Текст книги "Сердце Химеры"

Автор книги: Кавереелла

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)

В доме Грегори Фроста стояла подозрительная тишина.

'Неужели сбежал?' – подумала агент службы охраны.

Волнение раскаленными клещами сжало горло. Ника заметалась по квартире. Кухня, гостиная – пусто.

– Фроооост! – прокричала она, остановившись у его спальни и пинком отворила захрустевшею дверь.

– Потеряли кого-то? – оживленно спросил Грегори, смиренно сидевший на своей кровати.

Агент Верис никогда не была так рада видеть Фроста, как в эти несколько секунд.

– Я думала, вы сбежали!

– Я тоже подумывал: а не сбежать ли мне? – сказал маджикай усердно обматывая браслет на левой руке белой лентой, на которую предварительно были нанесены лабиринтоводящие знаки.– Проблема в том, что дневник, который мне нужен – у вас.

– Что это? – спросила Ника, указывая на расписную полоску ткани.

– Это для того, чтобы я смог переместиться и агенты не сумели меня засечь. А вы... нашли проводника?

– Да, – ответила девушка, затем осмотрелась.

Ей показалось странным, что обстановка в спальне этого дома была почти идентичной комнаты сигнатурного маджикайя в храме.

Простая узкая кровать располагалась у стены, рядом находилась одинокая, нарочно состаренная хозяином тумба. В противоположном углу стоял запертый секретер из темного дерева, над которым висели несколько книжных полок. У плотно зашторенного окна пряталось в тени кресло с высокой спинкой. Спальня была декорирована в серебристых тона и казалась, как просторной и светлой, так и враждебно холодной.

– Дежавю, – произнесла Ника. – Комната такая же как...

– В храме, – перебил Фрост, и на какое-то время замолчал, помогая себе зубами завязать узел на ленте. – Это вынужденная мера. Каждый раз, просыпаясь в чужом месте, я чувствую себя крайне уязвимым. Мне хотелось, открывая глаза и не зная всего скверного, думать, что нахожусь дома. Но откуда вам известно, как выглядела моя комната?

– Когда я искала вас в храме, я была не только в вашем кабинете, но и в спальне. Не помните?

– Вас в моей спальне? Если бы мог, я это запомнил, – сказал мужчина огорченно. – Не расскажете мне, как прошел ваш день? – он оглядел запачканную девушку. – Вы провели его в печной трубе?

Ника недовольно закатила глаза и спросила:

– К сожалению, нет. Но раз уж вы заметили... можно... мне воспользоваться вашей ванной?

– Да, вам бы это не помешало, – произнес Фрост, кивнув, и показал на серую дверь напротив.

Проходя мимо прикроватной тумбы, девушка заметила тетрадь в коричневом переплете. На обложке черным маркером была выведена надпись 'Грегори Фрост прочти это немедленно' и несколько незнакомых агенту символов.

– Это тот самый дневник? – с улыбкой поинтересовалась Ника.

Фрост ничего не ответив, дотянулся и стащил тетрадь с тумбы.

– Дайте, как-нибудь почитать, а? – сказала Верис, закрывая за собой дверь ванной.

Маджикай сунул дневник в стоящий у кровати рюкзак. Без этой тетради, которой обычные пубертатные малолетки смущенно доверяют свои переживания, передвижение Грегори Фроста по жизни было просто бессмысленно. Все что не записано – утеряно. Несколько страниц, около двадцати – вот и вся его жизнь за последние годы.

Ника долго смывала следы копоти и неблагополучия, застирывая, где могла, одежду, при этом отказалась использовать чудотранское мыло, которое так весело глядело на нее с края раковины. Девушка посмотрела в зеркало и мысленно спросила у своего отражения: 'Куда же ты лезешь?'. Подумав, что все равно нечего терять, Верис воспряла духом и пожелала себе удачи.

– Хозяин и Человек Официально Представляющий Службу Охраны куда-то собираются? – спросил появившийся над чугунной ванной домовик.

– А тебя не учили, что подглядывать за девушками нехорошо?

– Мы не подглядываем. Мы следим, чтобы Человек Официально Представляющий Службу Охраны чего-нибудь не украл.

–Сейчас, официально, я представляю только саму себя, – произнесла Ника, вспомнив, что была прислана в этот дом, лишь для своей безопасности.

– Мы слышали, вы собираетесь в заповедник, – прощебетал страж.

– У тебя слишком большие уши, – сварливо сказала Ника и потянулась к домовику.

Но страж скорчив рожу, исчез под кафельной плиткой.

Ника тяжело вздохнула и снова посмотрела в зеркало. Верис мало что знала о заповеднике. Слышала лишь, что резерват – место, где магия текла естественно. Там царили свои созидательные законы возникновения сил и равновесий. Боясь природных способностей, словно чумы, великородные маджикайи на протяжении нескольких сотен лет ссылали в заповедник, все, что, по их мнению, представляло угрозу, но было на грани вымирания.

Ника проверила, находится ли дневник Менандра в ее сумке, убедившись, что ценный фолиант на месте, вышла из ванной. Фроста в комнате не было, и агент Верис решила воспользоваться моментом и осмотреться. Девушка подумала, каково просыпаться каждое утро в знакомой обстановке, даже не предполагая, что мир за окном существенно изменился. Ника поняла, что мало чем отличается от Фроста, потому как, несмотря на то, что ее фактическая память находилась в относительном порядке, девушка не знала иного времени, кроме воспоминаний.

Философствования на тему дихотомии бесконечности и быстротечности времени разрушил ворвавшийся в комнату Фрост, схвативший агента за рукав куртки. Он потащил девушку в коридор.

– Верис, нам нужно срочно уходить, – сказал он.

У входной двери Ника вырвалась:

– Какая еще срочность? Что-то случилось?

– Нам просто пора. Или вы передумали сопровождать меня?

– Вообще-то нет, – ответила Верис и перешла на шепот: – А как насчет сидящего у двери дома свинорылого агента?

Фрост загадочно улыбнулся, и морщины в уголках его глаз приобрели победоносный росчерк трезубца.

– Пока вы принимали ванну, я с ним разобрался, – сказал мужчина, поправив рюкзак на плече.

– Что значит: 'разобрался'?

Ника взволнованно открыла дверь.

На крыльце в колючем кружеве пентаграмм сидел Кабан. Он мирно посапывал, будто накрытый одеялом заботливой матушки.

Верис порывисто развернулась к маджикаю, спросила:

– С ним все в порядке? Это его не убьет?

– Не беспокоитесь, Верис. Это руническая формула добрых сновидений. Уверяю вас, ему сейчас приятно.

Ника бросила быстрый подозрительный взгляд на Фроста, затем опустилась перед перевертышем на колени и посмотрела на его сладкую морду.

– Вид у него, по крайней мере, счастливый.

– Может быть, ему снитесь вы?

Ника вспомнила про агента СОМ, который должен был, охранять именно ее, и взглядом старой ищейки обвела окрестности.

– Хотите избавиться от случайных свидетелей? – с усмешкой спросил Фрост.

– Избавиться? Если только от вас, – поднимаясь, ответила девушка, прозорливо умолчав о втором оберегателе.

Фрост за последние сутки устал от упрямых колкостей этой девицы, вздохнув, он спустился с крыльца и предупредил:

– Вам придется взять меня за руку.

– Чего-то испугались?

– Я перенесу вас, – спокойно ответил мужчина, стараясь хранить самообладание. В последнее время это давалось все тяжелей.

Ника сложила руки на груди и ехидно спросила:

– Куда? В заповедник? Но с проводником я встречаюсь только завтра.

Царившая на улице тишина, словно хлыст чертяги, подгонявший грешника, действовала на нервы маджикайя.

– Верис, я перенесу нас туда, где прятался все время после пробуждения.

– Это ведь не храм? – настороженно спросила девушка.

– Нет.

Ника медленно спустилась по ступеням.

– А вы, Фрост, уверенны в своих письменах? – девушка показала на расписанную ленточку, обвитую вокруг охранных браслетов.

– Нет, не уверен. Я лишь надеюсь, что моих знаний хватит, чтобы при перемещении мне не оторвало руки.

Мужчина протянул девушке раскрытую ладонь. Ника посмотрела на руку Фроста, словно на взятку, с количеством купюр точно совпадающих стоимости жизненно важной операции умирающей бабушки.

– Доверьтесь мне, Ника, – сказал мужчина, стараясь выдавить из себя самый дружелюбный и ласковый тон, на который он в данной ситуации был способен.

– Я совершенно не собираюсь этого делать. К тому же, что будет со мной, если у вас могут быть оторванные руки?

– Самое страшное, что грозит вам, это появиться в незнакомом месте с двумя окровавленными культями, – заверил маджикай и, не дожидаясь согласия агента, схватил девушку за руку, и что есть силы сжал пальцы.

Перемещение при помощи пентаграмм значительно отличалось от путешествия по абонементу. Символы не используют существующие порталы, а прокладывают свои. Более красочные, но и более тернистые. И комфорт уже зависел от мастерства того, кто использовал пентаграмму.

Ника почувствовала, как рука Грегори Фроста метафизически обвила ее талию, не давая девушке сбиться с курса. Верис показалось, что она сейчас с легкостью воды утечет сквозь обжигающие пальцы маджикая. К тому же, перемещение с человеком, заключенным в противоугонные кандалы, было крайне неприятным.

Они проносились мимо людей, фонарей, сквозь крыши домов и деревья, мимо гремящей музыки, смеха и нескончаемого вихря веселья. Знакомый город оказался закутанным в вечный танец и призрачную атмосферу, как младенец в пеленку. Когда воздух перестал трепать волосы, они остановились на дороге. Кто-то из прохожих с любопытством оглянулся на появившуюся парочку.

Ника нацепила личину строгой невозмутимости и гордо выпрямив спину, отошла от Фроста.

– Зачем было меня к себе так прижимать?

– Незачем, – криво улыбнувшись, произнес мужчина, – я старался, чтобы вы не улетели. Кстати, добро пожаловать.

Агент Верис осмотрелась: перед ними находилось высокое серое здания, защитные чары которого, то и дело, лишали строение видимости. Дорога, мощенная красным кирпичом, вела к массивным дверям между двух обнаженных кустов терновника.

– Погодите, – сообразив перед каким зданием, они оказались, произнесла Верис. – Это ведь Фата-Моргана?

– Все верно, – кивнул Фрост и ступил на кирпичную дорогу.

– Так вы скрывались в общине мормоликов?

– Здесь скрывался не только я. Идемте.

– Ннне-нет. Почему было сразу меня не предупредить, что мы отправляемся в Фата-Моргану? Я туда не пойду! – возмутилась Ника.

Фрост засмеялся.

– Что за предрассудки, Верис? Это не вампиры, это всего лишь мормолики.

Ника раздражено почесала вдруг загудевший локоть и сказала:

– В том-то и дело. Если бы это были вампиры, патлатые оборотни, живоглоты, я бы еще подумала. Но с мормоликами, как бы это сказать... у меня очень напряженные отношения. Вообще, зачем была такая спешка?

– Верис, спешка? В любой момент меня могли заключить под стражу. И сидел бы я не на своей милой кухоньке, а за решеткой. Откуда, как вы сами понимаете, – мужчина показал на обмотанные исписанной тканью браслеты, – никакие расписные ленты меня бы не вытащили. Кстати, хвала небесам, что мне не оторвало руки.

Ника понимающе опустила глаза и с надеждой в голосе предложила:

– Остановимся где-нибудь в другом месте?

– Нет. Здесь у меня постоянный номер. И если уж на то пошло... – сказал Фрост, снимая с себя плащ и накидывая его на девушку, – наденьте это и скройте лицо за капюшоном, чтобы вас никто не узнал. Это всего лишь на одну ночь, Верис.

Ника подняла глаза на маджикайя и жалобно произнесла:

– На одну долгую ночь рядом с вами.

Фрост подумал, что ночь будет действительно затяжной, поскольку в связи с последними событиями, маджикай не собирался ложиться спать.

– Обещаю не приставать, – сказал он, натягивая капюшон на голову недовольного агента.

Ника понадеялась, что кошмарные воспоминания не выпрыгнут из ее головы, чтобы материализоваться, и поплелась за сигнатурным маджикайем.

Пока они подходили к зданию, девушке все время казалось, что община мормоликов исчезнет, как только вечерние гости решат постучать в дверь. Фата-Моргану называли миражом, и она всегда появлялась перед теми, кому было необходимо убежище, независимо от происхождения, социальной ступени или пола. Весь секрет был в силах, что хранились в общине. За долгое время существования 'Фаты-Морганы' в укрытии успело побывать уйма сверхъестественных существ, маджикайев и эвентуалов, каждый из которых оставлял генетический код своей силы в банке расчетливых мормоликов. Все это в совокупности создавало мощнейшее экстраординарное явление именуемое 'Фата-Моргана' – убежище, для нуждающихся.

Призрачная фигура подметалы, разгоняющего пыль ветвистой метлой по красной дороге, растворилась, когда Ника подошла ближе, будто дворника и вовсе не существовало. Остался лишь звук помела скребущего по мощеной дороге.

Ручка на двери была сделана в форме протянутой для дружественного рукопожатия десницы, и приветственно скрипела стальными суставами. Как только Фрост ее коснулся, железные пальцы сомкнулись и слегка царапнули тыльную сторону ладони маджикая. По выступившей крови чудо-дверь определила постояльца и радушно отворилась. Ника возрадовалась, что избежала кровопускательной процедуры идентификации и вошла следом за Фростом. Здание, многоэтажность которого из-за доминирующего в округе тумана было невозможно определить извне, постепенно становилось плотным и благожелательно принимало гостей.

Ника вдохнула теплый воздух, как ей показалось, насквозь пропитанный запахом дешевого ликера. Она бы с удовольствием начала осмотр убежища, но глубоко посаженый капюшон, словно крохобор, выдавал обзор лишь на пару метров вперед. Все, что агент смогла рассмотреть, так это удобные кресла в центре, стены, обклеенные какими-то старыми фотографиями, банкнотами и вырезками из газет, да длинную отполированную стойку ресепшена, за которой стоял громкоголосый толстопуз. Он вытирал пыль со странного предмета, чем-то напоминающий неуклюжий позолоченный комбайн.

– Мой номер свободен? – спросил Фрост, приложив указательный палец в специальную выемку на агрегате для кровавой оплаты номера.

На деревянной панели, на которой висели сотни ключей, загорелся огонек над номером двести пятьдесят восемь.

– Господин Джелу, – обходительно произнес тучный представитель мормоликов и передал связку маджикайю. – Ваши ключи. Давно вас не было.

– Путешествовал, – ответил Фрост с мягкой улыбкой.

Порой Нике казалось, что подобные дежурные фразы произносят только для того, чтобы указать на личную неприязнь к собеседнику.

– Хорошо отдохнули? – спросил пучеглазый.

– Не передать как, – произнес Фрост и, бросив невеселый взгляд на спутницу, сказал: – Со мной госпожа Вентоса. Она переночует в моем номере.

Ника задрала голову, что бы испепелить Фроста взглядом, но капюшон лишь сильнее сдвинулся на нос.

Мормолик улыбнулся и произнес то, что говорит всем новым постояльцам:

– Цена наших услуг – одна капля крови.

Фрост толкнул девушку локтем и сказал:

– Положи туда палец. Им нужна твоя кровь.

–Чшшшштооо? – донеслось шипение из-под капюшона.

–Это безопасно и тебе ничем не грозит, – заверил мужчина.

Ника выдохнула через ноздри, словно бык получивший укол бандерильей . Она помнила, рассказы Лушаны о том, что их общине ничего ненужно, кроме крови и положила палец в золотой 'комбайн'. Раздался звонкий щелчок и что-то, будто оса ужалило девушку.

– Ссс-ау! – всхлипнула Ника, отдергивая руку. Капля крови проступила в центре петлевого узора на подушечке указательного пальца и покатилась по фаланге. – Было больно, – пожалилась девушка.

– Спасибо за понимание, – с легким наклоном головы поблагодарил мормолик. – Приятной вам ночи.

– Я здесь не затем, о чем вы подумали... – начала была оправдываться Верис, но Грегори тут же пресек эти стеснительные извинения, дернув девчонку за плечо.

– Никого не заботит, зачем ты здесь, – прошептал он.

– Зато меня заботит моя репутация.

– Госпожа Вентоса, – сквозь зубы проговорил Фрост, – здесь никому не интересно, кем ты на самом деле являешься. Никто не требует имен, удостоверений, денег. Им нужна только капля крови. Капля крови и постоянная резиденция до конца дней – твоя. Разве это плохо? – маджикай подтолкнул девушку к лестнице.

– Это не просто плохо, это подозрительно, – пробубнила мегера из-под капюшона.

Мормолики получали силу через чужую кровь. А благодаря этому убежищу у них в распоряжении была огромная генотека экстраординарных способностей. В этом волшебном мире, каждый выкручивался, как мог.

Поднимаясь по лестнице, девушка бросила взгляд на грузного мормолика, который с особым энтузиазмом вытаскивал пробирку с кровью нового посетителя.

Номер Грегори Фроста выглядел, так же, как и комната в доме на Благополучной улице: те же серебряные оттенки, та же кровать, кресло и плотно зашторенные окна.

Сам маджикай сидел за секретером и, несмотря на то, что его клонило в сон, изучал фолиант Менандра. Интерес, подогреваемый новыми фактами, заряжал энергией разум, но не тело мужчины. Сладкая дремота страстной красавицей, манила в постель, но Фрост, словно последователь пуританской морали, не поддавался соблазну.

Агент Верис, не разувшись, сидела на кровати и сверлила маджикая взглядом. Мягкая подушка приятно обнимала уставшее тело. Девушка была расслаблена, и ей хотелось говорить:

– А вы маджикай в каком поколении? – зевнув, спросила она.

Фрост перевернул страницу дневника и ответил:

– Я эвентуал. Мои родители были простыми смертными. До двадцати трех лет и я был таким.

– Вы шутите? – удивилась Ника.

– Нисколько.

– И как вы стали маджикайем?

– Слишком долгая история, Верис. Половину из этого я уже не помню. У меня было другое имя. Другая жизнь. Но я достаточно пробыл в Умбраседес, чтобы понять, как мне повезло.

– Я была сегодня там. Жуткое место и подлые люди.

Фрост заинтересованный предметом разговора больше, чем эротическими шарадами старика, отложил ручку и повернулся к девушке.

– Верис, обычно, чем тебя кормят, тем ты и опорожняешься. По условиям договора, не родившая 'правильного' отпрыска женщина-эвентуал теряет все привилегии мужа и отсылается в колонию. Несмотря на то, что у мужика есть три попытки, его участь тоже незавидна. После того, как забетонируют поле, вы хотите, чтобы на нем выросли цветы? – сердито поинтересовался маджикай.

– Походу, там и до бетонирования никакие цветы не росли. Так... это получается, вы из Умбраседес попали в Рубикунда?

– Да. Мне часто фартило до того злосчастного праздника шаманов, – ответил Фрост со вздохом. – Хм. Честно говоря, я даже понимаю, почему на меня после... якобы смерти, навешали столько злодеяний. Из-за моего происхождения. Я из колонии ублюдков, поэтому, по-вашему, наверняка такой же. Удивительно, что большинство маджикайев не понимает, что сами родом из грязи. Есть 'далекая кровь', а 'чистой крови' уже нет.

– Вурхолчи, – добавила Ника.

–Вы, Верис, сами видели этих уродцев?

– Да кто бы мне позволил?

– Вот и я о том. Может, и нет их, – сказал маджикай, вернувшись к изучению фолианта.

Ника посмотрела на Фроста, было так странно находиться с ним в одной комнате и не испытывать животной потребности четвертовать 'ублюдка'. На все в нашей жизни дается свое время – свое время у любви, у радости и печали. И девушка была готова с прискорбием заявить, что ее ненависть к этому мужчине подверглась тому же вырождению, что и наследники чистой крови. Ника вздохнула и достала мобильник. Обычно если подруга не появлялась дома и не предупреждала, Кирран всегда названивал или сбрасывал тревожные сообщения – в этот раз на дисплее телефона не было ни одного пропущенного звонка или смс.

–Уже поздно. Вы не хотите вздремнуть? – спросила девушка, вырывая Фроста из паутины фраз и намеков.

Мужчина ответил коротко:

– Нет.

– Не устали?

– Не хочу что-нибудь упустить. Если я усну, то проснувшись уже ничего, не вспомню.

– А как же ваш дневник? Вы больше его не пишите?

– Верис, я не могу описать все. Это глупо и занимает слишком много времени. К тому же, то, что я конспектирую в дневнике, носит лишь информационный характер. Какие-либо эмоции или чувства мне уже не испытать. – Фрост покачал головой, ведь если он кого-то ненавидел сегодня, и завтра об этом факте прочитает в дневнике, это будут всего лишь слова. Нелепое сочетание букв, которое, если нет воспоминаний, ничего не значат. – Для того, что бы что-либо чувствовать, я рисую символы на своем теле. Они вызывают непросто воспоминания, а рефлексы на что-то или кого-то. Это очень помогает. Получается что-то типа шестого чувства, когда я ничего не помню, но что-то ощущаю. Все же, жизнью человека правят впечатления, связанные с воспоминаниями, а не сухие факты.

– А я? – Ника снова зевнула.

– Что вы?

– Вы оставили какой-нибудь символ обо мне?

Фрост посмотрел вверх и словно кивнув потолку, сказал:

– Да, Верис. Оставил. Он обозначает, что вы меня в основном – бесите. А теперь найдите себе занятие и не отвлекайте меня.

Ника подняла подушку повыше и накрылась покрывалом. Она и сама не могла уснуть, то ли боясь побега Фроста, то ли ожидая звонка от друга. Но пережитое за последние дни гнало усталость, как подпольный самогон, и Ника не заметила, как задремала. Словно на минуту. Ни снов, ни образов, ни видений, а подобное бывает с ней крайне редко.

Девушка открыла глаза, посмотрела на черный экран телефона – мобильник не подавал признаков жизни. Кирран так и не предпринял первого шага к примирению. В комнате было пусто и тихо.

– Фрооост? – тревожно произнесла Ника, поднимаясь с кровати.

Тишина ответила тиканьем настенных часов. Агент посмотрела на секретер, за которым совсем недавно сидел маджикай – ни дневника Менандра, ни каких-либо листов с записями. Ника глянула на часы – раннее утро.

– Черт! Черт, какая же я дура! – взвизгнула девушка, шлепнув по лбу ладонью и голова тут же раскололась на сотню беспорядочных кусочков мозаики.

Верис простонала от боли и, подняв с пола сумку, выбежала из номера. Она понятия не имела, как давно Фрост улизнул вместе с фолиантом, и как скоро она сможет его нагнать. А главное, куда именно ей следует мчаться. Сигнатурный маджикай рано или поздно должен был сбежать от нерадивой девчонки, даже если и не планировал, но Ника так часто думала о побеге, что по закону притяжения иного хода событий и не предвиделось. Девушка словно в параноидальном бреду спустилась по длинной лестнице в холл.

– Извините, а господин... – подходя к ресепшену спросила она, напрочь забыв под каким именем здесь был записан Фрост, – в чьем номере я ночевала, давно ушел?

Пузатый мормолик улыбнулся и, пожав плечами, ответил:

– Господин Джелу никогда не докладывает, когда уходит.

Верис стукнула кулаком по стойке и опустила голову. Какое-то время, проплавав в бушующем океане своих мыслей, девушка вдруг почувствовала на себе тяжелый взгляд. Да настолько гнетущий, что Ника не выдержав, подняла голову и обернулась.

На лестнице в опасно-боевой позе стояла мормолика с ярко-голубым париком пластиковых волос на голове.

Ника сглотнула подкатившую к горлу жуть и поняла, что не надела плащ, который, даже если бы она о нем и вспомнила, ушел вместе с Фростом.

Мормолика сделала несколько тяжелых шагов вниз по лестнице, нахмурила подпаленные брови, сжала руки в кулаки и оскалилась.

– Лушана? – тихо произнесла Ника и попятилась назад.

Мормолика прибавила темп, и агенту службы охраны, ничего не оставалось, как побежать – трусливо, словно прогоняемая поганой метлой.

– Нет, Лушана! Успокойся, – возмутилась Ника, выбегая из здания.

Сзади слышался грозный топот. За госпожой Верис будто гналась разъяренная медведица. Пролетев несколько метров, Ника подумала, что достаточно глупо бежать, при условии, что в распоряжении были сверхвозможности, в отличие от способностей мормолики.

– Лушана, давай поговорим, – с усталой улыбкой сказала Верис, остановившись.

И тут же была сбита с ног.

Захрустели ветки. Мормолика шипела, а агент службы охраны беспардонно сквернословила, пока они кубарем катились в овраг. Колесо из девичьих тел закончило путешествие, встретившись с доброжелательно раскинувшим корни деревом. Ника сбросила свалившиеся на лицо обломленные ветки, да листья, и замерла, увидев кулак-молот, однажды уже грозившийся сокрушиться прямиком в нос.

– Аггха-хагха-гха, – устрашающе произнесла Лушана.

– Давай сыграем во 'всезнайку'? – выставив вперед руку, протараторила Верис.

Мормолика произнесла насмешливо, но удивленно:

– Гха?

– Извини, меня Лушана.

Мормолика ожидала чего угодно, но только не извинений из уст великородной наследницы.

– О чем ты говоришь? Я сейчас размозжу тебе глаз!

– Я хочу сказать, что сожалею о том, что сожгла ту папку. Но ты сама виновата, потому что дело твоей жизни, было жизнью моей.

Мормолика опустила кулак, и ее лицо приобрело дружелюбно-растерянные черты. Какое-то время она тяжело дышала. Минуты две девица разбиралась в собственных чувства и, наконец, произнесла:

– Тогда уж и ты меня извини.

Ника поднялась на локтях и сказала:

– Мне было очень обидно, потому что я привязалась к тебе. Да, я знаю, я отвратительная подруга. Мне уже сказали, что я эгоистична и ничего дальше своего носа не вижу...

– Это точно, – согласно кивнула Лушана, поправляя съехавший на бок парик.

Ника бросила возмущенный взгляд на мормолику.

Лушана улыбнулась, протянула руку и помогла агенту Верис подняться.

– Сначала я тебя просто ненавидела, – начала исповедь мормолика, – потому что ты великородная, и к тебе особое отношение. Но потом поняла, что и тебе непросто. На самом деле, я бы не опубликовала материал про твоего отца, не сказав тебе, – но подумав, добавила: – Наверное.

Ника усмехнулась.

– Слухами больше, слухами меньше. Все равно, примечательнее моих родителей в моей жизни ничего и не было.

– Тогда зачем ты сожгла мою папку?! – возмутилась Лушана, занося кулак для удара. – Я все же размозжу тебе что-нибудь!

Ника опешила, и осторожно шлепнув мормолику по плечу, сказала:

– Эй... давай ты это сделаешь, как-нибудь в другой раз. Все же ты первая оказалась не права. Потому что это унизительно, когда с тобой дружат, из-за того, что это выгодно.

– Так было только поначалу.

Лушана и Ника замолчали, с заметной симпатией в глазах смотря друг на друга.

Мормолика спросила:

– А что ты здесь делаешь?

Ника раскрыла губы для ответа, но опыт прошлого залетел в рот, словно муха и девушка замолчала, покосившись на Лушану.

– Ладно, поняла, – отмахнулась та. – Ничего не говори. Я... кстати... видела здесь твоего Фроста.

– Что? Когда?

– Где-то два часа назад, он уходил из общины.

– Два часа назад? – переспросила Ника, воодушевленная осознанием того, что не так уж давно разминулась с Фростом.

К тому же проводник в заповедник был только у нее, и девушка вспомнила, что в сумке валялись первые выписки, которые делал маджикай – появился достаточно перспективный шанс его настигнуть. В любом случае она знала, что в конце финишной прямой – Зеркало Правды.

– Спасибо, Лушана, – поблагодарила Ника. – Извини, мне надо бежать... погоди... но ты ведь говорила, что даже не чаешь, кто такой Фрост.

Лушана виновато потупила взгляд.

Ника покачала головой.

– Слушай, а ты случайно не знаешь... про бар на болоте?

– Знаю. Если хочешь, я тебя подброшу, – с широкой улыбкой подруги-акулы предложила мормолика, – по старой дружбе.

***

Духота, запах свиного жира, свежего пота и хмельных посетителей – то первое, с чем пришлось столкнуться агенту Верис при входе в заброшенный бар на болоте.

За деревянным столиком сидел синекожий тролль, доедающий вторую тарелку омлета с беконом. Запивая завтрак сладкой брагой, он размышлял на тему, почему все особи женского пола имеют привычку опаздывать. Цератоп думал о неисправной стороне их биологических часов, содержании бабьих голов и пресловутой дамской наглости. Как бы в подтверждение последнего за его столик плюхнулась девушка, чей всклокоченный вид, кажется, стал привычным и, что удивительно, ей шел.

– Грохоты! – фыркнула она по-звериному.

– И тебе доброе.

– Какой, кошмар эти Грохоты! Прости, я опоздала.

Тролль хмуро кивнул и сказал:

– Надо же, ты тоже это заметила.

Верис не унималась:

– Я всегда считала, что когда мормолики говорят, что 'я приехал с грохотом' это имеется в виду тот привычный шум, с которым они передвигаются. Но откуда же я знала, что Грохоты – это Огромные Летающие Головы.

Цератоп посмотрел на девушку. Сомневаясь, что все, что Ника сейчас произнесла, адресовалось именно ему, обернулся.

– Летающие головы? – уточнил синекожий.

– Да! Большая сквернословящая голова. И она меня укусила, – Никария бесцеремонно задрала ногу на стол и закатала штанину, демонстрируя два красных полукруга.

– Хм, так ты, поэтому опоздала?

Все еще не отошедшая от бесноватого полета агент Верис протараторила:

– Я опоздала, потому что очнулась в номере одна, потом на меня напала лысая подруга, а убийца моей матери – сбежал.

Цератоп отодвинул тарелку с омлетом и сказал:

– Ооо, ну тогда повод-то у тебя был серьезный. Прошу прощения. Конечно. А теперь, пошли, фря. Кстати, заплати за меня. Пока я тебя ждал, мне стало скучно, и я объелся.

– Почему я должна платить за твое обжорство?

– Потому что я помогаю тебе до безвозмездности бесплатно, – ответил тролль, поднимаясь из-за стола.

– Вообще-то, – возразила девушка, – потому что ты проиграл.

– Ой, что-то мне так тошно возвращаться в заповедник сегодня, – сказал Варпо игриво. – Давай пойдем завтра?

– Хорошо. Я заплачу, – тявкнула Ника.

Вытащила из кармана несколько смятых купюр и, положив их на стол, девушка пошла вслед за троллем.

Они подошли к клювомордому бармену, тот внимательно осмотрел Нику, затем осторожно кивнул в сторону двери на кухню.

– Дай ему монетку, – шепнул Цератоп.

– Ты не предупредил, что вход в заповедник платный.

– Кикимора. Это на удачу, чтобы вернуться. Все так делают.

Ника цокнула, но с уважением к традиции положила несколько монет на барную стойку.

– Воз-возвращайтесь, – прокудахтал бармен.

Агент Верис и синекожий монстр прошли через жаркую кухню, спустились в подвал и остановились перед дверью в холодильное помещение.

– Туда? – с сомнениями в голосе, спросила Ника.

– Да, но нам понадобится пропуск.

– За него тоже нужно платить?

Цератоп рыкнул и подошел к огромному сундуку, и откинул отвратительно заскрипевшую крышку. Каждое существо, которое появлялось в заповеднике непомеченным специальным маячком, отлавливали и заносили в базу. Но благодаря потайным тоннелям, заключенные выходили из резервата и могли спокойно передвигаться по городу, снимая идентификатор со своего тела. Тем, кто не был занесен в базу данных, но по каким-то причинам желал попасть в заповедник, было сложнее. Но предусмотрительные активисты, создающие тоннели, просто снимали маячки с тел погибших в резервате по тем или иным обстоятельствам, и оставляли жучки у входа, чтобы любой желающий смог нацепить идентификатор и посетить резерват.

Варпо вытащил зеленую клипсу и, бросив побрякушку агенту, сказал: