Текст книги "Встретимся в Загсе или на небесах (СИ)"
Автор книги: Iva River
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)
Глава 29. Всеобщий бардак
Вот так я на все три дня дарованного отпуска зависла в доме ветеринара.
Женька, узнав о том, что произошло, разумеется, сразу отказался от притязаний на мою персону, более того, скрепя сердце, пообещал накинуть отпускных деньков в случае надобности.
К счастью, не потребовалось. К вечеру Феде стало чуть лучше, хотя он всё ещё был очень слаб, а уже на третьи сутки с большой долей уверенности можно было сказать, что кризис миновал.
Мясо стараниями Добромира отправилось в лабораторию, но быстрый результат из-за повышенной загруженности ему не обещали. Да мне он и не был слишком нужен, чуйка подсказывала: это она. И если удар по черепу Вани и поджог его дома я могла хоть как-то оправдать личной обидой, непреднамеренностью, а то и списать на какой-нибудь аффект, то последнее деяние представлялось мне тем самым абсолютным злом. Теперь, когда Федька оказался между жизнью и смертью, последние остатки моей лояльности улетучились.
Я смотрела на вытянутые лапки-валеночки любимого существа, в глаза, полные смертельной тоски, и первым моим желанием было придушить эту гадину собственными руками.
Не знаю, смогла бы я сделать подобное или нет… в голове был полный раздрай. С одной стороны, я понимала коварную суть жестокости, порождающую ответную жестокость, с другой… – чувствовала, что добру нельзя оставаться пассивным, иначе никогда ничего не изменится! Зло будет продолжать наступать, пока не уничтожит всё…
Поздним вечером, убаюкав собаку, я осторожно прикрыла дверь и прошла на кухню, где Артур в одиночестве пил чай. Очередной ненормированный суматошный день был позади, девочки-помощницы отпущены домой, и он мог наконец спокойно вздохнуть. А тут я со своими тревогами.
Артур испытывал ко мне стойкую симпатию, и, к своему стыду, я этим частенько беззастенчиво пользовалась. Интересно, всё останется так же, когда он узнает, что я замуж выхожу? Да, наверное. Не те у нас отношения, чтобы что-то поменялось.
– Тебе кофе? – Артур поспешно поднялся из-за стола.
– Сиди, я сама налью.
– Нет, лучше ты садись, на твои переживания смотреть больно, – он насильно усадил меня на маленький угловой диванчик, отошёл к разделочному столу и включил кофеварку.
– Артур, а часто вот так животные травятся?
– Бывает. Когда по неосторожности, а когда и по «доброте» старшего брата, – не оборачиваясь, ответил он. – Тебе бутербродов каких-нибудь сделать?
– Нет, не хочу ничего. А летальные исходы? – продолжала допытываться я. За два дня пребывания в клинике я насмотрелась всякого, но, к счастью, никто не умирал.
– Случается, к сожалению.
– Ужас какой… Никогда бы не смогла работать ветеринаром…
Он поставил передо мной чашку, от которой поднимался ароматный парок, сел на своё место, помолчал и спросил:
– Почему?
– Я тут два дня, а у меня уже сердце не выдерживает… а если каждый день такое наблюдать…
– Это только поначалу тяжело, дальше привыкаешь. А не пытаться помочь – это ведь ещё хуже. И потом, не забывай, есть такая штука как призвание…
Призвание… признание… Счастье в глазах, благодарность. «Спасибо вам огромное, доктор!» Сколько раз за последние дни я слышала эту фразу? Да, наверное, для него иначе быть не могло.
– Ты прав, – согласилась я и мысленно оглянулась на свою историю. – С этой штукой спорить трудно. Впрочем, как и с судьбой.
Вдруг в проёме, пошатываясь, возник мой любимый, ненаглядный зверёныш. Я подскочила и бросилась навстречу. Федя с трудом сделал шаг и уткнулся мне в колени.
– «Мамонтёнок ищет маму», – улыбнулся Артур, я с укоризной глянула на него, присаживаясь и обнимая собаку. – Не смотри так, это я радуюсь. Похоже, на поправку пошёл.
Но что значит для моего Феди «пойти на поправку», он ярко продемонстрировал на следующий день.
Артур рано утром выехал по срочному вызову, и капельницу должны были поставить девочки-ассистентки.
Если предыдущие два дня пёс не реагировал на окружающих и безропотно позволял укладывать себя на стол, то сегодня при виде металлической каталки грозно зарычал и упёрся всеми четырьмя лапами.
Пришлось слегка повоспитывать, после чего мы втроём кое-как водрузили его на лежанку и привязали передние лапы бинтами. Там он успокоился, но на всякий случай я держала собаку за шею, а одна из девушек за круп.
Капельница – дело небыстрое, мы негромко переговаривались, а Федя прикрыл глаза и затих.
– Кажется, уснул, – сказала медсестра Юлечка, и на мгновение мы ослабили хватку.
Этого оказалось достаточно, чтобы Федька резко рванулся, каким-то непостижимым образом одновременно срывая бинты и намордник, и грозно рыкнув, поднялся на дыбы. Капельница выскочила и закачалась в воздухе. Шаткая конструкция затряслась, девчонки в страхе отпрянули от стола, а я схватила Федьку поперёк туловища, испугавшись, что он сейчас рухнет на пол. Но поскольку вес наш примерно одинаков, а мощность собаки в разы больше, удержать мне его было не под силу, и мы стали вместе заваливаться назад.
Не знаю, какими травмами обернулась бы секундная потеря бдительности, но тут вернулся Артур, и с ходу оценив ситуацию, бросился мне на помощь.
– Да ты, дружок, уже почти здоров, я смотрю! – радостно воскликнул он, транспортировав собаку на пол. – Всё, вечером домой поедете!
Любопытно, это мы ему так надоели или он просто рад, что Федьке полегчало?
– Лечение мы, конечно, ещё не заканчиваем, несколько дней попромываем, да и органы надо поддержать, так что раз в день будешь его привозить, – продолжал Артур, поглаживая собаку. – Плюс диета. Я тебе распишу всё подробно, но, думаю, сильно можно уже не волноваться.
Я мысленно возблагодарила бога, затем сказала «тьфу, тьфу» и достала телефон, торопясь обрадовать Галку.
А вечером, подъехав к дому, не сразу узнала наше жилище. Каменная кладка вокруг участка взметнулась вверх ещё метра на полтора и ощерилась колючей проволокой. Оказалось, Сашка подсуетился и нанял рабочих увеличить забор, дабы ни одной твари больше в голову не пришло штурмовать нашу крепость. Хорошо ток по колючке не пустил, хотя признался, что мысль такая была. Удержали коты – особо любопытные могли взобраться на верхотуру или сигануть с близ растущего дерева. Наши, правда, не очень-то рвутся за пределы территории, коты не идиоты и прекрасно понимают, где им лучше, но есть ведь и чужие!
Встреча прошла в совершенно не торжественной, но чрезвычайно дружественной обстановке. Коты весёлой гурьбой высыпали в прихожку, а кто-то на радостях даже прикатил Федькин любимый мяч.
– Слава богу! Я так переволновалась, – Галка выбежала из столовой и кинулась поочерёдно обнимать то меня, то собаку. – Объявляю сегодняшний день всемирным Днём счастья для нашей маленькой дружной семьи! – возвестила она. – Вас ждут отличная компания и утка, запечённая с яблоками, орехами и черносливом!
Из кухни в самом деле потянулся несравненный аромат.
– А утку тоже жалко… – вздохнула я. – Неужели бесчеловечное человечество не может что-нибудь придумать, чтобы безвинную живность не убивать?..
– Придумает когда-нибудь, наверное, – поддакнула Галка. – В будущем.
Я вторично вздохнула и предложила пригласить на ужин Добромира.
– А то мне прям неудобно. Он мне за эти дни раз семь звонил, а я всё отмахивалась – не до него было.
– Пригласи, конечно, если хочешь. Я только «за», – кивнула подруга и поспешила к плите.
Запах печёной утки стал ещё ощутимее, он дразнил, впивался в ноздри, фантазия зловредно рисовала тающую во рту хрустящую корочку, сочное мяско в обрамлении продолговатых черносливинок и полупрозрачных сладковатых яблок, и у меня прорезался зверский аппетит.
Но… убиенную кем-то птицу было настолько жаль, что я, сглотнув слюну, твёрдо решила: всё. Пожалуй, на этом хватит. Больше я никого есть не буду. Не знаю, как другие люди становятся веганами, я стала вот так, как-то внезапно, в одночасье решив.
Добромир Петрович приглашению несказанно обрадовался, примчался по первому зову и на протяжении всего ужина нетерпеливо подпрыгивал, не в состоянии дождаться, когда сможет поговорить со мной наедине.
– Я уже окончательно запутался, если честно, – простонал он, как только мы с ним и бутылкой «Шеридана» перебрались из столовой в гостиную, поближе к камину.
– Жалуйтесь, – великодушно предложила я, и несчастный рассказал, что сбился с ног, сопоставляя, кто из членов нашего театрального коллектива в перерыве отсутствовал.
В итоге, составив большую таблицу перемещений, он понял, что никто. Получалось, что все были на виду, даже, извините, в туалетную комнату выходили попарно, а то и втроём.
Кроме того, в процессе расследования выяснилось, что ни режиссёр, ни его помощник, ни актёры не знают, откуда взялся Сева.
Он просто пришёл на собеседование и сразу получил роль в дубле, а безалаберный, как и большинство творческих личностей, Женька не потрудился спросить у парня даже паспорт или хотя бы узнать адрес прописки.
Поиск по фамилии тоже не дал результатов, такой человек в нашем городе зарегистрирован не был.
Снова пахнуло какой-то мистикой, живо напомнив обстоятельства гибели Саввы, и я даже нервно съязвила, посоветовав следователю хорошенько следить за телом.
А через пару дней, когда мы вновь встретились, и я спросила, на какое число можно заказать панихиду, Добромир Петрович удручённо признался, что уследить не удалось.
В первое мгновение я решила, что Кондратенко вздумал так нелепо пошутить, но весь вид следователя говорил о серьёзности известия.
– Да что у вас там за беспредел?! – возмутилась я. – Как такое вообще может быть?!
В ответ Добромир лишь удручённо развёл руками.
– Значит, надо перекопать братскую могилу! Или как там она у вас называется!
– Не поверите, Маргарита Николаевна… уже. Не нашли…
– У меня просто нет слов…
– Хорошо хоть родственников не удалось разыскать, – углядел плюсы в выходящем из ряда вон происшествии следователь Кондратенко.
Хотя, тут с какой стороны посмотреть, ряд-то как раз наметился…
– Да уж, представляю, что бы они с вами сделали! А ещё говорят, снаряд в одну воронку дважды не падает! Безобразие! Вот куда они могли подеваться?
– Да сам не пойму! – подхватил Добромир. – Все сотрудники клянутся-божатся, что никто не брал.
– Я думаю! Вот так кто-то возьмёт и признается, взял, мол, для личных нужд, прости меня, господи, за такое кощунство. Не иначе как мир сошёл с ума!
– Полностью согласен, – закивал Кондратенко. – Недавно, например, одна дамочка прижимистого муженька-бизнесмена прирезала. Разрубила на куски и ночью в пластиковых мешках на свалку свезла. Думала ужином стаю бездомных собак угостить, а тут патрульная машина. Приходите к нам работать, такого насмотритесь!
Я ошарашенно моргнула.
– Спасибо большое, но мне и на моём поприще зрелищ хватает. Девушка я хрупкая, к избытку впечатлений не приспособленная. А тут и так одно за другим…
Следователь сообразил, что сморозил глупость и быстренько вернулся к теме разговора. Однако никакого конструктива наша беседа не принесла, что, впрочем, было ожидаемо. Не удивлюсь, если и это дело вскоре в архив отправится за недостаточностью улик. Особенно теперь, когда очередное тело исчезло… А я-то наивно считала, что только у творческих людей всюду бардак!
Глава 30. Сквозь пространство
– Доченька, а ты нас встретишь или нам лучше такси взять? – услышав в трубке мамин вопрос, я подскочила в кровати и тупо уставилась на дату.
Кошмар какой! Вот так считала дни, считала, а потом бац, и вылетело! Нет, не то, что приехать должны, а само число. Подкралось незаметно за последними событиями и сумасшедшей гонкой в театре.
И Ланка тоже молодец! Нет, чтобы напомнить непутёвой мамочке! Только вчера два часа проболтали, обо всём переговорили, а о главном!..
– Ма, ну конечно встречу! – тявкнула я в трубку, чуть ли не кубарем скатываясь с лестницы. – В три буду у терминала, – и ворвавшись в столовую, где мирно завтракали домочадцы в лице Галки и Вани, завопила: – Народ, катастрофа! Мои на подлёте!
– Ой, а я и забыла, – всплеснула руками подруга.
– Галь, думаешь, я нет?! Вообще вылетело! Блин, вот чего я такая недотёпа уродилась? На сегодня прогон старого спектакля назначен, а я в три часа в аэропорту должна быть! И заменить меня некем. Женька меня убьёт! О горе мне, горе! – я театрально воздела руки к потолку и обнаружила на люстре пыль.
Наша домработница Аня на неделю уехала к родственникам в деревню, и за этот короткий срок мы, как истинные ленивцы, умудрились обрасти грязью.
– Ладно, сейчас ему позвоню и в супермаркет сгоняю.
Вооружившись салфеткой, я быстро взобралась на стул и стала протирать плафоны, продолжая сетовать о сорванной мною репетиции.
– Я могу тебя заменить, – неожиданно предложил Ваня.
– Барышню сыграть? – изумилась я, глядя на него сверху.
– А? Не, это, наверное, не получится, я же слов не знаю. Если бы ты раньше сказала… – на полном серьёзе ответил он.
Я икнула, представив этот театр кабуки, и, спрыгнув на пол, уставилась на него в надежде увидеть подтверждение, что парень так шутит. Но никаких признаков не обнаружила. Не, ну не бывает же людей с настолько атрофированным чувством юмора?! Или бывает?
– Раньше-то я сама забыла, – напомнила я.
– Да ты, эта… не переживай, – поспешил Ваня меня утешить. – Зато я вместо тебя в аэропорт могу съездить.
Ну уж нет! Доверить столь своеобразной личности своих самых близких и родных?!
– Спасибо, амиго, – я хлопнула Ваню по плечу, – но это исключено. Лучше уж ты здесь, по хозяйству. Галь, а у тебя как со временем?
– Всё гут, – кивнула Галка, – могу вообще сегодня на работе не появляться, так что матчасть беру на себя.
К себе в магазин она подобрала отличный персонал и сейчас наведывалась туда в лучшем случае раз в день.
– Супер. Тогда я сейчас быстренько выпью чего-нибудь для тонусу, и по коням. Времени мало, сделать надо дофига.
– Ага, давай только меню обсудим. Ну я не буду сильно заморачиваться, да, обойдёмся минимумом? – сказала Галка и перечислила три сложносоставных салата, запечённую с сыром и ананасами картошку, жаркое с шампиньонами, сладким перцем и айвой, парочку фруктовых коктейлей и песочный пирог с брусникой, грецкими орехами и сгущённым молоком. И это не считая лёгких закусок и бутербродов с икрой!
– Издеваешься?! – рявкнула я. – И это ты называешь «не заморачиваться»?! Короче так: вполовину сократить, вместо пирога куплю торт, а фрукты будем есть целиком, – и, заметив Галкин порыв возразить, сурово добавила: – И не спорь, иначе мы за стол и к ночи не сядем. Да, и я, наверное, Татку позову, она моих давно не видела. И нас, кстати, тоже. – С Натальей мы, действительно, не общались с того самого разговора, когда я собиралась напроситься к ней в гости.
– Тогда надо баклажаны печёные добавить, Наташка их любит.
– Галка, ты не исправима! – я махнула рукой и побежала собираться, надеясь ещё хотя бы на полчасика заскочить в театр.
Но выяснилось, что прогон отменился не по моей вине: Женька заболел и валялся в постели с высокой температурой, о чём он мне и поведал, как только я позвонила порадовать его известием.
– Ой, как хорошо! – услышав это, с дуру ляпнула я.
– Спасибо, добрая женщина, – прохрипело в трубке.
– Ой, прости, хотела сказать хорошо, что не из-за меня сорвалось. Бедненький! Тебе очень плохо, да?
– И не надейся! Мне разлёживаться некогда, – проворчал он, смачно чихнув. – Чтобы завтра была как штык!
– Жень, может, тебе лекарства какие-то привезти?
– Не грузись, у меня тут соседка медсестрой работает, так что есть кому позаботиться.
– Повезло! Замужем? – невинно спросила я, в надежде, что может, и он наконец женится.
– Ага, и муж, и дети есть, и внуки-школьники, – хмыкнул он. – Спрашиваешь глупости всякие.
– Не может же глупая блондинка спрашивать умности, – пошутила я. – Ладно, если успею, заскочу к тебе.
– Не надо, обойдусь, ко мне, вон, Влад уже намылился. А вас двоих я и в здоровом-то состоянии с трудом выношу, – прохрипел Женька.
– Ну и как хочешь, – обиделась я.
В шутку, конечно, обиделась, если серьёзно, моей фантазии не хватает представить ситуацию, в которой Женька мог бы сознательно по-настоящему меня обидеть. Уж больно трепетно он ко мне относится.
Трасса была сухой, настроение бодрое. В связи с отменой репетиции, я успела и Галку провиантом снабдить, и в доме относительную чистоту навести, и всю дорогу тоже даром время не теряла, повторяя слова. Так увлеклась, что чуть не прозевала поворот на аэропорт.
Поездка заняла чуть больше часа, так что в запасе ещё оставалось немного времени.
Я люблю бывать на аэровокзалах. Мне нравится наблюдать за людьми, нравится смотреть на электронное табло расписания рейсов и слышать звук взмывающего в небо лайнера.
А ещё, может это покажется странным, я люблю, когда рейсы задерживаются. Из-за грозы. Когда шум в зале стихает, и постепенно всё погружается в сонную одурь ожидания. По стеклу льётся вода и, пузырясь, стекает на асфальт, а ты сидишь, прильнув к окну, вдруг осознав, что торопиться некуда, и смотришь, как там, за размытой границей, изредка вспыхивает светом фар изменившийся мир. И твоя остановка в пути кажется всего лишь театральной паузой…
Но сегодня погода была чудесная, самолёты прибывали по расписанию, и я присела к барной стойке небольшой кафешки выпить чашечку кофе.
– Внимание, внимание! Здание заминировано. Просим всех немедленно покинуть аэровокзал, – вдруг громом пророкотало в динамике.
Народ непонимающе переглянулся и не тронулся с места.
– Повторяю…
Смысл объявления, наконец, дошёл, граждане повскакивали и, торопливо хватая пожитки, кинулись к выходу.
Отгоняемая полицией толпа, не сознавая до конца опасности, теснилась перед фасадом. Последнее, что я помню – как из военного грузовика выпрыгивали парни с крепкими немецкими овчарками на поводках.
Вокруг всё покачнулось, меня перестали толкать чьи-то локти, здание начало таять, так, что стали видны тревожно застывшие самолёты, следом исчезли и они…
В этот раз я никого не видела, неслась через пространство в вихре света, а где-то, непонятно, снаружи или внутри, заставляя холодеть, звучал безнадёжный голос:
«Абсолютная, бескорыстная любовь? Да нет её… Да и времени почти не осталось… Поздно…»
– Мама! – Ланкин крик ворвался в сознание, и секундой позже она сама повисла на моей шее.
От неожиданности я покачнулась, с трудом устояв на ногах, и вцепилась одеревеневшими от вселенского холода руками в тонкую курточку. Маленькая моя! Доченька… Тёплая, родная. Мама, папа… На глаза навернулись слёзы, и я собрала всю волю в кулак, чтобы не разрыдаться. На улице темень. Как?! Где же я была всё это время? Вот так тут, оттеснённая к столбу бигборда, и стояла, прижавшись к нему спиной?
– Доченька, ты чего такая бледная? – мама поцеловала меня, озабоченно рассматривая. – А мы уж тебя потеряли. Звоним, звоним… Хорошо, Ланочка увидела.
– Ох, и надоело в самолёте сидеть! – пробасил папа, прижимая меня к груди. – Привет, ребёнок. Что у вас здесь за безобразие творится?
Громкий диалог проходящей мимо пары заставил обернуться.
– Так я не поняла, была бомба или нет? – быстро семеня за худым высоким мужчиной, вопрошала маленькая тучная женщина, то и дело поправляя съезжающий с округлого плеча ремешок сумки.
– Да какая разница, – отмахнулся он.
– А мне интересно.
– Да может, вообще шутка чья-то глупая, мало ли дураков на свете! Главное, разобрались. Думал уже, до утра провожаться будем. Шевелись давай!
Я огляделась. Вокруг, бурно обсуждая инцидент, сновали люди.
– Всё хорошо, папа, – выдохнула я. – Теперь всё хорошо.
А про себя подумала, что ничего хорошего. Опять у меня эти странные глюки, и одному богу известно, что это может значить… И ещё, что надо что-то придумать, чтобы видеться чаще. Неправильно это – жить так далеко от родных…
Дома нас, конечно, заждались, на телефоне была куча пропущенных вызовов от Галки и Сашки. Но вечером трасса почти свободна, так что на обратный путь времени ушло ещё меньше, невзирая на то, что ехать на полной скорости я опасалась и зорко следила, как бы снова какой ушастый под колёса не бросился.
– Здравствуйте, здравствуйте. Я так понимаю, это наша мама! – едва мы переступили порог, Ваня метнулся к нам, вцепился в мамину длань и, что есть силы, затряс. – Безумно рад знакомству!
Мама распахнула глаза, в замешательстве сказала: «Эээ…» и с ужасом оглянулась на меня.
Ах, ну да, решила, что это и есть мой жених, и запаниковала. Манеры-то у Вани изменились, но ведь внешность осталась прежняя. С виду – браток-братком, с признаками интеллекта в зачаточном состоянии. И без того безрадостную общую картину усугублял бритый череп, обезображенный шрамами.
– Папа! – взвыл Ваня, выпустив мамину кисть. – Приветствую! Ждал с нетерпением!
– Здравствуйте, – сухо ответил папа.
Понятно: тоже в шоке от увиденного. Пора внести ясность.
– Знакомьтесь, это Иван, наш сосед. – Имя моего жениха они, надеюсь, помнят?
Помнят, слава богу, – родители разом расслабились.
– Ах вот как? Очень приятно, – куда более доброжелательно сказала мама и тут заметила наше котостадо, стекающее по лестнице.
Зрелище это, надо сказать, незабываемое, у нас с Галкой вызывающее неизменное умиление, но, конечно, не каждый такое поймёт.
Вот Ланка, та сразу пришла в неописуемый восторг, чего, нельзя сказать о родителях. Животных они вообще-то любят, но не в таких количествах.
К тому же, у нас же все коты – бывшие беспризорники, с улицы подобраны, всякие есть, и ободранные, и потрёпанные. Это нам кажется, что все красавцы, а у других они могут и не вызывать таких эмоций. Хотя есть, конечно, уникумы, которые нравятся всем. Про Магистра с его императорским величием вообще молчу, это тема отдельная, а вот, например, наш котёнок Байт. Ну это же просто рекламный продукт! Можно сказать, кот-бренд! Один раз увидеть – и влюбиться навек. Да ещё и характер чудный – мягкий, покладистый.
А есть и такие, как Зая. Я уж не знаю, кто её выдержал бы, кроме нас. Это же смерч, ураган и обезумевшая белка-летяга в одном футляре. Без преувеличения! Да и некоторые другие не отстают.
Но мы их любим, и на многие вещи смотрим сквозь пальцы. Того, кого любишь, легко прощать…
