Текст книги "Слёзы и чувства (СИ)"

Автор книги: Joseline

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)

Я смотрел ровно на Джека, но краем глаза заметил, как схватилась за сердце Дженни, а Исами присела на стул. Обе странно смотрели на меня. А мужчины… они просто молчали. И я их понимаю.

– Совсем спятил такое говорить? – сжал кулаки Джек. А мне было плевать.

– Есть у кого покурить? – спросил я, но почему-то оглянулся на девушек.

– Я спрошу у Билла, – шепнула Дженни и выбежала из комнаты. Беспокоится обо мне. Только не надо этого, ничего ведь не изменится. Главное, не начать пить и не ввязаться в курение. Я не нужен буду Николь такой. И нашему ребёнку тоже не нужен будет такой отец. Найти бы их ещё…

========== Воспоминание семьдесят первое… ==========

Мы приехали быстро, ещё даже не стемнело. Я даже не заснула, что странно, потому что предвкушала встречу со своим родным городом. Мы с Джейн проехали мимо дома моих родителей, мимо нашей школы и мимо дома её родителей. Мы остановились у обычной, серой многоэтажки, а потом зашли в ужасающий подъезд. Повсюду были выжженные рисунки в виде черепов, пентаграмм, всяких надписей про смерть.

«Все мы умрём, чего же медлить!» – было написано на одной из дверей на втором этаже. Я застыла перед этой дверью, тогда как Джейн шагала наверх.

– Это эмо и готы всё пишут. Развелось их… – усмехнулась Джейн, хватая меня за руку. – Пошли. Здесь тоже кто-то из них живёт. Дальше всё чище.

– А на каком этаже ты живёшь? – спросила я, не отпуская руки подруги.

– На шестом. Но нам придётся идти пешком, прости. Лифт починят только завтра. – Голос её был грустным. Она извинялась искренне, хоть я и не понимала, в чём дело. Словно я была инвалидом и не могла подняться, или это было для меня проблематично. Беременности ведь не повредит такое физическое упражнение, как подниматься по лестнице?

Вот мы дошли до шестого этажа. Конечно, это было непривычно, хотя как я только не бегала в доме Джона. Поэтому только Джейн устало дышала, идя к двери и доставая ключи. Квартира у неё очень уютная и милая. Две комнаты – спальня и гостиная, небольшая кухонька. Ванная раздельно с туалетом. Так мило, уютно. Мне так тут нравится.

– Я тебе предлагаю спать со мной в спальне. Там очень мягкая кроватка, я её сама купила недавно. Большая, нам хватит, – крикнула мне Джейн.

– Нам не привыкать, – хихикнула я, кладя портфель на хиленький диванчик в гостиной. Джейн подбежала ко мне и обняла, что было очень странным.

– Наконец, мы дома, в городе, ты вернулась к нам. – Она снова плакала, а я пыталась успокоить её, поглаживая по спине. Она быстро оторвалась от меня. – Я пойду, сделаю нам чай. А ты пока переоденься в приготовленные вещи в спальне. Думаю, у тебя нет одежды. А размер, наверное, один.

– Хорошо, – шепнула я и пошагала к спальне, захватив с собой рюкзак. Я разделась быстро и тут же посмотрела на себя в зеркало. Казалось, что живот стал ещё больше. Кажется, у меня паранойя.

Я прикоснулась к еле заметной выпуклости на животе. Она полностью закрывалась моей рукой, но я хотела почувствовать её всеми клеточками своей руки. Я провела по ней тихо и аккуратно, спокойно, прикрыла глаза, чтобы всё прочувствовать. Боже, наверное, я спятила. Или все мамы так делают?

– Что ты делаешь? – Голос Джейн отвлёк меня, и я повернулась к ней. Она была шокирована, и я поняла, что больше не могу оправдаться. Я не смогу больше ей лгать.

– Глажу живот. У меня будет ребёнок.

– Точно? – Она прищурилась, глядя на меня с подозрением. – И какой срок?

– Я не знаю точно.

– Ты не ходила в больницу? – Она подала мне чай и присела на кровать. Я помотала головой. – А тест делала?

– Нет. Просто у меня нет месячных, и иногда так хочется есть всего и сразу, что просто дух захватывает. – Я вспомнила, как ела морскую капусту с кальмарами, и мне захотелось ещё. Я села рядом с подругой.

– А тебя тошнило?

– Один раз. Собственно, после него моя подруга и предположила, что я беременна. – Я пожала плечами.

– А почему ты не осталась там? Со своими друзьями?

– Всё сложно, знаешь ли. Они все работают. – Снова лгу, а как же не хочется. – Я им не нужна.

– Здесь ты мне нужна. Я позабочусь о тебе. – Она приобняла меня. – Допивай чай, и пойдём в магазин.

– Зачем?

– За тестами. – Она щёлкнула меня по носу и, взяв кружку, оказывается, уже пустую, пошагала на кухню, а я всё ещё пила свой чай. Чувствую, пить нужно больше и больше.

Буквально через полчаса, когда я переоделась в розовое платье, мы пошли в магазин. Джейн, казалось, относилась ко мне ещё более бережливо. Чёрт возьми, я же не толстая пока ещё. Да и в такой заботе не нуждаюсь ещё.

Зато по магазину мы носились, как бешенные. Тут было ну очень много тестов на беременность. Видов шестнадцать. И все Джейн купила. Боже, какие деньги. Зачем она их тратит на меня? И не жалко ей? Я ведь не смогу ей вернуть эти деньги, пока не заработаю. А мне ещё нужно будет сдать экзамены в школе или хотя бы найти документы, фальшивые, о том, что я получила диплом. Я не смогу поступить в институт в этом году, как Джейн. Хотя, может, я договорюсь как-нибудь и сдам все экзамены вместе со своими бывшими одноклассниками? Ещё ведь нужно встретиться с родителями… Боже.

– Шестнадцать штук, – повторяла я, заглядывая в пакет по пути домой.

– Да. Проверить нужно на всех. Все ведь должны показать, что ты беременна. Я считаю, что так и должно быть! – Боже, она такой и осталась. Такой же легкомысленной, весёлой девушкой. Словно и не прошло этого времени.

– Меня на них не хватит! – воскликнула я, шагая дальше, забегая в подъезд, поднимаясь выше.

– Хватит! – хихикнула Джейн. – Ни одна женщина ещё не жаловалась. Пойдём быстрее, я хочу убедиться, что у тебя будет малыш. Будем ухаживать за ним.

Я закатила глаза и побежала за ней по лестницам, затем, взяв пакет с собой, побежала в туалет. Как раз очень хотелось.

Ближе к полуночи я использовала все тесты и выложила их вокруг себя. Положительный результат был на четырнадцати из всех. Собственно, меня результат не удивил ни капельки. А вот Джейн довольно плясала по всей квартире. Она бегала и прыгала, визжала и хихикала. Как же она была рада этому. Я её восторга не разделяла.

– Завтра пойдём к врачу! – сказала она мне. – Я знаю одну весёлую тётку. Она меня обследовала. Сходим к ней, и узнаем всё, как следует.

– Ладно… – Я усмехнулась. Куда теперь девать эту кучу тестов. Люди подумают, если увидят, что мы просто безумцы. Это вызывает лишь смех.

Я пошагала в спальню, кинув всё в мусорное ведро, и достала дневник Джона, решая читать его на ночь.

«Дженни сказала, что никогда не любила меня. А я надеялся на это. В детстве я мечтал лишь о том, чтобы быть с ней. Там, в тюрьме, я часто думал о ней. И мне казалось, что чувства мои сохранились. Но это была лишь иллюзия. Когда она сказала «Нет», в моём сердце ничего не ёкнуло. Это странно, не правда ли? Если бы Николь сказала, что ненавидит меня, я бы весь дом разрушил в приступе ярости. Я бы смог, я так думаю. Что-то в ней есть такое, что, несомненно, притягивает меня и отбивает любое желание думать, что сердце наполнено любовью к Дженни Уоллис. Что-то яркое в ней есть, но оно такое холодное и недоступное. Наверное, это её чувства ко мне. Я вижу в её глазах серьёзность, когда она проходит испытания, я вижу, что она может быть сердитой, весёлой, но со мной она совершенно всех эмоций лишается. Кроме тех, которые она получает во время секса. Лишь однажды она показала мне, что чувствует. Она сказала, что хочет видеть моё лицо всегда.

От этих слов я в крайней степени восторга и безумства. Я хочу показаться ей, хочу. И мне неважно, что она скажет, увидев моё лицо, ведь я могу ей не понравиться. Думаю, если ей нравится Джек, я буду для неё просто серой крыской, недостойной, скучной. Не её тип.

Джек, кстати, очнулся. Потому что я дал им хирургические инструменты. Все, которые смог найти. И меня не удивило, что Николь, которая мне принадлежит, ходит к нему каждое утро, не смотря на то, что я выматываю её по ночам. Она просто просыпается в девять утра и бежит в гостиную, где обессиленному Джеку нужно принести каши, покормить его с ложечки или накапать ему в глазки капелек. Ревную? Я ревную? Нет! Ничуть! Я же не какой-то там сопляк, чтобы ревновать свою девочку к какому-то мальчишке, глупому и неотёсанному.

Всё!

Конец записи!»

Ревновал уже тогда. Я захихикала, понимая, что всё-таки не я одна страдала от ревности в те тяжёлые моменты. Когда он сказал «Плевать на Дженни!», это было прекрасно. Можно сказать, что эта запись глаза мне открыла на всё, ведь тогда меня очень ошарашило это его заявление. И сейчас вдруг внутренний просвет. И любовь всё больше и больше в моём сердце.

– Я записала тебя на приём, – вдруг отвлекла меня Джейн. Она пришла в пижаме и с расчёской в руке.

– Сейчас же поздно! – Я посмотрела на часы.

– В интернете, – пожала она плечами.

Боже, до чего прогресс дошёл. А я тут, как Маугли, словно только из джунглей вышла. Чувствую себя отвратительно! Столько всего пропустила за эти годы…

– Кстати. – Джейн стала рыться в ящике, а потом достала оттуда что-то похожее на фотоаппарат. – У меня есть страничка, где я говорила о тебе и Денни. И меня читают, знаешь ли, и сожалеют. Поэтому хочу сказать им, что больше не буду вести записей, ведь ты приехала.

Она присела рядом и обняла, наводя камеру на нас. Я улыбнулась. Вспышка, и Джейн довольно улыбнулась, отходя.

– Пора им сказать.

========== Воспоминание семьдесят второе… ==========

Рано утром (я даже не смогла выспаться) Джейн разбудила меня и тут же приготовила мне новое платье. У неё их, благо, было море. Сама она надела джинсовые шорты, ведь на улице была жара. Даже в столь ранний час. Казалось, спиртовой термометр, сейчас лопнет, как в мультиках, идущих как раз в столь раннее время. Я смотрела Вуди Вудпекера, когда Джейн заплетала мои волосы в косу. Они были жёсткие и спутанные, и Джейн недовольно бубнила себе под нос, думая, что я не слышу, как она жалуется. А все слова были довольно отчётливыми.

Волосы нужно состричь и начать за ними ухаживать.

Платье было мне по размеру, и сидело на мне лучше, чем на Джейн. Она сама так сказала и подарила мне его, ведь так и не надевала. Что ж, оно прекрасно. Летнее – с яркими маками по всему подолу на белом фоне. Оно было похоже на моё платье в доме по стилю, только рукавов не было, лишь тонкие лямки. И в нём заметно, что грудь моя просто гигантская!

Неужели будет ещё хуже? А потом всё отвиснет, когда я-таки докормлю своего малыша. Какой ужас. Хотелось бы, чтобы было всё, как у мамы моей. После двух детей всё более-менее идеально. Боже, а у меня всё чудовищно…

Джейн взяла меня за руку на улице, когда мы пошагали в больницу. Она улыбалась самой искренней и довольной улыбкой. Мы шли в больницу, и я надеялась, что пробудем там недолго.

– Я тебя там оставлю, – сказала Джейн, видимо я произнесла что-то вслух. – Мне нужно в школу. Я хочу спросить, возможно ли тебе сдать экзамены с нами, ты ведь училась там в школе, да? – Она посмотрела на меня настороженно.

– Да. – Снова ложь. Как же мне теперь в глаза ей смотреть. Я столько лгу. Но когда-нибудь же не сдержусь и скажу ей всю правду. И она будет в шоке и, возможно, засунет меня в психушку. О боже, нет…

– Замечательно. Тогда ты сможешь получить диплом. Только вот… договориться нужно. Они, наверное, потребуют твои документы с той школы, в которой ты была.

– Я их не забирала. – Я сглотнула. – Может, как-нибудь без этого?

– Наверное, придётся выложить деньги на это… Чтобы без всяких разбирательств…

Я снова сглотнула, опуская голову. Я смотрела на свои ноги в несуразных балетках. Сколько же проблем от меня. И Джейн совсем не знает, что делать. Я ещё школьница, беременная, правда, и должна была учиться в школе. Сколько же проблем…

Вот показалось здание больницы. Было совсем недалеко от дома Джейн. Зачем она только снимает себе квартиру? Здание этажей в шесть – похоже, тут лежат больные, – белое, чистое. Я с удовольствием зашла в него. Тут светло, просто ослепительно светло, и повсюду ходят люди в белых халатах, на инвалидных колясках везут беременных женщин. Какие у них животы… Какие толстые, даже смешно. Я никогда так близко не видела беременных. Причём в таких количествах. Скоро я буду среди этих мамонтих, ходить тут в домашних халатиках и улыбаться всем подряд. А может, мне повезёт, и я буду сидеть дома, пока не рожу.

– Пошли! – Джейн потянула меня за руку. Я поскользнулась на плитке на полу, и полетела на подругу. Хорошо, нас остановили стулья для ожидания. Говорила же – несуразные балетки. Ещё и скользкие.

– Прости, – хихикнула я. Мы встали, смеясь.

– Ничего страшного. Думаю, охранники, что сейчас видели это в своих маленьких чёрненьких телевизорах, посмеялись. – Джейн расхохоталась, ведя меня за руку дальше. К лифту.

Я снова вспомнила дом. Как сидела за мониторами, исполняя роль Кукловода, когда ждала, когда он проснётся, вернётся из душа или очередного похода за провиантом. Я вспомнила, как скучала без него в те часы разлуки. А ведь сейчас я скучаю так сильно, что просто тянет вернуться, не смотря на запреты. Конечно, я не настолько глупа, чтобы поддаться этому нелепому желанию. Лишь бы во сне приснился мне мой любимый Джон. Ведь нет ни одной фотографии, и я когда-нибудь забуду, как он выглядит.

Мы остановились. А так хорошо думается, когда идёшь в неизвестном направлении, поддаваясь подруге. Белая дверь на фоне белых стен. Что-то начало подташнивать от этого белого. Над дверью был зелёный фонарь с надписью «Входите». Я вздрогнула, когда поняла, что Джейн именно этого и ждёт. Ладно уж…

– Домой дойдёшь? – спросила девушка, отпуская мою руку.

– Да. Конечно, – кивнула я. – Увидимся.

Я помахала ей и зашла в кабинет, постучав, а взглядом провожала уходящую Джейн. Она была так весела.

Кабинет. Снова белый. Просто жутко белый. Какая-то ширма у окна, а рядом ещё одна. Рядом с большей ширмой стоял телевизор с какими-то серыми проводами, идущими к розеткам. А у противоположной от меня стены стоял стол, за которым сидела женщина-врач. Добрая на вид.

– Доброе утро, – улыбнулась она и встала, подходя ко мне. – Вы беременны?

О как…

– Да. Тесты сказали, что да. И я в первый раз… – Голос дрожал. Я даже не знала, что говорить-то в таких случаях.

– Конечно, понимаю. Проходите за ширмочку и переодевайтесь в сорочку.

Боже, ещё и переодеваться.

– Нижнее бельё снимайте! – крикнула она, когда я скрылась за ширмой. Ну, конечно, тут я сообразила.

Я переоделась быстро, но ещё минут пять стояла и страшилась. Почему-то мне не по себе. Я так боюсь…

Но я вышла и подошла босиком к женщине, которая с улыбкой ожидала меня. Она была терпелива.

– Присаживайтесь на стульчик. – Она указала на вторую ширму. – Ноги закидывайте и расслабьтесь.

И снова я пошагала по холодному полу босиком. Но под лучами солнца он разогревался. Я уселась на кресло и попыталась закинуть ноги на эти чёртовы штуки, как их там! Я им балерина что ли? Хотя лежать было вполне комфортно, и больничная сорочка всё прикрывала. Даже не стеснялась.

– Так… – Она надела перчатки и подошла ко мне, держа в руках какую-то штуку, напоминающую… член. На кончике была камерка. Фи, это воткнут в меня? – Сейчас будет немного холодно и неприятно внутри, потому что я смазала камеру, чтобы безобидно вошло. – Она улыбнулась по-дурацки, но я не напрягалась.

Вдруг внутри стало действительно холодно. Непривычно. Я сжала пальцы на ногах и чуть напряглась, глядя на врачиху. А она смотрела на телевизор. Я проследила за её задумчивым взглядом. В телевизоре было изображение ультразвука. Среди какой-то голубенькой массы было что-то похожее на черный мешок, внутри которого виднелись очертания крохотного человечка. Большая голова и небольшое тельце. И я улыбнулась от умиления. Боже, это он.

– Так, – протянула врачиха. – Всё понятно. Всё просто замечательно. Это ваш малыш… – Она улыбнулась, тыча пальцем в его голову. – Где-то тринадцать недель.

Я посчитала – три месяца. Так и есть. Так много, а я и не замечала. Почему у всех есть хоть какие-то признаки, а у меня нет? Как я могла не заметить задержки. Ведь месячных не было трижды!

– Вам записать видео? – улыбнулась женщина. Я вдруг вспомнила ослепительную улыбочку той рыжей, что два года назад меня осматривала. Только при ней не было так страшно.

– Да, – кивнула я.

– Хорошо! – Она нажала на какую-то кнопочку. – А вам дать послушать его сердце?

– Его? – переспросила я. – Это мальчик?

– Вы не так поняли. Я имею в виду плод. Через УЗИ возможно будет увидеть пол где-то через месяц. Так что вам нужно будет прийти сюда. Конечно же, я вам всё напишу. Когда приходить, какие витаминки для вас лучше, что кушать можно, а что нельзя, ведь скоро начнётся второй триместр. Кстати… – Она указала на трепыхающееся чёрное пятнышко где-то в тельце, – это его сердечко. Бьётся быстро, и это норма.

Она снова на что-то нажала, и по кабинету разлетелся стук. Быстрый-быстрый. В ритм трепыхающемуся пятнышку.

Я привстала на локтях и снова улыбнулась, закусывая губу.

– Присаживайтесь. – Из меня вынули эту странную камеру, и я села ровно, глядя на остановившуюся картинку. Стук больше не раздавался.

Я скинула с щеки слёзку счастья и посмотрела на возвращающуюся докторшу.

– Вот ваш диск. – Она протянула мне его. – Одевайтесь и присаживайтесь на стул. Я кое-что вам напишу, и можете быть свободны.

Я кивнула и пошагала к другой ширме, чувствуя холодок внизу живота. Как? Ещё не прошло? Я оделась уже быстрее, а ещё минут через десять шагала домой, поглаживая живот. Теперь я его увидела. Он такой маленький, совсем маленький. И я должна заботиться о нём, как следует.

Я зашла в подъезд дома Джейн и снова уставилась на надписи. Жуткие такие… Благо, лифт работал, и я не встретилась снова с той устрашающей записью. Я поднялась за две секунды и пошагала к двери. Она была открыта, а внутри работал телевизор. Странно, Джейн же в школе. Но, проходя, я стала видеть силуэты людей. До боли знакомые силуэты.

Люди повернули ко мне головы, и я узнала своих родителей и родителей подруги…

Они смотрели на меня с грустью, а Джейн, которая была среди них, улыбалась.

– Ну, вот. – Она развела руками. – Она вернулась.

– Что тут происходит? – спросила я, но не успели мне ответить, как мама бросилась на меня, обнимая.

– Живая! – шептала она мне в ухо, гладя по голове, прижимая к себе. – Господи, ты живая, а я так переживала. Прости меня, любимая, за то, что я была такой ужасной матерью.

– Гвен, – оторвал её от меня папа, – ты её сейчас придушишь. Ты же знаешь, что она беременна.

Что? Джейн им всё рассказала? И они не были против? Это так странно для меня, что они так реагируют. Хотя обычно я даже не спрашивала их мнения.

– Она пришла? – Писклявый голос где-то у туалета. Я обернулась и увидела Сэма. Он поправлял свои штанишки, глядя на меня с шоком. Боже, это он. Почти не изменился.

Вырос сильно. А так всё такой же. Милые, детские черты лица, наивный взгляд больших серых глаз и лохматые светлые волосы. Губки чуть приоткрыты от удивления. Он вдруг улыбнулся и побежал ко мне. Я была рада его видеть так сильно. Я так скучала. Братик мой любименький! Я присела перед ним на колени и обняла удобнее, гладя его по мягким волосам. Он прерывисто дышал мне в ухо, думаю, плакал.

– Тихо, милый, – успокаивала я. – Я теперь никуда не денусь.

========== Воспоминание семьдесят третье… ==========

Я уселась на диван, и Сэм присел рядом, обнимая меня. Теперь все улыбались, и я тоже, ведь увидела Сэма. Я так его люблю, так скучала, что невозможно описать. Мама села по другую сторону от меня и приобняла, глядя по голове.

– Мы недавно переехали, – начала она в полголоса. Почти никто не слышал этого. – Может, переедешь к нам, там есть спальня для тебя?

– Вы продали бабушкин дом? – перевела я тему.

– Да. Нам потребовались деньги, когда Сэм заболел пневмонией. – Я взглянула на брата. – Он уже здоров. Всё хорошо. Но тогда было очень тяжёлое время. Я надеюсь, ты не будешь подавать в суд?

– Конечно, нет. И я хочу остаться тут, если Джейн непротив? – Я посмотрела на девушку, и она кивнула.

– Прекрасно, оставайся. – Мама улыбнулась. Казалось, она мне противоречить не собирается. – Мы будем давать тебе деньги, и если что-нибудь понадобится, ты звони. Кстати, Джейн показала твой телефон – я куплю тебе новый. Можешь приходить, когда хочешь, адрес я тебе напишу. – Она положила мне на живот руку. – Я помогу любым советом, и можем ходить вместе в больницу.

– Хорошо, мам! – Я улыбнулась и поглядела в её светящиеся, но заполненные слезами, глаза. Я очень похожа на маму. И Сэм тоже. Только волосы у неё тёмные. И было очень странно видеть, что мы с Сэмом русые. Это всё папа…

– Мы любим тебя, – сказала мама. – Мы были просто свиньями, когда обращались с тобой, как с чужой. Лишь когда мы потеряли тебя, мы поняли, что ты всё-таки наша дочь, родная кровь, самый близкий на свете человек. И мы скучали, особенно Сэм. Папа обзванивал все больницы и морги, полицию наслал на вас. Вас объявили в розыск. Я не понимаю, почему вас не нашли, если вы были в больнице.

– Слишком маленький городок. Больничка была неизвестной, наверное, никто бы и не подумал, что мы попали туда. – Я сглотнула ком, чувствуя, как Сэм приложил ухо к моему животу. Наверное, там ещё ничего не слышно. – А вы действительно готовы мне помочь?

– Конечно…

– Я не забрала своих документов из своей прошлой школы. Но вернуться в тот город я не могу. Я хочу сдать экзамены тут. Но Джейн сказала, что будут проблемы, если они будут разбираться. А я не хочу этого…

– Хорошо, милая. Мы сделаем всё возможное. Я сегодня же подойду к директору. – Она посмотрела на Сэма, который дурачился, тыкая мне в живот пальцем. Вот глупенький. Маленький ещё понимать.

Часа через два родители ушли. Они не спрашивали о том, как я поживала, не хотели напоминать о больном прошлом. Мы посмотрели пятиминутную запись УЗИ, и все просто умилялись. Сэм даже спросил, кто у него будет – племянник или племянница. Я пока не знаю. Тем более, я понятия не имею, кого я хочу. И сын, и дочь были бы для меня радостью, и ведь я даже не знала, кого хотел бы Джон. Джон…

Как же я скучаю. И сердце болит, ведь он так далеко. И он думает, что мы не увидимся никогда. Как можно так думать, ведь мы встретимся! Встретимся!

Я легла на диван, глядя в телевизор. Джейн готовила что-то вкусное на кухне. Я чувствовала запах выпечки. А я ведь даже не спросила, как она учится, есть ли у неё подруги или молодой человек. Я такая никчёмная подруга. Свалила на неё сразу столько проблем, не беспокоясь о ней. И даже не знаю, что изменилось у неё за это время. Время нашей разлуки. Почему я такая дура.

Я почувствовала, как что-то приземлилось на толстую обивку дивана рядом с моим ухом. Это была капелька, солёная капелька. Слеза. И вот Джейн присела на корточки передо мной с улыбкой.

– Я думала, ты спишь, – сказала она, погладив меня по голове. – Ты чего тут грустишь? Слёзы пускаешь? Гормоны?

– Угу, – промычала я, улыбаясь.

– О… Прекращай давай! Иначе я не смогу с тобой ужиться. Будешь много плакать, плохо будет всем. И ребёночку тоже. Вставай, ужин готов. – Она встала, теперь глядя на меня сверху вниз. – Ну, как ужин. Это пирог или что-то вроде него. Я не знаю, какое оно на вкус. Надеюсь, хорошее. – Она помогла мне подняться. – Я теперь буду о тебе заботиться.

– Я умею готовить, Джейн. Так что и мне позволяй это делать. Хотя бы готовить обед, когда ты возвращаешься из школы.

– Ладно. Всё, что найдёшь в холодильнике – твоё. – Мы пошагали на кухню. Уселись за стол, где стоял пирог. Клюквенный, кажется. Я принюхалась, и снова почувствовала слёзы. Да, мне говорили, что реакция на запахи и вкусы может измениться. – Приятного!

– Спасибо…

Мы кушали около двадцати минут. Разговаривали. И я задала Джейн интересующие меня вопросы. Оказалось, что лучших подруг у неё так и не было. И она не входила в состав группировок, поклоняющихся какой-нибудь черлидирше, как божеству. Она просто дружила с парой девушек, созванивалась с ними, но обо мне постоянно думала и не допускала сближения ни с кем так, как со мной. Парней у неё было несколько, но ни с кем не было ничего серьёзного. Про сексуальные отношения я не спрашивала…

Затем я взяла дневник Джона, открыв его на следующей записи.

«Дженни увидела Николь голой. Звучит смешно, но уже через пять минут я понял, что всё ужасно. Наш секрет подвергся раскрытию. Дженни рассказала всё Джеку, предполагая, что ночью с ней был он. Как же она ошиблась в своей теории. Как же ошиблась. Он рассвирепел. Он, кажется, возненавидел Николь, считая её шлюхой. Нет, она не шлюха. Я заволновался, хотя немного ликовал из-за того, что их отношения стали хуже. Она теперь не будет видеться с ним.

Но она нашла выход. Солгала. И он поверил и простил. Я себе все волосы оборвал, глядя на эту глупость. Я ненавижу его! Как же я ненавижу его! Убил бы, да не могу, ведь он так дорог ей, моей девочке. Моей, слышишь, Джек, она моя и ничья больше.

И она отвлекается от моих чувств. Чувств… Странное слово. Чувства – это слёзы. Слёзы и чувства это одно и то же.

Я написал Николь записку. И она ответила на неё. Писать таким образом небезопасно, а я знаю, как она беспокоится, но я плевать хотел на всю эту чушь. Я могу убить того, кто заметит меня. Я бежал к ней. К моей маленькой, милой крошке. Единственному теперь человеку, который мне близок.

Конец записи».

Я снова заплакала. Как же достало это. Я ему самый дорогой человек. С самого Нового года.

========== Воспоминание семьдесят четвёртое… ==========

5 июля, 10.40 АМ

Я проснулась около получаса назад от «трели» будильника. Чуть не разбила его в порыве чувств. Видимо, ребёнок тоже не любит этот «проникновенный» звук, что будит нас. Он начинает толкаться. Конечно, я уже чувствую его движения, ведь у меня двадцать первая неделя. А сегодня мы с Джейн идём к врачу, чтобы выяснить пол ребёнка. А я до сих пор не определилась, кого хочу больше. Наверное, это неважно, ведь кем бы он ни был, он мой ребёнок, единственный, любимый.

Я кое-как натянула джинсовые бриджи с резинкой и странный прозрачный топ в цветах. Джейн приготовила мне ещё и толстую шерстяную кофту, но на улице было очень жарко. Просто пекло. И естественно я не стала надевать её.

Сдала экзамены в школе просто прекрасно. И откуда во мне столько знаний? Видимо, разные учения моих друзей не прошли даром. И книги в доме были просто великолепными…

Дом… Я до сих пор ничего не нашла о Вичбридже. Никаких упоминаний об этом маленьком городке. А я хотела бы написать письмо Джону и сказать ему, что всё прекрасно, что я чувствую нашего ребёнка внутри. Что он здоров, и всё с ним хорошо. Я хочу написать, что любовь моя ни на грамм не уменьшилась. Я люблю Джона ещё сильнее, я хочу быть с ним каждую секунду и так скучаю. Что просто свихнуться можно.

Сейчас мой ребёнок толкается, и я подошла к зеркалу и подняла топ, чтобы видеть это. Такие активные движения. «Ребёнок-футболист!» – пошутила однажды Джейн. Конечно, это очень смешно.

Вдруг в дверь позвонили, и я вышла из спальни, чтобы посмотреть, кто пришёл. Это были родители подруги, и они тут же поприветствовали меня. Они завтракали с нами, и меня это немного смущало.

– Николь… – вдруг заговорила Шарлотта.

– Да?

– Наверное, я старалась не мучить тебя вопросами об аварии и прочем, когда ты только приехала, но прости, я хочу знать о многом. – Она нервно сжимала кружку с чаем в руках. Её муж неотрывно смотрел на меня, а Джейн не отрывала удивлённого взгляда от матери.

– Что бы вы хотели знать?

Лгать снова приходится. А ведь я так давно перестала лгать.

– Просто расскажи мне всё.

– Мне нечего рассказывать, миссис Фармер. Я почти не помню самой аварии. Помню, что очнулась в больнице, – лгала я, а в виске нервно била вена. – И у меня стали спрашивать разные глупости. Моё имя, фамилию. Я не помнила. При мне были документы, поэтому я знала своё имя. Мне сказали, что при мне был спутник. И он в коме. Я ходила к нему каждый день и пыталась вспомнить его имя. А через полгода поисков наших близких, не принёсших никаких результатов, они решили, что мы сироты. И они отключили его от аппарата, потому что он был полным овощем. А его сердце отдали какому-то другому больному. Я не знаю, где его похоронили. Мне не сообщили, потому что меня забрал к себе главврач. Так всё и произошло. Я всё вспоминала в течение года, а потом просто не хотела возвращаться. Пока смерть не разлучила меня и с новой семьёй.

Какое я чудовище. Я всё это представляла. И я лгала настолько серьёзно. Как же мне потом оправдываться перед ними. Как же я могу так говорить, представляя Джона. Он не может умереть, не должен!

Я чувствовала слёзы снова, и Джейн, заметив их, подсела ко мне и обняла.

– Мам, не надо. Зачем вы расстроили её. Нам ведь сейчас к врачу.

– Зачем?

– Узнать пол её малыша. А потом пойдём по магазинам выбирать вещи. Недавно её родители дали нам денег. Думаю, потратимся немного. Купим пару вещичек. Пора бы уже начинать. Гвен сказала, что как раз в такое время родители и начинают покупать вещи для малыша, чтобы не всё сразу для распределения денег.

– Правильно! – кивнула Шарлотта. – Хорошо. Идите. Мы сами собрались идти.

Они встали и почти без слов вышли из кухни. Шарлотта была явно грустная. Я должна сказать ей название города, там же есть больница. Но они должны искать этот город вместе со мной.

– Шарлотта! – крикнула я, выходя из кухни. Они уже открывали дверь. – Вичбридж. Так назывался город, в котором я жила. Найдите его. Возможно, там есть кладбище. Но, думаю, вам доктора ничего не скажут, так что ищите поблизости.

– А где этот город? – начал Джеймс.

– Я не знаю. Я не нашла его на карте, а дорогу не помню, потому что меня просто подвозили. Туда, кажется, не ездят автобусы.

– Мы поищем… – кивнул Джеймс. И они вышли за дверь.

Я вернулась на кухню, где Дженни уже убирала со стола. Я облокотилась на дверной косяк и стала наблюдать за её работой. Как же она обо мне заботится. Так… как я не заслуживаю из-за своей лжи.

Она посмотрела на меня и улыбнулась, помахав рукой, выгоняя из кухни. Она через пять минут вышла в коридор и стала обуваться. И мне помогла, ведь я даже согнуться не могла. То есть могла, но не вперёд. Живот был уже большим, а я просто корова. Жирная, круглая корова. Хотя я почти не ем. Мне надо худеть, я много набрала, как сказал врач. Надо худеть.

Мы быстро пошагали в больницу. И сегодня была просто огромная очередь. Куча беременных женщин. Некоторые с маленькими животами, некоторые ещё толще меня. Все говорят, что я ещё тощая. Я-то не вижу!