Текст книги "Звезда и волк (СИ)"
Автор книги: Imlerith
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)
– Что ты будешь делать, если потеряешь меня среди людей? – Сирона улыбалась, обращаясь к своему брату и изучая гостевой терминал. – Спутаешь с кем-нибудь другим?
Имея возможность почувствовать сородича или даже любого иного представителя темпоральных видов, трудно было потерять кого-то среди людей, а в случае Имлерита и вовсе невозможно – он считал, что сможет найти свою Сирону где угодно и когда угодно, неважно, среди людей ему придётся искать или среди бесконечных пустошей.
Он молчал несколько секунд: просто смотрел на её напряженные в районе затылка волосы, про себя улыбаясь и подбирая верные, уместные для этого места и времени слова.
– Найду, – в конце концов произнес Имлерит, протягивая руку и невесомо касаясь её левого плеча, не скрытого платьем. – Или не потеряю.
Леди-Командор обернулась, ухмыляясь в ответ на сосредоточенный и почти серьёзный взгляд брата. Ей, в отличие от него, трудно было кого-то потерять – рост Имлерита выдавал его, где бы и среди кого он ни находился, в этом случае не требовалось даже чувствовать или сосредотачиваться. Однако, он был прав, они могли просто не теряться и не соглашаться на танцы с другими партнерами, если хозяин или ход мероприятия этого вдруг потребуют.
– Тогда мы можем вспомнить, каким образом принято танцевать на официальных приемах.
Несмотря на один единственный официальный прием подобного типа на Этерии, женщина почти ничего не помнила о танцах. Воспоминания из её детства и юности стали гораздо ярче, кое-где проявились полностью и обросли деталями, знания заняли своё законное место в голове, а вот навыки бальных танцев так и остались где-то в далекой Пустоте, словно балласт.
В этот раз тоже вёл Имлерит. Мягко поддерживая и направляя сестру, он контролировал почти каждое её движение, попутно вспоминая, какой именно шаг или поворот должны следовать за нынешним. Он и сам не так хорошо помнил о таких формальностях, лишь для Сироны стараясь не ударить в грязь лицом. Он обещал ей выступать поддержкой в любом вопросе – от защиты её жизни до танцев – и выступал.
– Если это вдруг покажется тебе скучным, можно будет вспомнить о том, что я предлагала сделать в казино, – тихо произнесла Сирона, повинуясь движению чужой руки и поворачиваясь, делая шаг назад на своих непомерно высоких каблуках. – Я уверена, он тоже может испугаться. Это должно быть весело.
Её желания, какими бы они ни были, являлись для Лорда Заточения почти что законом, однако подобные, призванные пошатнуть её стабильность, вызывали подозрения. Он не понимал, действительно ли они принадлежат ей и должен ли он подчиняться им точно так же, как и всем остальным. Улыбаясь и прижимая её к себе гораздо крепче, чем положено было в классическом танце, Имлерит надеялся, что ей просто не станет слишком скучно. В конце концов, вечер только начинался и у них всё ещё оставалась возможность наткнуться на что-то достаточно интересное.
========== Запах времени ==========
Этот запах слышался повсюду – сладкий запах крови, кислоты и даже времени. У каждого, кто присутствовал здесь, находились небольшие царапины или раны, потертости или даже едва затянувшиеся шрамы, и все они привлекали его, как привлекают ребенка разноцветные сладости в кондитерской лавке.
Тот рунианец у барной стойки только недавно повредил мягкие ткани на шее под панцирем, его синеватая кровь пахла воздухом Маэны; а та миловидная женщина-репортер, беседовавшая с хенраном, пахла водой – вода не была её кровью, но была жизнеобеспечивающей жидкостью её собеседника; небольшой, приземистый тал поранил свою левую руку не раньше, чем вчера и его кровь, полная гемоглобина, пахла ничуть не хуже, чем у людей. Многие из присутствовавших могли стать для него изысканным обедом, но пока он только осматривался, облизываясь и изучая каждую из своих потенциальных жертв.
Идеальной жертвой стал бы сам Бетерий – скользкий политик казался лакомым кусочком, а некоторые могли бы неплохо заплатить за его смерть, однако тот не показывался своим гостям, а если и выходил, то делал это через балкон в основной зале. Он знал, что его поведение не сойдет ему с рук и прятался, насколько это было возможно для его положения. Несчастный трус.
Потянувшись и выправив рукава белой рубашки, торчавшей из под алого пиджака, он продолжил смотреть. Зус, приведенный кем-то в качестве ручной зверушки (он был уверен, что на такое могли пойти только венерианцы) – ему никогда не приходилось пробовать зусов – нёс с собой запах дикий, слишком резкий, обжигающий рецепторы и практически неприятный, но оттого только более интересный; грокан у терминала походил на огромную агрессивную жабу, его запах был самым ярким – весь покрытый боевыми шрамами, он источал сильный запах крови, отдающей бесконечностью войны; человеческая женщина с небольшой раной на губе пахла наивностью и спокойствием, она не ждала от этого приема чего-то необычного. Их было много, все они чем-то пахли, только всё это было недостаточно интересно, недостаточно вкусно.
Достаточно вкусным должен был стать Бетерий. Скользкий, противный Бетерий – вишенка на торте, остальные не были достаточно интересными.
Он хмыкнул и закусил губу, позволяя тонкой струйке зеленоватой крови сползти вниз, каплей скатиться на тёмный пол. Здесь должен был быть кто-то ещё, не считая Бетерия. Он чувствовал едва уловимый аромат времени (времени, которого никогда не пробовал, настоящего времени!) и даже нетипичной оранжевой крови, пропахшей болью и потерями. Здесь были те, кого не встретишь на Цитадели в обычное время, и он просто обязан был их найти.
Он шел на запах, прислушиваясь к каждому его движению, и оглядывал присутствовавших, когда выпадала возможность. Кровь была где-то по близости, но время – ещё ближе. Он знал, что узнает обладателей времени по запаху и шёл дальше, не обращая внимания на тех, кто обладал ароматами менее интересными. В зале с терминалами он встретил многих, – всё того же яркого грокана, каких-то людей и пару венерианцев, провонявших слизью, – но не тех, кто был ему нужен; вторая зала заставила его пошатнуться от количества запахов, там витавших.
Здесь были десятки, почти сотни разнообразных живых существ, большинство из которых могло похвастаться особенными запахами крови, воды и слизи, и запах времени, на который он шёл, здесь оказался самым ярким. Его шлейф тянулся от самого крайнего термина в соседней зале к центру этой и он видел того, кому он принадлежал.
Высокий, непомерно высокий по меркам гуманоидных существ, этот человек (нет, он должен был говорить «пожиратель времени») казался опасным – его зубы были такими же острыми, как у него самого, а когти казались ещё острее, да и о том, на что способны эти существа он понятия не имел, руководствуясь лишь слухами, но запах времени… Раны на шее пожирателя времени – по его ощущениям совсем недавние, сегодняшние или вчерашние – позволяли насладиться этим запахом сполна, во всех его мелких деталях, начиная с состава и заканчивая серьёзностью и беспокойством со значительной примесью удовлетворения и какого-то непонятного, светлого, неинтересного чувства. Он насчитал на нём по меньшей мере двадцать восемь ран, спрятанных под одеждой, и около пяти, выглядывающих из-под воротника рубашки. Это существо было здесь, его можно было выследить и попробовать, и он не мог, попросту не мог отказать себе в удовольствии это сделать. С ним и с той, второй, пахнущей точно так же.
– Ты ничего не ощутила? – Имлерит на несколько секунд отвлекся от их с сестрой затянувшегося танца, чтобы обернуться в сторону дверей – туда, откуда исходило инстинктивное ощущение опасности. – Пару мгновений назад.
Сирона тоже обернулась, с интересом взглянув на залу, полную людей, однако ничего не заметила. Всё было точно так же, как и в течение получаса до этого – сменились разве что только пары, танцующие рядом и то и дело поглядывающие на них с интересом или опаской.
– Нет, – она покачала головой, отчего-то улыбаясь, и потянула брата за руку в сторону барной стойки под балконом. – Но это отличная возможность немного отдохнуть от танцев. Я всё ещё не помню, как делать это правильно.
========== Гораздо важнее ==========
В районе бара никого не было – большинство гостей предпочитало танцевать или тихо беседовать друг с другом близ стен зала, а те, кто отказывался это делать, проводили время около терминалов. И только эти двое продолжали здесь находиться.
Закинув ногу на ногу, сидя на барном стуле, его Сирона пробовала уже третий коктейль из списка тех, каких никогда не видела. По её словам, всё ещё странно было находить то, с чем она не успела столкнуться за почти что одиннадцать тысяч лет своей жизни. Она все ещё считала себя слишком старой, а он думал, что ей нужно меньше увлекаться коктейлями.
Её сон, в последнее время встречавшийся уже трижды, не давал Имлериту покоя. Ему совсем не хотелось, чтобы сестра болела, снова переживала атаки на свой организм. Она страдала достаточно, чтобы теперь, пока ещё есть возможность, пожить спокойно. Он думал над тем, что может быть причиной её тяжелой усталости, а едва приметное ощущение опасности на границе сознания становилось сильнее. То, что вызывало его, всё ещё было здесь, однако он не мог сосредоточиться на этом и осознать, что же это было.
– О чём ты думаешь?
Он не заметил того, как она пересела к нему ближе и не сразу осознал, что последний вопрос адресован непосредственно ему. Сирона уже несколько минут внимательно на него смотрела, выводя какие-то неясные узоры на его шее соломинкой, а он, задумавшись, этого даже не почувствовал.
– О твоём здоровье, Сирона, – он улыбнулся, поймав соломинку прядью своих волос, и заглянул в её разные, но такие яркие глаза. – О том, что твой сон не может быть признаком чего-то нормального. Ты уверена, что…
Очевидно, ей тоже не казалось, что сон может быть признаком чего-то нормально. Его сестра почти сразу хмуро прищурилась, не позволила ему договорить, оборвав его реплику собственной, пусть и совершенно не резкой:
– Да. Рианнон сказала, что это практически невозможно, а если и получится, то с вероятностью почти что в сто процентов убьёт меня.
Теперь настала его очередь хмуриться. Теоретическая невозможность не всегда совпадала с практической, а значит отметать эту возможность пока не стоило, однако Имлерит никогда не рассматривал того варианта, в котором Сирона отдала бы свою жизнь ради мифического «возможного потомства». Никакие дети, неважно, чужие или его собственные, не стоили такого – она сама была гораздо важнее, ей самой нужно было гораздо больше времени и возможности жить. Если бы ему пришлось выбирать, он никогда бы не предпочёл кого-то другого своей сестре, даже ребёнка.
– Нам стоило бы это проверить, – теперь он говорил гораздо серьёзнее, крепко удерживая её ладонь в своей, хмуря брови. – Если это может убить тебя, тебе нужно обезопасить себя как можно скорее. Это длительный процесс, но даже здесь можно опоздать, если…
– И тебе бы этого совсем не хотелось?
Иногда он не понимал, что именно она хочет сказать. Сейчас, когда Сирона смотрела на него не менее внимательно, чем он на неё, когда она хмурилась и пыталась высмотреть что-то в его ярко-красных глазах, он не мог сказать, является это проверкой или её настоящим желанием. Но разве есть смысл хотеть чего-то, что обязательно её убьет?
– Это не имеет никакого смысла, если позволит мне лишиться тебя, – Имлерит криво усмехнулся и резко обернулся в сторону, снова отвлекаясь на ощущение опасности, вдруг усилившееся. – Я не тот, кто будет увлекаться семейными ценностями многих млекопитающих. Ты моя Звезда, Сирона, и гораздо важнее любых детей.
Он ждал, что она расстроится или покажет свое недовольство подобной точкой зрения, однако она только сжала его ладонь чуть крепче и тепло улыбнулась. Вопросы основания семьи и семейных ценностей всегда оставались для неё достаточно тяжелыми, не совместимыми с её образом жизни и желаниями, а Имлерит, казалось, полностью разделял её взгляды даже тогда, когда у него могли бы быть собственные дети. Она была для него гораздо важнее детей и ему совсем не хотелось терять её ради того, чтобы их обрести.
Сирона хотела сказать, что очень этому рада, добавить, что по возвращении на Нодакрус обязательно подвергнет свой организм нескольким тщательным проверкам, только какой-то человек в ярко-алом брючном костюме уже который раз прошелся мимо бара, сбивая её с толку. Глядя на него, она не могла сказать, к какому виду он принадлежит – судя по зубам и гребню, это был воркан, но слишком уж разумный для своего вида.
– Я разберусь с этим, как только мы вернемся, – наконец-то она бросила разглядывать странного человека, тряхнув головой, и вновь обратила взгляд на брата, едва ощутимо царапая когтями костяшки пальцев его левой руки. – Ты тоже куда важнее детей, Имлерит, и мне не хотелось бы обрывать свою жизнь только ради них.
Они улыбались друг другу, а воркан неподалеку продолжал за ними следить. Они чувствовали его, но всё ещё не обращали почти никакого внимания, не понимая его намерений. Они были прекрасной добычей и ему не хотелось их упускать.
========== Охотник на охотника ==========
Они никогда не расходились. Почему они никогда не расходились?
Следуя за ними по пятам, он пытался ответить себе на этот вопрос. Пожиратели времени, коих он выбрал своими самыми интересными жертвами на этот вечер, ещё ни разу не разошлись в стороны, ни разу не появились где-либо по-отдельности. Танцующие, проводящие время в баре или беседовавшие на странные, почти неясные для него темы, они казались неотделимыми друг от друга и даже по зале ходили вместе. Что мешало им сделать хоть что-нибудь по-отдельности, что заставляло их постоянно находиться рядом?
Ничего уже не имело значения: ни чужие запахи, за исключением всё ещё едва уловимого аромата слабо известной ему крови, ни другие гости приема, ни даже сам Бетерий, одно время казавшийся ему лакомым кусочком. Бетерий жил на Цитадели круглый год, лишь изредка улетая на Валамен, чтобы навестить родных, а этих двоих он видел впервые. Он видел их впервые и вряд ли сможет увидеть когда-либо ещё.
Говорили, что пожиратели времени давно уже не имели никакого значения для галактики; говорили, что они исчезли и вымерли, что это просто пережиток прошлого. Так говорили очень долго, пока не исчезли и создатели времени. Обе расы, из тени наблюдавшие за жизнью остальных обитателей вселенной, постепенно растворились во времени и пространстве, лишь недавно заявив о себе вновь. И если о создателях времени забыть успели лишь некоторые, о противопоставленном им виде помнили единицы.
За несколько сотен тысяч лет обитатели галактики уже забыли о том, как живут и выглядят герои самых неприятных, пугающих легенд, и каждый в зале то и дело поглядывал на странную пару, гадая, кто же они такие. Один из венерианцев высказал предположение о том, что те, должно быть, и есть пожиратели времени, но был тут же осажден заири-ученой, утверждавшей, что у тех должны быть рога. Но он-то знал, он-то чувствовал, что существа, доверху наполненные самым настоящим временем, не могут быть кем-то иным.
Были ли они опасны? Он пытался ответить на этот вопрос уже в течение часа. Он не увидел при них оружия, не считая их острых когтей и зубов, однако это вовсе не значило, что эти двое не сумеют дать ему отпор при нападении. Скрывали ли они что-нибудь? Этого он тоже понять не мог. Их, казалось, не интересовало ничто и никто на этом приеме – они интересовались только беседами друг с другом, частыми танцами, алкоголем и странными ухмылками. Они выглядели так, будто весь окружающий мир был для них всего лишь развлекательной площадкой. Они не должны были так выглядеть.
Он был уверен, что рано или поздно пожиратели времени хотя бы на минуту, но разойдутся в разные стороны. И тогда он сделает свой первый ход, тогда он ударит по наиболее слабому звену и узнает, что же представляет из себя их время. Сладкое, скользкое, тягучее время.
– Вы танцуете, леди?
Ворканы не пользовались у остальных видов особой популярностью и уж тем более не могли претендовать на гуманоидных самок, будь то люди или заири, да и умом ворча тоже никогда не отличались, но он был особенным. Он вел себя правильно и галантно, он обладал возможностью мыслить и выстраивать стратегии, мог похвастаться острым умом, и сейчас с чистой совестью предлагал танец этой женщине – слабому звену короткой цепочки пожирателей времени.
Её глаза, скрытые за белоснежной маской, почти что светились яркостью желтизны, она щурилась и с подозрением наблюдала за ним и его красным пиджаком, будто подозревала в чем-либо. Окинув его взглядом с ног до головы, она намотала на палец длинную прядь платиновых волос, больше похожих на тонкие и подвижные отростки плоти, от которых бросало в дрожь многих брезгливых существ, и ухмыльнулась. Широко, противно, насмешливо ухмыльнулась. Она чувствовала, чего он хочет на самом деле. Он был уверен, что чувствовала.
– Конечно, – она кивнула, касаясь кончиком длинного черного языка своих алых губ, и бросила взгляд куда-то за его плечо. – Но, прошу меня извинить, не с вами. Мой партнер никогда не простит меня, если вдруг я буду танцевать с кем-то ещё.
Сидя за столом в углу залы, эта женщина продолжала издеваться. Он знал, что всё это – её ухмылка, её вежливые ответы – было самым настоящим издевательством. Она знала, что он задумал и тянула время, отказываясь покидать людное помещение. Более того, он прекрасно слышал запах того, кого она звала своим партнером – тот, судя по всему, теперь стоял прямо за его спиной, молча ожидая, когда незваный гость наконец исчезнет.
И что-то подсказывало ему, что исчезнуть и переработать план нужно как можно скорее.
– В таком случае, мне придется попытать счастья с другой дамой, – вежливо улыбнувшись, насколько позволяла его челюсть, он поспешил откланяться и удалиться.
Удалиться получилось с трудом. Обернувшись, ему почти сразу пришлось наткнуться на него – на высокого, вблизи по-настоящему пугающего и испепеляющего его взглядом опасно-красных глаз, словно он не пригласил на танец, а уже попытался съесть его партнершу. Он едва заметно дрогнул, сглотнул и снова попытался улыбнуться, отступая назад.
Они были опасными, они были по-настоящему опасными, но чем опаснее была добыча, тем интереснее было охотнику. До тех пор, пока он сам не превратится в жертву. Он же, однако, жертвой становиться не собирался, каким бы мрачным и опасным ни был противник.
– Он хуже, чем может казаться, – Сирона покачала головой, когда воркан скрылся из их поля зрения, теряясь в толпе гостей. – И попытался воспользоваться преимуществом сразу, как только его получил. Я хочу съесть его первой.
– Он не понимает, на что идёт, – хмыкнул Имлерит, поставив перед сестрой кристаллизованный цветок, о котором она просила. – Но если он ещё раз попытается приблизиться к тебе, у него не будет времени даже сбежать.
Она хищно и удовлетворенно усмехнулась, отламывая самый большой лепесток похожего на лилию цветка. Да, у него не будет времени даже сбежать.
========== Хищники ==========
Они умышленно разошлись в стороны. Приглядывая друг за другом с определенного расстояния, они готовы были ударить в любой момент – своего охотника или свою жертву. Они были увлечены этой маленькой игрой, а воркан, её начавший, уже должен был подумать о том, чтобы самостоятельно выкопать себе могилу.
Толпа в зале успешно скрывала любого, кто хотел скрыться и Сирона этим пользовалась, высматривая среди гостей приема ярко-красный брючный костюм. Этот воркан с гадкими мыслями, этот любитель поживиться чужой плотью, желавший отведать на вкус настоящее время, должен был осознать, что связался не с тем противником. Она хотела съесть его первой и не собиралась отступать, пока нахал не прочувствует это на себе. Подлый, трусливый, болтливый воркан.
Иногда люди оборачивались в её сторону. Она спокойно проходила мимо, не обращая внимания на то, как они смотрели на её когти, на её хищные ухмылки и её острые зубы, как они провожали взглядом её подвижные волосы и не понимали, кто она есть на самом деле. Эти люди просто любопытничали, а в любопытстве не было ничего плохого. Точно так же люди смотрели на Имлерита в другом конце зала, точно так же изредка поглядывали на воркана в его центре.
– Выходи поиграть, – с довольной улыбкой промурлыкала себе под нос Сирона, в очередной раз пробираясь мимо людей в сторону мелькнувшего поодаль красного пятна. – Здесь некому тебя обижать.
Ей нравилась охота. В такие моменты, когда любые сознательные блоки спадали, а долг лидера и управителя отходил на второй план, Леди-Командор вела себя как настоящий хищник, позволяя своему темпераменту и желанию реализовать множество интересных мыслей выбраться наружу. Её природа не давала ей покоя, а эти маленькие бесполезные существа в качестве обеда смотрелись как нельзя лучше.
Он нашелся сам, как только она остановилась и принялась ждать. Она не смотрела за ним и делала вид, что ждёт кого-то, высматривая платиновую макушку своего брата около бара. Она следила за ним, он следил за ней – всё шло именно так, как задумывалось.
Воркан пытался говорить и вести себя так, будто ничего не происходило. Его мысли были похожи на рой муравьев, лишившихся королевы: бросались от одного к другому, то уверяя хозяина в победе, то паникуя. Сирона знала, что его пугают её ухмылки и ухмылялась, притворяясь, словно ничего не понимает. Играть в невинную овечку перед волком было особенно весело, когда овечка из неё была такая же ужасная, как из этого воркана – волк. Они оба были уверены, что станут друг для друга обедом, однако вселенная всё ещё не решила, кто именно окажется прав.
– Думаю, нам следовало бы обсудить методы Бетерия подальше ото всех этих людей, – улыбаясь, Леди-Командор следила за каждым движением своего собеседника, наблюдала за его взглядом и слушала его мысли, словно те были простой открытой книгой. Даже не книгой – просто брошюрой. Он был сумасшедшим, но для неё – недостаточно. – Они не поймут и не оценят такого подхода.
Он ухмылялся, предвидел свою победу. Он забывал о том, что эта женщина только недавно казалась ему опасной – сейчас, как и многие до неё, она выглядела попросту попавшейся на его удочку, не понимающей, что её ждёт, как только они окажутся «подальше ото всех этих людей». В своих собственных глазах он был триумфатором, а в её – маленькой букашкой, её первым подопытным в качестве Маньяка.
Тем самым местом в отдалении оказался безлюдный коридор перед уборными. Сирона гадала, что же это будет и готова была поставить на что угодно, но её сегодняшняя жертва выбрала коридор. Всего лишь коридор, насколько же скудным в её глазах было воображение этого воркана. Можно было бы воспользоваться кабинетом Бетерия, учитывая неприязнь «охотника» к организатору приема.
Он пытался говорить и приблизиться к ней, обнажая острые зубы, в два ряда заключенные в его длинной узкой челюсти, а она только хищно улыбалась в ответ. Он, опьяненный победой и её давлением на его рассудок, этого не замечал, а она медленно распускала волосы, только недавно собранные в высокий хвост.
Ей хватило нескольких секунд, чтобы заглушить его горловые хрипы; чтобы полностью зажать его хрупкое тело между прядями своих послушных волос. Ему хватило пары мгновений, чтобы осознать, что пожиратели времени пожирают время вовсе не так, как он думал. Сирона снисходительно следила за его затухающим взглядом, продолжая улыбаться и ощущая, как его немногочисленное время перерабатывается в энергию, наблюдая, как его тело медленно превращается в безликую пыль – в то, что обычно остается от тех, кому не повезло попасть под горячую руку её сородичей.
И эта пыль тоже была вкусной.
Дверь распахнулась именно тогда, когда она закончила. Она готова была встретить кого угодно – гостей или даже самого Бетерия, однако это был Имлерит. Она видела, что он, несмотря ни на что, волновался за неё и переживал, видела, что обладал такой же жаждой расправиться с кем-нибудь, как и она сама. Она видела, как ярко сияли его глаза.
Не было ничего интереснее боевой, охотничьей ярости; не было ничего приятнее полного взаимопонимания; не было ничего красивее несдержанных, таких же яростных поцелуев. Он видел, как она улыбалась, как проводила языком по своим губам, испачканным остатками чужой плоти, и не мог себя сдержать.
В этом диком, хищном соприкосновении губ, в жестком столкновении их длинных языков, сопряженным со столкновением с ближайшей стеной, было то, что лучше всего характеризовало отношения Сироны и Имлерита: они были одинаковыми, они смотрели на мир одними глазами и понимали друг друга без слов. Они готовы были принять друг друга любыми, независимо от того, насколько варварской может оказаться чужая натура. Они могли вывернуть мир наизнанку, если когда-нибудь им это понадобится или стать самыми жуткими убийцами, но они больше ни за что не собирались отказываться от своих чувств и отношений, какими бы ни были обстоятельства и ситуация во вселенной.
========== Идеал ==========
В кабинете было тихо, на его вкус даже слишком тихо. Среди образовавшегося бардака, какой в обычных обстоятельствах стоило звать только лишь «творческим беспорядком», и феерии цветов в одежде, висевшей на приоткрытой дверце шкафа, эта тишина казалась неестественной. Такой же неестественной, как десятки бумаг, разбросанных по рабочему столу, на который он без зазрения совести уложил свои ноги, придавив документы ботинками из двух разных пар.
Здесь было скучно, а вот в его голове – не очень.
Потянувшись, задев длинными пальцами низко висевшую люстру, Эйдирен широко зевнул. Сейчас, в сравнении с его собственными размышлениями, его маленькая подопечная наконец-то подавала надежды. Раскрепощенная, давшая волю не только своим инстинктам, но и своей истинной сущности, своему долго скрываемому безумию, она охотно шла по той дороге, что он для неё приготовил.
В последний раз, когда он лишил её создателя времени, всё обернулось даже лучше, чем он предполагал по-началу. Их Леди-Командор, долго прятавшая в себе воспоминания о собственном прошлом, смогла отбросить привязанность к мусору в сторону – она наконец-то вспомнила, что каждой «звезде» нужен свой «волк» и обратилась к своему верному псу, прилежно ждавшему её практически одиннадцать тысяч лет. Сам Эйдирен давно бы умер со скуки, предложи ему кто-нибудь просто сидеть и ждать, ничего не предпринимая. Его сын, к сожалению, считал своё бездействие благородством.
Ему тоже нужна была такая женщина – ему нужна была сумасшедшая, неугомонная и готовая раскрывать его потенциал. Его относительно спокойному, рассудительному сыну нужна была именно его родная сестра, чтобы стать собой, а ей нужен был брат, чтобы прекратить прятаться. К счастью, в роли свахи Лорд Безумия чувствовал себя ничуть не хуже, чем в роли управителя.
Сегодня она впервые подарила кому-то безумие, безумие и смерть – именно так, как ей нужно было его подарить. Она была настоящей хищницей, она больше не скрывала своих мыслей и пользовалась должностью Маньяка с той же легкостью, что и должностью Первой. Она убивала не потому, что так было нужно – она убивала потому, что это считалось веселым, интересным. Эйдирен знал, что будь этот воркан чуть более сложным, убивать его она бы не стала – она бы издевалась над его сознанием, мучила его и превратила бы его короткую жизнь в маленький персональный ад того, кто пытается несправедливо покуситься на её жизнь.
Он и сам поступил бы точно так же.
Она становилась идеальной, сама того не подозревая, продлевала себе жизнь. Она считала, что всё ещё держит ситуацию под контролем, но он уже давно стал настоящим лидером, всего лишь скрывающимся в чужой тени. К чему ему было выпячивать себя, когда вокруг столько замечательных вещей и игрушек, помимо этой жуткой бюрократической, административной волокиты, какой она занималась почти круглыми сутками?
Небрежно смахнув со стола вазу с красным цветком памяти, поставленным сюда не так давно, Эйдирен скривился. Его подопечные были достаточно взрослыми, чтобы избавиться от своей привязанности к физическим удовольствиям и бросить отдаваться животным инстинктам в те моменты, когда их ментальное любование друг другом достигает апогея, но, казалось, этого вовсе не хотели. По той причине, что Синди не стремилась более блокировать свой рассудок, сейчас он мог услышать каждую её мысль, ощутить каждое её желание.
«Какая скудная у обоих фантазия, – разочарованно выдохнул Лорд Безумия, закидывая ногу на ногу и отмахиваясь от назойливых картинок в своей голове, чаще всего изображавших желание его маленькой подопечной получить своего брата прямо здесь, прямо сейчас и как можно более дико. – Можно было выбрать что-нибудь интереснее простого коридора»
Если бы ему пришлось сосредоточиться на её сознании, он бы обязательно услышал и почувствовал на себе её шумные выдохи, прикосновения острых зубов к её шее и то, насколько тесно она зажата между его сыном и стеной. И он, глупость какая, даже сейчас старался не допустить более жесткого соприкосновения поверхности стены с её когда-то больной спиной. Он был слишком зациклен на ней даже тогда, когда с трудом контролировал себя. Даже тогда, когда его руки, да и не только руки дрожали от психологического и физического возбуждения.
Ещё раз широко зевнув, Эйдирен отбросил всё это в сторону. Мысли Синди уже не были такими интересными, а в её профессиональной пригодности, в правильности её замечательной головы он уже убедился. Теперь, если ей того хочется, она может проводить своё свободное время так, как посчитает нужным. По крайней мере, пока оно у неё ещё есть.
Он хмыкнул и поднялся из-за стола, с ухмылкой раздавив ярко-красный цветок. А затем, насвистывая себе под нос навязчивую человеческую мелодию, покинул кабинет.
========== Нитраль ==========
Нодакрус процветал.
Население планеты, изначально застывшее на отметке в шесть пожирателей времени, теперь могло похвастаться несколькими тысячами представителей этого вида. Инфраструктура работала и развивалась лучше, чем когда-либо, а большая часть устоев и традиций была восстановлена или переработана. Каждый, независимо от того, политиком он был или рядовым представителем расы, находил себе место и занятие.
Леди-Командора больше ничто не смущало: на посту полноправного и жесткого управителя, она с легкостью проводила реформы и продолжала настаивать на необходимости масштабного машиностроения; она не беспокоилась о том, сколько живых существ в сутки погибает по причине того, что каждый пожиратель времени должен был питаться; она не обращала внимания на едкие и почти что откровенные провокации представителей оппозиции Этерии; она работала, как ей полагалось работать и просто ждала момента, когда преимущества её народа над создателями времени наконец-то станут ощутимыми.
