Текст книги "Гарри Поттер и Чертоги Разума (СИ)"

Автор книги: inatami

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)

Прекратите это, – прошипела Ханна с такой неподдельной мукой в голосе, что стало ясно, что отвращение она испытывает к себе. – Прекратите, Поппи, неужели вы все еще не поняли?!

Не поняла что? – растерянно развела руками ведьма, оборачиваясь на остальных в поисках разъяснений. Гермиона только покачала головой. Рон и Гарри сидели с выражением одинакового ужаса на лице, и лишь Снейп внешне выглядел почти спокойным.

Поправьте меня, если я ошибусь, мисс Эббот, – мягко начал Холмс, – но ваш отец, овдовев, стал несколько параноидально настроенным, не так ли? Ваша мать что-то сказала ему перед смертью, что напугало его и заставило метаться из города в город. Кроме того, он много пил и умер в алкогольном бреду, когда вам исполнилось четырнадцать.

Вжавшись в кресло и вцепившись в подлокотники, Ханна проскрипела:

Мать рассказала ему, что она ведьма, что за ней с детства охотятся, что могут начать охоту и на меня. Она напугала его так, что у него тряслись руки, когда он резал хлеб. Все мое детство мы переезжали и жили впроголодь, потому что он никак не мог найти постоянную работу, а когда начал пить – стало еще сложнее. Когда начались мои детские выбросы магии, он сказал мне… – Ханна зажмурилась. – Он сказал мне, что я должна отомстить. Раз я волшебница, сказал он, я могу попасть в тот мир, который убил мою мать, в тот мир, куда ему путь заказан. Три ведьмы, сказал он. Она перед смертью рассказала ему о трех ведьмах, которые заставили ее сделать аборт, зная, что он прикончит ее.

Что? – пролепетала Помфри, все еще отчаянно силящаяся понять, в чем суть. – Кто заставил ее сделать аборт?

Да вы же и заставили! – взорвалась Ханна, вскакивая на ноги. Рон, Гарри и Снейп моментально вскочили тоже и направили на нее палочки. – Успокойтесь, – презрительно усмехнулась целительница, – я безоружна и больше не опасна ни для кого.

Подняв руки, она дождалась, пока трое мужчин аккуратно сядут на свои места, оставаясь такими же настороженными.

Ханна, девочка моя, о чем ты говоришь? Марион настаивала на аборте сама, я тебе клянусь, – зачастила Помфри, грузно ворочаясь в кресле, чтобы не выпускать Эббот из поля зрения. – У нее были причины!

Конечно, – фыркнула Ханна, – причины, как же! То, что ее муж пил, не является серьезной причиной для оправдания убийства! Если бы вы ее не убили, они бы вместе справились с этим! Вы, Поппи, вы и ваши чокнутые подружки, вашими черными руками лишили меня семьи! Из-за вас я жила с безумным отцом-параноиком, который каждый божий день заставлял меня клясться, что я отомщу! Из-за вас я была лишена нормального детства! И из-за вас у меня больше нет будущего! Кто, ну кто вас просил делать этот проклятый аборт, – вдруг зарыдала Ханна, опускаясь – почти падая – обратно в кресло и утыкаясь лицом в колени. Глухие спазмы душили ее, плечи сотрясались, и судорожные всхлипывания на несколько минут стали единственным звуком, раздирающим каменную тишину. Затем Гермиона поднялась, взяла оставленный Ханной на столе пузырек с успокоительным, отмерила тройную дозу и подошла к подруге.

Выпей, – твердо и увещевающе попросила она.

Ханна с трудом подняла заплаканное лицо и послушно проглотила лекарство, криво усмехнувшись:

Это уже не поможет.

Я понимаю, и мне очень жаль, – кивнула Гермиона серьезно, протягивая платок.

Я очень старая и глупая ведьма, – пробормотала Поппи, словно очнувшись от забытья, – но вы же не хотите сказать, что Ханна убила Прис и Розмерту? И эту девочку Хетти?

Боюсь, именно это Шерлок и говорит, – все еще вздрагивающим голосом подтвердила Ханна. – Я убила всех троих.

Почему ты не убила Поппи? – вмешался Рон. Он сидел, тяжко опираясь локтями на колени, и нервно потирал лоб.

Ханна качнула головой и закрыла глаза, демонстрируя, что на этот вопрос она отвечать не станет.

Думаю, я мог бы предположить, – негромко сказал Джон, вставая рядом с Шерлоком. – Вы просто не смогли, да? Когда вы, повзрослевшая и более уверенная в своих силах, вернулись в Хогвартс для осуществления своего плана, мадам Помфри стала обучать вас. Вы проводили вместе много времени, она заботилась о вас, рассказывала все, что знала сама, и вы, лишенная матери, привязались к ней, не так ли?

Слишком много умных магглов развелось, – грубовато ответила Ханна, отводя взгляд. Обвинение в трех убийствах смутило ее меньше, чем подозрение в простой человеческой привязанности.

Мадам Помфри переводила взгляд с Джона на свою бывшую подопечную, словно мучительно соображая, ловя какую-то ускользнувшую мысль, и наконец глаза ее распахнулись, когда она вспомнила что-то из ранее сказанного:

Мерлин мой, Ханна, ты думаешь, что твоя мать хотела сделать аборт из-за пьющего мужа?

Скептически подняв бровь, Эббот язвительно произнесла:

Ну не знаю, может, ее лепреконы заставили?

Ханна, дево… – начала было Поппи, обрывая себя на полуслове. – Этот ребенок был не от твоего отца.

Что? – впервые Ханна выглядела действительно удивленной. – Что вы сочиняете?

Ханна, неужели ты думаешь, что мы втроем были настолько полоумными старухами, что просто так, без всяких видимых причин пошли на такой риск? – соображала Поппи, может, и медленно, но когда картина становилась понятна ей, она начинала рассуждать очень связно. – Это произошло той осенью, когда годовалый Гарри Поттер остановил Волдеморта в первый раз, за месяц до того знаменательного события. Северус, – Помфри перевела на Снейпа давящий взгляд, – вы помните те времена?

Конечно, – хрипло и чрезвычайно неохотно отозвался Снейп. – Хотя предпочел бы забыть.

От горечи этих слов Гарри только сильнее стиснул челюсти.

Наш бывший директор Альбус Дамблдор, – обратилась к Холмсу Поппи, – любил повторять, что ночь наиболее темна перед рассветом. Он был прав, конечно, но иногда эта тьма затягивает кого-то, кто тебе дорог, и это особенно больно, когда до рассвета оставалось совсем недолго. Мы – все мы – тогда жили в постоянном страхе. Сторонники Темного Лорда настолько распоясались, что почти открыто говорили о грядущих в нашем сообществе изменениях, когда власть наконец-то достанется Тому Реддлу. Упорно и методично готовилась база для массового угнетения магллорожденных и ущемления в правах полукровок, и специальные законопроекты для чистокровных.

Статут Розенфельда! – вдруг воскликнул Снейп изумленно. – Но его же так никогда и не приняли!

Но кое-кто верил, что это вот-вот случится. Дети, я так рада, что вы не застали этого ужаса, – Поппи посмотрела на Поттера, Рона и Гермиону. – Один человек, очень жестокий и глупый волшебник по фамилии Розенфельд, предложил законопроект, согласно которому любая ведьма, забеременевшая от чистокровного мага, обязана вступить с ним в Неразрывный магический брак, даже если у нее уже есть семья и муж. За отказ от такого брака должно было последовать суровое наказание: магглорожденным мужьям просто стиралась память, а мужей-полукровок предлагалось сажать в тюрьму – за препятствование великому делу очищения крови. Если муж был чистокровным, предлагалось решать вопрос в суде.

Это какой-то бред, – зарычал Рон, – но даже если такой закон приняли бы, ведьмам было бы достаточно просто не спать с каждым подряд чистокровным магом и не изменять своим магглорожденным мужьям, все правильно?

Только в том законе не было ничего о добровольности, – покачала головой Поппи. – Если ведьма оказывалась беременна от чистокровного – а ритуал установления отцовства очень прост, как тебе известно, – подразумевалось, что никто не станет задавать лишних вопросов о том, что к этой беременности привело. Это было замаскированное разрешение на изнасилование. И твоей матери, – Помфри с видимым усилием посмотрела на оцепеневшую от ужаса Ханну, – не повезло, потому что еще во время учебы в Хогвартсе ее полюбил чистокровный маг, совершенно лишенный совести.

Вы хотите сказать, что Марион изнасиловали? – прошептала Гермиона.

Она нам так и не назвала его имени, но из ее бессвязных слов мы поняли, что после всех этих лет он нашел ее, а узнав о том, что она замужем и у нее есть ребенок, пошел самым простым путем. Больше всего Марион волновалась о дочери, которой пришлось бы отправиться в приют, и о муже, которого, как она думала, могли просто тихо прикончить. Не удивлюсь, если бы так и было, в конце концов, люди, узаконивающие изнасилование, вполне могут дойти до мысли об оправданном убийстве. Марион была готова покончить с собой, только бы не рожать от мага и не возвращаться в ненавистную ей среду, лишившись самого дорогого, что у нее было. Ты понимаешь, почему у нас не было выбора?! – протяжно всхлипнула Помфри, обращаясь к Ханне. – Почему ты не рассказала раньше?! Почему не поговорила со мной, почему не бросила свои обвинения мне в лицо?!

Распахнутыми от шока глазами Ханна смотрела перед собой. Ее пальцы впились в подлокотники кресла, спина была неестественно выпрямленной, а побелевшие губы без конца что-то беззвучно бормотали. Она тихонько раскачивалась взад и вперед, одеревеневшая, и отсутствующий взгляд придавал всему ее облику потустороннюю жутковатость.

Месть стала для нее единственной целью, – попробовал объяснить за Ханну Шерлок. – Она росла только для этого. Думаю, поняв, что привязалась к вам, она испытала первое и самое страшное сомнение, но это спасло вам жизнь.

Да лучше бы я умерла вместе с Присциллой и Розмертой, – зарыдала Поппи, – чем переживать снова этот кошмар!

Шерлок, – вдруг Джон кое-что вспомнил и постучал Холмса пальцем по плечу, – зачем ты предупредил Ханну о том, что мадам Помфри прибывает в Хогвартс? Ты дал ей время… для чего?

Шерлок ему ответил на это долгим пронизывающим взглядом, но, заговорив, обращался именно к Ханне:

Что вы решили, мисс Эббот?.. Ханна! – прикрикнул он, когда та не среагировала. Когда и этот возглас не прервал немого бормотания, Гермиона, вздохнув, встала, подошла к креслу и неожиданно для всех ладонью резко ударила целительницу по щеке. Та всхлипнула и посмотрела на Гермиону обиженно, но вполне осознанно. Ведьма села обратно с таким видом, будто не произошло ничего из ряда вон выходящего, но в последнюю секунду вдруг отчаянно схватила Рона за руки в поисках опоры.

Что вы решили, мисс Эббот? – повторил Шерлок терпеливо.

Яд, – просто ответила Ханна после краткого раздумья. – Медленнодействующий, не реагирующий на безоар и универсальные противоядия.

Мне жаль, что вы сделали такой выбор, – совершенно искренне сказал Шерлок, пока остальные нервно переводили взгляд с одного на другую, боясь вслух высказать свои предположения, – но я этого ожидал.

Что происходит? – напряженно спросил Поттер. – О каком яде речь?

Мисс Эббот не хочет в тюрьму и убегать она тоже не хочет. Я дал ей такую возможность, когда предупредил о мадам Помфри, зная, что она непременно догадается, что это приведет к разоблачению, но она сделала свой выбор.

Да раздери вас мантикора, вы сошли с ума? – разъярился Гарри, подлетая к креслу и приседая перед ним. – Ханна, скажи, что он ошибся!

Зачем, Гарри? – грустно улыбнулась та. – Меня бы приговорили к Поцелую дементора, а так я просто умру быстрее. Большое спасибо мистеру Холмсу за этот шанс, хотя я не заслужила снисхождения. Поппи, я не прошу вас меня простить, потому что знаю, что нет мне прощения, но если бы я могла что-то исправить… Если бы я только могла… – Ханна спрятала лицо в ладонях, тихо и горько рыдая.

Джон заметил, как Рон украдкой потирает покрасневшие глаза, как Гарри с застывшим лицом оперся спиной о журнальный стол. Мадам Помфри тяжело дышала, почти ничего не видя из-под опухших от слез век. Три жизни были отняты ради призрачной надежды на успокоение, но вместо этого привели к еще большим потерям.

Мне осталось около часа, я думаю, – вдруг всхлипнула Ханна. – Я оставила записку в Больничном крыле, она для Невилла, вы можете прочитать ее. Если вам покажется, что я прошу о невозможном, сожгите ее и скажите ему всю правду. Но если сочтете мое последнее желание не очень наглым, пусть… он ее получит, хорошо?

Мы все сделаем, Ханна, – пообещала Гермиона сквозь слезы.

А теперь… можно мне побыть с Поппи? – робко попросила Ханна. – Если, конечно, она не возражает, – целительница посмотрела на Помфри, и та только кивнула в ответ. – Расскажете мне о маме?..

Оставив двух женщин, каждая из которых уже была по-своему мертва, в гостиной Снейпа, остальные поднялись в кабинет.

Я пойду в Больничное крыло, – сказала Гермиона, – надо взять письмо для Невилла… Мерлин, как мы ему все это объясним?

Я схожу с тобой, – мрачно отозвался Гарри. На него было страшно смотреть: герой на этот раз не мог никого спасти. И пусть Поттер ненавидел, когда его так называли, в глубине души он давно привык к этому, а потому переживал невозможность все исправить особенно остро и болезненно. Снейп проводил их двоих взглядом, молча наполнил чистым огневиски четыре стакана, не соблюдая приличий и не уточняя у гостей, что бы они предпочли выпить. Рон сделал три больших глотка и свирепо уставился на Холмса:

Ладно, объясните, как вы все это вычислили.

Магглорожденная ведьма из Хогвартса, – вяло ответил Шерлок, не красуясь. – Вариантов не было, я заподозрил Ханну почти сразу.

Обычно после решения загадки Шерлок испытывал прилив сил, возбуждение, иногда злорадство, но таким удрученным Джон видел его впервые.

Почему именно ведьма? Почему не из Хогсмида? – Рон говорил грубо, но Шерлок не реагировал на этот тон, понимая, что это просто попытка защититься от неминуемого осознания правды.

Шерлок смерил директора долгим взглядом:

Вы ведь догадывались, Северус, да? Вы привыкли знать много и держать под контролем все, что можно, но вы бы вряд ли позвали маггловского сыщика, если бы речь шла о ком-то из деревенских жителей. Вы боялись, что виновен кто-то из преподавателей, поэтому не стали вмешиваться напрямую. Я сразу сосредоточился только на обитателях замка.

Снейп, между бровей которого залегли морщины, только молча отхлебнул огневиски.

Дальше, – отрывисто потребовал Рон, мотнув головой, словно его душила рубашка.

Детали, мистер Уизли, детали, – бросил Шерлок равнодушно. – Вы чуть что хватаетесь за свои палочки, вы разучились – а может, никогда и не умели, – пользоваться обычными человеческими методами. Маггл не попал бы в Хогсмид, но магглорожденный – вполне. Отравление дигиталисом, удар по голове, попытка выдать убийство за несчастный случай – это все настолько… нормально, настолько не волшебно, что вывод напрашивался сам собой.

Есть способ увидеть, какие заклинания были использованы последними. Любой достаточно хитрый волшебник мог по этой причине не прибегать к помощи волшебной палочки, – скептически парировал Рон.

Тогда хорошо, что я этого не знал, – пожал плечами Холмс, – иначе это повлияло бы на мои выводы.

Но почему именно женщина? – не сдержался Джон, почти не притронувшийся к своему стакану. Внутри него клубилось напряжение, которое пока не удавалось растворить, и он опасался, что алкоголь только все испортит.

Юбка Хетти была задрана на голову в попытке имитировать мужские насильственные действия – невероятно по-женски. Правда, авроры этого не знали, потому что Хагрид, нашедший тело, юбку опустил и таким образом позаботился о репутации давней знакомой, – Шерлок снисходительно глянул на угрюмого Рона. – Поймите, всё это даже в совокупности не было доказательством, но каждый этот намек давал мне направление. Все, что я узнавал, не противоречило моей теории. Ханна бегала ночами на свидания, все это знали, никто не удивился бы, увидев ее возвращающейся в замок в неурочный час. Была она на свидании на самом деле или нет – дело десятое. Ханна – целитель, ей легко подсунуть яд под видом лекарства. Ханна бывала в доме Присциллы так часто, что трусливая и недоверчивая Хетти не испугалась, когда ее позвали в лес после наступления темноты. И, кстати, Рон, вам как аврору надо быть внимательнее к деталям, – с этими словами Шерлок достал из внутреннего кармана пиджака крошечный прозрачный пакетик и кинул его в руки Уизли. Тот ловко поймал улику и в недоумении рассмотрел. – Это почва, которую я соскреб с верхней ступеньки лестницы, ведущей в подвал Розмерты. Это ваша работа вообще-то. Видите белые крошки? Явно искусственного происхождения. Я подозревал Ханну уже тогда, поэтому понимал, где искать источник.

Теплицы Невилла! – ахнул Джон, догадавшись о причине внезапного интереса к удобрениям и экзотическим растениям.

Именно, – кивнул Шерлок. – Все кусочки паззла лежали на поверхности, но мне не хватало связи между убитыми женщинами и Ханной. История де Кордье могла быть такой связью, чем она в результате и оказалась.

Джон хотел спросить что-то еще, но в этот момент вернулись Гарри и Гермиона. В руках ведьмы был сложенный вчетверо лист писчей бумаги, который она молча протянула Снейпу. Тот прочел и прокашлялся:

Мисс Эббот в этом письме говорит о неизлечимом недуге, который якобы у нее обнаружился, и о том, что она бы предпочла избежать агонии и беспомощности, поэтому выбирает путь безболезненной и простой смерти. Я так понимаю, нам предстоит решить, будем ли мы поддерживать эту обеляющую ложь. Мистер Уизли, вы представитель официальной власти, последнее слово за вами.

Рон покраснел, бросив растерянный взгляд на жену. Каждый присутствующий понимал, что речь не только о формальном разрешении выдать смерть Ханны за самоубийство больной женщины, но и о том, чтобы грамотно прикрыть всю историю от внимания Аврората.

Одну секунду, – вмешался Джон, – я бы хотел спросить, не забыли ли вы о Флетчере? Человек сидит в тюрьме за убийство, которого не совершал. Как бы вам ни хотелось сохранить добрую память о вашей подруге, этого нельзя так оставлять.

Шерлок усмехнулся краем рта: он не сомневался, что именно Джон первым заговорит о Флетчере. Щепетильность, обостренная тяга к справедливости и неиссякаемое милосердие – все это смешалось в Джоне в причудливый коктейль, иногда приводивший Шерлока в исступленную ярость, но чаще – безмолвно восхищавший холодное сердце.

Если бы не Флетчер, Джон первым бы настоял на том, чтобы сохранить историю Ханны и ее преступления в тайне.

Это можно решить через министра, – после раздумчивой паузы отозвался Снейп. – Воспоминания о разговоре с Помфри – вполне достаточное основание для освобождения Флетчера, а уж прикрывать такие истории наши политики умеют.

Зачем бы ему это понадобилось? – нахмурился Гарри.

А почему бы и нет? – Северус посмотрел ему прямо в глаза, впервые за долгий вечер. – Публичное обвинение Ханны никому не принесет выгоды. Тем более, если эта просьба будет исходить от меня, Шекклбот сможет считать, что я отныне его должник.

Последние слова прозвучали язвительно, и Поттер только поджал губы.

Итак… – Рон прокашлялся и повторил: – Итак, с Флетчером вопрос мы уладим. Отчет по гибели Розмерты… я оставлю без изменений. Я не против того, чтобы Ханна осталась в памяти Невилла и всех студентов хорошим человеком. Если Поппи тоже не будет возражать, то с Авроратом я все решу.

Гермиона подошла к нему, наклонилась и поцеловала в лоб.

Спасибо, Рон, – едва слышно прошептала она.

Прошло чуть больше часа, когда они все вернулись обратно в гостиную. Ханна опустилась на пол перед креслом Поппи, положив той голову на колени. Картина была удивительно мирной и спокойной, и лишь по застывшим в неловком жесте кистям рук можно было догадаться, что все кончено. Поппи слегка раскачивалась, перебирая непослушными пальцами русые пряди, и тихо пела дочери Марион последнюю колыбельную.

========== Эпилог ==========

Если бы Джона Уотсона спросили, согласен ли он ввязаться во все это, зная, через что придется пройти и к каким результатам приведет, то пришлось бы серьезно задуматься.

Не было никаких сомнений в том, что случившееся оказалось самым необычным, самым ярким и в некоторых моментах откровенно восхитительным приключением, пережить которое выпадает не каждому. Но иногда Джону становилось очень страшно. Ему казалось, что он слишком близок к тому, чтобы навсегда лишиться смысла жизни. В иные минуты он думал, что уже потерял Шерлока; от этого хотелось обернуться драконом и превратить все вокруг в такую же выжженную пустыню, как та, что захватывала его нутро. Даже воспоминания об этом страхе вызывали учащение пульса, но сейчас, ранним утром, в их с Шерлоком спальне на Бейкер-стрит, он обнимал любовника обеими руками, уткнувшись лбом в горячую спину, и был почти безмятежно счастлив.

Ты ошнь громко думашь, – невнятно проворчал Шерлок в подушку. – Немедленно прекрати.

Все-все, – усмехнулся Джон, прижимаясь еще сильнее. – Уже прекратил. Спи.

Я никуда не денусь, – сказал Шерлок через минуту нормальным голосом. – Все закончилось.

Нет, – ответил Джон, обжигая кожу Шерлока дыханием. – Все, что связано с тобой, никогда не заканчивается.

Шерлок, вздохнув, завозился, пристраиваясь к Джону поближе, почти вдавливаясь ягодицами в пах:

Раз ты все равно не спишь, напомни-ка мне о своих основных достоинствах.

После возвращения из Хогвартса Шерлок вел себя немного странно. За прошедшую неделю он ни разу не покинул дома, не отвечал на сообщения Лестрейда, не испещрил стену новыми дырами от пуль, а главное – не отпускал Джона на работу, резонно замечая, что отпуск, деликатно выбитый из администрации Антеей, еще не закончен. Шерлок затрахал его в переносном смысле – своим нытьем, и в прямом, словно то зелье действительно все еще влияло на его мозг (хотя Гермиона заверила, что этого не может быть). Джон решил, что таким образом Шерлок просто пытается выстроить для себя заново свой прежний мир, опираясь на доступные ему константы – квартиру на Бейкер-стрит и Джона.

Уезжали – точнее, уходили – они из замка ранним утром, едва поспав пару часов: Рон проводил их через директорский камин в свою квартиру в Лондоне, а там уж магглы, оказавшись на привычных серых улицах, разобрались сами. Гарри попрощался с ними хмуро, глядя на Шерлока исподлобья. Не то чтобы он в чем-то упрекал Холмса, но на лице было написано сомнение: кто виноват в таком исходе?.. Винить пришлого маггла было чуть-чуть проще, чем Ханну. Шерлок от соображений Джона по этому поводу только отмахнулся: мол, значения не имеют ни мнение Гарри о раскрытом деле, ни его переживания. Снейп, если и испытывал какие-то схожие сомнения, попрощался с Шерлоком и Джоном очень вежливо, если не сказать тепло – насколько это было возможно для такого человека, как Северус Снейп, бывшего двойного шпиона, слизеринца, директора одной из лучших магических школ.

Про магию Шерлок говорить отказывался наотрез, а если Джон совершал попытку обсудить что-то, связанное с их поездкой, принимался демонстративно анализировать очередное дурацкое шоу по телевизору, выкрикивая в адрес участников свои дедуктивные выводы, большинство из которых граничили с оскорблением.

Пошел восьмой день с момента возвращения. Джон терпел, но это становилось тяжело. Сегодня он твердо вознамерился вытащить Шерлока из дома хотя бы на ужин к Анджело, вполне сознавая, что расплатой за настойчивость может стать бурная ссора. Но сейчас, в эту самую минуту золотистого осеннего – просто волшебного! – утра, Шерлок был расслаблен, податлив и явно готов к сотрудничеству определенного толка. Джон придвинулся вплотную, покусывая нежную кожу шеи и позволяя шелковистым черным завиткам щекотать нос.

Тягучий, сладостный момент внезапно прервался истошным визгом.

Миссис Хадсон! – одновременно воскликнули Джон и Шерлок, мгновенно подскакивая и путаясь в ногах. Дважды столкнувшись друг с другом на узкой лестнице, они ворвались в квартиру на первом этаже. Бледная как полотно домовладелица, зажмурившись и прижав кулачки к груди, стояла у стены. На первый взгляд с ней было все нормально: ни крови, ни нападавших.

Ну, нападавших из человеческого племени, по крайней мере.

На столе у открытого по случаю солнечного утра окна сидела крупная сова-неясыть бурого цвета, с черными перьями под клювом, которые делали ее похожей на бородатого старичка. К лапе было привязано письмо. Сова сидела абсолютно невозмутимо и ждала, пока людишки перестанут голосить.

Я знаю, кто это, – сказал Джон после очень смущающей паузы. – Это сова Гарри, ее зовут Совенок. То есть – его. Это мальчик. То есть – самец.

Шерлок застонал, закатив глаза:

Спорю, что имя подбирал Хагрид.

Мальчики, – ослабевшим голосом распорядилась миссис Хадсон, – разберитесь тут… Я пока выйду… в булочную.

Твою мать, Джон, что это чудовище делает на нашей кухне?! – злобно прошипел Шерлок, когда дверь на улицу захлопнулась.

Это не наша кухня, а миссис Хадсон, – миролюбиво ответил Джон, с любопытством разглядывая довольно суровую на вид сову.

Что это чудовище делает на кухне нашей миссис Хадсон?! – визгливые нотки в голосе Шерлока птице явно не понравились. Она осуждающе уставилась на Холмса круглыми ярко-желтыми глазами.

Прекрати, ты его нервируешь, – улыбнулся Джон, медленно приближаясь к гостье.

Что ты делаешь? Ты видишь, какие у него когти?! – разъяренно шипел ему в спину Шерлок, не двигаясь, впрочем, с места.

Да он меня не тронет, правда, Совенок? Ты же тут по делу, ты принес нам письмо от Гарри, можно я его заберу? – Джон осторожно протянул руку, на которую птица покосилась с подозрением, но все же терпеливо дождалась, пока маггл отвяжет конверт от лапы. Попытавшись сразу изучить плотную бумагу, Джон был остановлен требовательным уханьем, которое неожиданно громко прозвучало в этой маленькой уютной кухне.

Что ему надо?! – сердито спросил Шерлок, чуть успокоившись. – Денег за доставку?

Может, немного печенья? Гарри говорил, что они любят печенье, – предположил Джон, засовывая письмо в карман домашних штанов. – Прости, Совенок, печенья для птиц у нас нет, но есть имбирное, миссис Хадсон сама его печет, оно очень вкусное.

Сова смотрела на Джона, как на досадную ошибку магического ритуала, но на имбирное печенье согласилась, более того, полностью опустошила вместительную вазочку. Тяжело взмахнув широкими крыльями, она поднялась и на удивление изящно, ничего не задев, вылетела в окно.

На Шерлока было жалко смотреть. Он источал гнев и растерянность такой силы, что Джон просто крепко обнял его, пытаясь напомнить, что сомнения, разделенные на двоих, выносить легче. С минуту Шерлок стоял столбом, напряженный, закаменевший в каждой мышце, но потом немного расслабился и обмяк в надежных руках.

Это и правда никогда не закончится? – прошептал он наконец.

Только если тебе сотрут память, – отозвался Джон, начиная успокаивающе поглаживать ссутуленную спину. – Но так как мы этого не хотим, мы встроим магию в изменившуюся картину мира, да?

Холмс фыркнул:

Мне не пять лет, не надо говорить со мной, как с ребенком.

Иногда ты реагируешь, как ребенок. Они тоже ломают свои игрушки, когда злятся, и отказываются обсуждать ситуацию, потому что это может привести к компромиссу.

У меня нет игрушек! – слабо возмутился Шерлок, не забывая при этом шевелить лопатками, чтобы подставить под ласкающие ладони тот или другой участок спины.

Ну как же, – усмехнулся Джон, включаясь в игру, – а Грег и дела, которые жаждут, когда ты их раскроешь?

У него нет ничего интересного!

Ты же не дал ему рассказать о деталях, свинтус, – рассмеялся Джон. – Пошли наверх, почитаем, что нам пишут наши друзья-волшебники.

Шерлок издал жалобное рычание, но послушно поплелся в их гостиную и залез с ногами в кресло, укутываясь в брошенный с вечера халат. Джон сел напротив и с легким замиранием сердца надломил хрусткую нашлепку красного сургуча. Пробежав глазами по идеально ровным, каллиграфическим строкам, явно вышедшим из-под пера Снейпа, он поднял взгляд на насупившегося Шерлока:

Нас приглашают на ужин в субботу. Здесь, в Лондоне, в обычном ресторане. Только Гарри и Северус. Думаю, фраза “сообщить о важном событии” означает чью-то помолвку, как считаешь?

Шерлок упрямо мотнул головой:

Теперь они будут с нами дружить?

Это прозвучало в меру брезгливо.

Ну, это двусторонний процесс обычно, так что – только если ты согласишься, – примирительно улыбнулся Джон. – Не забывай, мы все-таки были не совсем бесполезны в трудном деле сближения этих двоих, можем позволить им угостить нас хорошим ужином, как думаешь?

Как ты это делаешь? – спросил Холмс подозрительно, разглядывая любовника, словно тот – редкий сорт пепла. – Как тебе удается не раздражаться на магию? Это же обман, морок, иллюзия!

Разумная предосторожность с их стороны, не более того. Тот факт, что мы узнали о магии недавно, не значит, что раньше ее не было вокруг нас. Зато теперь у тебя появится еще одна система координат, по которой можно будет выверять все то, что в привычные схемы не укладывается.

Будто мало мне было сферы человеческих эмоций, – проворчал Шерлок, прекращая судорожно цепляться за собственные колени и откидываясь в кресле более свободно.

Кризис отступал.

Джон пружинисто поднял себя из кресла, отложив письмо на стол рядом, и отправился на кухню:

Я приготовлю нам чай и завтрак, а потом мы пойдем пройдемся.

Ты же знаешь, Джон, я не гуляю.

А я и не сказал “гулять”. Я сказал – “пройдемся”. Нам нужно купить новое печенье взамен того, что мы скормили Совенку, – отозвался Джон из кухни, гремя посудой.

Шерлок хмыкнул.

Возможно, все не так уж и плохо. Возможно, магический мир просто станет одним из источников интереснейших загадок.

Он задумчиво потеребил черный шнурок, на котором по-прежнему носил серебряный диск медальона. Джон свой снял сразу, как пошел принимать душ, а Шерлок почему-то не мог расстаться с бесполезной в мире магглов побрякушкой. Джону хватало ума и такта никак не комментировать этот любопытный факт.

Черт с ними всеми – в игру!

Шерлок решительно поднялся и взял курс на аромат крепкого кофе, который Джон готовил безупречно. Проходя мимо столика, на котором лежало развернутое письмо, Шерлок не удержался и бросил на желтую бумагу будто бы равнодушный взгляд. Дочитав до конца, он злорадно ухмыльнулся.

“PS. Это Гарри. Джон, Шерлок, умоляю, не верьте наглому вымогателю и не давайте этой прожорливой птице больше двух печений!!!”

Комментарий к Эпилог Нельзя сказать, что мне грустно сейчас, но я плачу. Эта история стала для меня чем-то очень важным, статус "закончен" я ставлю дрожащими от счастья и волнения руками.

Возможно, так случилось благодаря вам: огромное спасибо всем, кто поддерживал меня на протяжении этого пути. Я знаю, что это было долго, иногда даже слишком, но ваше тепло, ваши слова стали бесценным творческим источником, делая работу над фанфиком сплошным удовольствием.

Спасибо и тем, кто читал молча, не оставляя отзывов: в конце концов, ваши молчаливые лайки тоже очень красноречивы и греют меня.