Текст книги "Звезда и волк (СИ)"

Автор книги: Imlerith

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

– Сирона, – Имлерит всё же договорил, пусть гораздо тише, чем ему хотелось сначала, и крепко прижал сестру к себе, словно она могла сбежать, исчезнуть или прямо сейчас свалиться с очередным приступом, коих у неё не наблюдалось уже несколько суток.

Он всё ещё переживал за неё, а она, казалось, с выздоровлением обрела новые силы, уверенность и гораздо более солнечное настроение, чем раньше. Заставив Нитраля подняться из-за стола и встать рядом с отцом, Сирона уверенно заняла место между ними и тепло, искренне улыбнулась, обнимая обоих на том уровне, на каком это было возможно сделать с её небольшим ростом.

И её брат, какого впору было называть любовником или мужем, и её сын – оба были гораздо выше Первой, но её это уже не смущало. Похожие между собой, высокие, серьёзные и сильные, они были её самыми близкими и любимыми людьми – смертоносными и опасными, точно такими же, какой была она.

Нитраль всё ещё чувствовал себя не в своей тарелке, когда оказывался в подобных ситуациях, но, глядя на улыбку матери и то, с какой любовью треплет её по волосам отец, невольно улыбался тоже.

Среди пожирателей времени никогда не были распространены семейные ценности, да и его родители были увлечены скорее друг другом, чем семьей или желанием сделать её классической, но когда-нибудь он к этому привыкнет. Обязательно привыкнет.

========== Творение Хаоса ==========

У пожирателей времени, растерявших многие свои традиции и культуру, было не так много праздников. Откровенно говоря, праздников и гуляний у них не было вообще: календарь, использовавшийся на Нодакрусе, не содержал в себе никаких памятных дат или дней, особо значимых для этого вида. Единственный день, что хоть как-то выделялся среди всех остальных и принадлежал исключительного этому народу уже много миллионов, а то и миллиардов лет – день, который

они называли «творением хаоса».

В прошлом, когда пожиратели времени были относительно многочисленным, могущественным видом, этот день включал в себя общую медитацию, тесное общение простого народа со столпами и их глазами; множество деревьев, на которых специально выращивались и распускались именно в этот день цветы памяти; жертвоприношения и куда более обильное поглощение времени, чем обычно. Жертвы, избранные для ритуального убийства или поглощения в этот день должны были обладать определенными характеристиками и, более того, добровольно согласиться отдать свою жизнь Хаосу.

Сейчас, спустя столько лет и невзгод, настигших пожирателей времени, никто не относился к Творению Хаоса серьёзно, никто не стремился включать в свою жизнь этот своеобразный праздник, многие предпочитали попросту не вспоминать о нём. Многие, но не Леди-Командор Сирона, после болезни казавшаяся многим невероятно активной и жизнерадостной. Настолько, что даже Эйдирену временами приходилось вскидывать брови и размышлять на тему того, не задумала ли его маленькая подопечная чего-то особенного.

Распорядившись включить этот день обратно в календарь и украсить ближайшие к главному корпусу деревья цветами памяти, Первая почувствовала себя частью чего-то большего. Впервые за всю свою длинную жизнь ей удалось ощутить себя частью своего народа, почувствовать себя настоящим, гордым, действующим пожирателем времени. Она не знала, было ли это влиянием поражения, что ей удалось пережить, или воздействием её нового отношения к окружающим, но это ощущение ценилось Леди-Командором больше, чем многие другие.

– Ты нашёл правильное дерево, – довольным, почти мурлыкающим тоном произнесла Сирона, как только оказалась в пределах своей спальни, и обняла Имлерита со спины.

Её брат, с утра занятый именно поисками правильного дерева, сейчас сидел на полу, согнув ноги в коленях, и украшал живыми цветами памяти нижние ветви дерева, абсолютно голые и сухие.

Слегка откинув голову назад, он позволил своим волосам закончить с последними красными соцветиями, а сам коснулся руками чужих бледных ладоней. Его Сирона, отбросив в сторону тяжелую болезнь, вновь стала такой же сияющей, как и раньше – улыбалась, разыскивала что-то, за что могла бы зацепиться в этой жизни, с удовольствием решала государственные дела, даже позволяла себе ставить на место его отца, пользуясь его же методами. Он не знал, повлиял на неё страх смерти, желание жить дальше или их общий сын. Нитраль, пусть они этого и не планировали, приносил в их жизнь что-то новое, что-то совсем другое, чего они ещё не испытывали.

– Я не мог не найти, когда ты об этом попросила, Сирона, – вытянув из собранных цветов самый яркий, Имлерит повернулся в сторону сестры и аккуратно закрепил цветок в её волосах около уха, позволяя тому гармонировать с её помадой. – Ты ведь хотела, чтобы этот день был правильным.

Она улыбнулась, села с ним рядом, с таким же воодушевлением и аккуратностью размещая цветы на оставшихся ветвях чёрного дерева. В этом их занятии не было ничего особенного, они не могли даже сказать, что им было свойственно подобное, но оба пожирателя времени отчего-то улыбались, будучи не в силах согнать эти глупые и беспричинные улыбки со своих лиц.

Чёрное дерево постепенно превратилось в красное, и Сирона, глядя на него, выглядела довольной. В её спальне, всё ещё оформленной в тёмных тонах, это дерево было самым ярким и интересным пятном, оставалось только добавить к нему такой же стол, украшенный чьей-то, если повезет, столь же красной кровью.

– Когда Нитраль обещал вернуться?

Когда они покончили со всеми возможными делами в этой комнате, Леди-Командор предпочла занять место на кровати, касаясь пальцами правой ноги обнаженного плеча Лорда Заточения, путая между пальцами провода гирлянды, захваченной ещё из её человеческой жизни.

– Вечером, после занятий с Третьей, – Имлерит ухмыльнулся, обхватывая волосами её тонкую лодыжку, заставляя на какое-то время прекратить двигать ногой. – Чуть меньше,

чем через три часа.

Три часа – у них было ещё три часа до начала того, что Сирона звала настоящим и интересным праздником. Целых три часа для того, чтобы позволить себе вспомнить о близости, которой Леди-Командору всё ещё не хватало.

***

Сирона любила красный цвет. Он нравился ей не только по причине того, что кровь большинства живых существ чаще всего носила оттенки красного и не потому, что её любимые цветы памяти были красными. Он нравился ей даже не потому, что глаза её Имлерита и их сына были ярко-красными, как раскаленные угли. Он нравился ей, ибо делал её собой – яркой, сияющей, страстной, опасной. И всегда, даже когда она оказывалась полностью обнаженной, на ней находилось что-либо красное.

– Мне нравятся красные лампочки, – Леди-Командор ухмылялась, разглядывая свои связанные в области запястий руки. – А тебе?

Те три часа, что Сирона хотела посвятить близости со своим братом, тоже проходили под флагом интересующего её праздника, но единственное, что показалось ей подходящим – возможность поиграть в строптивый и нахальный подарочек, который приходится связывать яркой гирляндой, чтобы он вёл себя подобающим образом.

Имлерит почти пропустил вопрос сестры мимо ушей. Каждый раз, когда она оказывалась рядом, независимо от того, при каких обстоятельствах это происходило, он почти терял голову и мог сосредоточиться только на ней. А тогда, когда она позволяла ему делать слишком много или не могла держать в узде собственный темперамент, лишь парой своих прикосновений заставляя напрочь забывать о существовании остального мира, он терял всякое самообладание.

У неё были красивые и тонкие руки, сейчас до локтя стиснутые и обмотанные проводами с яркими красными лампочками, оставляющими синеватые следы на её бледной, почти белоснежной коже; у неё были длинные платиновые волосы, то и дело норовившие отомстить Имлериту, схватить его за руки, и большие глаза, разные между собой не только по цвету, но и по своей природе, обрамленные не самыми пушистыми и длинными, но симпатичными темными ресницами; у неё была болезненно худая и угловатая фигура, казавшаяся многим не самой привлекательной, и аккуратная, небольшая грудь с бледными, почти незаметными ничем, кроме своей формы сосками; у неё было очень много шрамов, темнеющих на спине, груди, шее и плечах и длинные, острые черные когти; у неё был игривый, заинтересованный взгляд и самая красивая хитрая ухмылка, в которой она растягивала свои тонкие губы, окрашенные алой помадой. В глазах своего брата Сирона была самой красивой женщиной в этой вселенной, женщиной невероятно привлекательной и он не мог сказать «мне не нравится» даже о каких-то лампочках, не имевших к ней особого отношения.

– Красные подходят тебе больше всего, – он ухмыльнулся, выдохнув эти слова ей практически в губы, испачкавшись в её помаде, и заставил её поднять руки над головой, чтобы какое-либо сопротивление в перспективе оказалось бесполезным. – Почти как красные ленточки.

Его Сирона, его леди и его командор сама просила об этом. Не вслух, но просила – Имлерит чувствовал и ощущал подобное в своей голове, слышал некоторые её мысли и беспрекословно подчинялся, играя для неё роль кого-то властного, грозного и невероятно в ней заинтересованного. Настолько, что она, наверняка, тоже чувствовала каждую из его мыслей, сосредоточенную на ней и том, как тяжело справляться с какими-либо ролями тогда, когда одно только прикосновение к её мягкой и тонкой коже сводило его с ума. Но она именно этого и хотела.

Он мог легко удерживать её одной рукой, мог запросто дать ей возможность повиснуть в воздухе, всего лишь касаясь соседней стены спиной и не доставая до пола даже кончиками пальцев; он мог касаться её снова и снова, самостоятельно путаясь в проводах с красными лампочками, мог оставлять яркие синие следы своих желаний на её коже, начиная от ключиц и заканчивая самым низом живота, тоже покрытым шрамами. Он мог делать всё, что угодно, и делал, вновь теряясь в пространстве, в ней и в этой комнате, утонувшей в полумраке и аромате цветов памяти.

– Ещё… Ближе…

Нитраль, остановившийся у двери кабинета своей матери, хотел было уже протянуть руку и постучать, однако её голос, протяжный, громкий, постепенно перешедший в грудные стоны наслаждения, заставил его руку тут же убрать. Он освободился на час раньше, чем планировал и хотел сразу же присоединиться к родителям, которым обещал явиться сегодня, но они, судя по всему, были заняты. Заняты настолько, что прерывать их сейчас было бы не только невежливо, но и очень опрометчиво.

Ухмыльнувшись, он сунул руки в карманы своей куртки и, поправив спадающую на глаза челку, двинулся дальше по коридору, не обращая внимания на доносившиеся из-за стены голоса и рычание. Если у него всё ещё был час, он может потратить его с пользой, вернувшись к Третьей и попросив у неё ещё один дополнительный урок. Или, может быть, попробует провести время за работой.

========== Алтарь ==========

Последний раз, когда Нодакрус принимал гостей или устраивал политические приемы в честь давно забытых праздников происходил более двухсот тысяч лет назад – во времена второго правления, когда никто из пожирателей времени не думал о том, что однажды они будут заточены в Пустоте и о том, что когда-то в будущем ими будет управлять личность нестабильная, неуправляемая и не всегда здравомыслящая.

Леди-Командор Сирона по сравнению со своей матерью придавала слишком много внимания деталям и возможности запутать других с помощью декораций. Именно она, воспользовавшись Творением Хаоса велела собраться вместе с создателями времени и показать им, что они все ещё лояльны. Или, может быть, спровоцировать их атаковать первыми, создав видимость того, что на самом деле ни Нодакрус, ни его жители ничем не вооружены.

Многие жители планеты уже неделю как трудились в поте лица для того, чтобы создать подходящие для вечернего приема условия: привести в порядок и украсить традиционными атрибутами праздника космопорт; создать аллею из цветов памяти, воссозданную по воспоминаниям Второго и эскизам Первой; позаботиться о сокрытии казарм, мастерской от чужих любопытных глаз и вездесущих шпионов, всё ещё умудряющихся удерживаться в ритме типичной для пожирателей времени жизни; подготовить главный корпус и зал, в котором Леди-Командор намеревалась проводить прием.

Зал тоже подготавливался по заранее сделанным эскизам: он был там и тут украшен бесконечным множеством цветов памяти, собранных со всех уголков планеты, заключенных в мудреные и витиеватые композиции, иногда изображавшие даже события из истории обоих темпоральных видов; столы, расположенные по краям зала и освобождавшие место в его центральной части, накрыли плотными красными и черными тканями, по краям которых тоже вырезались сложные узоры, на каждой подобной скатерти стоял сосуд, содержавший в себе несколько ветвей черных деревьев – обязательных атрибутов Творения; помимо всего прочего, в зале специально соорудили помост с несколькими столбами, отдаленно напоминавшими распятия, и небольшими длинными столами – они предназначались для публичных жертв, уничтожаемых во имя Хаоса в его главный день. Зал был по-настоящему красивым, правильным, а главного организатора всего этого действа никто из подчиненных не видел с самого утра.

У Сироны, а также её самых близких родственников, этим утром были свои дела. Ведомая желанием провести большую часть Творения в кругу «семьи», она провела первую половину дня в собственной комнате в компании брата и сына, четко соблюдая каждую из традиций, не забывая даже о жертвах, коих ей удалось найти.

Все трое – Сирона, Имлерит и Нитраль – появились в зале последними, когда все пожиратели и создатели времени уже прибыли. Среди представителей их народа собрались только столпы, уже действующие глаза и возможные претенденты на места глаз столпов Порядка – чуть больше тридцати человек, уже разошедшихся по огромному залу в разные стороны. Создатели времени позволили себе чуть больше: явившись основным политическим составом, они захватили с собой столпов, не входящих в состав совета, собственные глаза и претендентов на места глаз у пожирателей времени, а также молодую Трей, являвшуюся родственницей Леди-Командора. Их было чуть больше пятидесяти, но Сирону это только радовало.

Не такая высокая, как её сородичи, но самая уверенная и яркая, в длинном красном платье, в очередной раз открывающем всю её правую ногу и даже бедро, она перемещалась по залу, здороваясь со своими политическими противниками, раздражала их выбором цвета одежды, своими шрамами и временными татуировками на изредка открытой внутренней стороне бедра, улыбками, глазами и даже алой помадой. Она раздражала их очень многим, но не обращала на это никакого внимания, рассчитывая на то, что весь этот фарс, эта провокация окажется достаточной для того, чтобы вывести Сареона из себя и заставить наконец-то действовать активно, в открытую.

– Ли, – когда с официальными приветствиями наконец-то было покончено, Сирона добралась до своей дочери, улыбаясь ей чуть более искренне, внимательно оглядывая её нынешний вид и скучную красную мантию – такую же, как и у остальных гостей. – Развлекаешься? Чувствуешь себя как дома? Желаешь познакомиться со своим братом?

До того, как прозвучал последний вопрос юная создатель времени хотела сказать, что зовёт себя только Трей, что всё ещё не считает Нодакрус своим домом или чем-то к нему близким; хотела сказать о своей неприязни к культуре и обычаям пожирателей времени, но лишь открыла рот и прикрыла его почти сразу, как услышала о брате.

Она нахмурила брови и покосилась на брата своей матери, в очередной раз маячившего поблизости. Это от него у неё были дети? Трей было противно даже думать об этом, несмотря на прекрасную осведомленность об истинно «семейных» отношениях пожирателей времени, а видеть это не хотелось совсем. Куда интереснее было влиться обратно в компанию создателей времени или хотя бы побеседовать с отцом, даром, что тот как раз куда-то запропастился.

– Я не…

Как ни странно, она узнала его даже раньше, чем её матери пришло в голову его представить. Высокий и светловолосый, он был точно таким же, как и они – его похожие между собой родители. Все трое обладали схожими чертами лица, глазами, цветом волос и даже одинаковой худобой, казавшейся болезненной. Он был очень похож на своих родителей, куда больше, чем сама Трей походила на мать или даже отца.

– Пришел сам, – театрально, почти любовно промурлыкала Сирона, сделав шаг назад и позволив своему сыну оказаться впереди. – Это Нитраль, Ли. Может, он понравится тебе больше, чем я или Мер.

Леди-Командор усмехалась, а её дочь хмуро смотрела на молчаливого, спокойного и уже явно взрослого человека. Его не было ещё несколько лет назад, а сейчас он уже выглядел старше Трей, казался полностью сформированной взрослой особью, словно родился таким. Искусственно выращенный, очень похожий на брата матери, этот человек не вызывал у девушки никакой симпатии, точно так же, как и его отец.

– Искусственный, – покачала головой создатель времени, скрестив руки на груди. – Приятно познакомиться.

Слова Листреи полностью расходились с её действиями. Склонив голову и криво усмехнувшись, она ушла в другой конец зала уже через несколько секунд, показывая, что знакомиться с какими-либо частями новой семьи одного из своих родителей ей совсем не приятно.

– Не понравился, – выдохнула Леди-Командор, по привычке взявшись за руку брата. – Ей до сих пор ничего не нравится. Не расстраивайся, когда-нибудь у неё это пройдёт.

Нитраль не расстраивался, только пожимая плечами и безразлично глядя вслед вспыльчивой девушке. Он знал, что у него есть родственники среди создателей времени, но не придавал этому значения – они не общались и не стремились к общению, а у него, ровно как и у его сородичей, и без того было достаточно дел. Кивнув Леди-Командору, молодой пожиратель времени снова удалился, выбрав иное направление, чтобы встретиться с Третьей и обсудить с ней некоторые нюансы собственного обучения.

– Ты нашёл здесь того, кто мог бы стать твоим правым? – Сирона, проводив сына взглядом, вновь обратилась к Имлериту, поглаживая его руку большим пальцем, медленно оглядывая зал. – Даже у меня такой уже есть, тебе тоже нужно выбрать кого-то для себя. Ты напрягаешься слишком часто, слишком много. И не всегда так, как мне бы хотелось.

– Я возьму кого-нибудь из тех, кто подойдет сам, – он ухмыльнулся, грозно стрельнув глазами в сторону кого-то из создателей времени, заставляя того тут же скривиться и скрыться в ближайшем скоплении гостей. – Но никто, особенно кто-либо подходящий, не стремится к нам подходить.

***

Никто из создателей времени так и не решился подойти к самому агрессивному и неприятному в их глазах пожирателю времени. Среди них считалось зазорным служить Хаосу, это было необходимостью, от которой они предпочитали отказываться, однако, если был выбор, они каждый раз выбирали покровителей более приятных в их глазах. И никто, абсолютно никто, будучи в здравом уме, не хотел лезть в лапы фаворита Леди-Командора – дикого, опасного, неуравновешенного и извращенного.

Никто не решался подходить к Имлериту, а он ни капли по этому поводу не переживал, курируя происходящее вместе с Сироной, вслушиваясь в её низкий голос со всё ещё не испарившимся акцентом. Этот акцент подходил ей точно так же, как не в меру откровенное алое платье и туфли на каблуке, которые она так любила, а он не уставал подмечать это снова и снова. И снова. И снова.

– Ты обещал мне танец, – когда очередная конфронтация со столпами Порядка закончилась, Сирона хитро ухмыльнулась и потянула его за руку ближе к центру просторного зала, задрапированного тёмной тканью. – Им всем, если ты помнишь, каким он должен быть.

Лорд Заточения ухмыльнулся, крепко сжимая её бледную ладонь в своей. Он помнил, каким должен был стать этот танец и не имел ничего против. Его сестре нравилось быть в центре внимания, нравилось издеваться над окружающими, эпатировать публику, раздражать создателей времени своими привычками и манерами, а он был вовсе не против подыграть ей, заставить их скрипеть зубами чуть громче.

Они нарушали все их законы – носили красное, не следили за манерами, смешивали кровь, бывали не в меру жестокими и не заботились о том, что думают люди об их поведении. Они были неправильными, испорченными в глазах других и им это нравилось.

Когда свет в зале стал куда более приглушенным, когда до того тихая и не самая навязчивая музыка сменилась живым исполнением от музыкантов, специально отобранных для этого дня и этого события, многие из гостей обернулись в сторону единственной пары, решившейся и желавшей танцевать.

Их движения были четко выверенными и давно отточенными: Имлерит поддерживал Сирону именно тогда, когда это требовалось, позволял ей опираться на себя в любой момент, встречая любой её шаг своим собственным. Как и во многом другом, в танцах эта женщина обожала страсть, предпочитая классическим бальным танцам их куда более близкие и тесные интерпретации, заставляющие партнеров становиться одним человеком, не прибегая к другим видам близости.

Ей больше не мешала их разница в росте, её больше не останавливало то, что шаги они делали совершенного разного размера – они уже давно к этому привыкли, получив возможность рассчитывать на другого, словно на себя. И Леди-Командор, чувствуя это, двигалась грациозно и свободно, на ходу изменяя привычный темп танца, оставляя от оригинала только один из своих любимых приемов – ногу, которую она неизменно закидывала на бедро своего брата.

– И что ты будешь с ними делать? – он говорил с ней шепотом, прижимая её к себе, удерживая рядом согласно известному им обоим алгоритму и собственному желанию быть ближе.

– Я ещё не решила, – она ухмыльнулась, чувствуя его руку на своем бедре, и резко развернулась, чтобы изменить направление, а через несколько секунд снова оказаться поразительно к нему близко. – Но ты пагубно влияешь на моё решение.

Кто-то из создателей времени демонстративно отвернулся, не признавая подобного рода развлечений, кто-то продолжил наблюдать за парой организаторов, кажется, на время напрочь забывших о своих гостях, а некоторые из пожирателей времени последовали их примеру, пусть и выбирали виды танцев не столь откровенные, предназначенные для публичных мероприятий.

Последним и самым ярким элементом танца Леди-Командора с Лордом Заточения стал её резкий выпад рукой назад, когда партнер крепко, на чей-то вкус даже очень крепко удерживал её за талию, вызвавший серебристую волну до самого помоста и несколько взвившихся вверх столь же серебряных пиков, закрывших собой все три до этого момента пустых столба. До этого момента пустых, а теперь занятых молчаливыми будущими жертвами, перемещенными сюда с помощью квантовых технологий и волос, послуживших отличным, эффектным прикрытием.

– Я люблю тебя.

– Я…

Когда они закончили, Имлерит не успел сказать ни слова, оказавшись зажатым между стеной и собственной сестрой, куда более нетерпеливой, чем он. Несмотря на то, сколько времени они провели вместе до этого момента, сейчас Сирона заставляла его склоняться, чтобы почувствовать на себе прикосновение её губ так же активно, как раньше. Нетерпеливой была она, а ему полагалось сдерживать подобные её порывы на официальных мероприятиях, но её поцелуи выводили его из себя так же легко, как и её.

– Всё ещё не можете отклеиться друг от друга? – их обоих, постепенно почти растворившихся в происходящем, вывел из забытия задорный голос капитана наемной армии пожирателей времени. – А стоило бы, пока кто-нибудь не узурпировал власть прямо за твоей очень занятой спиной, Сирона.

– Я люблю тебя тоже, – прежде чем его маленькая Сирона отвлеклась на своего друга и капитана, он заставил её улыбнуться, вслушиваясь в его глухой шепот.

========== Совет ==========

Военные советы не устраивались во время официальных приемов, однако Леди-Командор часто шла против правил. Создавшая праздник для себя и других, они ни на минуту не забывала о том, что они всё ещё находятся на поле политической битвы и каждый шаг как с их стороны, так и со стороны противника должен быть продуман. Сам этот вечер являлся маленькой провокацией, а она, извлекая из него не только выгоду, но и удовольствия, делала его всё более провокационным. Только этого было недостаточно.

Большая часть столпов осталась в зале, чтобы не вызывать подозрений: на небольшом военном совете из пожирателей времени можно было найти только Сирону и Имлерита, внезапное исчезновение которых любой создателей времени списал бы на их извращенность, отсутствие знаний о правилах приличия. И Первая, сидя за столом, ухмыляясь, была рада, что создала себе подобную репутацию.

– Ты считаешь, что можешь прихлопнуть их всех одним махом? – подал голос капитан, сложив руки на столе и постукивая пальцами по его поверхности. – Вот так вот запросто?

– Конечно же нет, – Леди-Командор покачала головой, притягивая к себе датапад. – Каждый из политиков, я уверена, пришёл сюда защищенным. Они не сунулись бы к нам, не обезопасив себя – они ведь считают нас монстрами, способными задушить врага в собственной постели, предать или разорвать на части ребенка. В какой-то мере они правы, конечно.

Профессор – четвертый и последний участник импровизированного совета – вскинул брови. Их нынешний лидер, которую он до сих пор предпочитал называть исключительно «Синдрит», очень сильно изменилась за прошедшие годы: став куда более жесткой и вовлеченной в политику, женщина по имени Сирона, казалось, сбросила с себя огромный груз прошлого. Постоянно веселая, принявшая свою природу и зов своего народа, в последнее время она не казалась уставшей или больной, а даже если и болела, то отчаянно боролась за жизнь, словно снова захотела жить, пусть и в подобной роли, в подобных условиях.

Он помнил её другой и это сбивало его с толку.

– Они защищали себя, но вряд ли подумали о тех, кто пришел сюда в качестве возможных глаз, – Имлерит, скрестив руки на груди, обращался сразу ко всем присутствующим, игнорируя странные, в какой-то мере даже подозрительные взгляды профессора. – Они не представляют ценности ни для них, ни для нас, но могут стать отличным поводом развязать войну. Сареон, как бы он ни пытался поднять новую революцию, так этого и не добился, но как только создатели времени почувствуют опасность, они вернут на пост президента того, кто прошел с ними уже далеко не одну войну.

Пожирателям времени было наплевать, кто окажется на посту президента Этерии, когда они наконец-то вступят в открытую конфронтацию, однако вступить в неё без Сареона просто не представлялось возможным: нынешний Лорд-Президент держал свой народ в узде, не шёл на конфликт, стараясь решить всё миром, и лишь готовящаяся у него под боком революция могла пошатнуть хрупкое перемирие между народами окончательно.

Стороне Хаоса совсем не хотелось оказаться неподготовленной, когда это произойдёт.

– В таком случае, именно они первыми и умрут, – Леди-Командор кивнула, выпрямив спину, наглядности ради стукнув длинными когтями по экрану датапада. – Загоним их в одно помещение под предлогом проверки профессиональной пригодности и уничтожим точным ударом. Наших с Мером ресурсов должно хватить, чтобы покончить с тридцатью создателями, особенно молодыми. И тогда у них не будет другого выхода, они должны будут вступить в эту войну, хочется им этого или нет.

Сирона говорила серьёзные вещи, но зловеще улыбалась; обсуждала массовое убийство противника, но окружающие ловили искры в её разных глазах; она сжимала свои изящные руки в кулаки, но только для того, чтобы показать, насколько она решительна. Она чувствовала себя на своем месте, в своей стихии, а некоторые её друзья посматривали на неё с подозрением, гадая, что же с ней произошло.

– Все свободны.

Первым из-за стола поднялся профессор, сдержанно кивая своей начальнице, тут же покидая небольшой кабинет. Следом за ним встал капитан, прихвативший с собой документацию, которую никому не пришло бы искать у человека, если бы что-то пошло не так. Он был тем, кто уже видел Сирону такой и ничему не удивлялся, разве что считая, что ей не стоило сдерживать и ломать себя столько лет к ряду.

– Увидимся в зале, если вам не придёт в голову задержаться здесь, – капитан ухмыльнулся и отсалютовал пожирателям времени, прикрывая за собой дверь.

Они провели вместе достаточно времени и пока что не думали нигде не задерживаться. Только в той комнате, которая должна была стать последним пристанищем для нескольких десятков создателей времени уже через несколько часов.

========== Война ==========

Иногда, чтобы разжечь костер не требуется даже спички – достаточно одной единственной искры, чтобы сухие ветки зашлись пламенем. Леди-Командор, не желая оставаться жертвой и позволять своему народу вновь кануть в лету поверженными, нашла не искру, а огнемет, вынуждая обширный пожар конфликта между создателями и пожирателями времени наконец-то разгореться.

Говорили, что вселенная не сможет пережить ещё одну Войну, что это окажется для неё последним, что она сможет увидеть, однако первые месяцы конфронтации не задели никого, кроме родной системы обоих видов.

Лорд Сареон, самый главный противник возможной дружбы с опасным и непредсказуемым видом, был первым активистом и полководцем в пределах Этерии. Тогда, когда накалившаяся обстановка дипломатических отношений с оппонентами накалилась до своего возможного предела, Лорд-Президент сам уступил ему первенство, сославшись на то, что генерал из него получится куда худший. Сареон не возражал, тут же вновь умещая всё в своих руках, показывая народу, что он такой же, как и много лет назад – герой, гений, ведущий создателей времени к славе и процветанию.

Их армия практически полностью состояла из этерийцев-солдат под командованием талантливых тактиков из рядов выпускников Академии, а флот – из боевых кораблей, способных расставлять временные ловушки, замораживать противника в определенном моменте времени и пользоваться темпоральными ракетами. На Этерии думали, что пожирателям времени будет попросту нечего предоставить в ответ, но они глубоко заблуждались.

Помимо возможности воссоздать дематериализатор, Леди-Командор Сирона показала противникам, что она способна на куда более впечатляющие вещи. Её наемная армия была всего лишь частью военной кампании этого народа, их самым главным оружием были и оставались огромные боевые машины, наделенные искусственным интеллектом. Самые разные, достигающие сотен метров в высоту и способные мыслить, они использовали термин «создатель Сирона», произносимый тысячей механических голосов, и следовали любым её приказам. Эти машины полностью разделяли её взгляды и прекрасно осознавали, что создала их именно она. Первая, всегда казавшаяся Сареону недалекой и неопытной, вооружилась идеальным инструментом, показывала своим соперникам, что и на их боевой флот легко найдётся управа.