Текст книги "Противоречия любви (СИ)"

Автор книги: Ка Lip

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 23 страниц)

– Она хочет вылечиться.

– Я завтра все узнаю по местам в клинике и позвоню тебе, – врач протянул руку для рукопожатия Геру, затем Ковало.

Более ничего не говоря, он пошел к выходу.

– Она ведь в розыске, – напомнил Ковало, обдумывая сказанное доктором.

– За деньги все решаемо… у меня есть те, кто сделают ей новые документы, – отвечая это Ковало казалось что Гер думает о своем, – Я загляну к ней, – после небольшой паузы произнес Гер и пошел на второй этаж.

В комнате Дары горел неяркий ночник на столе. Гер тихо подошел к ее кровати, поправил одеяло и присел рядом.

– Прости… – он взял ее рук, понимая, что Дара под действием лекарств и не проснется, – я заигрался с жизнью и пропустил самое ценное в ней. Теперь я попытаюсь это исправить. Сейчас мне важно вытянуть тебя из этого, ты должна жить и быть свободной. Это главное. Я виноват, я получил расплату. В чем виновата ты, я не знаю… или ты всего лишь жертва в наказание мне? Все сложно, я сам запутался. Я проиграл в этой игре, в которой не было смысла. В ней погибла невинная жизнь. Прости, что я был так слеп. Сейчас я прозрел, но слишком поздно. Всего, что произошло, не вернуть. Но за тебя я буду бороться. Я помогу тебе справиться с тем, что убивает тебя. Я хочу, чтобы ты жила.

Он еще долго сидел и держал ее руку в своей. Теперь у него было время, которое он хотел разделить с ней.

* * *

Эта ночь в клубе «Мятный рис» была слишком долгой и слишком шумной. Савелий уставал от всего этого. Наверное, возраст… Хотя ему не хотелось признаваться в этом, даже самому себе.

Он выгнал надоедливых моделек из VIР-комнаты и включил экран телевизора на стене. Камеры видеонаблюдения передавали все происходящее в его клубе. Наблюдать за всем без звука было куда приятнее. Дергающиеся в экстазе молодые люди, извивающиеся в танце девушки. Он смотрел на них, и эта немая картинка безумного веселья его отвлекала.

Наконец, в дверь постучали. Он ждал его.

– Заходи, – сказал Савелий.

В комнату зашел невзрачного вида человек в неприметной одежде и присел на краешек дивана.

– Мне нужна его смерть. За любые деньги.

Савелий положил на стол конверт.

Человек взял конверт и быстро просмотрел содержимое. Там были данные жертвы, стандартные, включая места его визитов и номер машины, а также его фотографии. На фотографиях человек даже не задержал взгляд – только на той, где властного вида мужчина с холодным взглядом держал за руку цыганку… настоящую цыганку.

– Ее тоже убирать? – специфика его работы предполагала разные задания, и он сразу понял по этой фотографии: та, кто рядом с его жертвой, дорога ему.

– Мне все равно.

Мужчина кивнул и встал.

– Я пришлю сумму за работу, когда все выясню.

Мужчина вышел из комнаты. Савелий устало прикрыл глаза. Полонский, он заказал его. Первые покушения не удались. Гер везучий, и судьба любит его. Но Савелий уже вычеркнул его из списка живых и теперь не хотел признавать, что Полонскому повезло. Основные его заказчики потеряли к нему интерес. И неудивительно: Полонский отправил им в виде извинения целый контейнер с оружием. Те увлеклись собственными делами в своей стране, и им стало неинтересно то, что происходит в России. Но не Савелию. Он уже убрал Полонского со счетов, а тут такой облом. Он уже распланировал, что сделает с его землями. Адвокат Полонского продал ему информацию, что у Гера есть документы на земли в Тульской области. Правда, там сейчас цыгане, но это мелочь. Главное, у Гера есть документы.

Зная все это, Савелий решил исправить ошибку судьбы и сделать так, чтобы справедливость восторжествовала.

ГЛАВА 29

Просыпаться от боли – страшно, но теперь это для Дары стало обычным состоянием. Хотя разве боль может стать обычной? Разве к ней можно привыкнуть? Нет, нельзя, но ей приходилось жить с болью, приняв ее как часть своей жизни. Дни и ночи смешались в единый поток времени, из которого она выныривала, чтобы глотнуть воздуха, и опять тонула. Ей казалось, что она видит Гера – или это ее сознание, искаженное болью, давало ей то, что она так хотела увидеть. Гер держал ее за руку и говорил с ней. Но она не понимала его, боль заглушала слова, и реальность растворялась в боли.

Она помнила доктора и суровую женщину в белом халате. Они держали ее, когда она кричала и пыталась вырваться, зная, что больше не выдержит этой боли. Даре казалось, она видит одно и то же изо дня в день: Гера, врача и медсестру с капельницей в руке. Или это сон? Теперь она не знала. Боль заглушила все в ней. Дара хотела избавления, но чувствовала, что не может встать с кровати. Ей даже казалось, что ее руки привязаны… Все стало нереальным в ее мире боли. Время растворилось и перестало существовать. Теперь была только боль и темнота, куда она проваливалась.

Потом в ее сны добавилась картинка самолета, и Гер рядом с ней. Но она знала, что это сон. Дара чувствовала слабость во всем теле, и ее глаза закрывались. Она боролась со сном, ведь Гер рядом, и она хотела ему сказать… Самое важное в своей жизни… Но сознание обволакивало сном, и она забывала, что хотела сказать.

Очередное пробуждение принесло другую действительность. Красивая комната, огромное окно, и из него видны вершины гор. Дара знала, что это сон. Все сон, и потом будет боль, и она забудет этот сон, хотя ей так нравилось смотреть на горы…

* * *

Время в клубе «Мятный рис» сегодня проходило не так, как всегда. Шандор не мог расслабиться и насладиться праздником жизни. Даже алкоголь не снимал напряжения. Он знал, что Полонский найдет его. Хотя Шандор и храбрился, и при всех заявил что не боится Гера, но он боялся. Он помнил его взгляд – там была смерть, его смерть. Поэтому все попытки Шандора жить как раньше не увенчивались успехом. Он стал нервным, раздражительным и срывался на всех, применяя силу. Это снимало напряжение, но ненадолго. Он опять уходил в себя, осознавая, что начал шарахаться от любой тени. Прошел месяц с их встречи, но Шандор знал: люди Полонского охотятся на него. Они выжидают и не делают лишних движений. Понимая это, он понимал еще и другое. Он не может прятаться, не может трусливо отсиживаться дома. Его люди этого не поймут. Вот поэтому он и вел ту жизнь, к которой привык. Только все это ему было не в радость.

Сегодня вечер вообще не задался. Плохие предчувствия не удалось заглушить ни алкоголем, ни выкуренной сигаретой с травкой. Отсидев положенное время в клубе и решив, что на сегодня достаточно, он вместе с Рому пошел на выход. Рому тоже понимал, что Полонский отомстит. Вот только Рому гадал, распространится эта месть на него или падет только на Шандора? Ведь он не при чем. Хотя понятно, что если его поймают вместе с Шандором, то и ему перепадет. Поэтому в последнее время он старался реже быть с ним, ссылаясь на проблемы дома. Сейчас он тоже сказал, что поймает такси и сам доберется до дома, так как ему срочно нужно туда попасть.

Шандор понимал, почему Рому его сторонится. Выслушав его, он смолчал, лишь кивнул, и Рому, пожав ему руку, пошел к стоящим невдалеке от клуба такси. Шандор знал, что вот так дружба и проверяется, хотя он никогда не идеализировал Рому. Тот любит деньги, разгульную жизнь и никакой ответственности. Как только появилась проблема, он ретировался.

С этими невеселыми мыслями о жизни Шандор сел на заднее сиденье машины, и в сопровождении еще двух машин они выехали из ворот клуба.

Ехали недолго. Лишь свернули с основной трассы на дорогу, ведущую в нужном направлении, как перед ними резко вырулила большие джипы и ослепила светом фар. Цыганский парень, сидевший за рулем, резко затормозил. На зимней дороге бумер занесло, и они вылетели на обочину, завязнув в ней. Сопровождающие их машины успели затормозить и стали спешно разворачиваться. Но сзади им преградили путь джипы, из которых вышли люди.

Цыгане поняли, что это по их души, и начали стрелять. Шандор тоже выхватил пистолет и стал палить без разбору. Свет фар слепил, выстрелы не давали поднять голову, люди бегали и кричали. Было очень тяжело понять, где свои, где чужие и куда бежать.

Шандор метнулся в поле, но это оказалось глупой идеей. Снега было по пояс, он завяз, пытаясь выбраться. Самое плохое – то, что на белом снегу он прекрасно был виден всем. Вскоре выстрелы стихли, а обернувшись, Шандор увидел направленные на него пистолеты.

– Руки подними и без глупостей, – услышал он голос и медленно поднял руки, бросив пистолет.

– Помочь? – Ковало видел попытки Шандора выбраться из снега.

Шандор узнал этот голос, а приблизившись, увидел Ковало. Он знал, что это не только правая рука Полонского, но и его палач. Холодок пробежал по спине. То, что ему конец, Шандор осознал.

– В машину этого, – скомандовал Ковало. Он молча смотрел, как два его человека под руки тащат Шандора в машину.

– А с этими что? – держа на прицеле цыган, спросил высокий парень в камуфляже.

– Из наших кто ранен?

– Нет. Троих зацепило, и то несерьезно, только бронежилеты испортили.

– Потренируйтесь на них немного и оставьте, – безразлично произнес Ковало, идя к своей машине.

Отъезжая, он видел, как его люди отрабатывают технику удара на сопротивляющихся цыганах.

Ему не было их жалко. Это люди Шандора, которые вели с ним все дела. А значит, и получат по заслугам.

В дороге, пока они ехали, Шандор вспомнил всю свою жизнь, и это не образное выражение. Как только его посадили в машину, севший рядом парень завязал ему глаза. От этого стало еще страшнее. Неизвестность пугала. Наконец, джип остановился, и его, грубо вытащив, повели куда-то. Повязку сняли только в помещении. Шандор огляделся: стены с плесенью, тусклая лампочка и массивная железная дверь. Дверь с неприятным скрипом закрылась, навсегда отрезав его от жизни. Сейчас он остался лицом к лицу с теми, от кого не стоит ждать пощады.

* * *

Отвезя Дару в Швейцарию, в частную наркологическую клинику в горах, Гер переговорил с врачом и вернулся в Россию. Врач объяснил неразумность его пребывания здесь. Пациентку будут держать на лекарствах, и большую часть времени она будет или спать или находиться в том состоянии, когда восприятие действительности искажается. Врач вообще категорически был против ее посещения. Сейчас воспоминания ей не нужны. С ней будут работать врачи и психологи, тем более что часть персонала говорит на русском языке. Герман понимал логику доводов врача и всю их разумность. Врач пообещал присылать еженедельные отчеты о ее здоровье и заверил, что лично сообщит Герману когда можно будет навестить пациентку. Скрепя сердце, Гер вернулся в Москву. Дела никто не отменял, и его бизнес требовал его присутствия в России.

Выполнив свою работу, Ковало вез Полонского, чтобы продемонстрировать ему результаты. Гер хотел поговорить с Шандором. Но он ждал, когда сам Шандор захочет с ним говорить. И когда Ковало сказал, что Шандор настроен на беседу, Гер, отложив все дела, поехал к нему.

Выглядел Шандор отталкивающе. От его былой красоты не осталось и следа. Лицо превратилось в кровавое месиво, глаза заплыли, губы разбиты, а нос сломан. Шандор был привязан к стулу, на котором сидел. Если бы не удерживающие его веревки, он бы упал. Ему перебили ноги, раздробили коленные чашечки. Увечные руки с переломанными пальцами были заведены за спинку стула и там связаны. В небольшом подвальном помещении пахло сыростью, мочой и страхом, буквально пропитавшим воздух.

Приблизившись к нему Гер остановился. Нет, он не испытывал жалости к Шандору. То, что он сделал с Дарой, куда страшнее того, что Ковало сделал с ним.

– Мальчик, мне сказали, ты готов поговорить, – в голосе Гера не было эмоций. – Тогда не трать мое время. Я буду задавать тебе вопросы, а ты – отвечать.

Шандор поднял голову и попытался разлепить глаза, слипшиеся от запекшейся крови. Наконец, его взгляд сфокусировался на лице Полонского. Он даже попытался улыбнуться Геру, хотя это и больно делать разбитыми губами.

– Итак, начнем, – Гер видел, что Шандор его слышит. – Это твои люди подкидывали наркотики на мою нефтеперерабатывающую базу?

– Да.

Собственно, это уже не новость для Гера, но все-таки он хотел в этом убедиться, услышав ответ от Шандора.

– Это ты украл Камаз с оружием?

– Да.

– Где он?

– Камаз? – Шандор сплюнул накопившуюся кровавую слюну.

– Ценю твой юмор. Оружие.

– Продал.

– Не ври мне. Там было оружие, которое не продать в России.

– Оно в огороде зарыто… у меня.

– Дикие люди, – не выдержал Ковало, – там оружия на два ляма зелени, а он его в огороде зарывает. Кстати, если ты врешь и его там не будет, ты знаешь, каким я могу быть сердитым.

– Оно там, рядом с колодцем, ближе к забору.

Гер тоже осознавал всю абсурдность произошедшего. Они даже не смогли продать это а, просто зарыли. Но подтверждение, что наркотики и Камаз с оружием – дело рук Шандора, а не барона, порадовало Полонского.

– Что ж, ты ответил на мои вопросы. Я даже не буду выяснять у тебя, как на тебя вышел африканец, все равно устранить меня вам не удалось, – Гер видел непонимание в глазах Шандора, но ему это уже стало неинтересно. Он жив, ситуацию с африканцем попытается разрулить, а Шандор у него. – Еще один вопрос, просто интересно. Почему на Даре не женился? Ведь тогда все бы тебе перешло. Все, что сейчас у барона – и земли, и его табор.

Шандор засмеялся, потом закашлялся, захрипел, сплевывая кровь.

– Она шлюха. На таких не женятся. Барон отрекся от нее… она больше никто. Она у него в доме под лестницей жила, за скотиной убирала, объедками питалась.

Гер знал, что эмоций не прочесть на его лице, однако внутри него разрасталась бездна, в которую он заглядывал и понимал весь ужас совершенного им. Он и предположить не мог, что в современном мире есть люди, живущие по таким диким законам. Только разве сейчас он мог себя этим оправдать? Нет. Он понимал, что пришлось пережить Даре после того, как он вернул ее домой. Домой… он ведь думал, что вернул ее в дом, где ее жизнь станет прежней. Он считал, что поступил гуманно, нетипично для него. Мог бы вообще в притон отвести. Полонскому стало страшно от собственных мыслей. Он вспомнил Дару. Красивая, непокорная – и сломленная наркотиками, кричащая от боли, бьющаяся в ломке.

– А ты, значит, решил спасти ее, забрал себе в дом? – Гер закурил, чтобы стало легче. Запах табака перебивал вонь в подвале.

– Да, я спас ее. Ты-то ее бросил. Оставил в больнице, и куда ей было идти? Домой? Ее полиция ищет, как бы она домой добралась?

Об этом Полонский в тот момент особо не думал, хотя полагал, что она позвонит домой и за ней приедут. Да, он ошибался, сильно ошибался, не зная обычаев этих людей.

– Зачем колоть стал? – разговор стал слишком тяжелым для Гера. Он хотел его завершить, и это был последний вопрос, который он задал Шандору.

– Чтобы меня любила… – Шандор засмеялся, опять закашлял и, сплюнув кровь, произнес: – А она тебя любит. КамАм у вас.

Идя сюда, Гер хотел наблюдать долгую и мучительную смерть Шандора. Он хотел этого. Он хотел видеть расплату этого человека за содеянное и думал, что, смотря на его предсмертные муки, насладится торжеством справедливости. Только все оказалось не так. Это он должен сейчас медленно умирать, корчась от боли, за все совершенное им. Только он во всем виноват. Это он привел жизнь Дары к такому финалу, а остальные не причастны к его действиям.

Повернувшись, Гер вышел. За ним последовал Ковало, который после всего услышанного уже и сам не знал, хочет ли убивать Шандора долго и мучительно.

– Пусть отвяжут его и подлечат, – не глядя в глаза Ковало, распорядился Гер. – Пока здесь побудет. И покормите его, чтобы не подох.

– Что ты решил с ним делать?

– С бароном встретиться хочу. Пусть он решает, что делать. Раз у цыган свои законы, так пусть по ним и судят Шандора.

Ослабив узел галстука, Гер поднялся по лестнице на улицу. Но даже вдохнув морозного воздуха, он понимал, что ему тяжело дышать. Никогда ему еще не было так тяжело, как сейчас.

КамАм, он вспоминал это слово, которое она произносила, танцуя в ночи извечный танец страсти.

Видя, что Ковало стоит рядом и ждет, Гер произнес:

– Думаю о ней постоянно… я и раньше о ней думал, но не хотел этого признавать. Не хотел, чтобы вот так думать постоянно, вспоминать, хотеть ее увидеть. Не понимаю себя…

– Любовь это называется, – хоть для Ковало были и сложны все эти отношения, даже он понимал, что происходит с Гером.

– Ты веришь в любовь? Глупо. Мы с тобой столько прожили, и я ее не встречал.

– Наверное, все-таки встретил… а я вот Ирэн встретил, и наверное, это тоже любовь.

Больше ничего не говоря, Гер пошел к машине, Ковало последовал за ним, понимая, что впервые задумался на тему своих отношений с Ирэн. Наверное, это все-таки любовь.

* * *

Встречу с бароном Гер предпочел провести в одном из Московских ресторанов. Хоть март и считается весенним месяцем, но встречаться на дороге в это время года неразумно. С неба то и дело падали снежинки, переходящие в моросящий дождик. Поэтому встреча в теплом помещении предпочтительнее, да и поговорить он на сей раз хотел по-другому. До этого барон для него был лишь тем, кто мешает его планам. Сейчас все переменилось. Гер не хотел это признавать, но пришлось. Он больше не хотел с бароном войны. Он вообще не хотел конфликта. Сейчас он хотел прийти к разумному соглашению между двумя взрослыми людьми.

Барон не хотел ехать на эту встречу, но, подумав, все-таки поехал. В ресторане за столом уже сидел Гер и его верный Ковало. Барон и его два человека подошли к столу.

– Здравствуй, Мирчи, присаживайся.

Барон сел напротив и молча уставился на Полонского. Это Полонский хочет с ним поговорить, а не он с ним. Вот он и молчал.

– Я хочу тебе отдать вот эти документы, – Гер протянул папку, которую Мирчи взял из его рук. Он не стал ее открывать, ожидая пояснений Полонского. – Это документы, подтверждающие твое право собственности на земли, где находятся дома цыган и прилегающие к ним поля.

– Таких документов не может быть…

– Они были затеряны в архиве. Архив перевозили из одного городка в другой, потом там случился пожар, и в результате много записей сгорело. Мой адвокат очень долго их искал и все-таки нашел. Они сохранились, и они подтверждают, что эти земли принадлежат тебе.

Мирчи недоверчиво открыл папку и просмотрел бумаги. Действительно, на них стоит штамп архива. Начав читать первую страницу, он понял, что Полонский не разыгрывает его.

Гер не торопил барона, терпеливо ожидая, пока тот вникнет в суть.

Когда барон оторвал взгляд от документов, Полонский заговорил:

– Я должен сразу предупредить тебя, что земли под нефтеперерабатывающей базой тоже твои. Но эти документы я оставил себе, и эту базу тоже. Я думаю, ты не будешь в обиде.

– С чего вся эта щедрость? – барон закрыл документы и взглянул в глаза Гера. Он не понимал мотивов поступка Полонского, хотя ему нравился его смелый взгляд. Да, Полонский достойный соперник.

– Я не совсем хорошо обошелся с твоей дочерью…

– Она больше мне не дочь.

– А если я женюсь на ней? – Гер не понимал барона, и эти слова были первым, что ему пришло в голову.

– У тебя появилось хобби – жениться? – барон слышал о неудачной женитьбе Полонского. Об этом писали все газеты, и Роза бурно обсуждала эту новость в их доме.

Гер понял, о чем говорит барон. Но это его не смутило. Он по-прежнему открыто смотрел в глаза Мирчи.

– Тот брак был ошибкой… все мы ошибаемся. И я могу признать свои ошибки.

Барон понимал, о каких ошибках говорит Гер. Это завуалированное извинение, только оно ему не нужно.

– Твоя женитьба на ней ни на что не повлияет. Ты не цыган. А той, кем она стала, ее ни один цыган в жены не возьмет, – видя, что Геру нечего сказать, барон продолжил: – Если это все, то я принимаю бумаги как извинения. И даже не буду претендовать на земли под нефтебазой, пусть они станут твоими.

Барон хотел встать.

– Подожди, – Мирчи сел обратно на стул, – у меня Шандор. Он признался, что подбрасывал мне на нефтебазу наркотики, и признался, что похитил Камаз с оружием. Основную часть оружия нашли в его огороде.

– Что с Шандором? – хоть Мирчи и не выносил его, но все-таки Шандор – цыган, и о его исчезновении месяц назад стало известно всем. Его искали, но безуспешно.

– Ты еще не все знаешь… он забрал себе Дару. Это было еще перед Новым годом. Она жила у него, – Гер, смотря в глаза Мирчи, произнес, – Шандор посадил ее на наркотики, таким способом рассчитывая добиться взаимности.

Гер видел, как изменилось лицо Чечара. Он понимал, что ему больно. При всем напускном равнодушии и заявлениях об отречении от дочери, Мирчи ее любил. Да и как не любить собственного ребенка? И вот теперь он узнал, что с ней сотворили такое… и кто? Свой, цыган.

– Отдай мне его, – хрипло проговорил Мирчи. Он взял бокал с водой, стоящей рядом с его тарелкой, и выпил.

– Ковало скажет, куда за ним подъехать твоим людям. – Гер полагал, что Чечар сам захочет разобраться с Шандором, и он не ошибся. И еще он решил, что не хочет марать руки его кровью, теперь это не его дело. Судьбу Шандора решит барон, тот, кому дана такая власть. Пусть это и звучит абсурдно, но эти люди живут по своим законам.

– Где сейчас Дара? – Мирчи знал, что не должен спрашивать, но его сердце разрывалось от боли. Он знал, что такое наркотики, и что посадить на дозу – это значит обречь на медленную и страшную смерть.

– Как только я забрал ее у Шандора, я отправил ее в Швейцарию в наркоклинику. Там она и сейчас. Врачи говорят, что все будет хорошо, она недолго была на наркотиках. Все зависит от ее воли, но она хочет вылечиться, – еще немного помолчав, он произнес: – Через неделю я полечу к ней. До этого к ней не пускали.

Барон моча встал и направился к выходу. Гер понимал, что услышанное о дочери стало для него ударом.

Сделав два шага от стола, Мирчи остановился, затем, повернувшись, подошел к столу и протянул руку Полонскому.

– Спасибо, Герман.

Они молча обменялись рукопожатиями. Сейчас слова были лишними.