Текст книги "Terra incognita (СИ)"

Автор книги: Каролина Инесса Лирийская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

– Думаете, дракон не вернется? – спросил Вирен. – Мы его ранили! Слабые места у него все-таки есть. Мы смогли выбить ему глаз! Жаль, пуля боком задела. Могли бы и прострелить…

Его надежда, блещущая радость были почти раздражающими.

– Не знаю, так уж ли ему вредит наша магия, – прошептал Рыжий, вспоминая что-то. Он сел, поправляя рубашку, нервно пригладил волосы пятерней. – Если на нем летал Голод, представляете, сколько сил он использовал, чтобы эту махину не сбили вражеские маги? Я видел воспоминания, Всадник долго был его хозяином. Без защиты дракон не выжил бы в постоянных битвах, которые тут вели…

– Это тебе приснилось? – сочувственно спросила Ринка. – Как Всадники делили территорию?

Рыжий молча кивнул.

– Если в одном мире будет целых четыре существа, способных посоревноваться с нашим Творцом, не удивительно, что они начнут бороться за власть. Хорошо, что их тут не застанешь… – Вирен осекся. – Эй, что ты…

Амонея, казавшаяся особо маленькой и хрупкой, отползла в угол и тихо тряслась. Встретившись лицом к лицу с драконом, она определенно увидела в его огненных от безумия глазах нечто такое, что, казалось, напрочь лишило ее рассудка. Злость, накапливавшаяся в Ринке, все ее отчаяние, заставили ее подойти к демонице и наклониться пониже:

– Возьми себя в руки, – рыкнула Ринка, – иначе мы оставим тебя здесь.

Ни на секунду она не поверила, что и в самом деле может так поступить, но на Амонею эти слова произвели особое впечатление. Захлебываясь прерывистыми вздохами, она часто закивала. Из глаз ее хлынули слезы, но теперь Амонея выглядела куда собраннее.

Вкратце Ринка объяснила, что видела внизу и что их ждет – следовало подготовить, прежде чем спускаться. Больше всего новости ударили по Вирену, как она и опасалась. Он заметался, расхаживая в опасной близости от края. С его-то разбитой головой это было особенно страшно.

– Я не понимаю, – проскулил Вирен. – Они не могли нас бросить! Ни за что! Ни Волк, ни Нииран не позволили бы… Они же…

Ринке показалось, он готов разрыдаться. Прерывисто дыша, Вирен отвернулся, уставился в сторону, словно там было что-то важное, а не обломки скалы с огненными отметинами. В это мгновение он яснее всего напоминал обычного мальчишку…

– У них был единственный шанс вырваться из гор, – мягко напомнила Ринка. – Дракон все еще жив; теперь он еще злее. И гарпии! Потому нужно было убраться до восхода. На поиски не было времени! Уверена, в другом случае они обязательно раскопали бы завалы, но…

Никто не верил, что они живы. Гвардейцы не привыкли бросать своих мертвых – это Ринка знала из рассказов Вирена, но в этот раз они решили спасать живых. Здоровый прагматизм, не свойственный их странному отряду.

– Идемте, – велела Ринка, недолго принимая командование.

Но им нужно было еще хотя бы пять минут. В стороне Вирен увидел родную винтовку, просиял и полез за ней; так он как будто стал куда увереннее. Провел рукой по прикладу, успокоился. Ринка никогда не могла понять, что такого умиротворяющего можно найти в угрожающей тяжести оружия, но не рискнула спрашивать.

– Вот ведь попали в переплет, – протянул Вирен.

– Сам дурак, – буркнул Рыжий. От боли он становился особенно раздражительным и желчным. – Чего ты к нам на скалу полез, без тебя бы справились. Вот не сиделось на месте… Сейчас был бы где-нибудь на телеге, ехал прочь. Со всеми удобствами! Никто тебя не посылал наверх! Для тебя расстарались твои командиры, чтобы ты не пострадал…

– Думаешь, я этого хочу? – вспыхнул Вирен. – Сидеть в тылу, пока мои друзья умирают?

– Лучше, что ли, вместе помирать?

– Да, лучше! – яростно рявкнул Вирен. Эхо загуляло в ущелье; Амонея опять вся сжалась от резкого звука, нахохлилась.

Вирен и правда чуть не бросился на Рыжего, но стиснул зубы, шумно дыша, и отвернулся к скале. Протянул руку, ковырнул какую-то выщербину. Укоризненно стукнув Рыжего хвостом по спине, Ринка нахмурилась.

– Уверена, они тоже не хотели уходить без тебя, – сказала она. – Мы успеем их догнать, если выступим сейчас… Даже на лошадях отряд не смог бы сильно оторваться: их замедляет обоз.

– Догнать? Без лошадей? – немного визгливо спросила Амонея. Сглотнула и сказала спокойнее: – Да еще и раненые? Нет, это бесполезно… С самого начала это было бесполезно! Вся экспедиция: все знали, чем это обернется! Неужели мы правда верили, что Тартар пригоден для жизни?..

– Если хочешь, можешь остаться здесь, – зашипела Ринка. – Уверена, проснувшиеся гарпии обрадуются!

Теперь-то все вспомнили о гарпиях; заозирались, боясь увидеть над головой когтистые лапы. Ринка не сомневалась: за финт, провернутый Ротой, придется платить именно им. Догонять демонов с винтовками, повергавшими гарпий в почти священный ужас, женщины-птицы не стали бы, но обломки отряда могли растерзать. И съесть. От мыслей, что она может стать чьим-то завтраком, у Ринки заныло в животе.

– Давайте идти, – решился Вирен, поднимаясь. – Рыж, хватит морду воротить. Ну, я помогу. Битый битого везет…

Щадя больную ногу Ринки, Вирен взвалил на себя ослабшего Рыжего, а ей поручил маленькую Амонею, шедшую без лишних вопросов. Казалось, той было совершенно наплевать, где она окажется и с кем, лишь бы не сидеть на месте, и отчасти Ринка ее отлично понимала.

Пока они спускались, всходило солнце. Полоса света лилась вниз за их спинами, но двигалась так медленно, что четверка искалеченных демонов запросто ее обогнала. Ринке совсем не хотелось бежать от света, и ей стало жутко и промозгло, когда они окунулись во мрак ущелья. Здесь все еще пахло кровью. Наверху ржавый запах казался не таким уж навязчивым: Вирен говорил, в горах воздух разреженный, и Ринка крайне слабо представляла, что это такое, однако дышалось на вышине как-то иначе, свежее.

Ринка едва не споткнулась о камень, попавшийся под ноги. К счастью, удержалась, ненадолго оперевшись на Амонею, в гробовом молчании осматривавшую открывшийся вид. Когда маги швырялись заклинаниями, они попадали во что угодно, но не в дракона – как назло. Так что теперь все дно ущелья было усеяно обломками скал, летевшими в разные стороны, останками телег и целыми каменюками, которые выворотил ослепший на один глаз ящер, впавший в кровавую ярость…

И, конечно, телами.

Напряженный, как адская гончая, Вирен всмотрелся во что-то. От нехорошего предчувствия у Ринки задергало хвост: она не рассматривала мертвые лица, чтобы лишний раз не рвать душу, но Вирен кого-то узнал. Осторожно отпустил Рыжего.

– Сержант! – Вирен, не слушая их предостережений, скатился вниз, побежал. – Инас! О, блядь. Блядь!

Он задохнулся, точно его душили. Рухнул на колени около тела, которое Ринка бы и не рассмотрела среди камней. Подойдя ближе, она узнала трехцветную, как у кота, шевелюру сержанта, спокойное, мирное лицо – не узнать его было невозможно, хотя они мало были знакомы. Он, этот строгий закрытый демон, был хорошим, справедливым командиром…

Но Вирен видел нечто большее.

– Он не заслужил… погибать вдалеке от дома… даже без могилы! У нас, около замка, есть сад…

– Вы все знали, на что шли, – произнесла Ринка, кусая губы. Не хотела ранить его, обидеть, но Вирена нужно было встряхнуть. – Я знаю Сатану по вашим рассказам: разве она не предоставила вам выбор? Я уверена, сержант знал, что такое может случиться. Мне жаль, Вирен. Но нужно…

– Они же его съедят! – прорычал Вирен, загораживая собой тело командира, словно вокруг уже вилось несколько оголодавших гарпий. От омерзения его лицо незнакомо искривилось, приобрело какие-то звериные черты. Так скалились гвардейские псы. – Мы не можем оставить его! Это предательство! – убеждал Вирен. – Он пожертвовал жизнью, прикрывая побег…

– И он бы не хотел, чтобы мы потерялись здесь навсегда и умерли от голода и жажды, – нетерпеливо проговорила Ринка.

Может быть, ей не следовало запирать сердце, может, она должна была понять Вирена: она тоже теряла семью. Она не сомневалась: каждый из гвардейцев был ему в какой-то мере отцом, Гвардия – матерью. И ни одну физическую боль Ринка не могла сравнить с потерей близкого, совсем опустошающей, выжигающей желание жить на долгие дни, нужные для ненадежного врачевания души.

Сама Ринка пережила это, когда от болезни сгорела мать; потом она несколько дней не могла тронуться с места, лежала на старом матрасе, набитом соломой, в крохотной комнатушке, что они снимали. На третий день Ринку вышвырнули прочь, грязного опустошенного ребенка со слепым взглядом: она смотрела перед собой, видела предметы, лица, небо, сочившееся в те дни мелким противным дождиком, но совсем не понимала их значений. А потом Ринка пошла в люди. Воровать. Податься в ближайший бордель ей не позволила гордость, унаследованная от матери, и на пороге смерти сохранявшей вид, достойный первой леди Ада.

Теперь она испугалась, что Вирен тоже впадет в апатию. И, стискивая зубы, вынуждена была поднимать его на ноги и что-то твердить, какие-то жестокие, но уверенные слова. Потому что знала: в таких случаях лучше всего помогает удар. Когда тебя выкидывают на улицу.

И – слава Деннице – перед Виреном был сержант Инас, а не кто-то из гвардейской Троицы. Но Ринка могла поклясться, что он видит именно их лица: так он часто смаргивал и жмурился, тряся головой.

Она была уверена, что в ущелье покоятся еще тела. Косясь вбок, различала чьи-то сапоги, торчавшие из-под камней, и, как могла, отгораживала погибшего от Вирена. Боялась представить, каково будет, когда поднимется солнце и озарит все вокруг.

Пока они стояли, в небе появились гарпии. Сначала их было одна-две точки, но каждую секунду число множилось, и вот у Ринки не хватало глаз, чтобы всех сосчитать. Гарпии вились, как вспугнутые птицы.

Тело дракона они, конечно, не увидели, а даже такой замутненный разум мог понять, что гвардейцы не успели бы разделать тушу, собраться и исчезнуть, оставив разруху. Ринка ждала вопль – и он грянул. Отраженный горами во сто крат вгрызся в побитую голову. Почудилось, что рана на затылке снова кровоточила.

Пала на землю белая гарпия, их вожак и шаман.

«Обман!» – звенело в уме Ринки обиженно, оскорбленно. Рыжий согнулся пополам и глухо застонал, схватившись за голову. А гарпия, хотя не выпустила когтей и не ринулась на них с яростным криком, а глядела неотрывно, была страшна так же, как огромный ящер.

– Ты можешь с ней общаться? – с надеждой спросил Вирен у Рыжего. Рыжий снова опирался на него, чуть дрожа от напряжения.

– Я сейчас малость не в том состоянии, чтобы колдовать, – огрызнулся тот. – Все на щит истратил.

– Помню, прости.

И Рыжий, как-то настроившийся на грызню, стих и смутился. А Вирен, ловко перепоручивший его Ринке (Рыжий, привалившийся к плечу, был горячим и тяжелым, пах кровью и огнем), выскочил вперед. Так же, как он сделал в том первом бою, когда гарпии и демоны едва не истребили друг друга. И теперь Вирен с какой-то непонятной гордостью встал напротив белой.

– Ты что делаешь? – встревожилась Ринка.

– Не знаю. Но она мне доверяет, потому что чувствует, как я связан с Яном. Авось не убьет. Сама подумай: кому хочется обратить на свой народ гнев Смерти?

Он говорил громко, может, втайне надеялся, что гарпия поймет его слова. Может, так оно и было (эти твари всегда казались Ринке куда умнее, чем те притворялись), может, по интонации все было ясно. Вряд ли человеческое имя последнего Всадника что-то весило здесь, в древнем мире, населенном чудовищами. И, уж конечно, в Вирене не было ни капли его крови.

Но нечто надломило белую гарпию, и она завозилась, перебирая крыльями, как бы пожимая плечами. Оглянулась. «Прочь!» Ее злость выворачивала Ринку, как стираную тряпку. «Прочь!»

Но пока Вирен заслонял их, всем своим видом показывая, что не двинется с места, гарпия ничего не могла сделать им. Почему-то не могла. Чувствовала на этом странном мальчишке отпечаток Смерти?

Гарпия отступила и коротким клекотом приказала остальным подчиниться. Удивительно, но Вирен уважительно склонил перед ней голову. Кланялся ли кто-нибудь живому оружию, созданному по прихоти Всадника? Знала она, что это значит?

Подле Ринки с облегчением вздохнула Амонея, выругался Рыжий. Вроде бы – восхищенно. До конца не верилось, что их отпускают, но Ринка задумалась, что четверка тощих демонов гарпиям не слишком-то поможет, когда под камнями столько погибших. Столько мяса.

Во рту стало кисло.

Первым стал пробираться прочь Вирен, они засеменили следом. Здесь дно ущелья почти не пострадало, можно было шагать спокойно, ни через что не перепрыгивая. Однако на возвышении, вроде бы незаметном глазу, Ринка увидела сваленные лошадиные тела. И заранее вдохнула поглубже.

Подъем был узок: самые широкие телеги не смогли протиснуться, теперь их обломки валялись где-то позади. Насколько Ринка помнила, раньше здесь была арка – удивительно сросшийся камень, напоминавший творение чьих-то рук. Однако теперь торчал один столб, остальное оказалось разбитым. Должно быть, здесь врезался ослепший дракон…

Под камнями лежало несколько лошадей.

– А-а, черт! – бессильно воскликнул Вирен, пошатнувшись над конем. Это был его конь – Ринка не могла спутать, хотя бедному животному и досталось. Шерсть слиплась от крови, масть стала пятнисто-черной, а не гнедой. Какой-то рассеянный Вирен опустился на колени возле павшего скакуна, погладил его по болезненно изогнутой шее. Рога коня были обломаны, одна нога вывернута – торчала кость. – Я-то надеялся, его успели увести! Да как же так…

– У него было имя? – тихо спросила Ринка. Оглянувшись, она не увидела свою лошадку, немного успокоилась, но тут же совестливо вздохнула.

Вирен выглядел таким растерянным и сникшим, что его очень хотелось обнять.

– Да… Лаар. Это с архидемонского – вихрь, буря. Во время революции Гвардию на нижних кругах звали «adere laar» – «всадники бури». Мне Кара его подарила…

Даже его рассказы звучали как-то иначе. Вирен говорил, но не осознавал смысла слов.

Ринка поглядела на вторую лошадь. Вне тени, отбрасываемой горой, виднелся заваленный круп. Но все-таки она рассмотрела чью-то ногу, застрявшую в стремени. Чье-то черное, стесанное о камни лицо.

Даже если это была Дэва, с которой Ринка крепко сдружилась, она бы ее не узнала.

– Твоя сумка! – вдруг сказал Рыжий, находя в притороченном к седлу мешке наплечную сумку Вирена. Мешок этот оказался под павшим конем, и Рыжий с трудом его выволок, однако его упрямство было вознаграждено. – Здесь и паек… Слава Деннице.

Он бросил Ринке амулет, заклубившийся лечебной магией, и она с удовольствием расправила плечи, чувствуя прилив сил. В голове прояснилось, стало легче дышать, и она наконец-то смогла встать на раненую ногу полной ступней. Армейские амулеты Роты были куда лучше тех, что колдовали наемники Вахзы. Второй такой же Рыжий повесил себе на шею, блаженно закатив глаза.

Вирен охотно зарылся в свои пожитки. Как если бы это могло отвлечь его от гибели товарищей, сделать все кошмарным сном – не больше.

– Надо же, все на месте. Фляжка! Да, немного еды – на четырех не хватит, ну да придумаем что-нибудь. Гребень, мыло. Очень полезно, ага. О, – изумленно вздохнул Вирен, достав что-то из сумки. – Я и забыл, что это к себе сунул. А еще есть журнал. И всякие мелкие амулеты, не очень полезные.

– Ты утащил артефакт? – насторожилась Ринка, подошла вплотную, неожиданно разволновавшись. – Который лейтенант Волк называл гранатой? Ты чем думал?

– Ну, Волчище всегда слишком паникует, – проворчал Вирен. – Без шапки по Девятому не гуляй, саблю точи каждую неделю – ну ты понимаешь… Я взял посмотреть, я подумал, что это нечто человеческого кубика Рубика. Не получилось, конечно. Сунул к себе, Ниирану как-то не до того было. Кто ж думал, что мы разделимся! Я не гадалка!

В его руке сияла та железная сфера – она должна была как-то раскладываться, судя по пластинкам, вплотную подогнанным и образующим ребристость, но Ринка, как и многие, ковыряла ее ножом. Вдруг за спиной раздался пронзительный птичий крик. Позади них стояла гарпия с крапчатым оперением, распушив перья, словно готовясь к прыжку. Вирен выхватил из-за пояса короткий нож, оскалился, но гарпия не напала. Зычно проклекотала, и к ним подковыляли еще несколько, беря в кольцо.

– Так и знал: они в курсе, что это за дрянь! – просиял Вирен, наблюдая за белой гарпией.

– Ну и чему ты радуешься? – возмутился Рыжий. – Ничего хорошего! Если они знают, значит, это точно какая-то всадникова херня!

На его месте Ринка тоже не хотела бы касаться ничего, что было связано с Голодом. Однако, сколько они ни мучили сферу, не нашли в ней ничего колдовского – кто-нибудь да почуял бы отклик. Это была какая-то неведомая игрушка, должно быть, случайно оброненная жителями деревни, когда их забирали наверх. Некое… изобретение.

Гарпия не отваживалась приблизиться, глазея на сферу. Впервые Ринка видела ее, объятую чем-то вроде восхищения; ярость белой женщины-птицы как рукой сняло, она забыла про подлый побег Гвардии. Закричала что-то, волнуясь, но потом замокла: осознала, что ее просто не понимают. Расправила одно крыло и простерла его куда-то к востоку. Потом – на раскаленный шар солнца, чуть подпрыгивая на месте и хлопая крыльями.

– И что она хочет сказать? – завертелся Вирен. – Кто-то уловил?..

– Солнце, – выдохнула Ринка. Задачка была не так уж сложна, даже если у нее побаливала голова. – Она показывает направление. Нам нужно идти к востоку.

– Но если мы хотим догнать наших, нужно искать их следы… Вдруг они не пошли на восток, а отклонились? – возмутилась Амонея. Она загнанно озиралась, видно, усматривая в гарпиях врагов. Нервная девчонка – совсем не то, с кем Ринке хотелось разбираться, но она уговаривала себя не срываться.

И чувствовала, как назревает раскол.

– Все гораздо проще: без еды и воды мы долго не протянем, – объяснила Ринка. – Так что нам нужно нагнать отряд в несколько дней. Они быстрее, нам придется идти на пределе сил. На другое времени нет.

Поскольку белая гарпия все еще стояла возле них, а ругаться под ее внимательным нечеловеческим взглядом было как-то даже неловко, она говорила приглушенно. Подумав, Вирен спрятал в сумку сферу: значит, не одной Ринке показалось, что гарпия может выкинуть что-нибудь опасное. Например, выхватить странную находку и воспарить в небо. Но теперь она снова указала на солнце, рявкнула напоследок и поковыляла прочь.

Они не двигались с места. Ущелье гарпий казалось защищенным, укрепленным, как форт. И покинуть его – броситься в неизвестность, населенную чудовищами. Ринка каждый день с отвращением наблюдала за тем, как гарпии притаскивали небогатую добычу, вышедшую из чьих-то кошмаров. Лучше уж знакомый зверь, чем нечто таинственное.

– Как здорово, что у нас нет карт, – нервно хохотнул Рыжий. – Что мы идем наугад! Почему бы не вернуться? У Вирена есть амулет, активируем его, для нас тут же откроют портал! Куда мы идем? Как потом будем возвращаться? Мы истощим всех магов… Не сможем создать разлом без помощи магов с Девятого, а они, блядь, с той стороны! С той стороны гор!

– Давай я ему в нос дам, меня учили, такое при истерике самое то! – азартно предложил Вирен. – Ну, по-братски. Несильно… Рыж, успокойся. У меня действительно есть амулет, так что мы не пропадем, если станет совсем худо. Но это не значит, что нужно лечь и поджать лапки. Мы можем идти! Вот подлечимся, будем догонять.

– И потратить все лечебные амулеты сейчас?

– Ну, у тебя-то руки не отвалятся, правда? – огрызнулся Вирен. – Отдохнешь, сможешь нам поколдовать, если что! Ну, не дрейфь, все в порядке!

Ринка с опаской следила за Рыжим: слишком уж внимательно он поглядел на свои руки, сжал в кулак ту, на которой до сих пор белела метка. Ей захотелось отобрать у Рыжего нож, пока он не натворил ничего.

– Рубить руку бесполезно, это я и сам понимаю, – сказал Рыжий, неожиданно поднявший взгляд и встретившийся с ней глазами. Тускло улыбнулся. – Это в моей голове, на ауре, а шрам – так, ерунда.

Он неприязненно почесал запястье и пожал плечами.

– Мы рядом, – пообещал Вирен. – Не бойся, мы тебя не оставим. Только больше не делай ничего с собой, пожалуйста.

Амонея издала странный горловой звук – кажется, хотела рассмеяться, но поперхнулась.

– Нельзя задерживаться, – постановила Ринка. – Каждая минута для нас пешком – десяток секунд на лошади. А то и меньше.

Она отошла ко второму скакуну, к мертвому покалеченному всаднику. Вздохнула: не Дэва, хвоста не было; и слава Деннице. Хотя разглядеть его черты она все равно не могла в месиве разбитого при падении лица.

И, виновато жмурясь и облизывая соленые губы, Ринка наклонилась над его вещами.

========== VII. ==========

Тартар, где-то в Красных горах (день восьмой, утро)

Мы шли, пока не стали отваливаться ноги. Потом – все равно шли. Мне-то, может, и не так трудно: это мои товарищи по несчастью никогда не видели, как капитан Ян гоняет гвардейцев по плацу. Даже если упадешь, продолжай ползти вперед. Не останавливайся. И никаких исключений – даже для сына. Никогда бы не подумал, что буду ему так благодарен за развитую дыхалку. А вот Рыжий устает и хрипит: сил у него нет ни магических, ни физических, и мне становится за него особенно страшно.

Прилично отдалившись от поселения гарпий, мы стали куда осторожнее. Пробирались тише, даже замедляя шаг. Оглядываясь и долго вперивая взгляд в небо, я не мог различить крылатых фигурок гарпий, но догадывался, что белая не отпустила бы нас просто так, не послав никого вдогонку. Должно быть, они прятались между скал, прижимаясь так близко, что буроватое оперение сливалось. Куда мне их рассмотреть замыленным уставшим взглядом…

Скалы. Красная порода с сероватыми прожилками – я все гадал, всегда они такие были или их изменило то же, что иссушило почву вокруг. Вполне возможно, когда-то здесь пролегали шелковистые горные луга. Теперь из-под ног летели мелкие камни, склон изгибался круто, словно шея доисторического чудовища (я не хотел думать о драконах). И палило солнце: нам приходилось искать дороги в тени.

Я готов был выть, осознавая, что ало-бурый пейзаж не меняется. И очень скучал по ровному дну ущелья, плоскому, удобному – теперь нам предстояло мотаться вверх и вниз, ища крохотные, узкие тропы, не предназначенные для демонов. Приходилось даже идти боком, прижимаясь спиной к скале и крепко держась за руки. Ни в моей сумке, ни в той, что забрала Ринка, не нашлось веревки, и нам оставалось лишь надеяться на удачу. Амонея жмурилась, но шла. Преодолев ту узкую перемычку между двумя скалами, она прошептала, что до смерти боится высоты…

Тогда мы начали понимать, что сильно отклонились от остального отряда, решив срезать поверху: дорога, изначально уведшая нас от гарпий, раздваивалась в часе пути. Одна, изгибаясь и обвивая скалы, текла между двух гор, как бы тоненький приток огромного ущелья, а другая стремительно, прямо шла поверху. Нам нужно было догонять – мы пошли выше, следуя паутинке горных дорог, созданных временем и ветром.

Никто не хотел признавать, что мы потерялись.

Тартар, горы, день

Безумно хочется пить. Отвлекаю себя, чем могу, друзей – тоже. Если много болтать, сохнет язык и горло как будто становится наждачным – невыносимо! Но я боюсь замолчать и погрузиться в уныние, а еще не хочется упустить их, оставить наедине с мыслями о недавнем бое. Что я могу? У меня нет никакой магии, я умею одно – говорить, но, кажется, мои истории их подбадривают и заставляют идти дальше, хотя Рыж и просит меня заткнуться. Ему становится лучше. Надеюсь.

Пишу кусками на коротких привалах, которые мы стали устраивать. Наверно, потом придется переписывать начисто: все буквы прыгают. И вот сейчас тоже… Я заметил, что руки дрожат, но это, наверно, от банальной усталости.

Пару раз натыкались на примятые кусты. Не знаю, был это наш отряд или какой-нибудь горный зверь. Продолжаем идти на восток. Тишина и пустота меня тревожат, а еще лезут в голову всякие мысли о том, что горные хищники часто охотятся в засаде. Всякие дикие кошки – как напрыгнут сверху… Но нам никто не мешал идти.

Я думаю, в горах давно никто не обитает. Большая стая гарпий, вечно мучимых голодом, да еще дракон – за последние столетия они должны были сожрать все живое. Когда мы гостили у гарпий, я видел, что их охотницы стаями прилетают откуда-то издалека, натужно таща исцарапанных зверей, действительно напоминавших помесь бульдога и носорога – такое не могло водиться в горах, требующих ловкости и гибкости. Ну, а дракон охотился на гарпий…

[приписано внизу страницы, чуть наискось]

Вот задумался о еде, как сразу кустах что-то зашевелилось. Поначалу мне показалось, что это обычная тень: после длительного перехода у меня в глазах двоилось. Но нет: какой-то маленький, не больше кошки, зверек кинулся боком, стараясь нас миновать… Амонея выстрелила, и он, вереща, рухнул и издох, когда мы к нему подошли.

Словно выдранный из большой шкуры клочок черного гладкого меха. А еще у него были зубы. Везде. Очень много зубов. Просто пиздец как много.

Тартар, все еще четыреждыблядские горы

Ринка стережет каждый глоток воды. Я понимаю: нужен кто-то с хорошим самообладанием, чтобы сдерживать нас. Не хочется думать, что на исход третьего-четвертого дня без воды (больше демон не способен прожить, я читал!) мы начнем кидаться друг на друга, становясь частью Тартара. Теряясь в этой мерзкой системе, в которой все пытаются сожрать. Нет, я поклялся, что скорее всажу себе нож в шею, чем трону семью.

Адски хочется пить, но Ринка не позволяет нам ни лишнего глотка. У нас всего четыре полных фляги. Это утром было, теперь – почти три. На жаре становится все хуже, голова кружится. Может, это амулет не до конца разогнал кровь от ссадины. Надо отдохнуть подольше.

А, еще я любезно рассказывал Рыжему, почему не получится пить кровь, как гарпии. Мол, наверняка в ней полно всякой дряни, даже еще переизбыток железа – это серьезно. А когда кровь свернется в желудке – станет вообще мерзко. Рыжий нихрена не понял, причем там железо, но на всякий случай сказал, что я испортил ему аппетит. Очень смешно. Я бы дракона съел.

Ну где же там ночь.

***

Они спали, забившись в маленькую пещерку. Наивно было полагать, что это небольшое углубление в скале, затопленное в тенях, спасет их от дракона, решившего закончить начатое, однако оно хорошо защищало от ветра и казалось более надежным, чем просто ночевка у подножия очередной скалы. И все равно Вирену было неуютно, он постоянно перекладывался с одного бока на другой. Половину ночи он провел в полусне.

Проснувшись, Вирен сначала не понял, где находится, ненадолго попался в сети искушающего видения, что он, свернувшись клубком, пригрелся у костра возле кого-нибудь из товарищей по Роте, где издали пахло походной стряпней, а рядом слышались перезвоны голосов: спорили близнецы, веселилась неунывающая Дэва, гудел Волк, а Инас вставлял разумные льдистые слова…

Но Вирен услышал заунывный вой ветра снаружи и запоздало вспомнил, что с ними случилось. Воспоминания напали на него подло – спросонья, когда он еще не осмелел и боялся шорохов тартарских сумерек. И Инаса он вновь вспомнил убитым, раздавленным случайным обломком, сообразил, что рядом не было шумных и таких родных товарищей. Но то видение было так живо, что еще недолго Вирен сомневался, кажется, даже молился кому-то… Похоже, он начинал сходить с ума от постоянного наблюдения одинаковых гор.

Вздохнув, Вирен заворочался, с тоской отмечая яркую боль в пояснице и шее: все-таки спать на камнях, подложив под себя изодранный мундир, а под голову – сумку, было не самой блестящей идеей. Спину он точно отморозил… Чувствуя себя стариком, Вирен вертелся в попытке найти какое-нибудь положение, в котором было бы не так больно. Не получилось.

Рядом послышалось шебуршание, но Вирен, еще не готовый открыть глаза и окончательно встретиться с печальной реальностью, по запаху узнал Рыжего. Табак, кровь, нечто едкое, ассоциирующееся с магией. И им, блядь, следовало помыться.

– Прости меня, – сразу сказал Рыжий, едва у Вирена получилось продрать глаза. Веки склеивались, во рту снова было сухо.

Они дежурили по двое, боясь остаться беззащитными, и сейчас была очередь девчонок. Вирен на всякий случай прислушался к происходившему вне маленькой пещерки, в которую они тесно забились, и облегченно вздохнул: ничего, напоминающего рев дракона. А вот сипловатый голос Рыжего эхом отдавался в закутке, в этом темном каменном мешке…

– М-м, за что прости? Что ты такое делал, пока я спал? – рассмеялся Вирен, стараясь подбодрить и себя, и друга. У него слипались уголки губ, он часто облизывался. Страшно хотелось пить – и откашляться: першило в горле.

Рыжий ошарашенно глядел на него несколько мгновений, потом сердито оскалился, показывая клыки, и с досадой стукнул Вирена в плечо. Не больно, но ощутимо.

– Да ну тебя… – досадливо зашипел Рыжий. – Я серьезно, а он все смеется! Я правда хотел извиниться. За все то, что я в последнее время натворил. И на тебя накинулся вчера, хотя ты совсем ни в чем не виноват. Ты побежал меня спасти! А я неблагодарная скотина, – самоотверженно признал Рыжий. – Извини! Не буду оправдываться, будто это что-то завладело мной…

– Но так и было, – немедленно вставил Вирен, упрямо глядя на друга.

Он покосился на руку Рыжего, которую тот прятал за спину, опираясь на нее, полусидя. Как будто то, что он не смотрел на метку, могло сделать ее бледнее, а то и совсем стереть… Что ж, когда Вирен видел нечто жуткое, он тоже первым делом хотел зажмуриться.

Ему очень захотелось спросить, как Рыжему спалось и что ему снилось, но Вирен так и не смог. Свои сновидения он уже забывал, но, кажется, это было что-то радостное, раз на душе было удивительно тепло. И стыдно – перед мучившимся другом.

– Нет, вовсе нет, не в магии все дело… – виновато бормотал Рыжий, не обращая на него внимания. – Ну, может, и в ней тоже. Но я не сопротивлялся достаточно сильно. Понимаешь? Я с самого начала хотел узнать о тартарской магии. Мне было мало мощи, которую предлагает Ад, я размышлял об источниках, которые могут быть здесь. Я оказался слишком слаб, а сила Всадника искушала, звала…

– Все будет хорошо, – в который раз пообещал Вирен, не прекращавший истово верить в свои слова. – Ты не натворил ничего такого ужасного! Дракон – ну, зато мы теперь тоже знаем, где он и что с ним! Это очень удобно, если мы хотим сбежать, не попадаясь ему на глаза. На глаз. Точно. И больше можем выведать про Голод! – напомнил он. – А с той ссорой – да плюнь ты, с кем не бывает, мы все тут на нервах. Я тебе тоже хотел нос сломать – подумаешь! И я вообще не обидчивый, ты же знаешь, ну…