Текст книги "Terra incognita (СИ)"

Автор книги: Каролина Инесса Лирийская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)

– Значит, сюда приходил кто-то, у кого не было крыльев! – шепотом заявил Вирен, дергая за руку Волка. И, оглянувшись вниз, почувствовав легкое головокружение, пнул мелкий камушек во тьму. Сглотнул. – Мы на верном пути! – убежденно заявил Вирен. – Здесь были… ну, может, не демоны… Какие-то эти, гуманоиды! Может, те самые, что жили у подножия гор? Из пустой деревни?

Волк думал, а когда он погружался в размышления, ни слова от него было не добиться. Никто из спутников не разделял любопытства и возбуждения Вирена, осознавшего, как близко они подобрались к раскрытию одной из загадок.

– Что такого она увидела во мне? – спросил Вирен, глядя в спину гарпии.

– Она думала про нечто… не знаю, это слишком необъятно. Какая-то сила, в ней она видит нечто вроде… божества? – Нииран нахмурился, снова провел ладонью под носом, размазывая черные полосы.

– Нет у меня никакой силы! – торопливо выдавил Вирен.

– Думаю, дело в твоем отце, – так же тихо заметил Нииран. – В смысле… я про Яна конкретно. Денница, как же с тобой сложно. Когда мы долгое время находимся с кем-то рядом, на наших аурах остается… осадок. Ян и наш командир, но родительские узы священны.

– Или, возможно, она чувствует силу Сатаны, – вставил Волк.

– Как славно, что у нас такой большой выбор, – фыркнул Вирен.

– Подождите, я не очень понимаю, – замялась Амонея, словно стесняясь своего незнания. – Что такого с капитаном?..

– Ты никогда не думала, почему нас зовут Ротой Смерти?

– Потому что вы ударный отряд… Или… О. О-о-о, – значительно протянула она.

Она замолчала, дальше поднималась в тишине, вновь прижимая к себе оружие. Зацепившись когтями за край обрыва, гарпия терпеливо ждала их, и в выражении ее диковатого и, если признаться честно, вовсе не красивого лица читалась легкая насмешка. Они могли обладать магией, изобрести огнестрельное оружие, но гарпии все еще были сильнее хотя бы потому, что умели летать.

Как и многие мальчишки, Вирен, видя порой легкость, с которой Падшие взмывают к облакам, мечтал о полетах. Его тянуло туда, и он подолгу размышлял о временах, когда демоны смогут наконец-то пересобрать человеческие самолеты для адских небес. Но от крыльев он не отказался бы: пока они шли к пещере, успел устать и украдкой вытирал со лба выступивший пот. Стараясь дышать через нос, чтобы не давиться воздухом, Вирен не хотел показывать слабость.

Ждать все равно пришлось: Нииран, привалившись к охладевшему камню, вздрагивал, кривился. Боевой транс и связь с гарпией и так выпивали все силы, так еще и пришлось торопливо взбираться наверх. Подойдя к магу, точно забыв про свою усталость, Вирен поддержал его, позволяя опереться: они были одного роста, и сделать это у него получалось куда удачнее, чем у массивного Волка или маленькой демоницы.

– Спасибо, – шепнул Нииран, будто стыдясь чего-то – может, давешних угроз облысением.

– Ничего, – искренне улыбнулся Вирен. Он лучше других знал, как часто боевые маги перенапрягаются: и лучший его друг, Рыж, и отец, Влад Войцек, – все они, бывало, выматывали себя ради общего блага.

Над ними сомкнулась темнота. В пещере не пахло сыростью, как Вирен ожидал; напротив, здесь было как будто жарче и душнее, чем в прохладе тартарской ночи. Не иначе как магия: и верно, знакомая щекотка пробежала в основаниях рогов, по старым шрамам от колдовского пламени. Колеблясь, на шажок отступила Амонея, но наткнулась спиной на замыкающего Волка и зашагала вперед.

– Свет, – попросил Волк. Гарпия, кажется, лучше них видела в темноте и не стала задерживаться, однако ориентироваться на ее расплывчатый белый силуэт было опасно. Вперед уходил узкий темный рукав – куда-то в глубину горы. – Если покажется, что это ловушка, стреляйте, – велел лейтенант Вирену и Амонее. – А лучше рубите: не дай Денница отскочит рикошетом…

Не сразу, но Нииран выдавил из себя осветительное заклинание. Он казался мертвенно бледным, темный шрам чернильно перечеркивал лицо. Ступая за ним, Вирен жалел, что ничем не может помочь и что Рыжего оставили внизу. Сгусток света завис над их головами, как потерянный светляк, вращаясь вокруг оси и бросая на стены угрожающе длинные, изломанные тени.

Идти пришлось не так далеко, а может, время исказилось. Вирену совсем не хотелось спать, хотя час был поздний, он постоянно озирался, первым заметил расширение туннеля. Под ноги попались выступы, и Вирен подумал, что когда-то это были ступеньки, выдолбленные в камне, но они стерлись. В стене, которой Вирен касался боком, виднелось едва заметное углубление – подобие перил. Но теперь камень под ногами сгладился, и взбираться по нему было не так-то легко. Тем не менее, преодолев резкий подъем, они оказались на удивительно чистой и просторной площадке, и, если б не кромешная темнота, разбавляемая слабеньким световым заклинанием, и неясная тяжесть, Вирен бы не подумал, что оказался в горе.

Круглая площадка была окружена выростами камней – они поднимались, неразделимые с буроватой горной породой, и не казалось, будто их притащили откуда-то снаружи. Да и не прошли бы они сквозь лаз, в котором Волку приходилось идти, нагнувшись. Теперь он расправил мощные плечи и оглядывался. Недобро показывал клыки.

Камня было четыре, и Вирен поспешил к ним, чтобы рассмотреть лучше, несмотря на тревожные окрики командиров. Он был не так глуп, чтобы трогать, но, оббежав каждый вокруг оси, Вирен выяснил важную ведь: они когда-то были покрыты рисунками, от которых теперь остались неглубокие царапины. Засечки, может, и сложились бы во что-то, но не хватало света.

Приблизившись к одной из стен, Амонея указала на небольшое чашеобразное углубление, потом, пройдя кругом, обнаружила еще несколько таких. Нагнулась к одну из них, тщательно принюхалась и расчихалась от пыли.

– Пахнет резко, точно смолой, – отчиталась демоничка. – Наверное, с их помощью освещали зал, но теперь все выветрилось. Жаль, – добавила она. В темноте ей тоже было неуютно.

– Не пробуй ничего! – вмешался Волк, точно с неразумным ребенком говорил; иногда он забывался и говорил очевидные вещи – сильно же он волновался. Кивнув, Амонея отошла от чаш, однако с интересом мазнула пальцем рядом, потерла – ничего…

Гарпия сидела на одном из камней и свысока взирала на гвардейцев. Сорвалась с него, захлопала крыльями и полетела дальше – Вирен и не подумал бы, что зал не заканчивается, что в нем есть еще углубление… То был алтарь, напоминающий церковный, человеческий: Вирен видел на картинках. Правильно обтесанный камень, по которому струилась засохшая черная кровь – вот что он различил издалека. Подойдя ближе, рассмотрел несколько костей, череп. Мелкие зверьки – размером с кошку.

– Им нечего есть, но они приносили жертвы? – недоверчиво охнула Амонея, тоже угадавшая место поклонения кому-то… чему-то… Вирен даже в собственных мыслях не мог найти названия, не то что произнести.

От алтаря разило тяжелой, грубой силой. Не зря Нииран сравнивал это с ударом дубиной: Вирена оглушило, и он оторопело молчал, жадно дыша спертым воздухом. Вид у алтаря был самый угрожающий, и при виде кровавых жертв (пусть это и были всего лишь животные) становилось дурно. Или это было от железного запаха – Вирен чуял, что камень окропили недавно. За алтарем, на стене, было выцарапано несколько символов, по центру темнела знакомая руна.

Куда крупнее, чем зарисовка Рыжего в журнале. Четче, чем та, что была найдена на стене: там ее подтерли время, ветер… Та же форма: нечто, напоминающее крест, но с засечками – внизу, по бокам… Под боковыми засечками было по точке, которых Вирен раньше не видел – на доме они не сохранились. Вся руна была острая, угловатая. Точно впивалась в глаза. Захотелось прикоснуться, почувствовать выемку в камне подушечками пальцев, но Вирен поборол опасное желание: он знал, что нельзя поддаваться чужой магии.

– Это не столько руна или буква, – понял Нииран, прервав молчание. – Это подпись. Имя. Нечто вроде наших сигилов.

У каждого Высшего демона был сигил – старая аристократия Ада вся была магами. Как был и у Сатаны – сигил Утренней Звезды Кара унаследовала у павшего Люцифера, и он, Вирен, как признанный ее сын, мог даже им подписываться, однако чаще всего не заморачивался рисованием сложных печатей.

– И чей он? – беспокойно спросил Вирен.

Знал, что Нииран ответит.

– Одного из Всадников, полагаю. Не знаю, кого…

– Я знаю, – прогудел Волк. – Это весы. Мы во владениях Голода.

Вирен вздохнул: все обретало смысл. И сухая, бесплодная земля, и отощалые гарпии, вечно жаждущие пищи, и даже та жалкая и мерзкая крыса, что, оглодав, рискнула в одиночку напасть на отряд вооруженных демонов. Их вывернула сила – или сила вскормилась их желаниями, их отчаянием?

Гарпии молились Всаднику, но, должно быть, не знали, что он покинул их окончательно, сошел в Ад, а потом сгинул где-то в истории: последний раз о них слышали незадолго до Исхода. Но белая птицеженщина продолжала исправно приносить своему мертвому богу куски, мучаясь и недоедая, слабея сама. Вирен стиснул зубы: этот Всадник не заслужил преданности…

– Она считает его… тем, кто дал им жизнь, – пояснил Нииран, когда белая гарпия вновь заговорила, не скрывая волнения.

– Отцом? – удивился Вирен. – Разве это возможно? У Всадников не может быть детей… Ну, по крайней мере, Ян мне так говорил. Они не вполне живы, разве нет?

– Не понимай все так буквально. Это метафора – она общается образами. Голод создал их, они…

Тут Нииран прервался на самом интересном: Вирен искренне ненавидел такие моменты в детстве, когда сказку вдруг откладывали, обещая ему дорассказать следующей же ночью, а он мучился и тревожился, мечась в постели. Вот и теперь Вирен едва не поторопил мага нетерпеливым вскриком, но Волк сурово опустил ладонь на его плечо, призывая к тишине. Не обращая внимание на них, Нииран глядел в глаза гарпии, поглощенный чем-то на глубине круглых птичьих зрачков.

Когда отвлекся и обернулся к ним, лицо Ниирана побледнело почти до серости; Вирен испугался: не упал бы. Но маг справился, облизал пересохшие губы и зачастил, иногда путаясь в словах.

– Они должны были быть оружием. Армия Всадника, вечно ему преданная, беспощадная… Другие отправляли в бой почитателей и выращенных специально зверей, но Голод первым обратился к небу. Кажется, он слышал, что в других мирах есть существа, способные подняться в небо… Наши клятые ангелы. Или, может, кто еще.

Слушая Ниирана, Вирен разглядывал белую гарпию. Она сидела, спокойно чистила перья, словно речь шла не о ней и не о ее народе.

– Он собрал жителей предгорных деревень… – Говорить Ниирану стало будто бы труднее. – И сплавил их с птицами. Мерзкая магия приращения. Выжили одни женщины, их ауры легче менять, это… да не важно… Их изменили здесь, в этом каменном круге. Это капище.

Гарпия безмятежно молчала. Не помнила она, как ее переделывали, пытая? Или помнила, но по-прежнему была верна хозяину – потому что не могла иначе?..

– Значит, поселение было пусто?.. – задумался Волк.

– Потому что уцелевшие его жители – перед тобой. Той деревни и некоторых других. Когда приходят воины Всадника, невозможно отказаться. – Нииран поморщился: он точно вспомнил что-то неприятное, жестокое. – Их собрали и обратили. Эта гарпия помнит множество битв, в которых она терзала врагов Всадника…

– Но вот Всадники покинули Тартар, а их оружие осталось здесь, выкинутое, никому не нужное, – завершил Вирен. – Это подло: бросать кого-то, кто тебе так доверяет…

– Ведь ты бросил бы коня, если б никак не мог его увести с собой. Он животное, хотя и верное, нужное. Так и гарпии для Всадника были не более чем хорошим оружием.

– Но ведь они живы! Разумны! – беспомощно заспорил Вирен, когда ему показалось, что Нииран оправдывает зверство Голода. – У них есть души? Конечно, есть! Вы же общаетесь, связывая ауры. И ты еще говоришь, будто гарпии – оружие?

Он видел, что эти существа заботятся друг о друге, что чтят предводительницу, что они умны – гарпии не были легкой добычей, и без винтовок демоны бы их не победили. И не заслужили они долгого страдания, непременно заканчивающегося для них смертью…

– У них, не природных существ, не может быть потомства, – заметил Нииран. – Они медленно умирают. Голод, хищники… И то, что живет в горах. Поэтому они так испугались нашего прихода – и потому же просят о помощи.

Готовый отказать еще каких-то полчаса назад, Вирен теперь крепко задумался. Ему было жаль гарпий – несвободных, привязанных кем-то магией. У них наверняка были семьи, родные, и все это беспощадно стерли, выковав из них оружие. Когтистую силу, падавшую с неба на головы врагам. Разве великих беспокоят чужие желания?

Смотреть тут было больше не на что. Выйдя из пещеры, Нииран еще долго стоял на площадке перед ней, глядя вниз, на вновь разгоревшиеся огоньки лагеря. Но взгляд его не был направлен ни на что конкретное, блуждал… История гарпий точно тронула и его. Белая гарпия же, словно исполнив свой долг, поспешила удалиться: удивительно ловко для такой громадины она прошмыгнула в одну из расщелин, до которой демоны не могли добраться. Но вскоре вернулась и стала наблюдать, сидя поодаль.

– Это нечто, чего боятся наши маги, – пояснил Нииран, почесывая бровь. – Что появится сила, сравнимая с Богом, способная что-то создавать. Пока что они сплавили уже живущих существ, но кто знает, на что еще способны были бы Всадники… Создать новую жизнь. Если это так, они подобны нашему Господу.

Он сказал это и брезгливо поморщился: с Богом и его ангелами Ад воевал с самого начала времен, и маг наверняка помнил Последнюю Войну и ее кровавый ужас. Все они могли ненавидеть Бога, могли желать ему гибели, но силу Его не признать было невозможно.

– Все равно… это мерзко! – не выдержал Вирен. Ему сдавило горло. – Нельзя играть чужими телами – точно гребаные пазлы собирая! Вряд ли эти женщины желали стать покорным оружием. Они что – вытаскивали их из домов, магией сливали с птицами? Слабых – в расход? Сильных – на поле боя? Да это изуверство! Это, блядь, чудовищно! И почему после всех этих извращений они молятся на него?

– Ты бы умер за капитана Яна? – шепнула Амонея. – За Всадника? Может, и их преданность столь же велика…

– Он мой отец! – зарычал Вирен, надвигаясь на нее. – Он никогда не послал бы меня на смерть, как и любого из нас! Даже тебя, хотя вы не знакомы – все равно ты часть Гвардии! И не смей говорить, что он похож на это… существо! Он человек.

Ему так мерзко стало, что Амонея судит, не зная Яна – совершенно ничего не понимая. Испуганная, она отшатнулась – должно быть, лицо его было страшно; Вирен и сам не заметил, как сжал кулаки. Волнуясь, белая гарпия смотрела на него. В который раз Вирену показалось, что она понимает куда больше, чем признает, однако она издала какой-то клекочущий звук. Читала интонации, дрожания аур. Вирен не был магом, но понимал: его ярость вспыхнула спичкой. Может, сейчас он бы и мог вдарить по кому-нибудь природной магией…

Нииран поднял руки, музыкально поводя по невидимым линиям – спрашивал что-то или объяснял, что Вирен вовсе не опасен. За несдержанность стало стыдно, но в тусклом свете магии Вирен замечал, что не одного его болезненно перекосило. Помрачнел и Волк.

– Может быть, стоило сюда идти с капитаном, – проворчал он. – Он больше поймет в том, что здесь творится, в делах Всадников…

Орать на лейтенанта Вирен не мог; он исподлобья глянул на Волка, засопел. Лучше других он знал, как Ян чуждается случайно заполученной силы, как он непривычен к магии – ее мощь огромна и, несомненно, опасна, вот он и не пользовался ей. Жил человеком – или демоном, уж как посмотреть.

Вирен был уверен: Ян – с его жаждой справедливости, с искренней верой в закон – первым бы скривился, увидев деяние Всадника. За верность следовало вознаграждать честно, а не превращать в чудовище, полностью подчиненное, лишенное сомнений. Знали ли жители Тартара, что такое честь?..

– Давайте спускаться, нас заждались, – предложил Нииран. – Еще немного – и сотворят какую-нибудь глупость… Да и волнует меня то, что водится в этих проклятых горах. Вирен, ты как?..

– Я в порядке, – соврал он. И выдавил улыбку.

***

Тартар, Красные горы, поселение гарпий [дописано торопливо]

Я старался не думать о том, что здесь мне предстоит столкнуться с деяниями Всадников. Я привык к Яну, к самому честному и справедливому человеку, которого я знаю, к своему, блядь, отцу, но теперь я слишком часто вспоминаю о силе, что ему досталась. И мне не хочется, чтобы эти знания что-то изменили. Чтобы заставили меня забыть, как он отгонял мои кошмары и учил держать саблю, протирал спиртом разбитые коленки и, ласково улыбаясь, рассказывал о чудесном мире людей.

У Кары есть клинок, когда-то принадлежавший Люциферу, но ведь это не значит, что она пойдет по его стопам? Гвардия под ее началом нашла для Ада новую тропу. Так и сила Всадника в уверенных руках может принести больше блага, чем горя…

И все равно – это та же сила, что выломала жизни сотен женщин и превратила их в вечно голодных жутких чудовищ.

Невольно я вспомнил разговор, случайно услышанный за закрытой дверью. Я как раз убедил родителей отослать меня в Тартар и почему-то остался, хотя и знал, что подслушивать – дело подлое и недостойное. То был кабинет Кары, и я, должно быть, крайне забавно выглядел, прижавшись к обсидиановой стене возле личной комнаты Сатаны, но, к счастью, в коридоре так и не появился никто из прислуги.

Они думали, я ушел, скатился с лестницы, окрыленный разрешением. Верили мне достаточно, чтобы не проверять амулетом, и оттого становилось еще стыднее. Я слышал, как они перебросились парой незначительных фраз, потом кто-то встал, отодвинув стул со скрипом, налил из графина в стакан. Я слышал, как журчала вода. Потом они вернулись ко мне, и меня приморозило к стене от сдавленного шипения Яна: «Мы не знаем, что таится в Тартаре! – воскликнул он отчаянно; я никогда не слышал его таким встревоженным. – Погибель – то, что превратило этот мир в обломки. Нам Тартар всегда нес одни лишения. И я не могу посылать туда своих солдат! Нашего сына!» И, хотя его выступление грозило мне остаться в Столице и ловить ушлых воришек на базаре, я вдруг почувствовал накатившее тепло. «Он уже давно не ребенок», – позванивал железом усталый голос Кары.

Это Влад с Яном были людьми – по крайней мере, по рождению. В их мире принято было опекать детей, Кара же, подобно многим демонам, выросла в эпоху вечной жестокой войны – и что с того, что она воевала поначалу на другой стороне. У нее детства не было. Не было и у Яна с Владом; они мало об этом говорили, а я старался не настаивать, прекрасно сознавая, какую жуткую боль могут принести воспоминания. И они делали все, чтобы мое было ярким и мирным, и за это я был им благодарен.

«Бросьте, он умеет сражаться – мы научили Вирена всему, что сами знаем, – заметил Влад. – Если мелкий хочет погеройствовать, не нам его останавливать. Вспомните себя в его возрасте. Я лично бил морды и ездил на мотоцикле, на который у меня даже не было прав…» «Я учился», – буркнул Ян. Он, впрочем, никогда не укорял меня в том, что я не стал поступать. «Если кто-то и сможет справиться со всеми чудовищами Тартара, так это Гвардия, а Вирен – не только наш сын, а сын всей Роты и всей Гвардии», – решительно заявила Кара.

И я, как последний дурак, распахнул дверь и явился на пороге, охваченный вдруг желанием их крепко обнять. Правда, они немного поворчали, что я остался подслушивать, но быстро оттаяли…

Именно этот момент я вспомнил, когда Амонея попыталась сравнить Яна и того, другого Всадника. Наверное, я зря заорал, нельзя так – меня Ян же учил быть справедливым и добрым, но я ничуть не жалею, что вступился за него.

Наверное, если я решу опубликовать журнал, нужно кое-что пояснить. Даже Амонея, много слышавшая о Гвардии в страже, не разобралась, чего уж говорить о гражданских: мы не хвастаемся проклятиями. Всадники сгинули незадолго до Исхода, кто-то говорил, что их видели в пылающем Раю – и там они погибли. Когда спустя несколько лет люди наткнулись на Смерть, она была достаточно слаба, чтобы ее схватили. Ян нашел ее раненой, умирающей; он клялся чуть не на крови, что Всадница умоляла об избавлении, не в силах выносить боль. А убивший Бога, как известно, сам становится Им.

***

Сведенные пальцы немного ныли, карандаш впивался в руку. Он писал много и торопливо: сначала изложил услышанную от гарпии историю, леденящую душу, а потом сам не заметил, как стал заносить свои воспоминания о родных. Словно боялся забыть, растерять то, что действительно было важно.

Вирен залез рукой под рубашку, нашарил амулет, который перед отправлением отдал Эл. Камушек теплился, нагретый от его груди, и в нем совсем не чувствовалось магии – так слаба была связь с Адом.

Он чутко поднял голову, когда полог палатки зашевелился. Поспешил убрать подвеску, точно застыдился чего-то. Перед ним стоял Рыжий, взъерошенный и недовольный, какой-то особо растерянный. От него крепко разило холодом и табаком.

– Я уж думал, ты ночевать не придешь… – протянул Вирен, немного успокаиваясь.

– Ринки нигде нет! – рявкнул Рыжий, но тут же понизил голос, чтобы не тревожить спящих. – Я пошел по ее следам, она пропала где-то к западу. Там опасный спуск, я… волнуюсь, – признался он. – Не могу искать один. Да и если со мной что-то случится, кто-то другой должен рассказать об этом в лагере. Понимаешь?

– Ты просишь, чтобы я пошел с тобой? – спросил Вирен, прищурившись. Завозился, поднимаясь, торопливо засовывая журнал поглубже в свои вещи.

– В общем… да, – смутился Рыжий; ему, Высшему магу, наверняка было неловко просить о помощи. – Пожалуйста. Я б не бегал так, если бы не твой рассказ… Ту херню, что над нами летала, боятся даже гарпии, а они не из пугливых. Как бы Ринка на нее не наткнулась. Она…

– Конечно! – воскликнул Вирен. – Я с тобой! Постой, я револьвер найду… И нужно предупредить остальных.

Облегченно вздохнув, Рыжий кивнул. Не заметить, как он двигал пальцами, нервно накидывая заклинания, было невозможно, но теперь он хотя бы попытался успокоиться и улыбнуться.

========== V. ==========

Обращаясь за помощью к Вирену, Рыжий и думать забыл, что тот – гвардеец, а значит, случай особый. Он рассчитывал на друга рядом, помогающего ему ненароком не сверзнуться с крутого обрыва и не переломать все кости – так, что магия не спасет; получил же полностью вооруженную и готовую выступать десятку. Гвардейцы без лишних вопросов выскользнули из палаток и поджидали. Наблюдая за ними, Рыжий смолил сигарету, нервно комкая ее в руках.

Ему отчасти и приятно было, что такой переполох поднялся после одной его просьбы, что ему не пришлось унижаться и умолять кого-то о помощи (смог бы он, Рыжий и сам не знал, не хотел прикидывать), но Гвардия легко протянула руку помощи. С другой стороны, стыдно было за свою неловкость и неумение – что он за маг, если не может сам найти одну-единственную демоницу?.. Разве его одного не должно быть достаточно?..

Но Вирен был последний, кто стал бы его в этом упрекать. После похода на гору с белой гарпией он казался каким-то подавленным и задумчивым, слишком медлительным, будто сонным. Оно и неудивительно было: перевалило за середину ночи, а Вирен все мотался куда-то. У самого Рыжего сна не было ни в одном глазу: съедало беспокойство за Ринку.

Историю гарпий Вирен ему рассказал, как просветил и насчет руны, крепко засевшей в памяти, и Рыжему на мгновение стало страшно. По-настоящему жутко: сила влекла его, звала… Во снах он был беззащитнее всего.

Сейчас, стараясь отбросить лишние сомнения, Рыжий держался в стороне от гвардейского отряда, не желая им помешать: дымить на демонов, готовых погибнуть из-за его волнения, было как минимум невежливо. Но стоило ему об этом подумать, Вирен, приобняв за шею, втащил его в круг… Рыжий ездил с ними, ел, спал, даже успел сразиться, но до сих пор боялся довериться.

– Я, понимаешь, не привык ходить с кем-то, я все время один, – оправдывался Рыжий, объясняя косые взгляды на гвардейцев. – Работать удобнее, ни с кем долю делить не надо – разве это не свобода? Так что теперь мне немного боязно, хотя сам не знаю, отчего: тебе-то я спину доверю… и остальным, значит, тоже!

Воспринимать Вирена отделенным от Гвардии, не Гвардией – всей, полной, опасной, но крепко-семейной – не получалось. Словами выразить нельзя, но Вирен был демон умный, много книжек читал, так что понял и благодарно кивнул.

– А я не могу в одиночку – вот так сложилось. – Вирен развел руками. Подмигнул, стараясь бодриться: – Так-то, может, и не стоило полошить народ, и неловко будет, если Ринка все это время проревела на каком-нибудь камушке неподалеку от лагеря, а мы такую тревогу подняли… Но ты прав: тут, в горах, неизвестно, чего ожидать. Что в них водится. Двоих нас для поисков будет мало, хоть ты и такой охуеть какой крутой маг! Ты колдовством искать-то пробовал?

– Да магия сбоит, след стирается… Ничего не понятно, заплутал.

– Дай мне поглядеть! – живо предложил приблизившийся Кость. Отросшие волосы он собрал в пучок на затылке, отчего лицо мага-поисковика казалось еще более худосочным и вытянутым. Глаза горели увлеченным темным огнем. В тощую когтистую руку Рыжий послушно сунул сменную рубашку Ринки, которую откопал в мешке. – Вот боевые, ничего не умеют, кроме как огнем жечь да взрывать, – цокнул Кость ворчливо, как старик, и Рыжий понял, что никогда не спрашивал, сколько ему на самом деле лет. Вот и сейчас он будто бы продолжал какой-то спор, начатый давным-давно – и совершенно точно не с Рыжим. Отвечать не требовалось: доказав что-то самому себе, Кость забормотал заклинания на древнем демонском языке, поводя рукой над рубашкой…

Подцепив волнующегося Рыжего под локоть, Вирен отволок его в сторону. Это было правильно: никто не любил, когда во время работы стояли, нетерпеливо нависали над душой, в особенности – маги, а Кость был натурой тонкой. Рыжий и сам понимал, что вел себя как-то неприлично, забыв о колдовской солидарности, но мысли о Ринке перекрывали все прочее.

– Пока он там колдует, может, по старинке подумаем? – деятельно предложил Вирен. – Ты говорил с Ринкой в последние дни? Потому что при мне она все больше молчала, вот я тут не помощник… Не знаешь, куда она могла пойти?

Если даже говорливый жизнерадостный Вирен не смог ее разговорить, дело было плохо. Ринка последние пару дней чахла на глазах, а Рыжий лишь беспомощно наблюдал. Все слова поддержки, что он мог выдавить из себя, она пропускала мимо ушей, погруженная в глубокое горькое размышление. Ни разу он, впрочем, не видел и не слышал, чтобы Ринка плакала, зато она предпочитала одна бродить в окрестностях поселения гарпий. Пару раз он слышал, будто бы она разговаривает сама с собой.

– Да куда тут ходить… – тоскливо протянул Рыжий. – Везде одно и то же. Камни, скалы, обрывы. Кроме разведанных тропок вокруг лагеря Ринка никуда не спускалась, даже если прогуляться хотела, а дальше ее и гарпии не пустили бы.

Они налетали, стоило разведотрядам отдалиться от поселения и пронзительными криками, ржаво проезжавшимися прямо по нервам, и махами крыльев заставляли их вернуться. Гвардейцев это особенно злило, они ненавидели любые ограничения, а Рыжий давно понял: просто так эти чудные птицеженщины ничего не делали. Была причина – и вот этой ночью она прокатилась в небе.

– Гарпии! – воскликнул Вирен. – Точно! Значит, круг поисков заметно сужается: они бы заметили Ринку, пересекающую границу их территории… где бы она ни была…

– Когда это существо налетело, они все всполошились, – напомнил Рыжий. – До сих пор прячутся и не выглядывают. До Ринки ли им было? Как раз в это время она могла углубиться в горы и…

И сгинуть. Договаривать не хотелось. Рыжий посмотрел в непривычно пустое и безжизненное небо, но винить во всех бедах гарпий не хотелось – особенно после сбивчивого рассказа Вирена. На нем все привычное красноречие друга куда-то иссякло, оставив сдавленные ругательства и бормотание, но смысл Рыжий уловил прекрасно и пришел в ужас.

Наконец, Кость издал короткий ликующий вскрик. Даже не углубляясь взглядом в изнанку, Рыжий прекрасно видел тонкую белую, точно накаленную нить, уходящую куда-то вдаль. Конец ее был надежно завязан на указательном пальце мага.

– Какой ты молодец! – возликовал Вирен, хлопая Кость по тщедушному плечу; он с искренним восхищением смотрел на протянутую путеводную ниточку. – И так быстро! Я знал, что на тебя можно положиться!

– Да мне приказали… – смущенно пробормотал поисковик, в поисках поддержки оглядываясь на Рыжего. Тот развел руками. Его воодушевление Вирена иногда тоже сбивало: надо же так радоваться совершенно обыденным вещам!

Нить тянулась в неизвестность, и у Рыжего неприятно заныло в груди, защекотало под ребрами. Двинулись в путь, поправив на спине винтовки и перетянутые через грудь патронташи. От гвардейцев Рыжий старался не отставать, а они взяли приличную, маршевую скорость, берегли дыхание, и Рыжему пришлось приспосабливаться. Он лучше других понимал, что Кость не сможет вечно держать сложное заклинание и им нужно успеть прежде, чем маг рухнет или, спасаясь, оборвет колдовство.

Рассветало. Казалось, что сегодня солнце встало раньше, чем обычно тут случалось. Прежние ночи Рыжий промучился в неясных кошмарах, которые предпочитал считать результатом дневных волнений – это Вирена они всерьез беспокоили. И отчасти Рыжий рад был, что почти не прилег за сегодня. Холодная тартарская ночь дарила ему легкость и просветленность разума – после видений он всегда просыпался разбитым и никогда их не помнил.

Когда лучи заскользили по верхушкам гор, гвардейцы снова ускорились: Кость предсказывал последний рывок. Рыжий начинал шумно дышать от усталости. Маги не предназначены были для долгого бега, он никогда особо не тренировался, полностью довольный тем, что в случае опасности может зарядить противнику огненный шар в лицо. Сейчас его лень сказывалась как никогда, но Рыжий не останавливался. Мысли о Ринке придавали ему бодрость, когда уже хотелось рухнуть на землю и не шевелиться больше никогда. Мышцы горели. Начинала мучить жажда, и Рыжий подумал, что худшее впереди.

Ненадолго объявив привал, Кость принялся кропотливо сверять заклинание. Оно болезненно пульсировало, подсказывая: цель где-то близко. Обессиленный Рыжий привалился к скале, не чувствуя холод, не думая, что может застудиться и заболеть, пока спохватившийся Вирен не оттащил его за шиворот, ворча. Велел дышать носом, но грудь, казалось, разрывалась от нехватки воздуха.

– Все в порядке! Что там с заклинанием? – прохрипел Рыжий, собравшись. Его трясло.