Текст книги "Шоколадное сердце (СИ)"

Автор книги: Ifodifo

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

– Я поеду с ним, – заявляет он тоном, не терпящем возражения, – а еще предупредите в архиве, чтобы мне нашли дело Мэри Морстен. Совмещу приятное с полезным.

Лестрейд дико смотрит на Шерлока:

– Боюсь спросить, что в данном случае является приятным, а что полезным, – бормочет он. – Алло, Джон, приветствую еще раз!..

Шерлок подсаживается в машину Джона около полицейского участка. Труп в черном мешке лежит позади, в крытом кузове пикапа, зафиксированный ремнями. Вид у Джона не выспавшийся, всклокоченный и какой-то хмурый. Он лишь мельком смотрит на Шерлока, выруливая с парковки, а затем угрюмо молчит вплоть до выезда из города. Лишь оказавшись на трассе, косится на Шерлока и просит:

– Пожалуйста, достань из сумки термос. Если не попью кофе, засну.

Шерлок находит сумку, небольшой термос, раскручивает крышку и наливает в нее горячий крепкий кофе. Джон осторожно принимает пластмассовую кружку, втягивая носом аромат, благодарно кивает и делает первый глоток.

– Там, в бардачке, есть пластиковые стаканчики, хочешь, налей себе, – предлагает чуть погодя, и Шерлок с удовольствием пользуется предоставленной возможностью покопаться в бардачке Джона.

Ничего компрометирующего, вроде презервативов или смазки, только нужный и привычный хлам. Шерлок наливает кофе для себя и некоторое время просто наслаждается, блаженно закрыв глаза.

– Медсестра готовила? – как бы между прочим интересуется он. – Аманда, кажется? – Шерлок открывает глаза и остро смотрит на Джона.

Тот удивленно моргает:

– Нет, миссис Хадсон заходила. Там еще булочки в пакете должны быть.

Шерлок удовлетворенно улыбается и лезет за булочками – по крайней мере, отношения между Джоном и Амандой не перешли грань дружеских. Шерлоку очень хочется закурить, а еще о многом спросить Джона, но он боится, что может испортить такой мирный и уютный момент, поэтому просто молчит.

– Значит, Лестрейд разрешил тебе заняться этим делом, да? – первым нарушает тишину Джон.

Шерлок кивает, все же вытаскивает пачку сигарет и с молчаливого неодобрения Джона, закуривает, открывая окно и принимается выкладывать свои умозаключения, в финале с трепетом в сердце наблюдая восхищенный взгляд и почти забытые восторженные реплики – как же легко вернуться в прошлое.

– Потрясающе, ведь так просто, – качает головой Джон. – Как все же странно. Зачем кому-то убивать отца Мэри? – он качает головой. – И как это связано с ее убийством?

Шерлока так и подмывает спросить: «А ты? Тебе она была дорога? Ты смог бы за нее убить?», но, конечно же, он проглатывает колкость, потому что не верит, что Джон способен на убийство. Хотя, он воевал. Афганистан – не рай. Наверняка и оружие есть незарегистрированное, и стреляет он метко. Лучше об этом не думать – настроение портится. Шерлок привык к одиночеству, привык подозревать всех без исключения, и теперь Джон нарушает установленный порядок расследования одним своим существованием. Некоторое время они едут молча. Джон следит за дорогой, жует булочку и о чем-то напряженно думает. А Шерлок, докурив, выбрасывает окурок в окно и просто смотрит на него, удивляясь, отчего глупое сердце заходится от восторга, ведь Джон довольно простой самый обыкновенный ничем не примечательный мужчина. Что в нем такого, отчего в груди поют птицы и порхают бабочки, когда он рядом, и тьма накрывает с головой, когда его нет. Все эти семнадцать лет прошли в какой-то серой беспросветности. Стоило увидеть его снова, чтобы это понять. Откуда в нем этот внутренний свет, озаряющий существование Шерлока? Ответа нет, чувства – не поддаются рациональному анализу, и Шерлок это ненавидит, и конечно же, первым не выдерживает напряженного молчания.

– Не хочешь поговорить? – спрашивает Джона довольно миролюбиво.

– О чем? – заметно, что Джон изо всех сил изображает равнодушие.

– О прошлом, о будущем, – предлагает на выбор Шерлок. – О настоящем, в конце концов…

– Мое настоящее, равно как и мое будущее, тебя не касается, – сердито отвечает Джон, которому этот разговор явно не нравится. – А о прошлом мы и так все знаем.

– Ну почему же, – закипает Шерлок, – вот, к примеру, я до сих пор не знаю, за что ты меня предал.

– Я предал? – искренне возмущается Джон. – А мне казалось, что это ты меня предал. Устроил дикую истерику, закатил сцену ревности, а потом просто свалил из города, ничего не сказав. Ты, блядь, знаешь, что я три дня думал, что ты в тюрьме? Спасибо Лестрейду, пожалел деточку… – Джон пыхтит, как еж, даже волосы на голове топорщатся словно иголки, и не смотрит на Шерлока.

– По-твоему, твои показания не предательство? – изумляется Шерлок.

– Да они тебя из тюрьмы вытащили, – возмущается Джон.

– Мы живем с тобой в каких-то параллельных реальностях, – наконец заключает Шерлок не менее возмущенно.

– Да, в моей реальности ты явно не отличаешь добра от зла, – соглашается Джон.

– Послушай, – пробует Шерлок по-иному построить разговор, но Джон взрывается.

– Нет, это ты послушай. Хватит ворошить прошлое. Я его пережил. Сделал выводы. Постарался забыть тебя и все, что с тобой было связано. Фактически, выполнил твою просьбу. Так что не смей лезть ко мне в душу. Что было, то было. Теперь уже ничего не исправить. Ты сделал свой выбор, пошел своей дорогой, я пошел своей. Все в прошлом! Отвали! – от злости Джон вдавливает педаль газа, и машина ускоряется.

– В прошлом? – бесится Шерлок. – Все в прошлом? – сердце стучит в груди, как отбойный молоток, в голове хаос перепутанных мыслей и чувств, злость сочится из каждой поры. – Останови машину немедленно, – рявкает он, и Джон подчиняется.

Резко остановив больничный пикап, он выключает мотор и ставит машину на ручник.

– Чего тебе еще надо? – возмущается он, поворачиваясь к Шерлоку.

– Все в прошлом? – повторяет Шерлок его слова. – Ты говоришь, все в прошлом, ничего не исправить. А как же быть вот с этим?

Шерлок мгновенно приближает свое лицо к растерянному лицу Джона и жестко целует его сухие тонкие губы.

Время останавливается, стремительно возвращая их в прошлое. Первый поцелуй, сладкий, предвкушающий, многообещающий и боязливый, как далек он от этого поцелуя, жесткого, злого, отчаянного, страдательного. Шерлок сминает безучастные губы Джона, врывается в слабый, подающийся рот, выплескивая всю свою страсть и любовь, всю свою дикую зависимость, страх потери и доверия. Шерлок боится смотреть на Джона, он целует с закрытыми глазами, руки сами по себе, помимо воли хозяина, блуждают по телу, сминают воротник куртки, притягивают ближе, еще ближе. Шерлок с упоением дышит дыханием Джона: свежестью мяты, сладостью ванили и горечью кофе, с наслаждением впитывает забытый и такой любимый аромат Джона, прибавивший в мускусе, ослабевший в невинности, усиленный запахом антисептика и войны, он чувствует под ладонью крепость мускулов, твердость характера, внутренний стержень борца. Что бы ни подвигло Джона на тот поступок, он до сих пор уверен, что поступил правильно. И Шерлок сдается, просто потому, что не может ненавидеть того, кого любит, он стонет в рот Джону, открыто, призывно, жарко, капитулируя, вывешивая белый флаг, сдаваясь на милость победителю. Одно долгое мгновение Шерлоку кажется, что Джон отвечает в поцелуе, принимая жертву, всасывая стон, позволяя раствориться всей страсти Шерлока в своей невозмутимости, поглощая, как океан поглощает торнадо, впуская, сливаясь, срастаясь. Глубокий длинный сладкий, как жизнь, поцелуй, прерывающийся внезапно резким вскриком Джона, который прикусывает губу Шерлока и отталкивает от себя. Шерлок тяжело дышит, открывая глаза, ощущая, как капелька крови стекает по подбородку. Он смотрит на перепуганного Джона, такого же, как он сам, взбудораженного и возбужденного, со сжатыми кулаками и ходящим вверх вниз кадыком, и не может произнести ничего, кроме имени.

– Джон, Джон… – шепчет Шерлок, не смея пошевелиться.

И вечность спустя Джон выдавливает из себя еле слышное:

– Я не гей.

И вот тогда Шерлок начинает смеяться, с икотой, до колик, до сведенных от боли лицевых мышц. Джон старательно не смотрит на него, заводит машину, и они едут дальше. Истерика Шерлока прекращается также внезапно, как началась. Он замолкает, безумная улыбка сползает с лица, а на смену ей приходит гримаса отчаяния. Шерлок отворачивается к окну, и до самого Ноттингема они не перекидываются более ни словом. У окружного морга Джон останавливает машину. Выходит переговорить с санитарами и возвращается с двумя крупными ребятами в белых халатах, которые грузят тело на тележку и куда-то увозят.

– Пойдем, познакомлю с патологоанатомом, – произносит Джон тихо, не глядя на Шерлока. – Мне надо будет уйти по делам. Грег сказал, у тебя тоже есть не закрытые вопросы в архиве. Здесь недалеко, найдешь. Встретимся часов в семь у машины, ладно? – Шерлок кивает. – Ну отлично, тогда пошли.

Длинным узким петляющим коридором они спускаются в цокольный этаж и входят в небольшое низкое помещение с включенными люминесцентными лампами, куда ведут несколько дверей.

– Наш морг, – знакомит Джон, делая широкий жест вокруг. – Там прозекторская, там лаборатория, там холодильник… А это наш патологоанатом, – Шерлок поворачивается и к своему изумлению узнает в невысокой миловидной женщине перепуганную дочку священника, Молли Хупер. – Молли Хупер, прошу любить и жаловать. Шерлок Холмс, детектив-консультант из Лондона, работает с Лестрейдом над делом полковника Морстена. Труп уже доставили?

Молли во все глаза смотрит на Шерлока, не в силах отвести взгляд и даже шелохнуться, а Шерлок нехорошо усмехается – отлично, вот и первый свидетель по делу об убийстве Мэри Морстен. Пусть Джон идет по своим делам, им есть о чем поговорить с Молли.

– Джон? – пищит Молли. – Это же Шерлок, да? Который учился с нами…

– Да, он самый, – подтверждает Джон. – Грег дал добро на его участие во вскрытии. Надеюсь, вы сработаетесь, а мне пора. И Молли, у меня к тебе просьба, расскажи Шерлоку дорогу к архиву, ладно? – Джон со значением смотрит на Молли, и та кивает. – Спасибо. Я ушел.

Он исчезает за дверями морга, а Шерлок с Молли остаются наедине. Она долго смотрит на него, набираясь храбрости, а потом произносит:

– Не думала, что когда-нибудь увижу тебя живьем. В Милтон-Корк мало кем можно гордиться, ты стал здесь почти легендой. Мы переживали, когда началась эта травля, и когда случилось самоубийство… Джон сказал, что это трюк, но этому трудно было поверить. А вот теперь ты стоишь здесь, жив и здоров, – она проводит рукой вверх-вниз, словно измеряет его на глаз. – Невероятно!

– Я тоже не могу в это поверить, – соглашается Шерлок, вкладывая в эту фразу несколько иной смысл, чем Молли. – Ну что ж, приступим?

– Да, – кивает Молли, – труп уже привезли. Пойдем.

Вскрытие затягивается. Когда они выходят из прозекторской, на столе стоят две чашки горячего кофе.

– Джон заходил, – улыбается Молли, – он заботливый.

– Вы дружите? Встречаетесь? – Шерлок настораживается.

– Всего лишь коллеги. Но мне он нравится, хороший человек, надежный, – Молли берет чашку с кофе. – Иногда он выглядит словно потерявший что-то дорогое, а потом это впечатление проходит, и он снова нормальный привычный Джон. Думаю, это ПТСР. Я как-то встречалась с парнем, прошедшим Ирак…

Шерлок кивает, не желая обсуждать с ней Джона. Вскрытие дало очень интересный результат. Хочется обдумать открывшиеся обстоятельства в тишине и покое. Но кое-что еще остается не выясненным.

– Молли, это ведь ты нашла Мэри тогда, – начинает он. – Не расскажешь, как все было?

Молли меняется в лице и бледнеет.

– Тебе нехорошо? – интересуется он, цепко вглядываясь в нее.

– Да, я не люблю вспоминать тот день, – кивает она, судорожно вздыхая. – Ничего приятного. И собственно, ничего нового я не скажу. Просто пошла прогуляться перед сном, было часов одиннадцать. Дошла до начала леса, увидела, что-то белеет под кустами. Тогда я подумала, что кто-то потерял палатку или рюкзак. У нас там туристическая тропа, часто туристы ходят. Подошла ближе, а это Мэри. Я тогда очень испугалась и побежала домой, к отцу. И уже отец ходил в отделение и занимался всем остальным. Это все, честное слово. Я больше ничего не знаю.

– Ты часто ходишь гулять так поздно? Не боишься? – Шерлок смотрит пристально, следя за ее реакцией.

Молли краснеет:

– Нет, не часто. Тогда просто не могла уснуть. А сейчас вообще стараюсь по темноте не ходить.

Шерлок чувствует, что Молли либо врет, либо чего-то не договаривает, но давить на нее не хочет до чтения архивного дела, поскольку знакомство в морге кажется преимуществом в расследовании и терять его не хочется, тем более, если он сможет добыть те же сведения из альтернативных источников. Шерлок почти уверен, что труп полковника Морстена не последний. Неизвестный убийца не зря приехал в Милтон-Корк, кровавая жатва еще не снята.

– Ладно, – кивает Шерлок, стягивая халат и перчатки, – не буду тебе мешать писать отчет. Наверняка Лестрейд скоро прибежит. Пойду в архив, а то Джон ждать не будет и придется назад добираться на своих двоих.

Молли с некоторым облегчением принимается объяснять, как добраться до архива. Шерлок слушает внимательно, прощается и уходит. Некоторое время он сидит у открытого окна в коридоре, пуская сигаретный дым в дождливую сырость и размышляя. Достает из кармана телефон и звонит Майкрофту, чтобы получить кое-какую информацию. Брат обещает перезвонить. В его голосе чувствуется настороженность и недовольство, а еще он очень хочет, чтобы Шерлок вернулся. Но у Шерлока на этот счет свое собственное мнение. Поговорив с братом, он поднимается с подоконника и двигается, наконец, в указанном Молли направлении.

В архиве Шерлока встречает сухонькая старушка миссис Гибс, которая молча кладет перед ним бумажную папку и, призвав соблюдать тишину, уходит на свой пост. Шерлок погружается в чтение дела об убийстве Мэри Морстен. Обстоятельства таковы. Мэри обнаруживает Молли Хупер, которая бежит домой к отцу. Священник будит мистера Мюллера, и уже вдвоем с доктором они отправляются на указанное Молли место. Убедившись, что девочке уже ничем не помочь, почтенные джентльмены обращаются в полицию. На место преступления прибывает констебль Джонсон в сопровождении двух патрульных. Они оцепляют место преступления и ждут прибытия инспектора из Ноттингема. Прибывает инспектор в сопровождении сержанта Лестрейда и команды криминалистов. На месте преступления обнаруживается нож Шерлока. Еще некоторое время занимает идентификация владельца. Констебль определяет изготовителя ножа, с постели поднимают почтенного жителя Милтон-Корк, который тут же называет покупателя, попросившего вырезать на рукояти свои инициалы. Далее инспектор отправляет сержанта с несколькими патрульными задержать подозреваемого. Шерлока арестовывают. Слух об убийстве распространяется довольно быстро. С Шерлока берут все необходимые анализы и отправляют их в лабораторию Ноттингема, самого же его запирают в камере предварительного заключения. В это же время в отделение приходит Гарри Ватсон и дает показания о том, что слышала, как ее брат и Шерлок ссорились этим вечером, и Шерлок грозился убить Мэри Морстен. Далее объявляется Майкрофт Холмс с адвокатом… Стоп. Гарри Ватсон? Шерлок лихорадочно ищет тот самый протокол допроса с показаниями против него, который ему сунул под нос братец. Вот оно – «J.H.Watson». Господи, какой же он идиот. Первое имя Гарриет – Джулия. Это не Джон, а Гарри дала показания против него. Шерлок бьется головой о столешницу, чем вызывает недовольные взгляды мадам архивариус. Все же он должен взять себя в руки. Внимательно просмотрев отчет криминалистов и судмедэксперта, Шерлок возвращается к последовательности событий. Майкрофт появляется вовремя, чтобы навести страху столичным адвокатом и своим собственным статусом на провинциальную полицию. Пока идут переговоры между Майкрофтом Холмсом и полицией графства Ноттингемшир, в отделении появляется еще один участник драмы – Джон Ватсон, который дает показания о том, что не спускал с Шерлока глаз с тех самых пор, как они поссорились. Шерлок ушел в расстроенных чувствах от друга, а тот, испугавшись, как бы он не сделал какой глупости, пошел следом. Мальчик в подробностях излагает, где и в какое время был Шерлок, и даже предоставляет пару свидетелей, которых заметил, следуя за ним. После подтверждения показаний Джона, Шерлока отпускают, снимая все обвинения. К тому времени уже готовы результаты анализов, да и отпечатков пальцев на ноже явно нет – убийца стер как свои, так и предыдущего владельца.

Шерлок закрывает глаза, чтобы осознать всю глубину коварства брата. Вряд ли он не знал, кто дал свидетельские показания обвинению. Более того, брат намеренно ввел Шерлока в заблуждение относительно роли во всей этой трагедии Джона, присвоил себе его заслуги в освобождении Шерлока из-под стражи. Для чего? Зачем? Кто поймет логику непостижимого Майкрофта Холмса? Шерлок достает телефон и пишет СМС брату. Ответ приходит тут же: «Я видел, ты был увлечен этим мальчиком. Твое будущее было под угрозой. Я просто воспользовался случаем и избавил тебя от него. Не повторяй ошибки. Чувства делают нас слабыми. МХ». Шерлок горько усмехается – брат как всегда все решает за него, что тогда, что сейчас. Кажется, пришла пора послать его подальше. «Я тебя ненавижу», – пишет Шерлок, – «ты мне всю жизнь сломал. ШХ». «Не надо громких слов. Я сделал то, что было лучше для тебя. МХ», – а через минуту присылает еще одну СМС, – «Досье полковника исчезло. МХ». Шерлок хмурится и убирает телефон – разговаривать с братом больше не о чем. Теперь нужно найти Джона. Шерлок смотрит на часы. До встречи у машины остается около получаса. Шерлок сдает дело миссис Гибс и выходит, наконец-то, на свежий воздух. Закурив на крыльце, он оглядывается, гадая, куда может пойти Джон, чтобы скоротать время в ожидании Шерлока. Стоящие поодаль полицейские собираются после работы заглянуть в паб, и Шерлок следует за ними. Интуиция не подводит. Небольшой уютный бар располагает атмосферой и доброжелательностью персонала. Расторопные официантки снуют с подносами между подгулявшей публикой. Молчаливый бармен разливает по бокалам пиво и цепким взглядом держит под наблюдением зал. Шерлок оглядывается, замечая за барной стойкой Джона в компании лысого улыбчивого мужчины, в котором с трудом узнает школьного приятеля Джона Билла Мюррея. Это безопасное знакомство, решает Шерлок и скользит взглядом по остальным посетителям кафе. Его внимание привлекает притаившийся в темном углу высокий блондин, которого не так давно он застал около работы Джона. Все тот же неизменный кожаный черный пиджак и водолазка, стянутые на затылке светлые волосы, голубые холодные глаза. Шерлок настораживается – второй раз этот тип околачивается в непосредственной близости от его Джона. Господи, с каких это пор Джон стал его? Он и раньше-то им не был. Шерлок встречается взглядом с холодным агатом голубых глаз, а когда проходящая мимо официантка на мгновение заслоняет собой незнакомца, ощущает странное беспокойство. Официантка проходит мимо, но в том самом углу уже никого нет. Если бы Шерлок был склонен к мистификациям, предположил бы, что это всего лишь призрак, но Шерлок реалист, и досадует на собственную нерасторопность. Плохо, что он упустил незнакомца. Возможно, тот не случайный прохожий. Даже более того, наверняка это не так. Нахмурившись, Шерлок последний раз окидывает взглядом бар, не находя блондина, и направляется к Джону и его собеседнику.

– Привет, я закончил пораньше, – говорит он.

Джон вздрагивает и резко оборачивается, ничего не говорит, лишь таращится на него. Зато Билл трещит, как сорока:

– Глазам своим не верю, это что же, Шерлок Холмс? Тот самый? Который погиб? Офигеть!

– У тебя устаревшие сведенья, Билл, – бурчит Джон, – он жив и даже здоров.

– О, да, я помню, ты говорил, что это трюк, – кивает Билл, а Джон краснеет. – Да, ребятки, ну вы и парочка, я скажу, – хихикает он.

– Мы не пара, – возмущается Джон, а Шерлок молча кладет свою руку поверх его.

– Поехали домой, – просит он тихо, – нам надо поговорить.

Джон смотрит то на руку Шерлока, которая все еще лежит на его руке, то на самого Шерлока, и какая-то внутренняя борьба происходит внутри него, но он сдерживается, ничем не выдавая своих мыслей, тянется за чашкой кофе, и рука Шерлока соскальзывает, тут же ощущая пустоту и одиночество.

– Сейчас поедем, только кофе заправлюсь, – отвечает он тихо.

– Так вот, – возвращается к прерванному разговору Билл, – я и встретил там Генри. И знаешь, что он мне сказал? О’Грин, помнишь такого? Из компании Адлер и Стива Сойера? Ну так, он недавно застрелился. Кто бы мог подумать? Такой успешный, упакованный, свадьба должна была состояться с какой-то дочкой партнера, и вдруг бац, самоубийство. Представляешь?

– Сочувствую, – кивает Джон, – слизняк он, конечно, был, но все же человек.

– Ну да, – кивает и Билл, – о мертвых или хорошо, или ничего.

– Ну ладно, – Джон делает последний глоток и поднимается, протягивая приятелю руку, – рад был повидаться. Жене привет.

– Ты тоже, этой своей… Аманде, – Билл хихикает, а Шерлок мрачнеет – и что это все вокруг почти уже женили Джона на ней.

Когда они выходят из бара, на улице почти темно.

– Хорошо, что дождь закончился, – замечает Джон, залезая в машину, Шерлок садится на пассажирское сидение рядом.

Лавируя по улицам Ноттингема, Джон включает радио, настраиваясь на какую-то местную волну. Отчего-то Шерлоку кажется, что Джон боится тишины между ними. Он сам ее боится, впереди трудный разговор, к которому Шерлок морально не готов. Он слушает музыку и смотрит на Джона совсем другими глазами. Теперь он знает правду и радость от осознания преданности Джона, его искренней любви и веры греют душу. Не было предательства, не было плохого между ними. Только призрак Мэри, но и она, Шерлок в этом уверен теперь, скорее всего тоже какое-то глупое недоразумение. Они выезжают на трассу, и Джон слегка расслабляется. Навстречу бежит желтая нитка разметки шоссе, освещаемая светом фар. В динамиках поет хрипловатый мужской голос:

Funny how secrets travel on

I’d start to believe if I were to bleed

Thin sky, the man chains and his hands held high

Cruise me blond

Сruise me, babe

A blond belief beyond, beyond, beyond no return

I’m deranged down

So cruise me, babe

Cruise me, babe, beyond

And the rain sets in

It’s the angel-man

I’m deranged

Cruise me, cruise me, cruise me, babe

–

Интересно, как секреты распространяются

Я бы поверил, если бы истекал кровью

Прозрачные небеса, мужчина прикован и его руки болтаются наверху

Отправь меня в плаванье, блондиночка

Отпусти меня, детка

Светлая вера уже за гранью, гранью

За гранью невозврата

Я схожу с ума

Отпусти меня, детка,

Отпусти туда за горизонт

И начинается дождь

Это же человек-ангел

Я сумасшедший

Отпусти, отпусти, отпусти меня, детка

Оригинал: http://en.lyrsense.com/david_bowie/im_deranged

Copyright: http://lyrsense.com ©

Шерлок облизывает враз пересохшие губы, потому что нестерпимо хочет поцеловать Джона. Его лицо освещается лишь редкими проносящимися мимо встречными авто, сосредоточенное, одухотворенное, любимое. Шерлок тянется и проводит кончиками пальцев по колючей щеке, прикусывая губу, чтобы не сорваться и не накинуться на него, отправляя их обоих в катастрофический ночной полет на обочину. Джон на мгновение оборачивается и бросает на Шерлока полный тяжелой истомы взгляд. В сумраке его глаза кажутся черными, и Шерлок подушечками пальцев проводит по щеточке ресниц, скользит по испещренному морщинами лбу, к кромке коротко стриженых волос, зарываясь в пряди рукой. Джон смотрит прямо перед собой на дорогу, позволяя Шерлоку то, что он делает, и тогда Шерлок смелеет. Он склоняется к Джону и прикусывает мочку уха, а потом лижет за ухом, спускаясь по шее к воротнику куртки, куда утыкается носом и втягивает любимый запах.

The clutch of life and the fist of love

Over your head, big deal, Salaam

Be real deranged, Salaam

Before we reel

I’m deranged…

–

Хватка жизни и первая любовь

Это выше тебя, подумаешь, Салам

Стань по-настоящему сумасшедшим, Салам

Пока мы не слетели с катушек

Я схожу с ума…

Оригинал: http://en.lyrsense.com/david_bowie/im_deranged

Copyright: http://lyrsense.com ©

Музыка еще звучит в динамиках, а Шерлока сотрясает дрожь страсти. Ему холодно и одиноко без рук Джона.

– Останови, – просит он тихо, – обними меня, пожалуйста.

И Джон останавливает машину, поворачивается к Шерлоку, притягивает к себе и крепко обнимает. Так они и сидят, обнявшись, просто осязая, врастая друг в друга, вспоминая и узнавая, минуту, час, вечность…

Шерлок тянется к радио и выключает разговорчивого диджея.

– Нам нужно поговорить, – просит он, не отстраняясь от Джона. – Просто выслушай, пожалуйста… – Джон молчит, продолжая вжиматься в Шерлока, его щека прижата к щеке Шерлока, дыхание щекочет кожу шеи, крепкая рука поглаживает напряженную спину. Шерлок закрывает глаза, позволяя себе раствориться в Джоне, и начинает говорить. Слова льются, словно сами по себе, как река по руслу, негромко, плавно, спокойно, предназначенные даже не для ушей, а сразу под кожу, по венам, напрямик к сердцу. – Тогда я пришел, чтобы предупредить – Гарри видела, как мы целовались на ярмарке. Я не сказал тебе, а потом понял, что не должен ничего утаивать, вдруг будут проблемы. Ты и сам прекрасно помнишь, что было дальше: вылезающая из твоего окна Мэри, обида и боль в моем сердце. Я наговорил тогда много гадостей, сам не знал, что способен на такое. Даже не попросил объяснений, сразу сделал выводы. Если б можно было отмотать назад, никогда бы так не поступил, выслушал бы, наверняка все оказалось бы не так страшно, как я себе представил. Но ревность… ужасное чувство, оно гложет изнутри, отравляет кровь своими выделениями, сводит с ума. Я приревновал. Сам не помню, где потом был, куда ноги унесли. Бродил по окрестностям, по городу, кажется, плакал. Господи, Джон, мне было тогда всего шестнадцать – недоросль, идиот, вдвойне идиот, потому что влюбленный. Конечно, в голове крутились нехорошие темные мысли о тебе и Мэри, а потом меня арестовали. Допрос, унизительная процедура досмотра и сдачи биоматериала, камера предварительного заключения… Я даже толком не понял, за что меня арестовали. Майкрофт появился, как рыцарь на белом коне, с адвокатом и надеждой на освобождение. Он-то и рассказал, что случилось. И сунул под нос протокол доноса, где ты, там стояли твои инициалы, Джон, заявлял на меня, сообщал полиции о том, что я грозился убить Мэри. Представь, что случилось с моим сердцем. По сути, ты дважды предал меня: один раз с Мэри, а второй раз, донеся в полицию. Я был раздавлен, уничтожен. Спас меня Майкрофт, так он тогда сказал, надавил на полицию, и меня отпустили, а я ему поверил, потому что был молод и доверчив, потому что сердце было разбито. Господи, каким я был идиотом. То, что показания написала твоя сестра, и то, что именно ты вытащил меня из тюрьмы я узнал всего пару часов назад, когда достал из архива дело. Джон… Спасибо… Джон… Прости меня. Прости, что не поверил в тебя, прости, что уехал, не сказав ни слова, прости за эти годы без тебя… Прости, Джон, но я больше не могу быть отдельно, я хочу быть с тобой, по-другому у меня плохо получается. Столько лет потеряно…

Под конец Шерлок все же сбивается, чувствуя подступающие к горлу слезы, и замолкает, не давая себе разреветься. Крепче вцепившись в Джона, он боится, что тот оттолкнет, вырвется, сбежит, уйдет, не простит… Шерлок боится, продолжая держаться за Джона, и не верит своим ушам, когда слышит едва различимое:

– Идиот. Какой же ты идиот, Шерлок. Я бы прибил тебя, если б не любил так сильно, – шепот становится исступленным, сбивающимся на тяжелое дыхание, – не простил бы этих лет ни за что, но я, кажется, совсем выдохся. Устал тебя ненавидеть. Хочу просто любить, – голос окончательно срывается, и Джон, вывернувшись из объятий Шерлока, берет в ладони его лицо, смотрит подозрительно мокрыми глазами в глаза друга, а потом принимается целовать.

Шерлок отвечает с жаром, страстью и крайней степенью отчаяния, боясь, что все это лишь сон, воображение, ночной кошмар, когда в дверь постучится монстр, а Джон исчезнет, растаяв в воздухе словно дым.

– Это я, я настоящий, твой, – Джон будто угадывает мысли Шерлока, успокаивая страхи и вселяя надежду, продолжая целовать и выстанывать слова любви. – Если мы не остановимся, нас арестуют за аморальное поведение, – шепчет Джон, блуждая руками по груди Шерлока.

– Плевать, я согласен, – бормочет Шерлок, прикусывая губы Джона, – или ты боишься за свою репутацию?

– Моя репутация может идти к черту, – выдыхает Джон, – но если ты еще раз сделаешь это своим языком, я кончу, как подросток, в трусы, а нам еще нужно добираться до Милтон-Корк.

Шерлок нехотя отстраняется, проводя ладонью по встрепанным волосам Джона, по его распухшим губам, по подбородку и вниз, через кадык к межключичной впадине.

– Последний поцелуй, – бормочет он, припадая ртом к солоноватой коже Джона, всасывая ее, чувствуя губами фактуру, вкус, а когда отстраняется, с удовольствием видит наливающийся синяк. – Мое, – расплывается в глупой улыбке, – чтоб все видели.

– Собственник, – хмыкает Джон, переводя дыхание. – Ну что, едем?

– К тебе, – командует Шерлок, кивая, и Джон соглашается, заводя мотор.

– Расскажи про Мэри, – просит Шерлок, дорога длинная, как раз, чтобы расставить все точки над «и» в их глупом несуразном прошлом.

– Да нечего рассказывать, – мрачнеет Джон. – Все просто до банальности. С того самого момента, как они переехали в Милтон-Корк, Мэри пряталась у меня в спальне от своего отца. Наши окна выходили на одну сторону. Она забралась случайно, когда сбежала от него. Я пришел в свою комнату и нашел Мэри. Мы разговорились. Она боялась отца до ужаса, рассказывала, что он превращается в монстра и бьет ее. Насчет превращения, думаю, она говорила образно, но тогда мне это казалось почти правдой, – видно, что Джону неловко из-за того, что именно говорит, но он мужественно продолжает: – Я жутко боялся полковника и свято хранил ее тайну. Знаешь, как в «Твин Пиксе», отец Лоры был чудовищем, он издевался над ней и, в конце концов, убил. Я кстати, до самой смерти полковника думал, что это он ее и убил, уж очень сильно она его боялась, – признается Джон. – Между мной и Мэри ничего не было, мы даже не дружили, просто она пряталась у меня в спальне, вот и все. Я жалел ее и хотел как-то помочь. Но что я мог? Рассказать отцу? Священнику? Обратиться в полицию? Но она взяла с меня слово молчать. Поэтому я и тебе ничего не сказал. В тот вечер, когда ты пришел, она опять сбежала от отца. Я был уверен, что Мэри вернулась домой, а он каким-то образом узнал, куда она ходила и убил. Если б я был дома, то увидел, что происходило в ее спальне, но я побежал за тобой и протаскался следом всю ночь. Вот и все, – в голосе Джона не чувствуется раскаяние, видно, что судьбу Шерлока он ставит выше судьбы Мэри, и у Шерлока от этого невысказанного признания теплеет на душе. – Когда я узнал, что Гарри дала против тебя показания, – продолжает Джон, – тут же побежал в отделение и рассказал всю правду. Ты не убивал. Я все время, до самого вашего дома был рядом. Нас видел молочник и учитель Шэннон, он собаку выгуливал. Ты мимо прошел, а я поздоровался, – Джон стеснительно улыбается: – Вот и все.