Текст книги "Назад в прошлое. Между строк (СИ)"
Автор книги: Heselinda
Жанры:
Фанфик
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)
– Не стоит меня жалеть.
– А я не жалею, – быстро мотнула головой Элизабет, незаметно отодвигая руку обратно. Ее слегка смущал его прямой взгляд, глаза Бена были непроницаемы – ни боли, ни грусти о прошедшем. Элизабет и подумать не могла, что он за человек и что ему пришлось пережить. Но узнав о его детстве, он стал ей ближе? Понятнее?
– Я просто стала лучше понимать, откуда все эти твои шуточки и вечная маска иронии, – высказала она мысль вслух.
– Ну да, я парень с разбитым сердцем, которое прячу за потрясающе красивой улыбкой, – сыронизировал Бен.
Лизз со знанием дела закивала:
– Ах да, конечно, твоя известная чарующая улыбка.
– Да-да, секрет моего успеха. Но никому о нем не говори, а то разрушишь мой имидж, и я перестану побеждать всех в плюй–камни.
– Может, меня научишь?
Бен усмехнулся:
– Улыбка – это просто, приподнимаешь уголки губ…
– Да нет же, я про игру! – шутливо толкнула его локтем в бок.
Бен увернулся, широко улыбаясь. У Элизабет отлегло от сердца – если она смогла его развеселить, значит, вечер еще может хорошо закончиться.
Они помолчали, думая каждый о своем. Элизабет наблюдала за языками пламени в камине, когда почувствовала на себе его взгляд. Медленно повернулась. Бен ее пристально рассматривал в полумраке. Отблески от огня танцевали на его лице. Длинные ресницы, веснушек почти не видно…
Интересно, почему она раньше не замечала, что он симпатичный?
– Ты должна мне танец, – произнес Бен в абсолютной тишине.
– Что?.. – выдохнула Лизз. Но он не ответил, без слов встал и протянул ей руку.
Элизабет лишь подняла брови:
– Ты смеешься?
Она чувствовала, что ее кровь уже разогрелась от огневиски, и тело было немного ватным. И все-таки взяла Бена за руку.
– Ну ладно, если оттопчу ноги – помни, сам напросился.
– Главное, не падай в обморок.
Она пошатнулась, но Бен ее подхватил и крепко прижал к себе, как бы поддерживая. Слишком крепко. Так, что Элизабет была вынуждена положить голову ему на плечо. Хотя, она не могла не признать, что это было даже приятно. Удивительно, непривычно, но приятно. От него пахло свежестью. И медом.
Она никогда не была так близко с кем-то из мальчиков. Дружеские объятия не в счет. Нет, было что-то на третьем курсе, когда остальные девочки начинали шушукаться о мальчиках и хихикать по углам, рассказывать, кто на скольки свиданиях был, и ей, разумеется, тоже захотелось попробовать. Так ничего особенного – пара прогулок, нелепый поцелуй, от которого ее передергивало каждый раз при воспоминаниях… Но все это было лишь из любопытства. Они даже вдоволь посмеялись над этим с Седриком, когда она ему рассказала. Потом был Лазар. Но Элизабет ничего не чувствовала к нему, даже когда сегодня вечером увидела их с Кирой вместе. В любом случае, воспоминания о нем были какими–то далекими. Она не знала, что на нее нашло тогда.
А теперь вот Бен. Кружит ее по комнате и что-то напевает в такт под нос, имитируя музыку. И она не думала, как реагировать, как себя вести, что говорить… Ей просто было приятно. И хотелось, чтобы этот волшебный вечер длился подольше. Чтобы они еще посидели у огня, он что-то тихо бы рассказывал или даже напевал – как сейчас ей на ухо. Ей так не хватало этого – этого тепла и понимания от другого человека…
Словно соглашаясь с ее мыслями, Бен инстинктивно чуть сильнее прижал ее к себе. И она ничего не имела против. Впервые ей не хотелось думать о Седрике и Чжоу.
Тело ее расслабилось, и комната немного плыла перед глазами. Цвета сливались в большие красивые пятна. Элизабет бездумно улыбнулась.
– Ты, честно, очень напугала меня сегодня, – прошептал Бен ей на ухо. – Я не знаю, что бы я сделал, если бы ты сегодня не очнулась. Каждый раз, когда я вижу тебя вот такой, я боюсь, что ты уже не откроешь глаза.
– А?.. – сейчас она очень смутно понимала, о чем он вообще говорит. Она чувствовала, как глаза ее смыкались.
– Я готов сделать что угодно для тебя…
– М–м… – невнятно протянула Лизз, почувствовав, что сознание начинает снова ее покидать, забирая в царство Морфея. Она сделала попытку отстраниться. – Давай сядем, что-то мне…
– Что, что такое? – Бен встрепенулся. В глазах его появилась паника.
Усадил ее обратно и сел рядышком. Она опустила голову ему на плечо.
На фоне огня замерцали смутные картинки. Бал, дамы в платьях, высокие потолки и серые стены из грубого камня – но только этот бал не был похож на сегодняшний, и проходил отнюдь не в Хогвартсе… Сейчас все ее видения и миражи, приходящие к ней весь вечер, как будто обрели форму, стали ярче, выступили к ней из огня, как живые… И теперь ее это не пугало. Теперь она не задавалась вопросом, чья это жизнь и реальна ли она. Элизабет знала наверняка. Она точно была там. Вот стоит среди людей, улыбается окружающим, качается в такт музыке, чувствует, как кто–то слегка трогает ее за плечо, чуть касается щеки, она оборачивается, надеясь увидеть одного единственного человека, и сердце ее замирает…
Бен слегка похлопал ее по щеке кончиками пальцев:
– Эй, Лиззи, с тобой все в порядке?..
– Все нормально, Салазар, все хорошо, – еле слышно выдохнула она.
– Лизз?..
Но Элизабет не ответила. Она уже сладко спала. Какое-то время Бен смотрел на нее спящую. Блики на волосах, косметика на лице, румянец. Беззащитная. Поудобнее устроилась на его плече, потянула плед на себя и положила руку под щеку, немного посапывая.
Веки ее подергивались, во сне Элизабет живо за чем–то наблюдала. Бен наклонился и убрал прядку с ее лица. А затем осторожно прикоснулся губами к нежной щеке. Лизз чуть дернулась, но не проснулась.
Интересно, подумал он, какие сны приходят к Элизабет Томпсон, и где она сейчас?
========== Глава 13 ==========
Она проснулась от того, что не могла дышать. Ей снился сон – один из ее обычных кошмаров. Вокруг было поразительно темно. И она проваливалась в эту темноту, вязкую и плотную, по пути встречая незнакомые лица. Они звали ее, тянулись к ней, но она падала все дальше и глубже. Так глубоко, что ей уже едва хватало воздуха. И тогда с силой потянула его в легкие… Элизабет помнила, как резко распахнула глаза от странного свистящего звука. И лишь пару раз моргнув, сообразила, что шум был от ее собственного вдоха.
Вокруг, и правда, было темно, и чувство, что она вот–вот задохнется, никуда не ушло. По искрящемуся потолку и знакомым очертаниям мебели в темноте она узнала гостиную Рейвенкло. Камин давно не горел, а судя по темноте за стрельчатыми окнами до рассвета было далеко. Что–то по–прежнему было не так. Элизабет попыталась пошевелиться, наткнувшись на нечто теплое. И едва не подпрыгнула как ошпаренная.
Бен Бредли лежал рядом с ней на тесном диванчике в гостиной, его рука лежала на ней поперек, прижимая ее к себе.
Элизабет осторожно попыталась вдохнуть и пошевелилась. Безуспешно.
– Бен, – тихонько позвала она. Ей было невыносимо тесно. Бредли вроде дернулся во сне, чуть ослабив хватку, и Элизабет скользнула из–под его руки, но он тут же снова потянул ее обратно, зацепив край ее вечернего платья.
– Бен, – уже громче произнесла Элизабет, кое–как попытавшись сесть. Перед глазами все завертелось, а к горлу подкатил внезапно резкий приступ тошноты.
– Бен, пожалуйста, проснись, – взмолилась она, – иначе меня стошнит прямо на тебя.
Сил что–то предпринимать просто не было. Борясь с тошнотой и слабостью, Элизабет закрыла глаза и откинулась обратно на диван. В таком положении головокружение стало меньше.
– Просто прекрасно, – вслух произнесла она, – мог бы предупредить меня вчера, что нечто подобное будет в планах на вечер.
Она скосила глаза – Бен спал как убитый. Даже посапывал.
С трудом она попыталась сосредоточиться хоть на чем–то. Бал. Он был вчера. Она помнила его урывками, как один ужасный длинный сон, и даже не была уверена, а был ли он на самом деле. Образы из ее обычных фантазий мешались с реальностью. Красивая Чжоу до сих пор стояла перед глазами. Девочки, шутки и танцы… Какой–то совсем нелепый разговор с Седриком после бала. Кажется, она нагрубила ему… Кажется, Бен провожал ее домой. А потом она сидела с ним вот прямо возле этого дивана на синем ковре перед камином, и они разговаривали. Бен рассказывал ей о своей семье, шутил. Они смеялись, пили эту гадость, которую он раздобыл, и потом ее сознание просто отключилось.
И теперь он лежал рядом с ней. Элизабет потерла горячий лоб.
Она еще никогда не была так близко ни с одним парнем, не считая Седрика, конечно. Он часто оставался ночевать у них, когда они были детьми. Но это было другое, совсем другое… Она кинула на Бредли быстрый взгляд. Бен был парнем! Элизабет вдруг снова вскочила, забыв про слабость и тошноту.
Мысль, что их могли увидеть вот так в обнимку на диване, пришла только сейчас. Студенты возвращались с бала ближе к утру. А что, если девчонки уже в спальне и всё знают? Завтра весь Хогвартс будет сплетничать о них. Как она появится на людях? Что подумает Седрик?
Элизабет что есть сил потянула на себя подол, выдернув из–под Бена остатки платья. Бен, наконец, заворочался и что–то пробормотал во сне:
– Не сегодня, Чак… Я больше не сяду на эту метлу, – и перевернулся на спину, подложив под голову руку.
Элизабет замерла, чтобы его не разбудить, и еле сдержала смешок. Бен выглядел на редкость забавным. Где–то она читала, что есть что–то особенное и сокровенное в том, чтобы смотреть на спящих людей. Бен Бредли был совсем другим, когда спал. Без своих вечных шуточек и высокомерия, он казался обычным мальчишкой – немного угловатым, в веснушках и ссадинах. Как любой другой подросток на его месте. В темноте он мог быть кем угодно. Седрик мог лежать вот так рядом с ней, проводив ее с бала домой, она бы чувствовала его тепло рядом с собой, слушала, как он дышит во сне и как подергиваются его ресницы… у Бена ресницы были длиннее, а волосы светлее, чем у Седрика…
И вчера был отличный вечер у камина, – вдруг подумалось ей, – один из немногих за долгое–долгое время. Она давно ни с кем так не говорила. Да и вообще ни с кем никогда, кроме Седрика. Близких подруг у нее не было, а с мамой как то сразу не срослось… Разве что мамина сестра Линн, но приезжала она крайне редко. И впервые Бен был очень милым и полностью открытым. Возможно, он сам не вспомнит об этом наутро, и завтра все будет совсем по–другому. Она снова услышит его шуточки в свой адрес… Сейчас ей было сложно об этом думать. Сейчас казалось, что они близки, и между ними произошло что–то особенное, непонятное и недоступное остальным. Что–то, что касалось только их двоих. И даже то, что она проснулась в его объятиях… Лизз передернулась. О чем она? О чем она думает?!
Пора было выбираться отсюда. Осторожно она подхватила подол платья и на цыпочках двинулась к винтовой лестнице в спальню девочек. Голова кружилась, так что пришлось держаться за стены, чтобы не упасть. Она остановилась перед дверью на самом верху лестницы и прислушалась. Если девочки еще не спят, то лучше сразу приготовиться и сделать непроницаемый вид, будто ничего не случилось. Собрала остатки сил и набрала побольше воздуха в легкие. Открыла дверь в комнату.
Спальня была пуста. Пять аккуратно заправленных кроватей. Никто не пришел. Должно быть, они все еще веселятся. Медленно Элизабет зажгла свет, разделась и расправила кровать. Легла под холодное тяжелое одеяло и долго лежала, глядя в темноту. За окном была глубокая ночь, и завывал ветер. А ей меньше всего хотелось думать о том, что будет завтра.
*
Впервые за полгода она спала тяжелым, глубоким сном без сновидений. Ее разбудили чьи–то голоса. Они прорывались в сознание назойливым жужжанием. Элизабет приоткрыла один глаз, уловив сонным взглядом край пижамы Доры.
– Роджер вчера весь вечер меня избегал с этой вейлой! А когда она уедет, он снова вспомнит, что у него есть сестра, которая помогает ему с домашними заданиями.
– Да ладно тебе, Дора, это же мальчишки. Они всегда так – им просто надо порисоваться.
Девчонки собирались на завтрак, обсуждая вчерашние события. Она снова закрыла глаза, жалея, что еще не может заткнуть уши, чтобы остаться в полном небытие.
– И вспомни, – продолжала Кира, – ты так же бесилась, когда ему приглянулась Падма Патил, а теперь вы неплохо ладите.
– Не напоминай мне об этом, – Дора сердито хлопнула ящичком тумбочки, доставая принадлежности для ванной и расческу, – я тогда три года на него злилась.
– Вообще–то, это было в прошлом году, – сонно заметила Мариетта, сидящая на заправленной кровати.
– Вот именно! Значит, осталось еще два года, – улыбнулась Дора, сдерживая смех. Похоже, гнев уже прошел. С ней всегда было так. Легко воспламенялась, быстро отходила. Хорошее сочетание для друга, подумала Элизабет.
– Лиззи, вставай, мы видели, что ты проснулась, – услышала она голос Киры.
«И сделали все возможное для этого», – мрачно добавила она про себя.
– Через десять минут начинается завтрак, – ни к кому конкретно не обращаясь проинформировала Дора, возвращаясь из ванной комнаты. Она уже успела переодеть пижаму и сейчас принялась что–то делать со своими буйными волосами.
– Эти заклятья для волос хороши только на один вечер, потом можно подстригаться налысо, – пыхтя произнесла она.
– Зато потом не надо будет тратиться на уход, – засмеялась Кира. Она тоже уже наводила последние штрихи во внешности.
Зачем девчонки собирались так тщательно, было непонятно – все равно на утро все будут выглядеть одинаково за столом – сонные, растрепанные и счастливые.
Завтрак. Лизз прислушалась к себе. В животе урчало от голода, но к горлу подкатывала тошнота – сочетание, неведомое ей до сих пор. Может, это и есть похмелье?
Пересилив себя, она все–таки села в кровати. Так и не открыв глаза. Голова раскалывалась, и она боялась, что если увидит солнечный свет, то та просто разлетится на кусочки.
– Ты же пришла раньше нас всех, – спиной Элизабет почувствовала, что эта фраза Доры была адресована именно ей. – Должна была успеть выспаться.
Элизабет тяжело вздохнула и встала, все–таки открыв глаза. Впрочем, тут же поморщилась. Наугад достала что–то из шкафа словно сомнамбула.
– А где Чжоу? – вяло поинтересовалась она.
Девчонки обернулись в дверях:
– Она ушла раньше нас всех, мы даже не успели ее застукать и расспросить хорошенько.
– Наверное, у них с Седриком романтический завтрак, подальше ото всех. Почему бы и нет?
– С Седриком? – повторила Элизабет. И села обратно на кровать с вытащенной из шкафа мантией. Неожиданно ей расхотелось вообще куда–либо идти. Голод не самое страшное, что она может терпеть, гораздо страшнее идти на завтрак и там смотреть на чужие веселые лица. Седрика и Чжоу, например. И Бена Бредли…
Ох, Бен… Элизабет зажмурилась от приступа паники. Как она посмотрит ему в глаза за завтраком? Она просто сбежала ночью. И почему–то теперь казалось, что отношения их невероятно запутались за то время, пока она спала.
– Лизз, тебя ждать?.. Или ты вот так посидишь здесь и еще поспишь пару часиков?
– А?.. – с трудом открыла глаза. – Идите, я вас догоню.
Она побрела в ванную с зубной щеткой, услышав, как дверь захлопнулась. Мозг совершенно не соображал.
Элизабет прополоскала рот и уставилась на собственное отражение. Спутанные волосы, серое лицо, впалые щеки и почти черные круги под глазами. Она была похожа на узницу Азкабана. Внутри было неспокойно. Она боялась встретить Бена. Она не хотела видеть Седрика и Чжоу. Ей не хотелось уезжать домой, пока все будут веселиться на каникулах. Ей просто нужно было пережить этот день.
– Прекрати ныть, – она прислонилась лбом к холодному зеркалу и тут же подумала, что бы ответило ей ее домашнее зеркало. Например, «Сама прекрати» или «Ну вот, началась моя любимая часть самобичевания…»
Хорошая мысль, подумала Лизз, прожить хоть одно утро без нытья и жалости к себе. Это будет что-то новое. Это будет по–взрослому.
И горько усмехнулась. Интуиция говорила, что случится что–то нехорошее, если она пойдет на завтрак. Хотя что-то нехорошее постоянно случалось, куда бы она ни шла.
*
Зал был полон веселья. Под прозрачным потолком гуляло эхо сотен голосов. Элизабет нашла местечко рядом с девчонками, напротив Роджера Девиса и Маркуса Белби. Когда она подошла, они успели уже съесть половину завтрака и обсудить половину присутствующих в зале. Сейчас Дора вовсю препиралась с братом.
– Нет, ты просто невозможен, – тыкала она в него беконом на вилке. – Я все расскажу маме, какой ты безалаберный. А вот когда начнутся занятия…
Роджер закатил глаза в выразительном жесте:
– Сегодня первый день каникул, Дор…
– Между прочим, – Дора, наконец, засунула в рот бекон и стала активно жевать, – даже на каникулах надо заниматься, Роджер. У нас вообще С.О.В. в этом году, нельзя терять времени.
– Ты говоришь, как МакГонагалл, – фыркнула Кира в свой стакан с соком. И Дора тут же обратила свой праведный гнев на нее.
– Нет, – повернулась она к Кире, сверкая глазами, – это голос моей совести.
– Ну, так он звучит как твой обычный голос, – пожал плечами Роджер, и поднялся. – Ты идешь? – ткнул он в плечо Маркуса. – А то здесь прямо ведьминский шабаш какой–то, да и без нас начнется все веселье.
– Ты про битву зачарованными снежками во дворе? – поинтересовалась Кира. – Мы к вам присоединимся.
– Давайте, а то моя сестра забудет, что значит веселиться, и монстр, который в нее вселился, поработит мир, – усмехнулся Роджер, уклоняясь от удара Доры.
Маркус, уплетая последние куски яичницы, поспешил за ним.
Дора уткнулась обратно в тарелку. Похоже, вся эта история с Роджером ее действительно расстраивала. А может, ее просто нервировала необходимость браться за С.О.В. на каникулах.
– Сегодня он просто ужасен, – проворчала она.
– Он прав. Сегодня твой внутренний голос громче, чем обычно, – пожала плечами Кира. – Мы можем взяться за уроки и завтра, – и энергично затеребила ее за рукав: – Дора, смотри, смотри, по–моему, Энтони тебе подмигнул! Похоже, после вчерашнего бала у тебя появился поклонник…
– Ну не знаю, он всегда мне казался не особо сообразительным…
– Вряд ли вам придется писать совместный учебник по Трансфигурации. Вчера он точно так же на тебя смотрел, пока не уснул возле чаши с пуншем…
Элизабет рассеянно слушала сокурсниц. Она окинула усталым взглядом зал. Учеников было меньше, чем обычно. Видимо, многие еще отсыпались. Седрика и Чжоу не было за столами. И это даже радовало. Она бы не хотела видеть их сейчас в своем болезненном состоянии.
Если бы она сама еще чувствовала себя получше, то утро было бы не таким ужасным. Лизз с неприязнью поглядела на содержимое тарелки. Пудинг с кленовым сиропом выглядел весьма аппетитным. И она даже вяло поковырялась в нем. Но пока она собиралась на завтрак, тошнота победила голод.
– Ты проковыряешь в тарелке дырку в другое измерение, – послышался голос справа.
Она резко повернулась в полной уверенности, что там должны быть Кира и Дора. Но вместо них Бен Бредли сидел и смотрел на нее.
Элизабет отвлеченно вспомнила, что девочки что-то говорили про снежные игры во дворе. И она еще думала, присоединиться к ним или нет. А тут даже не заметила, как они ретировались, и не позвали ее с собой. Впрочем, чему тут удивляться.
Мерлин, почему она думает об этом, когда надо придумать, что сказать Бену? Вот же он сидит и сверлит ее взглядом. А в голове сплошной хаос.
– Как ты, Лизз, как себя чувствуешь? – голос Бена доносился до нее как в туманном сне.
Элизабет поняла, что голова сейчас взорвется. Или содержимое желудка вырвется на свободу. Она уронила голову на руки прямо посреди обеденного стола.
– Прости, Бен, – выдавила она. – Мне так стыдно. Прости за то, что я сбежала.
– Мне все ясно, – произнес Бен, и она подняла на него глаза. – У тебя похмелье. Поверь, это чувство мне знакомо. Когда просыпаешься с головной болью на утро, словно на ней всю ночь танцевали джигу маленькие феи.
– Что?.. – во взгляде Бена было столько участия, что это пугало.
– Попробуй тыквенный сок, – не замечая ее замешательства, он протягивал ей стакан с оранжевым содержимым.
Элизабет рассеянно опустила на него взгляд. Меньше всего ей хотелось что–то пить.
– В любом случае, надо выпить хоть что-то, – произнес Бен, ставя возле нее стакан. – Или, давай, я лучше тебе достану мандариновых пастилок, – потянулся он через стол к яркой тарелке.
Элизабет слушала его, но слова проходили мимо ее сознания. Почему он говорит это все? Почему ведет себя, как ни в чем не бывало? Ему действительно было не все равно, как она себя чувствует. Но от этой мысли тошнота подкатила к горлу новой волной.
– Извини, Бен, я… мне надо… – еле слышно прервала она его и поднялась.
Элизабет прижала салфетку ко рту и выскочила из зала.
*
Она едва успела добежать до ванной на втором этаже. Ее стошнило. Но от этого сразу стало намного легче. Тяжело дыша, Элизабет открыла кран, уставившись на льющуюся воду. Ее все еще немного лихорадило. Она ополоснула лицо и прополоскала рот.
Глядя, как льются струи воды, Лизз снова подумала о Бене. И под ложечкой неприятно потянуло от нового приступа паники. Его понимание и забота наводили на нее ужас. А вчера он так искренне говорил с ней о своем отце, и она сама рассказала ему слишком много о Ровене. Эта степень искренности теперь обязывала их к каким–то более близким отношениям. Наверняка, он думает, что они теперь друзья или, еще хуже, влюбленная парочка…
Ей живо представилось, что было бы, если бы они начали встречаться. Ходить вместе по коридорам, гулять у озера, делать домашние задания по вечерам. Всюду, куда бы она ни пошла, ей бы пришлось брать Бена с собой. Посвящать его во все свои дела. Общаться с его друзьями. Везде, всегда – рядом с ним! И все вокруг, вся школа, обсуждала бы их отношения – за завтраком, на уроках…
Элизабет сердито закрыла кран. Еще не хватало стать очередной подружкой Бредли! Ее щеки горели при мысли, что нужно вернуться в Зал. Как она посмотрит ему в глаза? А если не возвращаться, то ей все равно придется увидеться с Беном – рано или поздно. И поговорить. Элизабет положила руку на мокрый лоб. Она не сможет. Не сегодня, и не в таком состоянии.
Она все равно решила уехать на каникулы домой. Так что сейчас она просто пойдет в свою комнату, соберет чемодан и будет дожидаться кареты до Хогсмида. А потом, когда вернется через пару недель, сможет спокойно поговорить с Беном. Время все расставит на свои места.
Элизабет кинула на себя в зеркало быстрый взгляд и вышла в коридор.
– Тебе все-таки стоит выпить сока, – Бен ждал ее у двери ванной комнаты в коридоре.
– А тебе не стоит меня пугать! – заорала она, и голос ее отлетел от стен гулким эхом. И шумно выдохнула, сама только сейчас осознавая, в каком она напряжении.
– Извини, Бен, – обессилено прислонилась Элизабет к стене.
– Да все в порядке, – пожал он плечом, вставая рядом с ней. – Я понимаю.
Он не выглядел обескураженным или обиженным. Наоборот, все тот же довольный вид. Она закрыла глаза, слушая звенящую пустоту в голове. Думать о чем–либо казалось совершенно нереальным.
Они помолчали какое–то время.
– Ну так… чем думаешь заняться сегодня вечером? У меня есть пара интересных идей, – нарушил тишину Бен.
Элизабет резко открыла глаза, уставившись перед собой. Определенно, он думает, что они встречаются.
– Бен, – повернулась она к нему, изо всех сил надеясь быть услышанной. – Нам нужно поговорить, поставить все точки над «и»… но, наверное, стоять и обсуждать такие вещи у ванной комнаты девочек не самая хорошая идея.
В глазах Бена мелькнуло странное выражение, похожее на непонимание.
– Отлично, – неуверенно улыбнулся он, – давай прогуляемся. На улице хорошая погода. Поиграем в снежки. А разговоры оставим на вечер.
– Я уезжаю сегодня, – коротко произнесла она.
Бен не ответил. Элизабет так не хотелось огорчать его, но она не могла иначе. И стоять здесь больше тоже не могла.
Бен помолчал, качнулся на пятках взад-вперед. И снова поднял взгляд, в котором читались остатки надежды:
– Может, я помогу тебе собраться или провожу тебя?
Нет, она не сможет никогда ему сказать, глядя в эти глаза. Ни сейчас у ванной, ни где-либо еще потом.
– Мне нужно собираться, – промямлила Элизабет, презирая себя за малодушие, – осталось совсем немного времени на сборы. Прости. Давай поговорим попозже?..
Бен кивнул.
– Да, конечно, – взгляд его светился участием и пониманием. Он шутливо поправил ей выбившуюся прядку в челке и подмигнул. – Надеюсь, еще увидимся перед отъездом.
И, не дожидаясь ее ответа, зашагал по коридору, ни разу не обернувшись.
Она смотрела ему вслед. Студенты уже возвращались с завтрака, обсуждая каникулы, и спешили поскорее во двор. Они неслись мимо пестрым шумным потоком, но она стояла в странном ступоре.
Бен… Где–то в глубине души Лизз даже жалела, что они сблизились. Это только все запутало. Нужно было быть с ним честной. Нужно было сказать ему, что надеяться не на что. Но его симпатия к ней грела душу, а Элизабет уже успела забыть, каково это, когда кто-то любит тебя. Даже пусть это было бы и эгоистично. Так что она могла сказать ему? Что не хочет его отпускать от себя, но он ей дорог как друг? На ее взгляд, услышать подобное гораздо хуже, чем «я тебя не люблю».
– Лиззи! – разнеслось по коридору из толпы. Она крутнулась на пятках назад. Знакомый голос выдернул ее в реальность.
Сердце ее сделало безумное сальто. Это был Седрик. Первым чувством при виде него был новый приступ страха. А потом – дикое желание убежать и закрыться в комнате. Но Элизабет не шелохнулась. Лишь наблюдала, как он подходит и останавливается рядом с ней.
– Я повсюду тебя искал сегодня, – Седрик широко улыбался. Похоже, он уже побывал на улице – красные с мороза щеки, пара тающих снежинок в растрепанных волосах. Вид у него был немного помятый и невыспавшийся, но он был в отличном настроении.
– Да?.. – она апатично смотрела на друга.
– Что с тобой? С тобой все в порядке? – Седрик взял ее за локоть и отвел подальше от потока студентов к подоконнику. – Как прошел вечер? Мне показалось, ты была чем–то расстроена.
Лизз опустилась на подоконник и потерла лицо ладонями. Она неимоверно устала. И тратить силы на разговоры совсем не хотелось.
– Так зачем ты меня искал? – спросила она, наконец, скорее просто для того, чтобы что–то спросить.
– Узнать, как ты, – пожал плечами Седрик, присаживаясь рядом. – Некоторые люди называют это дружбой, Лизз.
Элизабет устало подняла глаза на Седрика.
– И потом, – продолжил он, – вчера мы собрались провести весь день вместе.
– Я уезжаю сегодня, – один в один повторила она фразу, сказанную Бену пятью минутами ранее.
Кажется, Седрик даже не удивился. И даже не приложил усилия, чтобы сделать вид, будто расстроился. Чуть позже до Лизз дошло – Чжоу, наверное, уже сообщила ему. И от этой мысли внутри стало тяжело и неприятно.
– Так что, я, пожалуй, пойду, – поджала губы Элизабет, так и не дождавшись его реакции. – Знаешь, сборы и все такое, занимают много времени.
– Постой, Лиззи, – Седрик успел поймать ее за руку, прежде чем она отошла от окна. Элизабет вздрогнула. Его пальцы были теплыми и мягкими. Но он почти сразу разжал их, привлекая ее сесть обратно на подоконник. Нехотя Лизз последовала этому негласному предложению.
– На самом деле, я хотел еще кое-что спросить, пока ты не уехала, – глаза его как-то странно заблестели, – только обещай не сердиться.
– Хорошо, – скрестила она руки на груди.
Седрик таинственно улыбнулся. Под ее взглядом порылся в карманах и вытащил какой-то клочок бумаги.
– Я разгадал, – сияя, выдохнул он.
– Что?..
– Вот, – протянул он листочек Элизабет, голос его вибрировал от волнения. – Ты посоветовала засунуть мне яйцо с первого состязания под воду, помнишь? Я так и сделал. И под водой различаются слова. И вот я записал их здесь.
Элизабет взяла помятый листок, на котором торопливым почерком были выведены строки то ли песни, то ли какого–то стиха. Она пробежала их глазами.
Седрик немного заерзал на месте.
– Я голову сломал, что бы это значило. Как ты думаешь?. .
– Ну, похоже, что это некая шарада… – протянула Лизз, повертев бумажку в руках.
– Я это понял, – нетерпеливо произнес Седрик. – Поэтому и попросил тебя ее разгадать.
Элизабет поколебалась и отдала Седрику листочек.
– Я не знаю, – пожала она плечом.
Она подумала, как далека от того, что интересно Седрику. Со всеми последними событиями ей вообще было не до этого. И она даже не была уверена, хотела ли сейчас видеть Седрика, сидеть с ним, что-то обсуждать. Тем более, Турнир.
– Брось, Лиззи, – он с надеждой поглядел на подругу детства. – Ты же сама говорила мне, что ты из Рейвенкло. Ты первая в моем списке гениев. К кому мне еще пойти, кроме тебя?
Это, конечно, польстило ей, но не растопило лед. Какой-то упертый бесенок поселился внутри нее, и ей безумно хотелось вредничать.
– Я не знаю, Седрик, – жестко повторила она, усталость в ней достигла предела.– Вчера ты, действительно, обещал провести со мной весь день, а сегодня разыскал меня только затем, чтобы сунуть под нос этот клочок бумаги. И если ты помнишь, я была не в восторге от того, что ты ввязался в Турнир. Так что, почему бы тебе не подумать над заданиями самостоятельно. А у меня есть своя собственная жизнь.
Это было удовольствием – говорить с ним вот так. И не изображать радость, если не было на это сил. В конце концов, мудро рассудила она, он сделал свой выбор, когда пригласил на бал Чжоу. Какой помощи он теперь может требовать от нее?
Седрик лишь удивленно таращился в ответ. В его взгляде мелькнуло нечто похожее на разочарование.
– Очень хорошо, – медленно произнес он, и этот тон Элизабет совсем не понравился, вызывая все плохие предчувствия разом. – А зачем тогда друзья, Лизз?.. Зачем, если не помогать друг другу?
Она уставилась на мраморный пол коридора.
– Я не знаю, – тихо произнесла в ответ. – Я сейчас уже ни в чем не уверена.
– Ладно, – Седрик сложил листочек с четверостишьем и засунул его в карман. Вид у него был мрачный. – Я понимаю, у тебя, наверное, что-то типа кризиса, авитаминоза или чего–то еще… Давай поговорим позже. После каникул. Может быть, за это время тебе что–то еще придет в голову.
Седрик поднялся, и Элизабет ощутила, как в горле сжимается комок. Она вдруг подумала, что не увидит его все каникулы, и резко соскучилась по нему уже сейчас.
– Сед, прости меня, ладно… – прошептала она, стараясь банально не зареветь. – Я не понимаю, что со мной. Возможно, действительно нужно время. Может, я правильно делаю, что еду домой…
– Да, я думаю да, – сказал он уже спокойнее, но от его хорошего настроения не было и следа.
– Ты же не сердишься? Ты простишь меня? – подняла на него глаза Лизз. Сейчас ей показалось, что от его ответа зависело очень многое.
