Текст книги "Противоречия любви (СИ)"

Автор книги: Ка Lip

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 23 страниц)

ГЛАВА 17

Подметая проход конюшни, Дара думала о предстоящем празднике, где она должна выступать. Осознание того, что она опять сможет петь и плясать, затмило все ее невзгоды и печали. Дара понимала сейчас, как она скучала по своей жизни, где могла выступать. Потеряв эту возможность, она осознала, что песня и танец – это и есть смысл ее жизни. Она готова дарить всю себя людям в своем танце, изливать душу в песне. Дара знала, чего она хочет больше всего в жизни – иметь возможность выступать. Она так хотела кочевать с табором, приезжая каждый раз на новое место, плясать и петь. Это ее жизнь, это свобода; то, чего она хочет и о чем мечтает. Девушка тяжело вздохнула, возвращаясь в грустную действительность.

Оглянувшись и видя, что сейчас в конюшне никого нет, она подошла к решетке денника. Конь, который все это время ел сено, поднял голову. Дара потянула большую железную дверь в сторону, и та приоткрылась. Она проскользнула внутрь. Из кармана юбки девушка достала несколько сухариков и протянула их на ладошке коню. Вороной жеребец втянул ноздрями воздух и аккуратно взял эти кусочки с ее ладошки. Дара погладила его морду, пока он неспешно разжевывал вкусные сухарики.

– Чиргин, – произнесла она на цыганском, – "звезды", твое имя значит "звезды". Как жаль, что отец передумал дарить тебя мне… Он купил тебя для меня. Отец сказал, что подарит мне звезду… чиргин, и я так ждала… Но потом в моей жизни столько всего случилось, и теперь ты никогда не станешь моим, – девушка провела рукой по шее коня и потрепала его по гриве. – Знаешь, я тоже люблю свободу, и я хотела подарить ее тебе. Мы могли бы быть свободны, скача по полю, обгоняя ветер. Но это мечты… Теперь ты тоже несвободен. Наверное, отец продаст тебя. Зачем ты ему… ведь меня больше нет.

Дара опустилась на сено, лежащее у ног коня, и смотрела, как конь, выбирая из него травинки, медленно и задумчиво их пережевывает. Этот конь был долгожданным подарком, обещанным ей отцом. Он хотел подарить ей коня на свадьбу. Отец знал, как она любит лошадей. Но все переменилось. Свадьбе больше не быть, и конь так и не обрел свою хозяйку. Дара могла втайне приносить ему сухарики из того хлеба, что давали ей. Она делилась хлебом с конем, который никогда не будет ее. Мечта детства – собственная лошадь – разбилась о суровую действительность, как и вся ее жизнь.

Услышав шаги, Дара быстро встала и вышла из денника.

– Что ты здесь делаешь? – Ферка грозно зыркнула на застывшую Дару. После того, как Ясмин покинула их дом, выйдя замуж, вторая по старшинству дочь Розы, Ферка, стала считаться старшей в доме. – Бездельничаешь? Совсем работать не хочешь. Я все маме расскажу, – Дара молчала, понимая, что теперь и к коню ей приходить запретят, отобрав последнюю отдушину в ее жизни. – Иди, мойся. Через час за тобой приедут – плясать повезут, – эти слова Ферка произнесла с надменным презрением.

Не став ничего отвечать, Дара побежала переодеваться.

* * *

Плохие предчувствия не покидали Гера всю дорогу. Зайдя на территорию загородного клуба, он, в сопровождении охраны и Ковало, пошел в сторону огромного шатра, специально сооруженного для праздника. Эта осень в Подмосковье была на удивление теплой и сухой. Поэтому и праздник решили сделать не в помещении, а на улице. Шатер укрывал гостей от осеннего ветерка и мог защитить, если вдруг соберется дождик. Установленные внутри него газовые обогреватели поддерживали ровную температуру. Смотря на все это, Гер понимал логику Савелия – собирать гостей не у себя дома, а здесь. И все-таки логика не вязалась с привычками Савелия, уж слишком он любил комфорт и эксклюзивность общества. Смотря на окружающих его гостей, Гер не узнавал их. Он не знал этих людей и удивлялся тому, что Савелий так резко изменил своим привычкам. Хотя чему удивляться? Савелию стукнуло пятьдесят три, и, наверное, старость дает о себе знать. Опять Гер почувствовал лишь желание оправдать то, что он видел.

Приняв решение надолго здесь не задерживаться, Полонский поискал глазами именинника. Он хотел поздравить Савелия, выпить с ним за его здоровье и уехать, как он и обещал Ковало. У него и самого было желание уехать отсюда побыстрее, это смутное беспокойство, предчувствие… Он прогнал его от себя и стал искать Савелия. Все пространство под огромным шатром было занято столами с едой и напитками. А по центру шатра стояла деревянная сцена, на которой играли музыканты, и певичка пела популярный шлягер.

Гера Савелий нашел сам.

– Рад тебя видеть, – Савелий раскрыл объятия. Он был действительно рад, что Гер приехал, а значит, его план сработает.

– Мои поздравления, – Полонский обнялся с Савелием. – Подарок от меня тебе передадут… потом посмотришь, надеюсь, понравится.

– Конечно. Можешь в этом и не сомневаться. Выпьем?

Гер утвердительно кивнул. Савелий взмахнул рукой, и к ним подошел официант с подносом, на котором стояла бутылка водки и наполненные рюмки. На блюдечке лежала закуска.

– За тебя, друг мой. Долгих лет жизни, – Герман чокнулся с рюмкой Савелия и выпил.

– Спасибо за такие слова.

Савелий улыбнулся и тоже выпил водки.

– Пойдем, пройдемся, поговорим, – Савелий указал рукой в сторону сцены.

Гер кивнул Ковало. Тот знал, что это означает – нужно держаться на расстоянии. Ковало это не понравилось, но перечить Полонскому он не стал. Смотря, как Савелий, положив руку на плечо Гера, ведет его в центр зала, Ковало оставалось лишь озираться по сторонам и надеяться, что скоро они отсюда уедут.

Две высокие и очень красивые девушки возникли прямо перед ним.

– А вы здесь тоже один? – сходу спросила одна из них. Ковало замер и попытался не потерять из поля зрения Полонского. – Мы тоже одни. Может, составите нам компанию?

Девушка смело приблизилась к Ковало. Он перевел взгляд с ее ярких губ на Полонского. Тот остановился и о чем-то говорил с Савелием.

– Красавицы, я здесь не один и немного занят, – Ковало не хотел им грубить. Он понимал, чего они хотят, и в целом был бы не против с ними пофлиртовать, но только не сейчас.

– Ну, может, хоть выпьете с нами, а то как-то нам нехорошо вот так пить одним, – девушка засмущалась, и это у нее вышло очень естественно.

Ковало почувствовал, как оживился его друг в штанах. Еще раз бросив взгляд на Полонского, кивнул, решив, что все равно Гер не хочет, чтобы он был рядом. Значит, он будет стоять здесь и, пока Полонский занят разговором с Савелием, позволит себе немного позаигрывать с этими красотками.

* * *

Слушая пространную речь Савелия, Гер пытался уловить в ней суть и понимал, что Савелий уже пьян и просто несет всякую чушь о жизни, дружбе, бизнесе и еще массу всего, вплетая в свои мысли философские высказывания и всякий несуразный бред. Обижать Савелия Гер не хотел, поэтому решил, что послушает излияния пьяного друга, а потом извинится и уедет.

К этому моменту певичка в коротком платьице с блестками закончила свои завывания и, поклонившись не очень бурным овациям, ушла. Вышедший вслед за ней конферансье объявил следующее выступление. Гер не слушал его, но как только заиграла мелодия, он обернулся. Цыганская мелодия как током прошлась по нервам. Он застыл и увидел ее… Дара вышла из-за кулис, окруженная порханием цветастой юбки, улыбающаяся, с озорным блеском в глазах, и танцующей походкой дошла до середины сцены. Ее изящные ручки взмыли вверх и замерли. А дальше она затанцевала под звучавшую музыку, и Гер понял, что мир вокруг него исчез. Он больше не слышал Савелия, не видел его. Он вообще никого больше не видел, кроме нее на сцене. Гер ловил каждое движение, каждый взмах руки, поворот корпуса и то, как изящные ножки касались помоста сцены.

Гер видел ее улыбку, она улыбалась всем, и он ненавидел всех. Он хотел убить всех только за то, что она дарит им то, что не дарила ему. Она ведь ни разу ему так не улыбнулась…

Ее глаза сверкали, отражая свет софитов. Гер хотел заглянуть в них, в эту бездну, в этот мрак, и увидеть то, что видел там в их ночь…

Он шагнул вперед, не осознавая, что делает. Она притягивала, как магнит, и он не в силах был с этим бороться. Весь его лживый мир, выстроенный им же самим, сейчас рушился с каждым взмахом пестрой юбки, с каждым поворотом Дары вокруг себя, когда смоляные кудри обвивали ее, как клубок змей, а пестрая юбка непокорно взлетала и окутывала ее фигурку.

Дара плясала, чувствуя счастье. Она жила танцем, она сама была им. Танец – это свобода ее души, и ей дали эту свободу. И пусть всего лишь на краткий миг, но она смогла стать собой, той, кем она хотела быть. Она хотела быть счастливой, беззаботной и дарить всю себя людям в танце. Судьба сделала ей подарок, и она не упустит его. Пусть это всего лишь один танец, но разве это важно сейчас? Когда звучит музыка, и она может раствориться в ней.

Взмах руки, поворот, локоны упали на лицо, она отбросила их кивком головы и, подняв взгляд, наткнулась на глаза тигра. Он стоял прямо перед ней и смотрел. Гер, ее проклятье, тот, кто перечеркнул ее жизнь. Человек с глазами тигра. И сейчас он пожирал ее своим взглядом.

Когда Дара подняла взгляд, и их глаза встретились – время для Гера остановилось. Он перестал слышать музыку. Было ощущение, что он погрузился в вакуум. Все звуки долетали до него, как будто через слои ваты, он слышал их и не слышал. Движения самой цыганки потекли перед глазами, как в замедленном кино. Вот она кивком головы отбрасывает с лица непослушные локоны, затем так медленно и плавно взмахивает зажатой в руке юбкой, а локоны опять падают на ее лицо. Эти вьющиеся черные змейки, переливаясь в лучах софитов, окутывают ее…

Гер чувствовал нереальность происходящего, и еще он слышал внутренний голос, кричащий ему: "Очнись"

Он как в тумане перевел взгляд в сторону и понял, что Савелия нет рядом с ним…

Гер отступил назад, всего лишь полшага, он знал, что должен это сделать. Не понимал, зачем, но знал…

По ребрам прошлась вспышка боли. Гер инстинктивно приложил руку и почувствовал липкое и теплое. Посмотрев на свои пальцы, он увидел, что они в крови. И с этого момента все вернулось: шум, музыка, крики, выстрелы. Реальный мир ворвался в его сознание оглушительным звучанием. Бросив взгляд на сцену, Гер увидел, что Дары там нет. Выхватив пистолет, он быстро побежал к выходу, по пути стреляя в светильник наверху.

Когда зазвучали выстрелы, Дара замерла, оцепенев от ужаса. Из-за кулис выбежал человек и потащил ее за собой. Она даже не успела рассмотреть, кто это; свет погас, и стало темно. Оставшиеся боковые светильники давали мало света. Потом ее руку отпустили, она растерялась и остановилась. Вокруг слышались голоса, звучали выстрелы, звенела бьющаяся посуда. Дара понимала, что нужно бежать. Она увидел светлый прямоугольник выхода. На улице подсветка деревьев освещала территорию, хотя и слабо. Но, по сравнению с мраком внутри, можно сказать, что на улице светло.

Дара стала пробираться к выходу. В темноте, натыкаясь на перевернутую мебель и чувствуя, что пробегающие люди постоянно толкают ее. Наконец, выскользнув наружу, она побежала. Сбоку увидела стоянку с машинами и впервые пожалела, что не умеет водить. Рассудив, что если эта стоянка машин, значит, здесь есть и выезд с территории, Дара решила бежать к машинам. Уже добежав до первой, она споткнулась и упала. Подняв глаза, она увидела лежащего на земле человека и поняла, что он мертв. Страх стал обволакивать ее со всех сторон, а к горлу подкатывала тошнота. Шум сбоку вернул ее в реальность. Она обернулась и увидела тень, а прямо перед собой на асфальте – пистолет. Наверное, это было оружие того, кого убили. Но сейчас нет времени об этом думать. Она схватила пистолет и направила на того, кто приближался к ней.

– А ты смелая, – услышала она голос Гера. – Будешь стрелять?

Теперь Дара разглядела его. Гер стоял напротив нее, чуть пригибаясь, чтобы его не было видно из-за мощного джипа. Он смотрел в ее глаза своим хищным взглядом. Дара ощущала холод металла в руке и понимала, что достаточно нажать курок и все… тот, кого она ненавидит, умрет. Ее пальцы предательски задрожали.

Гер видел ее растерянность и понимал, что она и оружие-то держать не умеет. Ему достаточно взмаха руки, чтобы выбить у нее пистолет. Но он не хотел этого делать А чего тогда он хотел? Гер пытался понять себя. Неужели он хочет играть с судьбой, стоя напротив дула пистолета? Или ему важен ее выбор? Выстрелит она в него или нет?

– Не буду, – зло сказала Дара, зная, что никогда не сможет выстрелить в человека.

– Пожалела? – опять в голосе Гера проскочили эти надменные нотки.

– Нет, не пожалела… я водить не умею. В машину садись.

Дара сильнее стиснула рукоятку пистолета и посмотрела на Гера. Выбраться отсюда можно было только на машине, поэтому Дара и решила заставить его вывести ее отсюда.

– Командуешь? – на губах Гера заиграла улыбка, похожая на звериный оскал.

Только вот прозвучавшие рядом выстрелы не дал ему возможности продолжить эту игру.

– В машину, быстро, – крикнул Гер, распахивая дверь джипа. Он понимал, что сейчас все слишком серьезно; эти выстрелы отрезвили его.

Видя, что Гер сел в машину, Дара быстро обежала джип и запрыгнула на переднее сиденье. Как только она села, машина резко тронулась с места.

– Пристегнись, – бросив взгляд на Дару, велел Гер. Затем сосредоточился на дороге.

Впереди были ворота, но их уже вынесли – видно, те, кто уехал раньше. По их машине стали стрелять. Гер прибавил скорость. Пуля, попавшая в лобовое стекло, оставила маленькое отверстие и круги в виде паутинки.

Дара и Гер переглянулись, как будто желая удостовериться, что эта пуля никого не задела.

Дальше происходило то, что Дара не могла себе представить и в страшном сне. Их машина на нереальной скорости неслась в темноте по дороге, и по ним стреляли. Это она слышала по неприятному металлическому звуку. Гер вел уверенно, то набирая скорость, то уходя в сторону. Даре было страшно от всего: от скорости, от удара пуль по обшивке машины, оттого, что их преследовали. Кто эти люди и чего они хотят, она не знала. Одно она знала точно: попасться им означает смерть. Ей стало еще страшнее, и она закрыла глаза. Так хоть мелькания дороги не видно.

В очередной раз бросив взгляд на сидящую рядом девушку, Гер увидел, как она вся сжалась и закрыла глаза. Он взял из ее рук пистолет, понимая, что она напугана и оружие в ее руках сейчас явно лишнее. Дара вздрогнула, но промолчала. Ее пальчики судорожно вцепились в ручку двери.

– Не бойся, – Гер захотел ей это сказать, – все будет хорошо.

Она лишь бросила на него быстрый взгляд и опять зажмурилась. Гер понимал, что все происходящее для нее слишком ужасно. Это он привык к такому. Сколько раз все это было в его жизни… Только вот сейчас у него уже не тот возраст, чтобы так попасться. Но об этом он подумает позже. Обо всем подумает – и о своих предчувствиях, и о Савелии, и о Даре… Почему она оказалась здесь? Нехорошая мысль закралась в подсознание. Дара… неужели она стала его слабостью? Ведь он при виде нее потерял связь с реальностью, и потом прозвучал выстрел. Только чудо спало его, или предчувствие. Если бы он не шагнул назад, пуля прошила бы сердце, а так – прошла по касательной, немного задев. Неужели Савелий, его день рождения, Дара и он – это совпадение…

Гер не верил в совпадения. Но сейчас у него не было времени думать об этом.

Выжимая максимум из огромного джипа, он гнал по ночным подмосковным дорогам. Его спасение было не в скорости, а в плохой дороге. Хорошо, что он запрыгнул именно в этот джип. Его преследователи были на легковых машинах. У них было преимущество в скорости и маневренности, а у него – в проходимости. И Гер свернул на проселочную дорогу. Их джип стало трясти и подкидывать на ухабах и кочках. Его преследователи старались держать темп, но постепенно свет от фар их машин был все дальше и дальше.

Не снижая скорости, Гер свернул на еще более тряскую дорогу.

Даре казалось, их машина просто рассыпается на куски, так их трясло и бросало из стороны в сторону. Когда машина остановилась, она открыла глаза.

– Выходи, – произнес Гер, отстегивая ее ремень безопасности. – Нужно скорее уйти от машины, пока они не догнали нас.

Обойдя джип, Гер схватил Дару за руку и потащил за собой в лес. Спотыкаясь о корни и путаясь в юбке, девушка шла за ним. Она не спрашивала и не задавала вопросов. И так все было понятно – нужно бежать. Лес их спасет, а вот машина – нет. Ее найдут те, кто их преследует. Значит, нужно скорее уйти как можно дальше от машины. Сейчас ночь, темно, лес скроет их от преследователей.

Глава 18

Когда начали стрелять, Ковало рванул к Полонскому, но его сбили с ног, и завязалась драка. Освещение погасло, и он, победив тех, кто удерживал его, попытался найти Гера. Да только в темноте, среди постоянно мечущихся людей, криков и выстрелов сложно найти кого-либо. То, что Полонский жив и ему удалось выбраться, Ковало увидел по пришедшему сообщению. Телефон мигал, и, нажав на карту, Ковало увидел передвигающуюся точку. Это значило, что Гер активировал передатчик в своем телефоне, и что он жив. Ехать за ним Ковало сразу не смог. Он сам еле выбрался из этой заварушки, еще и своих людей пришлось выручать. Хотя с другой стороны, Ковало понимал, что за Гером не нужно ехать. Привести к Полонскому тех, кто хочет убить его, – это не вариант. Гер сможет уйти от погони, Ковало в этом не сомневался, не впервой. Значит, ему нужно разобраться в происходящем и только потом ехать за Гером, точно убедившись, что его никто не отследил.

Сейчас было намного важнее понять, кто заказчик. Хотя заказчика Ковало и так знал – это далекий обиженный африканский царек. Видно, он не пережил обиду, и первого покушения ему было мало. Наверное, решил объединить усилия в своей мести с теми, кому Полонский мешает. Свой враг намного страшнее далекого заграничного. Значит, сейчас Ковало нужно понять, кто вступил в сговор с африканцами, чтобы устранить Полонского.

Картина происходящего пока была слишком сумбурна. Савелий и его день рождения – это случайность или нет? Хотя Ковало не верил в случайности. Тогда вопрос – Савелий в курсе всего или его днем рождения воспользовались? И еще один вопрос, на который Ковало хотел найти ответ, – цыганка… Почему она здесь? Совпадение? Нет, она здесь неслучайно. Неужели она замешана во все этом? Ковало хотел, чтобы это было не так. Иначе ее судьба предрешена. Таких вещей Ковало не прощает. Если она с их врагами, – пощады ей не будет.

* * *

По лесу они шли долго. Гер не выпускал ее руки из своей, и Дара шла за ним. Думать и осмысливать происходящее было некогда. В темноте нужно пытаться разглядеть попадающиеся под ноги корешки и пеньки, чтобы не споткнуться. Хорошо, луна изредка выглядывала из-за тучек на ночном небе, и идти становилось проще.

Когда Гер резко остановился, Дара налетела на него и замерла. Гер не отстранился, тоже замер, казалось, что он и не заметил, как она прижимается к нему. Он повернулся и заглянул ей в глаза. Даре показалось, он ищет в них ответ. Но на какой вопрос? Их странные отношения, которые таковыми и не назовешь, пронизаны вопросами, на которые нет ответов. Так что сейчас Гер хочет узнать у нее?

Чувствуя близость ее тела, Гер замер. После всего произошедшего, он только сейчас выдохнул, понимая, что ему удалось уйти от преследователей. Он жив и практически здоров, и теперь нужно думать, что делать дальше. Только близость стоящей рядом девушки доставала из памяти спрятанные воспоминания. Их ночь, ее страсть и его понимание, что это ложь. Потом утро и осознание этого. И вот судьба опять свела их. Или это не судьба? Он не верил в судьбу и не верил в случай. Значит, на дне рождения Савелия она была неслучайно? Он искал в ее глазах ответ на свой вопрос. Неужели она была ловушкой для него? Это очевидно… Только вопрос в том – она знала это или нет? Вывод тоже очевиден: она его ненавидит и делает все, чтобы ему отомстить. Значит, она знала, для чего она на этом празднике. Гер отвернулся. Ему было больно от понимания всей картины происходящего. Он заставил себя ничем не выдать своих догадок. Видно, все-таки ее присутствие здесь и сейчас не входило в их планы. Тогда нужно пережить эту ночь, а дальше он решит, что с ней делать.

– Пойдем, – Гер опять взял ее за руку.

Дара увидела впереди невысокие домики. Обычные летние домики небогатых дачников, вокруг них – огородики, парники. Домики окружали заборы из сетки-рабицы. Правда, все это пришло в упадок, и во многих местах рабица была прорвана. В одну из таких дырок они и пролезли. По тропинке, огибая кусты черной смородины, прошли к домику.

– Нужно попасть внутрь. Нам лучше отсидеться в доме, чем провести ночь в лесу.

Сказав это, Гер стал осматривать замок на двери дома. Замок был навесным, самым обычным, большим и проржавевшим.

– Я смогу его открыть.

Дара подошла к замку и вынула из волос шпильку с яркой бабочкой. Старый цыган учил ее не только мастерить оригами, но и вот таким вещам. Он не учил детей воровать, нет, наоборот, он говорил, что воровать нельзя. А объясняя, как вскрывать замки, он всегда говорил, что в жизни всякое может пригодиться, и иногда такие знания могут спасти жизнь.

Поковырявшись шпилькой в замке, Дара почувствовала щелчок, и через некоторое время замок открылся.

Видя это, Гер отвернулся. Он не хотел, чтобы она сейчас видела его лицо. Он в очередной раз убедился, что она всего лишь воровка, как и все цыгане. Без чести и совести. Очередное разочарование оставило неприятный осадок в душе. Сейчас он не хотел об этом думать, поэтому просто вошел внутрь и закрыл за собой дверь.

В доме было тихо, так, как бывает в пустых домах. Только шорох юбки цыганки нарушал эту тишину. Неплотные ставни пропускали лунный свет. Гер щелкнул зажигалкой и осмотрелся. Очень бедная обстановка, но домиком пользовались, судя по чистоте и оставленным вещам. Скорее всего, здесь жили только летом, пока тепло, а сейчас уехали до следующего сезона.

Пока Гер осматривался, Дара прошла к стене, где стояла двухкомфорочная плита, и висели три настенных шкафчика. Открывая их и заглядывая внутрь, она нашла то, что искала. Вернувшись к Геру, она дала ему свечку. Гер поджег ее, и стало намного лучше видно все вокруг.

После такого активного передвижения, Гер ощутил накатывающую усталость. Его ранение, хоть оно и было незначительным, еще кровоточило и теперь давало о себе знать болезненной пульсацией. Он подошел и сел на кровать. Пружины прогнулись под его весом, Гер прислонился к стене и прикрыл глаза.

Обернувшись на скрип кровати, Дара бросила взгляд на Гера и увидела большое темное пятно на его рубашке. Подойдя поближе, она поняла, что это кровь.

– Ты ранен?

– Пустяки, царапина, – не открывая глаз, произнес Гер.

– Можно, я посмотрю?

– Крови не боишься?

– Нет.

Очень аккуратно Дара стала расстегивать пуговицы на его рубашке, а потом приподняла подсунутый под нее кусок ткани, красный от крови. Приблизив свечку, она осмотрела рану. Дара не боялась крови, хотя вид ее был ей неприятен. Она с детства помогала взрослым женщинам, если те лечили кого-либо. Обычно это были дети, поранившиеся в игре. Но были и взрослые. У взрослых всегда были более серьезные травмы, иногда и пулевые. И присутствуя при таких перевязках, она не только смотрела, но и училась у старших, что делать. Такие знания были нужны для жизни, и поэтому Даре разрешали участвовать. Так что, видя рану Гера, она уже знала, что делать.

– Посиди так, – Дара опять прижала окровавленную ткань к его ране, – я сейчас все приготовлю и обработаю рану.

– Ты умеешь? – с сомнением в голосе спросил Гер.

– Да, – просто ответила Дара и пошла со свечкой к шкафчикам.

Проведя в них ревизию, она нашла то, что ей нужно. Самым ценным в найденном была бутылка водки, правда не целая, но для обработки и столько подойдет. Также она нашла аптечку, шовный материал и пинцет.

Затем сбегала на улицу. Она знала, какие листья растений ей нужны. Такие обычно растут на дачных участках.

Гер хотел остановить ее, но не успел. Он сидел и ждал, и неприятный холодок сомнения, что она сбежала, закрадывался в его сознание. Но вскоре Дара вернулась. Он видел, что девушка включила газовую плиту и поставила на нее кастрюльку и чайник. Вскоре в доме запахло травами.

Все это Гер рассматривал, полуприкрыв глаза. Усталость навалилась на него, и он понимал, что ему нужно время для восстановления сил. Когда Дара вернулась с улицы, неприятный червячок сомнения, глодавший его изнутри, исчез. Стало легче. Поэтому он спокойно отнесся к ее словам о том, чтобы он выпил водки для обезболивания и лег на кровать. Водка, растворяясь в крови, снимала напряжение. Он лежал и смотрел, как девушка суетится вокруг него. Она промыла его рану, обработала ее и стала стягивать края. Боли он не чувствовал, только небольшие покалывания. Он даже удивился этому, а в очередной раз приоткрыв глаза, увидел, что губы Дары шевелятся, как будто она говорит. В голове Гера промелькнула мысль о "заговаривании" боли, о таком он слышал. Хотя чему здесь удивляться – цыганка-ведьма. Но он не боялся ее, считая все это глупостью.

Наложив на его рану тугую повязку, Дара сняла с плеч Гера рубашку, пропитавшуюся кровью, и дала ему одеяло, которое нашла в шкафу. Затем она принесла дымящийся в чашке напиток.

– Выпей, это нужно… ты много крови потерял… да и рана быстрее заживет.

Дара смущенно протянула ему чашку.

– Колдовской напиток? – Гер это произнес с иронией в голосе.

– Нет, лечебный. У меня бабка знахаркой была. В детстве мне о травках лечебных рассказывала. Я ей лечить помогала.

– Ведьма, значит, потомственная.

Дара странно посмотрела на него и отошла, забрав его рубашку. Что она может на такое ответить? То, что в этом мире все не так просто и однозначно? Бабушка учила ее пониманию окружающего пространства. Тому, что даря любовь, получишь ее взамен, а источая злобу, получишь боль. И травки она знала лечебные. Ведь природа все дала человеку, только бери. Но люди предпочитают травиться химией. Почему? Неужели ядовитый состав таблетки вызывает больше доверия, чем целебные настойки на том, что дарит земля? Все это было не объяснить таким, как Гер. Да и не хотела она ему ничего объяснять. Вот помочь раненому – это ее долг. И неважно, кто этот человек – враг или друг. Нельзя человека в беде бросать. Поэтому и рану его обработала, и молитвы прочла, пока зашивала, чтобы все зажило быстрее. Просила она у высших сил здоровья Геру, а как же иначе? Нельзя плохое людям желать. Так ее учили.

Застирывая его рубашку в тазике с холодной водой, которую она принесла из колодца на улице, она думала о странностях своей жизни. Опять судьба ее свела с этим человеком. Сколько за это время она вынесла по его вине, а ненависти к нему нет.

Дара обернулась и увидела, что Гер спит, укрывшись одеялом. Закончив стирку и прибравшись, Дара почувствовала усталость. Столько всего произошло, и теперь страх от осознания, что ее могла убить случайная пуля или эти люди, накрыл ее. Ко всему прочему, в домике стало очень холодно. Осень, наступали первые заморозки, а стены дома не были утеплены. Дара пошатала газовый баллон и поняла, что газа там мало. Значит, его нужно экономить. Он еще пригодится. Она выключила плиту. Электричество в доме не работало, наверное, его отключили на зиму. На девушке была лишь тонкая шелковая блузка, которая не спасала от холода. Она подумала завернуться в свою юбку, да только в ней тоже не согреешься. Поискав еще по шкафам, Дара не нашла ни одежды, ни вещей, в которые можно укутаться.

От ее движения и шуршания Гер проснулся.

– Замерзла? – он видел, как девушку всю колотит от холода. – Иди сюда. Слышишь, не дури. Простудишься и заболеешь.

Дара это и сама понимала. Она неуверенно подошла к кровати, где лежал Гер, затем задула свечку на тумбочке и, быстро скинув юбку, нырнула под одеяло. Моментально руки Гера обняли ее и прижали к себе. Она дернулась и затихла. Под одеялом было тепло, а от тела Гера шел жар. Она инстинктивно прижалась к нему еще ближе.

Поцелуй в шею вызвал в ее теле волну мурашек. Она дернулась, но Гер держал ее крепко. За этим поцелуем последовал еще один. Когда его язык прочертил влажную дорожку за ее ушком, она уже не смогла сдержать стон.

Ее тело оживало, и вместо холода она чувствовала, как жар охватывает ее. Огонь, разжигаемый Гером, его поцелуями, разгорался в ней. Поцелуи. Она чувствовала их на своей шее, потом на плече, с которого Гер спустил ткань блузки и бретельку лифчика. Его губы она ощутила на своем ушке и почувствовала, как он нежно посасывает мочку. От этого стало еще жарче. Когда поцелуи переместились к щеке, она развернулась и хотела сказать "Нет", но его губы оказались на ее губах, и слова потонули в его поцелуе.

Вкус ее губ сводил с ума, и Гер уже не хотел себя останавливать. Мысль о том, что ему не нужно это делать, стала неважной. Сейчас все было неважно. Ни то, что было раньше, ни то, что будет потом. В этой ночи истинным было только то, что происходило между ними. Он чувствовал ее отклик, жар ее тела, приглушенные стоны. Это была правда, единственная правда между ними. Они хотели друг друга. Где-то в глубине сознания Гера мелькали мысли о его жизни, о том, что все это лишнее, ненужное. Только обостренная до боли правда происходящего сейчас заглушала все. И остались лишь он и она, и весь мир исчез…

Он снимал с нее одежду, зная, что только это было важно сейчас: ее тело, ее кожа. Он хотел прикоснуться к ней руками, губами. Вдохнуть аромат ее страсти. Его губы исследовали ее шейку, плечи, груди. Тихие стоны, слетающие с губ цыганки, возбуждали его. Он чувствовал, как его кровь превращается в магму, и он горел. Этот огонь внутри него сжигал разум, сжигал действительность. Сейчас для Гера весь мир исчез. Дара в его объятиях стала центром его вселенной.

Дара знала, что не должна позволять делать это… не должна… Только сознание растворялось, и мир вокруг нее исчезал. Был только он. Тот, кто дарил ей объятия, в которых она задыхалась; тот, кто дарил ей забвение в поцелуях, и она забывала себя. Мужчина со взглядом тигра, да только сейчас в темноте она видела, что тигр покорился ее ласкам и стал ручным.

Боль в ране дала о себе знать. Гер сдержал стон и прижал руку к повязке. Дара почувствовала это. Она приподнялась и толкнула его. Гер лег на спину, а она забралась на него. Когда она оказалась полностью раздетой, она и не помнила. Хотя сейчас ее радовало отсутствие одежды. Она ощущала тело Гера под собой, чувствовала его кожей. Его возбужденный орган был виден в неярком свете, проникающем сквозь старые ставни на окнах. Дара дотронулась до него рукой и услышала стон Гера. Она, будто пребывая в трансе, приподнялась и стала очень медленно принимать его в себя. То действие, которое она совершала, было неподвластно разуму, да только сейчас ее разум затмился, и она не владела собой. Чувствуя, как ее заполняет Гер, Дара застонала. Этот стон и то, что сейчас происходило – соединение мужского и женского, как ритуал проходил сквозь века, и они совершали его. Кто и когда это придумал, почему это происходит? Зов предков или что-то большее? Это было лишь желание заполнить себя им, или слиться с ним, стать единым целым? Найти того, кто должен стать частью тебя…