Текст книги "Зависть богов (СИ)"
Автор книги: Ирен_Адлер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 28 страниц)
Видимо, процессор успел произвести сравнительный анализ, поискать логические и ассоциативные связи между моделью DEX-6 и бегемотом, млекопитающим из отряда парнокопытных, ведущим полуподводный образ жизни. Связей не нашел.
Корделия засмеялась.
– Был такой старый-старый земной мультик про бегемота, который боялся прививок. У этого бегемота был друг, не то аист не то журавль. Так вот, бегемот его постоянно спрашивал: «А ты меня будешь за руку держать?» «Буду, буду», отвечал друг. Я тоже буду тебя за руку держать. У тебя есть пара минут, пока я заправляю флайер и программирую его на возвращение.
У стойки регистрации служащая космопорта, разумеется, узнала Корделию. Взглянула на Мартина, которого знаменитая пассажирка крепко держала за руку, и понимающе улыбнулась. Что тут такого? Элегантная состоятельная дама едет в путешествие с юным любовником. Может себе позволить. Мартин, державшийся вполне естественно и даже слегка развязно, играл свою роль, даже не догадываясь об этом. Он слышал только голос хозяйки и видел что-то очень приятное на внутреннем экране. Таможенный сканнер, возможно, определил его как киборга, но Корделию не побеспокоили вопросом. Пассажиры первого класса кого только не провозили в статусе спутников. Киборг – это еще не самое экстравагантное.
Красивая стюардесса, вся в белом, с логотипом компании на лацкане форменного кардигана, проводила Корделию до каюты и тоже понимающе улыбнулась.
– Ужин в восемь по корабельному времени или, если желаете, вам сервируют стол в каюте.
– Возможно. Но мы еще не решили, – ответила Корделия.
Втолкнула Мартина в каюту и захлопнула дверь перед носом вежливой сопровождающей.
– Все, отключай звукоизоляцию.
Мартин вздрогнул, будто разбуженный, и огляделся. Каюта состояла из двух просторных помещений. Первое – подобие гостиной, с мягкими пуфами, диванами, напольными светильниками и головизором, и второе – спальня с низкой широкой кроватью, принимающей форму тела. Интерьер комнаты пассажир выбирал по собственному вкусу. Стены, ковры, портьеры, абажуры меняли цвет и даже фактуру согласно указанной в меню гамме. Наличествовал даже иллюминатор, огромный, во всю стену, но явно фальшивый, лишь создающий качественную иллюзию звездного неба. На самом деле космос черный и скучный.
Пока Мартин стоял у фальшивого иллюминатора, Корделия извлекла из дорожной сумки планшет и набросала сообщение Ордынцеву.
– Скажи мне, пожалуйста, еще раз номер этой партии, – попросила она, – и год выпуска.
– Сорок третья, год 2181-й, – ответил Мартин. – Они старше меня на три года. Срывы начались в то время, когда Гибульский прятал меня на станции. Он, вероятно, теоретически допускал полноценный синтез мозга и процессора, но при условии, что мозг органической заготовки не будет подавляться. Срывов «шестерок» он не предвидел, так как их мозг обрабатывался по стандартному, уже опробованному методу. Вырастив меня, он подтвердил свою теорию синтеза. Но и подавленный мозг оказался способен к развитию. Тот рыжий киборг… – Мартин повел плечом, – почти ничем от меня не отличался. Только эмоционально был несколько заторможен. Им приходилось скрываться, держать эмоции под контролем. Мне же, напротив, пришлось этому учиться. Я бы среди людей не выжил. А вот у них был опыт. Их личность формировалась в кризисных условиях, в ситуациях экстремальных. Возможно, кто-то скрывается до сих пор под личиной правильного киборга, кто-то выдает себя за человека, например, среди ксеносов, а кто-то предпочел малонаселенные или вовсе необитаемые планеты. Боевые киборги могут за себя постоять.
– А такую вероятность, как обрести дом и семью, ты исключаешь?
Мартин бросил в сторону Корделии настороженный взгляд. Она улыбнулась.
– Думаешь, желающих кроме меня не найдется?
Он продолжал на нее смотреть. Она тоже не отводила взгляда. Хотя играть с киборгом в «гляделки» дело неблагодарное.
– Поищем? – спросила Корделия. – Я уже написала Ордынцеву, чтобы он собрал сведения по сорок третьей партии. В армейских базах данных информация должна сохраниться.
Корделия отправила еще одно сообщение капитану МакМанусу. Мартин продолжал изучать звездное небо в иллюминаторе. Иллюзия была очень правдоподобной, завораживающей и влекущей.
– Купить тебе телескоп?
Мартин обернулся.
– А можно?
Откуда-то снова шагнул заспанный мальчик в пижамке.
– Конечно. Как вернемся, так и куплю. На крыше поставим.
Пару часов спустя Мартин объявил, что готов продолжать социализацию и звуковые фильтры ему на этот раз не понадобятся.
– Храбрый бегемотик согласен на очередную «прививку»! – засмеялась Корделия.
Она чувствовала себя измотанной после всех событий этого дня и предпочла бы остаться на диване в тихой, мягко освещенной каюте, но порыв Мартина, эта его победа над призраками прошлого была слишком ценной, чтобы ради нее не пойти на некоторые жертвы. Поваляться на диване она еще успеет. И как показало очень скоро наступившее будущее, жертва была не напрасной.
Они спустились на вторую палубу, где публика была попроще и где вероятность встретить знакомых с Геральдики или Новой Москвы скатывалась до безобидных процентов, вошли в один из многочисленных баров, чтобы выпить по коктейлю и понаблюдать за людьми в их естественной среде обитания. Корделия заказала для Мартина увесистый ломоть яблочного штруделя, залитого взбитыми сливками, а себе – бокал мартини. Столик выбрали в полутемном углу.
– Ну вот, смотри, – сказала Корделия, – это и есть люди.
Центром одной из самых многочисленных и шумных компаний у барной стойки были два молодых человека в форменных комбезах с золотым логотипом «Queen Mary». По-видимому, кто-то из экипажа, сменившиеся с дежурства. Один, темноволосый, скуластый, лет двадцати пяти, второй – белобрысый, со вздернутым носом, по-мальчишески лопоухий, но крайне самоуверенный, невзирая на крайнюю молодость. Этого белобрысого обступили веселые раскрасневшиеся девицы, в предвкушении отпуска на Шии-Раа одетые весьма ярко и необременительно.
– Алексей, а это правда, что вы сражались с пиратами? – придвинулась одна из зрительниц. – Расскажите!
– Да! Да! Расскажите!
Тот, чрезвычайно польщенный, ответил с деланой небрежностью бывалого космолетчика:
– Да что там рассказывать? Рассказывал уже. Так, небольшое приключение.
– Вам было страшно? – спросила другая девица.
– Истинная смелость предполагает преодоление страха, а не его отсутствие, – пафосно изрек белобрысый. – Конечно, как существу, одаренному разумом, мне было страшно. Я же не киборг какой-нибудь, у которого одни программы и который не осознает опасности и потому кажется бесстрашным. Я – человек.
«А человек – это звучит гордо», мысленно прокомментировала Корделия, забавляясь этой бравадой.
– Человек прежде всего трезво оценивает риск, просчитывает варианты, порой самые невероятные и рискованные, а не выбирает усредненный вариант, приемлемый для искина. Я взвесил и оценил все возможные последствия. Я знал, что меня ждет! Знал… Догадался, что этот… как его… Павел, он так представился, связан с пиратами. С работорговцами! Простейшая схема, рассчитанная на новичков. Он сказал, что занимается мелкой торговлей. Но в секторе, где мы оказались, нет обитаемых планет. Ни одной станции гашения! И тогда я принял решение. Я полечу с ним и найду пиратскую базу. Конечно, я рисковал! Конечно, я мог погибнуть! Но кто, если не я?
– Но там же был экипаж! Тот, с которым вы летели. Как они отреагировали на появлением этого… Павла? – задал вопрос кто-то из слушателей мужского пола.
Белобрысый презрительно шмыгнул своим вздернутым носом.
– Они ничего не поняли. Не догадались! Даже их хваленый киборг с его детектором.
– У них был киборг?
– Ну да, – с какой-то кислинкой в голосе ответил рассказчик, – рыжая «шестерка». Мне с моей первой стажировкой тогда крупно не повезло. Попал к этим неудачникам. Какой-то бывший армейский транспортник, старый, облезлый. Капитан… тоже бывший… космодесантник. Пилот – чокнутый, врач – алкоголик, кошка – бешеная, и еще этот… киборг. Носились с ним как с человеком! Он у них вроде как за навигатора был.
– Киборг за навигатора? Разве такое бывает?
– Если нет денег нанять человека, то и киберкукла сойдет, – добавил кто-то.
– Вот-вот, – подтвердил белобрысый, – я полетел, потому что стажировка важнее странностей экипажа. Вот и пришлось с платиновым дипломом на корыте летать.
– Что там с пиратами? – напомнила первая девица.
– Так вот, этот Пашка оказался их лазутчиком. Он-то думал, что меня обманул, на свой катер заманил и снотворное подсыпал, но я знал на что иду. И про плантации на Медузе знал, и про работорговцев…
Мартин тронул Корделию за запястье и прошептал:
– Он врет.
– Я на одной из станций гашения послание для полиции оставил. Правда, поработать пришлось. На плантации. – Белобрысый принял позу попавшего на допрос партизана. Трагически понизил голос. – Холод, голод, сырой барак, цементный пол, надсмотрщики с бластерами.
Слушатели женского пола дружно ахнули. Парни сочувственно и многозначительно молчали. Мартин снова коснулся руки Корделии.
– Очень старательно делает вид, что не врет.
– Но мы выдержали, не сдались. Именно в таких непростых ситуациях и проявляются лучшие человеческие качества. Товарищество, взаимовыручка, находчивость. Мое послание дошло вовремя и нас спасли. Целый десантный крейсер прислали. Пираты были разгромлены. Их главный попал в плен.
– Это вы его захватили? – спросила прильнувшая к рассказчику девица в парео.
Белобрысый явно стушевался.
– Не совсем я… Я только помогал. Там опять этот рыжий был. «Шестерка». И пилот. Чокнутый.
– Они тоже попали в плен?
– Сдались, вероятно, – пожал плечами белобрысый.
– Врет, – сказал Мартин.
Корделия кивнула. Отодвинула бокал и встала.
– Подожди меня, – шепнула она Мартину и направилась к шумной компании.
На нее сразу обратили внимание. Узнать не узнали, но нечто беспокояще знакомое уловили. Корделия мысленно поморщилась. Медийность в действии! Но вида не подала. Обратилась сразу ко всем.
– Извините меня, пожалуйста, что я, не будучи знакома, позволяю себе… но предмет вашей беседы настолько интересен, что я…
Пауза. Наконец один из молодых слушателей шагнул ей навстречу и отвесил поклон.
– А черный кот у вас есть?
Корделия засмеялась.
– Приятно встретить коллегу-читателя. Кот есть. Искин на моей яхте. Но здесь я одна, без свиты. И надолго вас не задержу.
– Чего же вы хотели? – с затаенной неприязнью спросила одна из девиц. Другая, которая предположительно все же узнала Корделию, толкнула первую локтем.
– Я всего лишь хотела задать пару вопросов этому джентльмену. – Она указала на белобрысого.
У того в глазах мелькнуло некоторое беспокойство. Тем не менее обращение «джентльмен» и внушительное количество зрителей подвигло его на соблюдение приличий.
– Алексей Васильев, четвертый навигатор «Queen Mary». Чем могу помочь?
– Как назывался транспортник, на котором вы стажировались? Тот, где киборг за навигатора?
В лице младшего навигатора что-то неуловимо изменилось. Он смотрел не на Корделию, а мимо нее. Мартин, пренебрегший хозяйским приказом или скорее терзаемый любопытством, стоял за ее плечом, играя в телохранителя. И лицо соответствующее сделал.
– Так как транспортник назывался?
– «Космический мозгоед», – выдавил белобрысый, все еще завороженно глядя на Мартина.
Впрочем, на него все смотрели завороженно, а девицы еще и с восхищением. Мартин, уже откровенно наслаждаясь безнаказанностью, потянулся к стоявшей на барной стойке вазочке с орешками. Белобрысый шарахнулся.
– Это… это мое место! – почти взвизгнул он. – Скажи спасибо, что тебя вообще сюда пустили.
– Спасибо, – покладисто ответил Мартин, взял несколько соленых ядрышек и отступил.
Корделия погрозила ему пальцем, потом с затаенной гордостью объяснила:
– Прошу прощения за этого невежу. Это Мартин, мой киборг. Он у меня такой… избалованный.
Комментарий к Глава 9. Киборг, который боялся «прививок»
*Компрачикосы – термин, которым Виктор Гюго в романе «Человек, который смеётся» (1869) окрестил преступное сообщество торговцев детьми.
========== Глава 10. Выгодная инвестиция ==========
– Уверен?
Мартин прислушался. Хозяйка была встревожена. Внешне спокойна, даже беспечна, свой короткий вопрос задала с формальным участием. «Да какое мне собственно дело!» будто бы говорила она. И лгала.
Мартин взглянул на нее с интересом. Она уже объясняла ему этот феномен: страх под маской бравады. Он научился слышать этот страх, ловить его низкие вибрации под аккордами смеха, понимать тайный рисунок. Она объясняла ему природу этого страха, питающие его корни.
Страх потери. Тяжесть утраты. Она боится его потерять.
Он понимает.
Это как шрам. У него их много, но два самых уродливых, те, которые Бозгурд оставил ему на прощание. Эти шрамы никогда не изгладятся. Система регенерации будет наращивать слои эпителия, сглаживать, растворять коллоидные рубцы, но окончательно, до младенческой целостности, их не вытравит. Они останутся белыми ущербными звездами со множеством нитевидных отростков.
У его хозяйки такие же шрамы. Только они невидимы, скрыты в ее энерго-эмоциональном поле, в эпителии ее памяти. И они такие же уродливые, со множеством тонких липких щупалец. Эти паутинистые следы как синтетическая нить, вшитая в самые мысли и ощущения. Она невидима и неуловима на ощупь, но несокрушима, как наложенные изнутри путы. При каждом порыве, движении, импульсе она впивается и режет, сковывает и тормозит.
Боль. Боль утраты. Неизбежная, неотвратимая. Память тела. Память клеток и нервов. Впечатанная, впаянная.
Это она, память, порождает тревогу и беспокойство. Это она, память, гравирует неразличимые, но предельно ощутимые, осязаемые схемы несчастья. Это она, память, выступает непогрешимым вычислителем, самоуверенным теоретиком.
Мартин знал, как это происходит. Тот же вычислитель, множитель прогнозов, жил в его собственных рецепторах. Он запоминал все, формируя рефлексы.
Создавая киборга, люди скопировали собственную систему, закрепляя родство, но отреклись от живой копии, так же как и он отрекся от создателей, обозначив их как врагов. Он только недавно начал понимать, что он и люди почти тождественны, что у них больше сходства, чем различий, что людям свойственна эта надуманная отчужденность, им так проще определять и находить врагов. Чужой, непохожий, – следовательно, враг. А если враг, то проще убить, сжечь плазмой. Обнаруженная тождественность очень затрудняет этот процесс, обозначая врага как собственную копию. Как выстрелить из плазмомета в себя? В свое отражение? Это же… страшно – примерить на себя то, что чувствует другой.
«Прежде чем сделать выбор, подумай обо мне», сказала хозяйка. Она не обвиняла. Просила.
Он не подумал, когда активировал комм. Он тогда не умел думать и учитывать последствия. Его никто не учил. Мать за те короткие визиты на станцию не успела, а впоследствии никто не счел это необходимым. Да и как сотрудники «DEX-company» сочли бы это необходимым, если сами себя не утруждали подобным знанием.
Он активировал комм, чтобы убедиться, что аудиофайл сработает.
Гораздо позже, лежа ночью без сна, просматривая логи и обрывочные записи для будущего архивирования, он вдруг стал находить отброшенные значения прежних событий. Он пытался увидеть эти события ее глазами. Что значил тот его поступок? Недоверие. Он ей не поверил, допустил вероятность обмана. Он мог проверить ее на детекторе, но выбрал иной путь, короткий и радикальный. Будто пытался уличить, поймать на воровстве. Будто бросил ей снова, как там, в доме Волкова: «Люди всегда предают…»
Но она его не предавала. И не лгала. Она – другая, однако, он отказал ей в непохожести, приравняв к тем объектам из «DEX-company», безжалостным, равнодушным, преподавшим ему другие уроки. Он поставил знак равенства, не утруждая себя поиском отличий. Боль – это его прерогатива как жертвы, а люди… То, что испытывают люди, его не касается.
Он всматривался в ее лицо, обесцвеченное пришедшим к ней пониманием – он не дышит, он умирает. Умирает у нее на глазах. Он много раз умирал по приказу людей. Одни наблюдали за этим процессом с научным интересом, другие – с отвращением, третьи – с плохо скрываемым удовольствием. Но никто не смотрел на него так, как смотрела она, с предчувствуем утраты, с ожиданием смерти целой вселенной. Вероятно, такой же взгляд был у его родителей, когда за мгновение до катастрофы они смотрели на влетающую в их флайер гравиплатформу. А его хозяйка – на острый бок астероида, вскрывающего корпус «Посейдона». В дом на Геральдике утрата явилась в измененном облике, но хозяйка ее узнала. «Я очень боюсь тебя потерять», сказала она. И он не нашел в ее словах признаков фальши, превышающей допустимую погрешность. Эта погрешность есть всегда, как зерно хаоса в самом несокрушимом порядке, и погрешность эта служит скорее доказательством, чем опровержением.
Он начал учиться слушать. Не принимать верхнюю, очевидную модальность, а заглядывать глубже, в полутона, в скрытое, затененное подсмыслие. Вот и сейчас он слышал тревогу, тщательно замаскированную ее беззаботной уверенностью.
«Я очень боюсь тебя потерять…» Вот что говорила эта тревога, вот какая фраза пряталась за этим ее коротким «уверен». Мартин посмотрел вниз, на воду. Дно было в обманчивой досягаемости, мягкое, покрытое мелкой светлой галькой, с редким вкраплением более крупных полупрозрачных обломков с розоватой тлеющей сердцевиной – разновидность местных кораллов. Вода была удивительно чистой, неподвижно-дремотной, с едва уловимым придонным течением. Гирлянды разноцветных водорослей тянулись к поверхности. Мартин сидел на левом поплавке тримарана, спустив ноги в воду. Хозяйка стояла на корме, у штурвала. Бухта, куда они свернули после непродолжительной прогулки, казалась мелкой и безопасной. Дно близко – шагнешь, и вот оно уже под ногами. Но Мартин знал, что это иллюзия. В действительно глубина составляла не менее пяти метров.
Умение плавать предполагалось у киборгов как базовая опция, «врожденная», как у земных млекопитающих. Проверить ее на практике Мартину еще не доводилось. Плавать он не плавал, но пережил нечто схожее с насильственным утоплением. Один из тестов был призван установить реакции процессора и мозга, а так же их взаимодействие при длительном погружении в воду. Тестировщиков интересовал тот переломный момент, когда процессор берет под контроль паникующий мозг и как быстро это происходит.
Бассейн для этого не требовался. Мартина заперли в тесном резервуаре, который быстро заполнялся водой. Резервуар был таким узким, что Мартин не мог шевельнуться. Он только чувствовал, как вода поднимается сначала до колен, потом до бедер, потом до груди, до подбородка… Вода заливала уши, ноздри, глаза. Имплантаты блокировали носоглотку, чтобы вода не попала в легкие. Он перестал дышать. Датчики, которыми его облепили, посылали сигналы на мониторы нейротехников. Он и сам запустил таймер с обратным отсчетом. Тринадцать минут. Столько он продержится без кислорода. А потом удушье и смерть. Но умереть ему не дадут. Даже если он справится с имплантатами и вдохнет воды, захлебнуться он не успеет. Воду из резервуара откачают, и процессор запустит процедуру реанимации. Вода из легких будет удалена с помощью искусственно вызванных легочных сокращений. Процессор заставит киборга снова дышать. И жить.
Этот эксперимент с утоплением повторяли несколько раз. Должно быть, данных после первого теста было недостаточно или они были недостоверными, потому что Мартин отчаянно сопротивлялся и людям и своей системе. В следующий раз его накачали транквилизатором и мышечным релаксантом. Он остался в сознании и только вновь беспомощно наблюдал, как вода его поглощает.
Он должен был возненавидеть воду, должен был причислить ее к своим овеществленным кошмарам. В первые несколько ночей после этого эксперимента он видел в коротких тревожных снах тот узкий как труба резервуар, и себя в этом резервуаре, погребенного, обездвиженного, залитого до макушки водой. Он начинал задыхаться, в его легкие врывалась вода…
Но этот страх не прижился. Вернее, он был вытеснен из числа кошмарообразующих страхами последующими. Тот узкий аквариум с водой был не из самых впечатляющих орудий.
Страх напомнил о себе на берегу моря, когда хозяйка привезла его туда впервые. Бездонная, глухо ворчащая стихия напоминала о своей смертоносной удушающей власти не только над человеческой составляющей, но и над кибернетической. Но страх этот не был настолько захватывающим, чтобы Мартин кинулся бежать. Страх был преодолен и заархивирован. Занял место рядового в шеренге всех прочих воспоминаний. У Мартина их было предостаточно. При той ученой изобретательности, с какой его мучители преследовали свои прогрессивные цели, Мартин мог бы любой предмет приукрасить фобией.
Вероятно, так бы и случилось, если бы он был только человеком, но у него был кибернетический двойник, бравший большую часть поступающей информации на себя, позволяя Мартину-человеку пережидать самое непоправимое в отстраненности, почти незадействованным, и таким образом спасая его рассудок. Вода – это всего лишь текучее, прозрачное, безвкусное, универсальное, жизненно необходимое вещество. Оно не может быть его врагом или другом, если он сам это вещество так не обозначит. Вода – это вода. Она может быть теплой, холодной, соленой, пресной, жидкой, твердой, газообразной. Вода приносит умиротворение и облегчение. Вода не виновата, что те люди в исследовательском центре превратили ее в орудие пытки. И там, на берегу геральдийского моря, Мартин бесстрашно шагнул воде навстречу .
Хозяйка тоже спустила ноги с палубы и посмотрела на белое манящее дно. Тримаран сидел в воде низко, поэтому она легко достала до воды голой ступней.
– Уверен? – повторила она.
Он смотрел на нее испытывающе.
– Но ты же меня спасешь?
– Это уже становится моим хобби! – проворчала хозяйка.
Мартин скользнул в воду. Он полагал, что сделал это не так быстро, чтобы ее обескуражить и напугать, как тогда с коммом. Но она все равно испугалась. Он успел заметить, как она смотрит на него, когда вода уже сомкнулась. А Мартин тонул. Не настолько быстро, чтобы система не успела перейти в режим выживания, так как вода была соленой и плотной, но и не настолько медленно, чтобы он не позаботился о возвращении на поверхность как можно быстрее.
Страха он не испытывал. Он чувствовал себя странно. Поглотившая его среда была чужеродной, но не враждебной. Он уже понял, что опасности нет. Он оттолкнется от мягкого дна и всплывет. Он умеет плавать. Это легко. Гибульский мог лишить его этого навыка, стремясь усилить сходство с человеком, чтобы добавить естественной человеческой неуклюжести. Но, по всей видимости, не счел это нужным или… забыл.
Мартин почувствовал, как мышцы наполняются спокойной эластичной упругостью, как тело приобретает легкость, как становится таким же необременительным, как при отключенном гравигенераторе на станции. Ощущения почти те же. Правда, окончательно невесомым тело в воде не становится. Он продолжал медленно погружаться. Мартин закинул голову и посмотрел вверх, сквозь зеленоватую призму, которая преломляла и рассеивала солнечный свет. Выражения на лице хозяйки он различить не мог, но она по-прежнему смотрела с тревогой.
Что она будет делать, если он не поднимется на поверхность по истечении допустимого времени? Она знает, что ресурс Мартина значительно превышает человеческий, но все же ограничен. Киборги не могут дышать под водой. Инженеры «DEX-company» еще не научились делать из них амфибий.
Будет ли хозяйка выжидать указанные в ТТХ семнадцать минут, не подозревая, что у него есть только тринадцать? А потом? Прыгнет? Но хватит ли у нее сил и умения выдернуть его на поверхность? Он все же выше ее ростом и тяжелее. Это его модифицированные кости добавляют веса.
У Мартина возник соблазн притвориться утопленником. Достигнув дна, не оттолкнуться, а наоборот, сделать вид, будто он, обессилев, ложится на песок. Время у него еще есть. Но тем самым он без всякой причины подвергнет ее опасности. Что это будет? Тест для человека? Он сам так много пережил по вине тестировщиков. Так неужели он станет одним из них?
Мартин почувствовал под ногами дно. Оно действительно было мягким и каким-то ласкающим, будто стремилось принести утешение тем, кто неосторожно его коснулся и уже не сможет вернуться наверх, к солнцу. Разноцветные полупрозрачные водоросли чуть заметно колыхались. В живописных подводных зарослях мелькали плавающие, ползающие, с плавниками, щупальцами, клешнями, усиками эндемики Шии-Раа. Мартин покосился на таймер. Пора! Осталось две минуты.
Он оттолкнулся и поплыл. В теле сразу возникла приятная слаженность. Мышцы, связки, сухожилия задвигались в безупречном согласии. Он делал то, что желал сам. Тело ему подчинялось, оно было союзником, соратником, инструментом. И тот, кто присутствовал в этом теле, его кибернетический «близнец», стал с ним един, не препятствуя и не принуждая. Мартин вынырнул на последней минуте и жадно вдохнул.
Хозяйка сидела уже на поплавке, свесив ноги. Лицо ее было напряженным. Когда он в пару гребков оказался рядом и ухватился рукой за брошенный в воду линь, она погрозила ему кулаком.
– И вот кто ты после этого?
– Кто? – спросил он с детским любопытством. Какое имя она придумает ему на этот раз? В его идентификационном списке их уже больше десятка. И все ему нравятся!
– Чудовище ты лохнесское!
***
Мартин нырял и плавал что называется до посинения. Корделия наблюдала за ним с палубы тримарана.
Она выбрала это громоздкий парусник, чтобы увезти Мартина подальше от берега и позволить ему это безоглядное развлечение, а еще – ей нужно было подумать. Несмотря на то, что отель, принадлежавший холдингу «МедиаТраст», был небольшим и находился на значительном удалении от туристических центров, это не избавляло прибывшую накануне парочку от излишнего внимания. К тому же, среди постояльцев «Короля Лира» – так назвала отель Корделия, обыгрывая свое имя, – нашлось несколько знакомцев. Неизбежны были взгляды и осторожные, но настойчивые расспросы.
Зрелая состоятельная дама и юный привлекательный спутник. Версия напрашивалась сама собой. Корделия не собиралась ее опровергать. Репутация ее не волновала. Давно прошли те времена, когда союз взрослой женщины и очень молодого мужчины вызывал недоумение, а то и неприятие. Нет, подобные союзы уже давно никого не удивляли, как не удивляли союзы во всех прочих вариациях.
Излишнее любопытство могло потревожить Мартина, который только учился сосуществовать с людьми. Он только что пережил испытание огромным пассажирским лайнером, космопортом на Шии-Раа, таможней, парковкой для таксофлайеров и вестибюлем отеля с царственным портье. Мартин изо всех сил старался вести себя естественно, по-человечески, не прятаться за процессор, что стоило ему немалых энергозатрат. В номере отеля он сразу же попросил разрешения на три часа сна и отключился на ближайшем диване. Корделию это более чем устраивало. Она, не спеша, сходила в душ, переговорила с управляющим относительно меню для своего «воспитанника», забралась с ногами в огромное кресло и включила планшет. Пора было систематизировать как собственные идеи, так и поступившую от бывшего майора информацию.
Запрос Ордынцеву она отправила еще с «Queen Mary», едва белобрысый навигатор произнес название транспортника. К моменту посадки лайнера информация о приключениях его экипажа как раз начала поступать. Когда же Корделия заглянула в свой почтовый ящик уже в номере, этой информации было столько, что для беглого просмотра понадобилась бы целая ночь. И чтение обещало быть увлекательным.
Оказывается, эта компания принимала участие в поисках базы Альянса. А затем была замечена на Медузе, при штурме логова работорговцев. Именно тогда транспортник и стал известен как «Космический мозгоед». Была еще история с фрисской «бабочкой» и новой технологией связи. В этом новом формате передачи данных «МедиаТраст» был очень заинтересован и уже вложил в проект около двадцати миллионов.
Спать ей не хотелось, сказывалось подспудное нервное перевозбуждение. Последствий стресса она не чувствовала, да и стресса, собственно, никакого не было, присутствовала только легкая усталость, которая без труда компенсировалась получасовой медитацией. «И кто из нас киборг?» подумала Корделия, бросив взгляд на безмятежно спящего Мартина. Разумеется, она не собиралась будить его через три часа. Пусть спит до утра. Выбравшись из кресла, она принесла из спальни одно из одеял и укрыла своего «избалованного паршивца». Мартин тут же поднял голову и сонно спросил:
– Что-нибудь случилось?
– Ничего. Спи.
Он повозился под одеялом и вздохнул с каким-то теплым, потаенным счастьем. Ничего не случилось…
Утром Мартин ожидаемо стал рваться на пляж. Хозяйка же обещала ему теплое море! На Геральдике море было холодным, штормящим, а здесь море спокойное, прозрачное, теплое. Правда, там, на пляже, снова люди. Их немного, но все же…
– Мы возьмем тримаран, – успокоила его Корделия. – Тут недалеко есть бухточка, очень тихая. Там людей не будет. Одни крапчатые полипы.
Правильное решение. Когда уже в бухте, на узкой палубе парусника, Мартин стянул футболку и остался в шортах для купания, его шрамы, особенно те, от стальных болтов, пробивших легкие, сразу бросились в глаза. Да и симметричные на щиколотках и запястьях мимикрировать не желали. А были еще мелкие вдоль позвоночника, через равные промежутки. Впаянный в ключицу катетер, удалять который придется хирургически, еще разрез под коленом, странная отметина выше правого локтя… Когда-то люди пытались составлять карты Любви и Нежности, по гораздо лучше у них получаются другие карты – карты Мучительства и Боли.
Это счастье, что Мартин, благодаря своему реальному возрасту, умеет легко переключаться с негативных переживаний на положительные, умеет забывать, отодвигать в тень страшное прошлое, не позволяя ему висеть радиоактивным облаком в небе радости. Для него эти шрамы будто и не существуют. Вот нырнет сейчас в воду и смоет их. Мартин другим занят. Снова ее испытывает, провоцирует, дразнит. Уже прошелся по палубе, спустился на поплавок, заглянул в обманчиво гостеприимную бездну, прозрачную, как стекло. И объявил, что не знает, умеет ли плавать. Может быть, и умеет. У киборгов это один из базовых навыков, как умение ходить или бегать, но он еще не пробовал. Но намерен попробовать. Прямо сейчас.
