Текст книги "Слёзы и чувства (СИ)"

Автор книги: Joseline

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)

– Не бойся, – вдруг шепнул Джон и куда-то пошёл. По моим расчётам, это была дверь – выход из его обители. Зачем он выходит? Зачем несёт меня с собой?

Я тихо проскулила и вдруг почувствовала поглаживание по плечу. Всё ещё не могла понять, что за сюрприз вне его комнаты. Джон шагал тихо и медленно, и лишь его дыхание слышалось здесь. Я ощущала присутствие пустоты, словно кроме нас никого. И было темно, и снова страшно.

Вдруг Джон стал опускать меня и посадил на что-то прохладное. Затем я почувствовала, как он снимает с меня обувь, а потом вновь поднимает. На этот раз на ноги. Я почувствовала холодный бетон, а руки Джона развязывали повязку.

Свет ударил в глаза, свет от фонаря, слишком яркий и непривычный. Я резко прикрыла глаза, а потом вдруг поняла, что это за фонарь. Это уличный фонарь, нависающий над крышей дома. Я на улице…

========== Воспоминание шестидесятое… ==========

– Ты сумасшедший? – воскликнула я, ступая с бетонного крыльца на влажную колючую траву. Ноги ощущали всё до мельчайших подробностей. Это было прекрасно. Капельки росы мочили мне ноги, и я улыбалась, всматриваясь в свежею зелень травы. Она так прекрасна. Да, я думаю о том, что трава прекрасна. Это невероятно. Или я безумна, но всё тут великолепно.

– Есть немного, – пожал плечами Джон, и я подняла глаза, желая встретиться с его улыбкой. Но его лица почти не было видно на фоне ярко палящего солнца.

Солнце…

Я впервые за долгие два года вижу его. Не через бронированное стекло окна, не разглядывая через маленькие щели средь досок. Я смотрю на него, стоя на улице.

– Николь, – протягивая руку, позвал Джон. В одной руке у него были мои кеды. – Уйдём отсюда, иначе нас могут заметить.

– Кто же нас заметит? – спросила я, косо поглядывая на живую изгородь вокруг дома. За ней не было видно города, а ведь дом стоял на холме.

– Я недавно снял парочку досок с окон. Марионетки могут случайно понять, что на улице люди. Прошу, идём.

Я взяла его руку, и он повёл меня подальше от дома, куда-то вниз с холма. Но в противоположную от города сторону. Я оглядывалась, пытаясь рассмотреть дом. Он быстро скрывался от меня, но я всё же смотрела. Старый, почти не ухоженный. Окна заколочены досками, но на чердаке всё-таки горит свет, ведь там темно. Вдруг я услышала визг, и вздрогнула, отворачиваясь. Надеюсь, это не вопль, означающий то, что нас обнаружили. И уж тем более не вопль смерти.

– Кто-то попал в ловушку, – тихо произнёс Джон, сжав мою руку сильнее. Я кивнула и опустила взгляд на траву. Мне было приятно идти по ней, хотя я чувствовала ступнями покалывание.

Я даже улыбнулась, заметив, что я счастлива, и Джон улыбался, поглядывая на меня. Так было, пока трава не сменилась сначала полосками песка, а потом серым каменистым заезженным асфальтом. Он был старым, и явно здесь никто не проезжал очень давно. Кроме Джона. И дом уже не виделся, скрытый изгородью. Лишь виделся высокий фонарный столб, уже не излучающий свет – видимо, автоматический, – и старая железная крыша, покрытая местами ржавчиной.

Я перевела взгляд на дорогу. На другой стороне стояла синяя легковушка, которая пискнула. Это Джон снял сигнализацию. Видимо, была вероятность, что её кто-то тронет.

– Красивое и популярное раньше было место, – сказал Джон, открывая для меня дверь. Я прошла босиком по ещё не разогретому асфальту и уселась на пассажирское переднее сидение. Джон уселся рядом и посмотрел на меня. – Раньше тут устраивали пикники. Прямо у дома. Считали, что это древний замок. Но как только начался мой театр, сюда перестали ходить. Дикое было время. А я лишь смеялся, когда видел на мониторах реакцию людей на вдруг взорвавшиеся лампочки. На визги они реагировали, как ты только что. А на окнах, с которых я тоже снимал доски, оставались следы запёкшейся крови. Кровавых ладоней. Многие люди, дабы освежиться летом, приставляли щёки к прохладным стёклам окон. Многие видели людей, якобы уснувших у окна. Но этих людей убивали во сне. Они скатывались на пол, а я выносил трупы. Райан тогда помогал – выносил трупы почти к моим дверям. Ведь прошлый акт был в тех комнатах, что вы только недавно открыли. Кухня была для них закрыта. Пока Тэн не нашла её. Но готовила она исключительно для своей компании.

– Зачем ты всё это сказал? – сглотнула я, представляя десятки трупов, которых он выносил. Он выпустил меня на улицу, дал радость, которую я не испытывала так долго, свежий воздух, тепло солнца. А теперь говорит, какими люди и он сам могут быть чудовищами.

– Не знаю. Хотел выговориться. Тэн рассказывала тебе уже многое. Ты говорила это Алисе и Джиму. И даже Джеку. – Его рука на руле вдруг сжалась. До сих пор ревнует… – Но всей картины не видели даже мои ученики. Всё видел лишь я. Для них люди просто исчезали и некоторые появлялись. Но я видел, почему они исчезали. Из-за чего умирали.

Я опустила голову, посмотрев на руки и нахмурив лоб. Капелька пота скатилась по моему виску, чуть щекоча.. от этого по телу пошла дрожь, спина словно онемела. Я поджала пальцы на ногах и, поморгав, взглянула на парня.

– Люди ели людей, Николь. И если у кого-то был запас с лекарствами, яблочком или нужной вещью, его убивали. Просто брали ловушку в руки, например меч, и вонзали в грудь. Животными становились люди. – Джон перевёл взгляд на пустынную дорогу. Ветерок прошёлся по моим волосам, и я нервно сглотнула. – Животные инстинкты в них просыпались. Они хотели есть, свободы, конкуренции и… секса.

– Да, Тэн рассказывала, что её хотели изнасиловать, и она…

– Убила их… Да. Я помню, как был шокирован, когда она сделала это. Райан тогда прибежал на выстрелы и успокаивал её. Обычно спокойная, она показала мне, какой может быть. В следующий раз, когда она прикончила женщину, она была уже спокойнее. Райан явно провёл с ней беседу о том, что не нужно жалеть тех животных.

– Они совсем не были похожи на людей?

– Нет. Ни один. – Джон глубоко вздохнул. – Даже те, кто в обычной жизни проявлял силу. Все сорвались, и потом я решил не делать ошибок. Я знал, что выживут только трое. Знал с того самого момента, как они объединились. Бедная Исами, она тогда была так молода и слаба. Пожалев её, Райан взял её к ним, и она проявила всю свою выдержку. И вот кто она теперь. Моя ученица, очень мудрая и добрая девушка. Она не думала тогда, что её ожидает что-то подобное. Она справилась. Будь она одна, её бы убили…

Я отвернулась на дом, сжав губы. Куда бы я делась, не будь рядом Исами? Я бы не выдержала, сама погибла. Она поддерживала меня с того самого момента, как только узнала, что Джон и я тайно встречаемся. Она хранила мой секрет, давала советы. Я многого не знала о ней, но теперь понимаю всё явно. Она была такой же, как и я, беззащитной молодой девушкой. И если бы тогда её не спас Райан, не призвал объединиться с ними с Мэттом, она погибла бы во сне, как и все. И хоть у нас нет таких зверей, все держатся, но я бы сама не выдержала напора. Напора Кукловода, которого сейчас я полюбила, а тогда ненавидела, напора фракций. Я бы не выдержала историй призраков, испугалась бы их, охладела бы в том мире и отправилась бы в Сид. Не помогла бы Джеку и Джиму, которые все силы отдавали на то, чтобы выжить. Я бы не смогла смириться с присутствием Айви, и давно бы завершила свою жизнь.

Я не говорю, что всё это благодаря Исами. Но она… Именно она поддерживала меня в трудные минуты, улыбалась и поила сладким чаем. Именно она, как лучик света, давала надежду на то, что я смогу выйти из дома. Они ведь вышли. Всё благодаря ей. Всё ведь из-за них всех. И даже Райан вложил силы в меня. Я не смогу теперь сдаться. Я не смогу покинуть их навсегда. Не смогу бросить или позволить им умереть. Два долгих года мы были все вместе. И мы не разъедемся далеко на свободе. Правда, жить и не будем тут…

– Третьего акта не будет, – оборвал мои мысли Джон. Я повернула на него голову, и посмотрела, как он вставляет ключ. – Я хочу покончить с этим, наконец. Выпущу вас, сожгу к чертям дом, как бы я не был к нему привязан. Он уже горел веке в девятнадцатом. Дата под одним из окон – дата его реконструкции. И теперь он сгорит вновь.

– Лео сжёг, – шепнула я, вспомнив частички его воспоминаний. Куда пропал Лео? Его никто не видит, он ушёл в туман, словно стал тем же слабым духом, что и скитаются здесь и ждут, пока их освободят. Лишь Аластриона осталась сильной. И Кэт Фолл появляется. Но больше нет Старшего.

– Так, двинули! – улыбнулся парень и отвлёк меня от страшных раздумий. Я улыбнулась и пристегнулась на всякий случай. Окно я раскрыла, чтобы ощущать ветерок, летящий в лицо. А Джон включил негромкую музыку по радио. Я не знала ни названий, ни групп, и лишь слушала, пока не включилась та песня, которую я знала. «Free love» от Depeche Mode. Я посмотрела на Джона, вслушиваясь в слова. «Свободная любовь». Свободная, вот о чём я подумала. Сможем ли мы быть вместе, когда будем, наконец, свободны?

Я не заметила, как уснула под манящие мотивы и сладкий медленный голос. Голова моя то и дело скатывалась на плечи, и шея ныла, но потом я почувствовала остановку, и моё сиденье опустилось, чтобы я приняла лежачее положение. Спасибо, любимый, хотела сказать я, но не осмелилась. Я лишь отвернулась, чувствуя, как тело накрывают чем-то вроде тонкого пледа. Откуда тут плед?

Я открыла глаза, лёжа на боку, и посмотрела в окно. Сумерки опускались на небо, или недавно прошёл дождь? Похолодало, и окно было уже прикрыто. Лишь маленькая толика прохладного воздуха доходила до меня. Я села и посмотрела на отчего-то хмурого Джона. На часах было около семи часов. Желудок завыл.

– Почему мы так долго едем? – спросила я, заворачиваясь в плед. На ногах были кеды.

– Я останавливался пару раз, чтобы купить еды. Еду медленно.

Музыка не играла.

– Еды? – спросила я.

– На заднем сидении посмотри, – улыбнулся парень, и я оглянулась. Там стояла небольшая плетёная корзинка, словно для пикника. – Возьми там что-нибудь. Мы приедем минут через сорок. А потом поужинаем.

– Дома, наверное, обыскались. – Я стала рыскать в корзинке и наткнулась на какой-то хот-дог. Я села поудобнее и стала жевать его, запивая негазированным подобием колы.

– Скажешь, что я тебя закрыл.

– Они возненавидят тебя, – сделала я вывод.

– Меня и так не особо кто любит, – с жалостью сказал он и перевёл взгляд с меня на дорогу. Словно не хотел думать о любви, глядя на меня. Но я люблю его.

Положив остатки хот-дога на постеленную на коленках салфетку, я потянулась к Джону и обняла его, стараясь не мешать ему вести машину. Он улыбнулся и приобнял меня рукой. Я люблю тебя, Джонни, хотелось сказать. Но, блин, чёртова трусость не позволяла. Скажу в следующий раз, никуда мы не денемся.

Пустынное шоссе стало сменяться домами, и я стала смотреть во все глаза на ярко горящие огни города. Он был небольшой, но тут было достаточно развлекательных мест. Стриптиз-клуб, который Джон отчего-то проводил взглядом. Просто клуб, небольшое казино, игровые центры, аквапарк, цирк, луна-парк. Стойте, стойте! Стриптиз?

Я, откинувшись на уже поднятое сидение, посмотрела на Джона ревностно. Он ходил в него что ли? И как давно это было? Я уже была в его жизни в виде девушки, с которой он встречается?

– Что? – спросил он, поймав мой взгляд.

– Стриптиз, значит? – спросила я.

– Нет. – Ответил он, и я ударила его по ноге. – Эй, за что?

– Сколько раз туда ходил? – спросила я, нахмурившись.

– Один. По дороге домой возвращался… – Он выставил вперёд одну руку, глядя на дорогу, чтобы я не ударила его.

– Когда?

– Да ладно, Никки. Ты чего? Это было, когда ты только-только появилась. Хотел бы заскочить ещё раз, но ведь теперь ты у меня есть. – Он улыбнулся, подняв брови, и я села ровно, скрестив руки на груди и нахмурившись. – Теперь будешь обижаться, как маленькая девочка?

– А что, если и да?

– Ну! Не будь такой капризной. – Он погладил меня по ноге, и я перехватила его руку и переплела наши пальцы.

– Да я вообще недавно капризной стала, – шепнула я, но так, чтобы он слышал. – Что-то изменилось. Я вроде только недавно почувствовала себя взрослой. Думала, что теперь спокойно воспринимаю мир и ситуацию, в которую я попала, а теперь что-то вновь не нравится. Что-то даже видеть не хочется. От чего-то просто мутит и тянет тошнить.

– Кажется, ты становишься снова мелкой! – рассмеялся Джон, и я расхохоталась вместе с ним.

Город стал уменьшаться. То есть не сам город, а количество домов и этажей в них. И вот я уже видела лес, в который уходила эта дорога.

– Мы почти приехали, – сказал Джон. Пять секунд, и мы остановились на парковке какого-то маленького охотничьего магазинчика. То что надо, у леса.

– Мы собираемся на охоту? – спросила я. Джон лишь ухмыльнулся, открывая дверь и выходя из машины. Он прошёл к моей стороне и открыл мне дверь, выпуская.

Я встала у машины, закутываясь в плед, ожидая, пока Джон достанет всё из багажника и с заднего сиденья. В руках у него была плетёная корзинка и тёплая кофта и штаны. Видимо, для меня. Я думала, что мы сейчас всё-таки пойдём в магазинчик, ведь он всё ещё работал, но Джон повернулся к нему спиной и отправился дальше к лесу. И вот я заметила небольшой двухэтажный коттедж прямо на краю.

– Она не любит, когда рядом есть машины. Ей полезен свежий воздух, поэтому я оставляю машину тут.

– Она? – переспросила я, Джон кивнул, но не уточнил, кто она.

Мы пошагали быстрее, а сзади поддувал ветерок. Меня уже сносило. Джон шагал тяжело из-за груза, но мне не давал ничего понести, даже корзинку. И вот мы стали подходить к домику. Тут был ограждён садик метров в двух от дома, тюльпанчики, кусты сирени. И на кустах росли вьюны. От них шёл прекрасный запах, передающийся мне с ветром.

Джон позвонил в дверь, а ведь на первом этаже свет не горел, и вот послышались шаги, и я напряглась, готовясь встретить «её». Дверь тихо открылась, и лишь темнота была на месте предполагаемого человека, но вдруг из-за двери показалась головка маленькой девочки, которая взглянула на Джона и улыбнулась.

– Здравствуй, Джинджер, где бабушка? – обрадованно сказал парень.

Девочка распахнула нам дверь и побежала туда, где горел свет. На кухню.

– Бабушка! – кричала девочка лет девяти. Она сильно топала босыми ножками по голому деревянному полу. Кухня от гостиной отделялась лишь границей между темнотой и светом, исходящим от одинокой лампы над обеденным столом.

За ним сидела женщина, и встала, когда Джинджер прибежала к ней. Она посмотрела на Джона и тоже улыбнулась.

– Мальчик мой, – сказала она, шагая к нам. Она включила свет, который ослепил, и я опустила голову, щурясь. Джон поставил на пол корзинку, на неё положил вещи, а потом приобнял старушку, такую маленькую, в сравнении с ним.

– Стефани, – вместо приветствия сказал он. – Давно не виделись.

– Уже два месяца как. Ты чего нагрянул, как гром среди ясного неба? – Стефани погладила его по плечу.

– Я привёз сюда свою девушку, – сказал он, и я подняла глаза. Я его девушка. Улыбка расплылась на лице.

Джон отошёл и показал меня Стефани. Я видела её за ним, а она меня нет. Старушка удивлённо подняла глаза, а потом вдруг улыбнулась, поглядев на улыбающуюся меня. Она добро смотрела в мои глаза, а потом вдруг развела руки и подошла ко мне. Обняла, что было неожиданно. Затем отстранилась и снова посмотрела на моё лицо. Такое давление, и я покраснела.

– Ты красавица, – сказала она, похлопав меня по плечу. – Просто красавица, Николь.

Он ей говорил моё имя?

Она отошла и кивнула нам идти на кухню.

– Я вас ужином накормлю сейчас, – сказала Стефани, открывая холодильник. Мы с Джоном сели за стол, и я посмотрела на телек. По нему шёл мультик Диснея. Золушка. Видимо, это Джинджер смотрела. Я тоже стала глядеть телек, ведь у Джона, кроме новостных, больше никаких каналов и нет.

Забавно, когда я пришла с бабушкиных похорон, мы с Джейн тоже смотрели Золушку.

И он уже заканчивался. Все пели и радовались любви.

– Как себя чувствуешь? – спросил Джон, обнимая. Я положила голову ему на плечо.

– Нормально. А кто она?

– Стефани та старушка, про которую я рассказывал тебе утром. Когда я добирался до Вичбриджа, я попросил у неё еды и ночлега. Она сразу же предоставила его мне. Ещё и дала одежду своего сына, потому что моя выглядела уже плохо. Ещё было холодно, и она заметила одежду заключённого под рубашкой.

– И как она отреагировала?

– Она сказала, что раз я сбежал, значит, не был виновен в содеянном. Раз я направляюсь домой, а не бегу за границу, значит, я хочу доказать это кому-то. Она сожгла мою одежду заключённого и дала денег, чтобы в следующий раз я остановился в мотеле. Но я не мог себе этого позволить. Моё лицо было на плакатах, как сбежавшего. «Живым или мёртвым!» – говорила надпись. Она, конечно же, нашла выход. Мои волосы сейчас медные из-за того, что она покрасила их мне. Корни тёмные.

– А я и не замечала, – сказала я, разглядывая его макушку. Точно, тёмные.

– Мои волосы плохо растут, поэтому краска плохо сходит. Она меня побрила хорошенечко, дала хорошее душистое мыло, дала лекарство на раны. В одежде её сына я выглядел как нормальный человек. Только мешки под глазами доказывали то, что я какое-то время не ел и не спал. Она не выпускала меня два дня, хотя я и говорил, что спешу. Она раскрасила мои серые дни путешествия. Я на миг забыл о мести. Машину она тоже мне дала, но водить я не умел. Пришлось также и идти пешком, или автостопом. Но до Вичбриджа машины не ехали. Не знаю, как бы я справился, если бы не Стефи. Теперь она мне помогает, хотя и не знает, что я Кукловод.

– Кукловод? – спросил голос сзади. Стефи стояла за нашими спинами с подносом. – Кукольный театр обсуждаете что ли?

– Ага, – кивнула Джон, поглядев на тарелки. Аппетитный супчик стоял на подносе. – Думаю сводить Николь в театр.

– Да ну! – цыкнула женщина. – Лучше на балет своди. А то эти куклы для маленьких детишек.

Джон рассмеялся вместе со мной.

– Да… Для детишек… – кивнул он, опуская голову и беря ложку для супа.

========== Воспоминание шестьдесят первое… ==========

Мы проговорили со Стефани весь вечер. Джинджер сидела на коленях у Джона и что-то рассказывала. Они часто смеялись. А Стефани… Она была очень доброй. Сын её, одежду которого она дала Джону, уехал в Лондон и женился там. Почти не приезжает. Звонит раз в два месяца. Присылает немного денег. Джинджер же её внучка от дочери. Дочь её работает в городе, и сейчас задерживается. Джинджер у неё родилась от любимого парня, который испугался ответственности и отказался от дочери, от свадьбы, от отношений.

Никогда не сомневалась, что в Джоне нет такого трусливого качества, и если бы я когда-нибудь забеременела, он бы не отказался от нашего ребёнка. Подумав об этом, я прикоснулась к животу, в котором что-то ёкнуло. Мне, конечно, рано ещё думать о детях. И я не хочу быть матерью, но ребёнок от Джона – мечта.

В девять часов Джинджер отправилась спать, а я посмотрела в окно на деревья, на всё ещё темнеющее небо. Джон пошёл умываться в ванную, ведь Стефани устроила нас на втором этаже своего дома. Проведём тут всю ночь. Я спустилась вниз, где старушка убиралась на кухне. Гостиная, как всегда, была в темноте, и я прошла к двери и вышла на улицу. Свежо, хорошо, но холодно. Жаль, не захватила кофту с собой. Я пошагала от дома к машине, ведь Джон снова отнёс туда плед, но она была закрыта.

Дом, казалось, стоял так далеко. И меня не видно из окон. Я вдруг нахмурилась, а в голову пришла безумная идея. Сбежать.

Боже, как я могу? Как это так сбежать?

Но ноги уже несли меня подальше от дома. Я, обнимая себя, прошла мимо охотничьего магазинчика. Там стоял курящий полный мужчина и свистнул мне. Вдруг к остановке, даже не обозначенной, подъехал автобус, и я побежала на него. Из него вышла молодая девушка, а со мной вошёл молодой парень, такой ухоженный. Наверное, в магазинчик заезжал. Или он там работает. Контролёр тут же потребовала мой билет, и я обречённо взглянула на парня.

– Я заплачу, – сказал он, улыбнувшись. Я ему кивнула и прошла вглубь, найдя свободные места. Их было много. Я присела, и тот парень уселся рядом.

Поглядев на меня, он улыбнулся и вдруг протянул свою кофту.

– Замёрзнете, – обосновал он свои действия. – Что вы тут делаете?

– Меня обокрали, – шепнула я. – Украли машину, а в ней были деньги, документы и все мои вещи. Я из другого города. Не знаю, как домой доберусь.

– А вы откуда?

– Из Лондона, – солгала я.

– О, он далековато. Вам так не повезло. А я могу вам дать два фунта. У меня с собой ничегошеньки. – Он пожал плечами.

– Я разберусь. Попробую автостопом.

– У вас совсем ничего нет? – парень с небольшой щетиной, но явно молодой, протянул мне мелочь, а в глазах его была жалость.

– Нет. Ничегошеньки.

– Зачем вы вообще вышли из машины?

– Думала, что кого-то сбила. – Как же я не любила лгать, но незнакомый мне мужчина и не поймёт этого. – Лес ведь рядом. Отошла назад метров на пять-шесть, машина захлопнулась и уехала. Я бежала некоторое время, но я не всесильна.

Автобус уезжал всё дальше. И я беспокоилась. Джон прибьёт меня, если найдёт. А если не найдёт, то я стану бомжом. Зря я так резко убежала. Надо было прихватить с собой хоть немного денег. Или вообще не делать этого. Чем я только думала?! Боже, боже, боже!

Мне страшно! Какая же я дура!

– Может, переночуете у меня, а я что-нибудь придумаю? – спросил парень. Я подняла на него голову и нахмурилась. Он хочет затащить меня в постель, может? Вот ублюдок!

– Нет, спасибо. Я поеду на автовокзал.

– Как знаете. Я мог бы дать вам денег.

– Я поеду на автовокзал, – повторила я.

– Ладно. Он, кстати, через три остановки. До свиданья… – Он встал и направился к двери. А я накинула его кофту на плечи и стала считать остановки.

Автовокзал горел огнями. Видимо, ещё работал. Я подошла к расписанию, и посмотрела на всевозможные рейсы этого часа. В Лондон отправлялся один автобус, но в два часа ночи. Я не знала, что делать. В таких автобусах, наверное, жуткий контроль. И никаких зайцев. Мне даже в багажное отделение не забраться. Куда же деваться?

Рядом с расписанием висела карта, боже, больше шестисот километров. А мой родной город вообще за гранью реальности. Пять часов на автобусе, так сколько же туда добираться пешком? Я схватилась за волосы и села на один из стульев в зале ожидания. Слёзы градом покатились из глаз, и я завернулась в тёплую кофту.

– Вы чего плачете? – спросила женщина, ставя рядом пакеты. Я поглядела на неё. Явная жительница деревни. Она была в длинном белом платье, а на голове повязан платок. Лицо морщинистое. А руки, крепко держащие пакеты, покрылись трещинами и огрубели от долгой работы с землёй.

– Меня ограбили, и у меня нет ни документов, ни денег, – ответила я. Применяла всё ту же легенду.

– Ох, бедная. А где вы живёте?

– В Лондоне, – сказала я.

– Так садитесь на поезд и попытайтесь схорониться там, чтобы вас не поймали. В поезде живут, поэтому вагоны не проверяют. Ехать туда часа три ведь, так? Только добраться до другого вокзала вам сложно будет. Он откроется только утром.

– Ей ничего этого не нужно! – вдруг раздался знакомый голос, и я обернулась на него. Джон, совсем злой, сжимающий кулаки, смотрел на меня. Его брови дрожали от нервного тика, а губы сжались от какой-то ненависти. – Пошли! – сказал он, хватая мою руку.

Мы пошагали на улицу, где начинался дождик, а Джон крепко держал моё запястье. Я боялась сказать ему, что мне больно. Я просто шагала, глядя ему в спину, волочила ногами. А кофта, которая была велика мне, спадала с плеч. И я не могла её поправить. Мы дошли до машины, и парень почти швырнул меня на переднее сидение, сам пристегнул, а потом быстро обошёл машину и сел на водительское место. Я лишь могла смотреть на него. Ни слова не хотелось говорить. Я чувствовала себя жалкой предательницей.

Я смотрела на него во все глаза. И уже чувствовала капельки слёз, собиравшихся в них. Кровь прилила к щекам, а в руках стояла такая дрожь, что нельзя было нормально соображать. Боже, прости.

Джон вдруг устало выдохнул и зарылся руками в волосы. Он облизал губы и посмотрел на меня. И я отвернулась, стыдливо опуская голову.

– Ты хоть знаешь, как я волновался? – спросил он. Похоже, отошёл. Он положил руку мне на голову, и я сжалась, ожидая удара. Но он погладил меня по волосам. – Мне было так больно, когда я понял, что ты убежала. Боже, зачем ты это сделала?

Я не выдержала его напора, и этот вопрос ещё…

Откуда я знаю, зачем я это сделала? Я же боялась, что причиню ему боль. Я же люблю его. Так зачем я ушла? Слёзы покатились градом, и я зарыдала в голос, когда Джон вдруг стал обнимать меня.

– Я дура, Джон. Просто дура… – шепнула я, утыкаясь в его шею.

– Ну, это-то точно. Я думал, ты предала меня. Я ошибся, когда выпустил тебя. Понимал же, что, почувствовав волю, ты уже не сможешь вернуться обратно. Никки, мы сейчас поедем к Стефани, а утром нам придётся вернуться домой.

– Джон, прости меня, пожалуйста. Больше никогда так не сделаю. Никогда. Я…

– Замолчи ты уже, а? – попросил парень. – Я понимаю, что никогда больше подобного не произойдёт. – Он поднял мою голову и посмотрел в глаза. – Не делай больше таких глупостей, Никки. Ты мне очень дорога, и я не смогу жить, если вдруг потеряю тебя. Особенно, если не буду знать, что с тобой происходит.

Я кивнула и потянулась к его губам, и он улыбнулся, обнимая теперь мою талию. Я была пристёгнута, было неудобно, но чего же не сделаешь ради поцелуя с любимым человеком. Джон, извини, пожалуйста.

– Я бы занялся с тобой сексом прямо здесь, но тут ходит полиция. Да и место общественное. Поехали к Стефани.

Я кивнула, отрываясь от него, и улыбнулась, вытирая остатки слёз.

– Как ты узнал, что я здесь? – спросила я, когда мы тронулись.

– Анна, дочь Стефани, видела тебя, когда ты заходила в автобус. С каким-то парнем. – Он с ревностью взглянул на меня. – И вообще, откуда у тебя эта кофта?

– Тот парень дал мне, чтобы я не замёрзла. – Я пожала плечами.

– Сними её, – приказным тоном сказал Джон, роясь рукой по заднему сидению. Я быстро сняла кофту и приняла другую, шерстяную, из рук Джона. Она пахла так приятно, и я закуталась в неё, чувствуя на себе запах Джона.

Я смотрела вперёд, и видела, как город темнеет и утихает. Все люди уже были дома, ведь стало совсем темно. Я положила голову на своё плечо и снова чуть не уснула. Что-то меня в сон тянет. Но мы вдруг остановились.

– Мороженое будешь? – спросил Джон, отстёгиваясь.

– Да! – кивнула я, уже согретая.

– Пошли со мной!

– А можно я посижу? – с надеждой спросила я.

– Нет. Я с тебя теперь глаз не спущу. Быстро! – Я отстегнулась и вышла из машины, и Джон взял меня за руку и повёл к круглосуточному магазину. – Какое будешь?

– Шоколадное, – ответила я, осматривая магазин. Вдруг я наткнулась на морскую капусту. – И морской капусты. С кальмарами. И перца хочу. И колбасы.

– Ты нормально себя чувствуешь? – спросил Джон, прикладывая ладонь к моему лбу.

– В полном порядке. Я хочу это.

– Но мы ведь недавно только кушали. Тем более от этого всего тебя стошнит точно. Может, не надо?

– Но я хочу! – воскликнула я, топнув ножкой.

– Твоё дело, – пожал плечами Джон и закатил глаза, что было немного обидно.

Я стала смотреть на продукты дальше, и вдруг заметила нечто очень вкусное.

– Джон, я хочу зефир! – крикнула я ему через весь магазин. Он кивнул, говоря это продавцу. Я подбежала к любимому и взяла за руку.

Доставили мой зефир, и я улыбнулась.

– Теперь всё, – сказал Фолл. Продавец улыбнулся и уложил всё в пакетик. И вот я увидела йогурт.

– Йогурт купи, – попросила я, дёргая Джона за рукав. Он опешил и кивнул продавцу.

– Не волнуйтесь, всё понимаю! – сказал совсем не раздражённый парень. – Моя жена тоже была беременна. Потом она половину не съест. Хотя то, что она просит, лучше покупать.

– Я не беременна, – сказала я, хмурясь.

– Да? – удивился он, ставя перед нами четыре йогурта. – Тогда у вас хороший аппетит. Чего-нибудь ещё?

– Всё, – кивнула я. Всё сложили в пакетик, и Джон взял его, протягивая мне мороженное. – Спасибо.

– Не за что. А сейчас поехали. Стефани нас заждалась, наверное. Она понять не может, почему ты ушла.

– Что ты ей сказал?

– Что, наверное, тот парень заставил тебя, когда ты пошла на улицу. Ты же у меня такая красивая. – Он взял меня за руку, когда мы вышли. – Так что скажи, что так и было. Ладно?

– Хорошо. Только они теперь Джинджер выпускать не будут на улицу.

– Они и так нечасто это делают. У Джиндж астма. Поэтому у отца она бывает нечасто.

– Но ведь у неё нет отца?

– Да, она на него похожа. Когда выросла, он вдруг стал просить с ней прогулок. В город её почти не пускают, а к лесу он не поедет. Вот они и живут у чистого воздуха втроём.

========== Воспоминание шестьдесят второе… ==========

Мы остановились у дома, и я съела уже половину купленного. К сожалению, йогурт и капусту не съесть без приборов. Не пальцем же. Но зефирки были вкусными. Джон ехал, не останавливаясь, и поглядывал на мою улыбку.

Мы зашли в дом, и Стефани подбежала к нам.

– Николь! – крикнула она. – Ты в порядке? Тот парень ничего не сделал с тобой?

– Нет.

– Нужно обратиться в полицию, ты помнишь, как он выглядел? – Стефани осматривала меня с ног до головы. А потом взяла лицо в руки и поцеловала в лоб.

– Я не помню.

– Чёрт возьми. А вдруг он здесь ещё появится? Нужно предупредить Анну. А ты поднимайся в вашу комнату и ложись. Я подготовила тебе сорочку, так что успокойся просто. Ты, наверное, в шоке. Уже поздно, ложись.

На самом деле, время ещё детское. Но я послушалась, и поднялась на второй этаж. Джон снова собирался в ванную и улыбнулся мне, когда я вошла. Протянув мне большое банное полотенце, он взял меня за руку и повёл в конец коридора, в пустую чистую ванную, всю обделанную белой плиткой. Это так странно. Душевой кабинки тут не было – лишь одна чистая белая ванная, наполненная водой наполовину.

– Ты совсем не сведёшь с меня взгляда? – спросила я.

– Нет. – Джон рассмеялся, снимая с меня свою кофту, затем стягивая через верх футболку. Я осталась в лифчике и джинсах. Причём лифчик полетел к чертям, а джинсы тут же слетели с бёдер.

Вот те на! Что он делать собрался?

Я поняла, когда он вдруг уложил меня в ванную и сам сел туда. Секс в ванной? Такого не было. Был в душе, но ванна – ещё не исследована. Я поманила его к себе, и он улыбнулся, приближаясь ко мне. Я подняла голову, подставляя ему шею, и он провёл поцелуями от подбородка до ключиц, затем тихо вошёл, шипя и улыбаясь. Я сжала руки в кулаки, чуть расставляя ноги. Господи, как же тесно. Я даже не могла схватиться за него, обнять спину. А ему, наверное, было вполне удобно входить и выходить из меня. Ему всего-то и нужно – двигать бёдрами. Меня чуть смешила постоянно плескавшаяся вода, которая щекотала мне грудь и шею. Джон целовал меня – мои губы, шею, грудь. А по телу шёл ток. В животе было тянущее чувство, такое приятное, и я блин с ума сходила из-за того, что он вытворял. В его глазах плясал огонь, и я внутренне ликовала, когда понимала, какое удовольствие он испытывает благодаря мне. И это ему не тупые стриптизёрши. Это я, Николь! И я люблю его. И буду любить, наверное, до конца жизни.