Текст книги "Торговец жизнью (СИ)"

Автор книги: Kellerr

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

Резким движением Феликс скинул капюшон, указав на повязку пальцем, а затем поджал губы, покачав головой.

– Я всегда считал тебя тихоней. Тем, кто так и будет продолжать сидеть в углу, даже если его закидать камнями. Не ожидал от тебя такого.

Воспоминания о том дне не радовали Коди.

– Это случайность, – ответил он, но без желания оправдаться.

– Случайность? Я по твоей милости мог там сдохнуть, толкни ты меня чуть посильнее!

– Ты поступал не лучше.

Ноздри Феликса затрепетали, щёки покрылись красными пятнами. Он злился, но ещё сильнее он был возмущён. Правильно. Коди оставался для него никчёмным насекомым, которое можно раздавить в любой момент. Когда что-то менялось, это выбивало его из равновесия.

– Я не бил тебя головой о камни!

– Есть разница? – Коди внезапно тоже разозлился. Рука вновь зачесалась – это подтолкнуло его пойти дальше. Стало всё равно на Феликса и на то, что он может сделать потом. Феликс был не из тех, кто позволял обращаться с собой плохо. Может быть, виной тому являлась высокая самооценка и избалованное детство – не зря ведь он всегда выбирал позицию нападающего.

Феликс не отставал – Коди слышал его шаги.

– Подожди.

Он проигнорировал ненавистный голос, с трудом удержавшись от желания зажать уши.

– Стой! Я не договорил…

Внезапный рывок назад вынудил Коди притормозить. Феликс сильно схватил его за руку и потянул на себя, срывая повязку с кисти. Повреждённая кожа вспыхнула от трения; Коди сцепил зубы, подавляя стон боли.

Феликс замер так же резко, как и только что пытался его остановить. Обернувшись, Коди хотел было выдернуть руку из хватки, но тоже остановился: Феликс смотрел прямо на его кисть. Слабый узел не удержал платок, и тот сполз, обнажая тёмные пятна. Феликс молчал, нервно прикусив губу, а когда вспомнил, что рядом с ним живой человек, нехотя поднял глаза. Он больше не желал с ним разговаривать – это Коди понял по изменившемуся взгляду.

Феликса что-то напугало.

Пальцы, удерживающие Коди на месте, разжались, и Феликс шагнул назад. Его зелёные глаза сузились, подбородок напрягся, руки сжались в кулаки, но нападать он не собирался – он хотел убежать.

– Коди!

Коди обернулся на зов, увидев около ворот Кириана. Тот настороженно смотрел на них и явно уже заждался.

– Всего хорошего, – быстро бросил Феликс и, шаркнув ботинками по асфальту, пошёл обратно в сторону школы.

Проводив его взглядом, Коди медленно двинулся к Кириану, предварительно поправив повязку из платка и одёрнув рукав куртки.

– Это что, Феликс Бьёрк? Давно я его не видел, ещё с тех пор, как наши отцы общались плотнее.

Коди поднял глаза на Кириана и неопределённо повёл плечом. Он не любил рассказывать о школьных проблемах, ему казалось это абсолютно скучным и бесполезным занятием. Особенную нелюбовь к интересу окружающих о его школьных буднях Коди приобрёл в те времена, когда отец ещё жил с ними. Он помнил, что, возвращаясь каждый раз домой, заставал его на кухне с развёрнутой газетой в руках. Прямоугольные очки, которые отец носил в основном только дома, частенько сползали на кончик носа, и он не замечал этого, пока не приходилось оторвать взгляд от чтения статей.

Коди помнил такие моменты. Он заходил на кухню, отец поднимал глаза, щурился, вспоминая, что нужно поправить очки, и поправлял их. После он снова смотрел на Коди долгим непроницаемым взглядом и только кивал в знак приветствия. Мама обычно хлопотала рядом у плиты, успевая смотреть по маленькому телевизору на холодильнике очередную передачу, и эмоционально взмахивала поварёшкой каждый раз, когда что-то её удивляло.

– Как прошёл день?

Этот вопрос мог иметь множество вариаций, но для Коди он каждый раз подразумевал одно и то же: «Как дела в школе? Хорошо ли прошли занятия? За все ли домашние задания он получил положительные оценки? С кем сегодня разговаривал?»

Поначалу Коди пытался найти подход к монотонной беседе, которая повторялась из раза в раз. Иногда он думал, что постоянно проживает один и тот же день, когда попадал домой. Этот день был настолько гнетущим, что в какой-то момент он стал задумываться, а было ли когда-нибудь иначе?

А было ли вообще это «было»?

Он рылся в своей памяти и с ленивым разочарованием понимал, что не может припомнить ничего, кроме такого же порядка вещей.

Ничего не было, Коди, шептал гадкий голосок ему на ухо.

Ни-че-го-не-бы-ло.

Он прокручивал в голове много раз эту фразу, пока не пришёл к выводу, что его воспоминания похожи на мазок кисти краской. Что-то он помнил хорошо, отчётливо, а что-то – плохо, и это «плохо» словно было покрыто туманом. Некоторые моменты вообще скрывались в тумане полностью, и порой Коди не понимал, воспоминания это или всего лишь игра воображения.

А потом что-то изменилось.

Коди хорошо помнил тот день, когда Кириан впервые встретил его у ворот школы и предложил прогуляться. Предложение было внезапным. Даже странным. Та девятиэтажка сначала показалась Коди совершенно недружелюбной. На крыше веяло холодом. Он долго не осмеливался подойти к краю крыши. Даже смотреть вдаль было страшно.

Река Ева искрилась в лучах заходящего солнца, а далёкий берег Старого города выглядел совершенно серым. Отсюда можно было легко увидеть кладбище, которое начиналось вблизи от моста, стоило только ступить на землю. На том кладбище Коди никогда не был, но слышал, что пусть Старый город и считался заброшенным местом Дуплекса, но хоронили людей до сих пор именно там.

В тот день закат был ярко-красным. Они с Кирианом просидели на крыше до самой темноты и вернулись домой, когда отец уже дремал в комнате. Дверь открыла сонная мать. С тех пор такие прогулки стали неотъемлемой частью жизни Коди, пусть и оттягивать момент возвращения домой уже было незачем.

Коди достал блокнот из кармана, сверив дату и время захода солнца. Он исписал уже больше половины страниц, а значит, когда-то придёт время заводить новый.

– Так когда ты начал общаться с Феликсом? – повторил вопрос Кириан, когда Коди, захлопнув блокнот, пошёл дальше.

– Мы не общаемся, – ответил Коди, втянув голову в плечи в надежде спрятать шею от морозного воздуха.

– Понятно. Запретная тема.

– Что?

– Школа, – улыбнулся Кириан. – Ты, наверное, не расскажешь даже о том, что сегодня давали на обед.

– Феликс никак не связан с школьными обедами.

– Значит, вы не друзья.

Коди насупился. Он не хотел, чтобы тема о Феликсе развивалась дальше. Запихнув больную руку поглубже в карман, он отогнал дурные мысли о разговоре с Феликсом. Если бы толчок был хоть немного сильнее, он и правда мог бы его убить…

Жжение в руке резко усилилось. Сжав пальцы в кулак, Коди стиснул зубы, стараясь не подать вида, что ему больно.

– У нас есть ещё время до захода солнца.

Кириан был на удивление затихшим.

– Хочешь, сходим в закусочную? Ты, наверное, голоден, – предложил он.

– Нет! – нервно воскликнул Коди, однако, опомнившись, повторил спокойнее. – Нет…

Они остановились. Кириан встал напротив него, преграждая дорогу.

– Что происходит, Коди?

Железный, настойчивый тон. Такой тон Коди ненавидел сильнее всего, потому что именно с таким выражением мама частенько любила пытаться достучаться до него. Когда она не получала ответов на первые дружелюбные вопросы, всегда пыталась сделать из этого проблему. Она считала, что если Коди не хочет рассказывать ей о простых вещах, то это и есть проблема.

Её вопросы порой подчёркивались выразительным взглядом отца. Он редко вступал в разговоры, но всегда внимательно слушал, даже если казалось, что газета поглотила его полностью.

Коди махнул головой, столкнувшись с таким же выразительным взглядом Кириана.

– Ничего, – сказал он, отведя глаза.

– Ничего? Ты сам не свой в последнее время, особенно когда вернулся домой едва ли не ночью…

Что произошло после, Коди понять не успел. Порой эмоции брали над ним верх, и это было вполне знакомое, понятное чувство. Однако потеря контроля над собой была сродни спуску с цепи бешеной собаки.

Это был не гнев, не ярость. Просто в одну секунду Коди оставался спокойным, а в следующую был готов кидать в окна тяжёлые камни.

Когда сначала он отступил на шаг, Кириан нахмурился. Когда же он вскинул руки, намереваясь ударить в грудь, Кириан отшатнулся. Руки безвольно повисли вдоль туловища. Коди сжал кулаки, помотал головой и испытал страшное желать оглохнуть, ослепнуть, провалиться сквозь землю. Всё, что угодно, лишь бы не оставаться здесь.

Огромное, жуткое желание.

Бежать прочь. Нужно бежать, застучало в голове.

Бежать.

– Ничего не происходит, Кириан, ничего! – выкрикнул Коди и бросился бежать прочь.

***

Кириан жалел о сказанном. Он никогда не повышал голос на Коди, не позволял себе такого даже в самых сложных ситуациях. Да и таких ситуаций с ними почти не случалось: они редко ссорились так сильно, чтобы переходить на крики.

Снегопад усилился по сравнению с предыдущими днями и затруднял движение. Автомобили медленно ползли по проезжей части, а люди прятали лица, надвинув капюшоны и прикрываясь руками.

Руки слушались его плохо. Кириан взглянул на покрасневшие пальцы, поднёс их ко рту, стараясь согреть дыханием. Он отправился вслед за Коди не сразу, простояв ещё несколько минут около школы. Его ожидал серьёзный разговор, но как к нему подойти, Кириан совершенно не знал. Нужно было что-то сказать, успокоить, объяснить, что происходит.

Он никогда больше не встречал таких как Коди. Коди был единственным, но от этого не казался странным. Наоборот – чем больше Кириан задумывался о времени, проведённом с Коди, тем сильнее понимал, что нормальнее брата у него быть не могло.

И в какой-то момент он убедил себя, что так будет всегда, что час расплаты никогда не настанет.

Большего самообмана и быть не могло.

Кириан бегом добрался до девятиэтажки, остановился внизу, чтобы отдышаться, и принялся медленно подниматься по лестнице, держась за старые поручни.

Коди, как он и предполагал, был наверху, стоял слишком близко к ветхому ограждению и смотрел в сторону заката. Закат сегодня не выделялся ничем особенным, если не считать того, что небо почти полностью затянули снежные тучи. Лишь кое-где последним лучам солнца удавалось отбросить блики на затихшую перед ночью речку. Коди находился спиной к Кириану, и он видел, как ветер играет с его неприкрытыми шапкой волосами. Белые снежинки ярко контрастировали с тёмным цветом, а вот таяли слишком медленно.

– Когда станет холоднее, река замёрзнет, – Коди говорил тихо, с сожалением, как будто это был рассказ о чём-то грустном.

Кириан воспринял его первую фразу как согласие – да, подходи.

И он подошёл, ступая осторожно, словно боялся спугнуть Коди.

– Всего лишь пару месяцев.

– Пару?

– Здесь морозы долго не задерживаются. Иногда река даже не успевает полностью покрыться льдом.

Так было в прошлую зиму. Они наблюдали, как лёд с каждым днём пробирался всё дальше, норовя скрыть последние проблески воды, но не успел – стало теплеть, а зима отступила, казалось, так и не успев начаться. Кириан даже удивился, поняв, что потерял счёт времени.

– Коди.

Тот не двинулся, но искоса посмотрел на него. Светлых глаз было почти не видно из-под отросшей чёлки, и Коди тряхнул головой, скрывая лицо от Кириана.

– Мне нужно поговорить с тобой.

– О чём?

– О твоей руке.

Коди молчал.

– Может, покажешь?

– С ней всё в порядке.

– Зато с тобой – нет, – возразил Кириан и, подумав, добавил: – Я вижу, когда с тобой что-то не в порядке. Я твой брат.

На столь простое заявление ожидал любой реакции, но только не той, что увидел. Коди, наконец, полностью повернулся к нему, криво усмехнулся, пожав плечами.

– Неправда, – сказал он и сделал паузу. – Ты не сразу заметил. Ты даже не понял, что происходит. Как ты вообще догадался? Виделся с Малти?

Кириану было нечего возразить. Если он начнёт отпираться, то сделает лишь хуже.

Насколько он знал, мертвецов Торговца было не принято обсуждать у их родных. Многие вообще предпочитали молчать и не вмешиваться до того момента, как потерянные воспоминания начнут пробиваться сами или же на коже не появятся метки. Точно так же, как сделали и родители Кириана.

Коди начал бороться с проблемой в одиночку.

Кириан не умел вести душевных бесед и тем более не знал, как рассказать брату правду. Конечно, слухи никто не отменял, и Коди наверняка уже сам обо всём догадался. Школы всегда были полны болтливых языков. Если старшее поколение без лишних слов находило спасение от потери близких в визите к Торговцу, а потом предпочитало попросту молчать, то дети вели себя иначе.

Возрождённых Торговцем считали изгоями. Меньше половины из них осмеливались выплатить цену за свою вторую жизнь, остальные же, постепенно отдаляясь и утопая в нагрянувших воспоминаниях, попросту ломались и предпочитали смерть. Никто не спрашивал их, нужен ли им этот второй шанс. Эгоизм от собственной боли после потери, движимый людьми, подталкивал искать способы заполнения пустоты. Тем более что им самим не нужно было ничего отдавать взамен.

Мама Кириана смогла сбросить груз вины с плеч, убедив себя за несколько лет в том, что никакого Торговца не было. Она никогда не упоминала о нём, и лишь отец, не смогший вести себя так же, выводил её из равновесия, но в конце концов нашёл свой способ спрятаться: сбежать, прикрывшись работой.

Кириан, взрослея, ни на секунду не забывал, что однажды придёт день, когда Коди нужно будет узнать правду. Иногда он думал, что их привязанность возникла именно из-за страха и того самого чувства вины, которое родители благополучно скинули на него.

– Прости меня, – прошептал Кириан, не в силах придумать более разумное объяснение. – Прости, что тебе приходится через это проходить.

Коди не двинулся с места, продолжая смотреть на него разъярёнными холодными глазами.

– Что ты знаешь?

– Вопрос в том, что уже знаешь ты.

Стало заметно темнее. Солнце стремительно скрывалось за горизонтом, уступая место ночному холоду. Кириан бросил беглый взгляд на яркие лучи, которые обычно они с Коди наблюдали в полном молчании. Иронично.

– Немногое, – Коди тоже повернулся в сторону заката и тяжело вздохнул, перестав быть напряжённым. – Я слышал, что эта… дрянь на коже, эти пятна, как метка. Плохая метка. И что её лучше прятать от посторонних.

– Метка, оставленная Торговцем.

– Тоже слышал. В школе вне уроков многое обсуждают. Так это плохо? – Коди пытался сделать так, чтобы голос звучал равнодушно, но дрогнувший конец фразы его выдавал.

В голове таилась пустота. У Кириана не было идей, но и молчать тоже было нельзя. Мама вряд ли поддержит его в желании ввести Коди в курс дела. Были ли ещё варианты? Нет. Оставить Коди без ответа сейчас означало бросить его посреди лесной чащи и заставить выбираться самостоятельно, что вряд ли возможно с хорошим исходом.

Кириан подошёл к Коди, ступая так осторожно, будто под ногами был тонкий лёд. Его рука сразу оказалась сброшенной с плеча, но Кириан предпринял вторую попытку, мягко взяв брата за рукав и потянув вверх.

– Не надо, – взбрыкнул Коди, но теперь не стал вырываться, а лишь сильнее отвернулся всем корпусом.

Он мелко дрожал, изо всех сил сжимая обмотанный вокруг кисти платок. Развязать его было несложно, и Кириан в этот момент почувствовал, что Коди перестал дышать. Платок скрывал почерневшую кожу, которая по краям отслаивалась мелкими струпьями. Кое-где виднелись кровоточащие ранки, от вида которых у Кириана закружилась голова. Пришлось взять себя в руки и задрать рукав куртки, под который уходила злосчастная метка. Чернота продвинулась не так высоко, как он опасался, но со временем поднимется дальше. Лишь бы только это происходило медленно…

– Болит?

– Чешется. И ноет. Хватит рассматривать, – Коди выдернул руку из хватки, поспешив спрятать её в рукав. – Это пятно странное. Оно перестаёт беспокоить, когда я делаю кому-нибудь больно. Мне становится легче.

Кириан нахмурился и, осознав смысл услышанного, опустился перед ним на корточки.

– Ты делал кому-то больно?

– Не специально. Так получилось, Феликс всегда меня провоцирует, – Коди бегло взглянул на Кириана и тяжело вздохнул. – Я не хотел рассказывать.

– Феликс? – похолодел Кириан.

– Да, – кивнул Коди. – Мы повздорили, и я его сильно толкнул. Он ударился головой и остался лежать без сознания, но тогда я думал… Думал, что он…

Выражение ужаса на его лице сменилось гримасой отвращения.

– И вот тогда пятна перестали ныть и чесаться.

Что бы там ни произошло, Феликс остался жив. Кириан едва не испустил вздох облегчения, искренне радуясь тому, что удар, видимо, был не такой сильный для летального исхода.

Лукас Бьёрк – отец Феликса – был старым другом отца Кириана. Кажется, они дружили ещё со времён старшей школы, но постепенно стали общаться реже из-за свалившихся на плечи обязанностей: работы, семьи, детей. Во времена их молодости мало кто вообще знал о Торговце и об истории Старого города Дуплекса, но спустя года, когда на поверхность стали всплывать случаи с участием возрождённых мертвецов, Лукас Бьёрк стал одним из тех, кто всячески противился распространению «заразы». Именно благодаря его инициативе власти города ограничили вход на мост через реку, но полностью запретить пересекать его они попросту не могли – на той стороне всё ещё оставалось кладбище.

Идея переноса кладбища была остро встречена обществом. Кто-то возмущался по поводу «покоя мёртвых», а кто-то втайне лелеял надежду отправиться однажды к Торговцу. Но как можно говорить о покое, когда Торговец лишил смерть на право приносить умершим свободу?

В любом случае никакого переноса не случилось, а мост попросту огородили предупреждающими лентами.

Порой Кириан видел, находясь на крыше девятиэтажки, что люди, хотевшие попасть на другой берег, отправлялись туда после заката, когда на улицах практически никого не оставалось, даже если их путь лежал только на кладбище.

Обращаться к Торговцу считалось слабостью, чуть позже – позором. Кто-то по-прежнему считал его всего лишь выдумкой больной фантазии. Однако неравнодушные всё чаще стали сбиваться в группы, патрулирующие по ночам и вечерам улицы города, выискивая, подобно охотничьим собакам, таких как Коди. В особо тяжёлых случаях бедняжек затаскивали в тёмные подворотни и заставляли раздеваться, чтобы убедиться в наличии гниющих пятен.

Феликс, будучи сыном Лукаса Бьёрка, наверняка попал под влияние отца. И если он видел пятна на руке Коди, то добром это точно не закончится.

– Ты уверен, что он видел? – голос Кириана задрожал, внутри зародилась противная паника.

Коди же выглядел куда спокойнее, явно не осознавая, что находился в опасности.

– Он схватил меня за руку, повязка сползла. Думаю, он точно видел. Но я не знаю, что он подумал, мало ли…

– Уж Феликс должен знать, что конкретно увидел, – Кириан сорвался с места, стремительно подойдя к ограде и, забывшись, упёрся в неё руками. Старые балки тоскливо заскрипели под его весом, заставив отшатнуться назад.

========== Глава 4. Мост имени Бернаскони ==========

Кириан застал Малти в рабочую смену только с третьей попытки. В первый раз он пришёл в закусочную Луизы в середине дня, после того как утром помог Аине в пекарне. Во второй раз он пришёл вечером и, снова не обнаружив Малти, уже спросил у Луизы, когда будет его смена.

Третий раз увенчался успехом, правда, пришлось прождать около часа за пустым столиком и сделать заказ – в противном случае ожидание продолжилось бы на улице. Погода оставляла желать лучшего. С самого утра небо затянуло тяжёлыми тучами, а на город обрушился сильный снегопад.

Малти, принимая и разнося заказы, то и дело смотрел на Кириана, сгорбившегося около стены в задумчивости. Краем уха Кириан уловил короткий разговор с Луизой.

– Они же всегда приходили вместе, разве нет? – удивилась она. – До этого тот мальчик был один, а сегодня один – вот он.

Насколько Кириан смог разобрать, Малти ничего не ответил.

За время ожидания он насчитал пятнадцать зашедших людей и одиннадцать вышедших. Кириан заметил, что теперь пристально рассматривает все неприкрытые одеждой части тела: кисти рук, шея, лицо. Дурацкая зарождающаяся привычка. Чтобы отвлечься, он уставился в чашку с кофе, наблюдая, как медленно исчезает пенка.

Когда кружка опустела, Малти забрал её, а после вернулся к Кириану уже в застёгнутой тёплой куртке и наброшенном на голову глубоком капюшоне.

– Так сильно хочешь поговорить?

Кириан не ответил, молчаливо смотря ему в глаза.

– Не здесь – тут люди. Пойдём на улицу.

Снегопад к этому моменту немного стих, оставив на улицах невысокие сугробы. Дуплекс преобразился: в свете ночных фонарей улицы выглядели гораздо светлее из-за снега, скрипевшего под ногами.

Они шли около десяти минут, оставив закусочную позади вместе с оживлёнными проезжими частями. Небольшой сквер, погрузившийся в вечернюю тишину, стал лучшим вариантом для разговора. Малти сбавил темп, лишь когда они пересекли ограду, отделявшую сквер.

– Я тебя слушаю.

Кириан колебался.

Начать издалека или перестать притворяться? Городская легенда – не сказка. Да и Малти явно верил в неё гораздо сильнее, чем добрая половина жителей Дуплекса.

– Как ты узнал про Торговца? – прямо спросил он.

Малти повернулся с удивлённым лицом и, не сдержавшись, рассмеялся.

– Ты живёшь в Дуплексе, здесь все знают о Торговце, только не все говорят о нём.

Кириан почувствовал себя глупо.

– Да, но и не все верят в его существование.

– У твоего брата начались проблемы, – Малти проигнорировал последнее замечание. – Ты же понимаешь, что теперь его жизнь подобна песочным часам? Если он не заплатит Торговцу, тебе придётся с ним попрощаться. Знаешь о цене за вторую жизнь?

Кириан до сих пор не верил, что всерьёз разговаривает о Торговце. Раньше ему казалось, что со временем история забудется, и он будет вести себя как мама.

– Я знаю только слухи, не более. Таких книжек с инструкцией в библиотеке не найти.

– Ясно. Ты никогда не сталкивался с легендой прежде, – кивнул Малти и задумался. – Твой брат должен заплатить Торговцу цену в размере двух душ. Вполне разумная цена.

Ощутив, как холодеют руки, Кириан поспешил сжать их в кулаки.

– Две души за него одного?

– Никто не станет работать без прибыли, – криво усмехнулся Малти так, словно полностью поддерживал выставленную цену.

Когда отец узнал, что ждёт Коди в будущем, из просто разгневанного родителя он превратился в замкнутого потерянного человека. Кириану тогда не говорили, что случилось, но он пару раз слышал, как отец плакал, закрывшись в ванной комнате. С того момента его редкие встречи с Лукасом Бьёрком практически исчезли, а он сам стал часто выезжать из Дуплекса по работе. Мама смирилась с вечным ожиданием, а Коди тем временем продолжал расти в неведении.

И рос бы до сих пор, если бы не пришло время.

– Ты точно это знаешь? – Кириан не хотел верить в услышанное.

– Я был на месте твоего брата. Я знаю, – холодно ответил Малти, двинувшись с места по запорошенной тропинке вглубь сквера.

Кириан побрёл следом, буравя взглядом спину Малти. Он был таким же? Он умирал? Вот этот вот парнишка, который сам, возможно, немногим младше Кириана, успел умереть и пройти через руки Торговца, а значит, смог выплатить цену за свою жизнь?

Две души. Две жизни. Две смерти. Два мёртвых тела, и кровь обоих на его руках.

– Ты убил двух человек, чтобы заплатить цену?

Малти резко развернулся на пятках и вплотную подошёл к Кириану, схватив его за грудки и хорошенько встряхнув.

– А ты думал, Торговцу нужен килограмм шоколадных конфет или леденцов? Очнись, это не игрушки! Если пятна уже проявляются, то время пришло, и решить, что делать дальше, должен только сам возрождённый, потому что это его жизнь, – он отпустил Кириана. – Не ищи обходные пути – их нет.

– Если ты не стал их искать, не значит, что и я не стану, – Кириан одёрнул куртку, гневно взглянув на Малти.

– При чём тут ты? – он на мгновение растерялся. – Слышал, что я сказал? Выбор делать не тебе.

– Коди мой брат, пусть и не родной. Мы выросли вместе, хотя я хорошо помню, когда был ещё без него. И я не пущу всё на самотёк только потому, что какой-то парень из закусочной так сказал, уж не обижайся.

– Так переживаешь? Если да, то почему он сразу не сказал тебе о проблемах с меткой, раз вы настолько близки? – спросил Малти, оставаясь на расстоянии. – Скажу ещё одну вещь: когда метка распространится, начнут появляться воспоминания, – он покрутил пальцем у виска. – Картинки в голове. Сначала разрозненные, потом более связные. Знаешь, порой вспоминаются такие вещи, из-за которых человек принимает осознанное решение не выплачивать цену и умереть вновь. Повезёт, если Коди справится со своей задачей до этого момента и продолжит жить спокойно в твоей семье. Если же нет… кому-то будет очень больно. Очень. Я предупредил.

Малти пожал плечами, развернулся и направился прочь.

– А что скажешь о себе? – крикнул вдогонку Кириан, заставив его остановиться. – В какой момент ты выплатил цену?

Но никакого ответа он не получил, оставшись в тёмном морозном сквере под светом фонаря в одиночестве.

***

– Мам, помнишь, как у нас появился Коди?

Мама смотрела в мигающий прямоугольник телевизора немигающим взглядом и улыбалась, слушая какую-то юмористическую передачу. Был вечер субботы, и она всегда проводила его именно так, предварительно уткнувшись в программу и выбирая интересующее.

– Мам.

На ней красовалось розовое платье, волосы были уложены в пышную причёску, а губы блестели от помады. Пусть она всегда оставалась весёлой, Кириан чувствовал, что за этой маской прячется лицо женщины, уставшей от ожидания. Она всегда ждала отца, который мог появляться совершенно неожиданно, пусть и редко. Возможно, подсознательно она ждала и меток Коди, которые должны нарушить привычный устрой жизни.

– Ты что-то сказал, милый? – мама быстро заморгала, оторвавшись от экрана.

– Коди. Помнишь, как он появился у нас? – настойчиво повторил вопрос Кириан.

Улыбка медленно сошла с её лица, но быстро вернулась, только более вымученная и натянутая.

– Конечно, помню. Не спрашивай глупости.

Она не хотела говорить на данную тему. Кириан и раньше предпринимал подобные попытки, но мама точно так же увиливала – с улыбкой и ярым отрицанием того, кем являлся Коди на самом деле.

Он потянулся через стол и настойчиво взял её руку в свою.

– Тогда расскажи мне, о чём помнишь.

В маминых глазах блеснули слёзы, но она продолжала держаться, пусть теперь и нахмурившись.

– Кириан, прекрати. Мы не должны…

– Должны, мам, – возразил он. – Когда-то было нужно, и вот теперь время пришло. Расскажи, что помнишь, пока не поздно.

Она перестала вырываться, но начала злиться.

– Пока не поздно? Ты несёшь чушь!

– Торговец! – Кириану пришлось повысить голос, не выпуская её руки. – Торговец. Помнишь такого? Кто он? Что он говорил, когда отдавал Коди?

Красивое лицо исказилось, и в следующую секунду мама закричала и, высвободив руку и закрыв уши, начала трясти головой.

– Замолчи, замолчи, замолчи! Ничего такого не было!

Истерика продолжалась ещё несколько минут. Всё это время Кириан слушал обвинения в свой адрес. Со стола были скинуты два стакана с водой, третий он поставил на противоположную сторону, там же оставив пару таблеток успокоительного.

Мама продолжала всхлипывать, и Кириан слышал её невнятное бормотание даже в коридоре, когда завязывал шнурки. Хлопнувшая за ним дверь оборвала срывающийся голос, а спустя двадцать минут он ждал на улице Аину.

Она пришла сонная и уставшая – из-за Коди Кириан пропустил смену в пекарне. Сегодня они не должны были встречаться, но Кириан взял настойчивостью, уговорив Аину уделить ему несколько минут. Она пряталась под объёмной шапкой. Шарф скрывал лицо до самого носа. Аина подошла к нему и посмотрела исподлобья.

– В чём дело? – сразу недовольно спросила она.

Обычно они не встречались ради того, чтобы прогуляться или поболтать о жизни.

– Ты же знаешь, когда лучше перейти по мосту в Старый город?

Аина недоверчиво приподняла бровь.

– В Старый город? Никогда не замечала за тобой стремления оказаться там. Да и нечего там делать, разве что на кладбище побывать…

– Мне не нужно кладбище, – возразил Кириан, – мне нужен Торговец.

Опустив мешающийся шарф, Аина хотела сразу что-то сказать, но плотно сжала губы в тонкую линию, отступила и медленно осела на пустую скамью.

– Что-то с Коди?

Кириан не стал садиться рядом.

– У него осталось мало времени. Помнишь, я говорил, что он странно себя ведёт? Это из-за метки.

– Метка? Но ведь ещё слишком рано…

– Установленного срока нет. Если бы я узнал позже, вряд ли что-то можно было изменить.

– Изменить? – удивилась Аина, вскинув голову. – Здесь нечего менять, Кириан! Ты прекрасно знал, что этот момент настанет, ничего и нельзя изменить!

– Мне просто нужно встретиться с Торговцем, – стоял на своём Кириан.

Вскочив на ноги, Аина принялась нервно ходить из стороны в сторону, не забывая осуждающе смотреть на него, как на сумасшедшего.

– С ним просто так не встретиться, а если и сможешь, что будешь делать? Попросишь простить долг Коди? С чего бы это Торговцу соглашаться?

– Чтобы остаться, Коди придётся убить двух человек! – не выдержал Кириан, выкрикнув последние слова. – Такова цена за второй шанс жить, понимаешь? Две души взамен. Иначе он умрёт.

Аина растерянно взглянула на него и сочувственно покачала головой.

– Это же Торговец, Кириан, а не магазин по продаже игрушек, куда можно вернуться и потребовать отдать часть денег только потому, что так захотелось. Не испытывай судьбу.

– Я прошу тебя только сказать наилучшее время. Ты ведь ходишь на то кладбище к сестре, так?

Аина продолжала колебаться, но в конце концов сдалась.

– Сможешь уйти из дома завтра ближе к полуночи? Я встречу тебя около моста.

***

После случая на крыше Кириан стал чаще встречать Коди у ворот школы и провожать до дома, следить, чтобы не случилось ничего плохого. Он больше не пытался разговаривать с мамой, понимая, что только сделает хуже, а если и добьётся от неё правды, то сломает хрупкую жизнь их семьи. Её жизнь.

Коди жаловался на жжение, но обезболивающие мази немного помогали. Он спал по ночам, но испытывал неудобства во время учёбы. Учителя думали, что он повредил руку, и пока что никаких других вопросов касательно повязки не возникало.

Феликс затаился. Коди говорил, что ни он, ни его сестра Алиса больше не подходят к нему даже на переменах, но то и дело наблюдают со стороны.

Кириана сильно беспокоил Феликс. Не могло быть так, что сын Лукаса Бьёрка пустит всё на самотёк. Затишье перед бурей, не иначе. А пока оставалось хоть какое-то время, нужно попробовать найти выход.

Мост простирался вдаль, доставая до самого Старого города на другом берегу. Кириан ждал Аину в назначенное время, но держался от моста на некотором расстоянии. Он никогда раньше не подходил к нему настолько близко. Асфальт на пустующей проезжей части был взрыт и покорёжен, везде темнели глубокие рытвины. Возможно, это сделали специально, чтобы дорога уж точно не была пригодной для автомобильных колёс. Жёлтые предупреждающие ленты колыхались на ветру. На повороте, ведущему к мосту от основной дороги, были выставлены ограничительные вывески с оповещением о невозможности проезда.