознать, что ему действительно придётся что-то предпринимать. Платить цену? Запачкать руки в крови? Ради чего, ради себя? А нужна ли ему эта жизнь, чтобы ради неё так стараться?

А мне ещё жить, эхом прозвучал надломленный голос Кириана. Стало стыдно.

Аптечка вновь отправилась на самый край кровати. Гитара стояла около стола, чехол лежал чуть дальше, у стены. Кириан повернулся к ней, провёл рукой по волосам и принялся заталкивать инструмент в чехол резкими быстрыми рывками.

– Эй… – позвал его Коди, наблюдая за горевшими яростными огоньками в карих глазах.

– Не надо, – жестом остановил тот. – Не заставляй меня выбирать.

– Я не заставляю, – Коди сполз на край кровати.

Кириан ничего не говорил до того момента, как полностью не застегнул чехол и не убрал гитару в шкаф. Затем закрыл дверцу, положил на неё ладони и упёрся лбом, долго стоя с закрытыми глазами.

– Только с мамой это не обсуждай, – устало попросил Кириан. – Метки и всё остальное. Я уже пробовал с ней говорить, но она убедила себя, что ничего не было.

– В каком смысле?

– Она считает тебя родным. Ей так проще. Знаю, если на неё хорошенько надавить, она не сможет больше жить в фантазии, но боюсь представить, что тогда произойдёт. Слышал бы ты, какая у мамы началась истерика при моей попытке разговора о Торговце, – невесело признался Кириан.

Развернувшись и прислонившись плечом к дверце, он продолжил:

– Мама любит отца и всегда будет любить. Думаю, именно поэтому она выстроила вокруг себя такую стену.

– Но тогда зачем ей понадобился я? Я – причина их разлада. Будь я на её месте, то выбрал бы того человека, кого люблю. Она могла бы меня бросить, выгнать, вернуть Торговцу, в конце концов, или что там можно сделать, – совершенно искренне пытался добраться до правды Коди.

– Коди, ты не понимаешь.

– Не понимаю, – в который раз согласился он. – Совершенно не понимаю.

***

Ночь прошла в беспокойных снах. Утром Коди проснулся с испариной на лбу, за полчаса до будильника. Перед глазами всё ещё плясали обрывки снов, в которых он видел странных незнакомых людей. Видел ссоры, напоминавшие ссоры мамы и отца, но отчего-то знал, что это были не они. Видел человека, похожего на Кириана, но опять же знал – это был не он.

Смазанные лица затуманивали разум, не отпускали, удерживая в жёстких объятиях сновидений. Помогла лишь ледяная вода. Не проснувшись до конца, Коди поспешил выскользнуть из дома до того момента, как проснутся мама и Кириан. Оказавшись на улице, он некоторое время постоял около подъезда, наблюдая, как светлеет утреннее небо, и с сожалением подумал о вылазках на крышу девятиэтажки.

Сегодня предстоял сложный день.

Стараясь не думать о том, что уже к моменту возвращения домой там может оказаться отец, Коди добрался до школы. Нужный кабинет пустовал, пришлось ждать. Чуть позже подтянулись остальные одноклассники, сбившись в кучки и обсуждая неинтересные темы: домашнее задание, свидания, сплетни. Коди краем уха услышал, что сегодня не будет последнего урока – заболел преподаватель по физике. Кто-то радовался, но Коди лишь сильнее расстроился, ведь придётся идти домой раньше.

Алиса Бьёрк прибилась к кучке девчонок и тоже оживлённо болтала. На Коди она даже не смотрела, хотя он сам периодически поглядывал в её сторону. Странное равнодушие заставляло готовиться к какому-то предстоящему удару.

Предчувствие не обмануло: как только закончились занятия и Коди спускался по лестнице, в пролёте между вторым и третьим этажом кто-то схватил его за рукав и потащил в коридор. От неожиданности он не успел воспротивиться, покорно переступил порог пустого кабинета с распахнутой дверью и едва не споткнулся от толчка в спину.

Дверь захлопнулась.

Феликс стоял напротив неё, преграждая путь, и буравил Коди взглядом, однако никаких обидных слов, как раньше, не бросал. В его глазах читалось сомнение. Повязки на голове больше было.

Коди повернулся к нему, выпрямившись, и поправил сползший с плеча рюкзак. К чему-то определённо нужно готовиться – Феликс никогда не цеплялся к нему просто так, чтобы запереть в пустом кабинете и молчать.

– Ты же знаешь, кто мой отец? – слишком серьёзно заговорил Феликс, постукивая пальцами по кисти другой руки.

Коди отступил к первой парте, опёрся на неё.

– Лукас Бьёрк, – ответил он.

– Конкретнее, – уже с требовательными нотками подстегнул Феликс.

Так вот оно что. Коди вспомнил разговор с Кирианом на крыше девятиэтажки, вспомнил, в какой ужас его привёл тот факт, что Феликс Бьёрк увидел пятна на коже.

– Что, пришёл самолично донести сладкую новость о том, что твой отец уже мчится сжигать меня на костре? – не удержался от язвительности Коди. – Можешь посмеяться, тебе ведь это нужно.

Однако, к его удивлению, Феликс не засмеялся, а помрачнел ещё сильнее.

– Я ему ничего не сказал.

Коди вскинул брови, недоверчиво поглядывая на своего главного школьного мучителя.

– Но Алиса знает. И она хочет с радостью тебя сдать.

Он не улавливал, к чему клонил Феликс. Коди несколько раз видел, как брат с сестрой яростно разговаривали на переменах в коридоре. Алиса выглядела напористой, в чём-то постоянно убеждая Феликса.

– Так почему ещё не сдала?

– Я отговорил. Пока что, – Феликс нахмурился.

– Хочешь пошантажировать меня? Заставить делать грязные дела, а ты пообещаешь ничего никому не болтать? Не утруждайся, – Коди скрестил руки. – Это всё равно недолгое развлечение.

Феликс вздёрнул острый подбородок.

– Ты ведь ничего не знал о тех отвратительных пятнах на своей руке в прошлый раз, иначе не попался бы так глупо.

А Кириан был прав насчёт того, что с Феликсом шутки плохи. Он гораздо лучше разбирался в теме, чем можно себе представить. Конечно, ведь Лукас Бьёрк наверняка снабдил сына нужной информацией и вниманием к деталям.

– Чего ты хочешь, Феликс? – напрямую спросил Коди.

– Просто интересно, – уголки его губ приподнялись, в глазах появился азартный блеск. – Как ты сдерживаешься? Я бы на твоём месте тогда себя добил, – он указал на голову. – Было бы куда проще, и часть цены Торговцу оказалась бы выплачена.

Несмотря на то что Феликс вновь пытался вести себя нагло и напористо, он не подходил ближе, оставаясь около двери. И замок так и не закрыл, хотя раньше наверняка сделал бы это, чтобы отрезать возможный путь к побегу. Пальцы продолжали отбивать неровный ритм, ноги были напряжены и расставлены на ширину плеч.

– Ты меня боишься, – догадался Коди и заметил, как дёрнулся Феликс.

Да, в отличие от Кириана Феликс как минимум стал его опасаться, однако открытие истины не заставило испугаться.

– Не преувеличивай, – скрипнул зубами тот. – Даже теперь, когда твоя жизнь в прямом смысле стоит на кону, ты никогда не осмелишься и пальцем к кому-нибудь притронуться, не то что убить. Не ко мне уж точно.

Непоколебимая уверенность в словах ужасала, но Коди оставался с ним солидарен. За всё то время, что Феликс цеплялся и издевался, он ни разу не попытался дать отпор. Так проще – не затевать двустороннюю войну, получалось избежать жертв. Да и школа занимала лишь малую часть жизни, от которой всегда получалось ускользнуть, стоило только выйти за ворота и оказаться на крыше, наблюдая закаты с Кирианом.

Пока Коди всё обдумывал, Феликс запрокинул голову, протяжно застонал от досады и коротко хохотнул.

– Всё-таки с тобой так скучно, Корин. Ты должен злиться! Давай, повесели меня, вас из-за этого и ненавидят!

Коди вцепился в край парты. Почему все твердят ему, что он должен злиться?

А Феликс продолжал наседать:

– Вы становитесь такими жалкими, когда появляются метки. Строите из себя святых, а в итоге убиваете ни в чём не повинных людей, чтобы дать своей потрёпанной душонке ещё несколько лет жалкого существования в мире живых.

– Прекрати.

– О, есть реакция! – обрадовался Феликс, сверкнув зубами. – Смотри, я даже не буду сопротивляться, – он раскинул руки в стороны. – Хочешь попробовать ударить меня или толкнуть в окно, например? А может, спустишь кубарем с лестницы, чтобы я сломал шею?

Несколько глубоких вдохов и выдохов позволили взять себя в руки. Феликс откровенно его провоцировал, но Коди не понимал зачем. Он боялся – это факт. Захотел доказать обратное? Феликс не любил, когда кто-то ловил его на страхе.

– Я ухожу, – решительно сказал Коди и попытался пройти мимо Феликса, отбросив раскинутые руки.

– Ну уж нет, – тот сильно сдавил плечо.

Вывернувшись, Коди с небывалой яростью схватил его за расстёгнутые полы куртки и оттеснил к стене, со всей силы впечатав в неё спиной. Феликс уберёг голову от нового удара, вовремя наклонив вперёд, но всё равно поморщился. В глазах застыл шальной блеск, пересохшие губы были приоткрыты; он смотрел на Коди сверху вниз, явно наслаждаясь тем, что добился своего.

– Больно, но не так, как было, – и рассмеялся.

«Психопат», – мелькнуло в мыслях Коди.

Резко убрав руки, он отскочил к двери, продолжая коситься на посмеивающегося Феликса. Теперь уже стало страшно и одновременно неприятно ему самому. Феликс, прекрасно понимая возможный исход ситуации при таком провоцировании, всё равно продолжал давить. Если бы не мазь, скрадывающая симптомы меток, вряд ли Коди сумел бы сейчас остановиться.

Вспомнив охвативший ужас, когда он думал, что убил Феликса, Коди с трудом сдержал подкатившую к горлу дурноту, толкнул незапертую дверь одновременно со звонком на отменённый урок.

========== Глава 8. Вилле ==========

Коди снова улизнул, пока все спали, а мама порхала по квартире с самого утра. Душ, укладка, макияж, выбор одежды: чтобы была красивой, аккуратной, но не броской.

Кириан долго лежал на застланной кровати и слушал музыку до того момента, пока плеер не выключился – закончился заряд. Мама иногда появлялась в дверях комнаты и показывала новый образ, Кириан же только кивал или мотал головой. В конце концов, выбор пал на светло-голубые брюки и тёмно-синюю вечернюю блузку. Она выглядела прекрасно, как и всегда, только Кириан не понимал, почему её обычный образ вдруг стал слишком простым.

Он помнил, что мама каждый божий день старалась выглядеть так, будто к вечеру ей идти в ресторан, в кафе или на вечеринку. Всегда. И даже когда отец перестал появляться дома, она сохранила эту привычку.

На душе у Кириана было тяжело. Он чувствовал лёгкий привкус дурноты, из-за чего кусок не лез в горло. Когда приготовления были завершены, они вместе отправились в магазин, где набрали целую тележку продуктов, попросили кассира разложить всё в три пакета. Каждый нёс по одному, а третий – вместе.

– Ох, целый час прошёл, – сказала мама, когда они выходили из магазина. – Как же утомляют эти покупки!

– Можно было купить гораздо меньше, – заметил Кириан.

– Сегодня особенный день, – не согласилась мама.

Кириан промолчал, не став напоминать о Коди и о том, что для него это не просто особенный день, а тяжёлый день.

Возвращались в молчании, только хлюпал подтаявший снег под ногами. Кириан вдруг задумался о том, что часть дороги они шли по тому же пути, что и с Коди. Переход через дорогу в неположенном месте, где нет светофора, но и редко ездят автомобили; тропинка между деревьями, чтобы срезать угол.

Мама замедлила шаг, когда они уже подходили к подъезду. Кириан, задумавшийся о Коди, не заметил, как натянулась ручка общего пакета. Он поднял голову, обернулся, увидев, как задрожал подбородок мамы и заблестели от влаги глаза.

– Вилле… – сбивчиво прошептала она, отпустив оба пакета. – Вилле!

Кириан остался стоять рядом с пакетами, наблюдая, словно в замедленной съёмке, как мама бросилась обнимать сидевшего около подъезда отца. За несколько прошедших месяцев он заметно постарел: углубились морщинки около карих глаз, волосы на висках пробила проседь, кожа потускнела. Он быстро встал, раскрыв объятия, и сомкнул руки за спиной матери.

В груди у Кириана оглушительно стукнуло сердце.

– Майя, – тоже прошептал он беззвучно, но шевеля губами.

Поставив третий пакет на асфальт, Кириан с неловкостью наблюдал радость родителей, испытывая весьма противоречивые чувства. После того как мама отпустила отца, тот наконец заметил и его, Кириана. На лице отразилась паника, он на мгновение опустил глаза, но шагнул вперёд, вновь подняв голову.

– Сын, – сказал отец, протянув руку. – Ты уже такой взрослый.

Кириан колебался. С одной стороны, ему хотелось ответить, подойти, обнять, но с другой стороны, где-то в глубине души он всё ещё ожидал подвоха. Отец подошёл первым, несколько секунд помедлил, но осторожно обнял его, хлопнув пару раз по спине шершавой ладонью. Кириан лишь дотронулся до старой, но любимой отцом куртки, которую тот неизменно носил вот уже пятую зиму подряд.

От него пахло терпким одеколоном, дыхание было сбивчивым и прерывистым. Значит, волновался, переживал, будто прошли не несколько месяцев, а несколько лет.

– Ну хватит, – Кириан высвободился из объятий и указал на пакеты. – Лучше помоги донести их до квартиры. В твою честь ведь столько купили.

И отец, радостно засветившись от оказанной чести, кивнул.

– Что у тебя с рукой? Подрался?

– Почти. Подрался со стеной, – улыбнулся Кириан отцу.

Ему было неловко – Кириан заметил это в его движениях и согласии практически во всём, что предлагала или спрашивала мама. Она сама крутилась вокруг него так, словно отец стал центром мира.

Впрочем, он был центром уже давно и никогда не переставал им быть.

Вернулись старые времена, когда Коди ещё не ввергал его в такой ужас. Отец молча сидел за кухонным столом, только теперь без газеты, за которой он любил прятаться, а мама, мурлыкая себе под нос весёлые мелодии, суетилась у плиты.

Кириан, как и обещал, помогал ей с готовкой, но то и дело бросал взгляды на отца. Он не рвался что-либо рассказать о последних месяцах жизни, не выглядел довольным и отдохнувшим. Наоборот – в его мутных глазах осели усталость, тоска и ещё пугающее выражение равнодушия. Когда мама обращалась к отцу с улыбкой, он вздрагивал и выдавливал ответную улыбку. Мама не видела, как улыбка сползала с его лица, когда она отворачивалась обратно.

– А где Коди? – рассеянно спросил отец впервые за долгое время молчания, когда праздничный стол уже был практически накрыт.

Мама замерла над тарелкой салата, размешивая ингредиенты, подняла голову и оторопело посмотрела на него.

– В школе, конечно же. Сегодня пятница.

– Ах, да. Школа, – кивнул отец и, наморщившись, лениво почесал лоб.

– Скоро вернётся, – встрял Кириан, расставляя бокалы.

Мама по такому случаю даже выбрала дорогое вино, которое уже украшало стол.

Отец мельком взглянул на Кириана, но тут же почти стыдливо уставился в пустую тарелку перед собой, сцепив пальцы в замок под подбородком. Сейчас, стоя рядом, Кириан заметил, что его волосы уже засалились, а щетина выглядела неухоженной. Вряд ли он готовился ко встрече так же тщательно, как и мама.

Тарелки оставались пустыми до возвращения Коди. Пока тянулось время ожидания, мама начала расспрашивать о жизни за последние месяцы. Отец поведал о длительной командировке в Лакус, где проходил обучение новой технологии, затем отрабатывал полученные знания и получал опыт. Сказал, что дни сменялись друг за другом так быстро, что он и не заметил, как пролетели несколько месяцев.

– Ты так любишь свою работу, – с восторгом прошептала мама.

Отец скупо улыбнулся.

Но Кириан видел за лживой увлечённостью лишь попытку сбежать, спрятаться, найти причину, чтобы не возвращаться.

– Ты всё ещё любишь свою семью? – сорвалось с языка, прежде чем Кириан успел обдумать необходимость вопроса.

Взгляд отца стал серьёзным.

– Конечно… как ты можешь такое спрашивать?

– Да так. Просто… – Кириан не успел договорить, как по квартире прокатился оглушительный звон.

Мама встрепенулась, отец напрягся, а Кириан поднялся из-за стола и решительно выскользнул в тёмный коридор. За дверью стоял Коди, привычно тихий, но какой-то взвинченный. Он тяжело дышал, словно дорогу от школы до дома преодолел бегом.

– Что случилось? – сразу почувствовал неладное Кириан.

Коди стащил с головы шапку и переступил порог.

– Столкнулся с Феликсом после уроков.

Он стал поспешно раздеваться, бросив ботинки около двери, а повесить куртку на крючок и вовсе удалось не с первого раза.

– Он тебе угрожал? – Кириан похолодел.

– Нет, – обернулся Коди и неопределённо повёл плечом. – То есть да. Я не знаю, как назвать то, что он хотел.

– Просто опиши.

Вздохнув, Коди всё же подобрал нужные слова.

– Феликс сказал, что никому не разболтал про меня, но пытался спровоцировать на агрессию, – он нахмурился.

Кириан выжидающе смотрел на него, но Коди лишь пожал плечами.

– Ничего страшного не произошло, но разозлить меня у Феликса получилось.

Хорошо, что Коди всегда оставался скуп на эмоции, а Феликс вряд ли когда-нибудь сможет стать причиной их яростного проявления. Однако нельзя было сказать то же самое и касательно возвращения отца. То, как остро Коди отреагировал на новости, подсказывало Кириану предупредить его заранее.

– Отец уже здесь, – тихо сообщил он, и Коди застыл с широко распахнутыми глазами.

– Уже? – недоверчиво переспросил тот.

– Сидят с мамой за столом, ждут, когда ты придёшь, чтобы начать есть. Ты почти вовремя.

Коди покачнулся, прислонившись спиной к стене, и поднял руки, спрятав лицо в ладонях.

– Но я не готов, – глухо сказал он.

Жаль, что Кириан не мог дать ему то время, которое требовалось. Подойдя к Коди, Кириан обнял его за плечи, вынуждая уткнуться лбом себе в плечо, и успокаивающе погладил по голове забинтованной рукой.

– Ты справишься.

– А если нет? – голос Коди дрогнул.

– Не в первый раз же. Всё будет хорошо.

Забросив рюкзак в комнату, Коди первым делом вымыл руки в ванной, и лишь потом, следуя за Кирианом по пятам, осмелился войти в кухню. Разговоры сразу стихли. Мама тепло улыбнулась, а отец со смешанными эмоциями обернулся через плечо.

– Как ты повзрослел, – с трудом прошептал он.

Чтобы избежать лишних пререканий, Кириан подтолкнул Коди к столу.

– Сначала нам всем нужно поесть. Мам?

И она принялась раскладывать по тарелкам приготовленный ещё не остывший обед.

Коди не проронил за едой ни слова, смотря только в свою тарелку. Беседу поддерживала мама, рассказывая, что происходило за время отсутствия отца. Когда возникала неловкая пауза, мама вновь принималась рассказывать даже самые банальные глупости: о просмотренных фильмах и передачах, о погоде, о соседях, о бездомных собаках, которых развелось слишком много.

– А как там в Лакусе? – мама решила, что пора и отцу подхватить беседу. – Никогда не была в нём, но слышала, что там много старых домов, ставших исторической ценностью, ведь город старше нашего Дуплекса.

Отец выпил чая, почесал подбородок и, задержав взгляд на Коди, ответил:

– Да, так и есть. Чем южнее, тем больше старых построек, а всё новое простирается на север. Там даже проводят экскурсии в специальных автобусах. Начало у въезда в город со стороны Дуплекса, то есть на южной стороне, а конец – на северной, где находятся все самые современные постройки. Лакус очень интересен своей планировкой.

Было видно, что ему действительно понравился Лакус. Кириан даже подумал, что именно из-за города отец задержался там надолго. Он медленно продолжал есть, искоса наблюдая за мамой, радость которой постепенно улетучилась и сменилась тоской.

– Так… ты останешься в Дуплексе? – с надеждой спросила она. – Или снова уедешь?

– Честно говоря, не уверен, Майя. В ближайшее время точно буду в Дуплексе – я ведь пообещал тебе. Но есть вероятность того, что мне предложат постоянное рабочее место именно в Лакусе.

– То есть снова уедешь, – вздохнула она.

Отец подтянулся, вытянул руку и крепко сжал ладонь мамы.

– Возможно. Но я хотел бы взять тебя с собой. На этот раз я могу позвать тебя с собой, потому что теперь это не путь в никуда.

Она подняла широко распахнутые глаза, явно не веря своим ушам.

– Хочешь… чтобы я осталась с тобой?

– Ну конечно, Майя. Всегда хотел.

Мама заулыбалась, но, будто вспомнив, что в кухне они находились не одни, повернулась и вопросительно взглянула на Кириана.

– А как же…

– Мальчики? – закончил за неё отец. – Кириан уже взрослый и способен сам принимать решения. Если захочет, может отправиться с нами. Если нет, то пусть остаётся, – и обратился уже к нему: – Ты нашёл нормальную работу или всё так же предпочитаешь возиться в пекарне?

– А чем плоха работа в пекарне? – нахмурился Кириан.

Отец лишь приподнял уголки губ и покачал головой.

– Так ты далеко не пробьёшься.

– Как будто ты пробился, – зло отозвался Кириан, за что тут же получил осуждающий и возмущённый взгляд матери.

– Не дерзи отцу! – взвилась она.

– Просто вырвалось, – Кириан пожал плечами и вдруг заметил, что сидевший рядом Коди крепко сжимал нож в руке, но больше ничего не ел. – А как же он?

Все взгляды тут же устремились на Коди, который и головы не поднял.

– Коди всего пятнадцать, – задумчиво произнёс отец. – Он не может остаться в Дуплексе один.

– Если останется, то со мной. Мне-то уже далеко не пятнадцать. Хочешь вот так просто переключить внимание на себя? Думаешь, в переезде в Лакус есть какой-то смысл, кроме призрачного места работы, которое тебе пока что не предложили?

– Не недооценивай меня, Кириан, – отец ударил ладонью по столу так сильно, что звякнула посуда.

– Прекратите, – впервые за последние полчаса подал голос Коди.

Он с яростью обвёл взглядом всех присутствующих, продолжая сжимать нож. Рукав чуть задрался, обнажая забинтованную часть, что не укрылось от зоркого взора отца. Кириан видел, как он с непониманием уставился на дрожащую руку Коди, а немногим позже на его лице отразился истинный страх.

– Неужели нельзя просто посидеть вместе с семьёй, которую давно не видел, за столом? Как, как ты смеешь приходить и начинать диктовать свои правила? – взгляд Коди забегал по столу.