Текст книги "Не то время, не те люди (СИ)"

Автор книги: Имир Мади

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 24 страниц)

Даже не смог вспомнить, что там было налито в его первом и единственном стакане, к которому он даже не прикоснулся.

– Ну, значит, за руль сам сядешь. А то я-то выпила, чтобы мысли в порядок привести. А то странно все это было.

Ехидства в голосе этой уродины было хоть ложкой жрать. Сделал вид, что намеков не понимает, только двигатель завел, как с пассажирской стороны долбаный педик постучался. Сунул в открытое окно всеми позабытые ведьмины туфельки.

– Хей-хей, сладенькие. Я за такие каблучки удавил бы, а вы их там позабыли. Заходите в гости еще. Без него. А то репутация нам еще важна. Пока-пока.

От елейной показной доброжелательности стало мерзко. Стартанул с места, как на ралли. Финли демонстративно вперед смотрела, потом лишь соизволила снова съехидничать:

– А ты, оказывается, горячий мальчик. Мне аж завидно стало, как ты там сумел раскочегарить нашу ледяную королеву. Надеюсь, ты сделал все как надо, а? А то истерику тоже все слышали…

– Захлопнись.

Благо, вместо обиды на его грубость только фыркнула и гораздо мягче продолжила:

– Ладно. Это все потом с Праймом обсудите. Ты ведь понимаешь, что он все узнает….

– Не успел я ничего сделать.

– О! Даже так… ну и тем более ладно. Все это потом. У нас кое-какие проблемки нарисовались. Тайлер с ребятами уже ждут. Приедем домой, я заберу всех. Люка тоже. Ты останешься дальше ее сторожить. И… надеюсь на твое благоразумие, приятель. Будь добр, постарайся снова придержать свой член до нашего возвращения.

Рулил в полном смятении и панике. Мозг метался в поисках решения проблемы. Если Тайлер уже прибыл, значит, завтра его уже выкинут, а он только ведь начал распробывать свою девочку. Рискнет ли он продолжить начатое, ведь его могут спалить в любой момент невовремя вернувшиеся люди? И подпустит ли его ведьма после той показушной истерики? И какая же муха ее укусила, ведь все шло просто отлично? И что будет, если она очнется уже совсем не той, кто кусала его и пыталась насадиться на его пальцы поглубже. Мрачные мысли оборвались от кряхтения с заднего сиденья, с замирающим сердцем ждал, кто именно очнулся сзади. Хотя он рассчитывал… Но тут же сам себя осадил, что нихрена он ни на что не рассчитывал.

– Хей… привет. Эм… Ты… Рей? Как себя чувствуешь? Таблетку от головы дать?

От злобного фырканья сзади от сердца отлегло моментально. Ведьма была все еще ведьмой.

– Мы… домой едем?

– Да… Тут такое дело… Тайлер с ребятами уже приехал и сидят у тебя дома. Только… Прайм позвонил, какое-то дельце нужно срочно решить. Говорит, каждый человек важен и…

– Я пас. Я в этих ваших делишках не участвую.

– Да-да. Я помню. Я к чему веду… Я… я заберу ребят с собой. Люка тоже, Бен останется. К завтрашнему обеду вроде должны управиться, но это неточно.

– Не беспокойся, я сразу лягу спать. Бен приглядит за домом. Глядишь, завтра к вам на подмогу и эта ваша Риппи подтянется.

– Рей, ты не подумай…

Его девочка сзади резко затихла. Не иначе, задумала подлянку. Небось, сидит и радуется, что в доме никого, кроме него не будет. Небось, уже сидит и раздумывает, как сваливать обратно в этот сраный клуб будет.

Одного взгляда на нее через зеркало заднего вида хватило понять.

Она сидела с таким хитрым видом, что было ясно как божий день, что она там себе много чего надумала. В душе всколыхнулась такая яркая ревность, что он уже решил, что хрен ей с маслом, а не побег. Если надо будет идти на совсем крайние меры, он что-нибудь придумает.

Во всем доме горел свет.

Натуральнейшим образом везде.

Не успел заглушить двигатель, как ведьма выскочила первой. Выскочила раньше, чем Финли успела рот открыть, что туфли вообще-то у нее, лишь равнодушно пожала плечами и сунула злополучную обувь ему в лапы. Его девочка босиком прошлепала к двери, успев бросить на него неприязненный взгляд. Тормознула у первой же гостиной, где толпой сидело куча людей.

Тайлера вспомнил сразу, едва зашел.

Босс второй команды сразу заулыбался при виде его ведьмы. Искренне заулыбался, будто это была его дочка, а не Прайма. Видимо, любил он по-отцовски ее, если так искренне радовался.

Только вот пока Тайлер его ведьме что-то говорил, стоял и холодел.

В ярком свете он наконец разглядел, каких меток он на ней понаставил. Стоял и втайне молился, чтобы Тайлер не начал задавать вопросов. Иначе его могли грохнуть прямо здесь. За то, что вообще осмелился к ведьме прикоснуться.

В попытке отвлечь всех от красно-синих пятен по шее и плечам, протянул ей обувку.

И получил обратно.

Ведьма озлобленно швырнула ему назад туфли. Ему даже стало смешно, но скрыл усмешку за своей обычной маской. Просто молча поднял с пола миниатюрную обувь и снова протянул, мол, можешь швыряться, пока не надоест. Тайлер тут же подозрительно нахмурился, сощурился, намекая на неправильность происходящего. Сощурился, намекая, что все что надо, он уже увидел. Напрягся, показывая, типа ведьма себя по-другому должна вести после таких приключений, а не злобно швыряться вещами и яростно сверкать глазенками. Девочка его совсем не дурой показала себя – побелела и красными пятнами по лицу пошла, бросив на свое плечо мимолетный взгляд. Тоже заметила, какими следами покрыта.

– Ладно… Я спать… скоро получите свою ненаглядную… Удачной ночи всем.

Тапки свои осторожненько так стащила из его лап и свалила, сверкая грязными пятками. А после он лишь сидел в гостиной в кресле и тупил в пол, краем уха слушая разговоры. Сидел и ждал, когда же там эта Финли рот откроет, и всей округе расскажет, откуда на ведьме укусы и синячки.

Было даже как-то пофиг на все.

Только член у него нервно шевелился от воспоминаний. Но как ни странно, никто ничего не спрашивал у него, к голове ствол не приставляли. Ощущение было, что про него попросту забыли. Очухался от режима ожидания, когда к нему Тайлер сам подошел.

– Как делишки, Бен? Я смотрю, ты чуть везучей Люка оказался, а. Рожа у тебя целая, ха-ха-ха. В отличие от него.

– Немного не по плану пошло, Тай, – наконец вылезла Финли. Но ее следующие слова для него были как гром посреди бела дня. – Бен немного… перестарался. Двух чуть поломал. Там прямо сказали, чтобы в следующий раз без него приходили. Репутация заведения сильно пострадала.

– Переживут. Ладно, потом разгребемся. Она…

– Э-э… Я тоже, если честно, не совсем поняла… С ее слов, скоро Риппи вылезет. Но…

– Завтра узнаем… Бен, мне жаль, что тебе приходится это терпеть, но… продержись до нашего возвращения. Папаша Прайм щедро отблагодарит за эту нервотрепку.

Кто-то из ребят позвал Тайлера, и тот моментально ушел.

Скрип его зубов слышала только странно глядящая Финли, да и тоже быстренько ушла.

С легким гомоном и топотом, наконец, все испарились и в доме наступила долгожданная тишина. Без единой мысли в голове прошелся по комнатам, вырубил резавший глаза свет. Неприкаянной тенью шарахался, пока не успокоился окончательно. Только дверь в свою комнату оставил приоткрытой – в темноте лучше слышно будет, как ведьма сваливать решит.

Едва слышных шорохов в пустом доме ждать пришлось довольно долго. Он оказался прав, хитрожопая сучка решила-таки снова сбежать. Она успела добраться до своего эскалейда, но только лапку к ручке протянула, не выдержал, спросил, далеко она там собралась.

Ключи-то у него в кармане лежали.

Выдержка у нее была на высоте, повернулась к нему с наглым видом, еще и лапку ему протянула, мол, я жду. Только его этим не пронять, ведьма тоже это поняла. Так и стояли, таращились друг на друга. Он же сквозь какую-то непонятную пелену в голове отметил, что ведьма успела и мордочку отмыть, и поновей намалеваться даже. Готовилась, гадина мелкая.

– Ключи, сейчас же.

– Нет.

– Ты! Ты не понимаешь! Тебе не остановить меня! Ключи! Отдай ключи!

Все же актриса она никакая. Вместо истеричных ноток с требованием ключей были лишь ноющие, просящие, чуть ли не умоляющие.

– Нет.

– Отлично. Просто прекрасно! Вызову такси.

А вот этого он не учел. Совсем позабыл, что Люк ей свой телефон отдавал. Значит, трубка все еще у нее.

– Ты никуда не поедешь.

И почти попался на ее старую уловку с брошенными под ногами вещами. Ведьма явно была в ярости, но успел заблокировать быстрый удар ножкой. От замаха тоже легко увернулся.

И как-то совсем легко у него получилось на плечо ее закинуть.

Брыкалась она совсем вяло, словно нехотя. Видимо, прочувствовала хорошо, где его пальцы находятся. Так-то за бедро он схватил очень удачно, чуть выше поднять руку, и он бы снова мог еще разок складочки пощупать. В дом так и занес на плече, по дороге умудрившись подцепить другой рукой отброшенные туфли.

– Если ты еще не поняла, из дома ты не выйдешь.

– Бен…

– Иди к себе. Приведи себя в порядок.

– Бен!

Презрительно кривя лицом, спустилась к себе.

А он наконец решил.

Решился на крайние меры.

Малюсенькие шприцы со снотворным лежали наготове в его комнате. Если все-таки потребуется, он ее усыпит.

Но не тронет.

Он дождется возвращения Тайлера и остальных.

И свалит в закат.

Решил, что с них обоих хватит. Ему достаточно будет и тех мимолетных охренительных минут, и она потом страдать не будет, что по ее вине его грохнули. Шприц лег в руку, выжигая по своей форме дыру размером с планету. По пути в подвал вспомнил ее язвительно брошенную фразу о том, что если снова надумают усыплять, чтобы хоть воду оставляли.

Спустился вовремя, эта сучка уже успела набрать номер и ждала ответа. Выхваченный из ее лапок телефон был надежно спрятан в задний карман, бутылку с гребаным соком грохнул о столик.

– Отдай!

– Нет.

От блеснувшего в ее глазах ужаса и горечи при виде снотворного в его лапе стало самому больно. Но раз он решил, что больше не тронет, то и выпускать никуда не станет. Пусть там дальше разбираются сами. Ему тоже надоело сидеть и страдать херней, но стоял и слушал ее бредни, вскользь раздумывая, как вообще вышло, что его так плющило и таращило.

– Ты… ты не посмеешь. Бен. Бен! Пойми же наконец! Я устала! Я больше не хочу… вот этого всего, понимаешь? Я выхожу развлекаться! Слышишь?! Развлекаться, а не ломать себе голову моральными бреднями! – Ребятам нужна другая, слышишь? Им нужна та, другая. Им нужна ее помощь, понимаешь? Не я. Я бесполезна. Я должна… должна. уйти на время, слышишь? Но для этого мне нужно…

– Нет.

– Да чтоб тебя! Ты не имеешь права, Бен, черт тебя побери! Никто не может запрещать мне… Ты! Черт, черт. Я поняла. Ты. сам этого хочешь да? Сам хочешь помочь мне… Но пойми, тебе нельзя. Ты и так уже пострадал от нее. Если… мы переспим, ты снова пострадаешь. Прайм узнает и тогда ты… Пойми, все что сейчас у тебя внутри – это не твое. Ненастоящее, слышишь. Это навязала тебе та, Риппи. Но как только она выйдет, она тебе поможет избавиться от этого наваждения, Бен. Я… я даже записку ей напишу. Она все исправит!

Он снова стоял истуканом и слушал.

И засыхал внутри, как брошенное растение в пустыне.

Погибал от каждого слова, что вгрызалось в мозг раскаленными гвоздями.

Слушал и сам же внутри орал от безраздельной тоски и правды.

Потому что внезапно все вспомнил.

Наяву слышал то монотонное щелканье загоняемых в обойму патронов, барабанами выделявшееся в гуле двигателей самолета. Перед глазами встало то серое неприметное личико, вдруг ставшее ярко-красивым до безумия. Снова услышал бесконечную вереницу тупых до безобразия вопросов из ставшего багровым провалом рта. Вдруг все его прошлые душевные метания и принятые решения стали мучительно блеклыми, невзрачными. Словно кто-то прилепил их ему на лоб плохим клеем, что от времени рассохся и рассыпался, позволяя всей мишуре облететь.

– Видишь, вот! Она прочтет и обязательно исправит все. Нужно только дать ей возможность выйти побыстрее. Но с тобой мне нельзя. Значит, мне нужно вернуться в тот клуб, понимаешь?

Через холод действительно настоящего безразличия он видел, как бегала туда-сюда маленькая фигурка с искривленным лицом. Протянутый листок с каракулями оставил без внимания, краем глаза отметив, как тот спланировал на пол, выпущенный обезволевшей рукой. Неприглядная правда прочно уселась внутри, черным мороком угнетая все эмоции. Было реально похрен на все.

Плевать, что ей там куда-то надо. Пусть и не выпендривается.

Поспит чуток, а там и ноги его в этом доме больше не будет. Дальше пусть разбираются сами.

– Нет.

– Да чтоб тебя! Тебе нельзя! Слышишь! Я уверена, что тебе не нужны будут проблемы в будущем…

От новых криков внезапно голова прояснилась. Как озарение пришла всепоглощающая ярость, что напрочь смыла все черные глухие мыслишки и всю давящую безысходность.

Он вдруг разозлился.

Нет, даже не так.

Он не был теперь зол. Он был в бешенстве.

В чистейшем очищающем бешенстве, смывшем колючие сомнения.

– Значит, ты уверена… Хочешь сказать, тебе виднее, что для меня лучше?

Открыто упиваясь собственным гневом, делал мелкие шаги поближе к той, что вдруг решила, что может решать за него. К той, что вообще вдруг решила, что может указывать ему.

– Не подходи!

– Мисс «я делаю, что хочу, и знаю, как будет лучше» значит?

Шаг за шагом наступал, а девушка с неимоверным ужасом в глазах отступала, один в один повторяя его движения. И страх в ее заплаканных глазах вместо того, чтобы хоть как-то притормозить его, наоборот, с каждым мгновением поднимал бушующий ураган новых порций злости и глумливого злорадства.

И похоти. Безудержной злой похоти.

Он уже не понимал ее затихающего голоса, но наглядно прижал прямо под торчащей грудью кулак с зажатым шприцом. Чтобы знала, кто сейчас на самом деле управляет ситуацией. Как последний садист, наслаждался стуком трепыхающегося через раз сердечка. Запахи ее тела и страха откровенно будоражили кровь, вызывая необъяснимую радость.

Решение пришло за доли секунды.

– Надо же, сердечко-то вот-вот выскочит. Неужели ты так сильно боишься меня?

– Я… не боюсь тебя.

– Тогда почему… тебя так трясет. Даже дышишь через раз, м?

– Бен, я…

– Мисс всезнайка не знает что ответить, а? Как же так, м? Ведь ты все знаешь. Знаешь как лучше для всех нас. Только вот ты… не учла одной маленькой мелочи… Я уже сделал свой выбор и готов принять все его последствия.

Несколько секунд назад он окончательно принял решение.

Он точно знал, что будет делать дальше.

Все пошло коту под хвост, и у него созрел план. Тело давно было готово к действиям, член рвался на волю, налившись до боли. Сначала он поставит ее на колени, сожмет под горло, чтоб не дергалась. И отымеет как шлюху, по самые яйца загонит, будет трахать, пока не посинеет от нехватки воздуха. Даст чуть отдышаться, и продолжит. Будет трахать в чертов ротик, держа под челюсть, чтоб не укусила, пока не зальет ей всю глотку. После он сделает еще что-нибудь, пока не придумал что именно, и похрен, что его за это закопают.

Если узнают.

А узнают точно.

Эта сука как пить дать, все расскажет… а там будь, что будет, ему уже похрен.

Он уже успел положить вторую лапу на тонкое плечо, с целью слегка надавить. Надавить, заставить опуститься на колени и…

Дальше додумать не успел.

Нежные солено-горькие от слез губы сами впились в него.

Это в момент вышибло из него все злобно-похотливые мысли. Безнадежная горячка ее рта обожгла, сметая все придуманное дерьмо волной неописуемой нежности. Рука сама разжалась, отбрасывая ставший за один миг ненужным шприц, позволяя себе окончательно и бесповоротно застрять в пылающем костре прижатого к стене дрожащего тельца. С частичкой еще не улегшейся до конца злобы отлепил ее от стены и снова подхватил на руки, но не преминул сделать это мстительно, ударом о стену выбивая легкий вздох.

– Покричишь для меня, сладкая? Покричишь, а?

Он предпочел вообще забыть те срамные злые мысли, что еще совсем недавно сидели у него в голове. Ответом ему стал хриплый стон, выбивший остатки здравомыслия и пальцы сами, без участия мозга, проехались по безумно влажным складочкам. Эти же пальцы сами вырвали из шлевок ремень и одним рывком выпустили на свободу перекаченный кровью орган.

Потом он завыл.

Выл со стиснутыми зубами, спрятав лицо на ее шее, из последних душевных сил пытаясь вдохнуть хоть капельку воздуха. Выл, вторя ее болезненному вскрику, судорожно стискивая в своих объятиях ту, что сейчас казалась ему божественным даром свыше. Где-то на краю сознания он понимал, что был слишком груб, слишком резок, слишком во всем.

Но облегающая его плоть женщина была неописуема.

Он не мог найти связных не то что слов, мыслей, чтобы хоть как-то определить и описать свое состояние. Мелкая дрожь ее тела отдавалась по нему уколами тысяч и тысяч иголок и он позволил себе потеряться в огромном клубке ощущений. Он что-то ей говорил, но слова сами шли из пересохшего горла. Он почти не понимал себя, но снова тем же краем разума понял, что просил прощения. Сам же втайне и порадовался, что додумался просить прощения.

Потому что его разрывало на части.

Он одновременно хотел быть нежным, чутким, но каждый раз осторожно покидая почти полностью самое идеальное для него тело, он тут же срывался, не скрывая злобно-радостной полуулыбки, с которой он врывался в нее. Насаживал на всю длину с хриплыми стонами и воем, и снова, как самый нежный в мире любовник, выходил из раскаленного неимоверно тесного и влажного до одури нутра, чтоб снова и снова с максимальной жестокостью брать свое, радуясь, с какой готовностью она принимает его. Последний ее крик врезался в уши, слегка отрезвляя. Его ведьма так вкусно выгнулась, что понял, что надо постараться сдержаться, чтобы не кончить сию секунду.

Потому что понял, насколько он сильно желает продолжить.

Он смог морально абстрагироваться от пульсирующих ощущений, но не хватило сил выйти, чтобы дать ей хоть какую-то передышку. И как можно нежнее гулял губами по все еще соленому от прошлых слез лицу.

Или же это были новые слезы, он не понял.

Так и целовал, пока ведьма не смогла заметно расслабиться и обмякнуть. Успокоилась, ладошками затыркала, мол, можешь отпустить. А он не сдержал ехидного смешка, чувствуя, как она сама мелко подрагивает тазом.

– Далеко собралась, м? Я с тобой еще не закончил, моя сладкая.

В доказательство своих намерений вжался чуть поглубже, сам же и охнул от прострелившего все тело молнию удовольствия. Ведьма тоже неосознанно ахнула, двинув бедрами. Продолжил двигаться уже на кровати, шокировано вглядываясь, как его девочка закатывает глазенки, раскинув лапки и инстинктивно пытаясь подмахивать. Разум плыл, тело откликалось позывами вломиться посильнее, доказать ей все глубину его чувств. Но следовало чуть подержаться, ему хотелось познать побольше. С великим трудом пересилил себя, вышел и уселся между разведенных коленок.

Иначе бы сорвался окончательно. Для этого время еще не наступило.

От разочарованного хныканья он покрылся пушистым одеялом восхищения. От тихих звуков своего имени не выдержал, признался ей в своем изумлении… и тут же сам заледенел. Ведьма вдруг застыла, замерла, будто он ее тут кулаком ударил, а не нежности шептал. Отвернулась от него как от чумного, скуксилась от непонятной обиды.

– Что… Что такое, маленькая? Что…

Так и пялился на нее, потихоньку все больше охреневая и отстранено созерцая собственные следы по плечам и шее, пока ведьма вдруг не решила сбежать. Она даже не удосужилась объясниться, и он не мог позволить ей сбежать просто так. Удачно сцапанная лодыжка ее тормознула, а попытки вырваться его не впечатлили совсем. И он успел заметить действительно новые слезки, застрявшие в уголках растерянных глазенок.

– Что не так? Расскажи. Пожалуйста. Я… Я сделал тебе больно? Посмотри на меня… Расскажешь?

Головой замотала, как маленький ребенок и скуксилась еще больше, заерзала в новых попытках вытянуть из его лапы прижатую к кровати конечность.

– Отвали, Бен. Просто оставь меня в покое. Ты получил, что хотел. Пошел вон.

Горечь заливала все больше, отчего его почти колотило. Но она была чуть неправа. Он не получил чего хотел. По крайней мере, сполна не получил.

– Пока не узнаю, в чем дело, не уйду.

– Расскажу, уйдешь?

Его кривой улыбки она не увидела, так и сидела, демонстративно отвернувшись. Но ногой дергать перестала.

– Ты… ты ведь понимаешь, Бен, я…я не знаю как правильно сказать… Но я знаю себя. Знаю свое тело, знаю свою внешность. И я ведь ни разу не видела в зеркале отражение, которое меня бы устроило. Я знаю все свои недостатки. Мои минусы так жирно перечеркивают плюсы, что я… Я никогда не питаю иллюзий, Бен. А я знаю себе цену, и она гораздо ниже, чем могло бы казаться. Ты снова и снова называешь меня прекрасной, изумительной. Но ведь мы оба понимаем, что ты бы ничего из этого не сказал по-настоящему. Не сказал бы, будь не запрограммирован той сукой. Не сказал бы ничего, ты бы даже не заметил меня, проходи я мимо. Даже не обратил бы внимания, понимаешь? Я не из твоей лиги. Таким как ты даже пальцами щелкать не надо, на тебя ведь бабы вешаются гроздьями… Мне же остается только пользоваться услугами пьяной любви от случайных одиночек, что за минуту урвут свое и исчезнут. Потому что на трезвую голову для обычных людей я серая неприметная мышь, не стоящая какого-либо внимания.

– То есть… ты хочешь сказать, что делая тебе комплименты, я постоянно напоминаю тебе о реальности? С чего ты вообще взяла, что запрограммирован твоей второй…

– Хочешь сказать, это не так? Бен!

Он почти признал ее правоту. Где-то в глубине души признавал, но это почему-то лишь подстегивало, будоражило.

И рос интерес.

Все-таки он помнил, что у нее была только ее память.

Значит, ей кто-то рассказал.

И его девочка снова мучается очередной моральной дилеммой. Но смолчал. Ведьма начала говорить, так хай и дальше рассказывает. Выговорится, легче будет. Может, он получит ответы на новые вопросы.

– Я… сбежала ночью, после того как ты столкнул меня в бассейн. Я даже успела снять номер в каком-то придорожном отеле. Только зашла, как она почти вылезла вместо меня и …. Она мне показала все, Бен. Показала, как задавала тебе вопросы. Показала, как ты беситься начал, когда она впихнула в тебя свою программу. Показала даже, как ты потребовал спеть тебе. Господи, да я даже ни разу в этой гребаной жизни не пыталась что-то петь. А ты… ты мне понравился. Именно мне понравился, а не этой тупой курице. Бесил меня до дрожи в коленках, но нравился, что я на полном серьезе задумывалась о тебе, как о…. ладно, это уже неважно. А потом я в очередной раз посмотрела на себя и поняла, что я… не вправе тебя использовать. В этом плане старик непреклонен. Не вмешивать в личные дела тех, кому может быть придется прикрывать спину. Тогда я еще не понимала причин твоего интереса, даже думала, что тебе Прайм заплатил. Да черт тебя побери, Бен! Будь ты сам собой, ты бы хоть на секунду задумался о том, что неплохо бы трахнуть психованную истеричку с поехавшей крышей? Даже мысли бы не возникло, будь ты…

Слушал и каменел.

Застывал внутри, как камень.

Мозг почему-то вырывал лишь отдельные слова, не желая сливать их в цельные предложения.

Потряхивало от понимания, насколько сильно они оба запутались.

Но грудь отпускало от мысли, что он ей нравится.

Действительно нравится.

И чисто по-бабски закрутила все в один сплошной комок непонимания и недоразумений.

– Ну и дура же ты…

– Бен, … я все рассказала… мне пора… надо принять душ и ложиться спать. Утром уже будет Риппи. Она… все исправит…

Ему было бы проще, если бы она промолчала.

Он бы, наверно даже бы отпустил ее ногу, проникшись ее исповедью и искренне желая больше не мучать.

Но вместо этого рванул на себя за эту же ножку. Платье моментально снова задралось, открывая все еще поблескивающее смазкой промежность. Давно опавший от расстройства член тут же принял боевую стойку.

– Далеко собралась, м? Я тебя не отпускал, сладкая. Ведь сказал, я с тобой еще не закончил.

– Бен, ты… ты же обещал, если…

– Что-то не припомню ничего такого.

Вмиг загоревшиеся мелким страхом глаза подстегнули и его накрыла красная пелена. Его девочка снова дрожала под его руками, пока он вылизывал жестко схваченную ступню и пробирался к сокровенному. Вожделение уже вытеснило все лишнее из головы, и он безо всякой задней мысли сквозь полузакрытые глаза наблюдал, как она извивается со стонами от его ласк. Сам себя не помня, отбросил от себя ее ноги, еще шире раздвигая. Ему захотелось разорвать зубами на мелкие кусочки налитые кровью нижние губы, но вместо этого смог лишь коротко рыкнуть, что снова поймал и присосаться ртом к подрагивающим складочками, и думать только о том, что нельзя дать ей свести ноги. Иначе это заставит его оторваться от самого божественного лакомства. Вылизывал и обсасывал ей клитор, ловя себя на том, что пытается вцепиться зубами, но останавливал себя, опасаясь. Ему крайне не хватало рук, которыми хотел снова потрогать изнутри тугую плоть, снова по-настоящему потрогать изнутри. Но руки были заняты удерживанием пригласительно раздвинутых бедер. Не хватало длины языка, который он старался всунуть как можно больше, глубже, сильнее. Непонятное шестое чувство подсказало ему, что пора переходить к более решительным действиям. С трудом, но оторвался от своей ведьмы, подскочил с кровати, разрывая на ходу рубашку. Оторванные пуговицы поскакали по полу, но не обратил на это внимания. Стянутые штаны тоже улетели куда-то, и он замер под изучающе-чарующим жадным взглядом. Широченные зрачки почти скрыли цвет ее радужки, и она с тяжелым стоном приподнялась, робко сминая задранный подол.

Сразу понял, что она тоже хочет раздеться, но у него были другие планы на это долбаное платье.

В один прыжок подмял ее под себя, и за тряпку эту дернул. Хотел разорвать на ней же, но тело успело раньше. В какой-то миг его закружило, завертело от крышесносного жара внутри нее. Он толкался в нее максимально осторожно, хотел ощутить максимально как можно больше, неосознанно сдавливая руками. Двигался так мягко, что самого уносило волнами такого жгучего наслаждения, что совсем не отдавал себе отчета, что именно он делает с ее подёргивающимся телом. Поймал себя на требовательном шепоте, с просьбой сдаться первой. И она его послушалась, когда он снова шестым чувством понял, где надо сдавить, как надавить, насколько грубо ему нужно врезаться в податливое тельце и как долго удерживать ее в таком положении, упираясь головкой в нужную точку и изо всех сил сдерживаясь в ожидании. Весь мир застыл для него в ощущении агонизирующей на его члене женщины, что неистово билась под ним, царапая в кровь его руки, заставляя и его сумбурно кончать прямо в нее, продолжая мелкими рывками снова и снова дергать на себя выгнутое тело. Глаза жгло вспышками ярчайшего света под веками, постепенно затухающими по мере разрядки.

Так и лежал, уткнувшись мокрым лбом в такой же влажный животик, пока не смог расцепить пальцы, что до синяков вжимались в кожу.

Первый же взгляд на странно затихшую ведьму его перепугал. Она лежала бессознательной кучкой, раскинув окровавленные лапки. Пересрался, как последний новобранец. Испугался, что все-таки перестарался и причинил своей девочке боль. Но тут же успокоился, в его чресла все еще отдавалась легкая пульсация. Сам же самодовольно усмехнулся, подтягиваясь повыше и цепляя безвольную ведьму в объятия. Он не подкачал, сделал все как надо, если уж она сознание потеряла.

И сам себе удивлялся.

Несмотря ни на что, он был все еще готов продолжать.

Он был готов подождать, пока она очухается. Потому что в его планах было еще довольно много невыполненных пунктов. Уложил ее поудобнее и сам пристроился. Медленно затянутая на его пояс тонкая ножка и он как можно нежнее углубился в переполненную спермой тесноту. Так и лежал, поглаживая потное плечо и обескураженный комфортом, что кружил голову не хуже секса, искрами отдаваясь по всему телу. По довольному вздоху сразу понял, что ведьма пришла в себя, но не двигался вообще, пока она сама не зашевелилась.

– Это был… полный пиздец, моя маленькая. Ты… крышесносная… Такая… бесподобная…

Ляпнул ей, и тут же пожалел., но ему повезло, вместо новой истерики получил обжигающие слезы, что огненными каплями упали на него.

– Не надо, девочка моя, не плачь. Пожалуйста. Все будет хорошо.

Успокаивал, как мог. Искренне желал, чтобы его поцелуи смогли прогнать ее терзания.

– Ты прав, Бен. Ты прав…. Все будет хорошо. Если бы… если бы ты только знал, как я не хочу засыпать…

– Я… не хочу тебя отпускать, моя маленькая. Тебе… тебе придется еще потерпеть меня… Я не намерен дать тебе уснуть еще очень долго.

Ведьма заерзала было, но тут же замерла. Дошло наконец, что он вообще-то не шутил с ней. Приоткрывшийся в удивлении окровавленный ротик снес ему крышу и ничего не осознавая, намотал разлохмаченный хвостик на кулак и дернул от себя, намеренно заставляя ее отодвинуться и изогнуться, открыв беззащитное горло.

Сходу нашел удобный для обоих ритм. И позволил своему океану наслаждения накрыть полностью.

Вбивался в нее, с каждой минутой ускоряясь и ожесточаясь. Вбивался, почти не контролируя себя. Вбивался, пока не уловил хриплый сладострастный вскрик после особо грубого движения бедрами.

– Я еще не разрешал тебе кричать, моя девочка.

Еще нельзя было кричать. Своими безумно-хриплыми криками могла сорвать его с болтов.

Нельзя было этого допускать. Она лишь смогла тоненько мычать через зажавшую ей рот ладонь, а он почти сомлел, ощущая, как остро она тычет в его руку своим язычком. Робко тычет, словно пробует на вкус. Но его маленькая тварь все-таки почти добилась своего. Он снова через туман безумия тянул ее за таз, добиваясь максимально глубокого проникновения, в беспамятстве опять болезненно-грубо упираясь в матку.

Но жжение от четырех глубоких царапин на груди привели в чувство, остановился сразу, едва понял, что переборщил.

С облегчением понял, что ошибся. Сильно ошибся.

Его девочка не останавливала его. Наоборот, пыталась сама двигать бедрами, сама пыталась подмахивать. Слегка удивился даже, что ведьма еще не поняла, кто тут хозяин положения. Ему хватило секунды, чтоб оттолкнуть от себя закинутую ножку и выскользнуть из нее, выпуская из кулака волосы. Еще секунда и заметно опешившая от его быстрых действий была перевернута на живот. Еще миг, и он оседлал ее ноги, притянув под себя за платье.

С самого начала вечера он мечтал разорвать на ней это гребаное платье. Ткань послушно треснула, как высохший листок. В горячке нервно дернул ее за волосы, заставляя приподняться, чтобы как можно скорее вытащить бесполезную тряпку.

Его заклинило конкретно, едва он разглядел, что разорванные лоскутки и веревочки зацепились за торчащие локти. Это показалось ему очень удачной идеей, рывок за талию и он уже намеренно запутал на ее предплечьях остатки злополучной одежки. С легким толчком опрокинул снова на живот и без всякого стеснения помял обнаженные ягодицы со следами его пальцев. Его ведьме вроде понравилось, как он примостился, недвусмысленно ерзая и намеренно придавливая пальцами член, размазывал по второй дырочке смазку.