Текст книги "Гарри Поттер и Чертоги Разума (СИ)"

Автор книги: inatami

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)

Несколько часов назад Шерлока и Джона уже просветили на предмет исчезнувших привидений и испросили их согласия на столь потустороннее знакомство. Но даже предупрежденные, магглы синхронно задохнулись, когда белый туман вполне определенных форм просочился одновременно через несколько стен: привидения явно пытались подать себя наиболее эффектно, словно отыгрываясь за такую долгую изоляцию.

Сэр Николас немедленно кинулся излагать трагическую историю своих отношений с Клубом Безголовых, уделив до пренебрежительности мало времени собственно неудачной казни, последствия которой оказались для него столь плачевны. Серая Дама загадочно улыбалась, словно невзначай пролетая так близко от Джона, что тот невольно вздрагивал от покалывающего холода. Кровавый Барон смотрел на Шерлока пристально, будто заподозрил в нем конкурента, тогда как Монах спокойно поглаживал себя по животу, напевая что-то веселое и кивая в такт круглой головой.

Призраки оказались до жути настоящими, и даже Шерлок признал, что мысль отложить это знакомство была очень здравой. Снейп дал привидениям покрасоваться несколько минут, после чего отослал их незаметным движением руки, и вечер вновь стал принадлежать живым людям и немного – мертвой Розмерте.

Джон поискал глазами Гарри, но тот смотрел только на Снейпа, набираясь смелости. Тогда Джон сделал несколько шагов в сторону, к Ханне, которая ненадолго осталась одна: Невилл в другой части гостиной рассказывал Рону и Гермионе что-то очень захватывающее, сопровождая это размашистыми движениями больших рук.

Помните, о чем мы вчера говорили? – спросил Джон. Ханна бросила быстрый встревоженный взгляд на Гарри.

Такое не забудешь. Больше не было признаков?

Пока нет, и я думаю, что нам вообще не придется говорить с директором: Гарри, так сказать, движется по пути выздоровления.

Вы рассказали ему? Объяснили?

Не совсем, но я считаю, что он в любую минуту может разрешить имеющийся кризис.

Ханна недоверчиво нахмурилась:

Джон, вы не понимаете… Если он носил в себе стресс столько лет, один день ничего не может изменить. С чего бы ему вдруг именно сейчас найти выход из ситуации, в которую он себя так долго загонял?

Она была права – конечно, она была права! – но Джону сегодня так не хотелось терять то чувство уверенности и стабильности, пропитавшее каждую клеточку тела после примирения с Шерлоком, поэтому он лишь загадочно усмехнулся:

Мне посчастливилось найти некоторые аргументы. Мастер мотивации – так меня зовут друзья!

Вымученно улыбнувшись, Ханна кивнула и перевела взгляд на Невилла. Джон почувствовал себя неуютно, будто Эббот сообщила, что его присутствие неуместно. Ханна выглядела уставшей, Джон помог бы ей, если бы был в силах, но ей явно не хотелось общаться. Видимо, скопления людей она переносила еще хуже, чем Ирма Пинс. Приняв ее желание остаться одной, Джон нашел Шерлока: тот стоял ярдах в десяти, держал в руках стакан огневиски, уставившись на них с Ханной так пристально, будто пытался заколдовать.

Только не говори, что ты ревнуешь и к ней, – прошептал Джон, приблизившись.

Вовсе нет, – надменно заверил Шерлок, делая аккуратный глоток. – Просто задумался, а ты совершенно случайно оказался на траектории моего взгляда.

В самом сердце стакана, из которого пил Холмс, словно бы вилась голубоватая дымка, но, попытавшись сосредоточиться, Джон ее тут же потерял. Сам он пил всего третий бокал вина, но решил, что оно крепковато для его развинчивающегося организма: мерещится уже всякая мистическая чертовщина. Привидения явно повлияли на него больше, чем он был готов признать.

Что ты пьешь?

Огневиски, ведь это так у них называется? Сегодня очень неплох, может, из личных запасов Снейпа.

Тебе не кажется, что он какой-то странный? Ты не видишь в нем… что-то вроде примеси?

Шерлок с интересом заглянул в свой стакан, затем осмотрел его снизу, но ничего подозрительного не увидел.

Джон, ты устал? Мы можем пойти к себе.

Со мной все в порядке, – сказал Джон, почувствовав, как веки наливаются тяжестью. – Хотя я действительно устал. Не стоило сегодня пить. Но уйти сейчас будет как-то неловко.

Но мы же гости, – резонно заметил Шерлок, – нам многое простительно. Я сегодня выяснил, что хотел, а завтра, возможно, нам предстоит эта загадочная штука – аппарация – на другой конец страны, так что надо набраться сил. Давай предупредим Северуса и исчезнем отсюда.

С каждой секундой эта идея казалась все более заманчивой, правда, Снейп говорил с Гарри, и Джону не хотелось вспугнуть то робкое взаимопонимание, которое, возможно, в эту самую минуту рождается между магами. Но Шерлок, с присущей ему медвежьей деликатностью, прервал тихую и, насколько успел услышать Джон, абсолютно невинную беседу, сообщив о своем уходе. Несколько минут пришлось потратить на вежливые заверения, что оба гостя в полном порядке, что их усталость обусловлена только и исключительно обилием впечатлений, что они были рады поближе познакомиться со всеми, и нет, их не надо провожать. После кратких и прочувствованных прощаний с каждым из присутствующих, Шерлок и Джон смогли уйти.

Один случайный провожатый все-таки нашелся – Хагрид тоже собирался покинуть вечеринку. Пока все трое шли к холлу, он немного невнятно ворчал в густую бороду:

Оно, конечно, хорошо, глядишь, все помянут бедняжку Розмерту, но мне как-то не по себе маленько: вдруг она бы не одобрила такое? Пойду я лучше выпью с Хвостиком на двоих, очень он сидр любит розмертин… – тут Хагрид снова шумно прочистил нос. – Что же будет с “Тремя метлами”?..

После нескольких сумбурных вариаций на тему “все будет хорошо”, Джон смог похлопать полувеликана по спине, прощаясь. Шерлок вообще в разговоре участия не принимал, выразительно закатывая глаза на самых громких причитаниях Хагрида. Джон с трудом сдерживал смех, пару раз пихнув Холмса в бок. Несмотря на утреннее трагическое известие, несмотря на усталость и неопределенность в дальнейших действиях, Джон чувствовал себя очень счастливым.

О чем с тобой говорила Чоу? – спросил Джон уже в постели, растянувшись на прохладных простынях, закинув руку на грудь Шерлока.

Извинилась за поведение Клариссы, – ответил тот с ленцой. – Назвала ее чувствительной девочкой, которая слишком остро воспринимает действительность. Сказала, что понятия не имеет, о чем Кларисса беседовала с Хетти.

Соврала?

Наверняка. Слишком отрепетированно прозвучало, хотя смотрела строго в глаза, губы не облизывала, и вообще, вела себя как подготовленный лгун. Не так проста наша Чоу, но, как ни странно, она по-прежнему меня не волнует.

Не то чтобы я был ревнив, – усмехнулся Джон, зарываясь носом в мягкие волосы над ухом Шерлока, – но каждый раз, когда тебя не волнует эффектная красавица, это звучит как чертовски приятное известие.

Джон почти заснул, когда что-то вырвало его из дремы: Шерлок резко сел на постели, несколько раз глубоко вздохнул, встал, натянул на пижаму небрежно брошенную на соседнюю кровать черную мантию и вышел из спальни.

Несколько секунд Джон оторопело смотрел ему вслед, затем вскочил и босиком выскочил в гостиную, где Шерлок уже стоял на пороге.

Ты куда, позволь спросить?

Шерлок ответил на это презрительной гримасой, захлопнув за собой дверь. Джона разобрала злость такого чистого, прозрачного свойства, что вытеснила все прочие мысли из головы. Подхватив халат, запутавшись в нем, упав и больно ударившись бедром о кресло, он вылетел из комнаты. Он не видел Шерлока, но ему казалось, что слышит его шаги впереди себя. Джон был уверен, что Холмс за каким-то дьяволом рванул среди ночи к директору, возможно, у него даже причины для этого были, но манеры его очевидно ухудшались с каждым днем в замке, и сейчас Джону хотелось прояснить это окончательно.

Свет из директорской гостиной падал в темный коридор слабым рыжим пятном.

Дверь была приоткрыта, и Джон, не задумываясь, толкнул ее. Возмущение переполняло его, теперь уже он сам был готов устроить Шерлоку сцену, и почти неважно, что Снейп стал бы свидетелем этого. Но то, что Джон увидел в трепещущих отблесках свечей и каминного огня, обрушилось на него параличной немотой.

Прижимая Северуса к краю стола, Шерлок жадно целовал тонкие губы, терзая чужой рот со страстью изголодавшегося любовника. Его колено уже уверенно раздвинуло ноги Снейпа, который тихо застонал под этим напором, стискивая пальцы на талии Шерлока – не притягивая, но и не отталкивая его.

Джон ощутил мертвенный холод, разливающийся в груди, словно его обнял сонм призраков, в ушах противно зазвенело, и мелькнувшая сбоку тень могла бы оказаться тенью убийцы: Джон не оказал бы ни малейшего сопротивления, если бы кто-то сейчас захотел приблизить его смерть. Возможно, он бы даже лично попросил об этой милости.

Шерлок, целующий Снейпа так, будто от этого зависит его жизнь.

Но это оказался всего лишь Гарри, который тоже зачем-то пришел в неурочный час к гостиной директора. Он хотел что-то спросить у Джона, а потом заметил две гибкие, тонкие, черные фигуры, сплетающиеся в одно многорукое и тысячеликое чудовище, имя которому – боль.

Северус, на мгновение оторвавшийся от целующих его губ и прошептавший:

Шерлок...

Поттер захлебнулся воздухом и всхлипнул так громко, что Джон недовольно поморщился. По оголенным нервам, по содранной заживо коже этот всхлип прошелся соленой обжигающей волной.

Шерлок услышал тоже, гневно обернулся к двери, и Джон, знающий выражения этого лица лучше, чем свои собственные, увидел неприкрытую ненависть и злобу, которые были готовы обрушиться на него, именно на него, на Джона Уотсона, который посмел открыть проклятую дверь и помешать ему, Шерлоку, делать то, что он всегда хотел делать: брать то, что нравится, не отчитываясь ни перед кем.

Эта невероятная злоба, словно удар жокейского хлыста, заставила Джона сбросить леденящее оцепенение. Развернувшись и чуть не сбив застывшего Поттера с ног, он пошел прочь таким ровным, чеканным шагом, будто всю жизнь был гвардейцем Почетного караула у Букингемского дворца.

Нелепо, но в глазах маячил мутный образ того, как тонкие мраморные пальцы Шерлока обхватили бледное лицо Снейпа. Джон считал, что они катастрофически не сочетаются по оттенку.

Когда ты мертв, более серьезные вопросы тебя уже не волнуют.

========== Глава двадцатая ==========

Лишь на полпути к своим – их! – комнатам, Джон понял, что Поттер покорно и почти бесшумно семенит следом. Постепенно закипавшие в крови ярость и жажда разрушить что-нибудь – кого-нибудь! – пульсировали в голове плотным сгустком то ли боли, то ли крика, давили на глазные нервы, вызывая расплывающиеся чернильные пятна перед помертвевшими зрачками. Но Гарри нельзя было ударить или послать к черту, хотя это не имело ничего общего с добротой или справедливостью: просто Джону нужен был проводник, ведь кто-то должен был вывести его из этого ада в нормальный маггловский мир, где Джон сам станет себе хозяином ровно на тот срок, чтобы суметь раствориться в лондонском мраке.

Нога наливалась дергающей болью, и уже поблизости от гостевых апартаментов хромота вернулась почти в полную силу. Сжимая челюсти, слегка растирая бедро при ходьбе, Джон даже радовался этому: боль в ноге хотя бы немного отвлекала от другой боли, невыносимой в своей чудовищной реальности, которая не хотела гнездиться в одном месте, охватывая тело целиком, опутывая колючей проволокой отвратительной правды. Джону казалось, что под ногами он слышит хруст: обломки его жизни разбросало по всему Хогвартсу.

В гостиной бодро потрескивали три крупные свечи, втиснутые в бронзовый канделябр, но Джону этого было мало.

Гарри, сделайте светлее, – отрывисто приказал он практически нормальным голосом.

Словно ничего не произошло.

Поттер несколько секунд смотрел непонимающе – его глаза покраснели и припухли, хотя слез видно не было, – а потом послушно взял одну из свечей и медленно обошел всю комнату. Через минуту гостиная озарилась мягким, подрагивающим светом, что добавило Джону глухого раздражения. В темной спальне он на ощупь вытащил свою сумку из шкафа, бросил туда подвернувшееся под руку тряпье, не разбирая, чья это одежда, и практически вышвырнул сумку в центр гостиной.

Вы собираетесь уйти? – нахмурился Гарри. – Но ведь там ночь, куда вы пойдете один?

Широкая кривая ухмылка словно разломила лицо Уотсона напополам.

Вы пойдете со мной. Если я правильно понял, у нас несколько вариантов: например, эта ваша аппарация. Или камин в “Трех метлах” – постучим посильнее и Карл нас впустит. До поезда я ждать не собираюсь.

Я бы… – начал Гарри и запнулся. – Мне кажется, уходить сейчас – не самая лучшая идея. Тем более, погода портится, смотрите, какие там тучи.

За окном действительно угрожающе погромыхивало и перекатывалось: почти полная луна ярко озаряла комковатые тучи, плотно начиненные дождем, который готов был обрушиться на замок. Джон равнодушно пожал плечами:

Значит, на метле не полетим. Вы доставите меня в Лондон, а дальше делайте, что вздумается.

Вы бросите меня одного разбираться с этим? – спросил Гарри едва слышно.

Джон обернулся к нему в раздраженном удивлении:

Что значит “одного"? Здесь ваш дом, ваши друзья, можете им пожаловаться на вашего неразборчивого директора, а я что-то не в настроении выслушивать, уж простите мне мою черствость, – добавил он саркастично.

Гарри кивнул, будто соглашаясь со справедливостью этих слов, но сразу запальчиво возразил:

Но ведь Шерлок ваш лю… партнер, почему вы не хотите поговорить с ним? Зачем сбегать?!

В мгновение ока Джон оказался перед Поттером, с силой ткнув пальцем ему в грудь:

Не смейте произносить при мне это имя!

Отшатнувшись, Гарри упал на подвернувшийся стул. Джон закрыл глаза и надавил на веки, пытаясь взять себя в руки, не орать на этого юнца, который тоже сегодня что-то потерял. Но злость не желала уходить: она поднималась из таких глубин, о существовании которых в своей душе Джон даже не подозревал. От злости его затрясло, хотелось что-то делать, кричать, бить, лишь бы не стоять вот так, с дрожащими руками, посреди ненавистной комнаты – в первый день они занимались любовью на ковре в двух шагах от того места, где сейчас валяется сумка, – и не видеть, как на лице Поттера страх мешается с пониманием и совсем чуть-чуть – разочарованием.

Давайте проясним, – начал Джон по возможности спокойно. – Я не сбегаю. Я просто не вижу смысла оставаться. Работать с… ним я больше не смогу, а кроме дела, меня здесь ничего не держало. Обсуждать в ситуации нечего, вы и сами все видели, не слепой же, хоть и в очках. Так что давайте, зовите свою костлявую невидимую лошадь!

Джон, поверьте, я не могу, – жалобно прошелестел Гарри. – Я не смогу вас отправить на фестрале в такую погоду, это просто опасно. Аппарировать в состоянии эмоциональной неустойчивости тоже нельзя, это заканчивается расщеплением, причем иногда полным. А я сейчас неустойчив, вы и сами это понимаете. Мы, конечно, можем пойти в “Три метлы”, но открытых по ночам каминов в Лондоне я не знаю. Камин в пабе рядом с Косой аллеей откроется в шесть утра, а Министерские только в семь. Правда… – Гарри отвел взгляд, и Джон нетерпеливо прикрикнул на него:

Что “правда”, что? Говорите же!

Я могу доставить вас в лондонскую квартиру Гермионы и Рона, но сначала я должен спросить разрешения у хозяев.

Несколько секунд Джон смотрел на Поттера, прищурившись, а потом рявкнул:

Так какого хрена вы сидите?!

Глаза Гарри удивленно расширились:

Сейчас?! Второй час ночи, как я им буду объяснять, что хочу сбежать из Хогвартса, прихватив с собой маггла?!

Словами! Объясните им словами! – Джон уже забыл, когда в последний раз так кричал. Возможно, тогда, когда увидел темную фигуру, шагнувшую с крыши Бартса.

Нет, не вспоминать.

Джон, я не могу так, – покачал головой Поттер. – Гермиона устроит настоящий допрос, причем будет неважно, скажу я ей правду или нет: она меня в покое не оставит. Дайте хоть в себя прийти.

Вы, герой, боитесь какой-то ведьмы?! – это прозвучало так странно, что Джон истерически хохотнул.

Может, эльфа позвать, – как-то потусторонне произнес Гарри. – Чаю хотите?

Знаете, мистер Поттер, чего я сейчас хочу?! – прорычал Джон, сгребая в кулаки белую рубашку на груди Гарри, сдирая его со стула и дергая на себя с такой силой, что у мага клацнула челюсть. – Я хочу…

Но правда была в том, что Джон не хотел ничего. Даже умереть он не хотел: жить без Шерлока он бы не смог, – он это обещал ему когда-то давно, на их маленькой и такой далекой сейчас кухне, затерянной на Бейкер-стрит, – но выжить назло ублюдку? Да, это был приемлемый путь для капитана британской пехоты. Не самый желанный, но единственно возможный в настоящий момент. Лишь бы убраться отсюда, чтобы не видеть Шерлока больше никогда, чтобы больше никогда не позволить себе затеряться в глубине его глаз, чтобы никогда не пасть жертвой магии его голоса и железной убедительности его аргументов. “Джон, но это же для дела!”, – прозвучало в мозгу Уотсона так отчетливо, что он вздрогнул всем телом, осознав, что до сих пор прижимает к себе горячего Поттера, который даже не думал сопротивляться этому захвату и, кажется, почти не дышал.

Джон посмотрел Гарри в глаза – от застывших слез зелень радужки была истошно-пронзительной – и подумал о том, насколько больно может быть этому идолу магического сообщества, который в тот миг совсем не походил на героя. Гарри ранило не меньше (Джон не был способен признать, что кому-то сейчас может быть хуже, чем ему самому, но назвать ущерб равным вполне мог), но он, вопреки ожиданиям и предупреждениям Ханны, никого не убил, не покалечил и даже не разнес замок.

Гарри тихо выдохнул и немного обмяк в железном захвате. Джон медленно опустил взгляд на искусанные яркие губы, чуть приоткрытые и пахнущие чем-то невозможно сладким. Джон смотрел и смотрел, пока Поттер вдруг не прошептал:

Этого вы точно не хотите, Джон…

Жгучий стыд мгновенно прояснил мозги, заставив Джона отпрянуть. Сделав несколько шагов спиной вперед, слепо, он опустился в подвернувшееся кресло. Гнев уходил, выпотрошив Джона изнутри, оставив лишь оболочку, лишь обугленную кожу, и все, на что хватило сил, это уронить голову на сжатые в кулаки руки.

Слез не было.

Простите меня, Гарри. Простите, это было некрасиво с моей стороны.

Ничего, я все понимаю, – глухо ответил тот, забираясь с ногами в кресло напротив. – На вашем месте я бы наделал таких глупостей, которые бы ни в жизни не разгреб.

Джон тяжело поднял голову и посмотрел на Гарри с подозрением:

Кстати, почему ничего не произошло?

В каком смысле? – не понял Гарри.

Кхм… я тут разговаривал вчера с Ханной, рассказал ей об одном маге, от гнева которого у меня сводит руки, а волосы встают дыбом, – Джон говорил так спокойно, будто пытался утихомирить норовистого быка, хотя Поттер не выглядел ни напряженным, ни агрессивным. – Ханна ответила, что могущественный маг может не осознавать, что у него проблемы со стрессом, а потом, при наличии достаточно сильного катализатора, рванет так, что мало не покажется. Ханна хотела пойти с этим к Снейпу, потому что такой маг, по ее словам, может ненамеренно причинить вред людям. Так почему же меня позавчера выкручивало до ломоты, когда мы говорили о Снейпе, а сегодня даже мурашек не появилось?

Вы рассказали… что вы ей сказали?! – искренне возмутился Поттер, но и теперь тело Джона не отреагировало на эти эмоции.

Ваш секрет не выдал, не переживайте. Но Ханна действительно очень волновалась. Я-то надеялся, что говорить директору не придется: вы так мило болтали с ним на этой вечеринке. О чем была беседа?

Яд против воли просачивался в голос Джона, словно намекая, что Гарри плохо справился со своей задачей, раз этот проклятый поцелуй стал возможен. Положа руку на сердце (какое сердце, у тебя его больше нет), Джон вовсе не думал так.

Ни о чем, – печально улыбнулся Гарри, возводя глаза к потолку, – ни о чем – и это самое хорошее. Мы с ним никогда не говорили ни о чем, только о работе или учебе… или о том, что я обязан сделать ради победы. Мерлин, это было так здорово: поговорить о вечеринке! Вы были правы: начать с дурацкого вопроса – помогает. Я думал даже… да какая теперь разница, – Поттер махнул рукой и уткнулся лицом в колени. Джон решил, что тот плачет, но плечи мага не вздрагивали.

Вы поэтому пришли к кабинету ночью? Надеялись поговорить еще? – понимающе спросил Джон.

Не поднимая головы, Поттер глухо пробормотал:

Я оставил у него в кабинете галстук. Специально, – добавил он после паузы, словно ожидая, что за такие действия его осудят. – Глупо, да? Такой дешевый прием.

Нет, – искренне заверил Джон, – могло сработать.

Было что-то невероятно извращенное в том, чтобы обсуждать шансы Гарри обратить на себя внимание Северуса: как будто не было того поцелуя, как будто двое друзей просто пытаются придумать, как одному из них наладить свою личную жизнь, как будто у этих двоих прямо сейчас – все хорошо.

Как будто бы Шерлок прямо сейчас остервенело не трахает Снейпа на широком твердом столе.

Джон потряс головой, отгоняя непрошеные видения, вызывающие тошнотворные спазмы в глотке.

Это не дешевый прием, но что теперь обсуждать… Гарри, пожалуйста, помогите мне отсюда уйти. Я не могу здесь больше оставаться.

Голос Уотсона звучал совсем тихо, но все-таки был услышан. Гарри поднял голову и медленно кивнул:

Хорошо, давайте пойдем в квартиру Уизли. Вы тогда переоденьтесь пока, а я схожу к ним и спрошу разрешения. Их камин меня пропустит, а на вас могут среагировать защитные заклинания, так что, возможно, Рон пойдет с нами.

Лишь бы это случилось побыстрее, – ответил Джон, вставая. Он не знал точно, который час, но знал, что пришло время взять под контроль свою жизнь. Вырвать свою жизнь из лап Шерлока, стать не любовником, блогером, соседом и кем угодно еще для Холмса, а только и исключительно – Джоном Уотсоном, одиночкой.

Он понимал, как это будет тяжело: придется резать по живому, по неотболевшему (не отболит никогда), рвать решительно и с корнем, не оглядываясь назад. Он вспомнил, как в день приезда, разговаривая с Биллом Уизли, мимолетно пожалел, что их отношения с Шерлоком не узаконены, что он не может – пусть и только про себя – назвать Шерлока мужем. Сейчас впору было радоваться этому обстоятельству: любые имущественные отношения только усложнили бы процесс отделения.

Джон был уверен, что Шерлоку тоже будет больно: пускай не сразу, но со временем тупая тоска доберется и до него, напомнив об утраченном. Слишком многое их связывало, слишком проросли они друг в друга. Джон надеялся только, что в тот миг, когда Холмс это поймет, сам он будет где-то очень далеко.

Словно подслушав его мысли, Гарри спросил:

Джон, вы могли бы простить его?

Джон не заметил момента, когда Поттер выбрался из кресла и встал за его спиной. Оба невидяще смотрели в камин: хоть и закрытый от внешнего мира, он символизировал для каждого путь к свободе.

Только кому нужна эта гребаная свобода?

От раскатистого грома за окном задрожали стекла.

Вы спрашиваете, потому что все еще надеетесь? Вы удивительный человек, Гарри: каких-то пару дней назад вы напрочь отвергали вероятность того, что отношения со Снейпом возможны, а теперь вы ищете шанс, что он одумается?

А вы? Разве вы не надеетесь на это? Вы же любите Ш… любите его, а вдруг он признает, что это была ошибка, вдруг придет к вам за прощением?! – Гарри почти простонал последние слова, и Джон почувствовал зарождающуюся истерику. Он развернулся лицом к магу и успокаивающе произнес:

Возможно, он одумается. Возможно, придет. Возможно, я выслушаю его. И даже, возможно, мне будет очень тяжело ему отказать. Но я скажу “нет”. Однако, Гарри, мое решение не должно влиять на ваше.

Джон положил руку Поттеру на плечо, чуть сжал и встряхнул:

Моя история закончилась, но ваша-то еще не начиналась. Я не знаю директора, но я очень хорошо знаю Холмса: их связь не будет долгой. Если Северус когда-то осознает, как вы ему дороги, дайте ему шанс доказать это.

Глаза Гарри распахнулись в немом изумлении.

В этот миг в тихом, почти заснувшем камине внезапно взревел столб клубящегося зеленого дыма. Он был такой огромный, что Джон отшатнулся, испугавшись, что пламя оближет его ноги.

Гермиона, ужасно взлохмаченная, все в той же светло-серой мантии, но накинутой уже на белую льняную пижаму, решительно ступила на ковер, усыпанный пеплом.

Посредник? Как мило, – ядовито процедил Джон. – Если вы не пришли сообщить, что я могу воспользоваться вашим лондонским камином, – даже не утруждайтесь, миссис Уизли.

Джон, вы не понимаете… – строго начала Гермиона, но Джон уже погрузился в темноту спальни, где еще какой-то час назад он чувствовал себя таким счастливым. Захлопнувшаяся за ним дверь через несколько секунд распахнулась с чудовищным грохотом. Жалобно взвизгнули петли.

Казалось, что стоявшая в проеме ведьма задымилась, хотя, скорее всего, Джона подводило зрение. Но ярость на ее лице была совершенно настоящей, отчетливо различимой в полумраке, и, если бы не убийственная апатия, завладевшая Уотсоном после недавней вспышки, он вполне мог заволноваться за свою безопасность. Гермиона не была настроена на праздные разговоры: она подлетела к Джону и, вцепившись ему в плечи с такой силой, что заныли мышцы, прошипела прямо в лицо:

Джон, зацелуй вас дементор, это не измена – это покушение на убийство! Шерлок умрет через сутки, если мы не найдем того, кто это сделал!

========== Глава двадцать первая ==========

Шерлок лежал на диване в снейповской гостиной и был как-то неестественно неподвижен, словно и не дышал. На обычно бледных щеках жутковатой пародией на румянец горели два неровных алых пятна, но в остальном кожа была настолько белой, что Джон испытал колкий страх: если он попробует нащупать пульс на шее, его пальцы встретятся с безжизненным холодом.

Бросив беглый взгляд на Рона, стоящего в изножье, и на Снейпа, который быстро доставал книги с полок и скупыми движениями пролистывал их, откладывая на стол или прямо на пол, Джон механически улыбнулся Ханне, сидевшей рядом с Шерлоком. Та сочувственно проговорила:

Пришлось погрузить его в магическую кому, почти стазис. Мы не знаем, сколько у нас времени на самом деле, а так... больше шансов.

...Когда Гермиона сказала про покушение, Джон поверил ей сразу и бесповоротно. Мгновенная убежденность в правдивости ее слов прошила его разрядом такого позорного, унизительного облегчения, что он едва удержался на ногах, чувствуя, как подступают слезы. Она говорила что-то еще – о зельях, заклятьях, о каком-то голоде, но в голове шумела и бесновалась одна мысль: Шерлок не изменял, не изменял, не изменял ему!

И лишь через минуту или около того он отсеял куда более важное из слов ведьмы: Шерлок умирает, Шерлока заколдовали.

Гермиона, стойте, – хрипло приказал Джон.

Та послушно замолчала и с некоторым смущением расцепила крепкую хватку пальцев на его плечах.

Где он? Я хочу его увидеть.

Пока они шли по пустынным гулким коридорам, Гермиона молчала, хотя было видно, что это дается ей с трудом, и Гарри молчал, но было похоже, что он онемел окончательно. Снаружи буря становилась все разнузданнее, приглушаемая толстыми каменными стенами, которые смягчали раскаты беспрерывного громового ворчания, но не настолько, чтобы люди внутри обманулись и решили, что ненастье – пустяковое.

Перед директорской гостиной Гермиона остановилась и серьезно посмотрела Джону в глаза:

Не хотела тащить вас через камин, чтобы у вас было несколько минут прийти в себя, но теперь вам придется собраться, хорошо? Любые выяснения отношений оставьте на потом.

Дождавшись нетерпеливого кивка от Уотсона и бросив на Гарри быстрый, пронизывающий взгляд, Гермиона вошла первой.

И теперь в Джоне в равной степени боролись два деструктивных начала: панический страх за жизнь Шерлока и жажда убить того, кто посмел посягнуть на самое дорогое, что у него было. Но ни паника, ни ярость сейчас не могли ему помочь: из слов ведьмы он понял, что необходимо найти покушавшегося.

Что это такое? – спросил он максимально спокойно, зная, что нельзя сейчас давать гневу вырваться на свободу. – Яд? Заклятье?

Джон задавал вопросы сразу всем присутствующим, но смотрел только на Шерлока. Бледные, обескровленные губы были чуть приоткрыты, и Джон хотел согреть их своим дыханием. Ханна вдруг порывисто поднялась, уступая ему свое место на диване рядом с Холмсом, и Джон, не думая о том, как это будет выглядеть со стороны, сел, протянул руку и нежно отвел влажные пряди с высокого белого лба. Шерлок действительно был очень холодным на ощупь, и от спазмов страха скручивало внутренности. Гермиона подошла ближе и уселась прямо на стеклянный журнальный стол, чуть наклонившись к Джону.

Мы считаем, что это зелье Любовного голода.

Приворотное? – быстро уточнил Джон, стараясь не смотреть на Снейпа.

Гермиона брезгливо сморщилась:

По принципу действия – да, вызывает непреодолимое плотское влечение к определенному человеку, но по сути своей – средство для убийства. Зелье начинает действовать не сразу и влияет на человека по нарастающей. Сначала жертва хочет только физической любви с объектом, но постепенно становится настолько агрессивной, что хочет сожрать партнера заживо, стремясь поглотить целиком.

Джон вспомнил выражение жадного голода и бешенства в глазах Шерлока, когда тот навалился на Снейпа, и его замутило. На мгновение он зажмурился.

Я все еще не до конца понимаю... механизм.

Жертва может умереть, – голос Гермионы дрогнул, – по трем причинам. Или ее убивает объект этой наведенной страсти – в порядке самозащиты; или жертва глотает вожделенной крови и погибает, успокоившись, словно от желанного яда, или, по истечении приблизительно двадцати четырех часов, страшная жажда выжигает жертву изнутри. В стабилизированном состоянии, возможно, нам удастся замедлить процесс, но вряд ли надолго.

Почему-то очень хотелось врезать Снейпу. Тот по-прежнему листал книги, иногда задумываясь над страницей на минуту или больше. Он часто поправлял длинные, черные пряди волос, падающие на лицо, мешающие читать, и лишь по этому нервному жесту Джон мог судить, что директор на самом деле далеко не так невозмутим, как пытается демонстрировать.

Вновь переведя взгляд на Гермиону, Джон припомнил то, что она говорила раньше, еще в их с Шерлоком спальне:

У преступника есть антидот, так? Или какое-то контрзаклятье, я правильно понял? Поэтому нам надо найти его побыстрее.

Рон Уизли презрительно рыкнул, чем заслужил неодобрительное покачивание головой от супруги:

Антидот, ага.

Мы не совсем уверены в действенности этого средства… Дело в том, что зелье Любовного голода давно не использовалось, оно, во-первых, немного устарело за ненадобностью и некоторой громоздкостью, а во-вторых, оно вообще не английское, так что у нас здесь редко применялось. Но та обрывочная информация, которой мы располагаем, говорит о том, что единственное противоядие – кровь злонамеренного.