Текст книги "Сердце Химеры"

Автор книги: Кавереелла

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)

– Держи, – сказал он. – Уверена, что хочешь знать?

Ника не ответив села на кровать, взяла листки, рассмотрела их: дорогая плотная бумага, голографические ярлыки, несколько печатей.

В кабинете раздался неприятный писк. Лионкур, подошел к столу, на котором стоял телефон, нажал кнопку и спросил:

– Да, Зои?

– Лонгкард, здесь посол Датрагон.

Реаниматор переменился в лице. Тембр его голоса стал ниже:

– Я так и знал... Сейчас подойду. Развлеки его как-нибудь.

– Хорошо.

Лонгкард посмотрел на Нику, виновато пожал плечами.

– Дорогая, я должен идти. Меня ждет посол уроборийцев.

– С малумами связался? – недоверчиво спросила Ника.

Даже замкнутую на своих проблемах агента Верис возмущал факт беспрепятственного существования полукровки Датрагона в пределах свободной досягаемости директората ЦУМВД. Послу напавших на храм иномирных малумов было разрешено остаться, в обмен на его знания и возможности. В политике управления всегда существовали неписаные договоренности – спорные, разумные, и неформальные.

– Исключительно по высокопрофессиональным вопросам, – отшутился реаниматор.

– Все так говорят...

– Четвертая страница. Не наделай глупостей. – Лонгкард, поцеловал девушку в лоб и вышел из кабинета.

Ника несколько секунд смотрела на закрытую дверь, пока в необоримом желании 'развернуть подарок' не перелистнула на нужную страницу. Глаза быстро нашли важную строчку.

'... донор – Люмена Верис'

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ 'А КАК НАСЧЕТ СДЕЛКИ?'

– Гляди, что мне пришло, – сдерживая утробные смешки, сказал Дин, протягивая приятелю мобильник. – Это уже разошлось по всей общаге. Честно, я бы поставил на толстуху. Скажи, когда девки дерутся это просто коррида?

Кирран кивнул:

– И бык в данном случае мормолика?

Репентино расхохотался:

– Ага, причем теперь лысый бык!

В отличие от раззадоренного приятеля Киррану, просматривая видео, не было так весело. Он был хорошо знаком с историей семьи Верис: знал о несчастном браке Люмены с душегубом бароном Дебарбиери; помнил, как кричали друзья, сгорая в огне, сотворенным отцом Ники.

– Она вызвала голубое пламя, – сказал Кирран тревожно.

Дин остановил запись, выхватил мобильник и спросил:

– И что? Это у нее в крови.

– Это плохо скажется на ее здоровье.

– Ну, началось...

Кирран посмотрел на настенные часы.

– К тому же где она? Уже поздно.

Репентино приподнял руки, плюхнулся на стул и равнодушно изрек:

– Не знаю, Мистер Беспокойство, передо мной она не отчитывается. Может быть, вынашивает коварный план по поджиганию дома Фроста. Глядишь вошла во вкус...

– Или покупает Лушане паричок, – с улыбкой предположил Кирран, – Нике, наверняка, жалко мормолику.

– Жалко? Спорю на подзатыльник, что после случившегося Верис плевать на толстуху. И хватит Никулю опекать – женись на ней, и съезжайте. Вы меня оба уже достали – параноики. А пока ты еще здесь достань-ка мне пивка, – попросил Дин.

– Оторви-ка свою задницу и сам возьми, я тебя не слуга.

– Ах, да, ты ведь не должен мне больше ни одного желания, – с сожалением сказал Репентино, скатал шарик из хлебного мякиша и пульнул им в приятеля. – Сыграем в покер, дружок?

Кирран посмотрел на него косо:

– Не балуйся хлебушком... дружок.

Замок входной двери щелкнул.

– Она, она, пришла, – зашептали друзья, завозившись на кухне, как тараканы.

– Только не ржи, – толкнув Репентино локтем, попросил Кирран. – Типа мы ничего не знаем.

– Хрен тебе...

– Чашку давай...

– Я обоссусь от смеха...

– Репентино...

Ника быстро разулась, 'мышиное' шуршание сразу потянуло на кухню. Если там тихо – ожидай подвоха. Девушка застала друзей в подозрительной семейной идиллии, похлебывавших свежезаваренный чай.

– Что-то задумали? – смекнув, спросила она.

– Абсолютно ничего, – бесхитростно ответил Кирран. – Ты почему вошла через дверь?

– Думала. Надоели эти мгновенные перемещения. А с чего вы вдруг чаевничаете на ночь глядя? Где пиво?

Дин манерно отстранив мизинец, подлил в чашку приятеля кипяток.

– Лучше скажи, как поживает наша лапушка Лушана?– участливо спросил он.

Ника закатила глаза и, усмехнувшись, вытащила свой мобильник из кармана куртки.

– Понятно. Видели уже, значит, – кинув телефон на стол, догадалась она. – Мне тоже пришла видео-рассылка. Пошутил что-то.

– Это я, – лукаво признался Репентино, встретившись с укоризненным взглядом приятеля.

– Мы все равно болели за тебя, – сказал Кирран, покачивая головой, как сердобольная старушка.

– Теперь тут гадаем, что лучше подарить мормолике. Соломенную шляпу или голубой парик, – насмешливо вставил Дин.

– Оставьте Лушану в покое, – устало пробормотала девушка, – она несчастная дура. Если честно, мне жаль ее...

– Да прибудет возмездие! – воскликнул Кирран, звонко шлепнув приятеля по затылку. – Проспорил!

– Доброй ты души человек, Верис, – пискливо изрек Репентино, потирая голову. – И всех-то тебе жалко, и троллей и мормоликов. Моя голова была о тебе лучшего мнения.

– Придурки, – буркнула Ника.

Девушка была рада привычному стебу приятелей и наносной заботе друг о друге. Повседневные отношения, как старая любимая подушка – принимает удобное для тебя положение.

– Ээ?! – вырвалось у Киррана, когда из-за девушки вдруг выглянуло несуразное серокожее существо.

– Что за хрень, Никуль? – поднявшись со стула, удивился Дин, привычно не заботясь о сокрытии наготы. – Твоя новая уродливая подруга?

Верис вздохнула и представила существо приятелям:

– Это Кроуш. Он пока поживет с нами.

Дину не понравилось, как это прозвучало.

– Что значит, поживет с нами? Что значит пока? Кто это вообще такое?

– Тролль, – пояснил Кирран. – Сядь или надень трусы. Это ребенок.

Репентино попыхтел, как скороварка, но сделался невидимым по пояс.

Серокожее существо восхищенно ахнуло и засмеялось.

– Смотри-ка, Дин, ты ему понравился, – предположила Ника.

– Угодничаешь, в надежде, что я стану ему нянькой? – возмутился Репентино с мрачным выражением лица.

– Даже не собиралась просить тебя об этом. Для этого у меня есть настоящий друг. Правда, же, Киррюша?

– Правда, – невозмутимо ответил Кирран, и приветственно помахав маленькому гостю рукой, спросил:

– Вообще, откуда он?

Существо радостно кивнуло в ответ, доброжелательно выпятив желтый клык.

– Из приюта. Это, вроде как племянник того самого тролля, – сказала Ника проигнорировав вопросительный взгляд Дина.

Девушка поняла, что Репентино интересовала стоимость неведомой зверюшки. Цена была небольшой. Госпожа приобрела тролля за мобильник, давеча бесстыдно похищенный из неловких рук очкарика.

– Пока я его не пристрою, Кроуш поживет здесь. Хорошо бы вам меня поддержать, – продекларировала Ника, затем вздохнув, скинула куртку и устало плюхнулась на стул.

Приятели переглянулись. Несмотря на то, что Репентино был категорически против вынужденного проживания малолетней нечисти в их доме, он осмысленно промолчал.

– У меня был чертовски трудный день, – чуть позже сказала Верис, подперев рукой голову.

– Тебя так послушаешь – что ни день, то чертовски сложный, – произнес Дин, приближаясь к холодильнику.

Маленький тролль радостно подпрыгнул. На нем были мешковатые залатанные брючки на подтяжках и маранная льняная рубаха. От радушных объятий тролля предостерег повелительный взгляд Репентино.

– Даже не думай меня трогать, – сказал он, пригрозив существу кулаком, и выудил из холодильника бутылку пива.

Тролльчонок обиженно цокнул.

– Ты вызвала огонь, – вспомнил Кирран, обращаясь к подруге.

Ника устало закрыла лицо ладонью и слабым голосом сказала:

– Ой, Кир, не хочу об этом. Не сейчас, ладно?

Что-то звонко опустилось на стол. Ника убрала руку и увидела открытую бутылку пива.

– А вот и пиво. Угощайся, – ворчливо произнес Дин.

Девушка улыбнулась.

– Я беру назад все пошлое, что о тебе думала.

– Значит, киса, ты все же обо мне думаешь? – спросил Репентино с ухмылкой. – И насколько это пошло?

Дин умел быть милым, но обожал, когда кто-то искренне ненавидел его за сарказм.

– Беру назад, все хорошее, что только что о тебе подумала, – произнесла Ника в бутылку и сделала глоток холодного пива. – И вообще, я все еще не простила тебя за ту рыбу.

Дин закатил глаза.

– Никуль, только не надо ворчать. Это несексуально.

Валявшийся на столе хлебный скатыш полетел в сторону Репентино. Тот увернулся.

Кирран возмущенно убрал со стола продукты, имевшие вероятность запуска в пространство и произнес:

– Ника...

– ... не балуйся хлебушком, – передразнил Дин.

Кирран бросил чертячий взгляд на приятеля и договорил:

– ... если хочешь, чем-нибудь запустить в этого кретина, возьми что-то потяжелее.

Репентино показал приятелю средний палец и с издевательским тоном обратился к девушке:

– Скажи, Никуль, а с какого это перепугу, ты с осужденным троллем решила завести племянника... в наш дом?

– Раз уж тебе интересно. Через пару дней Цератопа казнят,– ответила Ника, протягивая маленькому троллю яблоко, – он попросил пристроить племянника... ну, типа в хорошие руки.

– А типа хорошие, это типа наши?

– Типа да. Это временно. И это все что я могу.

Тролльчонок брезгливо сморщился, положил яблоко на стол и потянулся к бутылке пива.

– Эй! – возразила Ника, шлепнув малыша по лапе. – Тебе еще рано.

Лицо Дина просияло.

– С чего ты взяла? – удивился он. – Тролли до хренста лет живут. Может этому дьяволу всего лишь шестьдесят.

– Труперда, пифо дай, – вдруг произнес малыш, злобно морщась.

– Тебе сколько лет-то? – обратился Кирран к маленькому троллю.

– Скоко надо, – ответил тот. – В гости позвали, а потчевать не будите? Мухоблуды!

Приятели переглянулись.

Ника пожала плечами и сказала:

– Слышали бы вы, как он злословил, когда я его из приюта забирала. Ему там нравилось.

– Там я мочил педовых гадоф! – выкрикнул Кроуш, стукнув кулаком по столу.

Отвергнутое яблоко подпрыгнуло и скатилось на пол.

– Это он про мистических пубертатных малолеток сейчас? – почесывая небритый подбородок, предположил Дин.

Кирран, словно старательный пестун, потряс указательным пальцем перед носом гостя и пригрозил:

– Будешь буянить, накормлю тебя цветной капустой.

– Мммм, – поглаживая живот, протянул тролль, – обожаю склизкую капустху.

Репентино сморщился и брезгливо произнес:

– Кир, наложи ему этой гадости. Освободи, в конце концов, холодильник от твоих кулинарных экскрементов. А ты, Никуля... если племяннику в приюте так нравилось, на черта его сюда притащила? Он воняет, как трехнедельный носок.

– Повторяю, – сказала Ника снисходительно, – Цератопа казнят. И я пытаюсь делать правильные вещи. Считай, что это было последнее желание. Ну, если опустить просьбу почесать ему яйца.

– Чего-чего? – удивился Кирран, доставая из холодильника кастрюлю капусты. Все, что касалось целомудрия подруги, его напряженно интересовало.

– Верис, у тролля при виде тебя зачесались яйца? – запальчиво подхватил Дин. – Гм, Киррюша, посмотри на мою проказливую улыбку. О чем она говорит?

– Что у тебя запор, – ворчливо предположил приятель, протягивая маленькому троллю тарелку 'вкуснятины'.

Репентино закатил глаза и сказал:

– Нет. Я думал о том, что у тебя в штанах.

– Ооо, какая прелесть, – усмехнулся Кирран. – Мне нужно смутиться?

–Я про то, что у тебя при виде Никули тоже свербеж начинается. А все почему?

– Ну и почему?

– Потому что у тебя нет девушки. В наше время, если нормальный пацан не имеет девчонку, а ключевое слово здесь именно 'имеет'...

– Ой! А как поживает твоя девушка, Репентино? Та самая, у которой по семь пальцев на ногах, – оживленно перебил Кирран и покосился на приятеля. – Я слышал, у нее к тому же растут волосы на лице. Это правда?

Дин хмыкнул и, махнув рукой сказал:

– Ты будешь гореть в аду за это напоминание. Скорми-ка троллю еще и свою гороховую блевоту.

– Вообще-то, я люблю гороховое пюре, – ответил Кирран.

– Я всегда знал, что с тобой определенно что-то не так. И да... у нее была рыжая борода. И что? Она брилась каждое утро. Если бы я однажды не подглядел за ней в душе, ни за что бы не догадался и до сих пор бы жил с этим мутантом.

Кирран засмеялся:

– Бааа, какое головокружительное сочетание: мало того что ты развратник, так ты еще и развратник способный на длительные отношения.

– Ты заставляешь меня жалеть, что у меня только два средних пальца, – пробурчал невидимка.

Девушка следила за перепалкой приятелей вполслуха, отрешенно разглядывая бутылку. Пиво было холодным и терпким. Верис сделала большой глоток и, выпустив хмельную отрыжку через нос, сказала без надежды быть услышанной:

– Я узнала, кому принадлежит мое сердце.

– Не уж-то рукоблуду Киррюше? – игриво спросил Репентино и получил шлепок от приятеля. – Какого черта? Мак-Сол, еще раз тронешь меня...

– Лионкур сегодня показал документы, – повысив голос, ответила Ника и торжественно подняла бутылку пива. – Донором была моя мать. Во мне сердце Люмены Верис. Круто, да?

На кухне воцарилась тишина. Даже маленький тролль перестал чавкать.

– Кто бы мог подумать, – вдумчиво протянул Репентино.

– А еще, – произнесла Ника, неловко прерывая возникшее молчание, – завтра я хочу попробовать найти для Цератопа адвоката. Оказывается, у троллей даже нет шансов оправдаться, – она сделала новый глоток. – В этом мире вообще есть что-нибудь более-менее справедливое? Это риторический вопрос, конечно...

Если бы сверхъестественный гость в очередной раз ворчливо не потянулся к пиву, коварная тишина с удовольствием посидела бы с друзьями дольше – она обожала стеснительное безмолвие, недосказанность и пустые домыслы.

– И как ты это приняла? – спросил Кирран, щелкнув неугомонного тролля по носу.

Ника криво улыбнулась и со стуком поставила бутылку пива на стол.

– Я возмущенна. Правда, до сложившейся ситуации, мне было наплевать на троллей. Но...

– Ника... я не об этом. Если хочешь поговорить...

Девушка беззвучно открыла рот, но передумав отвечать, лишь вздохнула. Нике вдруг захотелось, чтобы все тяготы мира упали на ее уставшие плечи, чтобы в сложившейся суматохе сложных решений, не осталось сил снова заплакать.

Репентино дальновидно переменил тему разговора:

– Я почти уверен, что ты не найдешь для своего чудовища адвоката. Во всяком случае, за такое короткое время. Можно было бы послать запрос охране сверхъестественной природы, но их благодетельство всегда заканчивается бестолковыми митингами.

– И что ты предлагаешь?

– Оставить все как есть, – безапелляционно заявил Дин. – Это всего лишь хренов тролль.

– И он всего лишь невинное живое существо, – возразила Ника. – Ведь я могу ему помочь. Я ничего не могу сделать для тех мальчишек. Но хоть как-то помочь Цератопу есть возможность.

– Что за неадекватная оценка собственных сил? – возмутился невидимка. – Почему бы тебе тогда заодно не восстановить популяцию зелигенов ? Или не удочерить мальков какой-нибудь забулдыжной сирены?

– Чего ты завелся? Я же не прошу тебя помочь мне. Я завтра попробую найти для Цератопа адвоката. Сама, – уныло произнесла агент Верис. – И вообще, я задалась вопросом: много ли в нашей жизни хорошего и правильного мы делаем?

Кирран и Дин растерянно переглянулись – подобные заботы обычно обходили ребят стороной. Репентино считал, что нынче быть правильным – глупо, а Мак-Сол верил, что был способен лишь на мелкие и бытовые подвиги. Молодым маджикайям казалось, что в мире не осталось причин для доблести и времени для героизма.

– Вот ты, Репентино, что ты сделал хорошего за свою жизнь? – спросила Ника придирчиво.

Дин деловито кивнул и чинно растянулся на стуле.

– Несколько лет назад я спас девушку от жертвоприношения.

Не справившись с любопытством, Кирран поинтересовался:

– Да ладно? Почему я не слышал эту историю. И как именно ты ее спас?

– Лишил девственности, – подчеркнуто торжественно произнес Репентино. – Там в жертву приносили только невинных девушек.

Ника закатила глаза.

– Понятно, – вставая из-за стола, сказала она. – Пойдем, Кроуш, я найду для тебя какую-нибудь коробку для сна.

Тролльчонок взял девушку за руку.

– А что?! – воскликнул Репентино.– Я тогда избавил от смерти не одну целомудренную девицу. И, между прочим, не все они были красавицами.

– Заткнись уже, герой-растлитель, – сказал Кирран.

– А чем плох мой пример? Зато в тот день никто не умер...

Сегодня Ника запланировано опоздала. Все утро девушка провела в поисках защитника, который бы смог представлять интересы бездоказательно осужденного тролля. Но, как и предположил Репентино – ни один из адвокатов ЦУМВД не захотел 'упрочить' блестящую репутацию столь непотребным делом. В глубине души Ника понимала всю безнадежность этой затеи – никто не станет тратить свое время на нечисть.

Девушка подошла к дому номер двадцать один и по-бойцовски заколотила в дверь. Верис надеялась выместить накопленное негодование на Фросте. Но на требовательный стук веселым хихиканьем отозвался лишь страж дома. Вчера вечером домовой егерь Мак-Кирран-Сол дал несколько рекомендаций по эксплуатации барабашек и мешочек с гостинцами. Следуя советам друга, Ника попыталась выдавить самый дружелюбный тон, на который была способна:

– Ну, так... эээ, домовой, – неуверенно произнесла она, уставившись на позолоченную ручку. – Ты... вообще там?

– Мы там, где нам положено, – отозвался ехидный голос за дверью.

– Значит это... как там тебя назвать? Булькой?– спросила Ника.

– Все верно. Вы назвали кодовое слово...

Девушка озадаченно буркнула себе под нос:

– Какой смысл давать стражам дома такое дурацкое имя?

– Человек Официально Представляющий Управление, а какое имя, по-твоему, нам могло бы подойти? – обиженно спросил страж, уже имевший сомнения насчет столь простого для его персоны имени.

Ника задумалась на секунду, потом ответила:

– Ну... может быть Вильгельм? – предложила она, с каменным лицом.

– Нда, в этом что-то есть, – согласился домовой.

– Что-то есть, – подтвердила Ника, скрывая улыбку. – Если тебе нравиться... я с твоего позволения дам тебе это имя?

За дверью раздался сосредоточенный топот маленьких ножек. Считалось, что домовому для выполнения его прямых обязанностей по охране жилища, надлежит давать подходящее имя. Менялось оно только при кардинальных модификациях – смене дома или хозяина. Самим же стражам нарекать себя каким-либо прозвищем, строго воспрещалось.

Через минуту молчания домовик сказал:

– Мы подумали. Мы согласны.

– Ну что ж, – величаво произнесла Ника на вдохе и расправила плечи. – Тогда я, агент службы охраны маджикайев Никария Верис, официально представляющая Центральное Управление Магическими Видами Действия, согласно заключенному договору, а так же при наличии личного одобрения, даю тебе, страж дома номер двадцать один, новое, превосходное имя – Вильгельм.

Сидевшая на качелях черная курица издала озадаченное 'Ко-кош?'

Агент Верис постояла какое-то время у двери, заглянула в окно и спросила:

– Эй, Вильгельм, ты мне не откроешь?

– Угощенье, – зашептал домовой. – Нужно поднести нам угощенье.

– Ах, верно! – вспомнила Ника и парадным тоном продолжила:

– Господин Вильгельм, примите от меня дар, – она вытащила из кармана пакетик со свежими пунтиками. – Вы можете открыть мне дверь, угоститься и все такое.

– Мы принимаем ваше подношение с удовольствием, – отозвался страж.

Дверь дома номер двадцать один бесшумно отворилась. Агент Верис замерла, словно перед входом в бесценную магическую кладезь. Беспрепятственно войти в дом ненавистного Грегори Фроста казалось как минимум странным.

– Согласно этикету, мы должны сказать, что рады вас видеть, – произнес домовой, выхватив пакет с лакомством. – Вам позволено войти, Человек Официально...

– Вильгельм, давай без этого... – перебила стража девушка, – можно просто госпожа Верис. Ну, на крайний случай Ника.

Домовой закрыл глаза и защебетал пуще райской птицы:

– Ах, Вильгельм, как гармонично и эстетично... ах, как приятно звучит наше имя. Как нам нравится, как мы счастливы. Госпожа Ника, заходи.

Верис вошла в дом. С некоторым трепетом осмотрелась: с прошлого раза жилище Фроста ничем не изменилось. Самого хозяина на месте снова не оказалось. Ника решила, что регулярное отсутствие маджикайя является отличным поводом наконец-то бесстыдно покопаться в его вещах – любопытства ради, конечно.

– И что, часто твой хозяин уходит из дома? – спросила девушка, заглядывая в первую комнату.

Гостиная была сформирована из вещей решительно не подходящих друг другу, но похоже горячо любимых по отдельности: на окнах висели хайтековские шторы из органзы; в центре стояла громоздкая мягкая мебель, обтянутая тканью с геометрическим рисунком; на стенах с репродукциями великих художников соседствовали дилетантские фотографии каких-то улиц; у двери находился резной искусственно состаренный комод, заваленный свитками.

– Каждый вечер, – ответил лохматый страж.

– А куда именно, не говорит? – поинтересовалась Ника, разглядывая свиток, исписанный незнакомыми символами.

– Говорит.

Ника взволновано обернулась к домовику и спросила:

– И куда же?

– По делам, – ответил тот, пожимая плечами.

– Понятно. Ничего ты, значит, не знаешь.

Страж откусил пунтик, утер когтистой лапой зубастый рот и произнес:

– Мы знаем то, что нам положено знать!

– Ай, не бреши, – отмахнулась Ника и прошла дальше. – Урод говорит тебе только то, что ты можешь сболтнуть.

– Никакой урод нам ничего не говорит. Мы не слушаем никакого, кроме нашего хозяина.

– Твой хозяин и есть этот 'урод', – пояснила агент Верис и ее лицо исказила лукавая гримаса.

Ника наткнулась на спальню Фроста. Для более красочного оформления возникшего замысла не хватало лишь звучавшей над ухом девушки плутовской мелодии.

– Так, так, – предприимчиво произнесла она, воровато приближаясь к двери. – А тут у нас что? Неужто личные апартаменты изувера?

Верис дернула ручку.

– Ага, не поддается. Что-то скрывает мерзавец... – сказала Ника, с лицом наторелого сыщика.

Девушка нагнулась, посмотрела в замочную скважину. Через небольшое отверстие была видна лишь аккуратно заправленная кровать хозяина. Ника предвкушено потерла руки и выпустила из указательного пальца легкий импульс. Замок померцал, но ничего сверхъестественного не произошло.

– Мы бы не советовали... – шаловливо произнес страж, как бы случайно проходя мимо.

Ника выпрямилась.

– Это еще почему? – спросила она.

Шурша пакетом с гостинцами, домовой молча поднялся по стене и, устроившись на потолке, подозрительно захихикал.

Агент Верис раздраженно закатила глаза, пробурчав себе под нос:

– Ненавижу барабашек.

Девушка решила на всякий случай не экспериментировать со взломом, но дабы не показывать стражу, что испугалась, осторожно потянулась к дверной ручке и ненавязчиво повернула ее. В тот же момент лицо агента Верис скривилось, словно та проглотила полдюжины самых кислых лимонов, а руки припухли мгновенно краснея. Девушка поняла, что ее тело немеет, а пунцовый колер распространяется на лицо, волосы и даже на одежду.

– Эээээ, чтоо это такое? – взвизгнула Ника, заметавшись по коридору, как парализованная улитка.– Булька?!

– Наше имя – Вильгельм, – раздалось под потолком. – Мы не откликаемся больше на это заурядное имечко.

– Плэвать! Почему я покраснэло?

Глаза стража сверкнули в темном углу. Он барственно ответил:

– Мы предупреждали.

– Твоих рук?.. – сняв кроссовку, свирепо завопила Кумачная Ника и, с последними силами запустив обувью в домового, упала на пол.

– Гы-гы-гы-гы-гы, – засмеялся страж и как ватага тараканов скрылся под обоями.

– Паршшиффец, – было последнее, что вымолвила девушка, пуская слюни.

Кроссовок полетел в голову хозяйки нежным швырком и издевательски замер у стены, показав 'язычок'.

***

Скоропостижное онемение прошло через час. За это время замороженная агент Верис успела сосчитать все торчащие из плинтуса гвозди, позолоченные цветы на обоях и тысяча двести визуализированных гиппопотамов. Бойкость первой вернулась к пересохшим губам, языку, затем и остальному телу.

– Наконец-то,– желчно сказала Ника, поднимаясь на локтях.

Ноги-тряпки постепенно оживали. Девушка дотянулась до кроссовки, понюхала, заглянула внутрь.

– Это уже наглость, – забурчала Верис, вытряхивая из обуви, засушенные домовые экскременты.– Знаешь что, лохматый, если ты не собираешься со мной дружить, то я, как человек, официально представляющий управление, нареку тебя новым позорным именем.

Ника поднялась на ноги и конвульсивными волнообразными шагами, направилась на кухню. Дрейфуя подошла к раковине, дрожащей рукой включила кран, сунула под воду обгаженную кроссовку.

– Тебе нравится Тетешка или Фуфлыга? А может быть Дафна? Какого ты вообще пола? – не унималась она.

Страж разумно молчал.

Ополаскивая обувь, между делом агент Верис осматривала кухню и поглядывала на свое отражение в зеркальной дверце навесного шкафа. В отличие от временного онемения внешняя багровость ее тела не собиралась исчезать. Через несколько минут оскверненный домовиком спортивный башмак печально сушилась на батарее, а агент Верис ковыляла по кухне в одной кроссовке. Помещение напоминало заброшенную читальню, забитую свитками и картами.

– Что ж ты Фрост все изучаешь? – вслух спросила девушка, открыв книгу с многообещающим названием 'Улучшение памяти по методу Перерожденского'.

Ника уже было хотела сморозить очередную гадость, но голодный желудок опередил словесный экспромт перекатистым позывом.

– Черт, есть охота, – сказала Ника в пустоту и подумала, раз с ней произошла очередная нелепица, почему бы решительно не обнаглеть для того чтобы хотя бы перекусить.

Девушка прислушиваясь, выглянула в окно – никаких эпизодических свидетелей. Осмелев, Верис открыла холодильник – пусто. Внутри не было ничего, кроме бессовестно гнилого яблока.

– Ну, конечно, – сердито произнесла Ника. – Я так и знала, что ты, Фрост, питаешься гнилью.

Девушка злобно закрыла холодильник. Удивленно ахнула. Она совсем не ожидала увидеть записку, прикрепленную магнитиком к дверце:

'Меня не волнует, что вы, Верис, собираетесь делать в моем доме. Но советую держаться подальше от моей спальни. Я наложил на комнату дополнительные охранные чары. Будьте осторожны.

P.S. А если вы не так умны, как кажитесь, то смею вас успокоить, краснота сойдет через пару часов'

– Пару часов? – возмутилась Ника, услышав свой писклявый голос. – И что мне делать все это время?

Ника в очередной раз посмотрела на отражение в дверце шкафа. Огорченно вздохнула. Лицо все еще было цвета праздничной вишенки на торте, но все остальное уже приобретало более естественный оттенок. Агент Верис понуро присела за стол, сложила руки на груди и настоятельно порекомендовала себе дождаться конца смены в более-менее адекватном расположении духа.

По счастливому этикету домовых, стражи были обучены приветствовать каждого, кто входил в дом.

– Рады вас видеть, хозяин. У нас гости.

– Кто? – послышался настороженный голос Фроста.

– Гнусный Человек Официально Представляющий Управление.

– Паскуда-домовик, – шепотом выругалась Ника, поднялась и замерла в ожидании, пока Фрост шел через гостиную в кухню.

Девушка аккуратно пригладила все еще красные волосы и посмотрела на остановившегося в дверях мужчину.

– И где вы пропадали? – спросила она первой.

– Верис? – спросил Фрост неуверенно.

Ника сложила руки на груди и деловито кивнула.

– Вы не узнали меня в красном?

– Ну, почему же, я предполагал, что вы полезете в мою спальню. Не думал только, что вы это сделаете, несмотря на записку с предупреждением.

– После, – сказала Ника строго, стараясь не выдавать стеснения из-за своего внешнего вида. – Я прочитала ваше послание после. И я не понимаю, с чего вы вообще взяли, что попав в ваш дом первое, куда я направлюсь, будет именно кухня, точнее холодильник?

Фрост улыбнулся.

– Примите мои извинения, Верис. Я должен был догадаться, что попав в мой дом, вы первым делом направитесь именно в мою спальню. Вы надеялись застать меня там?

Ника проглотила возникшее негодование, и ее желудок постыдно забурчал.

– На самом деле, я предположил, что вы проголодаетесь раньше, – сказал мужчина спокойно. – Ваше дежурство ведь длится более шести часов.

– Проголодаюсь? Вы вообще в курсе, что в вашем доме совершенно нет ничего съедобного. Решили поизмываться, оставив мне этот гнилющий плод? Даже у спящей красавицы яблоко было менее ядовитым.

Фрост подозрительно свел брови к переносице.

– Не прошло и двух минут, Верис, а я уже устал от вашего присутствия. Должен признаться, что надеялся вас здесь не застать. Почему вы находитесь в моем доме?

–Вообще-то я не должна отходить от вас ни на шаг.

– Какая досада... Потому что ваш напарник более благоразумен и охраняет меня, не переступая порог моего дома.

– Надо же, ему вы тоже противны. Кстати, несмотря на то, что вчера я была занята делами более важными, я узнала, кто была та тварь, что напала на вас в тот вечер.

– Агент Верис, это был малум. Если вы имеете в виду ту ящероподобную тварь, использующую жалящие чары, а не себя.

Он прошел на кухню бросил на стол свежий номер многотиражки, снял плащ, аккуратно расправив его на спинке стула.

Нике потребовалось какое-то время, чтобы в следующей произнесенной фразе не прозвучало оскорбление. Поэтому она просто ехидно спросила:

– И зачем, по-вашему... вашим союзникам нападать на вас?

Фрост злобно посмотрел на девушку, но сдержавшись, произнес совсем не то, что безудержно заплясало на языке.

– Когда закончиться ваша смена?

Ника развела руками.

– Увы. Осталась пара часов.

– Тогда вам придется завершить свое безделье в моей компании, – сказал он без выражения.

– К сожалению, мне выбирать не приходится. Если, конечно, вы не выставите меня за дверь.

Фрост смерил девушку взглядом.

– Не в этот раз, Верис.

Затем он старательно мыл руки, тщательно вытирал их полотенцем, напевая ординарную песню. Ника с прискорбием заметила, что прокушенная пару дне назад рука Фроста, почти зажила.

– Как ваше плечо? – спросила девушка, желая выглядеть максимально равнодушной.

– Вам действительно это интересно? – ставя на плиту полупустой чайник, спросил мужчина.

Верис хмыкнула:

– Действительно. Не интересно.

Фрост подкупающе улыбнулся и подошел к холодильнику. Ника опасливо отстранилась, дабы не иметь нечаянной возможности соприкоснуться с ненавистным маджикайем.

– Вас что-то беспокоит? – поинтересовался Фрост, открывая дверцу холодильника.

Внутри оказалось достаточно разнообразной еды, чтобы сварганить небольшую пирушку.

– Хи-хи-хи, – раздался гнусный смех домовика, сокрывшего от голодного взора агента службы охраны всю еду в доме.

Ника обиженно затеребила край футболки и спросила:

–Кто-то кроме вас? Ваш отвратительный домовик, – сказала она сердито. – Он покушается на мою разумность.

– А вы знали, Верис, что домовые стражи являются отражением помыслов пришедшего гостя? Не стоит приходить в чужой дом с дурными намерениями, домовики, как правило, отвечают тем же. Так что 'что-то не так' именно с вами.