Текст книги "Противоречия любви (СИ)"
Автор книги: Ка Lip
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 23 страниц)
И тут Лера вспомнила. Она ведь беременна. Лере перевела взгляд на свой живот. Вот дура. Зачем она надела эту юбку, ведь у нее уже третий месяц пошел, нужно начинать носить более свободные вещи… Лера перевела взгляд на Полонского и похолодела. Он впервые смотрел на нее так, с презрением.
– Рассказывай, – это слово прозвучало как приговор.
– Что? – выдавила Лера, понимая, что прокололась. Нужно что-то придумать… но что? Мысли в голове путались и сбивались в сплошную кашу.
– Тогда я буду рассказывать. Я сегодня посетил клинику, где ты прошла обследование, и узнал, что ты не беременна и что у тебя проблемы. Хотя доктор и уверил меня, что все можно вылечить. Но это уже другая история.
Лера понимала, что это конец. Гер был в клинике, где она была с Галочкой. Но как он узнал? Она не могла понять… неужели Галочка? Страшная догадка озарила ее.
– Гер, – Лера бросилась к нему, но Полонский перехватил ее руки и остановил, не дав прикоснуться к себе. – Гер… прости… я думала, что беременна… Гер…
Полонский смотрел на Леру, которая осела у его ног и растирала слезы по лицу, размазывая макияж. Он ничего не испытывал к ней, даже ненависти. Сначала он думал, что убьет ее за этот обман, а потом понял, что она ему безразлична.
– Зачем ты обманула меня? Почему? – он хотел задать ей этот вопрос. Наверное, только это его волновало.
– Гер… мне столько лет… Как я буду жить, если ты бросишь меня? Я привыкла так жить… так одеваться… эти магазины… квартира… машина. Гер, я не могу одна. Понимаешь, не могу.
Он смотрел на рыдающую у его ног девушку и понимал, что простил бы ее, если бы она сказали всего лишь одно слово. Сказала о том, что любит его. Что все это из-за любви… Но он услышал все, кроме слов о любви.
– Мой адвокат свяжется с тобой. Я оставлю тебе твою квартиру, машину и счет в банке. Ты за это дашь мне развод и больше никогда не появишься в моей жизни.
Дверь в прихожей хлопнула, и Лера поняла, что Гер ушел навсегда.
ГЛАВА 27
Жизнь Дары разделилась на две части. Как будто ее мир раскололся, и она сама разделилась надвое. Новую себя Дара не узнавала, как и не узнавала мир, в котором она пропадала, созерцая его красоту. Ей было хорошо в этом мире. Здесь была радость, яркие краски и блаженное состояния нирваны, когда не было ничего… только безмерное ощущение радости и счастья. Она знала, что все это неправда, но эти знания были где-то в глубине сознания, и она забывала о них, наслаждаясь теплом внутри себя.
И был другой мир, в который она возвращалась, и в этом мире была боль, жестокость и безысходность.
В первый раз они зашли к ней в комнату через пару дней. Даре казалось, она смогла справиться со своим состоянием, пережила эту боль внутри и смогла жить дальше. Но пришли цыгане Шандора и, схватив ее, опять бросили на кровать. Она билась, кричала, просила, но все было бесполезно. Опять боль от укола, и она в другом мире, где так хорошо.
Очнувшись от забытья, Дара обвела комнату взглядом. Сколько раз она в него погружалась и сколько раз возвращалась, теперь уже не упомнить. Реальность исказилась. Дни перешли в ночи, а ночи в забытье. Все стало иллюзорным, и порой она не знала, где она – в своем сне или в реальном мире?
В комнату зашел Шандор. Она видела его, и ей было все равно. Только когда его руки стали ласкать ее тело, Дара забилась и закричала. Она не хотела его ни в этой реальности, ни в другой.
– Нет, – кричала она. – Ненавижу.
От удара по лицу она замолчала, а Шандор, понимая, что пока его план неосуществим, встал и вышел из комнаты. Он знал, что пройдет время, она подсядет на эту дурь и будет бросаться в его ноги и целовать их, будет готова на все ради возможности оказаться там, за гранью, где так хорошо. Значит, он подождет.
Садясь в машину, он закурил. Рому бросив на него взгляд, догадываясь об очередной его неудаче, но промолчал. Подумав, он решил, что сейчас самое лучшее время поговорить о другом.
– На мой телефон регулярно звонят всякие дядьки – говорят, продюсеры – и предлагают деньги за выступление Дары. Сейчас предновогодние праздники, потом Новый год, потом опять веселье без похмелья… Деньги хорошие за нее дают.
Шандор чуть не взорвался, но сдержал себя. Деньги он любил, а за пение и пляски Дары можно получить много денег. Почему бы и нет? Все равно нужно время, чтобы ее подсадить на наркоту. Пусть хоть так пользу приносит.
– В три раза увеличь суммы, которые они предлагают за ее выступление. Будешь ее продюсером… только смотри, – Шандор выхватив пистолет из кобуры под пиджаком и приставил его к голове Рому, – держи руки при себе. И смотри за тем, чтобы никто к ней не прикасался. Иначе…
– Я понял тебя, – нервно произнес Рому, зная, что Шандор горяч и стрельнуть может просто так.
– Хорошо, что понял, – Шандор убрал пистолет и откинулся на спинку сиденья.
Рому понимал что Дара не сломалась, даже под наркотой, и поэтому Шандор весь на взводе. Хотя в целом ему все равно. Он знал, что за пение Дары дают хорошие деньги, а Новый год – лучшее время для сбора денег.
* * *
Выйдя из здания Сбербанка, Ирэн стала искать сигареты в сумочке. Чтобы не мешать людям, снующим туда-сюда, она отошла чуть в сторону, и ее взгляд привлекла афиша, наклеенная на столб. Дешевая афишка с безвкусной картинкой и ярким текстом – выступление в местном ДК цыганского коллектива, дата, время и так далее. Но не это ее привлекло. Она увидела лицо цыганки, которое не могла забыть – слишком яркие черты лица, слишком красива, вызывающе красива. Ирэн, забыв о сигаретах, подошла поближе и стала рассматривать эту афишу.
Понимая, что замерзает, она, так и не перекурив, пошла к машине, припаркованной невдалеке. На сегодня ее работа закончена, можно возвращаться в Москву, оставив этот унылый подмосковный городок. Несмотря на немалые деньги, которые зарабатывал Ковало, ей нравилось работать. Она работала всю жизнь, и даже встретив его, не бросила работу. И не пожалела об этом, так как Ковало не мог быть с ней так часто, как им бы хотелось. И тогда работа Ирэн заполняла дни одиночества. Она работала в структуре Сбербанка, в силу ее должностного положения приходилось изредка с контролирующей функцией ездить по филиалам. Вот и сегодня она посетила филиала Сбербанка в одном из подмосковных городков.
Приехав домой в их роскошную квартиру, Ирэн приготовлю ужин и ушла к себе, так как нужно было подготовить отчеты о проведенной сегодня проверке.
По хлопку двери она знала, что Ковало пришел с работы. Значит, он найдет на кухне еду, оставленную для него.
Только когда все отчеты были написаны и сохранены в компьютере, она вышла из своей комнаты.
Ковало она нашла на кухне. Он сидел за столом и пил. Ирэн забрала у него бокал с коньяком и сама выпила.
– Расскажешь, что случилось? – закусив коньяк лимоном, она посмотрела на Ковало.
– Гер разводится с Лерой… я только сейчас об этом узнал. Он сам сказал, как будто это самое обычное явление. Но я-то видел, как ему хреново, – Ковало взял пустой бокал из рук Ирэн и наполнил его, затем, сделав глоток, закашлялся, закусил лимоном и отдал бокал Ирэн, – Он сказал, что нет ребенка, она обманула его… Лера не беременна.
Ирэн молчала. Она и так это знала, но мужчины ведь думают что правят миром. Они ставят себя выше женщин. А вот такую ложь не могут распознать. Да то, что Лера не беременна, видели все женщины… это на уровне интуиции. Что ж, Полонский получил сполна за свою самонадеянность.
Она молча отпила из бокала.
– Ему плохо… очень плохо. Он хотел этого ребенка, и я понимаю почему…
Ковало замолчал, вспоминая о цыганке и ребенке, который погиб. Как же все неправильно вышло. Только что теперь исправишь…
– Я знаю, где Дара, – Ирэн чувствовала, что сейчас тот момент, когда Ковало готов услышать ее. – Я сегодня была в филиале Сбербанка, проверку проводила, а потом вышла на улицу, а там афиша и она на ней, – видя, что он слушает ее, Ирэн, сделав еще глоток, продолжила: – Знаешь, какая она красивая там, на этой афише, глаз не оторвать. Только вот улыбка у нее вымученная, и глаза… в них пустота.
Ковало забрал бокал из рук Ирэн и опять наполнил его. Затем, собравшись с мужеством, произнес:
– Я сегодня получил результаты теста на отцовство ребенка Дары… это был ребенок от Гера.
После этих слов, которые дались ему с таким трудом он выпил весь коньяк и даже не почувствовал вкуса. Ирен опять забрала из его рук бокал и сама наполнила его. Затем, чувствуя, что ей сейчас это нужно, вылила содержимое бокала в себя. Задохнулась от обжигающей жидкости, но стало легче.
– Почему у нее случился выкидыш… вы в этом виноваты? – Ирэн не знала всех подробностей. Ковало не любил рассказывать ей о своей работе. Только краткие фразы и все.
– Понимаешь… мы плохие парни. И я тебе об этом говорил сразу, когда только начинали складывается наши отношения.
– Вы мудаки, – Ирэн с грохотом опустила бокал на стол.
– Возможно, ты и права… Что же теперь делать? – Ковало опустил голову, понимая, что все эти любовные перипетии для него слишком сложны.
– Гер знает о своем ребенке?
– Нет, он думает что это ребенок Шандора…
– Вы мудаки, – еще раз воскликнула Ирэн и стала искать сигареты. Она никогда не курила дома, но сейчас сил сдержаться уже не было. – Дара ненавидит Шандора, поверь мне, и сейчас ей плохо… не знаю, что с ней. Но я видела эту улыбку на афише, и ее глаза… Ей плохо, – Ирэн повернулась к Ковало. – Скажи это Геру.
Тот долго молчал, осмысливая все сказанное и признавая, что в таких делах он вообще ничего не понимает. Только слова о том, что все нужно сказать Геру, пробивали брешь в его уверенности. Да, это нужно сказать, и будь что будет, но сейчас молчать уже нельзя.
– Хорошо, я ему все расскажу.
Ирэн улыбнулась, понимая, что для Ковало все слишком сложно. Да он из плохих парней и сразу честно ее об этом предупредил, но она видела его и знала, что все это лишь игра. Он другой, просто такова жизнь.
Ирэн хищнически провела язычком по губам и очень медленно сползла под стол.
Ковало нервно вздохнул, чувствуя, как расстегивается молния на его брюках.
* * *
Новый год и вся эта предновогодняя канители пролетели для Полонского незаметно. Он погрузился в работу, несколько раз летал в Калининград и Питер, и еще развод. Столько дела, что даже нет времени подумать, и это хорошо. Его радовало, что его африканские партнеры не зависели от европейских праздников.
Вернулся в Москву он лишь в середине января. Здесь тоже накопились дела, и Гер был этому рад. Все, что было связано с Лерой, он старался забыть. То, что она ошибка в его жизни, он знал изначально, но не хотел этого признавать. Его устраивали их отношения, и вот их финал. Она развела его на женитьбу. Глупо и неоправданно. Так бы он и поддерживал их негласное соглашение, по которому он оплачивает ее присутствие рядом с собой, но Лера хотела большего. А он не хотел. Он вообще не думал ни о женитьбе ни о детях. Случай с цыганкой и погибшим ребенком сильно подкосил его, и на фоне всего этого он расчувствовался от Лериных рассказов о беременности. Теперь все вернулось на круги своя. Его квартира была опять пуста – Лера переехала оттуда, вернувшись к себе. Его адвокат вел их бракоразводный процесс. Казалось, жизнь вернулась в привычное русло, только на душе было погано. Но Гер не давал себе думать, отчего так.
В этот день Ковало постоянно был рядом с ним, и Геру казалось, будто он хочет что-то сказать, но так и не говорит.
– Ковало, что ты хочешь сказать? – Гера достала уже эта ситуация, и под вечер, когда они остались вдвоем в кабинете, он решил спросить об этом.
– С чего ты решил? – Ковало понимал, что об "этом" ему слишком сложно заговорить.
– Я слишком долго тебя знаю. Говори, я слушаю.
– Дара выступает на Новогодних праздниках. Ирэн видела афишу с ней в подмосковном городке, – выпалив все это, Ковало выдохнул и стал ждать приговора.
– Мне это неинтересно, – Геру показалось, что это он сказал для самого себя.
– Как знаешь… просто Ирэн сказала, что глаза у нее грустные…
– Хватит этой романтичной лирики. Я уважаю твою Ирэн, но мне не нужны ее женские разговоры. Избавь меня от них.
На этом они и закончили такой сложный разговор, после которого у Полонского на душе стало еще поганее, чем было до этого.
* * *
В преддверии Старого Нового года в промежуток между праздниками, Полонский посетил администрацию района, где располагалась его нефтеперевалочная станция. Завершив переговоры и урегулировав все вопросы, он вышел из кабинета и спустился вниз. В просторном вестибюле администрации стояла огромная живая елка, а вокруг нее толпился народ. Перед елкой ряженные Дед Мороз, Снегурочка и прочие сказочные персонажи развлекали гостей. Он уже хотел выйти из здания, когда услышал ее голос. Она запела, и он замер, понимая, что не в силах сделать и шагу. Ее голос выжигал его изнутри, рушил его уверенность, и он понимал, что хочет только одного – увидеть ее.
Повернувшись, Гер пошел к толпе и, пройдя сквозь нее, остановился. В центре круга, образованного зрителями, танцевала Дара. Невероятно красивая, нереальная. Гер замер, чувствуя, что не может дышать. Он смотрел на нее, на эти пестрые юбки, блестящие украшения, смоляные волосы. Дара была прекрасна. В ней было все – красота, грация и уникальность. Никогда в жизни он не встречал таких девушек.
Сделав несколько плавных движений, она опять запела. Этот голос, как же он соскучился по нему, как ему нравилось ее слушать. Гер понимал, что не видит никого, кроме нее. Она стала эпицентром его мира, она стала всем для него.
Звенящие переливы голоса цыганки затихли, а она, сделав еще несколько танцевальных движений, поклонилась публике.
Шум от аплодисментов вывел Гера из прострации. Он видел, как Дара обегает по кругу стоящих людей и принимает деньги, которые с радостью ей давали.
Он даже не осознал, что Дара стоит прямо напротив него. Она протянула руку и улыбнулась. И тут Гер увидел… ее глаза, в них был странный, нездоровый блеск. Да и смотрела она сквозь него, как будто не видела. Он перевел взгляд на лицо девушки. Бледная кожа, впалые щеки и вымученная улыбка на ярко накрашенных губах.
Дара еще раз протянула руку, и он перехватил ее запястье, так как хотел убедиться в своей догадке. Он провел свободной рукой по ее руке и, подняв рукав блузки выше, увидел следы от уколов. Свежие следы.
Девушка дернулась, пытаясь освободить руку, но он не отпустил ее.
Дара подняла глаза, и как будто пелена слетела с нее. Она увидела Гера. Он стоял, держа ее за руку, и смотрел на нее. Краем глаза Дара уловила движение. Она видела, что Шандор и его люди пробиваются сквозь толпу, и у нее есть всего лишь несколько секунд…
– Помоги мне. Прошу, – прошептали ее губы.
Ей больше не к кому обратится за помощью. У нее нет никого. Она осталась одна. Только Гер. Он разрушил ее жизнь, он тот, кто привел ее к этому концу. Но она не хотела сдаваться, она хотела жить. Вот поэтому она сейчас просила помощи у своего врага. Пусть так, лучше он, чем Шандор и то, что он делает с ней. Еще немного – и она сломается. Наркотики разрушали ее, и она не могла с этим бороться. Значит, лучше Полонский, пусть она унизится перед ним, прося помощи. Но он – ее единственный шанс.
– Отпусти ее.
Шандор грубо оттолкнул Дару и встал перед Полонским. Гер почувствовал, что рядом с ним стоит Ковало и его люди; еще мгновение – и праздник превратится в разборку. Он отступил, и Ковало, поняв его, дал отбой своим людям.
Выйдя из здания и сев в машины, они поехали в сторону Москвы. Ковало молчал, а Гер физически ощущал, что его выворачивает наизнанку от боли. Ее боли. Он никогда не переживал за других. Он вообще ни за кого не приживал. Ему было непонятно, как это – чувствовать боль другого. А сейчас он чувствовал ее боль. Он понимал, что ей плохо. И еще ее слова. Они пульсировали в его голове: "Помоги мне. Прошу" Они долбили его мозг, и он не мог прекратить это безумие.
– Ты ей не поможешь? – все это время Ковало хотел заговорить об увиденном, но не знал как. Он слышал ее слова, так как стоял рядом с Гером.
– Ты видел ее руку… она наркоманка.
Ковало видел. Он был не то что в шоке, он просто потерял дар речи, увидев следы на ее венах.
– Она просила помощи… – Ковало понимал, что все это слишком сложно для него. Только не верил он, что она стала наркоманкой по своей воле, и вообще всему происходящему не верил. Этот как с ребенком, когда он и Полонский были убеждены, что это от Шандора, а все оказалось не так.
Гер понимал, что чем дальше он отдаляется от нее, тем ему хуже. Казалось, из него вынимают душу. Это было больно, очень больно…
– Поворачивай, – велел Гер. – Едем назад.
Ковало промолчал, зная, что эти слова дались Геру очень тяжело.
ГЛАВА 28
Все это время Дара жила в пограничном состоянии, уже не понимая, где сон, а где явь. Наркотики ей кололи регулярно. Каждый раз она кричала, билась и пыталась сопротивляться, но все было бесполезно. Ее держали, она чувствовала иглу в вене, а потом реальность исчезала.
Когда она возвращалась из иллюзорного мира, то окуналась в боль. Ей было плохо, физическая боль теперь была с ней постоянно. Даре казалось, ее разрывают изнутри. Болела каждая клеточка тела, и ничто не могло избавить ее от боли. Хотя она знала, что от нее избавляет – очередной укол. Только она не хотела такой ценой заглушать боль. Шандор приходил к ней и видел ее состояние. Он предлагал избавление от боли, и она знала, чего он хочет. Но она сильнее, она выдержит, она не сломается. Шандор улыбался своей циничной улыбкой и говорил, что подождет. Он хочет, чтобы она просила ее взять, и он дождется того момента, когда она станет такой, как он хочет.
Когда Шандор сказал, что она будет петь и плясать там, где ей скажет Рому, Дара обрадовалась. В том мраке, в котором она жила, это был лучик света. Песня и танец… как же она скучала без музыки, без выступлений. Она уж и забыла, как это – быть счастливой на сцене, когда на тебя смотрят зрители.
В ее жизни появились светлые мгновения, когда она забывала обо всем и выступала. Хотя даже на выступление ей вводили дозу. Но, наверное, небольшую, так как она была в сознании, только действительность вокруг искажалась.
Когда она увидела перед собой Гера, Дара думала, что сознание сыграло с ней злую шутку. Но его пальцы сжимали ее запястье, и она поняла, что все реально. Она попросила у него помощи, зная, что это ее последний шанс на спасение. Но он, ничего не сказав, ушел.
Шандор больно схватил ее под локоть и повел за собой. С торца здания стояли машины цыган. Он запихнул Дару в одну из машин, даже не дав ей одеться. Она была в легкой блузке и цветастой юбке – красивый наряд для выступления. Многочисленные браслетики мелодично позвякивали при каждом движении.
Дара откинула с лица локоны и с ненавистью посмотрела на Шандора.
Машина поехала, Шандор развернулся к ней и, схватив за горло, вдавил в спинку сиденья. Он был зол и все это время еле сдерживал себя. Но сейчас, когда она была в полной его власти, он не вытерпел.
– Что ты ему сказала? Говори, – он больно сдавил горло девушки.
– Ненавижу тебя, – Дара попыталась разжать пальцы, которые он стиснул на ее шее.
– А его, значит, любишь? – эти слова он произнес, приблизив лицо к ней.
– Отпусти.
– Любишь… – выдохнул он в ее губы. – Зря я столько ждал. Но мое терпение кончилось. Хочу тебя, слышишь – хочу.
Он попытался поцеловать ее, но Дара отвернулась и стала отбиваться. Шандор с размаху ударил ее по лицу, однако Дара не прекратила сопротивление. Она отбивалась руками, ногами, царапалась, пиналась, и тогда Шандор начал бить уже по-настоящему.
Дара чувствовала кровь на лице. Она текла из разбитой губы, и из носа, и щека пульсировала от боли, но это только придало сил.
– Машину останови, – крикнул Шандор водителю.
Когда машина остановилась, он открыл дверь и выпихнул Дару из машины. Она упала на обочину; хорошо, что везде был снег – он смягчил падение. Они уже выехали за пределы городка, и их окружала пустынная дорога, поле, занесенное снегом, и лес. На небе светили звезды и полная луна.
Из остановившихся машин вышли цыгане. Они наблюдали, как Шандор бьет ногами скрючившуюся на снегу девушку. Никто из них не влезал в это.
Свет фар ослепил цыган. Вылетевшие из-за поворота машины стали тормозить на другой стороне обочины. Из них выскакивали парни крепкого телосложения, и у них в руках было оружие. Цыгане не растерялись. Они тоже были вооружены, но пока никто не стрелял.
Гер понимал, что это люди Шандора. Он в свете фар увидел и его самого, а вот то, что лежало у его ног, не мог рассмотреть. Полонский вышел из машины и в сопровождении Ковало и его людей приблизился к Шандору.
– Ты что здесь забыл? – с циничной улыбкой спросил Шандор, глядя на Полонского.
Подойдя достаточно близко к ним, Гер увидел Дару. Он узнал ее по спутанным кудрям, так ярко выделяющимся на белом снегу, по цветастой юбке и браслетикам на руках. Ее лицо было скрыто волосами, а сама она лежала и не шевелилась. Гер видел, что снег вокруг нее в каплях крови. Ковало тоже это увидел, но молчал. Сейчас любое лишнее движение могло привести к перестрелке.
– Я заберу ее, – Гер кивнул на девушку.
– Она моя, – без толики страха в голосе произнес Шандор.
– Ты хочешь умереть сегодня, мальчик? – теперь на губах Гера играла циничная улыбка.
Его люди, слыша это, вскинули автоматы, и Шандор понял что у Полонского перевес в силе. Нет, он не хотел умирать, тем более из-за цыганки, которая так и не стала его.
– Забирай эту падаль. Она мне больше неинтересна. Я наигрался с ней, да и все мои ребята тоже. Можешь подобрать то, что нам не нужно.
Плюнув себе под ноги, Шандор развернулся и направился к своей машине. Его примеру последовали остальные. Полонский не шевелился, пока их машины отъезжали, и только когда Ковало подал знак, что они не в зоне выстрела, Гер шагнул к ней.
Опустившись на колено, он аккуратно убрал волосы с ее лица и увидел, что оно в крови. Ковало тоже склонился над девушкой.
В этот момент Дара приподняла голову. Когда Шандор начал бить ее ногами, она пыталась закрыть лицо и поэтому вся сжалась на снегу. То, что ей пришел конец, она чувствовала по силе ударов Шандора. Он не сдерживал себя, его злость выплеснулась наружу. Было больно и страшно. Страшно от осознания, что это конец ее жизни, и спасения не будет. Когда удары прекратились, Дар сначала не поняла, что произошло. Потом, слыша голоса, пыталась осознать действительность. Голос Полонского – или это ее сознание всего лишь обманывает ее? Может, она опять под действием наркотиков, или от боли ей все это слышится?
Когда рука Гера аккуратно убрала волосы с ее лица, она поняла, что все реально. И его слова о том, что он забирает ее у Шандора, и слова Шандора о том, что ей все пользовались. Но ведь это неправда.
– Он врет, – прошептала Дара. Для нее сейчас было так важно сказать ему, что Шандор врет, – Я никогда не была ни с ним, ни с другими, только с тобой, – последние слова, как облачко пара в морозном воздухе, слетели с ее губ.
Но Гер их услышал, как и Ковало. Полонский хотел сказать о ребенке от Шандора, но, видя состояние Дары, посчитал это лишним и уже ненужным. Достав из кармана платок, он стер текшую по ее подбородку кровь и приложил платок к ее носу. Она взяла его, их пальцы соприкоснулись, а глаза встретились. Гер чувствовал разряд тока, пробежавший по нему от соприкосновения с ее пальчиками. Он заглянул ей в глаза, там была боль.
– Зачем тебе наркотики? – с болью в голосе произнес Гер, смотря в ее глаза. Ему было так тяжело осознавать, что она загубила свою жизнь.
– Это Шандор… он хотел, чтобы я была с ним по своей воле… – Даре было больше нечего сказать. Он произнесла главное. Нет, она не оправдывалась перед Гером. Но ей было важно, чтобы он знал.
Гер слышал ее слова, и постепенно смысл сказанного во всем своем ужасе стал доходить до его сознания.
Ковало быстрее понял суть происходящего. Его буквально накрыло волной бешенства. Если бы сейчас здесь был Шандор, он бы порвал его собственными руками.
– Какая же это любовь за дозу? – голос Полонского прозвучал равнодушно. Но Ковало понимал, что Гер на пределе злобы, и Шандору не жить.
– И такая любовь бывает… – теряя сознание, произнесла Дара и пошатнулась. Гер обнял ее за плечи.
– Давай я отнесу ее в машину, – предложил Ковало.
– Я сам.
Гер снял с себя зимнее пальто, обернул им девушку. Только потом он аккуратно приподнял ее и, прижимая к себе, понес к машине. Он чувствовал, какая она легкая, или ему это кажется? Может, ощущение, что он все делает правильно, так искажает действительность. Этого ощущения Гер не понимал, да и не хотел он сейчас этого понимать.
– Позвони нашему врачу. Пусть ждет нас в коттедже, – отдал Гер распоряжения Ковало.
– Может в больницу ее?
– Она в розыске… сначала наш док ее посмотрит. Если что серьезное, тогда решим и с больницей, – Гер посадил Дару на заднее сиденье машины и хотел уже сесть рядом, но Ковало задержал его. Гер обернулся. Он видел лицо Ковало и понимал, что тот хочет сказать нечто важное.
– Говори, – сухо велел Гер, осознавая, что на сегодня у него уже предостаточно потрясений.
– Я должен тебе это сказать… – Ковало понимал, что, произнеся это, подписывает себе смертный приговор, но больше молчать не мог. – Тот ребенок Дары… выкидыш. Я сказал провести тест на отцовство.
– И… – Гер хотел и не хотел это слышать. Он втянул в себя морозный воздух и ждал.
– Это твой ребенок…
Сказав это, Ковало выдохнул и замер.
– Я сейчас разряжу в тебя всю обойму, – мертвенным голосом проговорил Гер.
Ковало лишь сглотнул и замер. А Гер не знал, за что он хочет убить Ковало: за то, что без его ведома сделал этот тест, или за то, что не говорил его результаты. Или он должен в себя выпустить всю обойму, так как виновен в гибели своего ребенка? Больше не в силах выдерживать все это, Гер повернулся к машине и поднял голову. Он не хотел, чтобы появившиеся на глазах слезы скатились по щекам. Он стоял и ждал, когда влага сама испарится. Ковало это понимал и тоже ждал, но потом положил руку ему на плечо и сжал.
– Ей плохо, нужно ехать.
Не оборачиваясь, Гер сел в машину и очень аккуратно обнял девушку, которая так и была без сознания.
– И скажи врачу, что у нее проблемы с наркотиками… ломка может начаться. Пусть все сразу привезет с собой, – произнес Гер, ненавидя себя за то, что голос выдает его состояние.
Ковало сделал вид, что ничего не заметил, и сразу набрал номер врача.
* * *
Очнувшись, Дара поняла, что она в машине, они едут, и она лежит в объятиях Гера. Его руки обнимали ее так бережно. Но кроме этого понимания к ней вернулась и боль. Дара сжалась. Гер почувствовал это движение и понял, что она очнулась, и что ей больно.
– Потерпи, скоро приедем.
И она терпела, а Гер обнимал ее и дарил тепло, согревая в своих объятиях. Сейчас реальность для Дары перестала существовать. Она не верила в ласковые прикосновения рук Гера, в его слова. Все это было очередным сном, в который она погружалась. Хотя этот сон – самый приятный и самый долгожданный из всех.
В коттедже их ждал врач. Он смотрел, как Гер несет завернутую в пальто девушку на второй этаж. Обернувшись к Ковало, он спросил то, что его больше всего сейчас волновало – настолько, что он не мог сдерживаться.
– Это Гер ее на наркотики посадил?
– Нет, не он, – глядя в глаза доку, ответил Ковало.
Врач поверил ему, хотя обычно предпочитал не верить такому типу людей. Ничего больше не говоря, он пошел в комнату девушки. Вскоре оттуда вернулся Герман. Он был бледен и пытался скрыть эмоции, но было видно, что ему это дается очень тяжело.
Этот час ожидания был самым страшным в его жизни. Он хотел знать, что с ней. Незнание было мучительным.
Ковало видел его метания по периметру гостиной и нервные попытки закурить.
Устав от звука неработающей зажигалки, он подошел к Геру и протянул ему зажженный огонек на своей. Гер затянулся и выдохнул. Стало легче. Хотя легко ему теперь никогда не будет. Он сейчас осознавал весь масштаб произошедшего. Он сам, своими руками разрушил все, что могло бы дать ему счастье. Впервые в жизни встретив женщину, к которой испытал чувства, он сам старательно изживал их из себя. То, как он поступал с Дарой… разве она сможет ему это простить? Гер, понимал, что нет… хотя были моменты, когда он чувствовал в ней отклик. Только он не хотел это признавать и причинял еще больше боли. И к чему он пришел? В результате погиб неродившийся ребенок, который стал разменной монетой в его игре. Как больно это звучит – потерять жизнь, которая должна была родиться. Разве это можно исправить, разве за это можно простить? Дара никогда не простит, да и он сам не сможет простить себя.
Только и этого оказалась мало. В их игре без правил он пришел к финалу – ее загубленная жизнь. Гер знал, что такое наркотики… он осознавал весь ужас того, что Шандор сделал с Дарой. И он виноват во всем этом. Он не верил ей, он сам отдал Дару Шандору. Он думал, что уходит в сторону, чтобы не мешать их любви, а любви там и не было. Только Шандор тоже играл до последнего, не тормозя. Он хотел любви, пусть обманной, иллюзорной. Он хотел любви за дозу дури.
"Глупый. Что ты наделал. Ты погубил ее жизнь и свою. Такое я не прощаю".
– Найди Шандора, – Ковало видел глаза Гера, там была кровь. Гер втянул воздух ноздрями, как хищник перед прыжком, чтобы разорвать свою жертву. – Найди и поговори с ним. Я думаю, этот самонадеянный мальчик нам многое расскажет… тебе расскажет. Ведь ты умеешь спрашивать, – во взгляде Гера не было пощады. – Только он мне нужен живым после вашего разговора.
– Я понял тебя.
Ковало понимал, что Гер отпустил цепь, и теперь ничего его не держит. Лишь одно – не дать умереть Шандору после всего, что он с ним сделает.
По лестнице спустился доктор и, видя, что мужчины ждут от него, заговорил:
– Били ее сильно… но переломов и разрывов нет. Все остальное заживет, просто нужно время. О главном… кололи ее недолго и небольшими дозами. Только даже одного раза достаточно, чтобы подсесть на это. Сейчас она спит. На сегодня я сделал все, что мог. Завтра у нее может начаться ломка. Я пришлю сиделку, она работает с такими больными. Сиделка привезет все, что нужно. Капельницу ей поставит, будет облегчать ситуацию, насколько это возможно. И еще – девушку нужно будет привязать к кровати… такие больные на все способны, суицид нам не нужен.
Гер слушал этот приговор и понимал, что ничего более страшного в своей жизни он не слышал.
– Ее можно вылечить? – Гер смотрел в глаза доктора.
– У меня есть контакт со швейцарской клиникой, я туда отправляю детишек богатых родителей, которые не усмотрели за своими чадами. Результат лечения есть, но все зависит от желания того, кто лечится.
