Текст книги "Не то время, не те люди (СИ)"

Автор книги: Имир Мади

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 24 страниц)

Моргнула, и стол уже был почти пустым, только тарелка с ее недоеденным стейком сиротливо соседствовала со стаканом сока. Перед сидевшим напротив Беном с опущенными глазами лежали его руки. Будто спал. Люк стоял поодаль, напряженный как тетива.

– Сколько… меня не было?

От звука ее голоса Бен искоса бросил на нее взгляд. Правильно, что искоса. Похоже, Бен уже стал самой крупной проблемой для нее.

– Семь часов, Патриция.

– Тебе… нельзя смотреть на меня. Открывать рот тоже, Бен. Простите…

На столе когда-то лежали нож и Глок.

Давно лежали, но она их не убирала.

Значит, кто-то из них двоих забрал оружие. Задеревеневшее тело заныло от резких взмахов рук, табуретка отлетела в сторону. Разумом она понимала, что оружия давно не на столе, но зачем-то продолжала шарить по пустой поверхности, тарелка и стакан разбились об пол, но было пофиг.

Нож и Глок нужно было найти.

– Рей! Рееей! Что ты ищешь? Чего ты хочешь?

А вот у Люка голос неприятный. Не такой, как у Бена. Неприятный голос должен иметь неприятности. Значит, будет спрос с Люка.

– Где? Где они? Где?!

– О чем ты? Что ты ищешь?

От резких звуков изо рта Люка она вернула ясность мыслей. Только извиниться не успела, страх снова напал, только и смогла выдавливать слова из ставшего непослушным горла.

– Нож. И пистолет. Нож. Пистолет. Где нож и Глок? Где?

Люк стоял, не двигаясь, только пока шарила по столу, Бен оставался незамеченным. Слишком близко подошел к ней. В спину уперлась ручка дверцы кухонного шкафа и она от тупой боли сзади еще больше взбеленилась. Но все пошло на спад, как только она углядела, как застывший над ней Бен молча протягивал рукоятью Глок. Тот самый Глок. Металл был на удивление раскаленным, будто тело Бена прожигало его спрятанную подмышкой кобуру насквозь, но Глок умиротворяюще тянул руку вниз. Сбоку к ногам подкатился брошенный кухонный нож. Едва крутящийся по оси мясной тесак перестал вертеться, ясность снова вернулась.

И стало неимоверно стыдно. И обидно. За себя, за свое поведение, за свое состояние.

Нож поднимать не стала, Глок положила рядом с ножом. Сил хватило только на извинения.

– Простите. О господи, простите.

Хотя прекрасно понимала, что извиняться, по сути, было не за что, они сами подписались на все это, значит, будут терпеть. Прохладный пол грозил затянуть колени. Но все равно чувствовала себя капризной идиоткой, сорвалась на пустом месте. Сейчас как никогда хотелось побыстрее уйти в качельки, потому что так проще жить. Если так, значит нужно помочь себе поскорее перейти. И если этот Бен так на нее влияет, то ему и разгребать ее выходки. Так даже лучше будет, больше раздражителей, быстрее качельки.

Оружие осталось лежать на полу, пока она поковыляла прочь. Хотелось уткнуться в подушку лицом и умереть от стыда. Неосвещенная подвальная комната с радостью впустила в свои недра.

========== Часть 3.1 ==========

Он

Ему показалось, что ехали до нужного места год. Но достаточно долго, чтобы успокоиться, потому что сам чуть не ушел в астрал, когда Люк припарковался заправиться, а она сзади голос подала. Тихо-тихо пить попросила, но протянутую бутылочку в руки не взяла. Либо брезгливая, либо очередная заморочка ее, хотя буквально с пару часов назад в шею ему вцепилась, и кровь слизывала, не казалась брезгливой. Сам открыл и протянул бутылочку, наклоняя.

Несколько упущенных капелек воды сползли по подбородку и этого вдруг хватило зверю, чтоб сдернуть ненавистный ошейник. Открытая бутылочка была отброшена прочь и он через пелену неистовства принюхался к ее коже, посмотреть, отшатнется или нет.

Не отодвинулась, позволила себя за ребра притянуть и к губам прикоснуться.

Но затряслась, дернулась, когда распробовать ее рот решился. Будто больно ей было. Пока до него дошло, что он ей ребра сейчас сломает, она сама успела в него вцепиться, как за спасательный круг. Безвольные дрожащие губы очень сладкие оказались, но он бы удивился, если бы было не так.

Неимоверная злость вместе с ее лапками в голову вцепилась. Сумел пересилить себя и слегка оттолкнуть. Только дальше наедине с ней сидеть сил не было.

Сбежал из машины, как подросток.

Люка решил подождать снаружи.

Ведьма сонными глазами пялилась из недр машины на стены ее нового дома, но не вылезала, пока Люк не открыл ей дверь. К входной двери шла осторожно, будто из травы змея прыгнуть могла. Блуждала по двору пустым взглядом, едва Люк первым вошел в дом, следом поползла улиткой. Внутри довольно уверенно свернула в закоулки комнат.

Если этот домина был копией старого, значит, знала куда идти.

Она не вылезала из своего подвала очень долго. Только босс сразу запретил входить к ней. И торчать у двери в подвал тоже запретил.

Люк каждые несколько часов созванивался с ее папашей, полученные указания сразу дублировал ему. Только вот он не помнил среди всех этих указаний от Прайма запрет на вход.

Но держался поблизости.

Мысли, что стоит сгонять домой хотя бы за свежей одеждой, даже не возникало. Просто попросил Люка привезти.

Потому что одна только мысль, что ему придется потом покинуть этот дом, омрачала донельзя. Мысль, что придется оставить ее без себя дольше минуты, почти убивала. О новом состоянии, в котором она будет пребывать с пару недель, помнил отлично, но в кармане жглись шприцы с успокоительным, что следовало ввести ей, если уж совсем коней погонит.

Что его ожидало, он мог только догадываться.

Лишь таскался по незаконченному дому, и накручивал себя, пока не нашелся отличный спортзал на втором этаже. Там и выпускал весь негатив, пока в доме присутствовал босс. Остальное время он сидел неподалеку от подвала и тупил в стену или чистил сверкающее чистотой оружие.

Ждал.

Со слов папаши, неделю как минимум она под своими таблетками должна отлежаться. Спрашивать, не нужно ли ей там еду или хотя бы воду оставлять, не стал. Босс бы не забыл о таком, значит, пока что все идет как надо. Для сна выбрал небольшую комнатку тоже поближе.

Сон обычно был чутким, но всегда тяжелым. Теперь он все время был в полудреме, после которой просыпался разбитым и измочаленным. Потому что в этой дреме он всегда был с ней. Зыбкие сны оставляли после себя потные испачканные спермой простыни, что приходилось менять каждое утро, хотя было проще стирать трусы. Но их он скидывал каждый раз, укладываясь на ночь. И хотя каждое утро и вечер с остервенением ласкал себя, представляя приснившееся на постоянном повторе, простыни по ночам пачкал он исправно, как подросток.

Но дрочил, чтобы потом, когда она выйдет из своей норы, не наброситься сразу.

Ибо прекрасно понимал, что надолго его выдержки не хватит. О нездоровой одержимости ею старался не задумываться, сразу отгоняя тяжелые мысли.

Каждый день с новостями приезжала пассия Папаши. Выкладывала какие-то вещи с продуктами и сваливала очень быстро. Он помнил эту бабу. Вроде фигура ее ему тогда понравилась. Но в сравнении с ведьмой сейчас даже не шла.

Его эта Финли не интересовала.

Ведьма его очухалась гораздо раньше, чем планировалось. Он завис перед теликом, вполуха слушая какие-то новости, и пропустил ее появление, очнувшись, лишь когда сквозь вялотекущие мысли унюхал возникшие движение воздуха и запахи.

Запахи сладкого пота и женщины с раскаленной кожей и телом.

От вида этой женщины его накрыла безудержная радость и ликование. Которые, правда, слегка поутихли от удара по ноге и кончика кухонного ножа прямо под горло. Маску свою только почти сумел удержать, но чувствовал, как расползлись губы. Из кружки вылился весь сок, но без труда удержал за ручку.

Руки сами поползли вверх.

Ведьма его стояла, глядя на него сверху вниз. И смотрела она совсем иначе, не так глядела, как до своей конуры.

Выглядела как богиня войны со своим выражением мрачного лица. Только от напряжения слегка потряхивало ее тонкие лапки и совсем исхудавшие ноги грозили вот-вот подломиться. Вид торчащих ключиц и довольно приличной груди под висевшей тряпкой майки срывал крышу. Даже в таком невыгодном положении он бы без проблем выбил гребаный нож и скрутил ее.

И уложил бы на пол.

И сверху бы взгромоздился, подминая слабенькое тельце.

Но решил подождать.

Она умело выхватила из наплечной кобуры его Глок. Даже на поясе ствол углядела.

И кто бы знал, как ему понравилась эта фурия.

Если это состояние продлится подольше, возможно, он сумеет договориться с этой сладкой сучкой. Ему даже нравилось, как ее тонкие пальцы обхватывали рукоять его пистолета. Пушка слишком большая для нее, тоже в случае чего перехватит и выбьет.

А потом и пальцы эти на вкус снова попробует.

От резкого вопроса, кто он такой, даже член удивился. Плохо, что не помнит его. Хотя он должен был ей многим запомниться.

Пока соображал, что ей ответить, Люк появился. Жаль, он слишком рано приехал. Крышу сносило с каждой секундой все больше и ему бы еще немного времени, и ведьма была бы уже под ним. С прижатыми над головой кистями и хнычущая от его рта, которым он собирался попробовать ее везде. Как никогда захотелось проломить голову Люку, чтоб не обламывал так.

Его ведьма перешла в другую фазу.

Эта новая ведьма требовала называть ее другим именем. Наставленный на босса пистолет ткнулся ему под глаз и он уже знал, что с ней потом сделает за это.

Приказ лечь на пол лицом вниз тоже не оставит просто так.

Он и лежал молча, ждал удобного момента, но в его воображении ведьма уже давно извивалась под ним, отрабатывая нанесенный ущерб его гребаному чувству достоинства. Хотя лежать всем весом на холодном полу прямо на вздыбленном дружке было дико неудобно.

Как успокоилась, сразу поднялся на ноги.

Демонстративно медленно поднимался, чтоб не спугнуть. И порадовался своей привычке носить навыпуск футболки, хорошо хоть ведьма смотрела прямо в глаза, иначе бы заметила его стояк и отстрелила бы ему все.

А у него были планы, в которых член принимал непосредственное участие.

Пока босс отвлекал ее, сгонял за тряпкой. Лужа была очень удачно у ее босых ножек. Лишний повод поглазеть, хорошо, что додумался спросить. Резко расширившиеся на весь глаз зрачки при звуке его голоса подстегнули и едва присел под стол, глаза сразу зацепились за тонкие лодыжки и острые коленки.

А кожу вон на той выступающей тазовой косточке он потом прокусит.

До крови.

Но обязательно залижет.

Зачесались руки от желания сдернуть эту тварь с табуретки и разложить на столе, да чтобы обязательно брыкалась. Даже показалось, что блядский миниатюрный рот приоткрылся, только чтобы дать ему повод сорваться.

А еще ведьма ему все-таки угрожала. Если подойдет ближе, чем на метр. С тем, что она быстрее него, он бы мог даже согласиться.

Сейчас он будет соглашаться со всем, что она скажет.

Но позже обязательно припомнит ей все, что она говорила.

Как только сумеет добраться.

Чтобы лишний раз не иметь повода распустить руки прямо сейчас, предпочел уйти. Благо душ был поблизости, напряжение снять удалось. Только ненадолго. Пока Люк разжевывал его ведьме, что к чему, он успел кончить аж два раза. Чуть кожу не содрал. Когда вернулся на кухню, она успела свалить, а босс усиленно изображал из себя кухарку.

– Послушай, Бен. Она… ты ее напрягаешь. Очень сильно напрягаешь. Точно не скажу, но походу она тебя боится. Не делай глупостей, прошу. Твою налево, я уже жалею, что ввязался во все это. Сидел бы сейчас у себя на диване и пил пиво. Но нет же, надо обязательно в этой жизни еще поработать нянькой. Причем для двух безумцев сразу. Как будто больше всех надо.

Напряженная спина босса была красноречива, как и его ворчливая отповедь. Даже повернуться не удосужился, усиленно что-то намешивая. Но он себе признался, что запахи на кухне были достойные.

Еще один нюанс, которого он о своем дядьке даже не подозревал.

Люк явно хотел от всей души грохнуть испачканной сковородкой об раковину, но удержался, и воровато оглянувшись, аккуратно опустил в мойку посуду.

– Бен… Я один могу не справиться, слышишь? С ней еще смогу в случае чего… Тебя я ведь не остановлю. Просто, придержи коней, хорошо? Я-то вижу, как ты на нее смотришь… Если она и не подозревает, я все вижу. Не первый год тебя знаю. Потерпи, я не знаю там… Бабу сними себе какую что-ли. А то твои стояки уже раздражают. Потерпи, пусть угомонится. А там…

До него вдруг доперло, к чему вел босс. Чуть на лицо гнев не вылез, но маску удержал. Стянул со стола свой Глок и убрал в кобуру, нож толкнул к боссу с намеком убрать. Руки от злости почти тряслись.

– Люк.

Босс не отреагировал, не повернулся, продолжая яростно драить грязную посуду.

– Посмотри на меня, Люк.

– Э-э-э, приятель, на меня это не действует.

Люк с грохотом бросил посуду на дно мойки, позволив себе взорваться, но на просьбу повернулся к нему.

Босс был на взводе.

Причины были ясны, но почему так сильно на него это влияло, понять было трудно. Вроде был сильным во всех смыслах мужиком.

Потом дошло. Люк откровенно трусил.

И боялся его дядька всех возможных последствий.

– Если ты еще не понял, Люк, мне не нужна безвольная кукла. Мне нужна моя ведьма живой. Настоящей. Кусок мяса я могу получить в любой момент за бабки. Мне не нужно бревно. Мне не нужна пластилиновая женщина, которую можно вертеть во все стороны. Мне не нужен безропотный манекен, что будет слушаться, ловя каждое слово. Мне нужна та, что врежет мне, если я сделаю глупость. Та, что будет в себе уверена настолько, что без раздумий бросится выбивать из меня дерьмо, чтобы вправить мозги. Та, что будет брыкаться и рвать меня своими зубами, пока я буду нести ее на кровать. Та, что откажет мне, если ее что-то не устроит. Так что… Не беспокойся, я клянусь. Клянусь, что не позволю себе коснуться ее, пока она сама на меня не запрыгнет.

От этой исповеди упал груз с плеч.

Хоть так он снял с себя часть ответственности.

Полегчало неимоверно.

И клятва окончательно угомонила грызшую тревогу, вернув в душу хоть чуточку самообладания, которого так не хватало последние дни. Даже переполнявшее все нутро грязная похоть смиренно лежала под слоем мышц и почти не дергала жилы. Волшебство, да и только, потому что и Люк заметно повеселел. Закивал головой, соглашаясь.

Когда до них донеслись звуки подвальной двери, он ушел через второй вход, чтоб не столкнуться с ней в коридоре. Если ведьма потребовала расстояния в метр, значит, будет ей метр. Да и мозги следовало привести в порядок. Подпер стену задницей сразу за поворотом, и затупил в пол, усиленно прислушиваясь к голосам за тонкой перегородкой. Слышал все, что они говорили. Много не понравилось, слишком много нюансов предстояло учитывать.

Она ничего не помнила.

Что творила с ним в машине, что делала и что говорила ему. От слов о деньгах стало неприятно, и ноги сами понесли его на кухню. Настороженный, почти злой взгляд сразу пригвоздил его к полу. Голова сама наклонилась в немом вопросе и острые, как ее коленки, глаза потеплели.

Вид тоже изменился.

Стал королевским, властным.

Императрица на табуретке вместо положенного трона. Да, он был прав, именно вот такая ему и нужна была. Как и та зубастая ноющая трясущаяся сучка. Мелкое возбуждение снова попыталось полезть по телу, но тут же вспомнилась клятва. Проклятая клятва тут же остудила весь пыл. А от ее извинений еще хуже стало. Настолько хуже, что перебил неосознанно.

А вот реакция на его голос чуть не заставила его забыть о проклятом обещании. Его королева тоже ведь живая. Сейчас ему хорошо было видно по милой растерянности и приоткрывшемуся рту. Он уже был намерен стать ее точкой кипения прямо здесь, в присутствии босса.

И прекрасно понимал, о чем она.

Повторные извинения уже не помогли остыть, только зазря стиснул пальцы на безвинной кружке. Прислушивался к разговору внимательно, хотя все это слышал от Люка. Новость о подвисании не стала чем-то неожиданным, вроде Финн Люка уже предупреждал. Но не понравилось, что так быстро, хотя его ведьма и из забытья вышла намного раньше. Все старался не смотреть на нее, но иногда ловил себя, что пялится краем глаза на ее грудь.

Все думал, что вместо тарелки перед ним должна быть она.

Воображение никак не успокаивалось. Каждый звук ее голоса все больше подпинывало под зад, заставляя нервничать и он уже жалел, что так быстро дал свою клятву.

Вопрос Люка, нужно ли ей что, переключил в голове кнопку. И так с усилием сдерживая себя, чтобы открыто не глазеть, после вопроса что ей нужно, его переклинило.

Захотелось заорать ей в лицо, чтобы она просто сказала, что ей нужен он.

Только он и прямо сейчас же.

Его ведьма не успела договорить.

Сразу почувствовала, куда он смотрит.

Только непонятно глянула ему в глаза и застыла.

Взгляд мгновенно опустел, опускаясь на стол, а нож с вилкой попросту выпали из ослабевших пальчиков. Казалось, еще секунда и она рухнет на пол, настолько ее тело расслабилось. Он сразу собрал себя в кучу от ее реакции и сорвался с места, готовый подхватить, если все-таки надумает упасть.

Вот они и увидели ее зависшее сознание.

Люк был тоже ошарашен столь внезапным проявлением ее зависания.

С полчаса они еще стояли и ждали. Но потом Люк стал убирать посуду, стараясь производить поменьше шума. Ее тарелку оставил, но нож с вилкой утянул от греха подальше. Ведьма так и сидела, опустив голову на грудь, тонкие лапки упали под стол. Казалось, даже не дышала, но грудь едва-едва вздымалась. Оставалось только недоуменно переглядываться с боссом и сидеть ждать. Хотел было взять ее на руки и утащить в ее комнату, но командир цыкнул на него, только он подошел поближе и уже примеривался поаккуратнее подхватить, мол, даже не вздумай. Так и сидел памятником на своем табурете. Кипящая кровь в теле сменилась тревожным холодом.

Он беспокоился.

Люк иногда уходил по мелким делам из кухни, но быстро возвращался. Даже показал ему малюсенькие шприцы под манжетой рубашки, типа, давай доставай и свои, мало ли. Пока его ведьма сдувшимся шариком сидела в своем астрале, даже пассия Прайма успела прибежать. Благо не стала шуметь, а тихо зашла к ним, постояла, поглазела и поманила прочь Люка. О чем перешептывались, не услышал, слишком далеко и тихо разговаривали. Босс вернулся, но кивком головы отправил и его на переговоры.

Простыми подозрительными взглядами он не отделался. Меньше всего сейчас хотелось слушать очередные предупреждения и все остальное. Но либо эта Финли нифига не знала, либо была умнее, чем он думал.

– А ты не так прост, как со стороны кажется. Ну и хрен с этим. Потом разберемся. Я лично сталкивалась с ее переходами всего пару раз. Но чуть опыта есть. Прайм конечно, сделал бы все как надо, но выбирать не из чего. Подвисания слишком рано начались. И если она уже так несколько часов, дальше хуже будет. Зависать будет также, не так долго, но часто. Очнется, будет истерика, осторожнее. Но проблема будет не в этом, дорогуша. Ее начнет нести. Удержать взаперти не сможете, лучше просто старайтесь держаться рядом. Она сможет за себя постоять в случае чего, но… держитесь рядом. Сегодня просто уйдет спать, но завтра с утреца ловите ее. Чем нормальнее с ней будете себя вести, тем лучше. Запреты не будут работать, сам понимаешь. Ограничивать тоже не сможете. Пара недель, может меньше. Потерпите, пожалуйста. И… спасибо тебе.

Он мотал на ус все, что говорила эта Финли. Правда слишком расплывчато она объясняла, но выводы сделать хватило и этого. Правда и эта бабень напоследок решила поехидничать.

– Хоть бы хоть глазом дернул. А то ощущение, что ты …

– Я тебя услышал.

Просто вернулся на кухню.

Уже начинало темнеть, но даже включенный свет не заставил ведьму хоть как-то отреагировать. Задница уже начинала побаливать от долгого сидения в неподвижности. Не сразу, но понял, что невольно отзеркалил ее позу. Положил руки на стол, чтобы хоть как-то разнообразить ситуацию. Босс изредка бегал курить, пока не плюнул и не начал смолить свои вонючки прямо на кухне.

Очередной щелчок зажигалки пробудил ее. Она не дергалась, не завыла, ничего странного, просто глубоко вздохнула, моргнула покрасневшими глазами, и подняла голову на свою тарелку. Люк моментально собрался и убрал так и не подкуренную сигарету в сторону.

Сначала его окатило волной недоумения, но тут же ощущение ее взгляда на себе пропало. Сразу поняла, что ее отключило от реальности. На ответ, сколько ее не было, промолчала. А потом и к нему обратилась таким тихим голосом, что от страдания в нем почему-то стало неимоверно стыдно. От ее слов сразу было понятно, к кому именно обращена ее просьба. Не смотреть на нее… Не говорить с ней. Стало даже обидно.

Он тоже смолчал, ему ж только что запретили с ней разговаривать. Но втайне сидел и радовался, как ребенок.

Потому что как божий день было ясно, как она на него реагирует.

Пусть не совсем так, как ему бы хотелось, но любую неприязнь можно перевернуть в обратную сторону. Тишину можно было резать ножом, пока градус напряжённости явно не повысился.

Вот и обещанная истерика.

Тарелка с мясом улетела на пол, табуретка опрокинулась от резкого подъема. Зашарила по пустой столешнице, искала что-то. Сам не понял, зачем сорвался с места и почти вплотную подошел сзади, когда заорала не своим голосом о ноже и его Глоке. От торчавших под майкой позвонков и острых лопаток стало не по себе, а ведьма отшатнулась от него, будто он тут с гранатометом наперевес стоял. Оскалилась на него волчицей, но равновесия не удержала, с размаху шарахнувшись спиной об тумбочку. Охнула с лицом обиженного ребенка и от мысли, что она вот-вот заплачет, до кучи муторность напала. Но плаксивость исчезла сразу, вернув на место обнаженные в ярости зубы.

Ствол сам прыгнул в руку.

Движение кистью, и Глок был протянут рукоятью вперед. На, возьми, забери, только не нервничай. Люк сразу понял, выхватил со стойки нож и по полу, не раздумывая, бросил. Протянул пушку, даже не думая, что она сейчас все-таки возьмет в руки что-то из чужих рук, как делала раньше. Ведь ничего до этого не брала в лапки из чужих рук.

После пришла запоздалая мысль, что если взяла в руки его пушку, то и выстрелить может в любой момент. Наверняка у нее в подкорке записано, как обращаться с огнестрелом. Тоненький пальчик едва доставал до рычажка предохранителя, но он успел заметить, каким отработанным движением пушка пришла в готовность.

Но Глок в ее лапке медленно опустился на пол рядом с переставшим вертеться брошенным ножом. Ведьма успокоилась. Только всем своим видом побитой собачонки еще и извиняться начала. Захотелось сцапать на плечи, встряхнуть хорошенько, чтоб зубы клацнули от неожиданности.

Потому что очень больно было смотреть на нее в таком виде.

Лучше бы слюни пускала, а не шептала извинения, что по ушам прямо резанули, выдирая последние жилы. Сама встала, ссутулившись, сбежала к себе, не оглядываясь. Едва она скрылась за поворотом, провожаемая взглядами, его замутило до блевоты. Ближайшая табуретка разлетелась об стену.

Теперь Люк и на него смотрел с такой жалостью, что только хуже стало. Тоже сбежал к себе в комнату, словно он тут истерику устроил. Тесную комнатушку шагами мерял из угла в угол, пока не доперло, что надо пар выпустить, настолько хотелось впрыгнуть в чертов подвал и на руки ее подхватить, чтоб и не думала слезу проливать.

Первую же попавшуюся грушу в тренажерке, колошматил, пока костяшки в кровь не разбил. Перевязал как смог, и дальше колошматил, пока хоть чуть-чуть не отпустило. Злоба на весь несовершенный мир слегка улеглась, вроде ведьма до утра не должна была показаться. Хотя сейчас он уже ни в чем не уверен.

Пусть и спал отлично, впервые в этом доме без всякого говна и порнушки с ее участием, проснулся с отвратительным настроением.

Наутро простыни были просто мокрые от пота. Хотелось размозжить кому-нибудь голову и разбросать ошметки по двору. Люк был в доме, значит, с утра его очередь присматривать. Присматривать за дверью, которая со вчерашнего вечера так и не открывалась. Как, мать его, присматривать за той, что вчера запретила даже смотреть на нее, и разговаривать тоже?

Бред сивой кобылы.

Вместо завтрака сожрал все остатки вчерашних стейков и уже укладывал в мойку испачканную посуду, как за спиной зашевелился воздух.

Ему понравилось то, что он успел углядеть.

Чистенькая, умытая. Волосы блестят, явно не один час собой занималась. Даже кожа над глазами припухлая была, словно иголками тыкала. Бровки выщипала, правда одежда так и висела мешком. Бросил один раз взгляд, и сам глазами в пол уткнулся.

Не смотреть, не разговаривать.

Как мантру повторял, потому что всем телом чуял, как она его разглядывает. Внимательно рассматривает, словно серьёзное решение принимала. Как молитву себе твердил, что нельзя, вообще ничего нельзя, потому что очень понравилось то, что успел увидеть. И руки перед собой на уровне паха в замок сцепить успел. Потому что с утра настроения не было, не дрочил он, а зря.

Очень понравилось то, как она выглядела.

Спокойная, уверенная в себе девушка, и… Он смог себе признаться, что ведьма у него очень красивая. Во всех смыслах охуенная красивая девчонка, с висящими как на вешалке шмотками на теле. Пока пялился на пол и убеждал себя успокоиться, в поле зрения возникли две маленькие босые ножки. Он едва сдержался, чтобы не упасть на колени и коснуться этих миниатюрных ступней. Она сама подошла почти вплотную, и до него донесся ее запах.

Шампунь, мыло и аромат раскаленного тела.

Ему конец.

Не знал, что и делать.

Останется так близко, сорвется. Отодвинется – обидит, спровоцирует.

Боже, как сложно! Его ведьма не разрешила его дилемму. На деле оказалось, что только хуже сделала. Обогнула и о столешницу бедром уперлась. И еще ближе оказалась. И стояла лицом к нему.

Его маска грозила треснуть по всем швам и сползти.

– Привет, Бен. Я… Я хотела бы… ну… извиниться за свое поведение.

Чуть было не открыл рот, но вовремя вспомнил.

Нельзя смотреть, нельзя разговаривать.

Сама она может и позабыла, что запретила. Но тоже вспомнила.

– Э… Прости за вчерашнее, было очень грубо с моей стороны тебе такое говорить. Я просто… О-о, черт. Одним словом, забудь. Забудь все, что запрещала тебе. Можешь… Можешь смотреть, сколько влезет… И говорить сколько захочешь…

Даже не представлял, насколько ему стало хуже. Потому что ему разрешили смотреть, и он это сделал первым делом. Слишком резко повернулся к ней лицом, нависая сверху. Какой же миниатюрной его ведьма оказалась по сравнению с ним.

Совсем крошечной была.

Он даже внезапно подумал, насколько ему придется быть с ней нежным и осторожным, чтобы бы не порвать, когда он наконец доберется до нее.

А в глазах у нее страх спрятался, совсем глубоко внутри боялась до чертиков. Взглядом на его губах зацепилась, не отвела глазки. От скользнувшего по пересохшим губам кончик языка почти сорвало зверя с ошейника. Может ему показалось, но она словно тоже подалась вперед.

Еще чуть-чуть, еще два вдоха, и он сможет еще раз попробовать этот блядский сладкий ротик.

Многолетнюю маску на месте удержала вчерашняя клятва.

Наспех сказанное чертово обещание-слово окатило ушатом ледяной воды. Только и смог выговорить одно:

– Привет.

Хотел сказать грубее, но вместо четких звуков выдохнул ей в лицо.

Вчерашнее обещание снова стиснуло клещами, и он принял совсем другое решение, заметно успокаиваясь. Ляпнул совсем не то, что хотел изначально сказать. Решение было совсем противоположным от изначального.

– Послушай, деточка. Я здесь, чтобы присмотреть за тобой и в случае чего, защитить. Но время игр прошло. Теперь и ты побудь умницей, Держись от меня не ближе метра. Поверь, это для твоего же блага.

В распахнувшихся глазенках его ведьмы нечто злобное проскользнуло. Рот захлопнула, а губы в ниточку сжались и ручонки на груди сложила, явно оскорбилась до глубины души. Всем видом показывала обиженку, что задумала мстить. И если его расчет окажется верен, она сама запрыгнет на него.

Запретный плод сладок так-то. Это даже не он придумал.

– Ах вот как…

Эти сказанные ехидным тоном протяжные слова захотелось вбить ей обратно в горло. Пальцем, языком, членом. Неважно, чем.

Ведьма резко отвернула голову в сторону, потому что, вовремя или не вовремя явившийся на кухню Люк кашлянул, привлекая к себе внимание. Тут же отошла подальше, бросив острый взгляд на него, мол, я запомнила.

И хорошо, что отвернулась, иначе бы увидела, как он исподтишка пальцами погладил теплое место на тумбочке, где ее бедро опиралось. Прикрыл этот жест своим телом, задницей прижавшись к этому месту. Только бы хватило сил дождаться.

– О! Все в сборе. Отлично! Кто будет завтракать? На кого готовить яичницу?

Ведьма уже не казалась озлобленной стервой, лишь смущенно улыбнулась боссу, и подняла лапку вверх. Отлично, как сказал Люк.

Он тоже придавит завтрак яичницей, заодно и поглазеет на свою женщину.

Благо разрешение на это у него есть.

Босс порхал по кухне, как заправский повар. Чтобы не мешаться, он предпочел отойти и сесть за стол. Буквально пять минут, и на столе начали появляться тарелки-кружки и прочая дребедень. Еще пять минут и запахло едой.

И пока на столе не появился завтрак, они с ведьмой сидели и в упор беззастенчиво разглядывали друг друга.

И ей явно нравилось, что она видела.

От странной радости в ее бездонных глазенках у него стояло все что могло, а маска снова грозила съехать. Чтобы не обнажить клетку со зверем, он старался думать о чем угодно, лишь бы не о торчавших под одеждой ключицах и очертаниям груди. Птичий наклон головы и дерзкая ухмылочка идеальных губ сводила с ума, и хотя он в ответ тоже таращился на нее, его ведьма больше не елозила нервно и не пряталась. Почти обычная девушка, почти нормальная обычная женщина. С вздернутой бровью над оценивающим и изучающим взглядом.

Но его маска еще держалась на месте, когда перед ними осторожно приземлились тарелки с яйцами. Язвительно изогнутые губы тут же показали смущенную улыбку боссу. Ведьма стала совсем нормальной, вежливо поблагодарив Люка за завтрак. Семейная идиллия, мать ее.

– Как настроение, Рей? Чувствуешь себя нормально?

– Как никогда хорошо, Люк.

В этот момент он кристально ясно понял, что ему никогда не достанется этой охеренно красивой доброй улыбки.

Не в этой жизни.

Ему она никогда не улыбнется вот так мило и ласково, как его боссу.

Не в этой жизни точно.

Не перепадет и кусочка от этой искренности. Ему достанутся только оскаленные в гневе губы и ехидные усмешки.

Да и ладно. Когда все пойдет в задницу, он зацепит ее челюсть покрепче и трахнет в этот красивый рот. И сделает это очень грубо.

В груди засела липкая ревность, что самому жутко стало.

– Какие планы? Чем займемся? О, Бен, а ты чего не ешь? Остывает ведь.