Текст книги "Встретимся в Загсе или на небесах (СИ)"

Автор книги: Iva River

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

Глава 9. Литературный кружок

На следующий день мы с Галкой отправились на встречу с дизайнером и, всю дорогу вспоминая вчерашнюю веселуху, продолжали потешаться над незадачливым певцом мексиканских страстей.

Не знаю, как чувствовала себя Галка, но мне было до ужаса стыдно за свой смех. С другой стороны, люди, бывает, и над более серьёзными вещами смеются…

Так и не решив, как расценить своё поведение с точки зрения этики, я перевела разговор на тему достройки и отделки нашего дома.

Как оказалось, строительная фирма, привлечённая Сашкой и так споро приступившая к работе, принадлежала одной знакомой нам особе. Не слишком приятной, надо сказать. Точнее, ни обстоятельства знакомства, ни сама она не вызывали у меня ничего, кроме досадных воспоминаний.

Полностью положившись в оргвопросах на Сашку, я многое упустила из виду и то, что благоустройством нашего дома будет заниматься фирма Марьяны, узнала постфактум. Протестовать было поздно – договор подписан, примерная смета рассчитана и даже аванс перечислен.

Марьяна была женой Серёги Турчинского – близкого друга моего Азарова. Не так давно она изрядно попортила мне кровь, намекая на связь своей сестры с Виктором. На поверку это оказалось неправдой, однако её россказни чуть было не сыграли роковую роль в нашей с ним лав-стори. Ещё чуть-чуть, и мы бы расстались навеки. Впрочем, и так бы, возможно, расстались, не попади я случайно в передрягу. Хотя… случайно ли? Может, наоборот, всё было предопределено? Не знаю.

В общем, встречаться с Марьяной у меня ни малейшего желания не было. Но, увы, придётся. Сашка самую сложную часть работы проделал, плацдарм, так сказать, подготовил и вернулся к своим повседневным делам. Все остальные заботы ложились на наши с Галкой плечи.

Забот, правда, было не так уж и много – согласовывай детали, да следи за тем, насколько качественно и как вовремя всё выполняется. По большому счёту, сущая ерунда. Если бы не Марьяна. Отрабатывая сверхщедрый гонорар, обещанный Сашкой за срочность, она обещала ему лично отслеживать работу по нашему проекту, что по понятным причинам сулило нам частые встречи. Ну ничего, это явление временное, как-нибудь переживём.

Офис её фирмы располагался на первом этаже нового многоэтажного дома недалеко от центра. Докатили мы туда быстро, и проходящая по коридору служащая на наш вопрос «где найти мадам Турчинскую» указала на одну из дверей с табличкой «Архитектурный отдел».

– О, вы как раз вовремя! – расплылась в приветственной улыбке Марьяна, столкнувшись с нами на пороге.

Она пропустила нас в небольшую комнату с четырьмя столами, заставленными оргтехникой, и указала на место слева от окна.

– Позвольте представить вам нашего нового талантливого дизайнера. Савва работает у нас недавно, но поверьте, подобного я ещё не встречала! Когда вы увидите его наброски, поймёте, что я имею в виду. Это нечто потрясающее!

Симпатичный молодой человек, сидевший за столом, уткнувшись в монитор, при упоминании своего имени глянул в нашу сторону и поднялся навстречу. Марьянин взор затуманился, глаза характерно прищурились, и казалось, что она вот-вот начнёт плотоядно облизываться.

Меня передёрнуло. Помню, она и на моего Азарова так посматривала… Правда, когда он ещё не был моим.

Бедный Турчинский. Приятно, наверное, иметь жену, без всякого стеснения флиртующую направо и налево! Вот же повезло парню!

Галка, в своё время проскочившая мимо истории развития наших с Марьяной взаимоотношений, ничего не заметила. Ни томного взгляда, адресованного дизайнеру, ни моего насупленного вида.

Сказать по правде, поначалу у меня из-за Марьяниного пристрастия возникла предвзятость к этому типу, и я засомневалась, что он такой уж способный, как она расписала. Однако, посмотрев его разработки и не найдя к чему придраться, я признала: да, талант, безусловно. Креативность автора зашкаливала и наводила на мысль о новом слове в архитектурно-дизайнерском искусстве.

Мы с Галкой переглянулись, поражённые размахом и нестандартностью мышления Саввы. Сам же он, скромно потупившись, ожидал от нас замечаний.

Какие там замечания? У нас и предложений-то мало-мальски толковых не возникло. Работа была выполнена безупречно, с учётом всех пожеланий будущих жильцов. Оставалось только надеяться, что и воплощение не подкачает. Но за этим Савва пообещал тщательно проследить.

На все наши восторженные отзывы, автор отвечал скромной улыбкой, твердя, что очень рад такому редкому совпадению в восприятии авангардной концепции.

В общем, необъективность моя вдребезги разбилась ещё в первые часы общения, а уже много позже, приглядевшись повнимательнее, я увидела массу и других достоинств, помимо одарённости.

Но это я так, забегая вперёд. Сейчас про Савву я ещё ничего не знала, и меня куда больше беспокоил Иван с его «романом века»…

После встречи я отвезла Галку домой, а сама порулила в больницу.

Беглого взгляда было достаточно, чтобы понять, насколько, поджидая меня, истомился начинающий автор.

– Несси! – просиял он, увидев, как я вхожу в палату, и весь подался навстречу, приподнявшись на койке.

– Привет, – сказала я, усаживаясь подле больного, и, виновато пряча глаза, стала выкладывать на тумбочку фрукты.

Острый приступ стыда уже не в первый раз за прошедшие сутки жаркой волной прошёлся по щекам, наверняка оставив на коже неровный красноватый след.

Ваня смотрел на меня с такой надеждой, что, вспоминая вчерашний балаган, я ругала себя последними словами. Естественно, в таких обстоятельствах я не могла сказать ни единого слова правды о его «шедевре», и некоторое время старательно отводила глаза, пытаясь подобрать нейтральные выражения.

«Дайте кислородную подушку!» – хотелось выкрикнуть вошедшей медсестре, но я постеснялась.

Пришлось довольствоваться тем, что имелось.

Заглотив побольше не слишком приятного больничного воздуха, я скороговоркой выпалила спланированный вчера в общих чертах отзыв, старательно избегая каких-либо точных характеристик. В заключение речи мною был со стоном исторгнут Сашкин совет писать дальше.

Ваня просиял, подпрыгнул на матрасе и суетливо извлёк из-под подушки папку с новой порцией «антидепрессанта».

– В натуре, понравилось?! О, если бы ты знала, как я счастлив! – на разные лады пропел он, после чего восторженно возвестил: – Наконец-то я нашёл родственную душу!

Я вжала голову в плечи и потупила взор, усиленно пересчитывая ромбы на линолеуме, дабы отвлечь взбунтовавшийся мозг и не позволить ему выплеснуть наружу предательский смешок.

Становиться Ване с его опусом родственной душой я не собиралась. Более того, я также далека от него, как атеист от ярого протестанта.

– Я окрылён, Несси, – елозя по подушке ушибленным черепом, простонал Иван. – Я напишу, обязательно напишу, что только благодаря тебе была создана эта книга!

Ёлки зелёные! Чего доброго и впрямь начнёт всем вещать, что я явилась вдохновительницей такой дряни! Ох, бедная я, бедная…

Короче, наметился очередной развесёлый вечерок.

Сегодня я не стала заранее читать привезённый из стационара текст, а сразу понеслась в «избу-читальню». То есть, на этаж выше, к Веселовским.

Зря это я, конечно. Надо, надо было прочесть! Хоть бы частично подготовилась к испытанию… Изощрённая какая пытка – смехом.

В этот раз наш литературный кружок собрался в гостиной, и через пять минут мы с Галкой уже катались по большому дивану, обильно орошая слезами обивку. Ни я, ни она декламировать опус не решились, а от того, что читалось Сашкиным голосом, почему-то было ещё смешнее.

«Роза прижалась щекой к кресту на могиле и пела заунывную народную песню, которую так любила её старая мексиканская кухарка. В конце, как всегда, слеза выкатилась из глаза прекрасной Розы.

– Никто и никогда не любил меня так, как ты, милая Жиральдина! – всхлипнула девушка громко.

– Почему никто? Я люблю тебя намного сильнее, – сказал Педро, выходя из-за надгробия с граблями (Розе всё-таки удалось пристроить его на работу садовником). – Я не знаю песен, мне некогда их разучивать, но я расскажу тебе о своём самом прекрасном на белом свете чувстве!

– О да, расскажи, Педро, а то я так одинока!

Батрак отставил в сторону руку с граблями и вдохновенно продекламировал:

– Как солнце любит первый побег орхидеи, как орёл – небесную твердь, так я люблю тебя, Роза!

– О, Педро, ты действительно любишь меня сильней, чем кухарка. И твои слова намного красивей, чем песня, которую пела она. Но… немилосердная судьба против! Нам никогда не быть вместе! Отец не благословит нас, он много пьёт и шляется по притонам, но всё равно помнит, что мы знатные люди и не ровня беднякам!

– Я понимаю, любимая, мы люди из разных слоёв, – вздохнул Педро и стал окучивать ближайшие кусты. Он не привык сидеть без работы, хоть и на кладбище.

Роза, как всегда, залюбовалась его движениями.

«Какой он красивый, и ловкий, и сильный! Как я его люблю! – думала она. – Но отец никогда не позволит, даже если совсем сопьётся…»

– Вот если бы была жива моя мать! Такая добрая, кроткая, но которая давно умерла, и я её совсем не помню… – вслух сказала несчастная Роза. – Она бы его уговорила… Наверное.

– Да, я тоже слышал, что донна Люция была матерью доброй и снабжала бедняков одеждой. Такой же, как ты. Спасибо, что раздаёшь свои старые платья сёстрам. Правда, они на них не налазят, но всё равно это очень приятно.

– О, Педро, судьба так жестока к нам! – воскликнула Роза, заломив руки и распугав криком стаю ворон. – Но почему? Почему мы должны так страдать?!

– Так всегда бывает с влюблёнными, – вздохнул Педро, с натугой вырывая из земли метровый сорняк. – Так уж устроен мир. Пойдём, прогуляемся по кладбищу, здесь так хорошо и тихо среди старых надгробий, спрятанных зеленью от деревьев, – опершись на граблю, он протянул девушке мозолистую ладонь. – Не надо долго лежать на могиле, мать-земля такая сырая…»

Под конец чтец и сам почти рыдал.

– Ритка, ты зачем Ваньку сломала?! Это же просто комикс!

– Саша, я не могу больше! Мне стыдно! По-моему, мы поступаем неправильно, потешаясь над Ваниным творением.

– Рит, да брось ты, – отмахнулся Сашка. – А по-моему, если смешно – надо смеяться, а не раздумывать, насколько это хорошо с точки зрения морали. Смешно – смейся, горько – плачь, всё, точка. Нафига лицемерить и скрывать свои чувства?

– А ты вообще много таких видел, с душой нараспашку? – вздохнула я.

– Вот именно, – поддакнула Галка.

– Так и я о том же! Совсем разучились быть собой. Боимся быть непонятыми, боимся быть отвергнутыми, оказаться не такими, как все. А зачем? Зачем как все? Собой надо быть и только. Без всяких прикрас.

Возможно, Сашка прав… Даже скорее всего. Мы слишком привыкли скрывать свои лица. Сплошное «маски-шоу» какое-то! Что ни шаг – притворство, за завесой которого и не разглядеть, кто друг, а кто враг… А иной раз и сами своё истинное лицо забываем. Какие мы в действительности? Заплутали среди собственных личин, потерялись…

Глава 10. Философский дискурс

Назавтра, ещё раз хорошенько подумав, я решила, что надо это безобразие всё-таки прекращать. Да – смешно, весело, но смотреть после откровенного стёба в глаза человеку, который ждёт от тебя честного ответа – это точно выше моих сил.

Промаявшись день, я попросила Сашу заехать к Ивану и сказать, что «муза» улетела по своим музьим делам, и когда вернётся – неизвестно.

И всё, накрылся наш весёлый литературный кружок. Узнав, что я в ближайшее время не появлюсь, Ваня затосковал и, по словам Сашки, малость потерял интерес к своей нетленке.

Жаль, конечно, что пришлось расстроить человека, но, вспомнив, как меня чуть совесть не загрызла, я даже порадовалась. Пусть лучше не пишет, мне так намного спокойнее будет.

Займусь-ка я вплотную достройкой будущего жилища, тем более что и заняться этим, как оказалось, больше некому. Сашку засосали брошенные на время дела, а Галка готовилась открывать магазин. Собственно, помещение под него она и присматривала, когда на моё объявление в газете наткнулась.

Да и о свадьбе пора бы подумать. Кто знает, случится она или нет, а подготовиться на всякий случай надо.

Правда, никакой подготовкой я так и не занялась, а вот на стройку какое-то время честно ездила каждый день.

– Рита, я слышала ты скоро замуж выходишь? – в одну из наших встреч с ядовитой улыбочкой спросила Марьяна.

– Это тебе Сергей сказал?

– Дождёшься от него! Сорока на хвосте принесла. Так правда, или нет?

– Ну выхожу, – ответила я и с вызовом добавила: – Если, конечно, конец света не наступит.

Вот что за город такой?! Уже донесли. Ничего не скроешь! Просто загадка, как при такой, исправно работающей «цыганской» почте, я умудрилась мимо инфы о серийном убийце проскочить?

– А что, должен? – захохотала она.

– Не смешно, Марьяна Аркадьевна, – Савва оторвался от спора с прорабом и посмотрел в нашу сторону. – Извините, а вам откуда про грядущий Апокалипсис известно? – приблизившись, обратился он ко мне.

– Мне неизвестно… – растерялась я.

– Но ведь вы только что сказали, – глядя мне в глаза, с нажимом произнёс дизайнер. – Что вы имели в виду?

– Ничего, – пожала я плечами. – Пошутила просто.

– То, что ей так лихо удалось обломать такого парня, как Азаров, именно концом света и грозит! – закатилась Марьяна. – Бамс, и наш волк-одиночка уже в капкане!

Да какого чёрта она себе позволяет?! Я ей кто, подруга?! Мало того, что за своё враньё ни на секунду не устыдилась – как будто так и надо! Так теперь ещё и подкалывать меня будет?!

Только я собралась от души ответить, как меня опередили.

– Это не повод для шуток, – серьёзно сказал Савва, впившись взглядом в Марьяну. Глаза его вдруг приобрели какой-то невероятный оттенок. Если можно так выразиться, цвет отточенной стали. – Это страшно, поверьте, – сверкнуло холодное пламя. – Когда земля с треском поворачивается, и полюса смещаются… Когда океан вздымается гигантской волной и прокатывается по планете, сметая всё на пути… Когда в панике звери бегут, а матери в отчаянье прижимают детей, не в силах спасти их от смерти… И солнце становится тёмным, а луна как кровь… Это страшно, – жёстко повторил он.

– Ой, Савва, вот это ты страху нагнал, – Марьяна передернула плечами и поморщилась, но тут же расплылась в игривой улыбке. – Такой приятный молодой человек, и такие ужасы говоришь. Разве можно так девушек пугать?

– Извините, – смутился дизайнер и опустил глаза. – Случайно вышло.

Он повернулся и размашисто зашагал к лестнице на второй этаж.

– Странный он всё-таки какой-то… – глядя в удаляющуюся спину, сказала Марьяна и достала сигареты. – Ещё один закоренелый холостяк, блин.

Я тоже закурила. Рабочие выходили дымить на улицу, чаще в беседку, а мы, девушки, позволяли себе делать это в доме.

От речей Саввы мне снова стало не по себе, и лишь бы не молчать, я спросила:

– Так он не женат?

– Не-а. Мне кажется, даже не встречается ни с кем. А ты что, и его охмурить решила? – криво усмехнулась Марьяна.

– Ага, я ж тут, походу, штатный суккуб, – огрызнулась я. – Просто интересно. Своеобразный такой молодой человек…

– Да, интересный. Только диковат малость. Когда к нам работать пришёл, девки наши кипятком уссались. А он вообще ни в чью сторону не посмотрел, – она неопределённо повела плечом. – И на педика, вроде, не похож… Блаженный, одним словом. Но талант, – Марьяна вздохнула, выбросила окурок и, попрощавшись, отбыла восвояси.

Собственно, и мне здесь делать было нечего. Но я всё крутилась, не в силах уйти. Прежняя тревога накатила с новой силой, и мне очень захотелось поговорить с Саввой. Но он был занят беседой с прорабом, который почему-то постоянно норовил сделать что-то не так, как требовала авторская задумка. Не то чтобы разногласия были глобальными, но как я уловила из их разговоров, прораб – крепкий молодой мужчина с красивым, но немного злобноватым лицом, периодически пытался схалтурить на мелочах, из-за чего и возникали стычки. Прораб злился, орал и грязно ругался, а Савва терпеливо раз за разом пытался донести до него мысль, что безупречность не терпит мелочей.

Встревать в очередную разборку было неловко и я, стремясь себя чем-то занять, подрядилась съездить в магазин за какой-то ерундой, а потом кипятила чайник и наливала всей братии кофе.

Наконец, когда строители во время перерыва вышли на очередной перекур, а дизайнер устроился на широком низком подоконнике с книгой в руках, я решилась подойти к нему с мучившим меня вопросом.

– Скажите, Савва, – обратилась я, – а что вы знаете об Апокалипсисе?

– Что? – он оторвался от книги и недоумённо посмотрел на меня.

Затем отложил фолиант и встал. Теперь он возвышался надо мной, внимательно вглядываясь в моё лицо. Я снова подивилась, как меняется цвет его глаз – сейчас радужка была пронзительно-голубой, как чистейшей воды драгоценность.

На миг меня охватило ощущение, что сейчас я узнаю нечто важное, что-то такое, чего ещё не знает никто.

Но ничего не произошло. Савва мягко улыбнулся и сказал:

– Я знаю то же, что и все. Кинематографисты основательно прошлись по этой теме. Впрочем, даже если бы мне была известна точная дата, я бы промолчал. Ибо, как однажды сказал Нострадамус, «…преждевременное знание грядущего излишне и, более того, вредно. Жить будущим человек не умеет и поэтому всякое знание о будущем он немедленно применяет к текущей жизни, что может приводить лишь к хаосу в мыслях и сумятице в поступках». А я не хочу, чтобы у вас образовался хаос в мыслях. Вы мне симпатичны, – он ободряюще сжал мою ладонь. – Живите спокойно, всё равно вам не дано изменить завтрашний день, каким бы он ни случился.

Верно, конечно. Вот не было бы у меня уже в голове полного бедлама, а в поступках сплошного сумбура, тогда бы речь его я посчитала здравой на все сто процентов.

***

Не знаю, какую религию исповедовал Савва, но то, что он приверженец какой-то очень стройной системы ценностей, было очевидно.

Его воззрения отдалённо напоминали мои собственные давние изыскания в области идеального мироустройства, и я быстро прониклась к парню дружескими чувствами.

Теперь в любую свободную минуту мы пускались в абстрактные рассуждения, рассматривая всевозможные аспекты бытия, и вскоре строительная площадка превратилась для меня в нечто вроде школы философского познания.

Взгляды наши во многом совпадали, но и спорили мы при этом нередко.

Например, есть такая известная заповедь – не убий. Не человека не убий, а вообще. Ну понятно же, что со всеми бывает! Там комара прихлопнул, там на улитку наступил, и никого не парит.

У Саввы было иначе. Паучков и жучков, случайно обнаруженных в доме, он относил на улицу, подальше от людей, чтобы им, не дай бог, не навредили. А если вдруг случайно наступал-таки на какую-то букашку, извинялся, вызывая у окружающих конкретное недоумение.

– Ну а как быть, если на город полчище крыс, например, обрушилось? – как-то спросила я. – Как в этом случае обойтись без убийств?..

– Ну мы же люди, должны что-то придумать, – пожал плечами он и улыбнулся. – Дудочку какую-нибудь волшебную.

В общем, интересный такой человечек, нестандартный. А ещё он умудрялся оправдывать всех, и вот с этим я поначалу спорила до посинения.

– Спокойно, Рита, не всё так однозначно, как тебе кажется, – в таких случаях спокойно говорил он.

В своём общении мы быстро и незаметно перешли на «ты», а меня, так и вовсе не покидало чувство, что я знаю этого человека очень давно.

– Ведь тут, видишь, какая штука, люди поступают так или иначе потому, что по-другому попросту пока не могут. Может, и хотели бы, да не получается. Считай, что это ошибка Создателя.

– Ну давай ещё бога приплетём! Свалим всё на него и будем творить, что кому вздумается, – съязвила я, перебивая. – А вот я думаю, каждый сам выбирает, каким ему быть!

– В общем-то верно думаешь, и в то же время не совсем, – улыбнулся он. – Ведь не каждый даже умеет правильный выбор сделать. Иногда просто от непонимания, как будет правильно.

– Да ну. Уж «что такое хорошо, а что такое плохо» каждый, наверное, отличает.

– А давай на твоём примере? – усмехнулся Савва. – Помнишь, ты рассказывала про парня-писателя, которого любовница бутылкой по голове ударила? А ты потом решила к нему больше не ездить. Ты вообще кому своим выбором сделала лучше?

– Ну как… – растерялась я. – Всем, ему, себе.

– Уверена? А если по-другому посмотреть? Ты и твои друзья получали от прочтения удовольствие, так? Смеялись, настроение у вас поднималось, да? Мысли какие-то гадкие возникали? Нет. Даже хотели грамотно направить человека на определение жанра, вроде бы. Опять же из добрых побуждений, как я понимаю, чтобы смешную пародию обнародовать и других повеселить. Я ничего не перепутал?

Я пожала плечами, не зная, что ответить. В его изложении всё выглядело как-то иначе.

– Сам автор, работая, тоже был счастлив и тому, что вы читаете его произведение, очень радовался. А ты взяла, и в угоду своим ложным представлениям, лишила радости сразу столько людей.

– Да почему ложным?

– Да потому что за уши они притянуты, – рассмеялся он, – и подогнаны под существующую мораль. Ладно, себя и друзей ты просто лишила удовольствия, а вот с автором, подопечным твоим, дело посложнее обстоит. Во-первых, ты разом сделала его несчастным. А во-вторых, возможно, помогла утрамбовать в землю талант.

– Да какой там талант… – я со вздохом махнула рукой.

– Ну рассмешить тоже, знаешь, талант нужен. Может быть, он гений пародийной прозы, только сам пока об этом не знает? А ты, имея, между прочим, на него влияние, просто сбежала, и считаешь, что поступила правильно.

– Хорошо, – сдалась я. – В отношении Ивана, считай, сомнения ты в моей душе посеял. И что мне делать? Пойти и сказать, что как сентиментальна проза его произведение никуда не годится, зато как юморное чтиво – вперёд, огонь?

– Возможно, – кивнул он.

– А ты уверен, что человеку это понравится?

– Не уверен. Но это неважно. Дальше – это уже будет его выбор.

– Ладно, это хоть и не однозначный, но довольно простой вопрос. Давай к убийствам вернёмся. Ты вот любишь всех оправдывать, попробуй мне маньяка-убийцу оправдать, а я с удовольствием послушаю.

– Да нет, оправдывать я никого не стану, – вздохнул он. – Но, с другой стороны, как я уже говорил, человек может сделать только тот выбор, до которого дорос.

– А знаешь, ты прав. Только не в этом. Мне вот сейчас такая мысль пришла, что действительно во многом Создатель виноват. Если он, конечно, вообще есть, а не всё это как-то само собой спонтанно возникло. По-моему, вся проблема в том, что в основу этого мира пищевая цепочка заложена. Ведь он фактически на убийствах построен! И что делать, если и тигра голодного жалко, и косулю? Ты понимаешь, что живя во всём в этом, большинство вообще никогда ни до чего хорошего не «дорастёт»? Само мироустройство не позволит!

Савва слегка нахмурился, задумчиво посмотрел в окно, перевёл взгляд обратно на меня.

– Любопытная мысль… надо подумать.

Он встряхнул головой, попрощался со мной и пошёл работать, а я, поразмыслив немного, решила съездить к Ване в больницу.