Текст книги "Назад в прошлое. Между строк (СИ)"
Автор книги: Heselinda
Жанры:
Фанфик
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 19 страниц)
– Ну ладно, – прерывает ее мысли Седрик, – раз ты решила сделать перерыв, можешь помочь мне.
Лизз уже начинает квасить недовольную мину, но он поднимает руку:
– В этом году мы сдаем С.О.В., родители настаивают, чтобы я уже сейчас задумывался о будущей профессии, Ж.А.Б.А. тоже не за горами. Так что…
Он протягивает ей кусок пергамента с неровными мальчишескими закорючками.
– Вот пара идей, я их записал.
Элизабет приходится внимательно изучить список. Спустя минуту она с удивлением смотрит на Седрика:
– Министр магии под номером один? Это скучно.
Но Седрик делает вид, что ее слова его не удивили.
– Сед, ну подумай! – настаивает Лизз, и даже поднимается и садится напротив него, скрестив ноги. – Твой отец работает в Министерстве. Ты просто придешь туда и будешь заниматься тем же самым, на всем готовеньком. Разве тебе не хотелось бы попробовать себя в чем-то новом? В чем-то, что ты выберешь сам и решишь всего добиться самостоятельно?
– По твоим словам, я должен уйти из дома и начать карьеру без гроша на улице?
Лизз улыбается:
– Не драматизируй, хотя это отличный сюжет для мемуаров. Прости, но я это вычеркну. Спорт?
– Ну да… – протягивает Седрик с подозрением. Кажется, он уже пожалел, что вообще доверил ей выбор. – Чем тебе не нравится спорт? Я играю в квиддич.
– Квиддич, ну это же несерьезно…
– Конечно, серьезно! Его любят по всему миру, и я могу стать популярным.
– Ну да, можешь, – нехотя соглашается она, – если не хочешь обременять себя интеллектуальной деятельностью, на которую вполне способен. Станешь известным и будешь шевелить мускулами, вместо того, чтобы шевелить мозгами.
Седрик отламывает кусочек печенья из тарелки и кидает в Лизз.
– Ты смеешься надо мной!
– Нет, не смеюсь, – примиряющее поднимает она руки, – ни над тобой, ни над твоими мускулами.
– Ладно-ладно. – Седрик поднимает на нее насупленный взгляд. – Ты не любишь квиддич.
Лизз опускает глаза на листок:
– Аврор? Или лекарь? Это уже лучше. Помогать людям очень благородно.
Но Седрик забирает у нее пергамент.
– И кому я доверился! Ты просто безнадежная идеалистка.
– Мама бы обрадовалась, услышав тебя: хоть кто-то считает так же, как она, – улыбается Лизз, но Седрик успевает прочесть за ее иронией то, что ее беспокоит.
– Вы по-прежнему не ладите?
– Не знаю, часто ей все не нравится, поэтому я поскорее хочу в Хогвартс.
Элизабет снова ложится на ковер. Скоро они снова окажутся в школе. Будут сидеть на их окне и болтать, как сейчас на этом старом чердаке. Каникулы пролетели так быстро…
– Будешь? – Седрик протягивает ей последнее печенье, но она отказывается. Ей просто лень подниматься, хотя печенье было изумительным. Похоже, Седрик тоже так думает: весь подбородок у него в крошках.
– Ну ты и чушка!
Лизз не раздумывая тянется к нему, чтобы их стряхнуть. Смотреть на такое выше ее сил. Но когда она проводит по его лицу, неожиданно что-то начинает трепетать в ней. Кожа Седрика уже не гладкая по-мальчишески, на ней ощущается легкий пушок, грозящий перерасти в настоящую бороду. Но из-за того, что его волосы светлые, это практически незаметно.
Лизз растерянно убирает руку.
– Седрик? А ты уже целовался? – вопрос срывается раньше, чем она его обдумала.
– Что?
Лизз невозмутимо смотрит в ответ. Седрик нормально относился к подобного рода вопросам. И потом, они же друзья. Он и раньше рассказывал ей о том, что ходил на свидания. Что здесь такого? Они постоянно обсуждали романтические подробности. Она знала, что Лаванда забрасывает его записочками, и что у него была пара свиданий с Клариссой Кросс. Но что-то в ней говорит, что она хочет знать больше.
– Расскажи мне.
У Седрика появляется морщинка недопонимания между бровей.
– Ты же знаешь. Я тебе рассказывал.
Лизз отодвигает тарелку и падает на ковер в солнечный свет.
– Хочу подробнее.
– На третьем курсе с Клариссой.
– Как это было? – поднимается она на локте.
Седрик усмехается, вспоминая.
– Да нормально, в общем-то. Мы просто целовались.
– Мальчишки никогда не умеют рассказывать, – разочарованно протягивает Элизабет.
Ей было тепло и уютно здесь с ним. Но почему-то к ней закрадывается мысль, что когда они окончат школу и вырастут, то, возможно, не будут общаться так же, как теперь. Обзаведутся семьями. И у нее, и у Седрика появятся дети. И вопросы о том, как он целовался с Клариссой, будут совсем неуместными…
Ей не по себе от собственных мыслей. Элизабет пристально смотрит на Седрика, который снова углубляется в учебник.
– Седрик, ты же все равно будешь любить меня?
– О чем ты?
Наверняка, Седрик думает, что сегодня она сошла с ума и задает совершенно глупые вопросы. Ну и ладно. Ей очень нужно знать ответ.
– Когда найдешь себе девушку? Ты же все равно будешь меня любить?
– Если ты будешь называть меня чушкой, то нет, – Седрик едва ли на нее смотрит. И это ее почему-то огорчает.
– Ну, Седрик!
– Нет, нет, – с невозмутимым видом перелистывает он страницу, – не проси. Я найду себе девушку и сразу тебя брошу.
– Сед… – она даже поднимается, садясь на колени, – Сед, ты шутишь, да?
Но Седрик не смотрит на нее, а только его плечи вздрагивают от беззвучного смеха.
– Ты шутишь! – ее восклицание – скорее угроза, чем вопрос. – Хватит смеяться, скажи что пошутил, Сед!
Элизабет усилием воли сдерживает порывы зарыдать или поколотить его. Седрик, наконец, поднимает свою светлую макушку, внимательно и серьезно смотрит на Лиззи.
– Ну чего ты, глупая? Иди сюда, – и привлекает ее к себе. – Я всегда буду любить тебя. Только не проси меня есть сэндвичи с тунцом за завтраком, когда приедем в школу.
Лизз смеется. Она кладет голову на плечо Седрика, глубоко вдыхает: от него безумно приятно пахнет. И думает, что уже через неделю их ждет Хогвартс. Внутри защекотало от ожидания.
– Кстати, – нарушает тишину Седрик, – если я все-таки буду игроком в квиддитч, буду завидный жених…
– Без моего чуткого руководства ты быстро пойдешь по наклонной, – качает головой Лизз. Она чувствует, не поднимая взгляда, что он улыбается, но голос его звучит нарочито серьезно:
– Мерлин, храни Англию, что за ересь? Торжественно клянусь, что буду с тобой целую жизнь, Элизабет Томпсон. А иначе не быть мне министром магии. Да будет так во веки веков. Аминь…
*
Она нашла его сидящим в библиотеке. Там было тихо и светло. И никого не было, кроме них двоих.
– Седрик?
Лиззи прислонилась к стеллажу рядом с окном, сложив руки за спиной. Она любила это место. Как и Ровена, пронеслось в голове.
Вчера она не пошла на вечеринку в честь второго испытания; сразу после поединка она отправила записку совиной почтой, чтобы встретиться с ним здесь после завтрака. И вот, он ждал ее, пролистывая какой-то журнал.
То, что она собиралась сделать, на миг показалось ей безумием.
– Лиззи, в чем дело? – Седрик встал ей навстречу. Вид у него был напряженным. То ли из-за последствий вечеринки, то ли из-за чего-то еще.
– Почему тебя не было вчера? – Он сел на край стола рядом с ней, скрестив ноги. – Я спрашивал о тебе остальных, ждал тебя весь вечер, а потом вместо этого получил сову. Что-то случилось?
Элизабет боролась с желанием подойти и сесть рядом, но осталась стоять на расстоянии.
– Седрик, я должна кое-что сказать. – Она побольше вдохнула, чувствуя, что в легких все равно не хватило бы воздуха, чтобы произнести эти слова. – Я думаю… Нам больше не стоит общаться.
– Что? – Седрик выглядел озадаченным.
– Я думаю, нам не стоит…
– Я слышал, – перебил он. – Что это значит? Почему?
– Просто пойми, так будет лучше.
– Лиззи? Ты серьезно? – уголки губ еле заметно дрогнули в попытке улыбнуться.
Седрик подумал, что она шутит. И правда, она слушала себя со стороны, и все это крайне походило на розыгрыш. Если бы она остановилась прямо сейчас, они бы просто посмеялись над этим, и все было бы как раньше. В конце концов, они поступали так после каждой ссоры – притворялись, что у них все хорошо.
Но как раньше уже не могло быть.
– Я приняла это решение и хочу им с тобой поделиться. Не для обсуждения. А просто, чтобы ты был в курсе.
Он смотрел на нее с недоверием и удивлением, подняв брови. И не верил в то, что слышал.
– Я хотя бы имею право знать, почему?
– Это же очевидно, – всплеснула Элизабет руками, не в силах больше сдерживаться. – Посмотри на нас, Седрик. Все изменилось. Наши отношения изменились! И я не хочу видеть, как от них совсем ничего не останется.
Седрик просто сидел и смотрел на нее. Было непонятно – раздражен ли он или ошарашен ее заявлением. На фоне тусклого зимнего света, льющегося через витражное окно за его спиной, его светлые волосы напоминали нимб.
– Возможно, ты и права, – пожал он плечами. – Да, мы изменились. И наши интересы тоже. Но, может, мы просто выросли? Невозможно все время быть детьми, играть на заднем дворе и делиться всеми игрушками.
– Может, дело и в этом, может, мы выросли, – она скрестила руки на груди, – но почему это влияет на нашу дружбу? Мы становимся чужими… Разве не так? Разве не так, скажи мне?
– А что, по-твоему, дружба? Чего ты ждешь от меня? Чтобы я отказался от всех своих дел, от друзей, от Турнира и просто целую вечность болтал с тобой на окне, где мне стало тесно?
Она с силой заставила себя произнести:
– Не хочу… Седрик, я просто не хочу общаться с тобой больше.
Она не думала, что будет так сложно достучаться до него. Он будто специально не понимал ее. Элизабет пришлось пояснить:
– Сколько времени за последний семестр ты провел со мной? Когда в последний раз интересовался, что происходит в моей жизни, что меня волнует? По-настоящему поинтересовался? Если бы не Турнир, ты бы вообще забыл о моем существовании.
Седрик помолчал, обдумывая ее слова.
– Обвинять других всегда легче, вместо того, чтобы спросить себя, что ты сама делаешь не так, да, Лизз? – горько спросил он. – И что, ты считаешь, это по-взрослому?
– Что я делаю не так?!
Ей захотелось подойти ближе, встряхнуть его за плечи, закричать, сделать хоть что-нибудь, чтобы он понял.
– Я много делаю для нас с тобой. Но я устала делать что-то одна. Дружба – это обоюдное согласие, это движение навстречу друг другу, Седрик. Ты не можешь требовать от меня большего. Я отдала все, что у меня было.
Его глаза вместо привычно-серых казались почти черными из-за света за его спиной – такими, какими никогда не были. И стоило ей заглянуть в них, ей вспомнился совсем другой, но такой же темный взгляд. Совсем другая реальность, словно забытый мираж, но та же пустая библиотека. Ночь, мерцающий свет факелов и длинные тени. Худое знакомое лицо напротив.
«Я отдала тебе больше, чем могла. У меня уже ничего не осталось, Салазар».
Высокий надменный мужчина падает перед ней на колени. Склоняет голову так, что она не видит его лица.
«Я люблю тебя. И всегда любил. Разве тебе этого недостаточно?».
Ей больно это слышать. В голове проносится мысль, что еще не поздно все изменить, поверить его словам в очередной раз. Но вот он поднимает взгляд, и черные изучающие ее глаза говорят, что это очередная уловка.
«Я никогда не причинил бы тебе вред, я никогда не сделал бы этого, ты же знаешь».
«Если бы понадобилось, причинил бы. И это я тоже знаю».
– Именно поэтому ты не пришла вчера? Потому что решила, что и так слишком много делаешь для нас?
Седрик в упор посмотрел на нее. И ей стало не по себе. Она никогда не слышала у него такой враждебности в голосе.
– Я не пришла не потому, что не хотела, Седрик. Но у меня была причина, честно.
– Да? И что же это? Что-то большее, нежели всегда?! – скептически произнес он.
Иногда, когда люди кричат, они так выражают свою любовь, вдруг пришло ей на ум. Насколько проще вместо глупых обоюдных обвинений было подойти и просто обнять его, уткнуться в плечо и рассказать обо всем, что ее тревожит. Быть честной. Ей просто нужно было быть честной с ним. Рассказать, как он ей дорог, как тяжело ей видеть их с Чжоу. Рассказать о том, как они поссорились с Беном. О Ровене и медальоне, о своих видениях. Ведь первое, о чем она умолчала, была шкатулка Ровены, а потом все начало расти, как снежный ком. И вот к чему это привело. Мерлин, что же мы делаем…
– Я могу тебе объяснить, я могу рассказать все с самого начала. Помнишь, когда я выбрала тему для моей курсовой…
– Лиззи! – он оторвался от стола, вскочил и шагнул к ней, и потребовались все силы, чтобы не отступить на шаг. – Это просто смешно! Хватит. Хватит, понимаешь? Хватит кормить меня банальностями, хватит врать. Курсовая? Ты втираешь мне про курсовую уже третий месяц подряд!
Нет. Все бессмысленно. Решительность, державшая ее на плаву, вдруг исчезла, а вместе с ней ушли и последние силы бороться. Для объяснений было слишком поздно, вяло проскользнула усталая мысль. Она уже не сможет достучаться до него. А он… вряд ли поверит ей. Они давно говорят на разных языках.
– Почему я должна придумывать, как оправдаться перед тобой? Почему? – немгромко произнесла Элизабет в тишине.
– Возможно, потому, что ты все еще мой друг, Лизз?
Седрик подошел совсем близко и коснулся рукой ее подбородка, повернув лицо к себе. Элизабет вздрогнула: он был так близко. Но в то же время невероятно далеко от нее.
– Давай, скажи мне, почему ты решила, что мы больше не друзья? Еще вчера все было отлично. И как это случилось в один день?
«Я люблю тебя. Больше чем друга».
Ей безумно хотелось это сказать. Она так долго ждала подходящей минуты. И вот, похоже, это была именно она. Но ее губы по-прежнему молчали, а глаза с мольбой смотрели на Седрика.
«Я не могу. Я не должна».
– Что происходит с тобой, Лизз? Ты можешь сказать мне… вот так, в лицо?..
– Что ты хочешь услышать? – тихо прошептала Элизабет. – У меня нет того ответа, который тебя устроит.
Седрик резко отступил и отвернулся к окну. На морозном стекле на миг отразилось его лицо, но затем снова стал виден лишь снег.
– Друзья не всегда остаются друзьями, Лизз, это ты имела ввиду? Мне не пять лет, я это прекрасно понимаю. Просто все, во что я верил раньше, почему-то теперь перестает быть этим. Из-за Турнира столько людей хотят быть моими друзьями, но в итоге я вижу, как они мне врут… – Слова лились из него, словно он не разговаривал ни с кем годами. – Лиззи, я не знаю, зачем я все это говорю. Я устал от этих бессмысленных разочарований в людях. Не хочу, чтобы следующей была ты. Только не ты, Лизз, ты же не из таких…
Она только смотрела на его напряженную спину. Седрик помолчал, глядя за окно. Элизабет словно видела их двоих со стороны. Вот они, стоят тут, как два чужих человека, по разные стороны пропасти, и есть только тонкая ниточка, уходящая в темноту, соединяющая один конец, где стоит она, с другим.
Седрик развернулся и прислонился к окну, скрестив руки на груди.
– Дело даже не в этой дурацкой вечеринке, ты сама это понимаешь. Дело в тебе. И еще в чем-то, о чем ты не говоришь.
И его тон – каким обычно читают приговор – говорил, что теперь они уже точно ничего не вернут назад. Что-то безвозвратно сломалось. Она приложила к этому слишком много усилий.
– Ты не обязана оправдываться, как ты говоришь, или объяснять. Не обязана. Возможно, ты считаешь, что я изменился, может, это из-за Турнира, или из-за того, что вокруг меня всегда куча людей, или… Я не знаю этого и не узнаю, пока ты мне не скажешь. А ты, наверное, не скажешь, потому что ты думаешь, что я не пойму. И потому что… потому что считаешь, что мы больше не друзья, так?
– Так, – выдохнула Элизабет.
И внутри все оборвалось. Теперь были только две стороны пропасти, которые ничего не связывало. И пустота между ними. И воздвигнуть мост и воссоединиться одному не хватало сил, а другому – желания.
Лизз устало закрыла глаза, словно это помогло бы ей спрятаться. Седрик медленно подошел. Она знала: вытяни она сейчас руку, смогла бы коснуться его… Только зачем?
– Это из-за кого-то еще ты так поступаешь со мной? – сказал он, и Элизабет распахнула глаза. – Из-за Бена Бредли?
Казалось, она не сможет заговорить. Она вздохнула пару раз.
– Нет, – произнесла Элизабет твердо. – Бен здесь совсем не причем. Я просто устала постоянно ссориться и мириться с тобой, Седрик, я… я действительно не знаю, друзья ли мы еще.
– И ты вот так просто можешь все порвать? Так легко все забыть?
– А разве ты сам не хочешь этого сделать?
Седрик устало потер глаза.
– Я не знаю, я не знаю, что я должен еще сделать.
Тихий, родной голос. Не раздраженный, не обвиняющий. Другой.
– Ты все же можешь сделать кое-что, – произнесли ее губы. – Ты можешь просто уйти.
Она повернула голову к заснеженному окну, в нишу которого ветер задувал большие снежинки.
«Verus amicus amici nunquam obliviscitur»* – пришло к ней откуда-то издалека. И Лиззи горько усмехнулась. Мир рушился у нее на глазах, уже во второй раз за эту зиму. И иногда ей казалось, что нынешняя зима никогда не кончится. Каждый день повторялся, как предыдущий, и непонятно было, когда же, наконец, закончится этот один длинный-длинный зимний день.
Она не слышала шагов, не видела выражения его глаз, но знала, что после этих слов он взял сумку со стола и захлопнул за собой тяжелую дверь, эхо от которой разнеслось по пустой библиотеке.
Когда Элизабет, наконец, повернулась, Седрика не было – она стояла одна.
*
Позже, даже уже став взрослой, Элизабет Томпсон не раз возвращалась в памяти к тому разговору с Седриком. Иногда – с улыбкой над тем, какими они все-таки были детьми, иногда – с тоской по школьным временам и по своему лучшему другу. А иной раз – с удивлением от самой себя, что же на нее нашло в тот день.
Но факт в том, что тогда, в юности, сразу после того, как Седрик оставил ее в библиотеке – она не чувствовала ничего.
Уже придя в гостиную Рейвенкло, она сидела в кресле у окна, смотрела на снег и напряженно прислушивалась к себе, даже специально попыталась вызвать в себе хоть какие-то чувства – слезы, гнев, – но внутри было тихо. Это не было спокойствием или умиротворением. Скорее, пустотой. Как будто из самой середины нее вырвали внушительный кусок, тот самый, который раньше грел ее и давал силы жить. И теперь на его месте красовалась огромная дыра, настоящая пропасть, которую заполнить было невозможно.
В гостиной сновали студенты, был разгар дня, она наблюдала за ними сквозь полуопущенные веки. Для размышлений о жизни, конечно, можно было пойти на их с Седриком тайное окно, а не сидеть здесь, но эта мысль ей показалась неуместной. Да и потом, впервые ей нравилось, что вокруг другие люди. Кто-то радостно переговаривался, кто-то сидел в уголке и учил уроки, кто-то опустился на диван, стоящий рядом. Так было легче скрыться от собственного одиночества.
Краем глаза она заметила шевеление в соседнем кресле и нехотя повернулась. Странно, она даже не удивилась, когда увидела его.
Она уже привыкла, что стоило ей повернуть голову, и там оказывался Бен. По иронии он всегда был рядом. Всегда готовый прийти на помощь Бен Бредли. Неплохой парень с красивой улыбкой и ясным взглядом. Он-то точно всегда знал, чего хочет от жизни, и не давал унынию себя захватить.
Интересно, сколько Бен просидел здесь вот так? Он просто смотрел на нее. Словно чувствовал, что сейчас ей необходима его поддержка.
– Привет, – тихо произнесла она.
Их последний разговор был ужасен. И если бы Бен не ответил, она бы даже не удивилась.
– Привет, – улыбка скользнула по его губам. Он поставил локоть на ручку кресла и положил подбородок на руку.
– Что за мрачный вид, Лиззи? Кто умер и оставил тебя вдовой?
Он спросил это так просто и тепло, что она невольно улыбнулась.
– Что бы ты сделал, если бы почувствовал, что запутался, Бен?
– У меня это бывает крайне редко, – ясный взгляд его глаз был невозмутим, словно у него всегда был ответ на самый неожиданный вопрос. – Наверное, хорошенько бы выспался.
Он был прав. Все это напоминало один дурной сон, от которого было невозможно проснуться.
– Мы с Седриком решили не общаться больше, – быстро произнесла она. Сама не зная, зачем.
– О…
Бен выглядел удивленным. Он помолчал. И Элизабет была благодарна за это молчание. За то, что он не стал охать и ахать, или выяснять причины, или лезть с советами. Просто внимательно смотрел на нее, как доктор, который оценивает, насколько болен пациент – смертельно, или его еще можно спасти.
– Все наладится, – вынес свой вердикт Бен.
– Ты ведь понял тогда в Хогсмиде, что я имела ввиду Седрика. Ну, на твой вопрос – в кого я влюблена.
Взгляд Бена едва заметно вспыхнул. Он все так же ее изучал, словно ему приносило удовольствие копаться в ее чувствах.
– Мы так похожи с тобой, Лиззи. Все люди бывают отвергнутыми. Сначала это неприятно, но потом проходит.
– Откуда тебе знать? А вдруг это не пройдет?
– Советчик из меня никакой. Могу дать саркастический комментарий.
Она улыбнулась.
– Самое сложное и самое интересное в этой жизни, Лизз – это жить в ней, – Бен с умным видом смотрел в ответ. Но в глазах его плясали искорки веселья.
– Ты всегда знаешь ответ, Бен Бредли? Каково это, быть таким мудрым?
Бен преувеличенно тяжело вздохнул:
– Это непросто. Всегда видишь все раньше остальных. А потом ждешь, пока они поймут.
Элизабет подумала, что эта фраза была куда более правдивой, чем считал сам Бен. Он действительно видел ее насквозь. И если раньше от этого было неуютно, сейчас приносило радость – ей не хотелось ничего объяснять, снова копаться в себе и думать, почему она или Седрик поступили так, как поступили. Ей хотелось, чтобы кто-то просто заглянул внутрь нее и увидел ее боль. И принял как свою. Она читала это в глазах Бена. Наверное, потому, что он испытывал ту же безответность, что и она. Это было непостижимо. Только человек с разбитым сердцем может понять второго такого же человека.
– Я прочитала твое письмо, – невзначай произнесла Элизабет, по его взгляду было заметно, что ему все еще было это важно. – Я обидела тебя тогда. Прости.
– Не извиняйся.
– Нет, я должна. И за тот раз на крыльце, после Лощины. Когда ты… ну, поцеловал меня. Прости, это было просто ужасно.
– Ты про сам поцелуй или про ситуацию в целом? – как бы между делом уточнил Бен.
Она опустила голову, пряча улыбку. На душе светлело. И пустота внутри нее неожиданно начала заполняться чем-то приятным и забытым.
– Я не хотела быть грубой, Бен.
– А я не хочу слушать, как ты извиняешься. – Проговорил Бен, заставив ее поднять взгляд. – Когда ты влюблен в кого-то, я не знаю, может ли тебя что-то обидеть? И я люблю тебя любой. Когда ты сердишься на меня или когда смущаешься, или когда смеешься. Даже когда падаешь в обмороки, чего не делала при мне ни одна девушка. Или когда…
– Подожди Бен. Ты сказал «люблю тебя».
Его глаза были кристально-чистые и открытые. Как будто он вывернул всего себя, и ему больше нечего было скрывать.
– Так и есть. Разве ты еще не поняла? Я люблю тебя, Лиззи Томпсон.
В его устах это звучало так просто. Слишком просто. Так же просто это произносила и Чжоу, когда говорила, что любит Седрика. Может, когда ты любишь по-настоящему тебе нечего стесняться, и ты наоборот готов рассказать всему миру о своих чувствах? Почему тогда ей было так сложно признаться в этом Седрику сегодня?
Бен все еще ждал ее ответа. Элизабет вернулась в реальность.
– О… Я… я не знаю, что отвечают в таких случаях.
– Ну, можешь ответить, что согласна со мной встречаться, – как бы в шутку предложил Бен и усмехнулся, – или можешь сказать, что я конченый идиот.
– Человек не может быть идиотом из-за того, что любит, – покачала головой Лиззи.
– По-моему, это одно и то же.
Она опустила взгляд на свои руки. Ей впервые признавались в любви. Она всегда думала, что ее первые отношения будут бурным романом, а они казались скорее тихой гаванью. Пристанью, где она могла забыть обо всем плохом, что случилось, и где ее всегда принимали с открытыми объятиями.
– Ты мне нравишься Бен, но ведь я… я говорила тебе про Седрика… – она беспомощно на него посмотрела. Как же сложно быть честной. Она представила себя на его месте. Каково это услышать на «Я тебя люблю» – «Ты мне нравишься»?
– Это самый кошмарный ответ на признание в любви, – поморщилась Элизабет. – Я знаю.
– Все хорошо, – Бен положил руку поверх ее.
Прикосновение Бена ощущалось по-новому приятно. Он был очень осторожен с ней. И все в ней затрепетало. Она вдруг разглядела, какие сильные руки у Бена, увидела линию его подбородка – четкую и мужественную, легкий намек на будущую щетину, и у него была красивая форма носа и губ….
Это было странно – смотреть на него с новой стороны, оценивать его, как симпатичного парня. Еще утром у нее никого не было, а теперь она успела потерять лучшего друга и завести новые отношения.
Все происходящее казалось безумием.
– Мама сойдет с ума от радости, что у меня появился парень, и я нормальная, – рассмеялась Лизз.
– Так значит, – Бен испытующе посмотрел на нее, не выпуская ее руки, – я твой парень?
– Выходит, так, – пожала плечами Элизабет.
Ее жизнь кардинально менялась у нее на глазах, в ней появлялось что-то новое, что-то, что снова давало ей силы. Она подумала о будущем. Вот она и Бен через неделю, через месяц, через год… И от этой мысли было спокойно внутри. Можно было бы начать и с сегодняшнего вечера, провести его вместе – почему бы нет?
– Так, и… что будем делать? – она подняла глаза на улыбающегося Бена. Он поиграл ее рукой, которую все еще держал.
– Ну, переедем поближе к морю, заведем пару детей…
– Я про сегодняшний вечер, Бен!
– У тебя есть предложения?
Элизабет поглядела на медальон, висящий на шее поверх блузки.
– Вообще-то, есть.
«Линн права – я начала терять Седрика, когда стала закрываться от него». С Беном она должна была избежать тех ошибок, которые сделала с Седриком. Она могла, нет, должна была рассказать Бену про Ровену и медальон. И если он не отвернется от нее, то это будет началом чего-то большего.
Элизабет подняла голову и шумно вдохнула:
– Для начала я должна тебе кое-что рассказать, Бен.
========== Глава 19 ==========
К сожалению на этом история Лиззи, Бена и Седрика обрывается. В этом году данному фанфику будет 11 лет! И за это время у меня так и не получилось его дописать… Сначала я просто хотела удалить его из сети, но потом перечитала и заново пережила много приятных моментов с героями. Тогда-то я и поняла, что должна оставить фанф здесь, чтобы дать возможность кому-то ещё погрузиться в эту историю. Ведь согласитесь, Лиззи и Бен – получились очень реальными!
Это созданные с нуля персонажи, живые, яркие и очень любимые мной. Я много времени провела в их компании и часто это не я диктовала им, как действовать, а они сами подсказывали сюжет и учили меня жизни. Я выросла. Они – нет. Лиз и Бен остались подростками, в то время как у меня случилось много изменений: дипломная работа, переезд, смена координат, выход замуж, свой бизнес… В этом списке больше не оказалось времени на фанфики с моей взрослой жизнью. К сожалению, придется оставить эту историю со всеми несостыковками и дырами в сюжете, с их бушующими эмоциями неуравновешенных школьников, с их первыми разочарованиями и влюбленностями… А еще я поняла, что просто не могу убить Седрика… А ведь по сюжету все к этому и шло:) Наверное, поэтому я так долго тянула с финалом.
Так что я выкладываю эту историю из корыстных целей. Если вам понравился фанфик и вы хотите написать концовку, я могу выслать вам свои наброски для финала, а так же помогу в редактуре и вычитке текста. Хотите подарить Элизабет и Бену свое продолжение – без проблем! Я буду рада увидеть новый сюжет с этими героями. Пишите мне в личку и мы обсудим литературное сотрудничество;)
И ещё! У фанфика изначально было две сюжетные линии. Одна – про Элизабет, вторая – про Ровену Рейвенкло. Вторая история описывала средневековье, отношения Ровены и Салазара, постройку Хогвартса и нормандское завоевание. Эта линия выглядела очень цельной и законченной. Поэтому отделила ее от общего сюжета и оформила как отдельную книгу. Получился небольшой исторический роман! Если вы любитель средневековой Англии, погуглите фанфик Reminiscentia ru, чтобы найти его в сети. Либо ссылка есть в моем профиле. отрывки из сюжетной линии Ровены встречаются в видениях Лизз, но вы можете узнать всю историю о Ровене целиком.
Кстати, у фанфика было целых два соавтора! Надеюсь, что найдется еще один достойный автор, который подарит истории Элизабет красивый финал:)
Буду рада отзывам и предложениям! Пишите, я часто бываю онлайн.
