Текст книги "Зависть богов (СИ)"
Автор книги: Ирен_Адлер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 28 страниц)
– Ты снимешь его, когда отпадет необходимость его носить. Когда тебе нечего будет бояться.
– Разве такое возможно?
– Возможно, – ответила Корделия.
И мысленно добавила: «Если начать войну и… победить!»
Комментарий к Глава 14. Casus belli (Повод к войне)
* Говард Хьюз – американский предприниматель, инженер, авиастроитель, миллиардер.
** Баллиста – античное осадное орудие. Использовалось для метания камней.
*** Агнесса Рэндольф – шотландская аристократка, известная благодаря обороне своего замка.
**** Графиня де Монфор, Жанна Фландрская – участница Столетней войны, обороняла город Эннебон, пока ее муж находился в заключении в Париже.
***** Мизерикорд – кинжал с узким трехгранным лезвием для нанесения последнего удара, так называемого “удара милосердия”.
****** Элизабет Кюблер-Росс – американский психолог, автор книги “О смерти и умирании”.
========== Часть третья. Глава 1. Человеческий фактор ==========
»…Не сомневаются, что пожар в инкубационном цехе – это очередная выходка антидексистов, подкупивших одного из охранников. По предварительным данным уничтожено и повреждено около сорока инкубаторов, ущерб компании оценивается в 200 тысяч единиц…»
В реестре по персоналу Эрни Блюм значился как инженер по системам вентиляции и кондиционирования. Это подтверждал диплом Новотехасского заочного политехнического университета, который Эрни закончил дистанционно около трех лет назад. Но в действительности же он был техником-наладчиком криогенных установок и ответственным за бесперебойную работу кондиционеров, насосов, кулеров и прочей водоотводящей и водоподающей аппаратуры. То есть слесарь. А еще он был неудачник.
В детстве Эрни мечтал выучиться на инженера-конструктора летательных аппаратов. Хотел строить космические лайнеры, проектировать крейсера и яхты. Он рисовал в своем воображении циклопические орбитальные верфи, где в условиях невесомости монтируются отсеки межпланетных кораблей, сверкающие цеха, где на испытательных стендах прогоняются под максимальными нагрузками отдельные узлы прыжкового двигателя, светлые, набитые приборами конструкторские бюро, где на обширных голоплатформах из отдельных 3D деталей складывается облик суперсовременного лайнера. И он сам, Эрни, в белоснежном комбинезоне с логотипом «SpaceX Lokheed» или «Raumschiff Benz», окруженный восхищенными стажерами, вносит последние коррективы в свой великий проект. Он даже видел во сне этот спроектированный им корабль, этот устремленный в будущее гибрид «Звездного разрушителя» и «Энтерпрайза», рисовал его, вычерчивал обтекатели, отсеки, сопла двигателей, стабилизаторы, продумывал дизайн капитанской рубки и кают-компании. Он ясно видел его, этот выношенный в грезах корабль, видел, как он развивается, как растет, как обретает форму, как освещается изнутри, как заполняется экипажем, но жизнь завершила эту творческую беременность ранним выкидышем.
Отец Эрни, всю жизнь проработавший грузчиком на транспортнике, неожиданно диагностировал у себя кризис среднего возраста, влюбился в барменшу на станции, где их грузовик регулярно гасился, и ушел из семьи. Эрни с матерью остались одни. Мать работала продавщицей в гипермаркете и, само собой, не имела возможности оплатить учебу сына сначала в колледже, а затем в политехническом университете. Закончив школу, Эрни устроился на работу. Ему повезло. Давний приятель отца, торговавший подержанной техникой, возможно, испытывая неловкость за бегство сотоварища, взял подростка в свой магазин. На мечту этот магазинчик походил мало, но все же позволял приобрести кое-какой опыт. К тому же склонности и даже талант у Эрни несомненно наличествовали. Ему нравилось возиться к железками. Разбирать, собирать, разгадывать секрет внутреннего взаимодействия деталей, отыскивать дефекты, устранять их. Иногда он чувствовал себя кем-то вроде ветеринара, только вместо домашних животных ему приносили всевозможные приборы: утюги, чайники, микроволновки, пылесосы и кофеварки. Он стал разбираться и в технике посерьезней: чинил детские электрокары, старенькие кобайки, гравитележки, газонокосилки и даже флайеры. Там же, в этом магазинчике, он увидел первых киборгов, списанных армейских DEX’ов, 2-й и 3-й модели. Киборги его немного пугали.
Владелец коммиссионки, тот самый приятель отца, был доволен помощником. Торговля подержанным оборудованием шла бойко. Эрни регулярно откладывал из зарплаты деньги на колледж. В отличии от подростков из других неполных семей, тех, где отцы спились, подались в бега или отсутствовали изначально, Эрни отца не винил. Или, по крайней мере, не возводил вину за развод на него одного, как это делали его мать и бабушка. По мере взросления Эрни находил все больше аргументов для его оправдания. Отец, уже с того астероида, где поселился с барменшей, девицей на шестнадцать лет его моложе (это было главным пунктом обвинения), написал сыну подробное письмо. Он пытался объяснить, почему так поступил. Как первопричину он указал свою изматывающую, однообразную работу.
Транспортник, принадлежащий компании, производящей стройматериалы, совершал челночные рейсы по одному и тому же маршруту. Туда и обратно. Туда и обратно. Как посаженный на стальную привязь паром. Загрузился, вылетел, сел, разгрузился. Снова загрузился, взлетел, сел, разгрузился. И так до бесконечности. Груз – стандартные ящики со стройматериалами. Подогнал гравиплатформу, запустил автопогрузчик. В месте назначения то же самое, ящики, гравиплатформа, автопогрузчик. Зеленая кнопка, красная. Вкл. Выкл. «Прости, сынок – написал отец, – я должен был что-то изменить. Я начал сходить с ума».
Письмо Эрни удалил. Ему было обидно. Он чувствовал себя обманутым – и в то же время признавал горькую правду отца. Матери ничего не сказал. Догадывался, что и она сыграла немалую роль в той семейной катастрофе. Еще ребенком он чувствовал поселившийся в семье разлад, но, как это часто бывает, винил в этом себя. Он был не такой, каким его хотели видеть мама и папа, неправильный, больной, некрасивый. Он недостаточно хорошо учился, был недостаточно вежлив, неловок, ленив и небрежен. Мать часто ставила ему в пример его кузена Эрика, который посещал музыкальную школу и держал свои вещи в порядке.
Когда отец ушел из семьи, Эрни тоже чувствовал себя виноватым. Отец ушел, потому что у него неудачный сын. И мама теперь будет с этим сыном всю жизнь мучиться. Когда Эрни провалил свой экзамен на стипендию в колледж, мать кричала, что сын такой же неудачник, как и его отец, и что это все проклятые отцовские гены, он такой же неряха и грязнуля, и что он даже ест, как его отец, отвратительно, с причмокиванием и хлюпаньем, гоняя пищу на передних зубах. Так ела его бабка, мать отца, свекровь, мерзкая невоспитанная бабища, а она, мать, по наивности своей влюбилась в красивого широкоплечего парня и понадеялась, что он увезет ее с этой проклятущей планетки на Землю или на Новую Москву, но он увез ее на Новый Бобруйск, в эту дыру.
Поверить в то, что ты неудачник, очень легко. Особенно если об этом твердит твоя собственная мать. Кому же еще верить, если не матери? Эрни поверил. Он в самом деле неудачник. Да, у него неплохо получается чинить сломанные кофеварки, а во всем остальном он полное ничтожество. Невысокий, сутулый, одно плечо выше другого, с редкими волосами мышиного цвета, с россыпью прыщей как знамением наступившего пубертата, Эрни, разумеется, не пользовался популярностью в школе. Одноклассники его не замечали. Он держался за свою мечту, держался все школьные годы, тайком рисовал устремленные к звездам корабли, откладывал деньги, но с момента провала на экзамене в нем что-то сломалось. Он вернулся из колледжа, собрал все свои рисунки и бросил в утилизатор.
Еще какое-то время он работал в магазине отцовского приятеля. Бизнес шел в гору. Приятель открыл еще один магазин и стал специализироваться на армейской технике. Появились новые модели киборгов – «четверки». Эти органические роботы все больше походили на людей. На красивых, сильных людей. Эрни стал почитывать соответствующую литературу. Ему уже исполнилось 25. Он переехал от матери, но постоянной подружки так и не завел. «Да кому ты нужен, неудачник! Ты такой же, как твой отец, слабак!»
Эрни понимал, что слова эти брошены матерью от отчаяния, что она в действительности несчастна и одинока и у нее тоже когда-то были мечты и надежды. Но это понимание не исключает ущерба и боли. И приходит это понимание поздно. А в детстве, когда детский разум еще не нарастил спасительные фильтры осознания, все эти упреки и обвинения сыплются прямиком в распахнутую душу, в разверстое подсознание и поселяются там, как бактерии в открытой ране. Рана впоследствии затягивается, обзаводится многослойным рубцом, но бактерии остаются. Они врастают в подкожные ткани и откладывают в кровь свои токсичные выделения. Внешне ничего не заметно, ни вздутия, ни покраснения, но интоксикация продолжается. Токсины расползаются, поражают сердце и мозг. И в конце концов случается сепсис, который не осилят самые современные антибиотики.
Эрни снова повезло. Постоянный клиент магазина заметил его увлеченность техникой. И его прилежность. Этот клиент, Константин Хронис, работал на «DEX-company».
Корпорация к тому времени уже значительно разрослась. В производство были запущены четвертая и пятая модели DEX’ов. На Новом Бобруйске открылось несколько салонов. Эрни ходил поглазеть на выставочные экземпляры. В магазине он слышал, как его подчиненные, а он уже был кем-то вроде старшего техника, обсуждали в подсобке новые модели Irien’ов, умопомрачительных красоток «во-о-от с такими буферами». Но стоили эти куколки дорого, и большинству парней оставалось только смачно сглатывать слюни и гыгыкать. Эрни тоже на них смотрел. Да, в самом деле красотки. Только все равно ненастоящие. Эрни мечтал о живой девушке, чтобы любила, а не выполняла программу.
Константин Хронис сказал, что получил повышение. Он назначен директором нового инкубационного центра, где будут выращиваться органические заготовки для киборгов. Центр еще только строится, огромный, с необъятными многоярусными цехами, с прилагающейся к нему лабораторией, где из лучших генов будут монтироваться цепочки химерных ДНК. Хронис сказал, что ему жизненно необходимы такие добросовестные работники, как Эрни. Конечно, сразу высокую должность он предложить не может, так как у будущего сотрудника нет инженерного образования, но со временем, если он начнет с младшего наладчика, он может закончить политехнический университет и стать главным инженером всего инкубационного комплекса. Эрни, не раздумывая, согласился. Киборги по-прежнему вызывали у него чувство не то брезгливости, не то смутного отвращения, но на той должности, которую ему предлагали, иметь с ними дела ему почти не придется. Его заботой будет оборудование, монтаж, подключение и наладка. А это он умеет.
Константин Хронис сдержал свои обещания. Карьера несостоявшегося студента, начавшаяся в буквальном смысле с закладки фундамента, медленно ползла вверх по мере того, как в эксплуатацию вводились системы кондиционирования воздуха и канализации. Эрни не суждено было одеться в белоснежный комбинезон главного конструктора, но свой инженерный диплом он все-таки получил. Сделав голокопию, отослал матери. Хотел было сделать приписку «не такой уж я неудачник», но передумал. Когда комплекс заработал на полную мощность, Эрни взял кредит на квартиру и… женился. Да, да, у него получилось! Он нашел девушку, которая его полюбила. Во всяком случае, он так думал.
Неприятности начались, когда Эрни попал под струю охлаждающей жидкости из забарахлившего реактора. Доставшаяся ему доза облучения была невелика, он не получил даже ожогов, но у него поредели и без того негустые волосы, и, кажется он стал менее дееспособен как мужчина. Он был женат чуть больше года, и его жена Фиона, невысокая, быстроглазая, темпераментная брюнетка, начала недвусмысленно намекать на его супружескую несостоятельность. Доведенный до отчаяния Эрни тайно обратился к сексологу, но тот только руками развел. Не в его компетенции устранять последствия лучевой болезни. Тут требуется хирургическое вмешательство или долговременная медикаментозная терапия, которая опять же не дает гарантий. Но это полбеды. Если даже эректильная дисфункция будет устранена, то репродуктивная функция вряд ли восстановится.
Несчастный Эрни отправился в ближайший приют «Матушки Крольчихи», заказал двойную порцию виагры и трех самых опытных жриц любви. Ничего не получилось. В каком-то грязном отеле Эрни жил три дня. Пил и плакал. А когда вернулся домой, обнаружил, что жена взяла в кредит Irien’a. Как супруге ценного сотрудника, фирма скинула треть стоимости и открыла кредит под символические проценты. Эрни в изумлении смотрел на высокого, мускулистого, знойного красавца, который приветливо ему улыбнулся и, как показалось Эрни, понимающе хлопнул по плечу. А еще неделю спустя Фиона, собрав вещи и нагрузив ими красавца Irien’a, ушла.
Страдающий похмельем Эрни сидел на табурете посреди опустевшей гостиной. Жена забрала все, оставив только потертый диван, стол и три табурета. Даже абажур стащила с лампы. В ногах Эрни стояла опустевшая бутылка бренди. В доме уже не было спиртного. Через час начиналась его смена. Пора было собираться. Эрни поднялся с табурета не потому, что долг перед работодателем затмевал головную боль и тошноту, а из уверенности в том, что, останься он в пустой ограбленной квартире, совершит что-нибудь ужасное. Например, убьет живущего напротив соседа. А потом себя. Или всех соседей, а потом себя. Или подключит электрокабель утилизатора к отопительной системе. Или запустит эту отопительную систему на полную мощность, перекрыв все предохранительные клапаны. Вариантов множество. Любую из внедренных человечеством систем можно обратить в средство разрушения, как кухонный нож в орудие убийства. Поэтому лучше он уйдет.
В ближайшие несколько рабочих часов Эрни предстояла наладка редукционных клапанов в отопительной системе нового цеха. Цех был небольшой, с крайне ограниченным допуском. Эрни работал на «DEX-company» уже больше десяти лет, и за все время его послужной список не был омрачен выговором или замечанием. Все проверки со стороны службы безопасности он так же выдержал блестяще. Ни одного порочащего или сомнительного знакомства. Надежная, непритязательная рабочая лошадка. Подкидывай ей время от время свежего овса, и она будет тянуть свою поклажу, не взбрыкивая. Лояльность Эрни не вызывала сомнений, и потому он был единственным из техперсонала, кому выдали пропуск без промедлений. Отчего такая секретность?
Намеренно Эрни никого ни о чем не спрашивал. Не его дело, какие технические новинки внедряет его начальство. Его дело, чтобы водопровод работал. Но краем уха слышал, что корпорация запускает новую линейку киборгов. «Excellence» – Совершенство. Вроде как эти новые куклы будут совмещать в себе достоинства всех прочих линеек. Будет и любовник, и телохранитель, и шпион, и повар с парикмахером. А программа имитации личности будет у них такая продвинутая, что от человека не отличишь. Владелец такой куклы сможет поговорить со своим приобретением о чем угодно.
Тогда Эрни только плечами пожал. Ему было все равно, совершенство они или нет. Но в злосчастный день рухнувших надежд он впервые взглянул на огромные, заполненные амниотической жидкостью резервуары, где сквозь особой прочности стекло проступали очертания человеческих фигур. Всего этих емкостей было пять. Трое мужчин и две женщины. Эрни уставился на дозревающие органические заготовки. Они уже полностью сформировались. Даже ногти на ногах приобрели законченность. Эрни перемещался от одной емкости к другой. Два нейротехника снимали показания с приборов. Они не обратили на слесаря никакого внимания. На него никогда не обращали внимания. Он, будто подземный гном, вылезал из своей тесной норы, исполнял грязную работу и вновь исчезал. Все внимание этих людей было обращено к обнаженным великолепным телам в стеклянных пузырях.
Женщины – блондинка и брюнетка. Брюнетка более миниатюрная, тонкая, с небольшой грудью. Видимо, для любителей такого спортивного типа. Глаза были открыты, карие, равнодушные. Блондинка более пышная, с бюстом не менее пятого размера, роскошными бедрами и тонкой талией. Глаза голубые. Ноги у обеих, что называется, «от ушей». Таких красоток Эрни видел только в дорогих журналах, на обложках. Но там, он знал, были живые люди, над которыми поработали парикмахеры и визажисты. А этим двум никакие визажисты не нужны. И тренер с массажистом. И пластический хирург. Такие женщины всегда будут смотреть на Эрни именно так, как сейчас, сквозь, будто он прозрачный… Совершенство, мать их…
Но если вид двух идеальных женщин вызвал у Эрни тоску, то вид трех великолепных половозрелых самцов поверг Эрни в бездну отчаяния. Он почувствовал себя уничтоженным, раздавленным, насекомым, которое только что растерли каблуком. Эти трое тоже были различной масти. Один – русоволосый, у корней волосы более темные, а по мере длины – более светлые, будто выгоревшие. Глаза фиолетовые, устремлены прямо на Эрни, чуть насмешливые, пронзительные. Фигура стройная, сухощавая, в сплетении выверенных мышц. Идеальное сочетание развернутых плеч и узких крепких бедер. Длинные ноги. Второй – рыжий. Волосы длинные, яркие будто факел, красиво шевелятся в циркулирующих потоках жидкости. Глаза широко распахнуты, голубые и такие же насмешливые. Кожа светлая, как у всех рыжих, тонкая, но под ней снова безупречный рисунок мышц. И та же скульптурная пропорциональность сложения. Третий, разумеется, брюнет. Копна иссиня-черных волос будто грозовое облако. Кожа красивого золотистого оттенка, будто парень успел поваляться на пляже. Этакий демонический красавец. И взгляд синих глаз откровенно презрительный.
Эрни вдруг увидел себя рядом с этой троицей, себя, ничтожного, сутулого, с тонкими дряблыми руками и ногами, с глазами – невыразительными, почти бесцветными, с редкими ресницами, ничтожного, по мужски несостоятельного. Неудачник! Жалкий неудачник! Никто! Импотент!
С трудом переставляя ноги, Эрни спустился по служебной лестнице в свою каморку. Там мерцали зелеными сенсорами и стрелками контрольные панели. Реакторы, компрессоры, нагреватели, охладители, насосы, вентиляторы. Все в полном порядке. А если он сейчас перекроет доступ охладителя к реактору? Или перекинет фазу с верхнего освещения на лифтовую шахту? Что тогда?
«– У нас на связи директор филиала Константин Хронис. – Камера переехала на седовласого плотного мужчину в идеальном, с иголочки, сером костюме, но такого багроволицего, будто он лично тушил пожар. – Константин, как вы прокомментируете ситуацию?
– Это не «активная гражданская позиция», а банальное варварство! – в сердцах бросил тот. – В Средние века такие же идиоты сжигали печатные станки, не понимая, что борются не с дьяволом, а с прогрессом!»
«Что ж», подумала женщина с короткими пепельными волосами, просматривая запись на одном из своих рабочих терминалов, «судьба и Корделия Трастамара, кажется, заодно».
========== Глава 2. Show must go on ==========
Найджел Бозгурд, не афишируемый владелец «DEX-company», возвышался по ту сторону необъятного стола, подобно рифу, взрезавшему гребнем морскую гладь. Константин Хронис, тучный багроволицый мужчина, пребывавший по другую сторону офисной принадлежности, чувствовал себя утлым потрепанным суденышком, которому этот риф вот-вот вспорет брюхо. Руль сломан. Грот-мачта треснула. Корабль несет прямо на этот подводный зуб. Будто пасть разверзлась, и невидимое чудовище медленно втягивает в оголодавшую утробу беспомощное искалеченное плавсредство.
Нет, большой босс не кричал, не бил кулачищем в сверкающую столешницу, не изрыгал проклятья, не угрожал. Он смотрел. Смотрел и молчал. Не двигался, не произносил ни слова. Только единожды потянулся за гильотинированной сигарой. Но так ее и не зажег. Держал в полусогнутых пальцах. А директор одного из крупнейших инкубационных центров, принадлежащих корпорации, сам мужчина далеко не мелкий, чувствовал, как с каждой секундой этой затянувшейся паузы, этого громыхающего вербального пробела уменьшается в размерах, сдувается, как подбитый из рогатки воздушный шар. Душа этого прежде внушительного и самоуверенного господина сочилась через поры, висела каплями на висках и стекала между лопаток.
Бозгурд наконец шевельнулся. Щелкнул дорогой зажигалкой в форме старинного пистолета и поднес сигару ко рту.
– Так что же там все-таки произошло?
Бозгурд произнес это ровно, без малейших признаков ярости или недовольства. Его слова напоминали круглые гладкие булыжники, которые, чиркнув друг о друга, скатывались в мешок. А мешок этот уже лежал у ног Хрониса, любезно расстеленный, с расправленной горловиной. Директору центра оставалось только шагнуть в этот мешок.
– Я… я уже говорил… я следователю объяснял… и вот ему, господину… господину Скуратову. Несчастный случай, пожар… Охладитель реактора отказал. Произошел взрыв. Выброс топлива. Наш техник, Эрни Блюм, погиб. Он как раз внизу, к реактору…
– Вот так просто взял и отказал? – выдыхая дым, вкрадчиво осведомился Бозгурд.
Он уже задавал все эти вопросы, уже звонил следователю, начальнику пожарной части и даже мэру. И все твердили в один голос о несчастном случае и спонтанном возгорании. А что такого? Бывает. Все рано или поздно ломается. Самая надежная проверенная техника. Амортизация, износ несущих частей. Даже понятие такое есть – усталость металла, когда несокрушимая с виду конструкция разлетается, как карточный домик.
Была, правда, еще одна версия, более притягательная для журналистов – теракт. Якобы группа антидексистов, подкупив одного из охранников центра, проникла на территорию, распылила через вентиляционную систему легко воспламеняющуюся порошкообразную смесь, которая осела на все досягаемые для сквозняка предметы, а затем, через ту же вентиляцию, запустила крошечный дрон – «зажигалку».
Эта версия косвенно подтверждалась гибелью охранника. Его нашли в одном из цехов, когда пожар был ликвидирован. Спрашивается, что он делал так далеко от своего рабочего места, контрольно-пропускного пункта, где обязан был находиться согласно штатному расписанию? Любезно провожал своих нанимателей к месту их будущего преступления? А те, разумеется, поспешили избавиться от свидетеля, когда он завершил свое иудино дело. Пресса тут же разнесла эту версию по всем новостным каналам. Ее пересказывали с воодушевлением, с восторгом, с надуманными подробностями. За исключением – да кто бы сомневался! – непрошибаемого «GalaxiZwei».
Эти как обычно остались верны своей холодноватой отстраненной манере. Изложили факты, взяли короткое интервью у пожарных, назвали количество пострадавших, озвучили предполагаемую сумму ущерба. От версий корректно воздержались. Завершили репортаж нейтральным – ведется следствие.
Бозгурд не верил в антидексистов. Да, есть такая секта фанатиков-дикарей, объявивших себя защитниками человечества от наступающего киберапокалипсиса. Временами устраивают демонстрации, орут в микрофоны, размахивают лозунгами. Однажды устроили публичную утилизацию какого-то старого переломанного киборга. Кричали о грядущем восстании машин. Идиоты! Но этих крикунов всего горстка. К тому же все состоят на учете в галаполиции.
Чтобы организовать такую масштабную акцию, как поджог инкубационного центра компании, требуются не только значительные средства, но и способность стратегически мыслить. За ними должен кто-то стоять, кто-то не менее могущественный и платежеспособный, чем сама «DEX-company». Это закон всех революций и протестных движений. Без тщательной подготовки, без опытных организаторов, без финансовых вливаний, без идеологической обработки народ на демонстрации не выйдет и баррикады строить не будет. Следовательно, если акция запланирована и подготовлена, то у Бозгурда есть тайный недоброжелатель, враг. Или конкурент. Но враг с такими возможностями, с такими средствами не остался бы незамеченным. Служба безопасности «DEX-company» давно бы его рассекретила.
Тогда что же остается, если не антидексисты? Случайность? Сбой оборудования? Как бы парадоксально это ни звучало, но Бозгурд предпочел бы версию журналистов. Пусть кричат о ворвавшихся в цех террористах, о безумных фанатиках, чем обвиняют персонал «DEX-company» в некомпетентности. Пусть этот краснолицый Хронис намекнет репортерам о подкупленном охраннике. Прямо не говорит, но промычит в ответ что-то нечленораздельное. Эти борзописцы сами впишут недостающие элементы. Каждый в меру своей фантазии. Особняком держатся только эти твердолобые правдолюбцы с «GalaxiZwei». Задавали вопросы о погибших, об их семьях, о том, будет ли оказана помощь пострадавшим и выплачена компенсация. Да кому это интересно?
– Что скажешь, Лаврентий? – Бозгурд обратился к сухонькому желтому и абсолютно лысому человечку, сидевшему в противоположном углу кабинета.
Шефа службы безопасности «DEX-company» звали Валентин. Но Бозгурд именовал его Лаврентием в честь начальника одной из самых могущественных и беспощадных спецслужб ХХ-го века.
Скуратов не торопился с ответом. Он чиркал стилусом в своем планшете, будто складывал и умножал столбиком, без помощи компьютера. Наконец желтый безволосый шар треснул в области рта.
– Думать надо. Проверять. На случайность не похоже. Импульсный реактор был выведен из строя. Предохранительный клапан взломан. Сам по себе он прийти в негодность не может. Застрять, засориться. Это возможно. А вот вывернуться наружу… Я, конечно, в технике мало что понимаю. Эксперты должны работать. И дать заключение. Я уже распорядился наш техотдел подключить.
Бозгурд перевел взгляд на Хрониса. Тот неудержимо потел.
– А что ты скажешь? Кто-то из твоих?
– Нет, нет! Не может быть! – зачастил директор. – Мы же всех проверяем! Всех просвечиваем!
– Кто отвечал за охладители? – будто не услышал этих сбивчивых оправданий Бозгурд.
– Наш старший техник, Эрни Блюм. Я же говорил, он погиб.
– Ты его знаешь, Лаврентий?
Скуратов поморщился. Прозвище ему не нравилось. Тем более, он знал, на кого прозвище указывает и какой скрывает подтекст.
– По нашему ведомству никаких замечаний, – проскрипел шеф безопасности, явно страдая, что вынужден это признать. – Мы его проверяли, как и остальных сотрудников, допущенных к проекту «Excellence». Послужной список идеальный. Был взят на работу еще на стадии закладки фундамента. Ни прогулов, ни нарушений, ни больничных. Лоялен, неконфликтен. Возможен нервный срыв. Неделю назад от него ушла жена. И вещи вывезла.
Бозгурд хмыкнул.
– Думаешь, из-за бабы? Вот же тряпка.
– Проверяем, – сухо подытожил «Лаврентий», указывая краткостью своего ответа на нежелание продолжать разговор в присутствии свидетеля.
Бозгурд бросил взгляд на потеющего подчиненного. Казалось, капли со лба и кончика носа уже образуют на дорогом ковровом покрытии целый узор.
– Пошел вон, – все так же весомо, по-булыжному, произнес владелец «DEX-company».
Хронис, хватаясь за сердце, кинулся из кабинета. Бозгурд и его шеф безопасности остались наедине. Тщедушный желтый человечек бесшумно выбрался из своего угла и занял кресло по правую руку от босса. Тот продолжал курить, затем спросил.
– Сколько?
– Для прессы – двести тысяч. Учитывая реальный ущерб – миллион. Это приблизительно. Подробного отчета я еще не видел. Будет к вечеру.
– Да черт с ними, с деньгами! – рыкнул Бозгурд. – Что с проектом?
«Лаврентий» помолчал. Потом тихо произнес.
– Все пять клонов погибли. Лично у меня создается впечатление, что удар был направлен именно на них, на проект. Два нейротехника видели этого Блюма за четверть часа до взрыва реактора. Он пялился на заготовки.
– Думаешь, его купили? Но кто? Кто мог знать? Ты же сам всех проверял!
– Люди склонны болтать, – уклончиво произнес Скуратов. – О том, что мы запускаем новую линейку, давно ходят слухи. Это, собственно, не такой уж и секрет. Под неразглашение подпадает только факт применения нейростимуляторов. В официальном пресс-релизе вероятная разумность новых киборгов прямо не упоминается. Упор делается на концептуально новую программу имитации личности. О том, что никакой программы имитации не существует, знаем только мы и…
Скуратов внезапно смолк. Бозгурд ждал. Шеф отдела безопасности не отличался нервической склонностью к преувеличениям. Его оценка понесенных убытков, будь то в живой силе или в денежном эквиваленте, отличалась безэмоциональной машинной циничностью. Во время катастроф, пожаров, наводнений, финансового кризиса, при падении рынка или сбоя прыжкового двигателя он бесстрастно выдергивал вирт-окно с колонками цифр и указывал на сухой остаток, не уточняя, то ли это количество раненых, то ли список поредевших активов.
– Что еще? – тихо спросил Бозгурд, уже по опыту знавший цену этому молчанию.
– Грэг Пирсон погиб. Только что пришло сообщение. Скончался в центральном городском госпитале. Ожоги четвертой степени. Поражение более 60% поверхности тела.
Бозгурд откинулся в своем кресле.
– А вот это уже полный …ец! Какого хера он полез в это пекло?
– Спасал свое детище, – тускло резюмировал Скуратов. – Это же первая партия пригодных к использованию клонов. Все предшествующие не соответствовали стандарту. В отчетах патологоанатома каждый раз указывалось, что их мозг был нафарширован опухолями, как индейка черносливом. Нейростимуляторы, способствуя усложнению и разрастанию нейросетей, так же стимулируют деление и менее значимых клеток. Ну это вроде как сорняки на удобренной грядке. В этом и состоит главный секрет Гибульского – дозировка удобрений. Чтобы морковку вырастить и грядку сорняками не загадить. У Пирсона только с пятой группой получилось без патологий. Он же был единственным, кто начинал с Гибульским, был его учеником. Однако этот наш рэволюционер и от него, своего верного адепта, скрыл львиную долю своих разработок. Позволил поучаствовать только в наладке процессора для «шестерок». А вот как вырастить полноценный, дееспособный мозг под этот процессор – рассказать забыл. Или не захотел.
– Славой не поделился, – проворчал Бозгурд. – И где он теперь со своей славой?
– У Пирсона были свои наработки, свои результаты. Он не с чистого листа начинал. К тому же к его услугам был подопытный экземпляр. Наличие этого экземпляра позволяло ему не теоретизировать, а заниматься практикой. В конце концов, большую часть своих открытий он попросту скопировал.
