Текст книги "Гарри Поттер и Чертоги Разума (СИ)"

Автор книги: inatami

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)

С ужасом помотав головой, Гарри наконец разлепил губы:

Вы что, нет! Как я могу? Джон, вы не все знаете… Хотя, если бы дочитали все то, что взяли в библиотеке, поняли бы, почему я никогда в жизни не признаюсь профессору Снейпу в своих чувствах.

“Никогда”, Гарри, это очень страшное слово. Пожалуй, только смерть может быть настолько категоричной, а вы с Северусом еще живы, почему бы вам не быть еще и счастливыми?

Потому что Северус Снейп до сих пор любит одну-единственную женщину – мою мать, – отчеканил Поттер с неожиданной ядовитостью в голосе. – Его любовь настолько сильна, что он много лет был двойным шпионом у Волдеморта, лишь бы ее смерть, в которой он винит себя, не была напрасной. Все, что он делал в этой войне, – а он делал больше, чем любой из нас, – было ради Лили Поттер. Меня профессор ненавидит сильнее, чем кого-либо из ныне живущих: я сын его злейшего школьного врага, защищая меня, умерла Лили, на протяжении всех лет моего обучения я доводил его дурацкими выходками, не понимая причин ненависти ко мне. Между нами пропасть таких размеров, что “никогда” становится даже слишком слабым словом.

Последнюю фразу Поттер буквально выплюнул, вскакивая на ноги, хватая стакан с остатками огневиски и опрокидывая их в себя. Судорожно переведя дыхание, Гарри обернулся к Джону и уставился на него со смесью ярости и какой-то жалостливой тоски, отчего у Джона заныло сердце.

Гарри, мне так жаль это слышать. Действительно, очень жаль. Я понимаю, вы твердо верите в то, что рассказали мне, но подумайте сами, разве человек, который ненавидит вас так сильно, смог бы переступить через свою ненависть и взять вас в ученичество? – Джон встал тоже и мягко подобрался к застывшему магу, на лице которого проступила растерянность. – Вспомните, вы сами говорили нам, что профессор Снейп не придирался к вам во время обучения, именно потому вы и открыли в себе талант зельевара. Неужели вы думаете, что для него ничего не изменилось за эти годы? Передача опыта – это такой интимный, сокровенный процесс, как вы думаете, Гарри, разве можно сделать это с ненавистью? Быть может, Северус давно отпустил свою неприязнь? И, быть может, вам пора узнать об этом?..

Джон стоял так близко к Гарри, что мог разглядеть крошечные янтарные крапинки на темно-зеленой радужке его глаз. Черные густые ресницы трепетали, мелкие белые зубы без конца прихватывали нижнюю губу, рискуя искусать ее до крови. Наконец Гарри осторожно выдохнул и покачал головой:

Я не могу ему сказать. Даже если он больше не ненавидит меня, он все еще любит Лили.

Или свою память о ней, – подхватил Уотсон. – Северус Снейп показался мне очень необычным, но все же живым человеком. Невозможно любить призрака столько лет, Гарри. Если вы опасались, что профессор увлечется Шерлоком, значит, у вас были причины предполагать, что Северус в принципе способен увлечься человеком своего пола, так? Значит, вы уже думали об этом, просто не можете побороть свой многолетний страх.

Гарри вдруг ссутулился и сразу стал словно вполовину ниже Джона. Он вернулся к дивану, тяжело упав на него, и пробормотал:

Я потеряю все, Джон. Я никогда не смогу больше быть рядом с ним, видеть, как он работает, слышать его голос. Он или уволит меня, или даст понять, что мне лучше уйти, и я не смогу остаться после такого. Пока я молчу – я могу его хотя бы видеть, открою рот – потеряю все.

Джон присел перед Поттером, взяв того за руку и сильно сжав пальцы, чтобы слегка привести в чувство:

Запомни, Гарри: ты ничего не можешь потерять, потому что терять тебе нечего.

Проснулся Джон в одиночестве и был вынужден признаться самому себе – это не способствовало успокоению ревности. Шерлок не пришел до двух ночи – до этого времени Джон его ждал, не пришел и после – пустая половина кровати выглядела подозрительно гладкой.

Пропажа нашлась в гостиной: закинув ноги на подлокотник, Шерлок медитировал в кресле, уставившись в потолок. Его рубашка была помята, а это значило, что на ночь он ее не снимал и спать не ложился вовсе.

Дети – опасные, непредсказуемые, невыносимые существа, которых почему-то нельзя наказывать. Они сеют хаос и разрушение, потому что считается, что ограничивать их познавательную деятельность – плохо для их плодотворного и всестороннего развития. Дети – источник вечных неприятностей, – меланхолично произнес Шерлок, почувствовав, что у него появился слушатель.

Джон скептически хмыкнул:

Сомневаюсь, что волшебные палочки делают этих детей такими уж опасными. Тем более, с нами будут взрослые маги, уж как-нибудь утихомирят этих ужасных чудовищ.

Нет-нет, Джон, – Шерлок резко скинул ноги с подлокотника и уселся прямо, возмущенно глядя на Уотсона. – Я говорю об обычных детях, маггловских. На что способны дети с волшебными палочками – я даже представить не могу. Опасность в квадрате, в кубе!

У Джона защипало в глазах от волны внезапной скручивающей нежности. Он любил Шерлока еще сильнее в эту секунду, хотя понимал, что это вызвано уколами ревности – частыми, но мелкими, словно почти незаметными, но оставляющими свой кровоточащий след.

С тобой все в порядке? – нахмурился Шерлок. – Как вчера прошел ужин с Гарри?

Отлично, – натянуто улыбнулся Джон, – просто прекрасно. Как твои эксперименты с Северусом?

Шерлок чуть ухмыльнулся краем рта, неторопливо поднялся на ноги и начал расстегивать рубашку:

В высшей степени любопытное занятие, хотя и не всегда поддающееся какой-либо логике. Свойства зелья могут измениться, даже если просто начать помешивать состав против часовой стрелки, а не по ней, или, к примеру, если взять платиновый котел вместо оловянного. Миллионы нюансов, изумительно! – восклицание Шерлока парадоксальным образом сочетало восхищение и возмущение тем, как обстоят дела в магическом зельеварении. – Я в душ, хочешь присоединиться?

Почему ты не лег спать? – спросил Джон вместо этого. Почему-то он не хотел идти в душ с Шерлоком: этот факт раздражал сам по себе, но и то, что причину такого нежелания Джон еще не сформулировал, тоже выводило из себя. Шерлока хотелось одновременно поцеловать и почему-то ударить, хотя – Джон, возьми себя в руки! – он ничем не провинился.

Вернулся под утро, не хотел тебя будить. Значит, нет? Я пойду освежусь, – на мгновение в глазах Холмса мелькнуло что-то, похожее на сожаление. Торопливо поцеловав Уотсона в лоб, он исчез.

Джон вдруг ощутил, как его обнимает всепоглощающее одиночество.

После завтрака в Большом зале, во время которого Джон и Гарри, сидя рядом, выглядели примерно одинаково несчастными и на который директор Снейп не явился вовсе, магглов под свою опеку взяла Флер. Нежно проворковав Гарри, что теперь он может некоторое время заниматься своими делами, волшебница подхватила под руки обоих мужчин и неторопливо повела их к кабинету, где должна была состояться лекция для старшекурсников.

Седьмой курс Слизерина и Рэйвенкло, – очаровательно грассировала Флер, не замолкая ни на минуту, но при этом не вызывая ни малейшего раздражения даже у Шерлока. – У нас частенько проходят сдвоенные занятия, но раньше Слизерин почему-то все время оказывался в паре с Гриффиндором – ох уж эта старая профессура! Можно подумать, львят и змеек можно подружить, просто загнав их в одну аудиторию, такая чушь! Англичане – милые люди, но лишены тонкости в некоторых вопросах, впрочем, вы, конечно, не обижаетесь на меня за такие слова, правда, Шерлок, Джон? Я сразу положила этому конец, когда стала деканом, мои слизеринцы теперь занимаются совместно только с Рэйвенкло, это интеллектуальный вызов, это и сотрудничество, и здоровое соперничество, у нас нет места глупой застарелой вражде!

Поймав взгляд Шерлока над головой Флер – светлые сияющие волосы были уложены затейливой ракушкой на затылке – Джон чуть усмехнулся, получив в ответ широкую искреннюю улыбку, от которой изнуряющее давление в груди почти полностью исчезло.

Учебный кабинет встретил их жужжанием голосов и любопытствующими взглядами. Среди них, правда, один выделялся своей ожесточенностью: на втором ряду, рядом с худенькой печальной девочкой, сидела Кларисса Прескотт, которая, как и накануне, совершенно не стеснялась неприкрытой ненависти по отношению к двум чужакам. Шерлок заметил ее и насмешливо поклонился. Девушка вспыхнула и отвернулась.

Флер витиевато и в высшей степени лестно отрекомендовала ученикам обоих “лекторов”. Шерлок присел на край учительского стола и обвел взглядом притихших волшебников. Джон мог представить, что в голове у Холмса прокручиваются картинки того, как толпа юных магов внезапно теряет контроль над собой и начинает размахивать палочками направо и налево, творя нерациональное, неразумное, не поддающееся логике волшебство. Словно в подтверждение мыслей Уотсона, Шерлок выразительно поморщился.

Понятия не имею, как я на это подписался, – наконец проговорил Холмс. Подростки, напрягшиеся в ожидании его первых слов, изумленно замерли. Вдруг девочка, сидевшая рядом с Клариссой, не выдержала и прыснула в кулак. Как спусковой крючок, этот смех развеселил многих из присутствующих, и фраза Холмса, сказанная на полном серьезе, стала чем-то вроде приветственной шутки.

Мистер Холмс, расскажите нам о своем методе, – крикнул полноватый рыжий парень с одной из задних парт, – в чем ваша хитрость? Ведь никто не может быть таким умным, как про вас говорят!

Шерлок стремительно выпрямился: Джон не мог не испытывать удовольствия от этого зрелища. Хищно наклонив голову, Холмс медленно прошел между рядами к столу говорившего. Прочие притихли, явно завороженные превращением. Парень в зеленом галстуке нервно моргнул.

Мистер…

Хендерсон, Оуэн Хендерсон, – представился ученик, одновременно поднимаясь на ноги под действием буравящего взгляда, будто Шерлок отдал ему беззвучный приказ, и чуть не роняя стул при этом.

Мистер Хендерсон, мой метод – это блестящее сочетание внимания к деталям и умения эти детали анализировать. В этом нет хитрости, только отточенное с годами мастерство. Несмотря на наличие у вас волшебной палочки, я, пожалуй, сообщу вам, что пристрастие к бекону не сделает вас здоровее, а то, что вы скрываете от друзей свою тягу и способности к травологии, не сделает вас счастливее. И да, вам уже пора перестать так часто уединяться в уборной.

Последние слова Шерлок произнес почти неслышно, наклонившись к Хендерсону, но тот покраснел до бордовости. Пробормотав что-то в ответ, он уселся на свое место, а Шерлок, изящно развернувшись, двинулся обратно к учительскому столу, где немножко озадаченная Флер хмурилась, размышляя, не следует ли ей вмешаться и направить эту лекцию в другое русло, а Джон, совершенно спокойный, из-под прикрытых ресниц наблюдал за учениками, уделяя больше всего внимания мисс Прескотт.

Но вдруг сразу несколько девушек наперебой заговорили со спиной Холмса, желая, чтобы и их проанализировал маггловский сыщик. Одна из них, сидящая сразу за Клариссой, особенно выделялась: мантия была надета так, чтобы открывать белую форменную рубашку с расстегнутыми пуговками. Округлая девичья грудь в декольте вряд ли была выставлена на обозрение случайно: семикурсница-слизеринка явно привыкла к намеренному использованию своей яркой и эффектной внешности. Ее можно было сравнить с Флер – можно было бы, но Джон, отметив про себя, что обе – невероятно красивые блондинки, решил, что на этом сходство заканчивается. Флер была преисполнена внутреннего достоинства, тогда как юная слизеринка привлекала внимание простейшим и доступным методом. Шерлок оглядел ее с ног до головы, чуть улыбнулся, и, игнорируя остальных девушек, вернулся к преподавательскому месту. Блондинка приподняла брови, демонстрируя удивление, и села обратно.

Большинству из вас могут не понравиться те выводы, к которым я приду на основе своих наблюдений, вы молодые и чувствительные, вряд ли вам захочется, чтобы я разболтал ваш секрет всему курсу. Доктор Уотсон подтвердит, что тактичность не является моей сильной стороной, – Джон усмехнулся и кивнул, а Шерлок, внезапно почти развеселившийся, продолжил: – Раз уж мы вынуждены тратить друг на друга время, предлагаю вам игру: сегодня я расскажу вам о каком-то из своих дел, подробно описывая свой метод, а к следующему занятию те из вас, кто захочет испытать на себе чудеса дедукции, постараются максимально меня запутать, руководствуясь моим сегодняшним рассказом. Можете разделиться на три-четыре команды, выставив от каждой по одному смельчаку, потому что на всех не хватит учебного времени.

Сначала робко, а потом все громче ученики загалдели, предлагая поправки к плану, но в результате все согласились. Флер улыбалась так обворожительно, будто именно от этой улыбки зависела успеваемость ее студентов и благополучный исход занятия. В качестве иллюстрации своего дедуктивного метода Холмс подробно описал одно малоизвестное дело о краже алмазной диадемы, на которой, по слухам, лежало проклятье. Впрочем, про эти слухи Шерлок благоразумно умолчал, опасаясь, как бы студенты-маги не начали всерьез обсуждать, какое именно проклятье лежало на драгоценности восемнадцатого века. Изредка обращаясь к Джону словно бы за уточнениями и ускользнувшими из памяти подробностями, Шерлок тем самым включал его в разговор; хотя Джон прекрасно знал, что Холмс все помнит, он охотно подыгрывал, чувствуя, что игра увлекает и его. При желании Шерлок мог держать аудиторию в напряжении долгое время, чем сейчас беззастенчиво пользовался, позволяя себе быть очаровательно-захватывающим и почти не обижая никого резкими замечаниями об уровне интеллектуального развития. Практически все ученики включились в импровизированное расследование, которое перед их воображением разворачивал Шерлок, даже на лице Клариссы однажды промелькнула слабая улыбка. Джон с облегчением понял, что лекцию смело можно считать удавшейся.

В конце занятия Шерлок вдруг кивнул Джону в сторону двери, и они вышли из кабинета быстрее, чем студенты, пытавшиеся было поговорить с Холмсом неформально.

У нас дело, – тихонько проговорил Шерлок, пару раз сворачивая и резко останавливаясь в небольшом пустом коридоре, который заканчивался темной дверью с непомерно большим замком на ней.

Наверно, ты хотел предупредить меня заранее, – протянул Джон язвительно, – но твоя сова до меня не долетела, да?

Тише, – шикнул Шерлок рассерженно, прислушиваясь к чему-то. Вжав Джона в мрачноватый угол и приложив тонкий палец к теплым губам, призывая к молчанию, Холмс вдруг перестал оглядываться и пристально посмотрел на любовника, будто увидел впервые за день. Палец, прижатый ко рту, дрогнул и медленно обвел губы по контуру, спускаясь к подбородку. Джон выдохнул, осознав, что невольно затаил дыхание уже с минуту назад. Кончик пальца Шерлока скользнул под подбородок, приподнимая его, и Джону стало так жарко и так легко одновременно, что он сам потянулся к горячим сухим губам. Шерлок целовал его столь бережно, столь изнурительно нежно, будто боялся испортить своим напором драгоценное произведение искусства. С видимым усилием прервавшись, Шерлок прошептал:

Джон, я хочу…

Шорох осторожных быстрых шагов не дал ему договорить. Холмс ожесточенно сжал челюсти, отодвигаясь от Джона. Угол, в котором они прятались, позволял скрыться лишь на несколько секунд, но этого было вполне достаточно, чтобы Шерлок бесшумной тенью встал между вновь прибывшим и выходом в основной коридор.

Думаю, вы спешили сюда, чтобы побеседовать с нами с глазу на глаз, мисс Прескотт? – вкрадчиво спросил Шерлок, спокойно выдерживая разъяренный взгляд Клариссы.

========== Глава одиннадцатая ==========

Кларисса фыркнула как рассерженная кошка, облитая водой, но промолчала. Это было не очень хорошим признаком: болтающий подозреваемый всегда лучше молчаливого, даже если болтает он не по делу. Шерлок, заложив руки за спину, рассматривал девушку с высоты своего роста, раздумывая, с какой стороны лучше подступить к разговору.

Расскажите, о чем вы беседовали с Хетти Карн пару недель назад в Хогсмиде, и я от вас отстану.

Шерлок звучал практически не грозно, только Джон точно знал: это спокойствие змеи перед броском. Чтобы отвязаться от Холмса, Клариссе нужно было быть очень убедительной. Или невиновной. Впрочем, та не собиралась ничего говорить. Издевательски усмехнувшись, она отвела взгляд и скучающе уставилась в стену.

Умно, – улыбнулся Шерлок. – Но подумайте вот о чем: оказался ли я здесь случайно? А если я знал, куда вы отправитесь после лекции, мог ли я знать, с кем вы тут планировали встретиться?

Кларисса вздрогнула и перевела взгляд на Шерлока. Впервые на ее лице появилось какое-то растерянное и немного детское выражение. Что ж, по сути, она и была ребенком, возможно, несколько дерзким, но совсем юным. Джон мог бы даже испытывать к ней сочувствие, но Шерлок уж точно был далёк от такой бесполезной сентиментальности:

Так что, мисс Прескотт, меняемся? Вы рассказываете мне про Хетти Карн, а я молчу про ваши тайные встречи.

Вы ничего мне не сделаете, – тихо проговорила Кларисса, не сводя умоляюще-ненавидящего взгляда с Шерлока. – Меня нельзя исключить, а больше я ничего не боюсь.

О, вы правы, мисс Прескотт, вас исключить нельзя, – любезно выделив это “вас”, Шерлок словно наслаждался тем, как девушка заливается краской гнева.

Джон понимал, что Шерлок владеет какой-то дополнительной информацией, которая позволяет ему так разговаривать со студенткой. Злость на то, что его опять не ввели в курс дела, противно заскреблась в груди. Скорее всего, информация поступила прямиком от директора, потому что она, во-первых, была явно довольно деликатной, а во-вторых, Шерлок мог выведать ее только в отсутствие Джона – иначе бы Джон услышал и запомнил.

Вы не посмеете! – прошипела Кларисса, но за этой вспышкой крылись с трудом сдерживаемые слезы.

Речь идет о смерти человека, неужели вы думаете, что меня остановят ваши жалкие секреты? – отчеканил Шерлок ледяным тоном, моментально преображаясь: от недавней увещевающей любезности не осталось и следа. – Хотите проверить?

Кларисса, очевидно, проверять не хотела, но внутренняя борьба не далась ей легко. Пальцы без конца теребили мантию, взгляд загнанного в угол зверя все время перебегал с лица Шерлока на выход, который тот загораживал. Вдруг девушка посмотрела прямо в глаза Джону и спросила тихо:

Зачем все это? Почему вы тут?

Стараясь не показывать, что удивлен такой горячей реакцией на вопросы Шерлока, Джон небрежно пожал плечами:

Вы знаете не хуже нас. Мы здесь для чтения лекций и обмена опытом в рамках дружеских отношений между нашими сообществами.

Отговорки, – горько усмехнулась Кларисса. – Я ничего плохого не сделала, а вы на меня нападаете, подстерегая в темном углу. Почему бы мне просто не поболтать с Хетти?

Например, потому, что она никогда не общалась с учениками Хогвартса? – безмятежно подсказал Шерлок, полуприкрыв глаза и наблюдая за потенциальной подозреваемой. – Значит, если вы разговаривали с ней, это была ваша инициатива – и я предполагаю, что вы были очень настойчивы.

Я просто спросила, как у нее дела, – мрачно ответила Кларисса. – Все знали, что у нее никого, кроме мисс Дэйвис, не было, и я проявила вежливость. Это все.

Проявили вежливость и… кое-что попросили? – Шерлок едва покачнулся с носков на пятки, но от этого движения Прескотт невольно отшатнулась назад. – Хетти вам отказала, а вы ей этого не простили – как вам версия?

Версия чего? – нахмурилась студентка, непонимающе уставившись на Холмса.

Убийства, – раздраженно пояснил Шерлок, словно удивляясь, что Кларисса сама не сумела сделать такого простого вывода.

Уб… да вы с ума сошли?! – воскликнула та, покраснев еще сильнее. Теперь, пожалуй, в этом было больше возмущенного гнева, чем страха. – Я не убивала Хетти, вы, маггловский идиот! Убийца уже арестован, а вы, если хотели показать, какой вы умный, просто сели в лужу! Пропустите меня!

Шерлок усмехнулся:

Пожалуйста, мисс Прескотт, я узнал все, что нужно. Только помните: вы не одна.

Замечание, ободряющее и почти сочувствующее по своей сути, прозвучало в устах Холмса как предостережение, и Кларисса поняла это. Ее лицо искривила гримаса презрительной ненависти.

Ну вы и сволочь, мистер Холмс, чтоб вам дементора встретить в темном переулке, – выдавила она, намеренно толкнула Джона плечом, продвигаясь к выходу, и через несколько секунд исчезла в полумраке коридора. Легкая дымка сладковатых цветочных духов еще некоторое время напоминала о ней.

Шерлок задумчиво потирал подбородок, чуть хмурясь, но в целом выглядел спокойным, а не яростным, как мог бы, если бы подозреваемый его обставил. Джон понял, что беседа прошла по какому-то внутреннему плану, намеченному Холмсом, но тот факт, что от него этот план скрыт, был по-прежнему неприятным.

Ну, я должен задавать наводящие вопросы или ты сам все расскажешь? – спросил Джон наконец, старательно сдерживая раздражение.

Думаю, Кларисса нас больше не интересует, – ответил Шерлок, отмирая. – Теперь мы должны разобрать все то, что взяли вчера в доме мисс Дейвис. Пойдем. Пообедаем у себя.

Шерлок легкой походкой направился в основной коридор, не замечая – или не желая замечать – изменившегося выражения лица Уотсона. Впрочем, Джон двинулся следом. Он делал это всегда, несмотря на обиды, недопонимания или ссоры. Чем важнее было дело, тем дольше Джон терпел и молчал. Но иногда Шерлоку приходилось останавливаться в своем целеустремленном движении и оборачиваться, чтобы проверить, следует ли Джон за ним. Это был момент слабости, словно Шерлок невольно признавал, насколько Джон-за-спиной, следующий-за-ним-Джон важен для него. Насколько без такого Джона страшно и неуютно. Шерлок не был боязлив – Джон считал его порой храбрым до безрассудства, – но потерять опору в виде Уотсона было примерно так же неприемлемо, как резко снизить долю кислорода в воздухе.

Потенциально смертельно.

Джон знал, что важен для Шерлока, но никогда не подозревал на самом деле, до какой степени.

Шерлок, кажется, не подозревал тоже.

Пустые коридоры – у студентов началась следующая лекция – выглядели достаточно знакомо, и до гостевых комнат удалось добраться быстро. Они проделали этот путь в полном молчании: Шерлок – в задумчивом, Джон – во вскипающем.

В их гостиной все было по-прежнему, но Джон ощущал какую-то особенную пустоту. Возможно, она шла изнутри, заполняя и помещение. В попытке унять раздражение Уотсон почти робко позвал домового эльфа Питти и попросил приготовить чаю. Тот подчинился с таким откровенным желанием угодить, что чувство вины за это странноватое рабство, принадлежащее другому миру, всколыхнулось вновь. Шерлок заметил это – он замечал все, хотя иногда закрывал глаза на самое важное.

Он делает это добровольно, ты же понимаешь, – проговорил Шерлок, открывая коробку с бумагами и приступая к первоначальной сортировке.

Джон, сидевший в кресле, грел руки о тонкостенную чашечку – почему-то Питти решил принести гостям чай в изящном фарфоре, хотя за завтраком на столах стояли надежные крепкие кружки.

Да, но я не вижу причин для такого подчинения. Кому захочется жить в добровольном рабстве? – Джон принюхался к чаю с легким подозрением, словно то обстоятельство, что его готовил ушастый эльф, напрямую влияло на вкус.

Джон, ты же врач, ты изучал биологию, – укоризненно покачал головой Шерлок, отрываясь на мгновение от своего занятия.

Что ты имеешь в виду?

Очевидно, – Шерлок фыркнул почти ласково. – Если предположить, что это не рабство – не в том смысле, который вкладывает в это понятие среднестатистический человек, – то что же нам остается? Какая форма биологического сотрудничества могла бы объяснить это явление?

Ты намекаешь на симбиоз? – Джон немножко подумал. – Но что же эльфы получают взамен?

Не знаю, Джон, меня это не волнует. Но что-то получают, поэтому они всем довольны и никогда не бунтуют. Это не игра в одни ворота, – Холмс вернулся к документам, игнорируя остывающий чай. Под его правой рукой росла стопка магических фотокарточек, и хотя с того места, где он сидел, Джон не мог видеть, что именно на снимках запечатлено, он замечал легкое шевеление фигурок, оживленных магическим импульсом. Это все еще было непривычно: люди на фото уже могли быть мертвы, но послушно следовали по заданной траектории – короткой и безнадежной.

Как я за Шерлоком.

Глупая мысль, оборвал сам себя Джон. Следование за Холмсом было как раз сродни симбиозу: оба получали от этих отношений слишком многое. Джон мог сердиться на Шерлока сколько угодно, но обрыв этой связи прикончил бы любого из них.

Погрузившись в свои мысли, Джон не заметил, что Шерлок пристально его разглядывает, но услышал, когда тот заговорил:

У директора Снейпа есть занятная магическая вещица: карта Хогвартса, которая показывает местонахождение каждого человека в замке. Там и наши имена есть, видимо, это как раз связано с магией замка, амулетами и тем эликсиром, что споил нам юный Поттер, – голос Шерлока звучал очень ровно, будто он рассказывал о чем-то будничном. – По словам Северуса, Кларисса достаточно часто появлялась в том коридорчике, где мы ее сегодня застали: та дверь с большим замком никуда не ведет, коридор тупиковый, не используется, никому не интересен. Но собеседник Клариссы навесил легчайшее отвлекающее заклятье на проем в стене, и лишь зная, что надо искать, можно его разглядеть. Мне надо было поговорить с Прескотт наедине, желательно застав врасплох, поэтому Северус предложил такой план. Он взял на себя обязанность отвлечь того человека, который мог прийти туда и помешать нам. Ну что ж, директор не подвел.

С кем должна была встретиться Кларисса? Неужели можно так переволноваться из-за сорванного свидания? – нахмурился Джон, мгновенно забывая о своих переживаниях и включаясь в обсуждение этого ответвления расследования.

Возможно, она бы и не волновалась, будь это свидание, но она должна была встретиться со своим деканом, мисс Чоу Чанг.

Не устояв перед искушением развернуть перед Джоном театр одного актера, Шерлок оторвался от бумаг и присел в кресло напротив Уотсона, эффектно закидывая ногу на ногу и чуть улыбаясь. Джон кратко улыбнулся в ответ, сразу уточняя:

Но зачем окружать это такой секретностью? Ведь с деканом можно поговорить открыто, в конце концов, учебный процесс невозможен без этого.

Полагаю, тут замешана политика, интриги, женские игры, но, к сожалению, совершенно не замешано наше убийство! – Шерлок действительно был огорчен этим фактом. – Роберт Прескотт, отец Клариссы, председатель Попечительского совета Хогвартса, а заодно – не последний человек магического сообщества. Снейп характеризует мисс Чанг как достаточно амбициозную особу, поэтому могу предположить, что она подбирается к политическим рычагам через Клариссу, пытаясь дружить с ней, покровительствовать. Кларисса выросла без матери, иногда в таких случаях старшая подруга может оказывать громадное влияние на подростка. Мисс Чанг заинтересована в том, чтобы не афишировать этой дружбы, а Кларисса, в свою очередь, заинтересована в том, что ей внушает Чоу.

Но ты уверен, что убийство не связано ни с одной из них?

Абсолютно. Ты заметил, чего испугалась Кларисса? Ведь ее нельзя исключить – тут она права, – отец не позволит. Но мой намек на то, что могут уволить Чанг, если влиятельный папаша узнает, что та использует его дочь в каких-то своих целях, выбил Клариссу из колеи. Об убийстве она не думала вообще, пока я не спросил ее в лоб. Она искренне верит, что убийца арестован. Она не замешана. Про Чоу не могу сказать настолько однозначно, но думаю, что она тоже не та, кого мы ищем.

Тогда что ей нужно было от Хетти? – недоуменно нахмурился Джон.

Какой-то растительный ингредиент для зелья, скорее всего. Вероятно, редкий или запрещенный. Присцилла Дейвис, наверное, не продала бы это студентке или даже молодому профессору, а вот с Карн можно было попробовать. Но, думаю, Хетти отказалась что-либо продавать. Впрочем, сомневаюсь, что это теперь имеет значение. Приступим к бумагам, не будем терять время.

Джон первым делом взял в руки стопку фотографий. Хозяйку маленького каменного дома в Хогсмиде он узнал сразу: ее имя было подписано в самом низу большого портретного снимка, сделанного, судя по всему, к какому-то юбилею дамы. Присцилла была полновата, а ее движения на фото ограничивались легким помахиванием рукой в объектив, но даже так Джон почувствовал решительность и твердый характер погибшей женщины. Может, в этом и был смысл магических портретов – в том, чтобы передать и характер человека? А может, Джон просто придумал это все.

На двух снимках была запечатлена и Хетти: ее светлые, словно выцветшие, волосы были убраны в низкий пучок, открывая непропорционально крупный лоб. Хетти застенчиво улыбалась в камеру, отводила взгляд и пыталась встать боком, будто стараясь спрятаться от назойливого фотографа. Стоящая рядом Присцилла смеялась и ободряюще хлопала девушку по плечу.

Встретилась на снимках и Розмерта: на одном, сделанном много лет назад, она была совсем молодой женщиной, тогда как Присцилла выглядела зрелой и солидной. Между ними на высоком стульчике сидела очаровательная девочка в белом кружевном платье, и Розмерта протягивала ей то ли расписной пряник, то ли игрушку. Девочка морщилась, но не плакала. Подписи на фотографии не было.

Ни у Розмерты, ни у Присциллы, кажется, не было детей?.. – Джон задумчиво повертел снимок в руках, пытаясь найти дату или имя. – И это точно не Хетти.

Да, но вот, возможно, более поздняя фотография этого ребенка, – Шерлок протянул другой снимок: на нем Присцилла и стройная девочка-подросток, хорошенькая блондинка лет тринадцати, не больше, сидели в заросшем саду за маленьким кованым столиком. Девочка брала из вазочки на столе конфету и собиралась разворачивать ее, но Присцилла жестом останавливала свою юную подругу, призывая попозировать фотографу еще мгновение. После пятнадцатого – или тридцатого – просмотра подряд, Джон отбросил фото:

Это как-то жутковато. Присцилла лежит в земле, мертвая, но улыбается, улыбается… И эта девочка – ее явно любили, но почему никто не упомянул о том, что у старушки был кто-то близкий? Возможно, она тоже давно мертва, и мы тут смотрим на вечное чаепитие покойниц!

Шерлок оторвался от изучения какого-то длинного письма – первого из целого вороха конвертиков, свитков, отдельных листов:

Почему ты так остро это воспринимаешь? У тебя тоже есть фотографии усопших родственников и друзей, а маггловские видеозаписи делают их еще более живыми, чем магические фото. Не вижу разницы.

Джон огорченно потер глаза и вздохнул: