Текст книги "Слёзы и чувства (СИ)"

Автор книги: Joseline

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц)

«Я сделал это потому, что очень не хочу, чтобы ты отвлекалась от меня. Я хочу, чтобы ты думала обо мне весь день, чтобы ждала моего ответа. Я тоже люблю быть с тобой, но сейчас ночи становятся короче, и у нас мало времени на разговоры. Я хочу общаться с тобой так, чтобы никто нас не подозревал, ведь после того, что я сегодня увидел, понял, как тебе важно сохранить секрет.

Николь, я действительно очень скучаю без тебя днями. Я хотел бы, чтобы ты говорила мне таким образом, что тебя мучает, о чём ты думаешь. Я хочу знать о тебе всё, а не только заниматься с тобой сексом.

Ты мне стала очень дорога».

Вот это слова…

Я покраснела и поглядела на камеру, направленную в мою сторону. Я никогда не думала, что Кукловод может признаться в таком марионетке. И теперь мне кажется, что он начинает мне нравиться. Снова…

========== Воспоминание двадцать шестое… ==========

Холода всё крепчали. Я уже не могла обойтись без тёплой одежды. Даже спала я, прижавшись близко к Кукловоду. После жаркого секса всегда становилось холодно, поэтому, как бы мы не уставали, нам приходилось одеваться. А потом уже спать.

Отопление не включалось. И не из-за коварности злого Кукловода. Он говорит всем, что отопление марионеткам не нужно, но на самом деле в доме слишком много потайных ходов, замурованных дверей, поэтому все трубы, что были в доме, почти не присоединяются друг к другу. Кукловод еле смог отладить водопровод. Именно из-за ошибок вода из крана в моей раковине всегда капает. Мне приходится затыкать её крышкой. Приближался День Святого Валентина, а вместе с ним заканчивалась и зима. Но я не чувствовала весны. У меня не было того восхитительного весеннего настроения, что было всегда. Выросла, наверное. Я только недавно осознала, что расту. Я в этом доме уже полтора года. Я приближаюсь к совершеннолетию. Хотя оно летом. Не хотела бы я здесь жить всю жизнь. Следующий День Святого Валентина я хотела бы отпраздновать со своим любимым человеком и сказать ему без всякой скрытности и стеснения «Я тебя люблю». На данный момент я никому не могу этого сказать… Никому…

– Нико-о-о-о-о-о-о-оль! – Ко мне бежала Дженни, да так смешно, как мишка, и визжала на весь дом, распространяя ауру восхищения от предстоящего «праздника».

– Что такое? – повторила я её манер визжания, затем по-детски рассмеялась.

– Я кое-что нашла в библиотеке, там между книжками лежал картон! – Дженни в восхищении. Не разделяю её чувств.

– И что? – уныло спросила я.

– Джон его подложил, это точно! – воскликнула Дженни и схватила меня за руку. – Пойдём резать валентинки?

– Что?! – крикнула я и густо покраснела. – Зачем?

– Ну, подарим нашим мальчикам. Да и друг другу тоже… Это же так приятно. Они, наверное, этого ждут…

Представляю. Джек: «О, спасибо, держи краба! А я что-то и забыл! Хе-хе». Джим: «Что-то ты меня смущаешь, Николь. Но всё равно, спасибо. Очень приятно». Райан: «Какая девчачья глупость. Вы с Джейн совсем с ума сошли…»

Я потёрла переносицу двумя пальцами, закрыв глаза, и томно вздохнула.

– Может, попросишь Исами? – спросила я, поднимая взгляд на восхищённо глядящую Уоллис. Вряд ли Тэн согласится. У неё будет примерно такая же реакция, как у Райана.

– Она тоже собралась. Я её уже уговорила, – рассмеялась Дженни, и я напряглась. – Пошли! Как мы без тебя?

– Алиса… – с серьёзным лицом проговорила я и заметила реакцию Дженни. Сначала её лицо изумлённо вытянулось, а глаза расширились, губки свернулись в трубочку, а потом она глупо спросила:

– Думаешь, стоит и её позвать?

Господи!

Я уткнулась в свои руки и начала смеяться, чем вызвала гнев Дженни. Она просто не представляет, как сильно сейчас сглупила. Я никогда бы не подумала, что Дженни может так наивно повестись на такую глупость.

– Николь! – крикнула девушка и хлопнула меня по руке, от чего она упала и открыла половину моего лица. – Да что такое-то?

– Ладно, я порежу с вами валентинки. Но просто в помощь. Я не буду их дарить, потому что это глупо. И тем более не надо звать Алису. Умоляю… Ей ведь и без нас в своём мире живётся. Сколько раз мы замечали, как она сама с собой разговаривает?

– Думаешь, она чем-то болеет?

– Ага, шизофренией, – зло сказала я. А ещё она фанатка Кукловода. И иногда говорит, что мне его учений не понять. Не приблизиться к нему настолько, насколько она к нему близка. Ха-ха…

Её рассуждения о том, что она понимает и полностью разделяет его внутреннее состояние, меня бесят, и я готова вырвать её сердце, когда она говорит обо мне и ней. Причём возвышает себя до невозможного глупо и неправдиво. Убила бы её, но это не останется незамеченным. Да и не смогу я убить человека…

Дженни уговорила меня, и весь день мы в детской вырезали валентинки. Большие, красивые… Затем писали приятные слова, которые диктовала Исами. Она у нас спец по этому поводу. Умеет красиво говорить.

На моих больших и указательных пальцах были следы от ручек ножниц, а Тэн, вечно куда-то убегая, стала бледная, как смерть. Видимо, она заболела…

Или у неё задание, которое она не может выполнить быстро. Под вечер Исами уже без чувств лежала на втором этаже детской кровати и спала. А мы с Дженни кое-как дорезали последние сердечки и пошли по комнатам, оставив Тэн отдыхать.

Ближе к десяти часам я справилась с некоторыми заданиями Леонарда, чтобы занять остаток времени, а потом направилась к себе, где переоделась в пижаму и встала пред окном, глядя через щель на живую изгородь, что скрывала поместье от других. Я стояла так, мечтая и размышляя о свободе, около получаса, пока не почувствовала нежные крепкие руки на своей талии. Облегчение и покой распространились по телу, и я блаженно прикрыла глаза и опрокинула голову Кукловоду на плечо.

– Устала, Никки? – сладко спросил Кукловод мне в ушко. Он взял мои ручки в свои руки и поднял, разглядывая. – Не слишком много крови…

– Мы почти весь день резали валентинки с девочками, так что я устала разве что сидеть, – усмехнулась я мутным голосом.

– Мне сделала? – поинтересовался мужчина и поцеловал меня в шею.

– А надо было? – оторвавшись от него и повернувшись к нему лицом, спросила я. – Я…

– Так и думал, – ласково усмехнулся Кукловод. Не узнаю его. – Знаешь, мне было бы очень приятно получить от тебя сердечко.

– Но ведь картон уже кончился, – с сожалением пролепетала я и села на подоконник. А Кукловод приблизился к моему лицу и поцеловал меня в уголок губ, затем оторвался и отошёл к столу.

– Я словно знал, – довольно сказал он. – Я принёс тебе немного. Сделай мне подарочек от всего сердца. Праздник уже послезавтра. У тебя ещё есть время. Надеюсь, что у тебя все получится. От чистого сердца подарить мне на День всех влюблённых сердечко…

Он взял мою руку и, сплетя наши пальцы, приложил к своей груди. Я снова почувствовала его сердцебиение, разжала кисть и приложила к груди ладонь. Бешенный стук, волнение и радость. И я робко провела по его груди, поднимаясь рукой к его шее, щеке.

– Ты весь горишь, – шепнула я. – Заболел?

– Нет. Я здоров. Просто твоё присутствие заставляет меня дрожать, я так волнуюсь. Никогда ещё такого не ощущал. Я никогда не ходил с девочками за ручку по аллеям в парках, никогда не целовался на закате, не получал валентинки. Я чувствую себя подростком, потому что испытываю всё это впервые. Хоть я такой взрослый. С тобой я забываю про театр…

– Неужели?

– Да. Поэтому прошу: напиши обо мне всё, что ты думаешь. Я ещё никогда так не задумывался о том, что обо мне думает девушка.

– Словно ты не знаешь, что я о тебе думаю? – хитро улыбнулась я, приблизилась и, встав на носочки, поцеловала этого юношу в губы.

Разве я смогу изложить на бумаге всё, что думаю о нём? Как это возможно? Ведь всё так запутанно, и я сама не понимаю, что я ощущаю…

========== Воспоминание двадцать седьмое… ==========

Мой милый, милый Кукловод,

В руках ты держишь весь народ.

Но есть ведь слабость у тебя…

И слабость эта – я.

Моя душа неизлечима,

Вся в ранах ведь она.

Как ни страдала я, судьбой томима,

Я не останусь здесь одна.

Твоя поддержка мне нужна,

Она всегда незаменима.

Тебе всем телом отдана,

Ведь так тебе необходима.

Ты доверяешь мне всегда…

И это, в общем, ерунда…

Хотя мне это так приятно,

И все проблемы мне понятны…

Я каждый день жду твоей ласки,

Хочу смотреть в твои я глазки,

Которые горят во тьме…

И радуют меня в тюрьме…

Я чувствую твои касанья,

Что избавляют от страданья

И мне опять так хорошо.

Но знаю, время не пришло…

К тебе душа моя привыкла,

И ни капельки не сникла,

Лишь из-за тебя, мой милый,

Мой красивый и ревнивый.

Я умру здесь без тебя,

Позабуду всю я жизнь,

Ты не покидай меня…

Если хочешь, не покинь!

Я устала… как собака.

Весь день я сидела на кровати в детской среди смятых листков бумаги. Исами, слабая, лежала на втором этаже кровати и почти шёпотом рассказывала мне истории из детства, притчи, рассказанные ей родителями и дедушкой. У девушки было бледное лицо, она была слишком слаба, чтобы вставать. Кукловод наказал её за цветы…

Он мне не объяснялся по этому поводу. Но я понимаю, она провинилась…

Поэтому я и не могу ему сказать, что она всё знает о нас, он сделает что-нибудь и похуже. А ведь Исами – его ученица уже давно. Он ценит её…

– Ты там черкаешь, Николь, – прохрипела девушка. – Что пишешь?

– Валентинку Кукловоду, – шепнула я и нарисовала маленькое сердечко в уголке, затем закрасила его и зачеркала снова.

– Ты сама додумалась? – усмехнулась Исами.

– Нет. Он меня попросил. И я придумала ему стих. У меня нет к этому таланта, но я постаралась. Надеюсь, ему понравится. Я старалась…

Я приложила руки к губам, словно мне было холодно, ведя глазами по строчкам любительского стихотворения. Оно мне не нравилось. Хотя я в первый раз писала. Из меня не выйдет поэта, хотя я всё-таки и не хотела им быть. Я вообще не имею представления о красивых стихах и литературе. Не моё это…

– Прочитаешь мне? – спросила Тэн. Я слезла с кровати и встала во весь рост, протягивая Тэн уже совсем тонкую тетрадку, измалёванную, исписанную. В каждой строчке стишка были зачёркнуты или переставлены слова, но Исами всё равно читала его, не спрашивая «перевода».

– Неплохо, – улыбнулась Тэн. – Делала это раньше?

– Нет. Никогда, – пожала я плечами и закусила губу.

– Тогда ты молодчинка. Думаю, ему понравится…

– Не думаешь, что там слишком мало чувств. Я не умею этого писать… особенно в стихах. – Я покраснела и посмотрела на камеру. – Но я хочу порадовать его. Я слышала его голос, когда он просил меня написать ему послание, и это была мольба. Тем более, он так хорошо ко мне относится.

– Никки, ты в этом доме особенная. Ты приводишь к балансу жизнь в этом доме. И пусть дом всё ещё поделён на две фракции, они живут почти в мире. Пока Алиса не знает. – Тэн улыбнулась. – Посмотри только на тебя и Джека. Он уже не глава Подполья, и это дало ему больше свободы действий в этом доме. Теперь он может общаться с тобой так, как с обычными людьми.

– Это не благодаря мне… Они сами. – Я потянулась за своей «тетрадкой», но Исами схватила меня за руку.

– Нет. Это ты. Ты близка к Кукловоду. Ты имеешь некую власть над ним. Ты не просто марионетка, ты наша надежда на свободу. Все эти люди могут выбраться из этой тюрьмы, если ты поймёшь, в каком направлении тебе действовать. Я точно знаю, что ты действуешь на него. И поэтому тебе здесь легче всех.

– Я прошу у него всё для вас. Вот помнишь ещё в январе вдруг у всех появилось по пледу. Это я у него попросила для вас. Хотя смотрит он только на меня.

– Ты важна ему, Никки, – убедительно произнесла Тэн, сжав мою руку крепче. – Умоляю, не делай глупостей. Будь с ним до самого конца…

– Я попытаюсь, Исами, – сказала я, и она отпустила меня. Её крепкая хватка стоила ей сил, поэтому Исами прикрыла глаза и быстро уснула. А я пошла к себе в комнату, взяв у девушки из рук свой листочек. Оставалось только переписать стишок на розовое сердечко с кружевцами по краям, которые я пришивала утром.

Я так старалась, надеюсь, я не разочарую его…

========== Воспоминание двадцать восьмое… ==========

У меня кривоватый почерк, да и с грамотностью бывают проблемы, когда я отвлекаюсь. Я исписала всю тетрадку, пытаясь каллиграфически вывести хоть одно слово. Я не хотела бы испортить довольно милую валентинку своим кривым почерком. Ну, уж нет! Пока Дженни не было на кухне, то есть пока она кормила жителей дома, я черкала в своей тетрадочке, и не заметила, как подошла та, которая раздражает меня лишь одним своим видом. Алиса, чёрт её возьми.

– Здравствуй, Николь, – ехидно сказала она. – Что пишешь?

– Не твоё дело! – грубо цыкнула я, выводя слова.

Алиса хмыкнула и села напротив меня за столом, сложив руки на груди. Я не замечала её, потому что чуяла “третьим глазом” или “шестым чувством”, что она смотрит на мою сгорбившуюся над столом фигуру, старательно выписывающую что-то. Я чувствовала, что она исследует что-то, водит глазами. Прожигала своим наблюдательным взглядом. Было неприятно, словно она дырку во лбу мне просверлила.

– Что это? – спросила она, увидев тетрадку, потянула к ней руку и схватила. Я даже не успела ничего понять…

– Отдай! – крикнула я и слезла со стула. Алиса сделала то же самое.

– Нет. Я сначала прочитаю. Вдруг ты в сговоре с подпольщиками, а? Я не доверяю тебе. Интересно, а Кукловод доверяет…

– Наверное, если назвал меня Пером! – рыкнула я. Да, Алиса не знала, что у меня было прозвище, данное Кукловодом ещё полтора года назад.

– Перо? – переспросила Грин. – С чего бы он тебя назвал так?

– Символ свободы, не слышала? – усмехнулась я, незаметно подкрадываясь к Алисе. Я отвлекала её разговорами. – Он дал мне такое звание, ещё когда Джим был главой Последователей.

– Неужели? Почему я ничего об этом не знала? – рассердилась психованная, сминая в кулаке мою «тетрадку» и даже не замечая этого.

– Потому что никто, кроме него, меня так не называет!

– И часто вы с ним разговариваете?

– Довольно-таки. Каждое утро, каждый день, каждый вечер и каждую ночь… – Слово «ночь» я произнесла со сладкой интонацией, чтобы она поняла мой намёк…

И она поняла, так я судила по выражению её лица.

– Ты лжёшь, шлюха! – крикнула Алиса, замахиваясь. Я пискнула и отвернулась, хватаясь за щёку, которую прожгло ударом. – Лжёшь, тварь… – прошипела девушка.

Она замахнулась снова, но её руку удержали. Я встала ровно и испуганно посмотрела за её спину. Это был Джим, который сердито смотрел на Алису, сжимая её запястье всё сильнее. Я испугалась такого дока. За спиной Джима, у двери, стоял рассерженный Райан и испуганная и ошарашенная Дженни. Форс подошёл ко мне и поднял лицо за подбородок, начиная рассматривать щёку. А моё внимание привлекала лишь смятая тонкая тетрадочка с моим стишком в руке Алисы. Когда Райан отошёл от меня, я выхватила тетрадь из её руки, забрала свою недовалентинку и быстрым шагом направилась на чердак, где хотела бы успокоиться в компании Леонарда.

Господи, как же я испугалась! Она же могла всё прочитать! А Кукловод… он же даже никак не отреагировал.

Стоп.

Я остановилась, поддаваясь собственным мыслям.

Я поглядела на камеру с осторожностью. Алый огонёк мигал, но камера не двигалась. Значит, его нет в доме. Это нормально, ведь у нас заканчивается продовольствие.

Я нервно сглотнула…

С ним же всё будет хорошо, да? Он же осторожен, не делает глупостей. Не беспокойся о нём, Николь. Не стоит. Он в безопасности.

Я посмотрела в пол, прижав тетрадку и валентинку к груди. Мне стало немного холодно от волнения.

– Беспокоишься? – спросил Леонард за спиной, он напугал меня.

– Эй… – протянула я. – А я как раз к тебе…

– Что-то хотела? Помощи? – Лео посмотрел на прижатые к груди бумажки. – Любовное послание помочь написать?

– Нет. Просто я хотела бы написать в спокойствии, вдалеке от шума. У меня почерк кривоват, а я стараюсь вывести…

– Я могу помочь. Меня специально учили писать красиво, помнишь? – Леонард мило улыбнулся, дотрагиваясь до моей руки и убирая её от груди.

– Да? – Я кивнула. – Хорошо. Но только никому не говори, ладно?

– Я уже давно храню твой секрет, Николетта. И мне это не сложно…

Я улыбнулась и пошагала на чердак, поглаживая всё ещё горячую щёку. Кожу немного жгло, но это можно было пережить, так как в сравнении с ловушками, удар слабой девчонки ничто!

========== Воспоминание двадцать девятое… ==========

Ночь. У меня получилось-таки достойно написать моё стихотворение, не без помощи Леонарда, который не мог прикоснуться к моей ручке, но зато дотрагивался до моей руки. Я левша, но в садике меня переучили писать правой рукой. Теперь я могу писать обеими руками, и это облегчило Леонарду задачу. Ведь он левша. Конечно, учить писать неразумную горячую ему было трудно, ведь он призрак. Прикасаться ко мне ему было сложно, а тем более за несколько часов освоить чистописание. Фух, он герой!

Я устала. А ещё замёрзла всё время находиться с призраком. Я пришла в комнату и надеялась на то, что Кукловод согреет меня. Но камера всё также не шевелилась.

– Кукловод? – осмелилась спросить я.

– Прости, Никки, я очень занят… – рассеянно сказал Кукловод.

Я вот сейчас не поняла. Это он меня так отшил? Вот как без моего желания прийти ко мне, это пожалуйста. А когда я хочу…

Да ещё и мои усилия были напрасны. Уже час ночи, и я бежала сюда, надеясь подарить Кукловоду сердечко быстрее, а он не явился! Что за хрень?! Я топнула ножкой, кинув сердечко на стол, затем подошла к камере, уже начиная плакать. Он меня ни капельки не уважает!

– Вот только попробуй ко мне прийти ещё раз! Вышвырну к чертям! – сказала я и пошла к кровати, быстро скинула с себя обувь и джинсы, оставаясь в одной водолазке, легла под одеяло и отвернулась от камеры, начиная плакать.

Чёртов день. Ещё и этот День Всех влюблённых начался. Хрен бы с ним, как и раньше. Так нет, потребовалось ему что-то, что мне делать не хотелось. Ещё и не пришёл, козлина. Занят… Да и Алиса эта психованная, ударила меня и чуть не узнала о моём секрете. Я попугала её, но это всего лишь шутки, не серьёзно. А она ударила меня, напоминая мне мою мать. Господи, да и я показала всем, что я слабая девочка, позволившая ударить себя по лицу.

– Эй, Николь, – услышала я шёпот на ушко и заплакала ещё больше. Всё-таки пришёл. Неужели слёзы так действуют на мужчин. – Ну, чего ты? Я здесь, я пришёл к тебе, милая моя. Я буду здесь с тобой всю ночь.

– Только ночь? – проскулила я, вспоминая о том, что Дженни когда-то была его любовью. И он проводил с ней столько времени, что мне даже подумать сложно.

– На большее ни один кукольник не способен, Никки. Прошу, извини меня… – Джон поцеловал меня в щёку и недовольно хмыкнул, разворачивая. – Господи, что у тебя с лицом?

– А что с ним не так? – всхлипнула я. Но вместо ответа Кукловод опустил голову и поцеловал мои щёки, собирая слёзы губами, затем сел и провёл по щекам мягким платком, затем костяшками пальцев.

– Не плачь больше. Я не могу вынести твоих слёз, они ранят меня, – ласково шепнул Джон и вновь опустился, но на этот раз поцеловал меня в губы. – Солёные, – ухмыльнулся он.

Я облизала свои губы, которые действительно были солёными, отвела взгляд, смущаясь. Но Кукловод снова опустился и поцеловал, на этот раз проникая глубже языком, обнимая мою талию. Он тянул меня вверх, словно хотел взять на руки. И вот я повисла на его руках, всё ещё чувствуя поцелуй, прикоснулась к щеке мужчины и надавила на затылок, но он смог оторваться и положил меня на кровать. Я надеялась на продолжение, но он повис надо мной и не думал начинать.

– Ты чего? – взволнованно спросила я, прикасаясь к его щеке снова.

– Что сегодня произошло?

– Ты о чём? Сегодня ничего не произошло. День как день. Ничего необычного…

– Маленькая лгунья. За ложь накажу, – игриво хмыкнул Джон. – Райан мне всё рассказал.

– Про то, что Алиса ударила меня?! – воскликнула я.

– Алиса ударила тебя? – переспросил Кукловод, соскакивая с кровати. – Форс сказал мне, что вы просто повздорили, но про то, что Грин тебя ударила не было ни слова. Ну, циркачка, ты у меня попляшешь!

– Кукловод, нет! – крикнула я, садясь в кровати. Джон стал расхаживать из стороны в сторону, теребя свои волосы. Ну, мне так казалось. – Я солгала, она меня не била…

– Чего? – Он остановился. – Снова лжёшь! Она тебя ударила, и не таи. Я хорошо тебя знаю, чтобы понять, что ты мне солгала! – Он снова сел на кровать и подполз ко мне, заставляя лечь на подушки.

– Лгу, – признала я.

– Не делай этого больше, Николь, – шепнул Кукловод. – А Алиса меня уже давно бесит. Я хотел бы закрыть её в карцере…

– Карцер? Это как в тюрьмах?

– Да. Почти. Ни еды, ни ванны, лишь немного воды несколько дней. Пускай знает, что тебя обижать нельзя… – Джон снова коснулся моей щеки пальцами. – Пусть посидит там. Не умрёт…

– Как она поймёт, что это из-за меня? – спросила я. – Ты ведь ей не скажешь?

– Не скажу. Но если она сделает что-то подобное ещё раз, я убью её… – Кукловод хихикнул. Неужели? Убьёт? Хотя он может убить человека. И не одного за раз. Только вспомнить, как он сбежал из тюрьмы, накопив всю ярость, что таил в душе. И убил каждого, кто смел помешать ему. Он убил их всех…

Я вздрогнула.

И я сейчас нахожусь под ним. Но, чёрт возьми, я больше не боюсь его. Я уже доверяю ему, уважаю, хочу. Я хочу, чтобы он был рядом со мной постоянно. Не только ночью. Я не понимаю, что со мной происходит, но из-за него моё сердце стучит быстрее и живее, пальцы на руках дрожат, а на ногах сжимаются. Губы хотят чувствовать его губы, кожа жаждет прикосновений, тело жаждет его…

У меня никогда такого не было. Никогда…

Даже сейчас, когда я лежала, окутанная ароматом этого мужчины, я чувствовала дрожь в руках и коленках.

========== Воспоминание тридцатое… ==========

Проснулась рано из-за стука пальцев по клавиатуре, но не подала виду. Я лежала на боку, отвернувшись от компьютера, и стала смотреть на кругленькое заколоченное окошко. За которым свобода…

Мне приснился сон, будто фотография семьи Джона Фолла ожила, и я разговаривала с каждым членом семьи. А потом они забрали меня в фотографию, и я осталась там навечно, словно всегда была членом этой семьи. Но потом фотографию порвали и раскидали по всему дому. Собрала её Джейн, но она совсем не удивилась моему лицу на этой фотографии, словно никогда меня не знала.

Этот сон, будто символ того, что я больше никогда не верну Джейн, как подругу. Она уже забыла меня, оплакала и забыла. Не знаю, что случилось. Почему именно этот день?

Стойте-ка! А разве не в этот злосчастный денёк два года назад мы с Денни уехали из родного городка. Да, кажется, именно в этот. Значит, через два дня будет ещё один особый день. Два года, как я нахожусь в этом дурацком доме.

«Хм, Николь, ты бы ещё дату дня, когда Кукловод впервые посетил тебя, запомнила!» – рассмеялся мой внутренний голос, и я в усмешке хмыкнула, вспоминая, что это за месяц был вообще? Помню, что была осень, было холодновато. Мне было 16…

Полтора года назад всё это произошло, полтора года мы вот так каждую ночь проводим вместе. Первый год секса почти не было, а что сейчас? Сейчас мы всё наверстали по полной!

Я почувствовала, как кровать прогнулась, и поняла, что это мой мужчина поставил на неё руки и коленки, подполз ко мне и поцеловал в щёчку. Я даже глаза прикрыла, осознавая, что могу в любую секунду его увидеть. Но я не стану смотреть на него, пока он сам не позволит. Так он и говорил…

– Доброе утро, – ласково произнёс его голос, а горячий воздух дул в ушко.

– Доброе утро, – шепнула я, обнимая одеяло.

– Выспалась?

– Ни капельки. – Мы оба засмеялись, а Кукловод лёг рядом со мной и приобнял. Его свитер неприятно колол мою обнажённую спину. Но тепло Кукловода было для меня важнее.

– Может, поспишь ещё немного? – спросил парень, погладив пальцем по плечу и дальше до кисти.

– Я бы поспала. Но сейчас время таблетки, – грустно произнесла я, глядя на часы. Времени было 8.48, что совсем меня не радовало. Зачем я просыпаюсь в такую рань каждый день.

– Ах да, таблетки, – вспомнил Джон.

– А почему ты не ушёл? – спросила я, поняв, что обычно он уходит часов в шесть-семь утра.

– Настраивал на твоём компьютере программу, чтобы я мог задерживаться здесь подольше, смотреть, как ты спишь. Высыпаться. Так я смогу видеть, кто где находится, чтобы безопасно пробраться к себе в комнату.

«Смотреть, как ты спишь…» – неслось в голове, и я блаженно улыбнулась.

– Ну, и как? Получилось?

– Получилось… – Джон снова поцеловал меня в щёчку. – Но сейчас мне всё равно нужно идти. Упорный день…

– 14 февраля, – захныкала я, вжимая голову в подушку.

– Да, знаю. Я приду ночью, если ты не разозлишься на меня в очередной раз. Я, кстати, почитал твою валентинку. – Я густо покраснела и развернулась лицом к подушке совсем. – Нет. Не беспокойся. Она прекрасна. Правда, я не ожидал, что там будут стихи. Но так мне ещё приятнее. Только подумать, что ты ради моей просьбы постаралась со стихом.

– Я их никогда не писала, – глухо сказала я в подушку. Мои уши услышали совершенно несуразный звук.

– Чего? – переспросил со смехом Кукловод, хватаясь за моё плечо и пытаясь развернуть меня.

Я легла в предыдущее положение и повторила:

– Я раньше стихов никогда не писала…

– О! Так это ещё лучше! Знаешь ли, мне это очень льстит. Мне очень приятно от того, что именно для меня ты сделала это впервые… – Джон взял мою руку и переплёл наши пальцы.

– Я многое сделала впервые с тобой!

– Я знаю… – Снова поцелуй в щёчку. – Ладно, спокойного сна… Не поворачивайся. Я пойду…

– Увидимся…

– Конечно! – Шаги в сторону двери с небольшой остановкой у компьютера…

Я, не глядя в ту сторону, села в кровати, прикрываясь одеялом, и взяла стакан и таблетку…

========== Воспоминание тридцать первое… ==========

Кухня. День. Только что прошла испытание и вымыла руки от небольшого количества крови. Дженни спокойно попивала чай с конфетами, читая свежую газетку. Я не портила ей аппетит кровью. Она уже привыкла.

После ночи у меня ломило тело, собственно, как и каждый день. Хотя с сексом я могу не задумываться о весе, вряд ли я тут потолстею. Но может быть и такое. Я села за стол и расслабилась на стуле, хрустя шеей и спиной. Запустила пальцы в волосы и расчесала их ими. Но тут послышались шаги, дверь захлопнулась!

Я обернулась, чтобы посмотреть, кому это понадобилось проходить испытание и зачем, и увидела девушку с тёмными длинными волосами, кудрявыми, красиво уложенными. Она была мне не знакома, поэтому мои глаза шокировано округлились…

Новенькая?!

Так… Кукловод, значит, ей был занят вчера днём. Зачем здесь она? Разве мало марионеток? Или…

Да нет, просто бред!

Я мотнула головой, отгоняя мысли. И вот через три минуты эта девушка подошла к нам и села за стол с немного робким видом.

– Привет, – улыбнулась она. Но её улыбка мне не понравилась. Вообще эта девушка мне не понравилась!

– Добрый день, – ответила Дженни. А я продолжала молчать. – Чаю?

– Да, пожалуйста. Я такая голодная! – Девушка посмотрела на меня, но моё лицо было неприступно. Да я сама была как гора. Только брови подняты… от удивления. А в голове была каша. Она появилась здесь почти в тот же день, что и я! Она почти цела, поэтому вряд ли Кукловод её спас. Неужели я также появилась в жизни всех этих людей?

Брюнетка села с чашкой чая, всё ещё улыбаясь, словно кукла заведённая. Нет, я точно не улыбалась. По крайней мере – так!

– Меня зовут Айви Морган Спенсер-Вуд, – представилась девушка. – А вас?

– Дженни Уоллис.

– Николь, – уныло сказала я. Надеюсь, она появилась здесь не потому, что понравилась Кукловоду. И не потому, что напоминает ему близкого человека. На кой чёрт она вообще тут появилась?! Встать бы и врезать по улыбающейся мордахе.

– Очень приятно. – Глоток чая. Подавись! А голос у неё был писклявенький с хрипотцой. Раздражал… – А сколько вам лет?

– Почти двадцать пять, – с каким-то сожалением ответила Дженни. – А Николь всего-навсего семнадцать. Помню, как она появилась здесь пятнадцатилетней девчонкой. Такая вредная была, постоянно менялось настроение. Я не могла её понять. А потом повзрослела. Но она всё равно лучше всех в доме проходит испытания! – восхищалась Дженни. Началась светская беседа…

– О, Николь, поделишься навыком? – улыбнулась девушка мне.

– Конечно! – улыбнулась я ей в ответ, и эта пародия явно ей не понравилась. Её лицо скривилось в неприятной ухмылке, и я сделала то же самое. Тварь!

– Ладно, я пойду, мне ещё Джека накормить надо! – попрощалась со мной и с… Айви Дженни, встала со стула, поставив кружку в раковину, и направилась к двери с улыбкой на лице, но недоверием в глазах. Понимаю, Джен…

И вот, мы одни.

– Скажи, Николь… – начала девушка, – а ты как сюда попала?

– Потерялась. Замёрзла и уснула зимой у этого дома. Кукловод притащил меня сюда. А… ты?

– Меня лошадь сбросила в лесу. И я шла долго, поймала машину, и теперь я тут… – Я сразу представила принцессу в длинном бальном платье, в короне. Она сидит на белой лошади и скачет по лесу, окутанному сумерками, а её хвостик игриво мотается. – А Кукловод, он какой?

– Ну, серьёзный такой… – Что сказать, если от него я получаю только нежность! – Он справедливый и любит наказывать. – Вспомнила нашу вчерашнюю ночь. Было необычно, когда руки привязаны мягким шарфом, а ноги прижимали к тебе так неудобно, что начала бы зацикливаться на этом, но наслаждение было слишком велико!

– Хм. А он молодой, красивый?

– Ну, ему, как и Дженни, двадцать пять… – Я даже не знаю, когда у него День Рожденья. – Но его возраст ничего не значит.

– Как это – не значит? Будь он старикашкой, я бы и не подумала о том, чтобы соблазнить его немного. А если он красавчик, то он может быть и просто классным любовником! Знаешь, было бы очень классно, если бы я была особенной. Марионеткой, с которой спит Кукловод. Думаю, здесь таких и нет. Правда ведь?

– Я не знаю. О таком никто бы и не сказал. – Я бы не сказала. Чёрт! Да я и не сказала! Господи, она хочет быть мной. Думает, что станешь особенной, но подпольщики тебя возненавидят, последователи не поймут или позавидуют. Да и что в тебе, Айви, может быть такого особенного?

Я задавалась такими же вопросами по поводу себя…

Значит, я могу потерять Кукловода. Он же подвёз её! Сюда. Он же решил сделать её марионеткой! Может, он решил завести себе не только новую марионетку, но и любовницу? Нет! Нет! Только не это! Я не позволю! Избавлюсь от этой девушки любым способом!

Кулаки непроизвольно сжались, а зубы скрипнули. Мой гневный взгляд устремился в стол, а в мыслях был невероятный гнев.

– Я бы рассказала всем. Ведь это особенный дар. Как думаешь, у меня получится?

– Не знаю, – рявкнула я и, стукнув кулаком по столу, побежала в комнату.