355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Julia Shtal » Музыка абсурдной жизни (СИ) » Текст книги (страница 4)
Музыка абсурдной жизни (СИ)
  • Текст добавлен: 15 мая 2017, 17:30

Текст книги "Музыка абсурдной жизни (СИ)"


Автор книги: Julia Shtal


Жанры:

   

Слеш

,

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

Глупо, зато так можно забыть хоть на час о своих проблемах. Рокудо любил этот день, и всё равно, что на часах ещё девять утра – ему уже казалось, что денёк задался. Вот и шум воды утих, по кафельному полу зашлёпали мокрые ноги, стянулось с крючка полотенце. И мужчина как раз таки закончил, поставив порцию еды на другой край стола, а сам сев за ближайший к себе. Сам он есть не хотел, да и еду, если честно, попусту растрачивать также не горел желанием. Наконец в коридоре раздались шаги Франа, которые сначала уверенно прошлёпали в комнату, а потом, не найдя там учителя, робко отправились на кухню. В дверях появился парень с ручьями по всему телу, начинающимися с головы и идущих до самых пят. Мукуро брезгливо посмотрел на это зрелище, далее на свой полностью залитый ламинат, попросил у высших сил терпения и спокойствия и встал со стула, направившись к скрипачу.

– Тебя никто не учил вытирать голову насухо? – Фран невозмутимо и с капелькой удивления глянул на учителя, который взял из его рук полотенце и начал активно протирать ему волосы. – Я тебе в няньки не записывался, а пол портить не позволю. Вот так. Теперь давай сам, – вытерев основной водопад, Рокудо передал эстафету парню, чтобы тот дотёр волосы. – Вот твой завтрак. Нет, я ничего этим не хочу сказать и ни на что не намекаю. Хотя нет, на одно точно: чтобы ты побыстрее уже собрался, и мы с тобой отправились в музшколу. Есть какие-то вопросы?

– Вам бы… это… командиром быть, а не учителем, – осторожно заметил скрипач, оставив полотенце на спинке стула, а сам сев на него. – Это всё мне?

Удивление было настолько искренним, что мужчина с жалостью подумал о прошлом парнишки, полном лишений и неудобств, а также отсутствием качественной еды. Мукуро лишь промолчал и, даже не взглянув на него, потопал к направлению выхода, небрежно крикнув уже из коридора:

– Давай быстрее! Жду около дома, машину, надеюсь, ты помнишь. – Уж чего-чего, а следующего ответа мужчина явно не ожидал, хотя все мы в душе лелеем эту мечту и надежду, что кому-то понадобимся…

– Останьтесь! – долетело из кухни; просящее, нежное, без нотки притворства и бывшей пофигистичности. Видимо, забыл Фран пропустить голос сквозь особую дырку в своей маске, которая делала его грубым и прохладно-спокойным. Интересно, только и подумал Рокудо.

– Зачем это ещё? – с шутливой интонацией, но с крайней заинтересованностью на самом деле спросил он, не спеша зашнуровывая ботинки. Довольно-таки долгая пауза для такого немудрёного разговора, и вот долгожданный, «хорошо» продуманный ответ:

– Мне… просто скучно есть одному. – Мукуро позволил себе поддаться и появиться в проёме двери, но ещё не в самой кухне, и непринуждённо опереться о стену, скрестив руки на груди. Фран лишь чуть-чуть успел расковырять яичницу: из неё полился вкусный желток, растекаясь по тарелке. Его взгляд был полон каких-то смешанных чувств. Ай, как неосторожно с его стороны!..

– Скучно, говоришь? – Мужчина всё же переступил запретную черту порога и вошёл в светлую кухню, подошёл к окну, ещё раз глянул на прохожих и на двор и развернулся к завтракающему, манерно всплеснув руками и добавив: – А мне, понимаешь ли, весело. Почему я должен в таком случае находиться рядом с объектом грусти и печали? Мне хорошо и радостно, я наслаждаюсь жизнью и тебе советую.

– Если честно, ничего более лживого я в своей жизни никогда не слышал, – усмехнувшись, смело сказал парень, вновь натянув на себя маску. «А ты быстр…» – пронеслось в мыслях у его учителя. Фран продолжил: – Вы же всё врёте. Вы несчастливы. Я это вижу. А также одиноки. Я такой же. И я вас понимаю. Вижу насквозь.

Рокудо понял, что теперь не отвертеться, как ни крутись. Его юный скрипач был умён до безобразия, наблюдателен до остолбенения и шокирующе правдив. Как и когда-то сам Мукуро… Только вот что ответить на этот выпад? Или мальчишка смело может ставить шах и мат? Мужчина присел на стул, слабо улыбнулся, но дерзко глянул в зелёные глаза. Изумруды продолжали изучать его внимательно, проникая явно в душу. Учителю было неприятно от осознания морального, но всё-таки проигрыша со своей стороны; как же хотел бы он надеть ту самую маску, что и его ученик. «Эй, парень, в каком магазине купил? Где? только дай знать об этом прекрасном месте, и я сразу же рвану туда, чтобы купить её, сколько бы она ни стоила». А Фран смотрел и с неприкрытым интересом ждал ответа. И тот ответил:

– Глупец ты, Фран. Все мы считаем себя в таком возрасте супер-умными и супер-крутыми. На самом деле знания наши – ноль, а опыт отсутствует. Зачем бы тебе лезть в мою душу и что-то там активно выкапывать, потом цинично говоря это вслух? – спросил Рокудо на удивление спокойно, хотя внутри у него был просто девятый вал. – Просто скажи: зачем? Почему, раз всё видишь и понимаешь, не хочешь оставить меня в покое? Знай, между нами огромная стена, и лишь маленький просвет между камнями соединяет нас – это музыка и наши занятия. Больше точек соприкосновения у нас нет. Мы не друзья. Я тебе не старший товарищ, просто чужой учитель, подметивший в тебе хороший талант. А ты мне не малый ребёнок, чтобы я возился с тобой, как с младенцем. Ты просто ученик, захотевший развить свои способности, а когда сделаешь это – пойдёшь дальше. Всё. Не более. Конец на этом нашим встречам.

– Ну, я бы поспорил… – тихо, словно себе, пролепетал парень, хватая вилкой кусочек яичницы и кладя её в рот, намекая как будто тем самым, что просто учитель явно бы не приготовил ему вкусный завтрак. Мукуро этот намёк понял, но сил больше на этот глупый разговор у него не было, так что он предупреждающе поднял руку и заявил:

– Всё, закончили обсуждать это.

– Эх, вы скучный… – разочарованно заметил скрипач, уплетая за обе щёки еду, – Не кричите, не ругайтесь, не вступаете со мной в жаркие дебаты… железная выдержка, однако.

– Ты это… меня проверяешь, что ли? – с улыбкой спросил Рокудо, поправляя галстук. Ответом ему была хитрая улыбка, образующая весьма привлекательные ямочки на щеках. Стоп, зачем вообще мужчина обращает внимание на эти детали?

– На самом деле я очень противный, нудный, остр на язык… меня недолюбливают…

– Как я понимаю этих людей! – воскликнул Мукуро, делано закинув глаза вверх.

– Что поделать? Таким родился, таким и умру, – тускло, без всякого выражения проговорил юный скрипач и отпил чаю. Мукуро захотелось рассмеяться ему в лицо, но решил сдержаться, ибо не хотел сейчас слушать якобы неоспоримые доводы своего ученика насчёт того, как он неправ. Мужчина решил глянуть на часы и охнул, скоро встав с места.

– Ого, уже девять двадцать пять! А в половину у нас должно начаться занятие. Опаздываем! – Рокудо явно заволновался, поэтому дёрнулся в сторону коридора, но на секунду остановился, повернувшись к неспешно поглощающему завтрак ученику. Он издевательски улыбнулся и подошёл к нему ближе; скрипач явно напрягся, не зная, чего ожидать от учителя. Ох, как Мукуро любил изводить таких людей, подтрунивать над ними, заставлять их думать о чём-то совершенно ином!.. Поэтому сейчас, наклонившись вплотную к его голове, наш герой нарочито тихо и чувственно прошептал парню на ухо, не забывая задевать как бы невзначай его кожу своими губами: – Доедай завтрак и быстрее одевайся, мой милый ученик…

Какая победа может быть слаще той, когда ты наконец заставляешь всю жизнь равнодушного человека жестоко краснеть от своих действий? Наверное, равных ей нет, особенно для Рокудо сейчас. Лёгкая краска румянца предательски легла на ровный холст светлой кожи Франа, полностью выдав его и его смущение. Художник, сделавший это, был доволен своей работой. Через пару минут Мукуро, с идиотской улыбкой на лице, дожидался своего ученика в машине; вот наконец из подъезда появилась знакомая фигурка с потёртым футляром за спиной. Наконец можно было рвануть навстречу попутному ветру!..

Сначала Фран старался молчать, недовольно сопя и смотря за окно, потом учитель почувствовал, что тот явно желает поговорить, но не знает, как начать. На первом красном светофоре, когда можно было отвлечься от езды, мужчина развернулся к нему и прямо спросил:

– Ну? Можешь говорить всё что угодно – ты не на допросе. – Парень соизволил развернуться и всё равно с некой долей детской обиды в глазах проговорил:

– Мы же не друзья. И вы мне не старший товарищ, и я вам не… – Фран не договорил – жест властно заставил его заткнуться. Рокудо уже устал повторять в мыслях, какой неаккуратный ученик ему достался, что аж не может после завтрака посмотреться в зеркало и стереть с лица крошку; теперь это пришлось сделать ему самому – не идти ведь с таким учеником в знаменитый Royal Musical Colledge? Да, именно там работал наш герой. Солидное, хорошее местечко, что ещё сказать? Убрав зелёную веточку укропа с его лица, Мукуро резко развернулся и газанул – красный свет для него и остальных водителей закончился. Его ученик продолжил сидеть в прежнем положении с удивлённым лицом. Да, кажется, сегодня Рокудо побил все рекорды по выводу этого парня из пофигистичного состояния. После этого скрипачу почему-то не захотелось закончить свою фразу, он лишь откинулся в сиденье и глубоко вздохнул. После минуты упорного молчания Фран всё-таки начал:

– Знаете, если честно, мне до сих пор не верится, что вы отдали квартиру малоизвестному себе человеку. Целую квартиру! А я ведь чувствую, что вам она сейчас явно не лишняя… – на одном дыхании выпалил он, теперь же пытаясь вновь натянуть на себя маску равнодушия. Рокудо лишь усмехнулся действительной наивности своего юного скрипача и, оглядываясь по сторонам в поисках парковки, неспешно заговорил, растягивая и смакуя слова.

– Тебе бы уже следовало поверить в это. Притом же мои условия ты знаешь… – Многозначительный взгляд в сторону ученика. – С тебя лишь музыка – и этим буду я доволен на всю жизнь. Что-либо другого мне не нужно… Ни денег, ни того, чего ты там себе ещё надумал.

– Но, а вы как же? Она вам отнюдь не лишняя, квартира-то эта, я же…

– Чувствуешь это? Ну, видимо плохи у тебя дела с интуицией. У меня всё отлично. Для полного счастья не хватает твоей музыки. Ты это знаешь. – Мукуро прямо заглянул в глаза парню и едва заметно улыбнулся. Не любил он разводить нюни и всё такое, но сейчас не мог не создать атмосферу благожелательности между ними – пускай мальчик потешит себя глупыми иллюзиями. Ничего страшного, что он дьявольски умён и сообразителен; на самом деле он ещё просто ребёнок. Сколько ему: шестнадцать, семнадцать? Скорее последнее, но Рокудо не мог сказать точно. Однако явно до восемнадцати. Так вот, несмотря на его большой ум, Фран всё равно оставался подростком, поэтому и навеять иллюзию того, что всё хорошо, мужчине не было труда – обманывал шишек и покрупнее? и каждое слово там имело большую цену, чем в этом разговоре. Так что скрипач должен окунуться сейчас в светлый мирок с благоухающими цветами, вечным летом и улыбчивыми созданиями. Должен.

Пока учитель игры на скрипке искал свободную парковку – а нынче с этим были проблемы – парнишка не вытерпел и вдруг задал ответный вопрос:

– Оу, мастер Мукуро, вы говорите, что всё отлично, а фотка любимой семьи у вас перевёрнута. Как же так? Упала на резком повороте, наверное… – медленно и тихо, даже с некоторой издёвкой, говорил Фран, позабыв прошлую тему их беседы. – Не делается это так, учитель… Без семьи радуетесь.

Он властным движением поставил ненавистную Рокудо фотографию так, как она стояла. Правда, на секунду парень взял её в руки, внимательно вгляделся в лица на ней, повертел, посмотрел ещё раз и наконец поставил так, чтобы учителю была видна яркая и смазливая, но для мужчины – искусственная и дьявольски страшная мордашка его огненноволосой жены. Мукуро был готов вновь (уже в третий раз) задушить парнишку и наконец завершить эпоху его по-глупому умных приёмов доведения людей до белого каления. Фран просто ждёт, пока тот сдастся сам, с унижением и горестными криками, сам исповедуется в своей тяжёлой жизни и ещё раз докажет, что его ученик был прав, и пополнит его копилку тщеславия ещё одной золотой монетой. Но мужчина также непрост: он будет стоять до конца, раз мальчишка затеял такую игру. Он вовсе не хочет проигрывать какому-то пацану: слишком мал он для таких побед и не дорос ещё, чтобы так разоблачать искусного лгуна. Так что Рокудо давно решил – он выстоит, как выстаивал и в прошлые этапы своей жизни эти напоры безумных фанаток, неразумных детей и влюбчивых девиц. А его новый ученик относился именно ко второму разряду; если честно, с детьми было намного тяжелее бороться, чем со всеми остальными вместе взятыми…

На этот выпад мужчина ответил лишь дешёвой голливудской улыбкой и стеклянным «Спасибо». Фран, ожидая более буйной реакции, как-то сразу присмирел и вновь уткнулся взглядом в окно; Мукуро, конечно, не понимал сути этой холодной войны, но был готов даже здесь пойти на поводу у парня и подыграть ему, словно он тоже задействован, словно и вправду верит в какую-то незримую победу и устарелые фальшивые декорации иссушенных пустынь и ярких перестрелок. Раз юному музыканту хочется острых ощущений и понимания своей якобы сообразительности и гениальности – пускай играет. Только вот разойтись в полную мощь Рокудо ему не позволит по известным причинам…

Наконец им удалось найти свободное местечко, припарковаться и выйти из машины; перед ними величаво встало здание местной и довольно-таки древней, оттого и знаменитой музыкальной школы, коричневый фасад которой был украшен резными окошечками, небольшими башенками, мощной дверью и позолоченной надписью с названием заведения. Мужчине определённо нравилось его место работы: во-первых, платили много, в деньгах у него не было нужды никогда (а может, деньги просто любили его?), во-вторых, было приятно работать в практически достопримечательности, напротив которой, к тому же, расположен прекрасный сад – в любое время можно выйти и подышать свежим воздухом, график здесь был гибким и подстраивался исключительно под интересы работающих. Идеально, неправда ли? Кому скажи, что работаешь здесь, не поверят или поверят, но с великой завистью. Поэтому и Рокудо многие завидовали чёрной завистью, самой наипротивнейшей, ведь считали его идеальным, добившимся всего в жизни. Таким никогда не считал себя сам мужчина, и это было гораздо важнее признания сотен людей его успешности. Однако мы уже знаем отчасти его внутренний мир (простите за такую грубую банальность), так что зайдём вместе с учителем и учеником за массивную железную дверь школы и окунёмся в её микромирок и свою собственную атмосферу.

В светлом холле пахло свежестью, какими-то сладкими фруктами, чаем, кофе, древесиной музыкальных инструментов и даже канифолью, к этому примешивался едва ощутимый запах… такой, который бывает в огромных, прошлого века постройках, впитавших в себя дух совершенно иной эпохи, чем сейчас за окном. Будто бы этот величественный холл когда-то был не просто подвидом прихожей, а гордым залом, впускающим в себя лишь знатных дам и мужчин высокого сословия. О былом величии говорил размах, с коим было построено всё здание, не только он: белые мраморные колонны, расписной потолок и отчего-то скромное количество не менее восхитительных небольших статуй. Фран, хоть и был здесь не так давно, всё равно не мог скрыть истинный восторг, который ярким огоньком светился в его глазах при виде всей этой красоты. Мукуро же равнодушно провёл взглядом по стенам, по картинам и спокойно вздохнул, поворачивая налево, на широкую просторную лестницу с покрытым бархатом перилами – далее находился его кабинет, на третьем этаже. Юный скрипач едва понял, что его учитель повернул, поэтому поспешил подняться по ступенькам за ним также. Он был только на первом уровне – именно там находился актовый зал и меньшая по сравнению с ним комнатка, в которой как раз таки проходил экзамен в понедельник. Но вот дальше нога Франа не ступала, потому и было ему безумно, с каплей детской наивности, интересно посмотреть, что же есть наверху, на других этажах. Пускай музыкант и ежесекундно принимал равнодушное выражение лица, но мужчина прекрасно видел его горящие любопытством глаза. «Действительно, ещё совсем ребёнок. Лишь выбражает из себя невесть что», – с улыбкой подумал Рокудо, взойдя вместе с учеником на второй этаж. Фран бессовестно, уже мало чего скрывая, завис на нём, во все глазища рассматривая не менее шикарное убранство этих комнат и залов. Мужчина лишь усмехнулся, остановившись и облокотившись о перила: лично он уже давно привык к здешней обстановке и уж несколько лет считает это здание просто местом работы, которым, к тому же, можно полюбоваться. Ничего особенного, считал мужчина, здесь нет. Но парень был, кажется, иного мнения…

– Может, пройдёмся по этому этажу до другой лестницы? А то ты, я смотрю, заинтересовался, – с насмешкой произнёс Мукуро, глядя на ученика. Тот в одну секунду встрепенулся, развернулся к учителю и энергично потопал по лестнице быстрее него на третий этаж, при этом бурча:

– Нет. Пойдёмте быстрее, мастер. Здесь всё обыденно. – Рокудо не стал спорить с мальчишкой, лишь улыбнувшись и последовав за ним. Это явное неспокойствие в его душе выдавало Франа с головой; а мужчина крутил у себя в мыслях «Глупенький взрывной мальчишка». А ведь он действительно, если присмотреться, был таким… Только вот этому навряд ли кто поверит, кроме самого Мукуро. Да что уж и говорить: порой он сам прозрачно верил в это. Не пойман – не вор, а эти наблюдения – лишь слабые улики и малюсенькие шажки к раскрытию преступления и совершившей его личности. Но и эти маловажные действия не так плохи, верно? Вот они оказались уже на третьем этаже, скрипач по-хозяйски поплёлся в сторону нужной двери, а Рокудо лишь не спеша за ним следовал. Мужчина звякнул ключами – и вот они уже в светлом, элегантно оформленном кабинете музыки. Он сразу же открыл окно, заставив ветер расправить шторы и лёгкие занавески, чтобы те медленно плыли по потокам воздуха и развевались, своими волнами походя на белёсое море. В кабинете как-то сразу стало легче дышать. А вообще, стоит слегка набросать черты сего помещения – они для нас немаловажны. По планировке то была стандартная комната, как и все остальные в этом здании: с высоким потолком, толстыми стенами и огромной площадью. Отсюда выходило ещё одно помещение через необычную дверь поменьше – в мини-зал для слушания. Он был представлен в виде студии: посреди должен выступать музыкант, а с мест, расположенных, как в каком-нибудь зрительном зале (то есть ряды поднимались всё выше, чтобы даже на самом последнем было отлично видно выступающего), предоставлялась возможность увидеть пространство позади музыканта. Рядов было всего пять, а все стулья обиты мягкой красной тканью. Рядом с местом для выступления находилось множество пепипетров, один солидного вида рояль и далее стол, который вечно практически пустовал – там виднелась только одна статуэтка в виде позолоченного скрипичного ключа. Мини-зал был всегда освещён, лучист и приятен глазу. Однако вернёмся же в сам кабинет, про который мы успешно забыли…

Рядом с входной дверью расположился миниатюрный гардероб, пустующий в летнюю и весеннюю пору, то есть сейчас. Пол устлал белый ковёр с синими крапинками, в ближайшем углу стояла тёмно-зелёная искусно сделанная огромная ваза, как раз над ней – небольшая картина с морем и виднеющимся берегом впереди. Мукуро следил за пристальным взглядом Франа, который казался детективом, взявшимся за сложное дело и теперь вынюхивающим нужную информацию на месте преступления. На самом деле, парнишка действительно что-то вынюхивал, пытаясь включить свои все существующие и несуществующие методы дедукции; Рокудо усмехнулся – пускай мальчик поиграет. Его же раскусить весьма сложно, как ни старайся, не легче и заглянуть в саму душу, заросшую мхом и оплетённую лианами. Скрипач же продолжил, кажется, вовсе позабыв, что находится на занятии. Если идти вдоль по правой стене, то можно заметить кучу картин на ней: все разного размера, оттенков и стиля рисования. Однако отчего-то рамки их были одинаковы… Видимо, заметив эту деталь, парень хмыкнул, недоумённо помотав головой и словно закладывая эту мелочь в копилку своих наблюдений. Тематика рисунков была также разнообразна: то безграничные пустыни, то широкие степи, то лунные озёра и леса вокруг них, то снова разливающиеся и бурлящие моря, моря, моря… даже какой-то малознакомый Франу город был нарисован – весь в неоновых подсветках, с стремительной жизнью на своих улицах, яркими барами и кафе и неизвестной тёмной дорогой куда-то дальше, в будущее… Мужчина, втянувшись в рассматривание своего репертуара картин, сам как будто окунулся в тот неповторимый мир грёз и прекрасных, подкрашенных всеми цветами радуги пушистых облаков; он бы и сам, если честно, с радостью погулял в таких сказочных местах. И, скорее всего, остался бы там жить. Навсегда, потому что так проводить свои бесполезные дни уже невозможно.

– Любите природу, да? – спросил Фран, поднимаясь на цыпочках и рассматривая одну зарисовку, потом он вновь перевёл свой внимательный взгляд на учителя. Тот лишь как-то нехарактерно для себя улыбнулся – грустно, печально, потом же всё-таки вернулся в свой прежний образ, ответив:

– А ты любишь прикидываться великим сыщиком? Хватит уже заниматься ерундой, давай лучше обговорим наш серьёзный план. Ты у меня весьма трудный ученик… – мужчина уселся за стол около окна, жестом пригласив сесть парня перед ним. Тот неуверенно покачал головой.

– Ерундой… – тихо повторил он, с какой-то напускной горечью усмехнувшись. – Знаете, такие вещи и мелочи говорят за вас больше, чем вы можете знать. К примеру, эти картины. Их много. Не зря – вы действительно цените природу, но не только… у них у всех одна идея – свобода, воля, простор, лёгкость, независимость… Вам этого не хватает. Вы будто и сами готовы вот-вот сорваться в безумное путешествие, так? Устали от…

– Пожалуйста, прекрати!.. – не выдержал Рокудо, сжав руки в кулаки; он не кричал, нет, просто слегка повысил голос и сделал свой взгляд более холодным и стальным. – Прекрати молоть чушь. Тебе от твоих псевдознаний ничего не будет. А время-то занятий идёт… – Мужчина перевёл тему в нужное ему русло, всё-таки усадив тем самым скрипача перед собой. Парень оставался совершенно спокоен, равнодушен ко всему – как всегда. Да и у Мукуро практически ни одна жилка не дёрнулась… зато внутри по-настоящему кипела отвратительная настойка его всех ядовитых, скрытых, спрятанных ото всех чувств, расточая свой жар и ужасный запах. Руки под столом слегка подрагивали. Мукуро ещё не осознал, с кем встретился в своей жизни. Юный враг? Одарённый циник? Равнодушный скрипач? или сокрытый под маской эгоиста спаситель?.. Явно не последнее. Вообще, откуда оно взялось?

– Ладно-ладно. Молчу. Говорите теперь вы. Но… можно потом задать один вопрос? – нагло сверкнув глазами, спросил мальчишка, поставив оба локтя на стол, а на них – голову. Рокудо откинулся в кресле и кивнул. Выдержав паузу, он начал:

– Так вот, милый мой ученик… – Это «милый ученик» вовсе не прозвучало так, а скорее угрожающе, – Мы с тобой прекрасно знаем, что умения твои хотя и странны, но, согласись, в общем никчёмны и никуда пока не годны. Так что придётся нам заниматься не покладая рук, если ты хочешь добиться стоящих результатов в этом деле. Скрипка, Фран, это не просто инструмент и прилагающийся к нему смычок, – снизив на тон голос, как-то таинственно проговорил учитель, положив руки и голову так же, как и его ученик, – Это фантастический предмет, способный в руках профессионала источать самую чудесную мелодию. Это действительно одно из важных изобретений человечества наравне с другими музинструментами, без сомнения… Но всё же, раз ты выбрал скрипку, значит, у тебя были какие-то свои причины сделать это. Чем-то именно она тебе полюбилась больше всего… Лично меня поначалу привлекли душещипательные звуки, ею издаваемые. Что же нашёл в ней ты – не знаю, но…

– Я был поражён разнообразием мелодий, которые можно исполнять на ней. Это удивительный инструмент. Он звучит жалобно и уныло. Словно жизнь бедного бродяги, – прямо смотря в глаза своему новому преподавателю, тихо сказал Фран, ответив на немой и едва различимый вопрос Рокудо. – Не удивляйтесь. Вы же сказали свою правду… Нечестно с моей стороны отмалчиваться. Равноценный обмен.

– Хах, вот как! – пытаясь придать голосу как можно большего отсутствия заинтересованности, ответил Мукуро. На самом деле каждое это предложение он тщательно, пускай и неосознанно упаковывал и складывал на специально отведённую полочку в своей памяти. Зачем? Как глупо!

– Я буду честен, если со мною поступят также. Справедливо, как думаете? – нажимая на каждое слово с неимоверной силой и специфической интонацией, выдал вдруг музыкант, вальяжно развалившись в кресле, скрестив ноги и вертя в пальцах фирменную ручку сего заведения. Рокудо по-своему напрягся, но в действительности лишь неопределённо хмыкнул. Кстати, когда Фран успел схватить этот канцелярский предмет?

– Не будем отходить от темы, окей? – Лёгкий, непринуждённый кивок. – Вот и хорошо. Я выбрал тебя, как видишь, не за идеальное или хотя бы среднее, на уровне, владение скрипкой и игры на ней. Ты сам должен был понять из моего разговора с завучем, что насчёт тебя все были единого мнения… все, кроме меня. А выбрал я тебя за едва мелькнувшую… нотку загадочности, необычности, что ли? – Мукуро как будто сам себя спросил, глубоко задумавшись. – Как ты вышел, я сразу понял – вот он, реально нигде не обучавшийся раньше человек. Так чего же он хочет добиться здесь, в элитной музшколе? Но решил послушать тебя и понял, что не зря. Ибо твоя холодная уверенность, по-своему новая, экзотическая игра полностью покорили меня. Но музыка же как была у тебя, так и осталась слабой, едва-едва тянувшей на низкий уровень. Собственно, что ещё требовалось ожидать от человека, который просто играет её в метро или на улицах, получая деньги скорее не за неё, а за красивые глаза? Уж извини, что так грубо, но говорю правду – сам всё видел, теперь ты знаешь. Да, кстати… в твоих глазах действительно что-то есть…

– Ох, не ожидал такого комплимента. Уж от кого-кого, но только не от вас, – самодовольно улыбнувшись, слегка удивился Фран и склонил голову вбок. Рокудо с некоторой победой заметил выдавший всё лёгкий румянец. Он-то думал, что достался ему пофигист, а оказывается, обыкновенный стеснительный человек. Всё гениальное просто, так?

– Я вижу в тебе талант. И я желаю его раскрыть. Через год или меньше (как пойдёт) ты, возможно, уже будешь довольно-таки известным скрипачом и, вероятно, будешь разъезжать со своими гастролями. Вот тогда, мой уже зазвездившийся друг… – прибавил Рокудо, пристально глянув на вмиг замечтавшегося парня, – вот тогда и не забудь сказать пару слов благодарности своему учителю. Но никак не сейчас – это для меня звучит пустым и бесполезным звуком. Всё понял? – Вновь кивок, озадаченный взгляд на календарик на столе. – Так какой вопрос ты хотел задать?

– Вы на него уже ответили, мастер… – тихо проговорил музыкант, думая явно о другом и смотря будто сквозь все предметы. Мукуро лишь удивился такой отрешённости ученика, попытался проследить за его взглядом, запутался в его туманных тропах и бросил это проигрышное занятие, вернув из ослабших пальцев свою ручку и поставив её в стакан.

– Давай тогда перейдём непосредственно к делу… – Рокудо приосанился и соединил ладони вместе. – Ты, конечно, сложный ученик, потому что доселе нигде не обучался, но да ладно: невелика беда. Думаю, что сначала нужно применить на тебе стандартную для всех программу обучения. Посмотрим, что из этого выйдет… Если будут какие-то затруднения – оставь это на меня, я переделаю программу на нужный для тебя лад. Запомни: каждый месяц небольшой экзамен по пройденной теме. Можешь выдохнуть сразу, ибо на нём буду присутствовать только я. Но это не значит, что можно расслабляться и играть спустя рукава – я тоже весьма придирчивый человек и мог бы сказать насчёт твоего выступления тогда критику посерьёзнее, даже чем у завуча… – Мужчина как-то грозно сверкнул глазами: в таких делах он никогда не шутил, поэтому и предпочитал предупреждать заранее; Фран же просто молчал, ни разу не поменяв светло-скучного выражения своего лица. – Плюс к этому раз в четыре месяца так называемый контрольный экзамен – а уж на нём будет присутствовать вся комиссия в полном составе. Так что будь добр выступать на нём добросовестно. Хотя мне всё равно за тебя не заплатят, но… имеют полное право выгнать тебя, если им не понравится твоя музыка, объяснив это с той точки зрения, что я лишь теряю время понапрасну, пытаясь выдолбить из камня подобие прекрасного бриллианта, однако суть в нём останется та же: камень уже не сможет поменять своей природы, что и как из него не ваяй. Такая вот история. Надеюсь, намёк понят.

– Послушайте… у меня вновь появился вопрос, – вдруг проснулся Фран, словно услышав в речи учителя кодовое слово. – Можно?

– Ну попробуй… – Мукуро усмехнулся и подпёр голову, иронично взглянув на собеседника. Тот быстро-быстро заговорил; в его глазах даже появилось что-то наподобие яркой искры, как бывает у живых людей всё время.

– Мастер, с какой стати вы взяли меня к себе в ученики, отказавшись от премии? Это вам жутко невыгодно. Так почему же вы всё-таки решились на этот шаг, если и сами, возможно, видели, что я не лучший вариант в таком случае? У вас семья, дочку воспитывать ещё нужно – наверняка деньги-то не лишние, но вы почему-то… – Фран специально не договорил фразу – и так всё было понятно. Рокудо смотрел на него, как на действительно ещё глупого и малолетнего ребёнка, про себя усмехаясь его вдруг обнаружившейся заботливости о его будущем и лёгкой степени наивности. Мукуро выдержал паузу не от того, что не знал ответа, но для того чтобы подержать ученика в некотором напряжении и интриге, с удовольствием наблюдая его оживившееся лицо и хоть какие-то эмоции и чувства там, а в особенности в его зелёных глазах…

– С чего бы это вдруг равнодушный Фран стал заботиться о своём учителе, м? – тихо, медленно и дьявольски терзающе растягивая слова, произнёс мужчина, распрямившись и чуть наклонившись вперёд. – Неужели для тебя деньги?.. Хотя… ведь правда. Ты этого не поймёшь в таком случае. Но постараюсь объяснить: лично для меня деньги уже не имеют практически никакой цены. Не оплатят мне за тебя – и что с того? Это ничтожно, по сравнению с тем, что может выйти из тебя… – Понижение голоса, более задумчивые глаза. – Честно, то для меня будет лучшей платой твоя необыкновенная музыка и успехи на этом поприще… Миллионы фунтов мне не заменят твоей фигурки на сверкающей площадке концертного зала и цветы с благодарностями, которые будут лететь в твою сторону. По правде говоря, меня деньги любят: уедь я сейчас в другую страну и проживи там лет десять на полную катушку, разбрасывая бумажные купюры направо и налево, я бы ещё вернулся с одной третьей сюда и зажил бы вновь спокойной жизнью эдак лет двадцать. И это без работы и зарплат. Думаю, теперь ты понимаешь, насколько мне важна не цена, а сам человек, с коим я буду работать. За эти странные полгода мне предлагали раз десять обучить за крупные суммы денег своих дитятей без слуха и какого-либо понимания о музыке. Сам понимаешь, никто из них так и не оказался здесь… Только ты. – В глазах показалась какая-то весёлость, а тонкие губы сами разметнулись в улыбке: кажется, сам учитель был счастлив случившемуся. – С тобой мне будет работать только в радость, поверь. Надеюсь, мы хорошо сработаемся.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю