Текст книги "Шоколадное сердце (СИ)"

Автор книги: Ifodifo

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

– В смысле? – Шерлок моргает, не понимая смысла сказанных Джоном слов.

– В том самом, – мрачно подтверждает Джон. – Неужели не замечал? Когда ты проходишь мимо, он провожает тебя взглядом, да что провожает, он ест тебя взглядом, слюной на тебя капает, это же очевидно.

Шерлок хмурится, вспоминая смутное беспокойство, испытанное при встрече на поляне с Виктором. Он никогда не воспринимал себя объектом чьей-то чужой сексуальной фантазии. Возможно, это его упущение? Возможно, он сможет извлечь из этого определенные преференции? Ну, в частности, попасть в дом Треворов, чем не повод?

– Так ты считаешь, я нравлюсь Виктору? – задумчиво произносит он, оглядываясь.

– Забудь, – бледнеет Джон, – я просто пошутил.

– Нет-нет, – бормочет Шерлок, захваченный новой идеей, – это может оказаться интересным…

Наконец-то он видит Виктора, который удачно сидит за столом в одиночестве, лениво поглощая сэндвич. Шерлок отодвигает со своего пути Джона и усмехается:

– Встретимся позже. Пожелай мне удачи…

– Да пошел ты!

Шерлок целенаправленно идет к Виктору и садится прямо напротив него, сцепив пальцы в замок и положив руки на столешницу. Виктор удивленно отвлекается от сэндвича и с интересом рассматривает Шерлока.

– Чего надо, мелочь? – спрашивает он низким чуть хриплым голосом.

– Тебя, – отвечает Шерлок, не отводя взгляда.

Он совершенно не умеет флиртовать, поэтому берет напором и наглостью.

– О как! – Виктор насмешливо изгибает бровь. – А где твой рыцарь печального образа?

Шерлок хмурится, не сразу понимая, что речь идет о Джоне, и так и не понимая, почему печального образа, но делает вид, что в курсе.

– Поссорились, – туманно произносит он, наблюдая за тем, как Виктор крутит головой, выискивая Джона.

Быстро пробегая взглядом по столам, Шерлок замечает Джона в компании Билла Мюррея, все еще бледного и чем-то расстроенного. Джон смотрит на них, и его взгляд Шерлоку не нравится, только вот поворачивать назад поздно.

– Вижу, мальчик ревнует, – тянет Виктор, отодвигая в сторону тарелку с недоеденным сэндвичем, – ну что ж, пойдем, раз уж ты столь решителен… – он поднимается, нависая над столом. – Так ты со мной, детка?

Шерлок поспешно вскакивает, всем своим видом демонстрируя готовность следовать за Виктором хоть на край света – на Джона он принципиально не смотрит. Виктор ловко лавирует в толпе, прокладывая им путь куда-то в определенное место, и Шерлок, мимоходом отмечая пропорциональность и ладность его фигуры, следует за ним, как намагниченный. Виктору восемнадцать, и этот год для него выпускной, пожалуй, не стоит его дразнить, но Шерлок любит опасные игры. Они проходят первый этаж и поднимаются на второй, направляясь, теперь это становится очевидным, к лаборатории кабинета физики. Виктор демонстрирует ключ и хозяйские манеры, похоже, для него это привычное дело, водить сюда гостей. В лаборатории пахнет затхлостью и пылью. Не включая свет, они проходят мимо рядов парт, прямиком к небольшой двери, где преподаватель держит наглядные пособия. Каморка оказывается вполне себе обжитой, кроме того, что заставлена разными физическими приборами – под узким закрашенным окном стоит небольшой диван и тумбочка с начатой бутылкой воды и яблоком.

– Прошу, – Виктор делает широкий жест и закрывает за собой дверь на ключ – ловушка захлопнута, пути отступления перерезаны.

Шерлок оглядывается, сунув руки в карманы, а затем смотрит на Виктора, ожидая, что тот будет делать – волнения нет, только интерес.

– Смелый мальчик, – мурлыкает тот. – Иди ко мне, малыш…

И не дожидаясь, когда Шерлок подойдет к нему, сам делает шаг навстречу, неожиданно прижимаясь губами к губам Шерлока. Сердце отчего-то ухает и тревожно ноет. Губы Виктора мягкие и влажные, накрывают губы Шерлока, некоторое время посасывают попеременно то верхнюю, то нижнюю губу, а затем язык начинает толкаться вперед, побуждая открыть рот. Шерлок позволяет Виктору хозяйничать во рту, скользить по зубам, небу, возвращаться к губам и опять нырять глубоко в рот, сталкиваясь с языком Шерлока. Ничего особенного, мокро, немного противно. Виктор стонет и неожиданно просовывает между ног Шерлока свою ногу, касаясь бедром паха.

– Пока не возбужден, – бормочет он, – испуган? Взволнован? Расслабься, детка! Тебе понравится…

Шерлок делает вывод, что в результате действий Виктора, чтобы игра удалась, ему нужно возбудиться, но он не может это сделать по команде. У него бывает эрекция по утрам, независимо от желаний или нежеланий – просто физиологическая реакция тела… Шерлок лихорадочно соображает, что делать, пока Виктор продолжает его целовать, и неожиданно в голове вспыхивает картинка, которой на самом деле никогда не было и быть не могло – Шерлок стоит, так же прижатый к стене, и его точно также мокро целует… Джон, ухватив лицо маленькими твердыми ладонями. Это его язык настырно ныряет в рот, скользит по кромке зубов, его зубы прикусывают нижнюю губу и слегка оттягивают, его губы тянутся к губам Шерлока, припухшие и красные, мягкие и податливые. Внезапное осознание тяжести и жара в паху шибает по мозгам, ноги неожиданно слабеют, и Шерлок, покачнувшись, все еще умозрительно представляя Джона вместо Виктора, бурно кончает, изливаясь в нижнее белье. Виктор ухмыляется, медленно отстраняясь, с восхищением заглядывая в лицо Шерлока.

– Ты горячая штучка, чертов Холмс, – произносит он, облизывая раскрасневшиеся губы, – понравилось? – Шерлок кивает, умалчивая о том, что по сути, все произошедшее не имеет к Виктору прямого отношения и связано исключительно с Джоном. – Хочешь большего? – Шерлок кивает энергично, почему-то утрачивая способность говорить связно. – Подожди меня после уроков, – шепчет Виктор, отступая, – и я покажу тебе настоящую любовь, детка, – ухмылка с трудом наползает на губы Шерлока, и Виктор воспринимает ее за согласие. – Приведи себя в порядок, – напоследок напутствует он, и Шерлок, наконец, сбегает.

Урок давно начался, и в коридорах тихо и пусто. Чтобы не нарваться на дежурного преподавателя, Шерлок спешит в туалет. Там он приводит в порядок рубашку, снимает трусы, вытирается ими, чувствуя себя нерационально грязным, и выбрасывает в мусорное ведро, комкая в неприметную бесформенную массу без опознавательных знаков. Ходить без нижнего белья немного странно, но и не более. Куда больший дискомфорт доставляет сердце, разъедающее грудь тревогой и ощущением использованности. Шерлок умывается холодной водой, не глядя на себя в зеркало, а затем просто сбегает на их с Джоном место – пыльный чердак. Он сидит там, забившись между старым картотечным шкафом и противопожарным щитом, скрытый от случайных взглядов, обхватив колени руками и подтянув их к подбородку. Шерлок абсолютно уверен, что все сделал правильно, но отчего-то ему ужасно стыдно и неловко, он боится встретить в коридорах школы Джона, боится его взгляда и его понимания. Понимания того, что произошло, того, что все это постыдное действие Шерлок думал о нем. Старательно прогоняя от себя эти назойливые мысли, Шерлок доживает до окончания уроков Виктора и выходит из своего убежища, почти успокоенный. У него есть цель – расследование, вполне благородная и оправданная цель, ради которой стоит потерпеть некоторые неудобства. В конце концов, это был всего лишь поцелуй – ничего большего. Шерлок почти убедил себя в этом, теперь главное не встретиться с Джоном, потому что все сконструированное самоубеждение рассыплется с легкостью карточного домика.

К счастью, по пути к школьному двору Джон так и не встречается, а там его уже ждет Виктор, прислонившись спиной к каменной кладке здания. Увидев Шерлока, Виктор кивает и идет в сторону своего дома, а Шерлок следует за ним на некотором расстоянии. Предусмотрительная осторожность – Шерлоку всего шестнадцать, и это – вынужденная мера. Удаляясь от школы, Шерлок чувствует спиной чужой пристальный взгляд, но не рискует обернуться, потому что знает наверняка, кому он принадлежит. Встречаться взглядом с Джоном сейчас равносильно отказу от разработанного плана, ради которого Шерлок уже сделал много, чтобы сломать все на завершающем этапе. В конце концов, сейчас он окажется в доме мистера Тревора, и все его подозрения будут подтверждены. В Милтон-Корк трудно что-то утаить, и, тем не менее, Шерлок надеется, что его визит в дом Виктора все же останется незамеченным. Виктор открывает дверь своим ключом, узкую тяжелую дверь с двойным замком, Шерлок достаточно хорошо изучил ее за время, проведенное в засаде, пропускает вперед Шерлока и закрывает ее, опять на два замка и еще на защелку, параноик чертов, у них это, явно, семейное. В прихожей тесно и темно, свет Виктор не включает, кивая на лестницу, ведущую наверх.

– Отец, я дома, – кричит он, и не получает ответа.

Они быстро поднимаются на второй этаж, и Виктор почти вталкивает Шерлока в ближайшую дверь. Комната, светлая, просторная, с широкой кроватью и набором разномастных подушек, письменный стол у окна, компьютер, книжный шкаф, встроенный шкаф для одежды, дверь в ванную. На стене пара плакатов с какими-то группами – Шерлок не следит за современной музыкой – не его сфера. Виктор скидывает куртку и сходу впечатывает Шерлока в веселенькие обои в цветочек, наваливаясь на него. Он целует властно, кусая губы, впиваясь в шею. Острая боль возбуждения пронзает Шерлока, отчего ему стыдно и гадостно. Виктор отстраняется, тяжело дыша, облизывает распухшие от поцелуев губы:

– Хочу, чтоб ты отсосал мне, – произносит хрипло, не сводя тяжелого взгляда с раскрасневшегося Шерлока. – Это просто, малыш, открой свой сладкий ротик, маленькая шлюха, – бормочет он словно в забытьи, – ты для этого ко мне пришел…

Шерлок отшатывается и испуганно смотрит на Виктора:

– А ты не хочешь зайти на минуту в ванную? – шепчет он, и, о чудо, Виктор слышит его.

– Что, такой брезгливый? – хмыкает тот. – Ладно, зайду подмоюсь, чистюля. А ты давай, раздевайся, у меня на тебя большие планы. Люблю девственников, – и напоследок проведя рукой по пылающей щеке Шерлока, стремительно исчезает в двери ванной комнаты.

Шерлок переводит дыхание, не веря, что получилось, быстро запихивает выбившиеся полы рубашки в штаны, возбуждение мгновенно спадает, и бесшумно открывает дверь. Выскальзывая в коридор, Шерлок лихорадочно соображает, куда податься. По-хорошему, ему нужна спальня или кабинет мистера Тревора. Все спальни наверху. Когда Виктор кричал отцу, смотрел в сторону гостиной первого этажа. Должно повезти. Два шага по коридору до следующей двери. Чуть приоткрыв дверь, Шерлок заглядывает, чтобы убедиться – попал куда надо. В темной комнате с двуспальной кроватью и огромным гардеробом пусто. Шерлок знает, что ищет – сейф. Возможно, он замаскирован под дубовые панели в стене, возможно, под ложный камин у западной стены, возможно, вообще спрятан в гардеробе. Быстро обходит комнату, ощупывая стены чуткими пальцами музыканта, ищет кнопки или рычаги, заглядывает за тяжелые портьеры, открывает дверцу гардероба, чтобы убедиться в собственной правоте – встроенный сейф скрыт за рядом вешалок с доисторическими костюмами, пропахшими нафталином. Замок незнакомый, придется повозиться. Шерлок начинает изучать устройство, просчитывая в голове возможные варианты кода, когда слышит скрип двери, а затем грозный окрик:

– Ты кто такой, паршивец? – а затем сухой щелчок взведенного курка. – Прочь от сейфа! Руки вверх!

Шерлок медленно поднимает руки вверх, делает шаг назад и плавно оборачивается. Невысокий седовласый мужчина в клетчатой фланелевой рубашке и шерстяных брюках, с проступившими на коже лица красными жилками капилляров, свидетельствующими о злоупотреблении крепким алкоголем, угрожающе целится в него из старой двустволки. От него и сейчас пахнет. Шерлок морщится.

– Что тебе надо? – рычит старик. – Воришка!

– Я не воришка, – отвечает с достоинством, – мне всего лишь нужно получить кое-какие доказательства.

Шерлок размышляет, стоит ли рассказать о своих догадках или лучше не злить человека с ружьем? На языке так и вертится история о том, как мистер Тревор, в прошлом моряк, плавал на судне «Глория Скот», пропавшем где-то в Тихом океане как раз во времена бурной молодости старика Тревора, наверняка изменившего свои документы после произошедшего. Что они перевозили, Шерлоку не удалось узнать, но груз, определенно, был ценный. Что случилось, с большой долей вероятности можно описать: бунт части экипажа, уничтожение офицерского состава, грабеж. По сути дела, старик Тревор, коли уж выжил в этой истории, классифицируется как пират. Со своей долей от награбленного ему удалось натурализоваться и осесть в Милтон-Корк, но память о тех временах все еще преследует его.

– Я все знаю о вас, – заявляет Шерлок, не сводя глаз с ружья, – вы погубили «Глорию»… – он хочет сказать, вы со своими подельниками утопили корабль вместе с экипажем, сбежали с добычей, вы не тот, за кого себя выдаете, но договорить не успевает, потому что старик Тревор вдруг начинает краснеть и задыхаться, хватаясь за сердце.

– Что ты творишь? – кричит врывающийся в комнату едва одетый Виктор, и старик заваливается на руки сына, двустволка выпадает из его ослабевших рук. – У отца больное сердце. Что ты ему сказал? – он торопливо расстегивает ворот рубашки, дрожащими пальцами вытаскивает из кармана пузырек с лекарством и просовывает в посиневший рот два белых шарика.

– Правду, – Шерлок отстраненно наблюдает за происходящим, в его представлении мистер Тревор – монстр, на совести которого не одна жизнь, – он погубил «Глорию», корабль на котором плавал в молодости. Я нашел в старых библиотечных подшивках это дело. Пропал целый корабль с экипажем и грузом. Твой отец…

– Глория – моя мать, – в отчаянии кричит Виктор, пытаясь как-то реанимировать собравшегося помирать старика, – она погибла в автокатастрофе. Отец был за рулем. Он не плавал на судах, работал механиком в порту, только и всего. Сюда мы переехали, чтобы все забыть. Да помоги же, наконец… Он же умирает!

Шерлок отмирает и бросается к мистеру Тревору. Дыхания нет, пульс не прощупывается. Как делать искусственное дыхание, Шерлок знает прекрасно (отец заставил их с Майкрофтом пройти курсы оказания первой помощи, сказав, что в жизни эти навыки когда-нибудь обязательно пригодятся).

– Беги за доктором, звони, делай хоть что-то, – шипит Шерлок, расстегивает рубашку мистера Тревора, оголяя волосатую грудь, и начинает делать непрямой массаж сердца.

Виктор срывается с места и куда-то исчезает, а Шерлок исправляет свои ошибки. Если мистер Тревор умрет, это будет исключительно его вина, поэтому Шерлок, не жалея себя, считает толчки на грудную клетку:

– Двадцать девять, тридцать, – два вдоха рот в рот, и снова: – Один, два, три, четыре…

Когда появляется местный врач, мистер Мюллер с саквояжем и фельдшер с дефибриллятором, Шерлок не чувствует рук, пот катится градом, волосы мокрые и всклокоченные. Виктор, бледный и трясущийся, следит за тем, как медики колдуют над отцом. Шерлок отступает в тень.

– Мы его забираем, – говорит врач. – Сейчас состояние стабилизировалось, но его надо увезти в Ноттингем. Там есть специализированная клиника. Совсем старик сердце запустил. Повезло, что юноша вовремя сориентировался. Молодец, все сделал как надо, – доктор жмет вялую руку Шерлока, – учись на врача. Ты ему жизнь спас.

Они выносят мистера Тревора на носилках, а Шерлок остается стоять посреди развороченной спальни. Виктор глядит на него с непередаваемой смесью отвращения и благодарности:

– Проваливай, заявлять на тебя не буду, но больше не попадайся на моем пути. И молись, чтобы отец не умер, сыщик… – он срывается вслед за докторами, а Шерлок все никак не может отмереть.

За окном слышится шум двигателя, громкие разговоры, хлопанье дверей автомобиля. Шерлок, наконец, стряхивает с себя оцепенение и подходит к окну, чтобы увидеть, как Виктор ныряет в скорую, за отцом. Машина срывается с места и исчезает в дымке вечного моросящего тумана. Очень медленно Шерлок спускается вниз, надевает пальто, запахивая на груди, потому что руки дрожат так, что не получается застегнуть пуговицы, и навсегда покидает дом Треворов. Он бредет по Милтон-Корк, ничего не видя и ничего не слыша вокруг, по какому-то наитию выбирая правильную дорогу домой, и только на своей улице осознает, что кто-то настойчиво преследует его. Очень неповоротливо, едва ворочая головой, Шерлок оборачивается и видит шагах в десяти Джона, в той самой клетчатой куртке, старых джинсах и смешной красной шапке. Джон смотрит на него, наверняка замечая и расхлюстанный вид, и растерянность самого Шерлока. Его глаза в ужасе распахиваются, и он отступает на шаг, возможно, делая неправильный –а почему собственно неправильный? – частично неправильный вывод. Шерлок вздыхает и поднимает руку, чтобы его удержать, но Джон отшатывается и просто сбегает. Это бьет Шерлока, как удар под дых, лишая кислорода и опоры. Пошатнувшись, он разворачивается и вновь берет курс на дом. Большой пустой холодный дом, с матушкой-алкоголичкой, вечно отсутствующим отцом, который может однажды не вернуться из своих опасных командировок, с заносчивым братом-политиком, проживающим в Лондоне и присматривающим за ними дистанционно. Матушка уже спит, письма Майкрофта множатся в геометрической прогрессии на столе в прихожей, водонагреватель сломался. Шерлок забирается под холодный душ и смывает с себя всю гадость и мерзость сегодняшнего дня. Он как всегда все испоганил, испортил своими руками. Едва не довел до смерти невинного человека, разочаровал и навсегда оттолкнул от себя Джона, позволил Виктору использовать себя, хотя, кто кого использовал – большой вопрос. Слезы все же проливаются из глаз, но Шерлок их даже не замечает. Он заворачивается в полотенце, пробирается в свою комнату и залезает в холодную кровать. Призраки прошедшего дня не дают уснуть и преследуют по пятам, мысли гудят в голове злобными пчелами и больно жалят, сердце болит похлеще, чем у мистера Тревора, только никакой массаж не поможет, разве что сердце совсем вынуть из груди. Ночь слишком длинная, слишком темная, слишком дождливая. Шерлок забывается сном только под утро и спит до двух часов дня, когда его будит приехавший из Лондона Майкрофт. Суббота. Шерлок в школу не идет.

Шерлок вяло наблюдает за Майкрофтом, плещущим энергией и негодованием. В доме непонятным образом исчез бейлис и пустые бутылки, письма самого Майкрофта оказались вскрытыми и перекочевали в отделение бюро, где им и следует быть, в холодильнике полно еды, нагреватель работает, в доме чисто. Матушка трезвая и натянуто улыбающаяся наигрывает что-то меланхоличное на рояле. Майкрофт негодует. Он расхаживает по комнате Шерлока и самодовольно разглагольствует о том, что семью совершенно нельзя оставить без присмотра.

– Меня не было четыре недели, Шерлок, и что же произошло за это время? У нас закончились запасы бейлиса, вы с матушкой окончательно перестали есть, а ты лично, дорогой братец, решил поиграть в мисс Марпл, – заложив руки за спину, он меряет шагами расстояние от окна до кровати, отчего у Шерлока в глазах болезненно мелькает и двоится. – Конечно, мне приятно, что небольшая импровизация об английской деревне так тебя вдохновила, но это не лезет ни в какие ворота. Вчера ты едва не убил человека. Мне пришлось бросить в Лондоне все дела и мчаться сюда, чтобы уладить весь этот кошмар, – Майкрофт оборачивается и смотрит на Шерлока многозначительно. – Хорошо, что все обошлось, но ты же знаешь, случайности происходят сплошь и рядом. Я мог и не успеть, – каждое слово сочится ядом. Шерлока начинает подташнивать – привычная реакция организма на брата. – А какого черта ты вдруг решил лишиться девственности таким странным способом? – Шерлок вздрагивает – слова Майкрофта бьют наотмашь. – Так хотелось верить, что ты стал нормальным, когда подружился с этим мальчиком, Джоном. Ну не стал, но хотя бы попытался, – Майкрофт словно специально колупает рану, в желании доставить бОльшую боль. – Я даже закрывал глаза на ваши опыты с папиным оружием. Но ты же и здесь все испортил. Зачем ты напугал бедного мальчика? Он теперь думает, что этот самый Виктор тебя изнасиловал и собирается требовать с него сатисфакции, как настоящий рыцарь, – Шерлоку хочется заткнуть уши и бежать, но он продолжает сидеть на кровати и слушать разглагольствования Майкрофта. – Мне стоило больших усилий замять это дело. Слава богу, с мистером Тревором все в порядке, Виктор дежурит в больнице у отца, а после выздоровления они оба уедут в Норфолк. Таково желание очнувшегося мистера Тревора, – в этом месте Шерлок с облегчением вздыхает – смерть старика его бы подкосила. – Итак, Шерлок, ты должен серьезно пообещать, что вернешься в школу, – заявляет Майкрофт, останавливаясь. – Ты совершенно забросил свое среднее образование. Сплошные прогулы и пропуски. Иначе придется вернуться к идее частных педагогов. И перестань настраивать против себя местное население. С миссис Хадсон у тебя обошлось без последствий, а вот вторжение в дом мистера Шолто – это почти преступление, – Майкрофт сдвигает брови, как когда он сердится. – Здесь очень несговорчивый констебль. Подвожу итог вышесказанному – не хочешь проблем, будешь играть по моим правилам: школа, уроки, никаких расследований. И помирись с этим мальчиком уже. Я постеснялся вмешиваться в ваши отношения, но, судя по всему, ты ему дорог. Дружба – это именно то, что тебе нужно для социализации в обществе. Прошу тебя, Шерлок, отнестись к моим словам серьезно…

Кивнув головой и так и не проронив ни слова, Шерлок просто сбегает от брата в ванную.

Под теплой водой он восстанавливается. У него даже появляются силы улыбнуться матушке, жарящей на кухне оладьи. Она выглядит несколько блекло без бейлиса, но так бывает всегда, когда Майкрофт вмешивается в их жизнь. Скорее бы отец вернулся – с ним Майкрофт перестает быть таким засранцем. Без аппетита жуя оладушек, Шерлок думает о том, сколькими же видеокамерами Майкрофт нашпиговал Милтон-Корк. Дома он еще может провести обыск и избавиться от них, но вот в городе порча государственного имущества чревата последствиями. На кухне появляется Майкрофт. Матушка наливает ему чай, и они втроем завтракают в три часа дня, почти как нормальная британская семья.

– Когда ты вернешься в школу? – настойчиво интересуется Майкрофт.

Сейчас на ссору с братом у Шерлока просто нет сил:

– Дай мне неделю, – просит он. – Я должен восстановиться… – Майкрофт кивает.

После завтрака Шерлок уходит к себе и впервые с переезда берет в руки скрипку. Он стоит у окна и играет Вивальди, от которого тянет расплакаться. Дождливый Вивальди для дождливого Милтон-Корк, для дождливого Шерлока, для дождливого… Сквозь залитое водой стекло Шерлоку кажется, что он видит среди деревьев сада красную шапку Джона. Шерлок роняет скрипку и как есть, в пижаме и босиком выбегает в сад. Ноги не чувствуют холода и грязи, кожа лица – дождя, тело – ветра. Шерлок озирается, тянет шею, пытаясь разглядеть друга, но лишь деревья качаются и скрипят, указывая на него своими палками-мертвыми-руками. Шерлоку кажется, что он опять чувствует на себе взгляд друга, а сквозь шум дождя слышится лай Рэдберта, но потом он понимает, что это просто галлюцинация. Он слишком много думает о Джоне. Шерлок возвращается к себе, протискиваясь мимо удивленного Майкрофта и сочувствующей матушки. Переодевается в сухое и берется за заброшенный эксперимент. Скрипка слишком эмоциональна, а эмоции для душевного равновесия Шерлока – лишний элемент. Шерлок должен перестать думать о Джоне, чтобы набраться сил и вернуться. Вернуться к нему и все исправить. За дверью слышится тихий разговор между матушкой и Майкрофтом. Возможно, они говорят о нем, возможно, об отце. В их семье – две паршивые овцы. Или три? Или все они – паршивые овцы. Эксперимент…

А утром в воскресенье приезжает отец. Шерлок всегда удивляется, как матушка узнает отца, откуда она знает, что он стоит за дверью, даже если он не позвонил и не попытался открыть дверь. Но когда за завтраком ее вдруг сдувает ветром к входной двери, Майкрофт и Шерлок идут следом, потому что точно знают – отец вернулся. Матушка никогда не ошибается. Они стоят, обнявшись, молчат, даже, кажется, не дышат, и Шерлоку становится неловко смотреть на них. Чувства – не его сфера, и он на цыпочках возвращается на кухню. Майкрофт следует за ним. Они методично жуют тосты, прислушиваясь к тишине дома, и вздыхают с облегчением, только когда родители появляются на пороге кухни. Матушка улыбается своей самой лучшей искренней улыбкой, а отец как всегда скучен и немногословен. Он выкладывает на стол подарки из дорожного саквояжа: африканскую маску, калебас с серебряной трубочкой, целый пакет какого-то травяного сбора и гору дорогого красиво упакованного вручную сделанного шоколада с монограммой автора. Майкрофт налегает на шоколад, в котором знает толк, матушка хлопочет у плиты, готовя отцу любимые гренки, а отец, заняв свое место во главе стола, придвигает к себе стопку непрочитанных номеров «Таймс». Шерлок флегматично разглядывает привезенные презенты, пока взгляд не падает на упакованное в красную фольгу тяжелое сердечко – верх совершенства дизайнерской фантазии, перевязанное атласной лентой. Шерлок сцапывает его прежде, чем Майкрофт умудряется покуситься на то, что приглянулось брату. Шерлок равнодушен к шоколаду, но знает одного парня, который его любит, и это не Майкрофт. Плана к примирению Шерлок еще не разработал, но уверен, что шоколад будет в этом не лишним подспорьем. Хотя идея купить Джона за шоколад наверняка наивна. Отец шелестит газетой и с благодарностью принимает от матушки чашку чая.

– Так что у нас, какие новости? – благодушно спрашивает он, и за столом воцаряется тишина. – Как вы тут без меня?

Шерлок и матушка не смотрят друг на друга, а Майкрофт замедляет процесс поглощения шоколада. Тишину можно резать ножом, как подмерзшее сливочное масло, так кажется Шерлоку, а еще ему кажется, что отец и без их ответа в курсе происходящего. Но признаться вслух о своих прегрешениях почти невозможно, и он мрачно утыкается носом в чай.

– Кхм, – откашливается Майкрофт, – все хорошо, пап. Скучали, ждали. Шерлок учился, матушка посадила чудные тюльпаны в саду.

Шерлок слышит, как матушка едва слышно переводит дыхание, да он и сам расслабляется. Какой бы скотиной порой Майкрофт не выглядел, он прекрасно понимает, что можно говорить вслух, а что лучше оставить недосказанным. Отец довольно кивает и возвращается к газете. Вечером, проводив Майкрофта в Лондон (огромная черная машина с правительственными номерами производит в Милтон-Корк фурор), Шерлок заглядывает к отцу в кабинет.

– Можно с тобой поговорить? – спрашивает он, переминаясь с ноги на ногу на пороге.

Отец кивает:

– Заходи.

В кабинете тихо, пахнет пылью, книгами и крепким табаком. Отец не курит (образ жизни и род занятий не позволяют рисковать здоровьем), но хранит в специальной шкатулке сигары разных сортов, часто достает их, нюхает и убирает обратно. В Лондоне Шерлок уже спалил одну такую коллекцию, но, судя по всему, отец ее благополучно восстановил.

– У меня есть друг, – начинает Шерлок издалека, старательно не замечая изумленно взметнувшиеся на лоб брови, – и мы с ним поссорились. Я хотел бы помириться. Сделать для него что-то хорошее, – Шерлок хмурится, подбирая правильные слова. – Ему нравится оружие. Не мог бы ты дать нам пострелять свой пистолет?

Отец долго молчит, изучая сына.

– Шерлок, с каких это пор ты спрашиваешь у меня разрешение?

– Просто хочу все сделать правильно, чтобы не было осечки, – честно отвечает Шерлок.

Отец обдумывает его слова, потом кивает.

– Ладно, думаю, в подвале можно устроить неплохой тир. Завтра же вызову плотника. Прости, выносить пистолет из дома не могу разрешить. Это было бы неправильно, – он едва заметно улыбается.

– Но я же уже выносил его, и ты это знаешь, – Шерлок удивлен.

Отец пожимает плечами, повторяя слова сына:

– Просто хочу все сделать правильно, чтобы не было осечки, – и они оба с облегчением смеются. – Ладно, как надумаешь позвать друга в гости, скажи, мы с мамой можем съездить в Ноттингем, посмотреть футбольный матч или регби.

– Спасибо, – Шерлок сдержанно кивает, но еще долго собирается с духом, чтобы появиться в школе и взглянуть в глаза Джону.

Это происходит лишь через неделю, и родители не говорят ни слова о прогулах сына.

Однако поговорить с Джоном не получается. Шерлок не то что поговорить, увидеться с ним толком не может. Джон ведет себя как настоящий ниндзя. Приходит на уроки позже всех, чтобы не дать Шерлоку возможности сесть рядом, уходит раньше всех и испаряется в коридорах, подобно призраку, стоит Шерлоку вылететь следом, он не ходит в столовую и на тренировки по регби, не гуляет с Рэдбертом в привычных местах, он пропадает на переменах неизвестно где, и Шерлоку кажется порой, что Джон просто его выдумка. Он припирает к стенке Билла Мюррея, приятеля Джона, и Билл жалуется на друга, который ведет в последнее время себя очень странно, игнорируя его. Шерлок доходит до высшей точки отчаяния, собираясь просто прийти в гости к Ватсонам, чтобы поговорить, наконец, с Джоном, когда понимает, что нужно менять стратегию – не бегать за Джоном, а попытаться вычислить, где он скрывается. Школа ограничена размерами и территорией, для человека с высоким айкью найти другого человека не трудно, если подойти к проблеме с научной точки зрения. Шерлок так и делает, и первый же вариант из нескольких возможных приводит к цели. Джон сидит на крыше, кутаясь в клетчатую куртку, надвинув красную шапку на глаза. Он инертно жует сэндвич с ветчиной и задумчиво смотрит на раскинувшийся внизу Милтон-Корк. Под задницей сплющился потрепанный рюкзак, но Шерлок все равно переживает за него – поздняя осень, на улице холодно, а на высоте тем более. Неслышно ступая по черепичному скату, Шерлок подходит к маленькой замерзшей фигурке, садится рядом и интересуется:

– Так и будешь от меня бегать?

Джон вскрикивает фальцетом, едва не выронив сэндвич, и хватается за сердце.

– Не делай так больше, – шепчет он, глядя на Шерлока круглыми синими глазами. – Не подкрадывайся…

– Ладно, – Шерлок склоняет голову, – а ты не избегай меня.

Джон некоторое время смотрит на него, сглатывает и отворачивается. Шерлок поджимает губы, не получив никакого обещания.

– Джон, нам надо поговорить, – пробует он, заходя с другого бока. – Прости меня.

Джон резко разворачивается, цепляясь покрасневшими пальцами за потрепанный край куртки, губы дрожат и явно не от холода.