Текст книги "Шоколадное сердце (СИ)"

Автор книги: Ifodifo

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

– Нет, сынок, – всхлипывает она ему в грудь, – иногда бывает так, что исправить ничего нельзя. Все уже сделано. Папу не спасти, меня не спасти, но ты… Ты еще можешь вернуться, ты опустился не так глубоко. Пожалуйста, Шерлок, возвращайся! Возвращайся к нему!

– К кому? – Шерлок заглядывает матери в заплаканное растерянное лицо. – О ком ты говоришь? Я не понимаю…

Она качает головой:

– Ты просто не помнишь. Мы все тут не помним, застряв в своем горе. Наедине с горем – нет, любимый, ты не должен туда идти. Это все не для тебя, ты слишком светлый и живой для этого места. Молю тебя, солнышко, возвращайся… – матушка сжимает его руку и толкает к двери: – Возвращайся, не подведи его, ты ему нужен. Вспомни свое обещание, клятву, которую дал. Он последует за тобой, а ты разве хочешь этого? Пойми, в этом месте вы не будете вместе. Даже находясь в соседних комнатах, никогда не сможете встретиться. Сколько раз я искала твоего отца, но всегда возвращалась сюда. Это мой персональный ад, Шерлок, моя вечность одиночества и горя. Я умоляю тебя, вспомни, вернись. Тебе здесь не место. Не подведи его, – и с этими словами матушка выталкивает цепляющегося за нее Шерлока в коридор, захлопывая дверь.

И сколько Шерлок ни рвется обратно, дверь не открывается.

Он долго сидит на полу, прислонившись спиной к теплому дереву в надежде, что оно подастся, но все же вынужден подняться и продолжить спуск. Матушкины слова продолжают звенеть в голове назойливым комаром: «вернись к нему», «вспомни», «не подведи»… О ком она? Шерлок ничего не помнит. В голове какой-то туман, закрывающий от сознания какую-то часть прошлого. Он ясно помнит детство, отрывочно юность, фрагментарно жизнь в Лондоне и сотрудничество с полицией. Но какая-то мертвая зона упорно не попадает в фокус разума, и это ужасно раздражает. Теперь темп продвижения вперед и вниз вновь замедляется, сознательно, им самим. К чему он должен вернуться? К кому? Куда? В темноте колодца Шерлоку мерещатся всполохи огня и поднимающийся вверх жар. Может ли такое быть в реальности? Это бред? Ночной кошмар? Возможно, Шерлок может проснуться? Он щиплет себя за руку, останавливается, прислоняясь к очередной двери, и проваливается в помещение, обитое светлым мягким материалом. Комната для душевнобольных, чтобы они не могли причинить себе вреда. В центре комнаты в пижаме сидит Мориарти и задумчиво играет в скрэббл. Шерлок пятится назад и начинает дергать дверь, но она оказывается закрытой.

– Не стоит усилий, мой друг, – негромко произносит Мориарти, не оборачиваясь, – ты не выйдешь отсюда, пока я тебя не выпущу. Это моя территория, здесь мои законы, – он, наконец, поворачивается к Шерлоку и знакомо маниакально ухмыляется. – Что, не ожидал? А я вот вечность тебя тут ждал. Сыграем? – он кивает на игру, но Шерлок лишь мотает головой. – Что? Не любишь загадки? Давай, это же так просто. Кто больше очков наберет, тот и выиграл. Ну что, какое слово выберем? – Шерлок молчит, оглядывая комнату в поисках лазейки. – Мне нравится «смерть», – продолжает Мориарти. – Чудное слово. Многосмысловое и в то же время вполне определенное. А тебе как смерть? Чувствуешь ее дыхание? Холод? – Шерлок отрицательно качает головой. – Ну, ничего, еще почувствуешь, – Мориарти составляет в центре поля слово «смерть». – Ты обманул меня, Шерлок, – поворачивается к нему. – Я думал, мы партнеры, что тебе и твоему слову можно доверять. Самоубийство – так мы договорились. Ты и я – вместе в вечность. Я застрелился, а ты должен был шагнуть с крыши. И что же? Очередной фокус, Шерлок! Мы так не договаривались! Но ничего… – Мориарти хихикает. – Мы все равно встретились. Правда, я тебя заждался, но… терпеливый получает все. Думаю, теперь мы связаны, Шерлок. В богатстве и бедности, в болезни и здравии… – он продолжает хихикать. – Может быть, поцелуемся? Как это принято у нормальных людей?

Он встает на корточки и ползет к Шерлоку, вытянув губы в трубочку, а Шерлок в ужасе таращится на него.

– Ты смешон, Джим, – произносит дрожащим голосом Шерлок, отмирая, – ты и твое помешательство. Никаких поцелуев, боюсь подхватить какую-нибудь заразу…

Мориарти хихикает:

– Безумие не передается воздушно-капельным путем… Ну давай же, Шерлок, всего один поцелуй. Губы в губы, с языком, и я тебя отпущу, если, конечно, захочешь… Хотя… Мы могли бы прекрасно проводить время вдвоем. Играть в скрэббл, в клюэдо… Правда, нас только двое, но мы что-нибудь придумаем. Два таких гения найдут способ… Так что, Шерлок? Всего лишь один поцелуй…

Он незаметно оказывается рядом и тянется ртом к ширинке Шерлока. От омерзения Шерлока передергивает, он пытается отстраниться, вырваться из этой кошмарной комнаты, но дверь за спиной закрыта наглухо.

– Оставь меня в покое, ты – мертв, – шипит Шерлок, отталкивая Мориарти.

– Так же, как и ты, – ухмыляется тот. – Я сделаю тебе хорошо, Шерлок, ты никогда не вспомнишь…

Он должен что-то вспомнить. Шерлок лихорадочно пытается понять, что или кого он должен вспомнить, чувствуя на себе липкие и цепкие пальцы Мориарти, пытающиеся забраться к нему в штаны. Он должен вспомнить… Кого-то. Такое простое и надежное имя, милое* [* – Джон (библейское (еврейское) имя … в буквальном переводе «будет помилован»)]… – Шерлок на мгновение замирает, а затем выдыхает: – Джон! – и дверь за спиной распахивается, чем он с радостью и пользуется, вываливаясь в коридор.

Дверь тут же закрывается с громким звуком, отрезая злобный и какой-то нечеловеческий вопль Мориарти, и Шерлок вновь остается в коридоре-лестнице один.

Кто такой Джон? Почему он важен? Шерлок очень хочет вспомнить, тем более, что половина сердца колотится на пределе возможностей, выталкивая из себя струйки крови и медленно убивая. Шерлок понимает, что долго не протянет с этой ноющей болью в груди, которая при имени «Джон» лишь усиливается. Шерлок медленно спускается вниз, к бездне колодца, придерживаясь одной рукой за стену, а другой пытаясь унять колотящуюся половинку сердца. Жар усиливается, а с ним становятся ярче и отчетливее всполохи огня. Кто такой Джон? В ушах звенит, а губы пересыхают, навязчиво мечтая ощутить прикосновение чьих-то чужих родных губ. Шерлок не понимает, что с ним происходит. Сознание давно утратило свою ясность. Ему нужна передышка. Он толкает еще одну дверь, и оказывается в детской комнате с двумя кроватками, письменным столом в виде божьей коровки, аккуратными полками с книгами и множеством кукол и плюшевых медвежат. На одной из кроваток сидят две девочки в одинаковых розовых платьицах, лет десяти, абсолютно одинаковые, не очень симпатичные и большеглазые. В бесцветные серые волосы вплетены желтые банты. Они сидят, придвинувшись тесно друг к дружке, и читают большую иллюстрированную книгу. Одна из девочек отвлекается от чтения, смотрит на Шерлока и улыбается, демонстрируя железные скобы брекетов. Другая толкает ее вбок.

– Читай, – велит ей строго, но первая не обращает на нее внимание.

– Привет, – говорит она дружелюбно, – я – Мэри, а это – моя сестра, Аманда. Она ужасная зануда, не обращай внимания. А тебя как зовут?

– Шерлок, – Шерлок делает шаг от двери и оглядывается.

– Заходи, располагайся, – предлагает Мэри, – мы одни. Папы нет, он вернется не скоро.

– Не разговаривай с незнакомцами, – шипит Аманда, сверля Шерлока злобным взглядом, – папа запретил.

– Но мы уже познакомились, – удивляется Мэри. – Он – Шерлок. И он умеет летать, – она отталкивает книгу с колен и вскакивает на ноги, подбегая к нему. – Пожалуйста, пожалуйста, – просит она, дергая его за руку, – ну покажи, как ты летаешь, пожалуйста, пожалуйста… Пока папочка не пришел, – тут она замолкает и испуганно моргает: – Ой, я не должна была говорить. Это секрет. Я не должна говорить, что папочка – монстр.

– Дура, – кричит Аманда, также соскакивая с кровати, – молчи, дура!

Мэри пятится к стене и бормочет:

– Прости, прости, прости, Мэнди… Я забыла, – бьет себя по лицу ладошками: – Глупая Мэри, глупая Мэри, глупая…

– Прекрати! – Шерлок перехватывает ее руку. – Не надо, я покажу, как летаю…

Мэри тут же успокаивается и плюхается на пол, поджимая под себя ноги по-турецки. Аманда подходит к сестре, но остается стоять, глядя на Шерлока исподлобья. Шерлок закрывает глаза и разводит руки в стороны. Он явственно ощущает, как ветер омывает его лицо, треплет волосы и забирается за воротник рубашки, щекоча покрывшуюся мурашками кожу. Из глаз катятся слезы, которых он не замечает. Шерлок прислушивается к чему-то отдаленному, что слышит только он, долетающему с вихрем ветра, ласкающему слух и успокаивающему половинку сердца.

– Какой голос… – бормочет он, – какой хороший голос… Он зовет меня… Я не могу подвести, – Шерлок улыбается и делает шаг вперед, срываясь в пропасть.

Некоторое время он действительно падает, но затем встречные теплые потоки подхватывают, удерживая в воздухе от падения, он парит, словно в невесомости, все еще не открывая глаз. В ушах по-прежнему звучит далекий едва слышный голос, зовущий по имени, и эта сладкая музыка вплетается в его раскуроченное сердце живительной нитью. Когда под ногами ощущается твердость поверхности, Шерлок медленно открывает глаза.

Все тот же коридор с множеством выходящих дверей в стене с одной стороны, и перилами с видом на тьму колодца с другой. Шерлок встряхивается, прогоняя туман в голове. Мозг – единственное, в чем он уверен. Стоит только применить дедукцию, чтобы понять, что же происходит. Ему обязательно нужно найти Джона, кем бы он ни был. Рассуждая логически, если предположить, что за каждой дверью есть человек, то, возможно, его Джон тоже находится за какой-то из множества дверей. Просто нужно выбрать нужную дверь. Вот в чем проблема! А это дедукции под силу. Шерлок внимательно вглядывается в ряд одинаковых дверей. Чем одна отличается от другой? Ни номера, ни царапины, абсолютно идентичные ручки… Шерлок скользит взглядом по тяжелым на вид из темного дерева дверям, почти ощущая их гладкость и холодный лак под ладонью. Одна из дверей тянет его к себе, хотя, по сути, ничем не отличается от остальных. Шерлок подходит, раздумывая – довериться интуиции или попытаться анализировать. Разглядывая полотно двери, он замечает полустертую меловую надпись, которую еще можно разобрать при желании.

– Опасно! Не входить, – читает он шепотом, воспроизводя полустертые слова, а затем накатывает такое облегчение от понимания, что нашел наконец-то искомое, от которого кружится голова.

Больше не рассуждая и не колеблясь, Шерлок толкает дверь, попадая в лазоревую синь бескрайнего неба. На него налетает знакомый ветер, несущий с собой дождь, запах леса, прелой листвы и мороза, а еще дешевого яблочного шампуня, шоколада, кофе и антисептика. Уши заполняет шелест деревьев, собачий лай, какой-то противный писк и родной любимый голос, зовущий по имени, и Шерлок, наконец-то, просыпается.

Противный навязчивый писк приборов жизнеобеспечения отодвигается на задний план, когда Шерлок видит распахнутую синеву глаз Джона, его скорбно поджатые губы, нахмуренные брови, залегшие в уголках губ тревожные складки. Некоторое время они молча смотрят друг на друга, а потом Шерлок сжимает руку Джона, которой тот держит его руку, и Джон позволяет себе улыбнуться.

– Очнулся, – шепчет он, – как долго ты спал! – он качает головой, не замечая, как из глаз текут слезы. – Меня к тебе не пускали, пришлось сказать, что ты мой муж.

– Муж, – улыбается Шерлок. – Хорошо звучит. Я не мог тебя подвести, – шепчет он, – даже когда не помнил тебя…

– Ты что, опять решил удалить меня? – смеется Джон, смаргивая влагу.

– Я не смог бы тебя удалить, даже если б захотел, – Шерлок улыбается. – Перестань плакать, – он тянет худую слабую руку к лицу Джона и вытирает слезы.

– Я не плачу, – качает головой Джон, – это дождь. Дождь опять пошел…

– Природа расчувствовалась, – нежно разглаживая морщинки и брови на лице любимого, произносит Шерлок.

– Точно…

– Долго я был без сознания? – интересуется Шерлок, когда и его, и Джона немного отпускает.

– Сутки. Тебя оперировали. Пуля прошла рядом с сердцем, еще чуть-чуть, и тебя бы не спасли, – Джон сглатывает, вновь возвращаясь к кошмару, который пережил этой ночью.

– Все закончилось, – Шерлок строго смотрит на Джона. – Все закончилось. Больше об этом не думай.

– Не могу, – качает головой Джон. – Все время думаю о том, что мог тебя потерять. Если б ты не очнулся, я бы пошел за тобой…

– Я знаю, – серьезно кивает Шерлок, – поэтому и очнулся.

– Да… – Джон слабо улыбается. – Я рад, что ты жив.

Под вечер, после обязательного осмотра и перевязки, которым Шерлока безжалостно подвергает гренадерского вида медсестра и маленький, похожий на гнома, врач клиники Ноттингема, где ему приходится лежать, заявляется Лестрейд. Он ведет себя немного скованно и виновато.

– Прости, мы опоздали на пару минут, – бормочет он, косясь на Джона, и Шерлок надеется лишь на то, что из-за незарегистрированного оружия у Джона не будет проблем. – Слава богу, доктор Ватсон стреляет метко. Удачное попадание, Джон, – Лестрейд бледно улыбается. – Так что, не расскажешь, когда ты догадался о том, что Аманда Аббингтон на самом деле является Амандой Морстен?

Джон кивает, пододвигая кресло поближе к кровати Шерлока, чтобы всегда была возможность взять его за руку:

– Мне тоже интересно. Ведь я до последнего подозревал Морана.

– Кто такой? – интересуется инспектор.

– Мой знакомый по армии, великолепный стрелок, приезжал в Милтон-Корк повидать меня и сделать кое-какие профессиональные предложения, – отвечает Джон.

– Понятно, тот самый неопознанный блондин. А я, если честно, копал под доктора Степлтон. Слишком уж у нее биография интересная, – задумчиво произносит Лестрейд. – Так что с Амандой?

– Все просто, – Шерлок косится на Джона. – Внешность. Я не был в Милтон-Корк семнадцать лет и узнал всех, с кем тогда общался или виделся. Неужели бы я не узнал Мэри Морстен? Просто некоторое время я думал, что она всего лишь заказчица, а исполнитель – Себастьян Моран, – Шерлок морщится, словно от боли. – Но вот когда мы услышали от старухи «девочки», все стало ясно. Она тоже узнала в Аманде Мэри. Вряд ли перед смертью она стала поминать внучатых племянниц, если б ее убивал какой-то незнакомый мужик. Да и фигурой Мэри больше походила на юношу, которым прикинулась в больнице. После смерти старухи я уже знал, кто убийца Мэри. А вот про историю семнадцатилетней давности догадался лишь после убийства Джо Бакли. Тут нити двух преступлений сошлись в одну, – Шерлок печально качает головой. – К сожалению, на тот момент доказательств у меня не было. Аманда – профессионал, из лучших в своей области деятельности. Полицию вряд ли устроили умозрительные построения относительно внешности и слова мертвой старухи в маразме, – Шерлок хмурится. – Я не учел лишь того, что она окажется такой нетерпеливой и решится на ту перестрелку в полиции. Это было очень рискованно. И, по сути, спровоцировал ее я своим появлением. Она занервничала, убила отца, тетку. Ну а потом покушение на меня. Это она спланировала заранее, заранее отпросилась у Джона, чтобы иметь возможность следить за мной. Но вышло так, что я поехал с Джоном, и ей ничего не оставалось, как стрелять на глазах у того, кого она считала идеалом и своей собственностью. В общем, дальше все всем известно и не интересно. Не лучшее мое дело. Если б я не отвлекался на чувства, давно бы все раскрыл, – Шерлок утомленно закрывает глаза.

– Пойду, пожалуй, отдыхайте, – бормочет Лестрейд, поднимаясь. – Приятно было вместе работать, мистер Холмс. Я еще зайду, нужно будет оформить должным образом кое-какие бумаги. Счастливо оставаться, Джон.

– Удачи, Грег.

Лестрейд уходит, а Джон вновь берет Шерлока за руку.

– Так хорошо, – бормочет Шерлок, засыпая, – не отпускай меня, я хочу тебя чувствовать даже во сне.

– Не отпущу, – обещает Джон, – никогда и ни за что.

Майкрофт появляется на следующий день, когда Джон уезжает в город, не сказав для чего. Шерлока это злит, хоть он и пытается не подать вида. Получается плохо. Он раздражителен и сварлив, отчего медперсонал обходит палату стороной и молится на доктора Ватсона и его скорейшее возвращение. Визит брата не добавляет хорошего настроения, лишь распаляя поселившуюся злобу.

– Чего тебе? – бурчит он, с раздражением ковыряясь ложкой в овсяной каше, принесенной медсестрой.

– Вот, досье полковника Морстена, – Майкрофт бросает бумажную видавшую виды папку на тумбочку Шерлока, – нашлось только в таком виде.

– Скука! – бросает Шерлок равнодушный взгляд. – Уже не нужно…

– А это, – туда же летит еще одна папка, поновее и потолще, – досье Аманды Морстен.

На этот раз Шерлок оживляется и сцапывает папку, с интересом листая печатные страницы. Майкрофт терпеливо ждет, сидя рядом и чуть постукивая металлическим концом зонта, – и как его врачи в палату пустили с этим чудовищем?

– Интересно, – бормочет Шерлок, – впечатляюще…

– Бывало и интереснее, – замечает Майкрофт как бы между прочим. – Ничего особенного.

– Да… – Шерлок захлопывает папку и задумчиво барабанит пальцами по ней, отстукивая одному ему известный ритм.

– Не терзайся… – примирительно произносит Майкрофт, осторожно высвобождая досье из захвата брата. – Они не были бы счастливы. Поверь мне. Даже если бы она родила доктору ребенка, ничего хорошего из этого не вышло. Во-первых, дурная наследственность. Шизофрения – плохой диагноз, – менторским тоном вещает он. – Во-вторых, профессиональная деформация личности. Аманда навсегда осталась бы наемным убийцей, с готовностью уничтожить любого, кто встанет на ее пути. И кто знает, кого она сочла бы лишним в этой жизни – пьяницу-соседа или принципиальную учительницу. Да и доктора она бы замучила своей ревнивой любовью. Либо убивала бы направо и налево всех, с кем он посмел заговорить, либо срывалась на него за собственную женскую и материнскую несостоятельность, – Майкрофт значительно смотрит на Шерлока поверх изъятой у него папки. – У нее не было хорошей семьи, чтобы строить свою по образу и подобию. Боюсь, она ушла бы в загул, изменяла ему периодически. Ее измены всплывали, если б она не убивала случайных любовников. С Джоном они бы мирились, расходились, он бы терпел все ради ребенка и чах. Не жалей, Шерлок, что так случилось. Все к лучшему, – Майкрофт самодовольно ухмыляется.

– А не пошел бы ты, братец, – рявкает вышедший из себя Шерлок. – Мне твои советы и сочувствие не требуются. Проваливай и забирай свои бумажки, пока Джон не вернулся. Не хочу, чтоб он тебя видел. И вот это тоже… – Шерлок брезгливо кивает на досье полковника.

– Ладно, – Майкрофт поднимается, забирая досье Морстенов, – выздоравливай. Если что-то нужно, пиши, – он достает из кармана пачку сигарет и кладет их рядом с Шерлоком на кровать. – Наверняка твой доктор не разрешает курить.

Шерлок стискивает зубы, но сигареты прячет под одеяло. Когда Майкрофт уже у двери, Шерлок его окликает.

– Что? – тот оборачивается, с интересом разглядывая брата.

– Перепиши на меня дом в Милтон-Корк, – велит Шерлок. – Он тебе все равно не нужен.

– Он давно уже числится твоим, – качает головой Майкрофт. – Если хочешь, пришлю бумаги с курьером. Удачного дня, брат!

Шерлок молчит, глядя ему в спину. Когда Джон возвращается, посвежевший с улицы, с неизменным ежиком мокрых топорщащихся волос, в палате подозрительно пахнет куревом. Джон принюхивается и сердито смотрит на Шерлока, который делает вид, что ничего не замечает, увлеченно поедая больничное пюре.

– Дай сюда эту гадость, – забирает тарелку с несъедобным нечто Джон и ставит перед ним контейнер с едой из индийского ресторана. – Вот, это гораздо вкуснее. Я заказал не сильно острое, тебе можно.

Шерлок принюхивается и благодарно урчит, принимаясь за еду. Джон садится рядом и, подперев щеку кулаком, наблюдает за ним с нескрываемой нежностью. Шерлок доволен – Джон при нем, а остальное не важно.

Шерлока выписывают через две недели, которые Джон проводит рядом, не отходя ни на шаг. Пока они едут домой в Милтон-Корк в стареньком пикапе, Джон рассказывает новости.

– Вчера состоялся суд. Сойера признали виновным, Жанин и Молли прошли как свидетели. Виктор уехал из Милтон-Корк. Выставил дом отца на продажу. Моран приходил попрощаться. Сказал, желает счастья мне, а тебе выздоровления, – Джон смущенно косится на внешне невозмутимого Шерлока, которого вновь раздирает ревность. – Сара Сойер приходила, просила за брата, – пробует переключить его на другое Джон. – Думала, у тебя есть какие-то связи, а у меня влияние на тебя. Я сказал, что каждый должен отвечать за то, что совершил. Кажется, она меня прокляла. Всем известно, что женщины в роду Сойеров ведьмы.

– И каким же проклятием она тебя прокляла? – интересуется Шерлок, немного отходя от приступа ревности.

– Чтобы род Ватсонов на мне и прервался, – хмыкает Джон. – Думаю, он и без участия Сары прервется.

– Уверен? – Шерлок серьезно смотрит на него.

– Ну разве что ты найдешь какое-нибудь лекарство, которое поможет мне забеременеть, – пытается шутить он. – Не хочешь от меня ребенка, Шерлок?

– Хочу, – серьезно кивает он. – И подумаю над этим…

Джон таращится на него диким взглядом:

– Вообще-то это была шутка, Шерлок. Улыбнись, чтоб мне не было так жутко от твоих слов.

Шерлок послушно улыбается:

– Для тебя все, что угодно.

На въезде в город Шерлок просит остановить машину.

– Давай пройдемся до нашей поляны, – просит он. – Тут недалеко.

– Хорошо, – озадаченно кивает Джон, – только держись за меня, тебе нельзя так резко включаться в здоровый режим.

Они бредут по знакомой тропинке, выходят к поляне. Шерлок продирается сквозь колючие заросли к их дереву, а потом просит Джона достать из тайника коробку. Джон, кряхтя и оскальзываясь, забирается по корявому стволу, а потом долго шарит в дупле, извлекая, наконец-то, искомое.

– Боже, я и забыл об этом, – смущенно бормочет он, после того как спрыгивает на землю и отряхивает джинсы. – И зачем это нам? – с любопытством наблюдает за тем, как Шерлок разворачивает полиэтилен, извлекая старую жестяную коробку.

– Хочу признаться, что прочитал твой дневник, – сердито бурчит Шерлок, доставая клеенчатую тетрадь. – Прости, я должен был это сказать. И прощение должен был попросить. Вот, – он прижимает к груди дневник Джона и боится поднять на него глаза.

Пауза затягивается. Первым тишину нарушает Джон.

– Эмм… Ладно, прощаю, – произносит он. – Там все равно не было ничего существенного. Самое сокровенное я дневнику не доверял, – Джон слабо улыбается. – Если ты рассчитывал прочитать там о моих чувствах к тебе, то, думаю, ты был разочарован.

– Ты писал мое имя зеленой пастой, – напоминает Шерлок. – Не делай вид, что не понимаешь, что это означает.

– И?.. – Джон недоуменно смотрит на Шерлока.

– Это цвет надежды, мира и гармонии, – надменно произносит он, – именно эти чувства я вызываю у тебя. Это же очевидно!

Джон фыркает:

– Определенно, Шерлок, чувства – не твоя сфера. Зеленым я тебя написал только потому, что хотел выделить в тексте. Черный цвет был связан с Мэри и чем-то плохим. Красный со школой и оценками. Синим я всегда писал всю обыденную повседневность. В моей шариковой ручке было только четыре цвета, и тебе достался зеленый, – Джон улыбается. – Не ищи черную кошку в черной комнате…

– О, прекрати это, – бурчит уязвленный Шерлок, – ты похож на самодовольного самца игуаны после спаривания.

– Фу, – плюется Джон, – спасибо за сравнение. Если мы закончили с извинениями, то поехали домой. Миссис Хадсон ждет с праздничным ужином в честь твоей выписки из больницы.

– Мы еще не закончили, – возмущается Шерлок. – А ты не хочешь извиниться?

– Я? – изумляется Джон. – За что?

– Ты не съел мой подарок! – Шерлок обвиняющим жестом достает из коробки сердечко. – Великолепный швейцарский шоколад, который привез из командировки мой отец. Я подарил его тебе, а ты спрятал в коробку и забыл на семнадцать лет! – его лицо – сама оскорбленная невинность.

Джон хихикает, потом спохватывается и старается выглядеть серьезно.

– Ох, Шерлок, это так неожиданно. Я не съел твой шоколад, потому что он слишком красивый, чтобы его есть. А если бы я спрятал его дома, шоколад достался или Рэдберту, или Гарри, кто из них раньше успел, я не знаю. Поверь, он здесь только потому, что я очень дорожил и дорожу твоим подарком.

– Угу, поэтому и забыл о нем благополучно, – сердится Шерлок. – Ну, теперь ты можешь его съесть. И я, пожалуй, прощу тебя, – он протягивает Джону сердечко и настороженно следит за тем, как тот разворачивает кондитерский шедевр.

– Ты не боишься за мое здоровье? – спрашивает Джон, с сомнением разглядывая шоколад. – Все же семнадцать лет… – но Шерлок ревниво смотрит на него, и Джон решается.

Откусив маленький кусочек, он держит его на языке, смакуя, посасывая, затем глотает, и откусывает кусок побольше. Его язык в слюне и шоколаде мелькает, когда Джон облизывается, когда отгрызает очередной кусочек. При этом он не отводит взгляда от Шерлока, сохраняя серьезное молчание. Шерлок гулко сглатывает и перехватывает руку с остатками сердечка у самого рта Джона.

– Дай и мне попробовать, – просит он, – такими темпами ты его весь сейчас съешь, – бурчит по привычке, но глаза загораются опасным и так хорошо знакомым Джону желанием.

Джон ухмыляется:

– Это мой шоколад и мой последний кусок. Я могу дать тебе попробовать, но только так, – он запихивает остатки шоколада в рот и прижимается ртом ко рту Шерлока.

Тот некоторое время смотрит на Джона, а затем с энтузиазмом включается в поцелуйную битву за шоколад. Некоторое время они оба издают странные полузадушенные чмокающие стоны, постепенно сливаясь в горячем глубоком шоколадном поцелуе. Когда воздух заканчивается, они неохотно отстраняются, тяжело дыша.

– Это было вкусно, – произносит, наконец, Джон, облизываясь. – Для семнадцати лет, он великолепно сохранился.

Шерлок раздраженно закатывает глаза:

– Неужели, ты в самом деле думал, что я подвергну тебя опасности? – бурчит он. – Я поменял старый шоколад на великолепный свежий швейцарский. Пришлось потрудиться, чтобы найти такое же в точности сердечко.

Джон ошеломленно смотрит на него:

– Спасибо за подарок, Шерлок! – произносит он, чувствуя, как щеки начинают пылать.

– Я куплю тебе весь шоколад мира, – улыбается Шерлок, – только, пожалуйста, поехали теперь домой. У меня появились планы на вечер.

– А я в эти планы включен? – смущенно интересуется Джон.

– Гвоздем программы, – обещает Шерлок. – У тебя дома есть шоколад или нам стоит заехать в лавку к мистеру Эдвардсу?

– Найдем, – многозначительно отвечает Джон. – И кто из нас сладкоежка?

– Ты, конечно, – возмущенно фыркает Шерлок, выбираясь из зарослей кустарника. – Ну едем же, – нетерпеливо дергает за рукав куртки Джона. – Скорее!

На следующий день они все же выбираются из постели. Джон признается, что ему немного стыдно перед добрейшей крестной, которую Шерлок практически выставил за дверь, быстро съев то, что она приготовила, но милейшая старушка, судя по всему, ушла без обид, весело подмигнув Джону и потрепав его по волосам. Шерлок определенно любит эту леди с легким нравом и большим сердцем. Джон готовит им чай, яичницу с гренками и тосты с джемом. Шерлок курит в форточку, наблюдая за бегающим во дворе Рэдбертом. Джон кутается в теплый халат. Дом Ватсонов хоть и маленький, но довольно старый и ветхий, отопление постоянно ломается, и сейчас как раз тот момент, когда оно отказывается работать. Они мирно завтракают, с аппетитом поглощая яичницу. Джон хихикает, бросая быстрый взгляд на гору фантиков в мусорном ведре. Шерлок придает лицу гордый и надменный вид:

– Что тебя так насмешило? – интересуется он.

– Ничего особенного, – Джон прячем улыбку за чашкой чая, – просто… шоколад больше никогда не станет для меня прежним.

Шерлок фыркает, мысленно с ним соглашаясь, и тянется под столом босой ногой, чтобы погладить промежность Джона – сам виноват, не надо было напоминать о шоколаде. Джон давится чаем, и выход на прогулку, запланированную Шерлоком, задерживается. Когда же они все-таки оказываются на улице, часы показывают почти полдень.

– Куда мы собираемся? – бодро интересуется Джон, поправляя под горлом Шерлока синий шарф, связанный миссис Хадсон.

Добрая женщина привела-таки пальто Шерлока в порядок, и теперь он гордо вышагивает в нем рядом с Джоном, заложив руки за спину и с интересом поглядывая по сторонам. Шерлоку приятна забота Джона, и его внимание, и его присутствие рядом, и его молчание, и его милая бестолковая болтовня. Шерлок размышляет над одним вопросом, который очень хочет задать Джону, а еще его некоторым образом смущает тот момент, что доктор до сих пор не рвется на работу. Две недели в больнице рядом с ним, и сейчас опять рядом. Неужели Джон взял отпуск? Шерлок не спрашивает, знает, что поймет все сам. Ему просто нужно время. Когда дело касается чувств, мозг начинает работать медленнее.

– Так куда мы идем? – вновь интересуется Джон, оглядываясь.

– Ко мне домой, идиот, – доброжелательно отвечает Шерлок. – Проверим, что твой протеже Билл Уиггинс успел там сделать, пока я лежал в больнице.

Джон одобрительно кивает. Судя по всему, процесс работ в доме Холмсов он держит под контролем, что Шерлока не удивляет – Джон бывает порой удивительно разносторонен. Неспешным шагом они доходят до дома, принадлежащего теперь Шерлоку – Майкрофт сдержал обещание, прислав оформленные бумаги, подтверждающие право собственности младшего Холмса. Работа Билла Уиггинса Шерлока впечатляет. За довольно короткое время тот успевает многое. Во-первых, сад уже не выглядит заброшенным. Спилены сухие деревья, собраны опавшие листья, обновлен забор, дорожки посыпаны песком и даже скамейки на лужайке стоят новые. Фасад дома очищен от засохшего и почерневшего хмеля, замазаны щели и трещины, обновлен фундамент, оконные рамы и арки. Крыша сверкает на солнце новой черепицей, а воздух дрожит и вибрирует от исходящего из трубы тепла и дыма. Шерлок с чувством легкого замешательства переступает порог дома, оглядываясь.

В самом доме работа кипит вовсю. Бригада, сколоченная Биллом Уиггинсом, меняет трубы и прогнивший пол, сдирает пожелтевшие обои и отсыревшие панели. Внутри все словно после войны – процесс стремительного восстановления. Шерлок не испытывает чувства скорби или сожаления, скорее удовлетворения и обновления.

– Покажешь свою комнату? – тихо спрашивает Джон, держась поближе к другу.

Судя по всему, он чувствует себя неловко в чужом доме. Шерлок берет его за руку:

– Обязательно, но сперва я хотел бы показать кое-что другое, – он уверенно ведет друга вниз, в цокольный этаж, до которого трудолюбивые ребята Билла Уиггинса еще не добрались. – Это тир, который отец соорудил, когда я попросил разрешения пострелять из его пистолета, – поясняет Шерлок, включая свет.