Текст книги "Сердце Химеры"

Автор книги: Кавереелла

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)

– Не эта ли девушка хотела взять у меня интервью? – спросил он, поворачиваясь к помощнице.

– Она самая,– выглядывая из-за плеча Датрагона, ответила Амалия, – я сейчас вызову охрану.

– Не стоит, – сказал посол и посмотрел на Нику. – Вам там больше нравится, госпожа... Локус?

– Здравствуйте, – вежливо поздоровалась агент Верис, но игнорируя протянутую руку, самостоятельно вылезла из тележки.

Она полной грудью вдохнула теплый влажный воздух, как если бы до этого момента никогда не дышала. Ника бегло осмотрелась: обои с богатым орнаментом, гротескная лепнина на потолке, высокое окно с витражом, обилие драпировки, кованная массивная кровать с красным балдахином, старинное почти двухметровое зеркало в гипсовом обрамлении.

'Тяготеющий к пафосу полукровка!' – подумала незваная гостья.

Посол бросил колючий взгляд на свою помощницу, верно сообразив, Амалия немедленно убрала с глаз ведро с 'выползком'.

– Мое происхождение дает о себе знать, – сказал Датрагон, его голос стал приятным, даже нежным. – Мне жаль, что вам пришлось все это наблюдать.

– Я ничего не видела, – наконец, имея смелость расстегнуть куртку, ответил Ника. Промокшая одежда назойливо липла к телу.

– Я понижу температуру, – произнес посол, подходя к панели климатизатора, удивив визитершу своим дружелюбием.

Искусственное происхождение почти всю жизнь Датрагона приносило ему массу неудобств. Например, посол не мог долгое время обходиться без воды, начиналось обезвоживание – он в буквальном смысле высыхал. Много лет назад в организм полукровки были искусственно введены специальные слизистые железы, поддерживающие в теле оптимальный уровень жидкости. Существенным минусом этой системы было постоянное ношение с собой сосудов специального концентрированного раствора. Они были встроены в левую руку Датрагона и менялись, когда вода начинала испаряться.

– Извините меня, – сказала Ника пугливо. – Я действительно хотела с вами поговорить, не прибегая к подобному способу, правда. Я случайно отказалась в этой тележке. Это недоразумение. Со мной такое случается.

– Недоразумения случаются со всеми, – изрек посол философски.

Верис не знала с чего начать, поэтому спросила:

– И с вами?

Датрагон безрадостно посмотрел на гостью:

– Вы имели дерзость без приглашения пробраться в мои покои, имейте благоразумие не тратить мое время напрасно. Правильно задавайте вопросы. Если вы пришли сюда за этим, конечно.

Посол кивнул помощнице. Понимая своего хозяина без слов, вышколенная девица в латексе принесла черный кожаный плащ и помогла хозяину одеться. Все помощницы Датрагона носили одинаковые красные костюмы и обезличивающее общее имя Амалия.

– Я вас внимательно слушаю, – сказал Датрагон и когтем показал на мягкое кресло. – Присаживайтесь.

Ника послушно присела и, вытащив мобильник, включила диктофон. Хвала техническому прогрессу, благодаря которому в телефон встроено масса полезных гаджетов для непредвиденных обстоятельств.

Госпожа Локус начала 'интервью':

– Эээм, у ваших гвардейцев на поясе висят тушки животных. Почему?

– Уроборийцы. Или как вы их здесь называете – малумы, вселяются только в пустой телесный сосуд, – ответил Датрагон. – Они способны вытеснять дух предыдущего хозяина, заняв его место. Мои люди не хотят лишиться души при встрече с демоном. Поэтому носят с собой вакантное для него местечко. Считайте это талисманом от злых духов.

– Получается, – Ника вспомнила, как в фильмах себя ведут журналистки и деловито закинула ногу на ногу, – что они могут вселяться в человеческое тело и управлять им?

– Да, уроборийцы владеют подобной техникой, – ответил Датрагон сухо в ожидании новых вопросов.

– Получается что в ночь, когда вы напали на храм...

– Лично я не участвовал в данном мероприятии, – доверительно понизив голос, осек полукровка.

– Спрошу иначе. Те люди, которые оказались предателями, могли быть одержимыми малумами?

– Одержимыми? – посол улыбнулся, обнажив мелкие острые зубки. – Возможно упомянутые 'предатели' просто получили со стороны уроборийцев выгодное предложение?

Ника недоверчиво наморщила лоб.

Датрагон продолжил:

– Люди часто переоценивают преданность народа в мирное время. Разве когда все хорошо, вам не хочется кусок хлеба побольше? А когда у вас нет ничего, вы бесконечно благодарны за крошки.

– Из-за куска хлеба, я бы ни за что не обрекла своих друзей на подобные страдания. Уж лучше голодать.

– В данном вопросе нельзя не обратить внимания на желаемые ценности обеих сторон.

Горькая обида, постепенно начала подступать к горлу и голос Ники начал дрожать.

– И какие же ценности были у ваших малумов? – спросила она, с возмущенным блеском в глазах.

Датрагон ответил:

– Честолюбие. Презрение. Новые территории. Господство. И все остальное по заурядному списку эстетической тирании.

– Но ведь между нашими мирами не было никаких разногласий.

– Потому что не было контакта. При первой же коммуникации мы поняли... – полукровка пожал плечами, – что мы друг друга не поняли. У кота и мыши ведь тоже не было разногласий.

– Но почему на храм?

– Вас, великородных маджикайев, там было слишком много. Тех, кто был способен дать уроборийцам отпор. Великие наставники. Все те, кто хранил вашу историю. Секреты. Силу. Рубикунда был сердцем вашего мира. Но вы словно романтики, были наивны и не берегли свою душу. Он оказался на удивление незащищенным, правда?

– От предательства защититься невозможно, – с болью в голосе произнесла девушка.

Ника сожалела, что события Мерзкого Дня стали переломными не только для ее жизни, но и для мира в котором она когда-то беспечно существовала.

– Склонность к измене это слабость характера. От него не нужно защищаться. Характер должно воспитывать, – голос Датрагона постепенно набирал обороты враждебного тона. – Теперь вы беззубы. Ваши законы изменились. Сейчас ваш мир некому защищать.

– В тот день, не все великородные маджикайи погибли, – сказала 'журналистка' резво.

Полукровка произнес:

– Согласен, осталось несколько моральных инвалидов далекой крови, да те, чьи молодые души отравлены скорбью и ненавистью. Маджикайи подобные вам. Наследники Победы, так вас называют? Наивные мальчишки и девчонки, когда в следующий раз малумы придут в ваш мир, хваленый директорат предоставят его им на блюдечке. Пожелав приятного аппетита, – последние слова посол почти прорычал.

Никарии вдруг показалось, что полукровка возмущен бездействием маджикайев. Из-за противоречий физиологии в Датрагоне боролись несхожие сущности, словно разнозаряжанные стороны магнита, насильно удерживаемые в экспериментальном теле.

– Но я уверен, лично вам повезет, – сказал посол ласково. – Ведь ваш папочка, позаботится о вас, госпожа Верис. Говорят, он вас любил.

Ника удивленно поднялась с кресала. Она не называла настоящего имени.

– Не удивляетесь. Мне знакомы лица многих наследников лишенных титулов маджикайев. Такая у меня работа. И вас я сразу узнал, – сказал Датрагон и присел напротив агента Верис на край стола, развернувшись вполоборота. Его голос снова был приятным: – Присядьте, Ника. Я существо дружелюбное.

– Мне пришлось, – агент Верис не поняла, зачем начала оправдываться: – Ваша помощница меня не пускала. А мне нужно...

– Для этого было достаточно назвать свое имя... истинное, – перебил посол. – Моя помощница наизусть знает имена всех достойных маджикайев, которых я могу принять в любое время. Присядьте. И вы не поделитесь со мной, в чем была притягательность подобной лжи?

– Просто о вас ходят много чудноватых слухов.

Полукровка улыбнулся, почти промурлыкав, спросил:

– Например?

– Много всяких.

– Ну же, смелее.

Никария нехотя ответила:

– Что вы высасываете глаза у своих гостей, но иногда журналисты избегают подобной участи. Чтобы быть внимательными и видеть, что они про вас пишут.

– Это не слухи. Присядьте.

– Спасибо. Я постою.

– Садитесь! – прорычал Датрагон.

Верис испуганно плюхнулась обратно в кресло.

– Так для чего вы на самом деле явились? – спросил посол ровным голосом. – Что вам нужно?

Ника решила задать, волнующий ее вопрос:

– Говорят, Грегори Фрост сотрудничал с вами...

– Люди, вообще, любят поговорить. А конкретно со мной, никто по имени Грегори Фрост никаких дел не имел.

Агент Верис вздохнула.

– Мне важно знать сотрудничал Фрост с малумами по своему собственному желанию или он был одержимый.

Датрагон осклабился.

– Как вы думаете, почему столь умный и предусмотрительный Рик'Ард Масса, назначил именно вас охранять вдруг воскресшего Фроста? Не обижайтесь, но даже ваше сегодняшнее появление указывает на безрассудство и непрофессионализм.

– По мне так, это указывает на мою храбрость.

Датрагон прошелся вокруг стола, рассматривая свои покои, словно был здесь гостем.

– Я бы назвал это глупостью.

Агент Верис уязвлено сказала:

– Называйте, это как хотите. Я делаю то, что я делаю. А вы так и не ответили на мой вопрос.

Посол встал позади агента службы охраны. Положил руки на спинку кресла, наклонился к уху девушки.

– Я ответил на несколько ваших вопросов. А вот вы мой проигнорировали.

Ника брезгливо отстранилась.

– Не знаю, – напряженно произнесла она, решив говорить доводами своего начальника, – может быть, потому что у меня с Фростом личные счеты и мне будет важно докопаться до сути. Поэтому Масса поставил меня.

– Сомнительный аргумент, – умильно шепнул Датрагон.

– Хорошо, – шлепнув себя по колену, дернулась Ника. – Какой правильный ответ?

Посол склонился еще ниже, горячим дыханием касаясь подбородка взволнованной барышни.

– Это провокация. Масса ждет появления вашего отца. Вы всего лишь сахарная приманка. Огненный барон ведь любит сладкое? А теперь отвечаю на ваш вопрос: Фрост 'сотрудничал' с Отто Дебарбиери – с вашим отцом, Никария. А вот по собственному желанию это было, или по принуждению, мне неизвестно. Уж простите меня за мою неосведомленность.

Ника решительно поднялась с кресла, обернулась к послу и спросила:

– Причем здесь мой отец?

– Потому что именно ему захотелось самый большой кусок хлеба. Предполагаю, что даже триада карателей не сумела его уничтожить.

– Они не сумели его найти.

– Да, да. Огненный барон исчез, но обещал вернуться... Грегори правая рука, Ника любимая дочь... Притягательное сочетание, не так ли? Я бы на месте Масса тоже непременно свел вас вместе.

– Если все дело в моем отце, – Ника подавила бунт сверхъестественных возможностей и поинтересовалась: – тогда зачем пару дней назад ваши люди пытались убить Фроста?

– У меня с ним свои счеты. Еще вопросы?

Девушка заметила опасный блеск в глазах Датрагона.

– Вы не съедите мои глаза? Не убьете меня? – спросила агент Верис наивно.

Посол добродушно рассмеялся – у него были свои, мало кому известные планы на эту девицу.

– Что вы, Никария. У нас с вами есть кое-что общее, – он взглядом скользнул по грубому послеоперационному шраму на ее груди. Ника тут же застегнула куртку. – Мне незачем вас убивать, моя дорогая. Вы сами об этом позаботитесь. По глупости. Или как там вы ее называете – храбрости. Я провожу вас, – Датрагон подошел ближе, взял девушку за плечи и подтолкнул к двери. – Передавайте Масса мое почтение. И вашему лечащему врачу. Надеюсь, вы предупредите господина Лионкура, когда решите снова рискнуть здоровьем.

Ника вырвалась из рук посла и вышла в открывшиеся с писком двери. Ей показалось странным, что полукровка так много о ней знает.

– Вы отвратительное пресмыкающееся – выплюнула она.

– Да. Теперь вы знаете мой секрет, – ничуть не смутившись лукаво, произнес Датрагон, разводя руками. – Будьте осторожны, Ника. Это просьба.

Девушка в красном одеянии, что до этого момента молчала, как грациозное мраморное изваяние, взяла горе-журналистку под локоть и проводила до самого лифта.

– Почему вы на него работаете? – спросила Ника, обиженно нажимая на кнопку. – Неужели нельзя было найти что-нибудь менее мерзкое?

– По-вашему быть дешевой шлюхой, глотая брызги пьяных ублюдков менее мерзко? – спросила Амалия равнодушным тоном. – Несмотря на лишенные привилегии, вы все еще остаетесь ребенком великородных маджикайев и понятия не имеете, как на самом деле живут остальные.

– Мне плевать на то, как живут предатели.

Заходя в лифт, агент Верис с осуждение посмотрела на миловидную девицу. Двери закрылись. Только тогда Ника смогла спасено вздохнуть. Ноги вдруг захотели подкоситься, но девушка была настолько обеспокоенна неоднозначными и подлыми намеками полукровки, что просто не обратила на это внимание. Верис не получила желанных ответов, за которыми приходила, но прежде чем появится у своего подопечного она запланировала посетить старого приятеля. Это означало, что у агента еще было время подумать.

Приближаясь к дому номер двадцать один, Ника заметила сидящего возле крыльца свиномордого парня с фиолетовой челкой, спадающей на правый глаз, как спасительная вуаль у вдовы.

– Увот мы и сново встретилыся, – довольно потягивая самокрутку, произнес вепрь-перевертыш. – Жгучая моя.

Агент Верис перекинула тряпичную сумку на другое плечо и, осмотревшись, спросила:

– Кабан, ты-то, что здесь делаешь?

– Стерэгу прэдателя, – перевертыш кивнул на дверь, – и убивца.

– Я его стерегу, – тявкнула Ника.

– Нэт, нэт. Ты, рыба моя, бережешь его, а я стерэгу. Шобы раньше врэмэни он не сбег.

– Ему выдвинули официальное обвинение? – догадалась агент Верис.

– Угу, теперя он под надзором Отдела Прэследования. И под моим лично, – Кабан стукнул себя в грудь, будто потребовал восхититься им, как если бы он был доминантным вепрем-производителем или единственным мужиком на всю деревню.

– Понятно, – безучастно произнесла Ника, перешагивая через колено перевертыша. Уже у самой двери дома она обернулась и спросила: – Как Лушана?

– В печали. Волосюхи отрастут, а обида останэтся.

– Она дура и сама виновата, – буркнула девушка и запустила руку в сумку, разыскивая нечаянно похищенный пропуск Лизабет Локус. – Если тебе не сложно верни его мормолике. Мне он не пригодился.

– Не вопрос, душа моя, – добродушно прокряхтел Кабан, забирая пропуск.

Ника благодарно улыбнулась и постучала в дверь.

Грегори Фрост сидел за кухонным столом и просматривал монографию о магических талисманах. Он искал все, что могло натолкнуть хоть на одну достойную мысль о том, как вернуть свою память. Блестящей идеей казалось посмотреть в отражение истины, используя зеркало правды старика Менандра. Но часто наши даже самые беспритязательные планы рушатся притесненные нечаянным казусом судьбоносной самоиронии.

Домовой поприветствовал гостя. Фрост отложил книгу, выпрямился, хрустнув избитым телом, и с надеждой посмотрел в дверной проем.

– Добрый день, – поздоровалась вошедшая в кухню Ника, швырнув любимую котомку на стол. – Не ожидала застать вас дома. И если честно, предполагала, что вы переименуете стража.

– Я не настолько злопамятен, как вы подумали, – сказал Фрост.

– Баа, – протянула девушка, – а почему вы похожи на доску объявлений?

Фрост устало закатил глаза и, снимая цидулки восстановления с синяков и ссадин, сказал:– Вы опоздали.

– А что соскучились? – усмехнулась Верис, но заметив на руках своего подопечного усмиряющие браслеты, погубила желание шутить дальше. Она сказала: – Зато я провела время с пользой.

– Не хотите поделиться? – равнодушно поинтересовался Фрост.

– Во-первых, я узнала, что нападавшие на вас, тогда в переулке, были людьми Датрагона. Как думаете, зачем послу убивать вас?

– Я понятия не имею, – ответил маджикай, перекладывая сумку агента на стоявший рядом стул.

– Что даже не можете предположить?

– Если бы я знал, я бы вам сказал. Или не сказал, если бы знал, что это меня как-то скомпрометирует.

Ника села напротив.

– Урод-полукровка на этот вопрос мне тоже ничего не ответил.

– Вы были у Датрагона?

– Да. Утром.

– Вы рехнулись, когда решили спрашивать его об этом? – возмутился Фрост, придерживая травмированное плечо. Рана не заживала, несмотря на стандартные животворящие символы, которыми воспользовался маджикай.

Ника одарила подопечного оскорбленным взглядом.

– Нет. Я рехнулась до того. Когда решила работать с вами.

– Не могу с этим не согласиться.

Девушка возмутилась:

– Вообще-то я задумала вам помочь.

– Вы радикально безответственная! – вдруг воскликнул Фрост. От неожиданности девушка чуть не подпрыгнула. – Лучше бы вы задумали прожить свою жизнь бесконечно счастливо в каком-нибудь пряничном доме для престарелых маджикайев.

Встретившись с Фростом взглядом Ника вдруг поняла, что он беспокоился.

– Я не надеялась заслужить вашу похвалу, – сказала Верис чопорно. – Как видите, со мной ничего не случилось. Датрагон оказался милейшей тварью. Раздевайтесь, кстати.

Фрост выглядел растерянным.

– Раздеваться?

Ника достала из сумки бинты, баночку мази и стальное дугообразное приспособление.

– Да-да, вы не ослышались. Потому что, Во-вторых, я была у лучшего из врачей и рассказала про ваше чертово плечо. Лионкур предположил, оно не заживает, потому что в нем остался незаметный осколок. И поскольку вы упорно противитесь обращаться к адептам, я вытащу его сама. Ничего сложного. Вы же не против?

– Вы оканчивали врачевальные курсы? – поинтересовался Фрост.

– Да. Конечно, – честно соврала Ника.

– Ваше желание мне помочь, означает ли оно, что вы мне верите?– уточнил маджикай, стаскивая с себя рубашку.

Ника изумленно дернула плечами – она думала, Фрост будет сопротивляться дольше или же вообще не захочет доверять ей раненное плечо.

– Я поверила, что вы ничего не помните, а не в вашу невиновность. И у меня появилось желание докопаться до правды, – девушка внимательно посмотрела на маджикайя, – Батюшки, какой вы тщедушный, – сказала она, поднимаясь со стула. – Вам надо лучше питаться.

Грегори Фрост улыбнулся.

– Из ваших уст, Верис, это звучит как беспокойство.

– Я беспокоюсь лишь за то, чтобы вы не умерли от истощения до того, как вам вынесут приговор, – ответила Ника, намыливая руки.

– Вас допустили как свидетеля? – вдумчиво спросил маджикай.

Агент Верис подставила ладони под кран с теплой водой и прежде чем ответить, тщательно смыла с рук грязную пену.

– Нет, – сказала она.

Ника ожидала, что прочитав ее медицинскую карту, никто из прокуроров даже не подумает использовать ее показания. Девушка осталась один на один со своими воспоминаниями и воскресшим персонажем этих кошмаров. Она подошла к столу и, опустив в баночку с мазью указательный палец, словно в сопливою неожиданность непутевого младенца, предупредила:

– Будет больно. Я полагаю.

– Потерплю, – произнес Фрост внимательно следивший за каждым движением агента службы охраны. – Почему вы до сих пор обвиняете меня?

– Потому что больше некого, – ответила Ника строго. – А свою невиновность вы не доказали.

– Я это сделаю, когда...

– Заткнитесь. А я займусь вашим плечом.

Ника смазала рану вязкой мазью, на мгновение брезгливо отдернула руку, испачкав пальцы в проступившей крови своего подопечного. Делая вид, что ей безразлична помощь человеку, которого пару дней назад она люто ненавидела, Верис спросила:

– Вы помните моего отца?

– Мне дозволено говорить?

– Не ерничайте.

Маджикай ответил:

– Я помню вашего отца. Но до того как он решил стать пешкой вселенского зла.

– Говорят, вы были его правой рукой.

Фрост повел бровью и сказал:

– Мне же помнится, я был ему другом.

Ника поднесла к ране выгнутый по форме скобы прибор для извлечения осколка, включила его. Раздался еле уловимый писк и сиреневое магнитное излучение осветило плечо Фроста. Найденный прибором небольшой обломок хрустального клинка накалился и, разрывая наполовину зарубцованные ткани, показался из раны. Мужчина оскалился, но крепко сжав край рубашки в руке, не произнес и звука.

Ника осторожно извлекла осколок, затем положив его в стеклянную колбу, спросила:

– А почему вы не захотели обращаться к врачам?

– Сейчас я им не доверяю.

– Но Лионкур вас уже осматривал.

– Ему в особенности. Тогда мне пришлось, Масса настоял на осмотре. А он умеет убеждать.

– Это точно, – согласилась Ника, достала из сумки пластырь, взяла бинты.

Понятия не имея, как правильно накладывать повязку девушка начала импровизировать.

– А мне значит, доверяете? – хитро спросила она.

– По крайней мере, больше чем кому-либо.

– Но я ведь не просто так с вами вожусь, – сказала Ника, накладывая на плечо подопечного неказистую повязку. – Мне нужна ваша помощь.

– Я не ослышался? Помощь?

– Мне и самой не нравится эта формулировка, – криво улыбнулась Верис, рассматривая свое произведение врачевального искусства.

Фрост заинтересованно посмотрел на девушку, упорно избегавшую его взгляда.

– И что вам от меня нужно? – тихо спросил он.

– Тогда в Рубикунда, вы смогли обойти блокаторы и переместились. Как?

– Я использую порт-октаграммы.

– А с помощью подобной возможно переместиться из здания суда или дома покаяния, например?

Фрост ничего не ответил, он подождал, пока Ника завяжет из бинтов нелепый бант и накинул рубашку. Девушка сложила дугообразный прибор, колбу с хрустальным осколком обратно в сумку и, негодуя, спросила:

– Так возможно переместиться или нет? Почему вы молчите?

Фрост сдвинул тяжелый браслет на левом запястье и поинтересовался:

– Для чего вам это? Пытаетесь выяснить смогу ли я сбежать из зала суда, и на этот раз избежать смертной казни?

– Нет. Я об этом и не... – Ника не договорила. Она задумалась и через мгновение ее лицо просияло. Агент Верис вообще любила собственными силами доходить до скрытых истин:

– Так вот как вы спаслись. Вот почему Масса и дядя Гевин не смогли вас убить. Вы просто переместились в тот самый момент, когда они сотворили заклинание. Вы не просто сбежали. Вы все подстроили так, чтобы остальные думали, что вы сдохли?

Фрост поднялся со стула, застегивая рубашку, подошел к окну. Можжевельник во дворе мирно покачивался на ветру. Грегори подумал, что сейчас, когда на его руках находились блокирующие перемещения кандалы, выпутаться из сложившейся ситуации в одиночку у него не получится. Выбрать же в союзники эмоционально-неустойчивую особу казалось крайне глупым. Но маджикай понимал, сторонника порядочнее агента Верис ему не найти. В конце концов, череда непростительных ошибок всегда заканчивается запятой. Он сказал:

– Я не помню об этом намерении. Но да, при помощи порт-октограммы возможно исчезнуть из зала суда. В том числе в момент казни.

– Мне нужна такая, – запальчиво произнесла Ника.

– Зачем?

– Какая вам разница? Между прочим, это все из-за вас. Это вы тогда открыли портал к эвентуалам.

– Хорошо я помогу вам.

Ника удивленно скривилась:

– Что, так просто?

– Верис, дурные люди тоже совершают хорошие поступки. Правда от этого им не становится так же приятно, как хорошим людям, совершающим поступки плохие. Не так ли?

Сообразив, к чему клонит подопечный, агент Верис сказала:

– Я не собираюсь делать ничего плохого. Как раз наоборот хочу помочь.

– Почему-то мне кажется, если вы кому-то помогаете, это непременно заканчивается бедой. В конечном счете, это не имеет никакого значения, Верис. Я помогу, потому что вы мне нравитесь.

Ника безынициативно кивнула:

– Как мило. А что я вам буду должна за эту симпатию?

Маджикай улыбнулся.

– Дневник Ментора Менандра.

– И почему я не удивлена? Но у меня нет фолианта. Я лишь знаю, где он.

Фрост рассмеялся:

– Нет, нет, Верис, информации о местонахождении дневника для меня мало. Сейчас после официального обвинения я скован в своих действиях. Если вы просите помощи у меня, значит это слишком важно для вас. Думаю и я могу просить у вас то, что важно для меня. Я сделаю все, о чем вы меня просите за фолиант.

В голове Ники мгновенно воздвиглись несокрушимые весы справедливости. Что будет, если девушка задумает вытащить фолиант из-под носа господина Масса? И насколько чреватым станет этот поступок? А стоит ли ей вообще делать что-либо за спиной начальника?

Ника поинтересовалась:

– Что такого в этом чертовом дневнике?

– Я хочу взглянуть в отражение истины, а в дневнике описано, как найти сотворенное Ментором Менандром зеркало правды. Поскольку я не верю, что был способен на все те злодеяния, в которых меня обвиняют, мне важно знать то, чего не помню. Если это вообще было со мной.

Ника подумала, что может обмануть Фроста, по понятным причинам не выполняя свою часть уговора.

– Хорошо, – согласилась она, стараясь не фальшивить любезным тоном. – Но сначала вы сделаете мне октаграмму для тролля.

– Тролля? – спросил Фрост, любопытно подняв брови.

– Да. Его завтра казнят.

– Тогда боюсь я не смогу вам помочь, – сказал маджикай с сожалением.

– Что? Почему?

– Тролли низшие существа им потребуется особые символы и выдержка. В этом сложность. У меня есть готовая октаграмма только для человека, но она совершенно не подойдет троллю. Она просто разорвет его на куски. Если конечно вы не сможете отложить казнь тролля на пару дней, чтобы я разобрался в их физиологии. Хотя и у меня нет столько времени...

– Пару дней. Вот западло, – простонала Ника.

Она села на стул, обхватила голову руками. Последняя надежда на спасение Цератопа, прошла словно насморк. Отчаяние показало липкий нос, и радостно виляя хвостом, обнюхало ноги хозяйки. Но тут Нику снова осенило. Она воскликнула:

– Хорошо! Тогда делайте октаграмму для меня.

Фрост подозрительно спросил:

– То есть не для тролля, а для вас?

– Для меня. И мне эта октаграмма нужна уже завтра.

– Это я смогу сделать.

– От меня что-нибудь требуется? – побеспокоилась Ника.

– Да. План места, из которого вам нужно переместиться. И если это возможно маркировка блокаторов.

Более эффективными октаграммами перемещения являлись символы, ориентированные на выполнение узкой, определенной задачи и для конкретной персоны. Требовалась тишина, в которой создавалась абстрактная ситуация перемещения, сосредоточение на владельце и в завершении многочасовой настройки вербальная формулировка задач.

– Хорошо, я достану. Буду через час, – сказала Ника и воодушевленной вылетела из кухни. Но тут же вернулась и, выглянув из коридора, спросила:

– Эм, Грегори? – начала Верис неуверенно. Она никогда раньше не произносила его имя отдельно. В ее устах оно звучало странно. – У меня есть один вопрос.

Фрост вопросительно поднял бровь.

– Вы обязательно должны выглядывать из коридора, чтобы задать его?

Ника зашла на кухню и сказала:

– Сегодня, когда я была у Лионкура, он подтвердил, что вы ничего не помните. А еще... сказал, что проснувшись завтра, вы не будите помнить наш сегодняшний разговор. Это так?

Фрост долго смотрел в глаза девушки, потом ответил:

– К сожалению, да. Каждый раз я просыпаюсь как будто в то самое утро, после праздника шаманов. Каждый день я заново узнаю о смерти своих друзей. И что обвиняют в этом меня.

На мгновение, Ника задумалась, считал ли Фрост, что она повзрослела, но быстро вернувшись к разговору, спросила:

– А как все это узнаете? Вы ведь ничего не помните.

Маджикай с улыбкой попросил:

– Только не смейтесь, ладно.

– Ладно.

– Я веду дневник,– сказал Фрост, – в который записываю все самое важное прожитого дня.

Ника обещала не смеяться, она тихо хмыкнула и вышла из кухни. В этот момент, ей на мгновение показалось, что она простила сигнатурного маджикайя.

***

– Я всего-то хочу вам помочь, – брезгливо скривившись и передернув плечами, сказала Ника.

– Бумагу подкинь, – попросил Цератоп, приподняв смердящий зад с унитаза. – Не подходящий ты, деваха, момент нашла.

Ника просунула руку через решетку, взяла с полки туалетную бумагу.

– Да откуда ж я знала, что вы на горшке сидеть будите! – кинув рулон в темноту, возмутилась она.

– Здесь очень сытно кормят, – попытался оправдаться тролль.

На какое-то время в камере воцарилось напряженное молчание, нарушаемое доносящейся из нужника физиологической 'стрельбой'.

– Оооо, хорошооо, – удовлетворенно прокряхтел тролль после.

– Какое унижение, – зажав нос рукой, пробормотала девушка.

– Дуреха, твой план мне не нравится, – донеслось из темного угла. – Я ж тебе не скоморох!

– Я пытаюсь вас вытащить отсюда, а вы называете меня 'дурехой'. Не очень-то дальновидно с вашей стороны.

В камере раздался звук слива.

– Эх, хорошо, хорошо. Виноват, – согласился Цератоп, подходя ближе. – Я удивлен. Нет. Я польщен. Чтобы какая-то великородная фря, так пеклась обо мне? Чем же я заслужил подобную милость?

– О, небеса. Это не имеет никакого значения. Вы поняли, что нужно делать или нет? – спросила Ника изнывающим шепотом.

– Странная ты моя, скажу тебе больше, – усмехнулся тролль, – я ни шиша не понял. Но поскольку завтра мне все равно умирать, – пропыхтел Варпо, потягивая через решетку лапу. – Согласен.

– Ой, давайте без рукопожатий, – гадливо отдернув руку, предложила Ника. – Вы ей только что подтирали свой зад.

Тролль понюхал лапу и спросил:

– А ты, разумница, уверена, что духи тебя послушают? А этот твой врачишка не проболтается?

Ника по-деловому начала загибать пальцы:

– Во-первых – я маджикай. Во-вторых – я агент ЦУМВД и духи должны мне подчиниться. В-третьих – вы тролль и никому нет до вас никакого дела. Нас даже сейчас, никто не подслушивают. А в-четвертых мой врачишка знает не все, и лишь поэтому, согласился мне помочь. Варпо, если вы все поняли и не хотите завтра скопытиться, тогда может, начнете?

– Прямо сейчас?

– Пожалуй, откладывать не стоит.

Цератоп вытер губы тыльной стороной лапы. Уселся на пол. Бросил недоверчивый взгляд на юную посетительницу и закричал:

– А-А-А-А-А-А! – эхо унесло этот вопль ко всем дежурившим в это утро призракам. – О-О-О-О! КАК ЖЕ БОЛЬНО!

– Не переигрывай, Цератоп, – пропищала Ника, оглядываясь по сторонам.

Варпо прислушался к совету – понизил вопли, но заколошматил ногой по решетке. Тролли вообще не умели вести себя тихо.

– О-о-о! Как же мне больно! Помогите! Спасите! Погибаю! Тону! Схожу с ума!

'Немногим лучше'– подумала Ника. – Гиберт! – позвала она, пытаясь перекричать вопли тролля. – Гиберт Эсс Ки!

Как только было произнесено его имя, призрак, словно тесто поднялся из пола.

– Что случилось, госпожа? – спросил он вежливо.

– Смотрите, – девушка показала на катавшегося по камере синекожего притворялу. – Этому громиле плохо. Ему срочно нужна квалифицированная помощь.

Наблюдательный призрак почти незаметно улыбнулся.

– Не беспокойтесь. Тролль симулирует и не стоит ваших переживаний.

Цератоп на какое-то мгновение приостановил старания, но заметив невозмутимое лицо соучастницы, продолжил страдать.

Ника проигнорировала недоверие призрака. Она твердым голосом сказала:

– Я требую, чтобы вы немедленно отвезли Цератопа на осмотр. Его необходимо обследовать. Тролли переносчики страшных инфекций.

Страж внимательно посмотрел на девушку.

– Никогда об этом не слышал, госпожа.