Текст книги "Гарри Поттер и Чертоги Разума (СИ)"

Автор книги: inatami

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)

Расскажи мне про озеро. Я уже дважды слышал упоминания, но так и не понял, что там случилось.

Да я и сам не понял, – невнятно пробурчал Джон в подушку, – я же не ходил к озеру, а сидел рядом с тобой.

Дыхание Шерлока сбилось на какую-то долю секунды, но он продолжил полушутливо:

Но я-то вообще был в коме, так что ты все равно имеешь преимущество. Давай, говори: что ты видел?

Джон понял, что Шерлок не отстанет, к тому же мерзавец выспался за те несколько часов, которые удалось урвать, поэтому сейчас был не в пример бодрее. Со стоном перевернувшись на спину, Джон смерил нахала строгим взглядом, отчего тот радостно оскалился: опять добился своего!

Гарри психанул – так я это понимаю. Вместо того, чтобы разнести нас всех в клочья от злости, он заблокировал свою магию. Ни Ханна, ни Гермиона, ни даже Снейп с таким на практике не сталкивались, хотя директор вроде как о такой возможности слышал… – Джон подумал немного о минувшей ночи. – Гарри сбежал, Снейп пошел за ним, а после их разговора за окном полыхнуло так, будто это взрыв. Белое и слепящее. Потом Снейп притащил бессознательного Гарри на руках, а дальше ты все знаешь.

Шерлок рядом приподнялся на локте:

Нет, не все. Ты правда хотел сбежать из Хогвартса? Уйти от меня?

Как Джону не хотелось вспоминать об этом! Но юлить или лгать хотелось еще меньше.

Да, – наконец признал он, не отводя взгляда от пронзительно-голубых глаз Шерлока. – Я собирался немедленно уйти, а в Лондоне обратиться к одному своему армейскому приятелю, который мог бы помочь мне скрыться. Есть несколько способов, пусть и не совсем легальных, вернуться в любую горячую точку мира: я бы нашел себе занятие по душе.

Тебя бы убили! – прошипел Шерлок, приходя в неистовство. Его почти подбросило на постели, отчего Джон покачнулся, как на морских волнах.

Разумеется, – спокойно кивнул он, глядя снизу вверх. – Но ночью-то я полагал, что уже достаточно мертв.

Я снова начинаю жалеть, что Чоу не получит свои пятнадцать лет, – после долгого молчания ответил Шерлок. – И я, видимо, теперь крупно задолжал профессору Поттеру: он сказал, что удержал тебя.

Джон согласно хмыкнул:

Сильно замедлил, это точно. Кстати, хоть Гарри и болен, я почти уверен, что кое-чем ты можешь уменьшить свой долг перед ним. Через два часа матч по квиддичу…

Ты издеваешься? – неверяще воскликнул Шерлок. – Я не хожу на спортивные соревнования. Это смешно даже обсуждать.

Ты знаешь, я почти собрал сумку. Достал ее, кинул на пол и начал швырять в нее все подряд…

Джон, твоя жалкая манипуляция могла бы сработать с кем-то вроде Поттера, но я…

Я потребовал у Гарри, чтобы он провел меня через камин в “Трех метлах” прямо в лондонскую квартиру четы Уизли…

Джон, нет.

Да-да, я должен был выскользнуть из магического камина в центре маггловского Лондона и раствориться в темноте ночи…

Хорошо! Хорошо, твою мать, Джон!

Шерлок дышал так тяжело, словно его окунали под воду, не разрешая глотнуть воздуха. Джон смотрел строго, но ласково и благодарно:

Для Гарри это очень важно, он без ума от квиддича. Если в это время поступит информация по расследованию – мы немедленно уйдем, обещаю. И я тоже очень хочу увидеть это.

Первый и последний раз, Джон Уотсон! – зарычал Шерлок, наваливаясь сверху.

========== Двадцать девятая глава ==========

Джон бывал на футбольных матчах неоднократно: с отцом и сестрой в детстве, с друзьями – в юности, даже после увольнения из армии несколько раз они с Майком заруливали на “Стэмфорд Бридж”*, посмотреть, как “синие” эффектно разделывают очередного соперника (ну, или не менее эффектно ему сливают). Трибуны, забитые зрителями, обладали невиданной по своей силе энергетикой: даже если матч был не слишком ему интересен, Джон уже через некоторое время не мог сопротивляться волне эйфории или разочарования, которой его буквально захлестывали другие болельщики. Это каждый раз было непривычное и в первые мгновения даже пугающее ощущение, но затем оставался только спортивный азарт, чистый и яркий, освобождающий и притягательный, и Джон надеялся, что Шерлоку удастся хоть на секунду ощутить этот объединяющий дух.

Четыре высокие трибуны вокруг квиддичного поля – отдельные для каждого факультета – были куда меньше, чем на любом стадионе, где Джону доводилось бывать раньше, но заполнены оказались не менее плотно, чем на топовом матче Премьер-лиги. Учителям – и гостям – отвели отдельную ложу, в которую пришлось подняться по не слишком-то надежной на вид деревянной лестнице. Шерлок нес себя царственно, будто весь матч вообще устроен ради его развлечения. Сопровождала их только Гермиона: осунувшаяся и бледная, явно не спавшая толком, она вымученно улыбалась ученикам, которых встречала по дороге, и молчала до тех пор, пока Джон и Шерлок не заняли места на широкой деревянной скамье по обе стороны от нее – для удобства разговора.

Все так… противно, – произнесла она наконец. В ложе больше никого не было, но ожидалось, что Флер и Билл все-таки придут на матч. – Уже пошли слухи про Чоу, у многих студентов родители работают в Министерстве или Аврорате, арест декана к вечеру станет главной новостью. Северусу придется сделать официальное заявление во время ужина.

Стояла прохладная, но солнечная погода: от ночного ненастья остался только порывистый ветер. Почти не доставляющий неудобств на земле, он стал неприятным сюрпризом на верхушке башни, где располагалась деревянная корзина, смело названная ложей.

Шерлок, поплотнее закутавшись в пальто и спрятав покрасневший нос в шарф, из-под полуприкрытых ресниц медленно оглядел трибуны. Большинство младших учеников разворачивали флаги и плакаты в честь любимых команд (сегодня играли Слизерин и Хаффлпаф), а старшие в основном сосредоточенно переговаривались, посматривая на преподавательскую ложу. Невзирая на все беды, что стряслись с Хогвартсом в недавнем прошлом, арест одного из педагогов за попытку убийства не мог пройти незамеченным. Когда станет известно, кого именно пыталась убить Чоу – если еще не стало, – отношение учеников, особенно рэйвенкловцев, к магглам может существенно измениться.

Формальный мотив уже придумали? – уточнил Джон, пытаясь разглядеть светлую макушку Клариссы на синей трибуне, но не находя ее.

Гермиона вяло отмахнулась:

Видимо, выберут помутнение рассудка. Не знаю, Джон. Конечно, временная невменяемость поможет прикрыть смехотворно маленький срок, который получит Чоу, но студенты и журналисты этому явно не поверят, рано или поздно кто-то докопается до правды.

Нас здесь уже не будет, – равнодушно бросил Шерлок. – Где ваш супруг?

Роланда уговорила его судить матч. Ей уже тяжело летать так много, тем более, никогда не знаешь, сколько матч продлится.

Шерлок выпрямился:

Что вы имеете в виду?

Вы знакомы с правилами? – с подозрением прищурилась Гермиона в ответ. – Вижу, что не очень-то. Надо забивать мячи в те кольца на шестах, с этим вы разберетесь сами по ходу дела, но главное для ловца каждой команды – поймать золотой снитч, мелкий и очень шустрый мяч, который приносит команде сразу полторы сотни очков. Проблема в том, что только поимка снитча означает конец матча. Известны игры, которые длились несколько суток. В Хогвартсе такого не было, но четыре или пять часов – почти каждый сезон случается.

Джон видел, каких трудов Шерлоку стоило сдержать свое возмущение. Любые маггловские спортивные игры – пусть Холмс в них и не разбирался – имели существенное преимущество перед квиддичем: в них был регламент и время окончания поединка можно было спрогнозировать довольно точно.

О, сегодня вся ложа в нашем распоряжении, да? – вдруг раздался приятный женский голос. – Куда все подевались? – Флер в изумрудной мантии и в высокой шляпе цветов своего факультета поднялась в ложу, задавая вопрос, но тон ее был беззаботен, словно никакой ответ не мог испортить ее солнечного настроения.

Билл, шедший следом, перехватил взгляд Гермионы и чуть покачал головой:

Я ей еще не рассказал.

Не рассказал мне что? – немедленно вскинулась супруга, переходя от безмятежного счастья к требовательному недоверию. – Откуда секреты?

У нас была очень тяжелая ночь, – вздохнула Гермиона. Джон встал и пересел к Шерлоку, чтобы освободить место ведьме. Женщины тут же погрузились в тихую напряженную беседу, хотя в основном говорила Гермиона, а Флер иногда издавала взволнованные восклицания, прижимая ладони к груди. Студенты не сводили с них глаз.

Билл упал на скамью рядом с Джоном, со вздохом вытягивая длинные ноги в тяжелых сапогах:

Как вы оба себя чувствуете? Не планируете сегодня же убраться из этого места? Я бы отнесся к такому решению с пониманием. Мерлин, не ожидал такого финта от Чоу. Связь с ученицей, попытка убийства… А ведь еще вчера все было в порядке!

Шерлок отмахнулся:

Меня не первый раз пытаются убить, мистер Уизли, я в некотором роде привык. Вряд ли когда-то еще мне выпадет шанс быть отравленным магическим зельем, так что я даже польщен.

Билл посмотрел на Холмса с откровенным недоверием, а потом усмехнулся:

Чувство юмора не покидает вас, я смотрю. Надеюсь…

Раздался пронзительный свисток, и трибуны взорвались визгом и аплодисментами.

Надеюсь, – прокричал Уизли, наклонившись, – матч развеселит вас!

Билл встал и приветственно захлопал – это у него выходило оглушающе, – поэтому не заметил, что Шерлок картинно закатил глаза, подразумевая, что ни один матч в мире не сможет развеселить его.

Джон, впрочем, этого не заметил тоже: он весь подался вперед, увидев, как из подтрибунного помещения стремительно вылетают игроки на всамделишных метлах. В глазах зарябило от их быстрого демонстрационного полета, пока голос юного комментатора, сидевшего в специальной кабинке недалеко от большого механического табло, объявлял составы команд. Джон не запомнил ни одного имени, но увидел, как снизу медленно, почти вальяжно поднимается Рон Уизли, пустив свою метлу по спирали. Игроки окружили его, выслушали краткие наставления, и матч начался.

Первые несколько минут Джон с трудом понимал, что происходит, а Билл кратко комментировал игру, поясняя некоторые моменты. Даже не разбираясь в квиддиче можно было заметить, что матч начался жестко и напряженно: уже дважды назначались штрафные удары, а Слизерин с первых минут повел в счете и уверенно увеличивал отрыв. Если бы Джон был хоть бы вполовину настолько же самонадеянным, как Шерлок, он бы заподозрил, что игроки просто желают щегольнуть мастерством перед таким редким зрителем как маггл. Впрочем, Шерлок и его самонадеянность терпели безмолвное крушение: вопреки всякой логике происходящее на поле увлекло Холмса. Когда Хаффлпаф наконец решительно свел преимущество Слизерина к нулю, сравняв счет особенно эффектным броском, Шерлок испытал иррациональное желание крикнуть игроку что-то ободряющее – как это сделали Джон и Билл, вскакивая на ноги и совершенно не стесняясь своих эмоций.

Да, они заметили снитч! – вдруг воскликнул Билл, указывая куда-то выше трибун. Над жаркой схваткой кружили две одинокие фигурки, на которые ни Джон, ни Шерлок не обращали внимания с самого начала матча, но теперь практически все на стадионе жадно следили за тем, как ловцы, вытянувшись на метлах, рванули к пока невидимой зрителям цели.

На табло горел равный счет: 60 – 60. Ловец, догнавший снитч, не только заканчивал игру, но и приносил победу своей команде, однако игроки внизу не прекращали ожесточенных попыток взять ворота-кольца соперника, ведь снитч мог и ускользнуть.

Они не упадут? – встревоженно спросил Джон у Билла, когда оба ловца начали закладывать один вираж за другим, чтобы сократить путь до вожделенного мячика.

Случалось, – коротко ответил маг, не отрывая взгляда от игроков. – Правда, в основном все падения достались Гарри, но только потому, что его все время пытались убить!

В очередной раз изумившись непростой судьбе молодого мага, Джон напомнил себе, что сразу после матча стоит зайти и навестить Гарри. Задумавшись буквально на секунду, он не заметил, как один из ловцов все-таки выхватил снитч из-под носа соперника: судя по тому, как взревела зеленая трибуна, удачливее оказался Слизерин. Флер залихватски свистнула, приветствуя свою команду, которая одержала первую победу в сезоне.

Из приоткрытого окна доносились крики и дружное скандирование – матч был в разгаре. Гарри не хотел открывать глаз, ему впервые за много часов – или даже дней – было так уютно: тяжелое одеяло окутывало надежным теплом, свежий прохладный воздух вокруг был сладок как осенний мед – с легкой горчинкой и терпким ароматом влажных дубовых листьев. Глубоко вдохнув, Гарри ощутил еще что-то: даже не запах, а тень, которая преследовала его уже много лет. Так пахли мантии Северуса, все без исключения: смесью ароматов зелий и трав и дымом.

Гарри решил дождаться, пока Снейп уйдет.

Я слышу, что вы проснулись, мистер Поттер, – раздался спокойный голос. – Как вы себя чувствуете?

Мне очень стыдно.

Кажется, я жив, – ответил Гарри после долгой паузы. – Матч давно идет?

Шел. Около часа. Только что закончился: Колин Харрис поймал снитч, Слизерин выиграл.

Хорошо, – кивнул Гарри.

Он все еще не открывал глаз, по звуку определив, что Снейп сидит в кресле Ханны, которое та левитировала к его кровати ночью: кресло стояло футах в четырех, ближе к изножью, слева, и Гарри, лежащий на правом боку, не увидел бы его, даже открыв глаза. Но взгляд Снейпа он чувствовал всей поверхностью кожи.

Как дела… в остальном? – после еще одной долгой паузы рискнул спросить Поттер.

Мы ждем сову от Поппи и информацию от мистера Холмса-старшего. Шерлок считает, что после этого сможет закрыть дело, – терпеливо ответил Снейп. – У вас что-нибудь болит?

Даже с закрытыми глазами Гарри зажмурился посильнее, до цветных пятен под веками. Выучив интонации Северуса так тщательно, как музыкант учит партитуру своего любимого произведения, Гарри сейчас слышал только искреннее участие. Ни сарказма, ни торопливой иронии. Шорох и легкий скрип подсказали, что Северус встал с кресла и подошел ближе.

“Ближе” оказалось “совсем близко”: кровать прогнулась под весом чужого тела. Снейп, сев рядом, попросил:

Мистер Поттер, посмотрите на меня.

Неохотно Гарри повернулся, подтягиваясь вверх на подушке: если уж разговаривать лицом к лицу, то хотя бы полусидя. Слабость и дрожь в теле чувствовались еще ощутимо, но лихорадка прошла, а магия, кажется, никуда не делась и вела себя как огромный, послушный хозяину зверь, разве что не урчала внутри. Лицо Снейпа расплывалось, и Гарри поспешил нащупать на тумбочке очки.

Спокойно дождавшись, пока вся эта суета завершится, Северус сказал:

Я хотел извиниться перед вами, мистер Поттер. Ночью мы оба были не в себе, оба на взводе, поэтому на озере могли наговорить друг другу лишнего. Прошу вас простить меня и забыть обо всем, что я сказал.

“Как же: на Золотого мальчика не обращают внимания, давайте убежим, пусть за мной кто-то примчится!” – имел в виду Снейп.

Закусив губу, Гарри медленно перевел дыхание, стараясь не выдать болезненного разочарования, которое уже подступало к глазам предательскими слезами. Кивнув, он пробормотал:

Конечно, директор, уже забыто. Всё.

"Я люблю вас", – подразумевал Гарри.

Забыть все – это щедрое предложение. Не “мистер Поттер, вы мне противны, убирайтесь из Хогвартса”, не “наш Герой влюбился в своего мерзкого профессора – комедия века!”. Нет, это просто “забыть”: работать вместе дальше, каждый день видеться, обсуждать учебный процесс, а на рождественской вечеринке раз в год выпить пунша, скромно отсалютовав пузатой кружкой.

И каждый день умирать от этой любви.

Магия внутри заворочалась недовольно.

Сколько ты еще выдержишь, Гарри?

Месяц? Год?

Что с тобой станет, если он кого-то найдет?

Смерть? Безумие?

Что случится с твоей магией без малейшей надежды на счастье?

Угасание? Взрыв?

Подавив вдруг неизвестно откуда взявшийся полустон-полурык, Поттер поднял голову и посмотрел Снейпу в глаза – почти злобно. Снейп выдержал этот взгляд твердо, чуть развернув плечи, но Гарри был готов поставить свою магию на кон, что растерянность мелькнула на волевом лице.

Только один вопрос, директор, один крошечный вопрос.

Ядовитый тон невозможно было проигнорировать, но Снейп лишь вежливо ответил:

Конечно, мистер Поттер.

На озере мы не только говорили.

Паузу Гарри сделал намеренно, с мстительным удовольствием наблюдая, как пальцы, потемневшие от постоянной работы с травами, дрогнули и сжали на секунду ткань мантии.

Если вы скажете мне, что поцеловали меня только ради возвращения моей магии, тогда мы и об этом забудем.

Снейп сглотнул, не отводя взгляда от решительно настроенного Поттера, правая рука машинально потянулась к тугому воротничку, но на полпути, словно одумавшись, вернулась обратно, на колено.

Возвращение вашей магии было на тот момент приоритетной задачей, мистер Поттер. Вы же понимаете, что нам нужно было спасти Шерлока, а легилимента лучше вас я не знаю. Крайние меры иногда принимают странные формы.

Вы не ответили на вопрос, директор, – еще более язвительно процедил Гарри, подчеркивая должность Снейпа, растягивая гласные. – Вы сделали это только ради магии и Шерлока?

Вы понимаете, что любой мой ответ изменит ситуацию… О чем я спрашиваю, конечно, понимаете, – перебил Снейп сам себя. Дыхание сорвалось. Наконец он ответил: – Нет, мистер Поттер, я поцеловал вас не только ради вашей магии.

Фраза явно далась Северусу тяжело, но Гарри и не думал облегчать ему задачу: какого фестрала, на озере он и так уже сказал все, что можно, неужели надо снова сделать вид, что ничего не произошло, снова расползтись по углам, снова остаться только коллегами?!

Нет, со мной что-то явно не так, в следующий миг подумал Гарри жалобно, чувствуя, что буквально за несколько секунд нахлынувший гнев спадает, оставляя после себя опустошенность и горькую поскуливающую боль.

Северус, пожалуйста… Простите меня. Я никогда у вас ничего не попрошу, и не надо мне отчета о ваших мотивах. Ситуация действительно была нестандартной, я бы тоже мог совершить потом что-то такое, за что утром мне было бы стыдно. Я не откажусь от своих слов, но понимаю, что вы можете до сих пор любить мою маму или даже Люпина…

Откуда ты знаешь о Люпине? – Снейп был так откровенно поражен, что Гарри бы развеселился, если бы не подозрение, что ему больше никогда в жизни не станет весело.

Любопытство и отцовская мантия-невидимка, – грустно усмехнулся Поттер в ответ. – Это вышло случайно, и клянусь – я никому не рассказывал. На третьем курсе я подслушал ваш с Ремусом разговор: он хотел что-то вернуть, вы отказывались, говорили, что время упущено, а когда он вас поцеловал, я понял, что именно он имел в виду. Я тогда спать неделю не мог, – грустно улыбнулся Гарри, – узнал, что такие отношения тоже бывают.

За твою невыносимую пронырливость я отругаю тебя позже, – воскликнул Снейп, вскакивая на ноги. Мантия широкими крыльями всколыхнулась вслед. – Ты считаешь, что мне – стыдно? Ты всерьез полагаешь, что мне может быть стыдно за то, что я поцеловал тебя? – Северус поймал себя на том, что непозволительно повысил голос, но он… этот глупый мальчишка опять все неправильно понял!

Ты предложил все забыть! Ты сказал, что это была просто крайняя мера! Ты ни разу с той минуты не назвал меня по имени! – уж что-что, а повышать голос Гарри умел тоже.

Возможно, мальчишка не глупый. Возможно, один идиот-параноик опять переборщил с осторожностью.

Снейп сделал глубокий вдох:

Ты был не в себе. Я хотел дать тебе шанс сделать вид, что ничего такого, что ущемляет твое достоинство, просто не было.

Напоминаю, директор, что не я тут помешан на достоинстве, – рявкнул Гарри, сверкая глазами как совершенно здоровый волшебник. – Знаете, что?! Я увольняюсь!

Почти взявший себя в руки Снейп разъярился снова:

Что?! Мерлин, ну конечно, это так по-взрослому! Это…

Он осекся на взлете фразы: лицо Гарри подозрительно исказилось, словно он сдерживал рыдания.

"Северус, ты идиот, идиот, идиот", – надрывался Дамблдор-внутренний голос.

Топая не хуже Уизли, Снейп приблизился, наклонился и решительно обхватил лицо Поттера длинными пальцами, приподнимая, вынуждая посмотреть на себя.

Гар-ри, – проговорил он отчетливо, прежде чем поцеловать горячие искусанные губы.

Комментарий к Двадцать девятая глава

*Стэмфорд Бридж – домашний стадион футбольного клуба "Челси"

========== Тридцатая глава ==========

Я не подпишу твое увольнение, – хрипло сообщил Снейп, отрываясь от желанного рта. Гарри мелко дрожал, но явно от возбуждения, а не от страха или болезни, и взгляда не отвел.

А я передумал увольняться, – стукнув зубами, нахально заявил он.

Вот и славно, – тихо отозвался Снейп, придвигаясь ближе, обводя кончиками пальцев губы Поттера, скулы, шрам под челкой. Он изучал лицо Гарри легкими, почти щекочущими касаниями, а тот в ответ подавался к ласкающей руке, сдерживая себя и дрожа еще сильнее. – У меня как раз свободно место декана, мне совершенно некого назначить. Точнее, кандидат всего один.

Снейп говорил отстраненно: кожа Гарри, теплеющая от прикосновений, волновала его больше сложностей учебного процесса, но тут Поттер резко отодвинулся – скорее, вжался в изголовье кровати, – и нахмурился.

Нет. Так нельзя.

Северус приподнял бровь, поражаясь бездне терпения, открывшейся в самом сердце его существа:

Почему нет? Я бы в любом случае уволил Чоу, в конце учебного года – самое позднее. Она не занималась факультетом, потому что была слишком увлечена радужным будущим и Клариссой. Ты считаешь, что ты не справишься?

Я считаю, что это некрасиво. Если мы… если ты… а ты?.. – Гарри смущенно умолк, но все еще требовательно сверлил Северуса взглядом, ожидая ответов на все невысказанные вопросы сразу.

Ммм, прирожденный оратор, ты мог бы вести за собой армии, – отозвался Снейп. Ласковый тон совершенно не вязался с язвительными словами, которые враз растеряли всю остроту. – Профессор Поттер, я считаю вас прекрасным кандидатом на пост декана Рэйвенкло, а тот факт, что за закрытыми дверями я буду называть тебя по имени, к учебному процессу отношения не имеет. Ты понимаешь, что это вещи не взаимосвязанные? Понимаешь ведь? – прищурился Снейп.

Гарри задумчиво поднял глаза к потолку.

Пойдут слухи, – покраснев, ответил он.

Давно ли Гарри Поттера начали волновать слухи? – отозвался Снейп. В его тоне послышалось легкое напряжение. – Или тебя беспокоят именно сплетни определенного рода? Ну что ж, – ладонь Северуса, накрывшая пальцы Поттера, дрогнула, и сам он отодвинулся. – Возможно, лучше обсудить все заранее, пока мы оба не зашли слишком далеко. Мы еще можем остановиться.

Спохватившись, Гарри подскочил на кровати, наклоняясь вперед и не давая Снейпу отстраниться. Обняв того за твердые жилистые плечи, он уткнулся лбом в шею, мотая головой, щекоча волосами нежную кожу:

Не хочу ничего обсуждать. В смысле, нечего тут обсуждать: я не боюсь, что меня назовут твоим любовником. Я последние несколько лет только этого и ждал!

Тогда в чем проблема? – прошептал Снейп, пытаясь держать руки под контролем: те уже самовольно гладили Поттера по спине, с каждой секундой увеличивая риск, что лазарет будет осквернен актом безумного животного секса, на который Северус считал себя неспособным последние лет пятнадцать.

Должность через постель. Я не хочу, чтобы кто-то даже посмел подумать в твою сторону что-то подобное! – Гарри дышал все тяжелее, прижимаясь теснее, насколько позволяла неудобная поза.

Судя по твоим вчерашним угрозам Прескотту, ты никому не позволишь так думать.

Снейп вспомнил, какая мучительная жажда обладания накрыла его накануне, когда Гарри отчитывал одного из самых влиятельных политиков магической Британии. Возможно, не касайся дело такого интимного аспекта как семья, Прескотт не сдался бы так легко, но это не уменьшало восхищения и признательности, испытанных Северусом в тот момент. Однако, если быть до конца откровенным (только перед самим собой, Гарри он не собирался этого рассказывать никогда), то если бы не случилась вся эта история – нервирующие разговоры с Шерлоком, шок от их яростного поцелуя, буря, разразившаяся у озера, – то и попытка Поттера защитить его, взрослого самостоятельного человека, воспринималась бы как удар по гордости, намеренная провокация или, того хуже, как способ сделать Снейпа своим должником. Разительные перемены в восприятии, произошедшие меньше, чем за двое суток, пугали Снейпа: сколько же искусственного, наносного было в его жизни раньше, что слетело от первого серьезного удара в сердце? Насколько же прочно он похоронил в себе знание о том, что такое быть живым человеком, если после падения Темного Лорда так и не смог этого вспомнить, пока посторонний маггл не швырнул забытую истину ему в лицо?

Я ему не угрожал, – фыркнул Гарри неразборчиво, прихватывая губами кожу на шее Снейпа. Тот откинул голову, подставляя уязвимое место другому магу, невольно демонстрируя полное доверие. – Ты бы назвал это «обрисовать перспективы».

Нахватался умных слов по верхам, – Северус делал все, чтобы сохранить ясность мышления, но происходящее очевидно выбивало его из русла: Поттер был рядом, Поттер был умопомрачительно открыт, Поттер хотел его и не пытался отказаться от своих слов о любви. С каким ожесточением еще недавно Снейп отвергал саму идею новых отношений, с таким же сейчас намеревался получить от этих зарождающихся отношений всё. – Насколько хорошо ты себя чувствуешь? Я подумал, может, тебе было бы удобнее в своей спальне?

А вы… ты уйдешь? – спросил Гарри, не поднимая головы.

Ну что вы, профессор Поттер, за вами нужен глаз да глаз. Я посижу с тобой, пока ты отдыхаешь. До ужина у меня есть время.

А если я не устал? – прошептал Поттер, пальцы которого впились в плечи Снейпа как клещи. – Я не хочу отдыхать.

Медленно поцеловав Гарри в губы, Северус ответил:

Сейчас мы пойдем к тебе, а потом решим, насколько ты не устал. Я не хотел бы, чтобы целительница Эббот обвинила меня в том, что я плохо влияю на пациентов, препятствуя процессу их восстановления.

Предупредив Ханну, бледную и сонную, об уходе и воспользовавшись ее камином, Снейп, крепко прижимающий к себе Поттера, еще нетвердо стоящего на ногах, транспортировал их обоих в чистую теплую гостиную. Эльфы любили Гарри – в спальне была приготовлена свежая постель, и хозяин кровати упал туда с таким звуком, будто заснул еще в полете. Впрочем, стоило Снейпу отстраниться, как Гарри обхватил его запястья и нервно уточнил:

Ты останешься?

Да, Гарри, я останусь, но я бы хотел снять мантию.

Под пристальным следящим взглядом Северус аккуратно снял и сложил мантию и сюртук, но после замешкался. Ситуация была однозначной, но при этом сложной. Стоило ли раздеваться дальше и ложиться в самом буквальном смысле в кровать Поттера? Их отношения даже не начались толком, не будет ли разумнее сначала соблюсти некоторую дистанцию, которая обоим им позволит свернуть с пути, если что-то пойдет не так? Вряд ли измотанный болезнью и переживаниями Гарри сейчас всерьез собирается заняться сексом, скорее уж, ему стоит поспать под присмотром человека, который никогда не даст его в обиду.

Это разумное, но бесполезное самокопание было нежно прервано: Северус не заметил, как Гарри выскользнул из постели, подошел сзади и обвил руками, прижимаясь всем телом, а лбом уткнувшись между лопаток.

Я в одной пижаме, так что будет честно, если ты снимешь хотя бы штаны.

Не юли, к честности это не имеет никакого отношения. Ты все еще слаб, ты несколько часов бредил, ты понимаешь, как это может выглядеть со стороны – нет, не со стороны, – с моей точки зрения?

Ну почему тебе так надо все усложнять? – резко отодвинулся Гарри, покачнувшись. В его голосе прорезалась такая обида, какой Северус не слышал раньше, даже назначая ученику Поттеру несоразмерно суровые отработки. – Что еще мне надо сделать, чтобы я перестал постоянно ощущать, будто я тебя принуждаю к чему-то? Ты знаешь, что я люблю тебя давно, и мой бред, даже если бы длился неделю, не мог бы повлиять на то, как я хочу… да я всего хочу! Ну просто полежи со мной рядом, я же не собираюсь тебя насиловать!

Тише, тише, – прошептал Северус, оказываясь рядом с расстроенным Поттером одним плавным движением и крепко обнимая. – Дыши глубже, я никуда не денусь. Ложись.

С откровенной подозрительностью Гарри позволил расцепить свои руки, забрался обратно под одеяло и смотрел, как Снейп медленно расстегивает ремень – черный, разумеется, – пуговицы на штанах, как скидывает ботинки и снимает носки. Северус не торопился, аккуратно складывая одежду на кресле, он старался успокоиться сам, потому что возбужденный Гарри пах еще запретнее и слаще, чем Снейп себе представлял, а то, что Гарри возбужден, не осталось тайной после такого тесного объятья. Чуть подумав, Снейп расстегнул манжеты рубашки и снял ее тоже, оставшись в белье. Жадное глотательное движение, которое Поттер не смог скрыть, при всем скептицизме нельзя было списать на последствия бреда. Гарри даже приподнялся на локтях, и под его изучающим плотоядным взглядом Снейпу стало неловко, будто он совершенно голый, причем перед сотнями и тысячами зрителей.

Сомневаюсь, что эта методика лечения одобрена Святым Мунго, – пробормотал Северус, пытаясь скрыть какое-то абсолютно подростковое смущение. У него было довольно пропорциональное тело, хоть жилистое и местами весьма костлявое, но Гарри смотрел так, будто увидел греческого бога. Он часто облизывался, и Снейп пошел на этот розовый язык как мотылек на свет.

Несколько минут они просто молча лежали: Гарри осторожно опустил взъерошенную голову Северусу на грудь, а тот перебирал густые волосы пальцами, невесомо касаясь губами макушки. Не происходило ровным счетом ничего, но на Снейпа накатило такое упоение, такое переполняющее счастье заструилось по венам, что он машинально проверил себя на несколько простеньких опьяняющих заклятий. Никаких следов дурмана.

Я даже не мог себе представить, что это когда-нибудь случится, – хрипло проговорил Гарри. – Мне все еще кажется, что я просто сплю. А может, я все еще в Чертогах Шерлока? Может, его тварь меня там убила и я застрял в его голове до самой его смерти?

Ты не только жив, но, судя по чему-то твердому, что упирается мне в бедро, довольно здоров, – заверил Снейп, на что Гарри хохотнул и спрятал покрасневшее лицо у Северуса на груди. – Расскажи про Чертоги, какие они? И что за тварь ты упомянул?

Гарри повозился, устраиваясь поудобнее в объятьях сильных рук:

Чертогами он их назвал не зря: я никогда не видел настолько огромного вместилища для мыслей. Информации очень много, но такого бардака, как у некоторых, там нет. А тварь… я думаю, это была та часть сознания, на которую повлияло зелье. Она пыталась меня задушить, у нее почти получилось. Эй! – тихо зашипел Поттер вдруг.