Текст книги "Вписаться в поворот (СИ)"

Автор книги: Jozie Writer

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 26 страниц)

– Ну, вот, – довольно пробормотала я, предвкушая уютные посиделки с родным человеком, – я и тебе налила. Ты ведь будешь?

– Да, спасибо, Белла.

Первые пять минут мы молчали. Никто не решался завести разговор. Наконец, Чарли не выдержал:

– Ну, Белла, рассказывай, как отдохнула в Италии? – заинтересованно спросил он.

– Хорошо, мне очень понравилось, – тут же выпалила я, раздумывая про себя, что можно рассказать Чарли, а от какой информации лучше воздержаться.

– А твои друзья… – отец помялся, не зная, как лучше выразиться. – Они надолго? Нет, я совсем не против…

– Нет, они скоро уедут. И я тоже, – как можно тише добавила я.

Я едва решилась поднять глаза на Чарли. На его лице проступили испуг и непонимание.

– Все в порядке! – я поспешила его утешить. – Просто я поступила в колледж. Я, Джаспер и Розали. Так что я буду там не одна, не переживай, – как можно мягче и ласковее сказала я.

– Ты не говорила об этом, – опечалено и разочарованно ответил он.

Разумеется, я и не ожидала, что Чарли будет рад… Но думать о том, что он будет расстроен и видеть его расстроенным – две разные вещи. Мне было больно, обидно за него и стыдно. Правильно ли я сделала, когда решилась вернуться сюда? Не сломаю ли я этим Чарли жизнь? Ведь я стану вампиром, я уже из другого мира! Быть может, было бы правильнее разорвать отношения навсегда?!

Но я не смогла бы поступить так. Я нуждалась в том, чтобы увидеть Чарли еще хотя бы раз! И он… Разве он не заслужил того, чтобы провести с единственной дочерью еще хоть немного времени?! Как я могу лишить отца возможности побыть со мной еще чуть-чуть, ведь я-то знаю, что это, скорее всего, наша последняя встреча! И, зная обо всем заранее, я решилась… Я выбрала за нас обоих.

– Да, я знаю. И вообще, это получилось случайно! – несмотря на то, что сердце разрывалось от тоски, я усердно делала вид, что счастлива и довольна тем, что происходит в моей жизни. – В одном из музеев мы познакомились с художницей. Эта женщина оказалась преподавателем колледжа. В общем, так случилось… Мы просто рискнули, но нас как-то приняли. Наверное, это судьба…

Я стала как можно красочнее и подробнее рассказывать Чарли удивительную, но совершенно лживую историю нашего поступления. Это станет моей легендой на ближайшие годы жизни в Вольтерре. К тому же, так будет проще объяснить странности в поведении и внешности. Когда приезжаешь раз в год, все можно легко списать на какие-то естественные причины. Да и не факт, что мне будет позволено приехать в Форкс еще хотя бы раз. Но не вываливать же все это на Чарли?!

Я видела, что он расстроился из-за моего заявления, но ничего поделать с этим не могла. Это вообще чудо, что Аро вдруг неожиданно подобрел и разрешил мне навестить отца. Мне несказанно везет с Вольтури.

– Я думал, ты найдешь заведение поближе…

Да, это был удар под дых. Я должна была сказать что-то, убедить Чарли в том, что мне необходимо, просто необходимо учиться в Италии. И я не придумала ничего лучше, чем надавить на жалость. Иначе Чарли не поверил бы мне.

– Да, я сначала и сама так думала, но все эти воспоминания… Мне так тяжело думать о том, что случилось. В Италии мир был таким новым, таким пестрым и неизведанным, что я стала забывать о бедах. И это одна из причин, по которым я хочу учиться именно там. Боюсь, что здесь, в Форксе или в Сиэтле, я вновь погрязну в своих мыслях и страданиях. Я больше не хочу этого. Хочу выздороветь!

Чарли помолчал немного, но потом согласился с моим доводом.

– Да, наверное, ты права. Главное, чтобы тебе стало лучше, – произнес он и подбадривающее похлопал меня по колену.

– Да, уж я постараюсь. Спасибо, что понял меня, – с искренней благодарностью прошептала я. – А как дела у тебя?

– Все так же. Работа, выходные на рыбалке, бейсбол по телику.

– Понятно. Что, совсем ничего нового? – лукаво улыбнулась я.

– Ну, если считать за «новое» странное поведение Билли, то да, пожалуй…

– А что с ним не так? – я заинтересовалась.

– Ну, Билли что-то недоговаривает… Как я понял, Джейк переезжает в Италию, к этой Д… Джун… Джанс… как ее? К своей девушке! Там все запутанно как-то, ничего не понял. Вообще-то странно, что ты не в курсе, – ответил он.

– Я в курсе, мне просто было интересно, что по этому поводу думает сам Билли, – выкрутилась я.

– Не понимаю, зачем ему переезжать? Разве это не девочки переезжают к мальчикам? Как сейчас принято, Белла? – рассмеялся он.

И по его выражению лица я поняла, что он скорее шутит, чем говорит всерьез. Чарли – мужчина современный, он понимает, что в жизни бывает по-разному.

– Кто как… Родители Джейн владеют крупным бизнесом в Италии. В общем, что-то связаное с этим. Джейка там не обидят. Не волнуйся, – отмахнулась я.

Я стала выкручиваться, основывая свою ложь на мелких правдоподобных деталях. Рестораны и магазины у Вольтури есть? Есть! Ну, чем не бизнес у родителей Джейн? Про остальное стоит умолчать. Но Чарли верил. Однако… Я что, наконец-то научилась лгать?!

– Хорошо. Ты Рене звонила?

– Да, перед самым вылетом. Она обещала приехать, повидаться. А то потом не скоро увидимся, – я улыбнулась.

Хотя Рене и не выхаживала меня. Не смогла оторваться ради меня от своей жизни с Филом… Я не в обиде. Наверное, если бы Роуз не взяла на себя функцию моей матери, я бы и была обижена на Рене, но так как все сложилось в итоге хорошо, я не находила причины ненавидеть родную мать за ее выбор. Просто мы отдалились. Неприятно, но так бывает. Роуз мне ближе всех теперь. Она, как и Чарли, часть меня. Без них свою жизнь представить я даже не могу. Но без Рене представляю…

Однако я была бы не прочь увидеться с родной матерью. Она подарила мне жизнь, она воспитала меня, научила всему, что знала сама. Да… Она много для меня сделала, как не быть благодарной? К чему думать о прошлых обидах, глядя в лицо вечности?! Вдруг эта встреча станет последней?

– Да… Ну, так когда ты уезжаешь обратно? – не слишком оптимистично спросил Чарли.

– Десятого июня. Билеты уже куплены, – я постаралась произнести это обыденно. Так, словно ничего страшного не происходит.

– Так скоро! Я надеялся, ты пробудешь здесь хотя бы до середины лета! – возмущенно воскликнул Чарли.

– Прости, пап. Но, ничего не поделать, я должна там быть, – печально произнесла я.

– Эх!

Как же я его понимаю! Мне тоже не хочется покидать Чарли. Так не хочется уезжать в прекрасный и величественный замок Вольтури. В прекрасный, но совершенно «каменный». И в прямом, и в переносном смысле. Да, я, конечно, нашла общий язык с Вольтури, но я была в заточении! Я бы не осталась там по доброй воле на шесть грядущих лет! Вполне сносное, местами даже приятное, но вынужденное пребывание.

Пока я была там, я, конечно, скучала по дому, по Чарли и Рене, но прежний мир, в котором оставались мои родные, были таким далеким… А теперь все ощущается так остро и горячо. Потому что теперь я здесь, я рядом. Но я не могу остаться, не могу задержаться ни на мгновение, потому что мир Форкса, мир школы, подростков и обычной жизни – это уже не мой мир. Я ушла из него сама. Я теперь в мире вампиров. И совсем скоро я буду холодна, как айсберг в океане. Кто знает, когда я смогу вот так просто поговорить с Чарли, не ощущая дикого животного желания вцепиться ему в шею? Когда я смогу обнять его? И смогу ли вообще? Жажда, конечно, рано или поздно притупится, но холод моих мертвых рук уже ничто не сможет согреть. Как я смогу смотреть ему в глаза, если убью хотя бы одного человека?

Раньше перспектива стать вампиром казалась мне крайне заманчивой. Но теперь, когда я знаю дату обращения, когда вампиризм не мечта молодости, а вполне определенное будущее, то сразу находятся тысячи и тысячи недостатков в том, чтобы быть бессмертной. Задаю себе вопрос из раза в раз: жалею ли я о том, что скоро стану такой? И мой ответ по-прежнему «нет». Я просто боюсь измениться слишком сильно, боюсь стать холодной не только снаружи, но и внутри. Как ни странно, только примеры Розали и Джаспера служат мне опорой и дают веру в себя. Веру в то, что я тоже смогу. Пусть не сразу, но обуздаю жажду. А еще я верю, что они не дадут мне убить человека, что они меня остановят. Да, я буду верить в себя и в своих друзей, потому что вера – это единственное, что остается в холоде и темноте вампирского тела.

Я отвлеклась от своих размышлений и с улыбкой посмотрела на Чарли. Я на самом деле собиралась целиком и полностью, до последней секундочки посвятить эти дни отцу. У него должно остаться что-то в памяти обо мне. Скорее всего, в следующий раз он увидит меня только вампиром, если увидит вообще. Но сейчас я человек, и я хочу разделить радости своей человечности с теми, кто мне дорог.

– Как насчет праздничного ужина завтра? Я сбегаю в магазин и приготовлю что-нибудь особенное, – весело предложила я.

– Хорошая идея!

– Я думаю, ты можешь пригласить кого-нибудь, с кем общаешься…

– С кем общаешься? Это ты про работу? – попытался отшутиться Чарли.

Господи, неужели у меня тоже нет чувства юмора…

– Ну… Не знаю. Кто-нибудь еще. Ты же с кем-то общаешься? Так ведь не бывает, чтобы человек не общался вообще ни с кем. Ты точно с кем-то проводишь время! – я смутилась и начала нести полную околесицу.

– Белла? – Чарли даже удивился тому, что именно я несла.

– О! Не обращай внимания, я просто приготовлю ужин! – воскликнула я. – Я лишь хотела сказать, что если на него придет кто-то еще, я не буду против. Все, пойду спать, – протараторила я смущенно, поцеловала Чарли в щечку и убежала наверх.

– И кого она имела в виду? – донеслось до меня искреннее недоумение в голосе Чарли.

Не думала, что будет так сложно. Ну, почему я не парень?! Так было бы легче. Или не было бы? Почему в мире есть так много всего, чего не скажешь словами?! А отец, как назло, совершенно не понимает намеков. Я раздосадовано побродила из угла в угол по своей комнате, а потом, успокоившись, решила, что уже достаточно темно и действительно пора ложиться в постель. Завтра будет новый день…

Чуть позже я вышла из душа, зашла в комнату и тут же застыла в дверях. «Ладно хоть переоделась в ванной, а не вышла в одном полотенце!», – промелькнуло у меня в голове. А все потому, что на моей кровати лежал Деметрий и разглядывал потолок. Когда я вошла, он сделал вид, что не заметил меня. Вот наглость!

– Ты что тут забыл?

Да, я могла себе позволить общаться с Вольтури в таком тоне. Вообще-то, в нормальном дружеском тоне. Но, сами знаете, как о них говорят. Мне, видимо, действительно везет с Вольтури. Я умудрилась не только выжить у них во второй раз, но и подружиться с некоторыми из них.

Деметрий продолжил издеваться надо мной. Он с преувеличенным вниманием продолжал разглядывать потолок, не обращая на меня никакого внимания.

– Деметрий! – не выдержала я и зашипела, ведь кричать было нельзя. Чарли очень бы удивился, застав итальянского друга в постели у дочери.

– А, это ты? – деметрий мельком глянул в мою сторону, а потом отмахнулся от меня, как от мухи. Его взгляд вновь вернулся к потолку.

– Что ты здесь забыл? Хайди здесь нет!

– О, не напоминай мне, я уже скучаю… Такова вампирская любовь, Белла, – подмигнул мне парень, садясь на кровати.

Мне тут же стало интересно.

– Расскажи мне, – потребовала я.

– О чем именно?

– Хватит, не издевайся, ты и так все понял!

– Ладно. Начнем в духе Дэвида Копперфильда: родился, вырос… Или с того самого момента, когда я приобрел этот облик. Шел одна тысяча…*

– Деметрий! – взвилась я, готовая стукнуть шутника чем-нибудь тяжелым по голове.

– Ну, хорошо. Тебе про вампирскую любовь или про нас с Хайди? О, только не проси подробностей, Белла. Я не расскажу – стесняюсь.

– Ну, да, – фыркнула я и рассмеялась.

Ах, вот оно что! Деметрий заметил напряжение во мне и решил развеселить. Стоит выразить ему признательность. Это помогло. Такой уж он вампир. И, если сначала он до жути напоминал мне Эмметта, то потом я поняла, что они совершенно разные. Дело в том, что Каллен является шутником, весельчаком по натуре. Он такой, и этим все сказано. Но натура Деметрия гораздо глубже. Я бы сказала, что он, несмотря на напускную веселость, все же очень серьезный человек. Философия, размышления о жизни, психологическая поддержка и помощь – это по его части. Вся соль в том, что Деметрий любит печальное и совершенно невеселое сдобрить порцией шутки или сарказма, это уж зависит от конкретного случая. И это всегда незаметно разряжает обстановку, делает ее легче, приятнее. Я бы сказала, что Деметрий тоже умеет манипулировать настроением, только не при помощи вампирского дара, а вот так – юмором и шутливыми подколами. Вот такая волшебная шкатулочка с двойным дном. Стоит только догадаться заглянуть за ширму цирка, и увидишь весь механизм чуда в становлении… Увидишь Деметрия, настоящего Деметрия, серьезного, умного, понимающего.

Жаль, что он с Хайди. В такого и влюбиться не грех!

– Расскажи мне, как ты полюбил Хайди? Что это такое «вампирская любовь». Все вокруг говорят, говорят… А все равно не понятно.

– И не поймешь, пока сама не почувствуешь, – усмехнулся он.

Я внутренне передернулась. Нет уж, не надо мне никакой любви. Уже наелась этого дерьма! Запомню надолго.

Я села в кресло и уставилась на Деметрия в поисках ответов.

– Я впервые увидел Хайди, когда вернулся с очередного задания. В мое отсутствие произошло много нового. В частности – Аро привел в клан мою будущую жену. Не скажу, что это была любовь с первого взгляда. А может, и она… Мы определенно выделили друг друга из общей массы. Хайди показалась мне невероятно красивой, грациозной, как кошка, страстной, но такой стервозной. Она посчитала меня заносчивым эгоистом и женоненавистником. Я добивался ее больше десяти лет! – он улыбнулся своим воспоминаниям, а потом продолжил. – Сначала я отрицал свои чувства, Хайди – тоже. Но ничего поделать с этим мы не могли. Мы старались укусить друг друга побольнее, поддеть… Чего только не было… Даже стыдно сейчас, – он покаянно покачал головой. – Уж я-то, мужчина, а вел себя хуже любой самовлюбленной истерички! Когда я понял, что люблю ее, то вместе с тем понял, насколько сильно это чувство. Я осознал вдруг, что не смогу уже без нее прожить ни дня! Я мучился и терзался, метался от одного противоречия к другому. И решился, наконец, на серьезный разговор и признание. Только Хайди пошла дальше… Она не высмеяла меня, не прогнала. Она приняла все с холодной благосклонностью, дав при этом понять, что я – лишь развлечение. И хотя я знал, точно видел, что она страдает не меньше моего, ничто не могло заставить ее отступить. Истинная стерва! – с восторгом и восхищением процедил он. – Мы и были вместе, и не были. И купались в страсти и обожании, и рвали друг другу сердца и души. Так продолжалось бы еще долго, если бы не один случай. Около двухсот лет назад я, Алек, Джейн и Феликс попали в стычку. Нас подставили. Силы были неравны, даже не смотря на силу Феликса и дары близнецов. Мы выжили буквально чудом. Это не стало секретом ни от кого в замке. С этого дня мы с Хайди многое осмыслили и поняли. Мы поговорили и признали, наконец, что наслаждаться разделенной вампирской любовью так прекрасно… – он загадочно улыбнулся и погладил указательным пальцем свои губы, – гораздо лучше, чем урывать кусок счастья, боясь, как бы не предъявили счет. Мы так боялись признать чувства, озвучить их, но не боялись проиграть, и оттого проигрывали друг другу и самим себе, проигрывали нашей любви…

Деметрий на минуту замолчал, что-то вспоминая или обдумывая. Я же не решалась прервать тишину.

– В общем, уже давно мы с Хайди играем открыто, и ни разу никто из нас не пожалел об этом. Мы играем на одной стороне. На нашей. Потому что мы оба – победители. Вот уже почти двести лет я не могу оторваться от нее. Люблю каждый день, как в первый! Вот, что значит вампирская любовь, – вместе и навсегда, и уже никак иначе. Для вампира гораздо проще умереть, чем быть в разлуке с любимым…

Деметрий замолчал, окончив свою исповедь, а я еще минуты две находилась под впечатлением, не зная, что и сказать. Мы с парнем, конечно, подружились и доверяли друг другу, но я и не думала, что он будет настолько откровенен.

– Спасибо… – прошептала я, сама не понимая до конца, за что я его благодарю.

За то, что постарался объяснить мне, как сильно это чувство, за то, что честно рассказал о себе, не обелив себя, не приукрасив. Или за то, что открыл душу и дал заглянуть в самые потаенные уголки. Туда, куда, сказать честно, я вряд ли имела права заглядывать.

– О, Белла, опять за свое! Все прекрасно, перестань грустить!

Деметрий улыбнулся и шутливо толкнул меня в бок.

– Да. Я и не грущу. Просто восхищаюсь, – честно ответила я.

– О, я польщен. Ну, что еще ты хотела узнать? – он тут же перешел от одной темы к другой.

– Ну, даже не знаю… Расскажи что-нибудь еще! – почти капризно протянула я: эх, разбаловали меня!

– Шел одна тысяча… – заунывно начал он.

– Нет, нет-нет, только не это. Я больше не выдержу! – рассмеялась я. – Лучше поведай мне, почему ты сбежал от Розали и Джейн?

– Ну, с ними было скучно… А завтра хоть на охоту пойдем!

– На охоту? – забеспокоилась я.

– Не волнуйся, все жители Форкса ее переживут. У нас договор с оборотнями, помнишь? Мы тут на их земле, так что… – ответил он, и мое сердце успокоилось, – Розали завтра станет главарем нашей банды… Покажет классные места и все такое. До десятого придется потерпеть.

Я улыбнулась и облегченно выдохнула. Конечно, называя Вольтури друзьями, я вроде бы помнила и вполне понимала, чем, вернее, кем они питаются. Но это совсем не то, что обсуждать это с кем-то из них. Я уже усвоила это правило клана. Не то чтобы правило, а так, способ сожития: никто не навязывает никому своего мнения. Мне грустно оттого, что мои друзья пьют кровь людей, но высказать это я не решусь. Кому это нужно? Это правило работает в первую очередь на меня: меня не будут заставлять поступать так же. Я вольна выбирать. Каждый волен делать свой выбор. Аро был прав. Не то чтобы мне не жаль людей. Как раз-таки наоборот. И это мой выбор, который диктует мне мою «диету».

Выбор Деметрия другой. И я не имею никакого права лезть в чужую жизнь!

Я решила не углубляться в размышления, осознавая их тщетность. К чему рассуждать о том, что остается только принять, как данность? Я вернулась к нашему диалогу:

– А я обещала Чарли ужин приготовить. Сделаю что-нибудь особенное. Хочу его порадовать перед отъездом, – призналась я.

– Правильно, – Деметрий кивнул, – дам совет, Белла: наслаждайся жизнью, каждым ее днем. Никогда ведь не знаешь, когда закончится твоя вечность. Даже если ты вампир, ты все равно многим рискуешь. Наши отцы – это завидное исключение из правил. Вообще, мало кто переживает пятисотлетний рубеж. Вампиров мало. Подумай сама, если бы все жили, как Аро, нас было бы гораздо, гораздо больше. Просто большинство умирает. Но с Вольтури твои шансы повышаются. Мало какой идиот вздумает напасть на могущественный правящий клан. И каждый день мы делаем все возможное, что бы таких идиотов стало как можно меньше. Желательно, чтоб их не стало вообще, – честно ответил он.

– Да, я понимаю… – немного подумав, согласила я.

Если рассматривать все под таким углом, то Вольтури, выходит, даже правы!

– Но даже у нас, бывает, убивают постоянных членов клана… – печально произнес он.

– Ох…

– А ты думала, почему у нас такая большая стража?

– Действительно… – кивнула я. – Я все равно ничего не понимаю, Деметрий, я такая глупая. Объясни мне, зачем вампирам воевать, их ведь и так очень мало. Я не могу принять войны среди людей. Ну, там понятно, борьба за власть, за ресурсы, ограниченность пищи и воды, огромное население мира… Но вампирам-то что делить? – искренне возмутилась я.

– О, Белла, ты так наивна, – он усмехнулся, – ты только что перечислила все эти причины.

– Не понимаю, – удивленно ответила я.

– Вся проблема в том, что вампир – это бывший человек. Человек, который раньше был одним из нескольких миллиардов или миллионов. Смотря когда он родился. Эту тягу к власти, обладанию, накоплению зачастую совершенно ненужного вампир приносит в новую жизнь из своего человеческого сознания. Тело меняется, способности меняются, привычки, какие-то черты, но все твои человеческие проблемы, комплексы, твое мировоззрение, какие-то глобальные идеи… – все это остается с тобой. Ты становишься другим, но остаешься все тем же! – убедительно произнес он, а потом, немного помолчав, продолжил. – Вампиров мало, и все мы знаем друг друга. И боимся. Нет никого сильнее нас. Но другой из нас может быть сильнее! И пока у нас есть власть, мы можем контролировать других, можем защищаться, прикрываясь этой властью. По-сути, сама по себе она не так важна. Те же деньги – важнее, а для вампира тем более, можно просто скитаться, быть кочевником! Мы не нуждаемся практически ни в чем. Тогда, спросишь, зачем нам власть? – Деметрий невесело усмехнулся. – Это просто. Являясь королями вампирского мира, мы добавляем еще несколько процентов к уверенности в том, что завтра на нас не набросится какой-нибудь другой клан и не перебьет всех нас. Власть стала для нас просто вопросом выживания. А все эти замки, золото, антиквариат и предметы роскоши – лишь наш трон. Прочная заявка, которая является фундаментом нашей власти. Она говорит пришедшим: «Я богата, я обладаю многим, я есть, меня не подвинуть… Лучше уходи». И вампиры, которые в мозгах – те же люди, покупаются на это. И наша слава идет впереди нас. Достаточно казнить одного за тяжкое преступление – за углом скажут, что ты караешь без разбора. Но я не пытаюсь обелить нас. Иногда бывает и наоборот, – честно признался он с хитрой улыбкой на красивых тонких губах, – иногда мы принимаем слишком жесткие меры, устрашаем, запугиваем. Мы даем понять, что нас все еще нужно бояться. Если мы перестанем так себя вести, то через столетие от великого клана Вольтури останутся только полузабытые имена. И миром вампиров будут править другие. Может – такие же, может – еще хуже. Но для нас конкретно гораздо лучше, чтобы правили мы. Какими бы мы ни были монстрами, мы хотим жить, раз мы уже есть, раз мы уже созданы, – с наигранной скромностью улыбнулся он.

– Неужели вампиры не могут жить в мире… Никогда?!

– Увы, – протянул он, а потом добавил: – ну, если останется только один клан – тогда, наверное, да.

– Ужас! – воскликнула я.

– Ты привыкнешь! – Деметрий рассмеялся и махнул рукой, словно показывая, что мои страхи – ерунда. – В конце концов, сейчас ты живешь не лучше, просто сейчас ты в массовке. А когда станешь вампиром, станешь Вольтури – резко окажешься одной из главных героинь. И это не для всех. Это действительно тяжело. Но дает больше шансов счастливо и долго жить, – философский рассудил он и пожал плечами.

– Нет, Деметрий, все так сложно. Неужели больше никак? Вечная борьба и есть жизнь вампира? – разочарованно спросила я.

Действительно, глупо как-то выходит. Получаешь вечность, чтобы жить, а в итоге вся жизнь становится очередным полем боя. Бред какой-то…

– Что-то вроде того. Это не сложно, Белла. Ваша человеческая жизнь – та же борьба, просто теперь ты становишься сильнее, а ставки возрастают.

– Наверное, – неуверенно проговорила я.

– Ну, вот, я хотел развеселить тебя, а вышло все как всегда, – смущенно улыбнулся он.

– Нет, все в порядке, Деметрий! – поспешила заверить я. – Просто я не понимаю, в чем же тогда прелесть этой вечной жизни? Получается, что вампир живет точно так же, как и самый обычный человек: так же страдает, так же борется за место под солнцем среди других таких же… И вся разница только в том, как долго он это делает.

– Ну, почти так, – честно ответил он, – но попробуй посмотреть на это с другой стороны. Тебе нравится твоя человеческая жизнь? Я имею в виду, в общем плане? – спросил парень.

– Ну… В целом нравится, у меня ведь все хорошо, – немного подумав, признала я.

– В ней есть и борьба за выживание: за место в лучшем колледже, за место на хорошей работе, за высокую зарплату, за красавца-парня и так далее… – объяснил Деметрий на примере.

– Ну, да, – согласилась я.

– И в вампирском мире – то же самое. Но ведь есть что-то хорошее в твоей человеческой жизни? Расскажи, что это?

Не задумываясь, я ответила:

– Близкие люди, друзья, просто веселые и счастливые моменты. Например, сходить в кино, перекусить любимым блюдом, купить что-нибудь красивое, насладиться приятной книгой… Много всего, – подумав, я начала перечислять все, что люблю. – Раньше я ненавидела дождь, но недавно поняла, что он не так уж и плох. Хорошо, когда солнце, и хорошо, когда дождь. Ведь это только погода, – рассуждала я.

– Вот именно, Белла! – весело воскликнул он. – Когда станешь вампиром, то поймешь, что все эти приятные и милые вещи и события никуда не делись. Наоборот, у тебя появилась великолепная возможность пользоваться ими вечно. И в этом-то и заключается вся прелесть вампиризма: несмотря на вечную неискоренимую борьбу за жизнь, ты продолжаешь жить, радоваться любимым вещам. Если ты будешь человеком, ты умрешь лет через шестьдесят. А станешь вампиром – будешь наслаждаться этими вещами всегда. Допустим, ты хочешь прыгнуть с парашютом…

Деметрий «разошелся» и остановить его рассуждения было уже невозможно. Джейн говорила, что по характеру парень похож на Марка. Не могу согласиться… От Марка я таких пространных речей не слышала, а вот Аро… Да, Аро был знатным любителем «потрещать за жизнь»! Не у него ли Деметрий перенял такую склонность?! Или парень от рождения такой был?

– Вот это вряд ли, Деметрий, – я почти рассмеялась, представив себя с парашютом.

С моим невезением, с моей-то феноменальной неуклюжестью!

– Я к примеру! Ты хочешь. И можешь. Допустим, ты уже прыгнула, – убедительно произнес он. – В твои двадцать. Потом прыгнула в сорок, и в шестьдесят, а в семьдесят уже не прыгнула. Даже если ты жива, то здоровье не позволит. Прелесть быть вампиром в том, что твое здоровье вечно с тобой, твоя молодость бессмертна. Ты можешь не бояться, что тебя собьет грузовик или неудачно свалишься с лестницы. Ты можешь просто жить и наслаждаться тем, что тебе нравится. Без страха. И, когда ты уже такая, когда ты это понимаешь и чувствуешь, это дарит тебе невероятные ощущения: кажется, что весь мир открыт перед тобой. Ты живешь вечно, ты, как и любой человек, наслаждаешься близостью любимого, только не несколько десятилетий, а вечно. Ты так же радуешься солнцу или дождю, только вечно. Ты так же строишь планы и покупаешь себе маленькие приятности, только вечно. В душе ты остаешься собою, тем же самым человеком, ты так же живешь, радуешься и грустишь… Вечно. Вот и вся разница, Белла.

– Это для тебя все просто! – возмутилась я. – Я, конечно, поняла, что ты имел в виду, но пока еще не чувствую того же.

– Разумеется. А ты как хотела? Все и сразу? – он посмотрел на меня, как на неразумного и капризного ребенка, а потом рассмеялся. – Придет и твое время! Через лет пять или десять, если будешь умничкой… А ты ею будешь! Тогда и поймешь!

– Ну, хорошо, – немного подумав, согласилась я, – а всякие особенности вроде дара или скорости. Разве они не меняют нас?

– Ну, первые пару лет это интересно. Ты, как ребенок, стараешься найти малейшие изменения в себе. Но ребенок вырастает… А среди других вампиров ты так же быстр и ловок, как и они. Разница между человеческим и вампирским сглаживается. Ты перестаешь со временем удивляться изменениям, принимаешь их. Ведь, в конце концов, это все еще ты! И продолжаешь просто жить.

– То есть, вопрос в том, чтобы принять себя? – уточнила я.

– Да, именно так, – кивнул он, – почти все вампиры принимают себя, потому что в вампиризме, как ни крути, плюсов больше, чем минусов.

– Почти все, – заинтересовалась я, – значит, есть и те, кто не принимают новых себя?

– Ну, да, конечно есть. И ты их знаешь.

Я в непонимании уставилась на друга. Деметрий усмехнулся.

– Белла! Это Карлайл! – воскликнул он, удивляясь моему тугодумству.

– Ах, да, Аро же говорил…

– Да. Ты замечала ведь, что Каллены ходят с человеческой скоростью?

– Ну да, они все делали медленно при мне, – ответила я с недоумением: пока не понимала, что здесь такого-то?!

– Не только при тебе, Белла! В Вольтерре Карлайл вел себе так же! – ошарашил меня Деметрий. – И семью свою приучил к такому же. Он медленно писал, медленно двигался. Он старался стать обратно человеком! Он не принял нового себя. Но ведь это означает еще кое-что: он отверг не только свой вампиризм, но и все преимущества, которые вампиризм дает. Если можно написать письмо за десять секунд, то к чему мучить себя, себя самого ограничивать, сдерживать?! Это же просто не имеет смысла! – объяснил парень.

– Наверное, ни к чему… – честно признала я.

Вообще-то, тут Деметрий был прав. Я не знала, что Каллены и в мое отсутствие вели себя по-человечески. И мне как-то не приходило в голову спрашивать их о таком. Они ведь были вампирами, и я разумно полагала, что вампиры по умолчанию ведут себя как вампиры, если только не находятся среди людей. Это ведь ужасно сложно – сдерживать свою истинную природу! Зачем Карлайл так издевался над собой?! Чего он пытался добиться этим?!

– Вот именно. Вампиры в нашей семье живут на средней скорости. Мы не торопимся, но и не сдерживаем свои способности. Мы ведем себя естественно для своего нового тела. И скорость – это лишь один пример. Ведь вампир обладает не только ею. Карлайл отвергал все, что отличало его от человека. У него даже дар такой, который как бы самоотвергает себя. Карлайл почти равнодушен к крови. То есть, она ему, конечно, необходима для жизни, но ему сдерживаться гораздо легче, чем остальным.

Я молчала, раздумывая над словами Деметрия. Вспоминая семью Калленов, я могла сказать только одно: пожалуй, я согласна с Вольтури. Одно дело – сдерживать себя, чтобы не покалечить близкого человека, другое – сдерживать себя постоянно. И сдерживать других! Вот она, еще одна причина, по которой Джасу было очень тяжело в их семье – прежде он себя не сдерживал. Он познал вольную жизнь, и Джасперу оказалось непросто подстроиться под новых родственников. Пить кровь животных – это одно дело, это хорошо, но намеренно, сознательно отвергать новую силу, красоту, ловкость, невероятные знания… Зачем? Чтобы это привело к нашей с Эдвардом неправильной любви, к нашей трагедии?!

Неожиданная догадка вдруг озарила меня.

– А не сошел ли он с ума? – спросила я Деметрия. – Карлайл отвергает самого себя! Он словно наказывает себя за то, что он вампир. Может, он до такой степени не смог принять изменений, что просто сошел от этого с ума? Это вообще возможно?!