Текст книги "Назад в прошлое. Между строк (СИ)"
Автор книги: Heselinda
Жанры:
Фанфик
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)
– Поверь мне, с тобой рядом даже кальмар не сможет провести и пяти минут, – усмехнулась Дора, на что Кира незаметно толкнула ее локтем.
Элизабет улыбнулась, представив эту картину, и опустила взгляд в собственную тарелку.
По поводу предмета их беседы у нее была только одна мысль: со всеми этими гостями и Турниром Хогвартс казался теперь уже не таким уютным и домашним. Она задумчиво поковыряла вилкой пудинг, при виде которого шармбатонки презрительно фыркали. Есть не хотелось. День сегодня был свободный – для отдыха, прогулок и общения. Конечно, ей стоило всерьез заняться курсовой. Неплохо было бы заглянуть в библиотеку после завтрака… хотя, если они с Седриком собирались прогуляться… Впрочем, библиотека, наверное, может и подождать… Вот если бы ее пригласил на прогулку вовсе не Седрик, а…
– Лиззи, ты идешь? – Теплая ладонь легла ей на плечо.
Элизабет резко обернулась, застигнутая врасплох:
– Да, конечно, – и постаралась выкинуть из головы мысли о курсовой, библиотеке и дурмштранговских хмурых ребятах. – Иду.
*
Они сидели на их излюбленном месте – под деревом на берегу озера. Совсем не осеннее солнце сияло бликами в ветвях деревьев, с которых опала почти вся листва. Элизабет вдохнула полной грудью свежий воздух, легкий ветер играл прядью ее выбившихся волос.
– Хочу, чтобы такая погода была почаще.
– Ну ты же ведьма – возьми волшебную палочку, как учил тебя Флитвик, и скажи что-нибудь вроде «Абракадабра!», – улыбнулся Седрик, щурясь от солнца.
– Когда после первого урока Флитвика я сказала что-нибудь вроде «Абракадабра!», мы всем факультетом тушили ковер в гостиной. Так что я ограничусь только желанием.
– Марк Стэванс с третьего курса, – вдруг невзначай произнес Седрик, – рассказывал мне сегодня, как близнецы Уизли придумали какое-то зелье, увеличивающее возраст, чтобы перейти возрастное ограничение. Что-то пошло не так, Кубок выплюнул их заявки, а у них отрасли длиннющие бороды… Это было забавно.
Элизабет кинула быстрый взгляд на Седрика:
– Ты так и не передумал бросить свое имя в кубок?
Седрик помолчал.
– Это мой шанс. Я не могу всех подвести.
– Ты о чем? – с непониманием обернулась к нему Лизз.
– Все в Хаффлпаффе надеются, что выберут именно меня. Неужели мы позволим каким-то гриффиндорцам себя обойти? Достаточно их постоянных побед в квиддитч!
– И потом, – спустя какое-то время добавил он, – мой отец бы хотел этого.
Элизабет долго смотрела перед собой, задумавшись. В вышине деревьев пели птицы, радуясь солнечному дню.
– Они делают из тебя героя, – не глядя на друга, наконец, произнесла она. – Папа – работник министерства, ты староста, один из лучших игроков в квиддитч. Но ты не думал, что иногда подобная слава достается большой ценой? Эти испытания очень опасны, Сед! Не лучше ли держаться от всего этого подальше?
– Держаться в тени – это удел слабых, – философски изрек Седрик. Потянулся за сумкой и начал подниматься.
– Куда ты? – встрепенулась Элизабет.
– Мне пора идти.
Что-то в его тоне не понравилось ей. Лиззи тоже поднялась и теперь их глаза были почти на одном уровне. Почти. Седрик всегда был ее чуточку повыше. Она пристально посмотрела в лицо друга, прищурившись от солнца:
– Марк Стэванс просто дразнил тебя, рассказывая об Уизли. Ты же не купишься на это?
На что Седрик лишь состроил гримасу.
– Спасибо, мамочка, если ты не заметила, я уже довольно взрослый мальчик.
Элизабет вздохнула. Ей просто больше ничего не оставалась. Она постаралась улыбнуться, потянулась и убрала с его глаз отросшую челку:
– Ты просто безнадежен. Откуда столько упрямства, Седрик?
На что он лишь беззаботно улыбнулся:
– Ну мы же хаффлпаффцы. Это наша отличительная черта. Мы не заморачиваемся на курсовых и славимся своим упрямством.
Лизз усмехнулась в ответ. Она постояла еще какое-то время, провожая его взглядом.
Затем посмотрела на наручные часы – до обеда еще было время, можно было позаниматься курсовой. И, обреченно выдохнув, Элизабет отправилась в библиотеку.
*
К ее большому счастью, библиотека почти пустовала. В такой солнечный день нормальные студенты старались выбраться из замка на прогулку, а не кидались зубрить учебники в начале года.
Попросив у мадам Пинс Историю Хогвартса, Элизабет устроилась за одним из столов, развернула огромный фолиант и скрылась за ним. Эта книга отлично подходила для того, чтобы начинать с нее поиски темы для курсовой про Основателей. Лиззи сразу открыла главу, где упоминалась Ровена Рейвенкло. Ее внимание привлек рисунок вверху страницы – орел, вскинувший два крыла, словно застигнутый перед полетом. Отличительный знак Ровены Рейвенкло. Любопытно, подумала Элизабет, что и в книге Киры про Ровену упоминался похожий знак, да и о любви Ровены к орлам, говорилось как о символе широты ее мышления и свободы духа. Ей очень нравилось представлять Ровену Рейвенкло именно такой: свободной, стремительной, открытой, как полет хищной птицы. Но, пожалуй, все сходства с книгой Киры и Историей Хогвартса на этом кончались. Большая часть фолианта описывала Рейвенкло в зрелые года, как мудрого наставника Школы, и ни строчки про ее юность.
Элизабет листала страницу за страницей, время текло ужасно медленно. Спустя пару глав Элизабет начала широко зевать. В блокноте, приготовленном для записей, не было ни одной заметки, зато появлялись различные небольшие рисунки на полях – от абстракций до пейзажей. Мысли ее бродили где-то далеко.
– Часами могу наблюдать, как другие люди бесцельно тратят свое время, – раздался голос у нее за спиной, и Элизабет вздрогнула.
Бен Бредли стоял над ней и смотрел на разрисованную страницу блокнота из-за плеча.
– У тебя неплохо получается… Он тут намного симпатичнее, чем в жизни. Думаю, все дело в твоем богатом воображении.
– Чего ты хочешь? – хмуро посмотрела на него Элизабет. Она мельком покосилась в свой блокнот и ахнула про себя. Пока она пребывала в задумчивости, ее рука сама выводила знакомые черты. Лазар, снова Лазар, еще… Повсюду были наброски его портретов – вот он в профиль, вот сидит, склонившись, за столом, вот идет по коридору… Он был на удивление похож на себя настоящего.
Лизз быстро захлопнула блокнот и кинула острый взгляд на Бредли.
– Тебя, видимо, совсем не учили хорошим манерам в детстве. Сначала ты подслушиваешь мои разговоры, потом подглядываешь в мои записи!
Но Бен ни капельки не смутился. Только опустился за стол рядом с ней и начал доставать нужные учебники из сумки.
– Я ничуть не комплексую по этому поводу, – пожал он плечами. – Хочешь знать, почему?
– Советую спросить в библиотеке в отделе «Кому какое дело», – сердито ответила Элизабет и, захлопнув Историю Хогвартса, поднялась.
Все равно там не было ничего интересного. Да и оставаться рядом с Беном Бредли ей хотелось меньше всего. Она закинула сумку на плечо и направилась к выходу.
– Можешь не переживать, – слышала она голос Бена за спиной, – он предложит тебе руку и сердце, и вы заведете множество маленьких угрюмых болгарских детишек…
– Если бы я хотела знать твое мнение, давно бы спросила, – резко обернулась Элизабет, игнорируя недовольные взгляды мадам Пинс.
Лиззи настолько увлеклась, что и не заметила, как, резко повернувшись, налетела прямо на какого-то студента у входа.
Ее сумка, взлетев в воздух, распахнулась, и книги разлетелись по полу рядом с их владелицей. Следом за ними вылетела и чернильница. Все произошло, как под куполом Лонго Темпоро – магического аттракциона, где время тянется в разы медленней. Лиззи зажмурилась, уже представляя, как чернила растекаются по ее блокноту с рисунками, но что-то произошло. Баночка с синей жидкостью вдруг остановилась и просто повисла в воздухе перед ее носом.
– Что? Как… – Элизабет кинула непонимающий взгляд на висящую чернильницу и только потом осознала, что прямо перед ней кто-то стоит. Медленно она подняла глаза.
– Извините, я, кажется, вас толкнул, – услышала она голос с ужасным акцентом, и все внутри Элизабет затрепетало, а ноги стали ватными.
Лазар стоял прямо перед ней, рассматривая ее с недоуменной улыбкой. Так и не разбившаяся чернильница все еще висела между ними.
– Надеюсь, вы в порядке?
В руках он держал волшебную палочку. И только спустя мгновение до Элизабет дошло, что это именно он остановил ее чернильницу заклинанием.
Как в розовом тумане она наблюдала за происходящим. Вот его тонкие пальцы взяли чернильницу из воздуха и подали ей. Темные глаза изучали ее лицо. На губах была едва заметная улыбка. Он стоял так близко к ней и был таким реальным, что казался еще красивей, чем в ее воображении.
– Да, спасибо, – растерянно произнесла Элизабет и отвела взгляд, чтобы перестать так откровенно его разглядывать.
В голове стрельнула мысль, что на полу по-прежнему были разбросаны ее учебники, включая блокнот с рисунками Лазара. А что, если он их увидит? Что он о ней подумает?
Элизабет кинулась на пол и второпях начала собирать свои раскиданные книжки, чувствуя на себе чужой взгляд. Щеки ее пылали. Сердце стучало около самого горла.
«Разве бывают такие совпадения, – судорожно думала она, сидя у раскрытой на полу сумки, – чтобы они только что вспоминали Лазара с Беном, и он тут же вошел в библиотеку?»
«Бывает так, что люди даже не знают друг о друге, но судьба их сталкивает сама», – прозвучали в голове слова Киры.
А может, это и есть ее судьба? Может, все не просто так? Одному Мерлину известно, когда они так столкнутся еще раз.
Ее словно озарило: «Ну давай же, Лиззи, пригласи его куда-нибудь!».
Элизабет сделала решительный вдох, кое-как найдя свой голос.
– Что ты делаешь в выходные? Может, сходим вместе в Хогсмид? – быстро проговорила она, подняв глаза на Лазара.
– Я думал, ты уже и не предложишь, – ответил Бен Бредли.
Он по-прежнему сидел за столом перед ней. Все это время Бен молча наблюдал за их разговором с Лазаром. Дурмштранговца уже не было рядом. Взглядом Элизабет нашла его у стойки мадам Пинс. Видимо, он давно стоял там и спрашивал о нужной ему книге, забыв об их случайном столкновении, как о ненужном эпизоде.
Бен смотрел на нее сверху вниз, и в глазах его читалась насмешка.
«Ненавижу тебя, Бен Бредли!» – мысленно ответила ему Лизз. Но внешне ничем не выдала свое замешательство. Только хмыкнула, подхватила сумку и направилась к двери.
*
За обедом, казалось, все в Большом Зале обсуждали предстоящие события: сегодня был Хэллоуин, и потому готовился праздничный ужин, во время которого должны были выбрать Чемпионов Турнира. Но Элизабет не только не участвовала в этих разговорах, но и вовсе не слушала, что происходит вокруг. В руках она рассеянно вертела клочок пергамента.
«Все, о чем я мечтаю, это снова столкнуться с тобой. Буду ждать тебя в библиотеке за час до ужина».
Эту записку Лиззи получила за обедом по совиной почте и теперь, кажется, уже протерла в ней взглядом дырку, перечитывая снова и снова. Почерк был аккуратным и незнакомым. Подписи не было. Она боялась дать волю фантазии и додумать, кто бы мог ей написать. На ум приходило только одно имя. Невольно она подняла взгляд на Лазара. Но он, сохраняя невозмутимый вид, был занят обедом и разговорами, словно и не помнил, что пару часов назад встретился с ней. А может, он просто умело притворялся перед слизеринцами и своими сокурсниками?
Элизабет раздраженно вздохнула. Ей нужна была помощь.
После обеда в спальне девочек Рейвенкло собрался «военный совет». Впрочем, советом это нельзя было назвать, потому что состоял он лишь из Доры и Киры.
Они уже обсудили все варианты, которые пришли им в голову, и сейчас уговаривали Элизабет пойти на свидание и убедиться самой, кто бы это мог быть.
– Лиззи, ты живешь, как монашка, ни с кем из мальчиков не общаешься…
Лизз возмущенно посмотрела на Дору.
– Хорошо-хорошо, – поправилась она, – Ты общаешься с Седриком, но и то… А это – это твой шанс просто начать новую жизнь! – воскликнула она в сердцах, помахав измятой запиской. – Почему ты не хочешь хоть раз в жизни сделать что-нибудь не так?
Элизабет лишь с сомнением покачала головой.
– Я ведь не знаю, кто это, понимаешь? А вдруг это…
Она умолкла на полуслове, пытаясь справиться с собой. Мерлин, она почувствовала, как ее кидает в жар от этой мысли. У нее может быть свидание с Лазаром!
– Вдруг это кто-то, кто мне неприятен, – слабо оправдалась она. – Или вообще, чей-то глупый розыгрыш?
– Нет. Ты невозможна, – Дора вскочила и направилась к двери. – Тут делать что-либо, по-моему, вообще бесполезно. Потом ты будешь жалеть, – кивнула она на пороге и вышла из комнаты.
Элизабет посмотрела на оставшуюся Киру:
– Нет, серьезно… Посмотрим правде в глаза. Я не настолько, чтобы… В общем…
– А как же Седрик?
– Что Седрик? Это же дружба – совсем все по-другому, – Лиззи с сомнением покачала головой.
– Как знаешь, – Кира пожала плечом. – Я бы сходила на твоем месте. Ты же не под венец собираешься, верно?
– Да причем здесь это!
– Ты просто сама не знаешь, чего ты хочешь, – Кира попыталась улыбнуться, и смахнула с лица упавшую челку.
Она поднялась и направилась вслед за Дорой:
– Ладно, увидимся за ужином, там все и расскажешь, идет? А если надумаешь, можешь взять мою косметику.
Элизабет постаралась выдавить улыбку в ответ. Дверь закрылась. Она осталась одна с запиской в руке. Еще раз поизучала ее – писали явно не торопясь, выводя каждую буковку, а может, это просто свидетельство перфекционизма? В памяти всплыло лицо Лазара, его выверенные четкие жесты, его ухоженный вид… И этот почерк тоже подходил ему. Ей так хотелось верить. Хотелось, чтобы хоть раз в жизни все случилось так, как она даже и не рассчитывала.
И ее рука неуверенно потянулась к косметичке Киры.
*
Шаги Элизабет отражались от стен коридора, когда она подошла к двери библиотеки. Здесь было очень тихо, как будто все вымерло. Лизз постояла какое-то время в тишине, собираясь с силами, а потом толкнула массивную дверь библиотеки. Хватило одного взгляда, чтобы понять: библиотека не пуста. Бен, сидящий за одним из столов с книгой в руках, поднял на нее вопрошающий взгляд.
– Томпсон?..
Горела одинокая лампа на столике рядом, освещая его лицо. И тут же его губы изогнулись в противной усмешке:
– Почему ты так смотришь? Ожидала встретить здесь кого-то другого?
Элизабет замерла, не в силах сдвинуться с места. Ее словно прострелило навылет, она поняла все в один миг, в одно кристально-прозрачное мгновение, превратившееся в вечность. Бен. Это Бен все подстроил. Он слышал, как она говорила про Лазара тогда в гостиной, а потом видел их в библиотеке, и эти его вечные насмешки и придирки. Подобные розыгрыши как раз в его духе.
Волна разочарования и гнева захлестнули с ног до головы. Пусть бы это был кто угодно, только не Бен…
Она сделала несколько шагов назад, заметив, что его глаза расширились от удивления. Пытаясь не зареветь и не зная, что сказать, Элизабет попробовала вдохнуть несколько раз, но не удалось.
– Как… Бен, как ты мог? – произнесла она срывающимся голосом, тщетно стараясь держать себя в руках, и направилась к выходу.
– Что? Лиззи, что слу… – Бен приподнялся, с тревогой глядя на нее.
– Что случилось? Ты меня… спрашиваешь, что случилось? – голос немного сорвался, Элизабет резко обернулась почти у самых дверей. – Может, ты мне объяснишь?
– Эй, я не понимаю… – Бен сделал шаг ей навстречу.
– Ну конечно! Конечно, не понимаешь! – Элизабет всплеснула руками, и, не зная, что еще сказать, отвернулась, рукой вытирая слезы, взялась за ручку двери. Как замечательно он все разыграл, и это его удивление. Только зачем эта комедия, если и так все ясно?!
– Лиззи, постой! – Бен оказался около нее. – Расскажи мне, что произошло?
– Ох, оставь меня, – она обернулась к нему, и он, наконец, увидел ее лицо, – я не ожидала такого, даже от тебя, Бен, – Элизабет дернула дверь, и в следующее мгновение уже летела по коридору, оставив Бена молча стоять и смотреть ей вслед.
*
Она сама не понимала, как оказалась здесь. Но одно она могла сказать точно: это был тот самый коридор, где она нашла ту самую комнату. Как странно, она так долго думала о ней, так хотела туда вернуться, и никак не получалось. Но стоило переключиться на что-то другое, как ноги сами принесли ее именно сюда. Восьмой этаж. Ей так захотелось снова очутиться внутри, среди всех этих старых вещей, за толстыми дверьми, о которых никто не знает, где ее никто не найдет, где она сможет почувствовать себя такой же оторванной от жизни, как и все, что находится в этой комнате. И, кроме того, вдруг пришло ей на ум, там все еще был ее альбом с портретом Бена. Как ей хотелось добраться до него – разорвать, уничтожить! Ярость кипела в ней все сильней, выплескиваясь горячими слезами на щеки.
Элизабет без сил прислонилась к холодной стене, где раньше была дверь, изо всех сил мечтая, чтобы она появилась снова. И, как по мановению волшебной палочки, она услышала знакомый щелчок неизвестного ей механизма; стена исчезла, превратившись в проход так, что она чуть не упала. Еле сохранив равновесие, Лизз скользнула внутрь.
Полумрак и прохлада тут же окружили ее. Все было точно так же, как и в прошлый раз, все так же лежало на местах, словно ничего в мире не произошло с тех пор, как весь этот хлам здесь оставили. Даже ее альбом с появившимся слоем пыли на той же полке, где она его положила, казалось, был теперь одним из здешних атрибутов.
Не раздумывая, Элизабет тут же схватила его, бросилась на пол среди прочих вещей и начала рвать, не глядя. Она уничтожала не только портрет Бена, но и все, что видела – лица сокурсниц, Хогвартские пейзажи, портрет Седрика… Потребовалось лишь несколько минут на борьбу с бумагой, и вот то, что когда-то было ее альбомом, валялось раскиданным ворохом измятых клочков.
Мерлин! Элизабет села на кафельный пол, запустив пальцы в волосы. Она смахнула слезы со щек тыльной стороной руки, тут же отметив, что та перепачкана тушью. Наверное, теперь по всему лицу грязные разводы. Зачем она только послушалась Киру, накрасилась, прическу сделала!
В глубине души она была уверена, что не настрой девочки ее так перед свиданием, она бы и не ждала многого, и все было бы куда легче пережить, чем сейчас.
Девочки… что они понимали? Для них ходить на свидания было обычным делом. Они никогда не любили по-настоящему. Это была всего лишь игра. Они и понятия не имели, что значит быть отвергнутым…
Позже, вспоминая этот момент, она думала, что никогда в жизни так не плакала. Рыдания рвались наружу, она захлебывалась ими, захлебывалась жалостью к самой себе, странным образом смешанной с ненавистью. Она плакала, уткнувшись лицом в колени, и ей казалось, что вот она, ее жизнь – вся состоит из этого, – ее окружают девчонки, которые во всем лучше, красивее, умнее, интереснее. Ни один парень никогда в жизни не посмотрел на нее, как на девушку. Никто даже не заметит, если с ней что-нибудь случится. Зато теперь все будут говорить: «Лиззи Томпсон? Вчера мы так ее разыграли! Представляешь, она поверила, что ее позвал на свидание друг Виктора Крама!»
Злость кипела в ней, и, не в силах остановить эту волну, она схватила первый попавшийся предмет, что нащупали пальцы, и швырнула в дверь.
С громким стуком и странным бряканьем предмет отлетел в сторону, и… кажется, из него что-то выпало.
Элизабет моргнула пару раз, пытаясь разглядеть в полумраке, что случилось. Она заставила себя подняться и подойти ближе, лишь бы только переключиться на что-нибудь. Это оказалась старинная металлическая шкатулка, инкрустированная камнями. Кое-где металл уже поддался коррозии, камешки потускнели, а некоторые и вовсе выпали. Небольшая на первый взгляд, она содержала в себе целый ворох пергаментов и свитков.
Элизабет осторожно дотронулась до них и поднесла к глазам – бумага была такой ветхой, что должна была рассыпаться в руках, но в то же время, на ощупь оказалась очень прочной и плотной. Сохраняющие заклинания, поняла Элизабет и взглянула на желтый от времени лист. Какие-то закорючки, пара невнятных рисунков, похожих на схемы или план здания. Что это? Студенческие пособия? Древний учебник, разобранный по страницам? Она постаралась как можно аккуратнее сложить все это в шкатулку, когда заметила, что среди бумаг что-то блеснуло.
Поводив рукой по полу, Лизз нащупала небольшой предмет и вытащила на свет. Длинная блестящая цепочка с тяжелым медальоном на ней. Металл походил на золото и был таким начищенным, будто его только-только сняли и заботливо положили в шкатулку.
Элизабет изучила медальон: большой, холодный и гладкий, он уютно умещался в ладони. Немного покрутила его, затем сложила все рассыпавшиеся свитки в шкатулку и закрыла ее, так и оставив медальон в руке.
Она и сама не заметила, как потихоньку успокоилась, сидя в тишине и изучая старинную вещицу. Затем, поддавшись внезапному порыву, надела цепочку на шею, чувствуя, как холодный металл падает в вырез блузки. Он дарил ей странное душевное равновесие, словно возвращал силы и уверенность.
Посидев еще чуть-чуть в полумраке и еще иногда судорожно-нервно вздыхая, Элизабет подумала, что выплакала все, что в ней накопилось, и что слез больше не осталось.
Она медленно поднялась (голова отозвалась ноющей болью), и направилась к выходу. Должно быть, девчонки ее потеряли. Или, может, успели забыть о ней и ее «свидании» и теперь тихонько спят? Но вдруг кто-то засиделся в гостиной, читает или доделывает домашнюю работу и увидит ее в таком виде? Что, если там окажется Бен?
При этом имени что-то снова неприятно дернулось внутри. Нет, она не хочет сейчас никого видеть. И будет лучше, если она вообще проведет ночь не в башне Рейвенкло – слава Мерлину, их с Седриком потайной подоконник никто еще не обнаружил. Она уже направилась к выходу, чувствуя непривычную, но приятную тяжесть на шее от медальона, когда, словно что-то вспомнив, обернулась на полпути. Подошла к разорванным клочкам бывшего альбома, аккуратно собрала и уложила их в найденную шкатулку, а затем, подхватив ее с собой, направилась к выходу.
*
Она не знала, сколько просидела вот так, поджав колени к подбородку, на подоконнике их с Седриком окна. Она слушала ночную тишину Хогвартса, нарушаемую иногда неясными звуками и шорохами. Она просто наблюдала за собой. Сейчас уже не было слез, нервных всхлипов, приступов ярости или отчаяния. Сейчас не было ничего. Словно она лишилась возможности хоть как-то реагировать на этот мир и все чувства атрофировались. События сегодняшнего вечера казались чем-то далеким и нереальным. И теперь ее занимало только одно. Ее находка. Перебрав в шкатулке пергаменты и пытаясь разглядеть их в свете Люмоса, она опять сложила их на место – все равно ничего не было понятно, свитки были написаны на незнакомом древнем языке. Она закрыла шкатулку, так и не возвратив в нее медальон. Она вообще теперь не хотела расставаться с этой вещицей.
В тишине и покое у нее было время внимательно его изучить. Пальцы скользили по блестящей гладкой поверхности, пытаясь его открыть – но безрезультатно. Элизабет потратила добрых полчаса, прежде чем сдаться. Медальон был намертво склеен. Впрочем, он нравился ей и таким, нравилось ощущать его в ладони, нравилось его спокойствие.
Звук шагов, раздавшийся по коридору, заставил ее с сожалением оторваться от своей новой игрушки.
Элизабет вскинула голову. Она знала, кто это. Только один человек мог найти ее здесь. Вот портрет отъехал в сторону, и на пороге появился Седрик.
– Я так и думал, что ты прячешься здесь, – сказал он.
Лизз спустила ноги и привычно подвинулась на подоконнике, освобождая место для друга рядом с собой, но Седрик остался стоять на месте. Что-то было странное в его застывшей фигуре, свет факела слегка заострил черты лица, и сложилось ощущение, что весь он состоит из этих угловатых резких и напряженных линий.
– Я искал тебя за ужином, все надеялся, что ты придешь, хотя, наверное, следовало догадаться, что тебя там не будет. – И голос его был таким же резким и колючим.
Элизабет моргнула пару раз, никак не понимая, что происходит.
– О чем ты? – Удивленно спросила она, чем вызвала усмешку на его лице.
– Ты, и правда, не знаешь, Лиззи? Хэллоуин, помнишь? За ужином должны были выбирать Чемпионов Турнира… И не надо говорить, – вдруг перебил Седрик, когда она хотела что-то сказать, – что ты забыла. Ты ведь специально туда не пошла и просидела все это время здесь. Вся эта затея с Турниром тебе не по душе, так?
Элизабет лишь молчала в ответ. Она вдруг действительно вспомнила, что Дамблдор говорил что-то насчет Хэллоуина и выбора Чемпионов. Но все это вылетело из головы из-за Лазара, и записки, и комнаты… И Бена. Она хотела бы что-то чувствовать по этому поводу, но, казалось, что все ее чувства настолько исчерпали себя, что в ней не осталось места ни сожалениям, ни раскаянию.
Элизабет тяжело вздохнула. Она знала только одно: рассказывать Седрику об истинной причине ее отсутствия в Большом зале не было смысла. И сил.
– Прости, – произнесла она в затянувшейся тишине. – Я, и правда, забыла.
Он помолчал, в глазах появилось непонимание, словно он никак не хотел ей поверить.
– Меня выбрали одним из Чемпионов, – вдруг произнес Седрик без предисловий.
– Что?..
Элизабет оцепенело смотрела на него. Непонятно, почему сердце начало биться учащеннее, а внутри что-то тревожно защемило. Оказывается, на свете еще существовали вещи, которые могли ее заставить вернуться к этой жизни. Седрик – Чемпион?
– Сед… – выдохнула Элизабет. Это все, на что она была способна сейчас.
Он лишь тряхнул головой, отбрасывая с глаз челку.
– Ну что? Что теперь ты будешь говорить? Опять носиться со своими детскими страхами? Меня выбрали, Лиззи!
Она пригляделась к нему в полумраке, увидев, как глаза друга за напускной отстраненностью сияют радостью и даже эйфорией. Седрик явно ждал поздравлений, для него это уже было маленькой победой. Но Лизз никак не разделяла его энтузиазм.
– Мне очень жаль, что я это пропустила, – она пыталась подобрать слова. – У меня… были кое-какие проблемы. И я рада, что кубок выбрал твое имя, – заставила себя произнести Элизабет. – Правда. Я знаю, что у тебя есть все шансы получить выигрыш.
Седрик усмехнулся и подошел совсем близко.
– Ох, Лизз, сколько я тебя знаю, а врешь ты все так же плохо.
Он посмотрел на нее повнимательнее, словно только сейчас заметив ее расстроенный внешний вид, спутанные волосы, красные глаза.
– Что у тебя стряслось? – поинтересовался он совсем искренне, совсем как раньше. Элизабет покачала головой:
– Все нормально. Уже все хорошо. – И кинула беглый взгляд на шкатулку, что не укрылось от Седрика.
– Что это? – Он, было, потянулся к ее находке, но Лиззи машинально отодвинула ее подальше.
– Ничего. Ничего особенного, – она постаралась улыбнуться, видя, как в глазах Седрика растет недоверие.
Элизабет ненавидела подобные взгляды, но сделать ничего не могла. На секунду она представила, как рассказывает Седрику обо всем, что случилось. Он сочтет ее просто полной дурой, когда услышит, как она сглупила и поверила, что ей мог написать Лазар. Да и вообще, вся история с Лазаром сейчас казалась просто чудовищно нелепой… И ради этого она могла пропустить пир, где его выбрали Чемпионом! Пусть лучше верит, что она просидела весь вечер здесь.
– Ну что ж, тогда, раз все в порядке… – Седрик еще раз пристально посмотрел на подругу. И она утвердительно кивнула в ответ. – Я пойду спать, увидимся утром.
Седрик попытался улыбнуться ей в ответ, но что-то все-таки проскользнуло в его глазах. Он постоял еще секунду, потом поднял руку в знак прощания и быстро вышел из их укромного места. Через некоторое время эхо его шагов в коридоре стало едва различимым.
Тяжелый вздох Элизабет в очередной раз нарушил тишину комнаты. Что-то в жизни шло не так. Все становилось с ног на голову. Даже в их отношениях с Седриком, которые казались такими незыблемыми и неизменными, начало что-то ломаться…
В попытке успокоится, руки ее сами нащупали медальон, вытащив его из-под блузки. Элизабет повертела его, наблюдая, как на золотой поверхности играют блики от факела. Но вдруг замерла. Она поднесла его ближе к глазам. Что это? Одна сторона медальона не была полностью гладкой. В центре на ней виднелась небольшая гравировка, которую она не заметила сначала. Изображение птицы, вскинувшей крылья… Где-то она видела такое. Вспомнить бы только, где.
========== Глава 5 ==========
Сама не понимая, что творит, Элизабет вновь пошла к библиотеке. Это казалось ей ужасно глупым, у нее почти не было сил после пережитых эмоций, но она надеялась, что, возможно, Бен ушел, а таинственный поклонник все же окажется там. Мысли путались, идти было тяжело, будто ноги налились свинцом, знакомые коридоры сменялись незнакомыми… Она не помнила, как оказалась перед дверью с потертой резной ручкой. Засов на входе, что удивительно, был не заперт. Осторожно она потянула дверь на себя и переступила порог библиотеки.
За столом кто-то сидел, с головой погрузившись в работу. Фигура была почти полностью скрыта мантией с капюшоном. На столе перед человеком тихо мерцала красивая старинная лампа со свечой внутри. Элизабет никогда раньше не видела таких изящных фонарей. Очевидно было, что перед ней сидит не Бен и не какой-то студент вовсе, а взрослый волшебник. Она не могла разглядеть лицо в полумраке, лишь медленно двигавшуюся в свете лампы руку с длинными пальцами, сжимающими тонкое перо.
На лист пожелтевшей бумаги ложились неведомые рисунки. Элизабет вгляделась в них, насколько могла это сделать со своего места, и поняла, что знак был одним и тем же, но в разном исполнении. Он напоминал орла, который замер в полете. Один росчерк пера, не отрываясь от бумаги, создавал снова и снова размах крыльев птицы. Черные и блестящие чернила через мгновение оказывались блеклыми и выцветали, а бумага, становясь хрупкой, рассыпалась в руках пишущего.
Элизабет охватила волна непонятного страха, словно она вторглась в чужие владения. Стоило уйти отсюда, пока ее не заметили. Она тихонько развернулась, но вдруг замерла на месте. Что-то изменилось. Ее медальон исчез, как и тяжесть на ее шее, уже ставшая привычной за несколько часов. Подумав, что он незаметно упал – цепочка могла порваться, или замочек развалился от старости, – Элизабет присела и принялась искать свое украшение. Как можно тише она обшаривала рукой скрипящие половицы, придвигаясь все ближе к светящейся в полумраке лампе. И остановилась лишь тогда, когда почти уткнулась носом в полу мантии незнакомца. Затаив от страха дыхание, Лиззи подняла голову: волшебник, казалось, и не замечал ее, продолжая кропотливо вырисовывать свои непонятные завитушки.
