Текст книги "Правильно (нет) (СИ)"

Автор книги: Happy demon

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

– Держи себя в руках, Харт, – холодно отозвался Грин, все еще надежно скрываясь за моей спиной, и недвусмысленно подтолкнул меня дулом пистолета. – Болтать можно долго, но у меня еще слишком много дел. Сейчас у тебя всего лишь два выхода. Ты опускаешь свой пистолет, отходишь в сторону и позволяешь нам спокойно уйти. Или можешь упрямиться, и тогда мы еще посмотрим, кто из нас успеет выстрелить первым. Не повторяй свои ошибки, не заставляй меня стрелять в нашу малышку-Лиззи. Она совсем не виновата, что ты вновь повторяешь одну и ту же ошибку, и не можешь ее защитить.

Абсолютно уверенный в своей правоте и безнаказанности, Тайлер демонстративно подтолкнул меня вперед и, не убирая пистолета от моего виска, шагнул следом, двигаясь четко и размеренно, надежно прикрываясь мною от полицейских. Едва передвигая ноги и буквально вися на руках мужчины, я по-прежнему боялась даже вздохнуть, всерьез ожидая того момента, когда по мне начнут палить в тщетной попытке добраться до Грина, а взгляд, испуганно бегающий по помещению, вдруг зацепился за Ника.

Сосредоточенный, как и прежде, мужчина смотрел прямо мне в глаза, гипнотизируя и лишая воли, ореховая радужка с темной каймой завлекала, не позволяя отвернуться, а смотрел Харт так пронзительно и внимательно, что на мгновение пересохло во рту. Время словно застыло, я никак не могла понять, от чего так сильно бьется сердце – от испуга или от волнения, а Ник, несколько мгновений всматриваясь в мое лицо, вдруг слегка склонил голову и неожиданно дернул уголком губ в подбадривающей улыбке. Широко распахнув мигом округлившиеся глаза, я с изумлением смотрела на напарника, не понимая, что на него нашло, и буквально окаменела, когда он, продолжая надежно удерживать мое внимание, уверенно произнес:

– Ошибаешься, Тайлер. Ее я защитить смогу.

И прежде, чем кто-то успел отреагировать, выстрелил.

Гулкий звон пошел гулять эхом по всему помещению, одновременно с этим плечо прошила острая боль, и я громко вскрикнула, чувствуя, как за спиной дернулся от неожиданности Тайлер. Железная хватка на плече исчезла, над ухом раздался судорожный, какой-то удивленный вздох, а пистолет, скользнув холодом по виску, выпал из ослабевшей руки. Чувствуя, как перед глазами все медленно расплывается и темнеет, однако не собираясь из-за этого терять чудом полученную свободу, я рванулась вперед, едва не запнувшись о собственную ногу, судорожно вздохнула, ощущая, как быстро намокает от чего-то горячего рубашка на груди, и, не в силах справиться с собственным телом, начала медленно оседать.

Прогремели быстрые шаги, и сильные руки сжались на моем теле, не позволяя упасть на пол.

– Ник! – шумно выдохнула я, чувствуя, как ударил в нос знакомый терпкий запах, заполнивший легкие за один глубокий вздох. Сердце, замерев на мгновение, понеслось вперед галопом, сознание подернулось дымкой, а из глаз хлынули слезы облегчения, и я, не сдержавшись, порывисто прижалась к напарнику всем телом, словно маленькая девочка.

Испугалась на мгновение, что оттолкнет, и тут же едва не заскулила подобно счастливому щенку, когда мужчина обнял меня в ответ, сильно прижимая к своей груди и путаясь пальцами в длинных волосах.

– Лиззи, детка! – громко воскликнула maman, внезапно оказавшись рядом, упала возле нас на колени, тут же потянувшись рукой к блокиратору, и поспешно одернула ее, тряся обожженными пальцами. – Никки, сними его, сейчас же! Эта дрянь ее убьет!

– Maman… – тихо всхлипнула я, чувствуя, как предательские слезы закипают на ресницах, и тут же вздрогнула от внезапно накатившего ощущения одиночества, когда Харт, стремясь исполнить просьбу, отстранился от меня. Шершавые пальцы скользнули по шее, вызывая целую кучу мурашек, коснулись опасно нагревшегося ошейника, а после, приподняв спутанные волосы, прошлись по массивной застежке. Короткий щелчок – и металлическое украшение упало на пол, тут же оттолкнутое в сторону. По телу прокатилась горячая дрожь, какой-то невидимый крюк дернул в районе солнечного сплетения, от чего потемнело перед глазами, и я буквально задохнулась, чувствуя, как заблокированная магия мощными потоками горного водопада течет по венам, растворяется под кожей и наполняет тело таким знакомым, родным теплом.

Сразу стало так хорошо и спокойно, что я вновь не сумела сдержать соленых слез, бегущих по щекам, даже не заметив, как кто-то в несколько ловких движений развязал веревку, скользнувшую по моим запястьям.

– Прости меня, – едва слышно прошептал Ник, вновь прижав меня к своей груди и пряча мое заплаканное лицо на мигом пропитавшейся слезами рубашке. Мужское тело колотила крупная дрожь, он судорожно касался руками моей спины, затылка и плеч, путался в волосах и все сильнее прижимал к себе, словно боясь отпустить, и каждое прикосновение обжигало кожу, словно раскаленное железо. Вдыхая его терпкий запах и чувствуя, как понемногу уходят терзавшие меня страхи, я бездумно кусала губы, уткнувшись носом куда-то в широкую, сильную шею и лишь крепче сжимала руки на поясе напарника, боясь, что вот сейчас Харт просто растворится, словно дымка, и я вновь окажусь в холодном подвале в полном одиночестве. – Прости, я должен был. Иначе не получилось бы…

– Ник… – смежив веки, я просто шептала его имя, не зная, что еще можно сказать, чтобы не спугнуть столь зыбкий момент, а голова, кажется, кружилась все сильнее, от чего перед глазами танцевали разноцветные круги. В ушах шумела кровь, виски сверлило болью, и я, списав все на откат блокиратора, даже не пыталась задуматься о том, что происходит вокруг.

– Так, сладкая парочка, ну-ка, отцепитесь друг от друга, – уверенный голос Валери был слишком громким, словно не из этой вселенной, и я лишь удивленно моргнула, когда беспардонная вампирша растолкала нас двоих, заставив разорвать объятия. – Рассказать друг другу о своих чувствах вы сможете позже, а пока нужно обработать рану. Черт, Харт, и чем ты только думал, когда стрелял, скажи мне!

– Рану? – не поняла я, оглянувшись на подругу, а после, проследив за ее взглядом, покосилась на свое левое плечо. Светлая, изрядно измятая рубашка сейчас была сплошь залита багровой кровью, а возле ключицы, темнея рваными краями, сочилось алой влагой мерзкое на вид пулевое ранение, которое я сначала просто не заметила. Тут же вернулась уже знакомая острая боль, которая обожгла меня после выстрела, а неприятные ощущения подсказали, что на спине имеется такое же истекающее кровью отверстие.

И как я раньше не почувствовала…

– Тайлера нужно было убрать, ранение с вероятностью в девяносто процентов получилось бы сквозным, да и с помощью целебной магии залечить его не составит больших трудов, – недовольно отозвался Ник, отодвинувшись и позволяя Валери вплотную заняться моим плечом. – Я знал, что не задену ничего жизненно-важного.

Мужчина был уверен в себе и даже не пытался оправдаться, безошибочно перехватив мой взгляд, а я лишь шумно выдохнула, чувствуя, как в груди вспыхнуло что-то неприятное, обжигающее до тупой, мерзкой боли – вот, за что он извинялся только что, за то, что подстрелил.

Оглянувшись, я равнодушно осмотрела тело лежащего в нескольких шагах Тайлера, под которым уже успела собраться довольно внушительная лужа крови. Только вот мужчине, в отличии от меня, никто помогать не спешил, да и не заслужил он этого, если честно.

Он убил так много людей и иных, он убил Энни и сломал жизнь Нику, и еще наверняка бы сделал множество гадких вещей, погрязнув в своем безумии, и его нужно было остановить любым способом, я это понимала, и совсем ему не сочувствовала, но почему-то немного жалела. В конце концов, он был мне другом, был человеком, чья улыбка и теплые объятия чуть больше двух лет заставляли меня держаться и верить в себя, и Грин совсем не был виноват в том, что чертова война настолько его изменила, вывернула наизнанку и перешила по-своему.

И ведь таких, как он, было и будет еще великое множество, тут уж ничего не поделаешь.

Я вдруг поймала себя на мысли, что пошла в полицию именно для того, чтобы не допустить вот этого, и ведь все равно допустила, не разглядев безумия собственного друга. Губы исказила злая, горькая усмешка, и я поспешила отвернуться, чувствуя, как в горле возник комок.

– Тебе нужно отдохнуть, моя дорогая, – ласково произнесла maman, вместе с Валери колдуя над моим раненым плечом. Целебная магия согревала, дарила невероятно приятное чувство избавления и теплом растекалась по телу, а звон в ушах медленно стихал. Подняв голову, я перехватила теплый взгляд ведьмы, нежно погладившей меня по щеке. – Здесь разберутся и без тебя.

Спрашивать, что maman имеет ввиду, я не стала – и так все было понятно по внезапно накатившей слабости, тяжелым пологом опустившейся на медленно закрывающиеся веки. Сонные чары действовали быстро и решительно, тело расслаблялось, сознание плавно скользило в темноту, а у меня банально не было сил, чтобы с этим бороться. Почувствовав мягкое прикосновение нежной руки к волосам, я дернула уголком губ, затихнув в надежных маминых объятия, а после, с трудом удерживая глаза открытыми, поискала взглядом Ника.

Он нашелся на том же месте, все так же сидел на корточках на полу, куда его оттолкнула Валери, и внимательно смотрел на меня, вглядываясь в мое лицо. Ледяная маска исчезла без следа, уступая место привычной сосредоточенной хмурости, которую я видела на лице напарника изо дня в день, и только ореховые глаза горели незнакомым мне доселе огнем, эмоций которого я разобрать не могла. Неподдельная тревога, неуверенность, раскаяние, и что-то еще, такое странное, непривычное, но почему-то столь желанное.

Нежность…

Или нет?

Пересохшие губы разомкнулись, готовые выдохнуть показавшийся неожиданно важным вопрос, однако в следующий момент ослабевший организм окончательно сдался, и глаза сами собой закрылись. Уже на периферии гаснущего сознания и почувствовала, как меня кто-то берет на руки, а волосы зашевелились от теплого дыхания:

– Теперь тебя никто не обидит…

========== Часть 19 ==========

Родовое поместье Блэквилл-Холл буквально гудело от количества собравшегося в нем народа, и если присутствие постоянных обитателей вроде членов семьи, прислуги и личных помощников еще можно было как-то объяснить, то капитан отдела Магических Расследований и Аномального Координирования, прибывший в сопровождении нескольких боевых офицеров, Совет Старейшин почти в полном составе и два жмущихся друг к дружке представителя Комитета безопасности были здесь незваными гостями. Впрочем, обращать внимание на них никто не торопился, царящий в доме хаос коснулся каждого из присутствующих, ошалелый дворецкий явно не понимал, что происходит и куда девать новоприбывших, а пятый супруг Верховной ведьмы, тараща круглые от ужаса и шока глаза, испуганно жался по темным углам, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания.

Семейная жизнь с Талулой Блэквилл его, конечно, закалила, однако четверо иных на один квадратный метр в собственном доме мужчину категорически не устраивали, о чем, в общем-то, спрашивать его никто не стал.

В любой другой момент я бы любимому отчиму обязательно посочувствовала, однако в данном случае предпочиталась прятаться за толстой деревянной дверью, надежно скрывающей меня от любопытных взглядов и ненужных расспросов, которые сыпались, как из Рога Изобилия, и которые я, сославшись на недомогание, могла стойко игнорировать. Жаль только, что предприимчивую maman убедить не удалось.

– А ведь я тебе говорила! – гремела в залитой солнечном светом комнате родная французская речь, перемежающаяся изощренными ругательствами, которые родительница отнюдь не пыталась сдержать. Время от времени maman прекращала метаться по помещению, раздраженно стряхивала скапливающуюся на ладонях магию, от чего громко искрило в воздухе, и вновь начинала бегать вокруг моей кровати, сетуя на жизнь, на государство, на систему правопорядка и на мое невезение. При этом она как-то странно косилась в мою сторону, награждая меня жалостливым взглядом, как больную собаку, и все порывалась пригладить и так паршиво выглядящие волосы. – Ведь я не раз повторяла, что тебе стоит бросить эту работу и вернуться в лоно семьи. Лиззи, mon tresor, разве ты не видишь, что тебе не место в полиции? Сколько ты еще должна рисковать своей жизнью, чтобы до тебя, наконец, дошло?

Препираться с мамой, когда она находилась в таком состоянии, было чревато последствиями, поэтому на каждое ее слово я лишь покорно кивала, время от времени согласно цокала языком и с готовностью закатывала глаза, уютно устроившись в необыкновенно мягкой белоснежной постели, легко пахнущей сандалом и корицей. В родном доме я не бывала уже очень давно, несколько лет, и сейчас, даже не смотря на печальные события, приведшие меня в семейное гнездышко, все равно была рада оказаться в своей комнате.

Со времен моего далекого детства здесь почти ничего не изменилось, разве что с полок пропало большинство игрушек, со стен – различные плакаты, а маленькую односпальную кровать заменила широкая двуспальная из красного дерева и с вычурной резьбой по массивной спинке. Расписанные магическими красками белые стены вспыхивали яркими искрами в солнечных лучах, врывающийся в распахнутое окно ветер играл с легкой занавеской из тончайшей органзы, а за тяжелыми темно-вишневыми портьерами стыдливо прятался домовой, попросту не успевший сбежать с комнаты до нашего прихода и теперь опасающийся показываться maman на глаза. В воздухе пахло полевыми цветами и свежесваренным кофе, в глубине дома кто-то громко разговаривал и даже смеялся, и я, позабыв на мгновение обо всех проблемах, вдохнула полной грудью сладкий, свежий воздух, наслаждаясь давно забытым чувством спокойствия и размеренности.

Раненое плечо, успешно залеченное домашним доктором, напомнило о себе слабой тягучей болью, и я тут же недовольно поморщилась, с тяжелым вздохом возвращаясь в реальность.

Эта самая реальность нависла надо мной в виде необыкновенно бледного, взволнованного лица мамы, проникновенно прошептавшей:

– Элизабет, неужели ты не понимаешь, как я сегодня испугалась за тебя?

И прозвучали в ее голосе какие-то незнакомые мне нотки, от которых буквально защемило где-то в груди. В горле запершило, и я, не в силах сопротивляться, протянула чуть дрожащую руку, мягко коснувшись прохладной женской ладони и переплетая наши пальцы. Взгляд скользнул по бледному, породистому лицу с правильными, красивыми чертами, зацепился за большие изумрудные глаза, потемневшие от волнения, и я внезапно для себя поняла, что же пришлось пережить maman за то бесконечно долгое время, пока я была в плену у сумасшедшего убийцы.

Всегда такая сильная и уверенная в себе женщина, Талула Блэквилл демонстрировала окружающим только то, что от нее ожидали, как от главы Салемской Иерархии – огромную мощь, непоколебимую волю, холодную расчетливость и стальную выдержку. Она никогда не показывала своей слабости и не просила помощи, но все произошедшее сорвало с нее тщательно созданную маску, обнажив то, что женщина так долго прятала – слабую, испуганную мать, беспокоящуюся за своего ребенка. Несколько безумных часов она была абсолютно беспомощна, она не знала, что делать и куда спешить, и я даже не хотела представлять, что она почувствовала, когда вдруг осознала, что больше не ощущает моей ауры среди живых.

С губ сорвался вздох, предательские слезы увлажнили глаза, и чтобы это было не так заметно, я порывисто обняла маму, прижав ее к себе и пряча лицо в густых волосах, пахнущих яблочным шампунем и какими-то травами.

– Прости, – прошептала едва слышно, уверенная, что она ловит каждое слово. – Прости, что заставила тебя так беспокоиться обо мне.

– О, детка, – как-то беспомощно отозвалась maman, словно не ожидая подобной реакции, а после легко погладила меня по спине, коснувшись губами макушки. Показалось, или в волосах действительно запуталась одинокая слезинка, скатившаяся по бледной щеке? – Просто пообещай мне, что такого больше не повторится. Обещай, что не будешь подвергать себя такой опасности.

– Не могу, – качнула я головой, немного отстранившись, а после почти с мольбой взглянула в знакомые изумрудные глаза, так похожие на мои. – Это моя работа, мама, я не могу иначе. Я должна защищать тех, кто сам себя защитить не может, пусть даже и такой ценой.

Голос был тверд, но я старалась смотреть как можно мягче, надеясь, что maman поймет. То, что случилось, было ошибкой, страшной ошибкой, которую я допустила, и впредь зареклась быть такой легкомысленной, но вот так вот просто пойти на поводу у родительницы и оставить любимую работу, оставить людей, которые нуждаются или будут нуждаться в моей помощи в будущем… Это было выше моих сил, и позволить себе такой роскоши я просто не могла. И дело было не в извечном упрямстве или неумном чувстве собственной значимости, нет.

Просто обжегшись сейчас, я обязана была все исправить.

– Ты такая же упрямая, как и твой отец, – необыкновенно мягко проговорила мама, погладив меня по щеке и убрав за ухо прядь непослушных волос. Перехватила мой горящий взгляд, едва заметно улыбнувшись уголком губ, после чего сокрушенно покачала головой. – Альфреда тоже нельзя было переубедить, если он что-то для себя решил.

– Спасибо, – прошептала я, несмело улыбнувшись в ответ. – Ты не представляешь, как много это для меня значит.

– Да уж представляю, если ты и слушать ничего не хочешь, – фыркнула maman, привычно закатив глаза, и тут же знакомое лицо преобразилось, став таким же насмешливым и немного надменным, каким женщина с охотой демонстрировала его всем вокруг. – Но если ты думаешь, что твоя работа хоть как-то повлияет на мои матримониальные планы, то ты ошибаешься. В ближайшее же время я найду тебе мужа, и пусть у него голова болит о том, как отвлечь тебя от твоего Управления и постоянных расследований! У меня на примете как раз есть один замечательный мальчик…

– Мам! – привычно возмутилась я, взглянув на ведьму, как на предательницу, однако она, уже ничего не слушая, подхватилась с постели, тряхнув волосами и смахнув с платья несуществующие пылинки – образ, ничего не поделаешь.

– И не спорь со мной, – решительно попеняла она мне, для наглядности еще и щелкнув меня по носу длинным ногтем. Недовольно зашипев, я отстранилась, потирая тут же занывший кончик носа ладонью. – Ты пропустила уже несколько званых ужинов, но теперь уж не отвертишься. Я как раз собиралась потолковать с твоим капитаном касаемо твоего больничного за счет Управления. Если Азвил хочет и впредь сохранить наши теплые дружеские отношения, ему следует согласиться с моими требованиями. Так что никакой работы в ближайшие две недели!

– Мама! – вновь взвыла я, вскинувшись на постели, однако maman, уже увлеченно рассуждающая о чем-то своем, не обратила на меня никакого внимания, легко махнув рукой. Белоснежное тяжелое покрывало под воздействием воздушной волны взмыло вверх и накрыло меня с головой, однако прежде, чем я успела из-под него выбраться, в дверь решительно постучали.

– Войдите! – властно крикнула миссис Блэквилл, выровняв и без того ровную спину и гордо вскинув подбородок.

Тихонько скрипнули дверные петли, светлая деревянная дверь чуть приоткрылась, и в образовавшийся проем просунулась все такая же взъерошенная голова Ника. При виде мужчины я шумно выдохнула, а после, сообразив, в каком положении нахожусь, принялась активно сражаться с чертовым покрывалом, которое сдавать позиции категорически отказывалось, надежно прижимая меня к мягкой перине. Растрепавшиеся волосы упали на лицо, со стороны maman послышался приглушенный смешок, заставивший меня заскрежетать зубами, а Харт, так и не дождавшись ответа, неуверенно замер в дверном проеме, глядя, почему-то, исключительно на мою маму.

– А, Никки, проходите, – не обращая на меня, ровным счетом, никакого внимания, Талула Блэквилл в несколько быстрых шагов оказалась возле моего напарника и, подхватив его под руку, толкнула вперед, заставляя отлепиться от облюбованного им дверного косяка. – Возможно, хоть вам удастся убедить мою непутевую дочь в том, что ей нужен отдых. Полагаю, за какие-то две недели ничего страшного в столице не произойдет, не так ли?

– Думаю, вы правы, – согласно кивнул Харт, тихо кашлянув, чтобы прочистить горло. Мама после этих слов расплылась в довольной улыбке и покровительственно похлопала мужчину по плечу, покосившись на меня хитрым глазом. Мою недовольную физиономию она либо не заметила, либо старательно игнорировала.

– Полагаю, вам двоим есть, что обсудить, я вас оставлю, – грациозным движением поправив упавший на плечо локон рыжих волос, maman как-то неуловимо приосанилась, словно только сейчас вспомнив о том, что она хозяйка в этом доме. – Мне еще нужно разобраться с нашими гостями, а то боюсь, как бы они не заскучали в одиночестве. Никки, еще раз благодарю вас за то, что помогли мне в поиске моей дочери. Я искренне вам признательна, и если в будущем вам что-либо понадобится, обращайтесь.

– Буду иметь ввиду, Ваша Милость, – согласно кивнул Ник, и на его лице не дрогнул ни один мускул. С любопытством покосившись на напарника, я лишь пытливо изогнула бровь, пытаясь не показывать того, что на самом деле буквально сгораю от любопытства.

– Вот и славно, – приблизившись к двери, мама положила ладонь на медную ручку, а после, словно спохватившись, резко обернулась ко мне, улыбнувшись так каверзно, как настоящая ведьма. – Il semble être un bon garçon, Elizabeth. Ne le perds pas…

– Мама! – возмутилась я, чувствуя, как жгучий румянец заливает лицо, однако женщина, подмигнув мне в ответ, гордо отвернулась и плавной лебедушкой выплыла из комнаты, плотно закрыв за собой дверь.

В залитой солнцем комнате воцарилась тишина, прерываемая лишь далеким шумом, доносящимся откуда-то снизу.

– Я встретил твоего отчима, – негромко произнес Харт, пытаясь хоть как-то переступить через повисшую между нами неловкость. – Он прячется в малой гостиной и сетует на то, что лучше бы его продолжали мирно травить, чем устраивать такие встряски. Это должно что-то значить?

– При правильной обработке белладонна не представляет опасности для здоровья, – хмыкнула я, передернув плечами. – Милые семейные ценности, не обращай внимания.

Я нервно улыбнулась и, удивляясь своей глупой храбрости, приглашающе похлопала по краю широкой постели.

На мгновение показалось, что мужчина откажется, не изменяя своей привычной сдержанности, однако вот Ник глубоко вздохнул, зачем-то согласно кивнул головой, а после, сделав шаг вперед, медленно опустился на кровать, напряженный, словно готовая вот-вот сорваться пружина. Шаловливый солнечный зайчик скользнул по знакомому лицу, и я вдруг поняла, как же сильно мой напарник устал.

Я знала его слишком хорошо, чтобы без труда осознать, что он не спал несколько суток, от былой уверенности и холеной ухоженности не осталось и следа, и сейчас передо мной сидел безмерно уставший, разбитый мужчина с воспаленными покрасневшими глазами. Под ними темнели большие мешки, кожа посерела и казалась сухой, словно бумажная маска, а губы были искусаны в кровь. Скользя внимательным взглядом по сгорбившейся сильной фигуре, я чувствовала, как болезненно тянет в груди, и ничего не хотелось так сильно, как потянуться к Харту, обнять его и прошептать какую-то теплую, утешающую глупость, лишь бы не видеть напарника в таком состоянии.

Пусть разозлится, пусть наорет, как всегда, и оттолкнет, до боли сжимая запястья, на котором недавно сошли синяки с прошлого раза, только пусть не смотрит так затравленно, как больной хищник, попавший в капкан.

Выпутавшись, наконец, из мерзкого покрывала, я отбросила его в сторону, чтобы не мешало, неуверенно замерла, собираясь с силами, а после, подняв руку, осторожно коснулась плеча мужчины, стараясь не замечать того, как мелко дрожит узкое запястье. Ник вздрогнул, подобравшись, будто перед прыжком, однако даже не повернулся в мою сторону, продолжая гипнотизировать взглядом покачивающуюся от ветра занавеску. Не накинулся на меня, уже хорошо, поэтому я, восприняв реакцию Харта, как маленькую победу, медленно подвинулась к мужчине, замерев за его спиной и чувствуя исходящее от него тепло.

– Мне… очень жаль, – прошептала едва слышно, чувствуя себя не в своей тарелке. За время службы мне много раз приходилось сообщать родственникам погибших о трагедии, мне много раз приходилось утешать убитых горем людей и иных, но я даже подумать не могла, что это бывает так трудно, когда дело касается того, кто тебе близок.

И пусть я не имею никакого права, пусть я оправдываю себя лишь собственными, никому не нужными чувствами, однако просто отвернуться и сделать вид, будто мне наплевать на боль преданного близкими человека, я не могла.

– Я… нас учили, что нужно говорить в таких случаях, но у меня почему-то ничего не получается, – чуть громче проговорила я, кашлянув, чтобы прочистить горло. Неловкость сковала тело и сознание, все знакомые, подходящие для таких случаев слова куда-то испарились, и я даже не замечала, что моя рука, словно живя отдельной жизнью, легко поглаживает мужское плечо, нет-нет, да и касаясь чуть смуглой шеи и взъерошенных темных волос. – Извини.

– Все в порядке, – глухо отозвался Ник, кажется, даже не услышав того, что я сказала. Мысли мужчины явно пребывали далеко от этой комнаты, а скользнув взглядом по крепко сцепленным в замок рукам, я заметила, как побелели от напряжения пальцы.

О том, что произошло в подвальном помещении после того, как maman меня усыпила, я знала довольно смутно, в себя пришла уже в своей комнате рядом со встревожено хлопочущей вокруг мамой, и единственное, что она соизволила мне сказать, это что на месте осталась работать группа криминалистов под руководством Дерека Миллигана, что труп Тайлера уже успели отправить Сэму в морг, и что представители власти среди иных и людей рвут и мечут, пытаясь добиться вразумительных ответов, которые им так и не удалось получить от Азвила во время прерванного совещания.

Осознав, что с нее обязательно потребуют ответа, как с непосредственного участника всей этой ситуации, maman поспешила вызвать моего капитана себе в поддержку, оградила «бедную девочку» от излишнего внимания, и совсем не горела желанием посвящать меня в детали, которые казались ей незначительными и неважными. Да и я, если честно, совсем не хотела вновь вспоминать этот кошмар, с куда большим удовольствием я бы просто оставила все это позади, как страшный сон, и лишь неуемное женское любопытство не давало мне покоя, ненавязчиво намекая на то, что я упустила нечто очень важное.

– Как тебе вообще удалось узнать, что Майнфер не наш убийца? – преувеличено бодро поинтересовалась я, пытаясь одновременно утолить свой интерес и отвлечь Ника от грустных размышлений.

– Как ни странно, но мне помогла ты, – словно очнувшись от охватившего его ступора, Харт неловко повел спиной и выровнялся, взглянув на меня через плечо. Мне показалось, что сейчас мужчина потребует убрать руку, однако он, скользнув по моим пальцам потемневшим взглядом, заглянул мне в глаза. Под ложечкой засосало от незнакомого ощущения, и я невольно отвела взгляд, чувствуя себя не в своей тарелке. – Валентин показал мне результаты анализов, в организме Говарда Майнфера были найдены остатки вещества, опасного для ведьм и ведьмаков. Если бы я не застрелил его при задержании, он все равно умер бы от отравления, разве что чуть позже.

– Значит, все-таки ведьмак, – покачала я головой, не сдержав короткого смешка. И как я только могла проморгать сородича, находящегося так близко? Идиотка.

– Когда я узнал, что он ведьмак, то сразу же вспомнил об одной из жертв, Марии Карузо. Она ведь была охотницей, ее убили в собственной квартире, а ведь ты и минуты не смогла там продержаться перед тем, как тебе стало плохо. Говард Майнфер просто физически не мог убить девушку, – Ник легко пожал плечами и тут же повторил мой жест, покачав головой. Кажется, он, как и я, до сих пор не мог понять, как же мы могли так сильно ошибаться. Ухватились за имеющуюся у нас ниточку, сосредоточились на единственной версии, даже не пытаясь рассмотреть другие. – Когда я понял, что мы подозревали не того, сразу же направился к Азвилу, однако мы не успели ничего предпринять, потому что в участке появилась Ее Милость и сказала, что не чувствует твоей ауры.

– Мама прибыла в Управление?! – я удивленно округлила глаза, не ожидая подобного поворота, и Харт лишь дернул уголком губ в кривоватой улыбке, без труда осознав причины моего изумления.

– Вышла из телепорта прямо посреди офиса, перепугала всех полицейских, еще и притащила с собой свиту из четверых иных. Между нами говоря, зрелище весьма… – мужчина на мгновение запнулся, словно подбирая слова, – впечатляющее. Не позволив никому прийти в себя, она сразу огорошила нас новостью, что ты исчезла, мы связались с больницей и узнали, что тебя туда не привозили. Валери отправилась вместе с отрядом ищеек искать твой след, а Азвил собрал мобильную группу колдунов, велев им сделать невозможное, но обнаружить твою ауру. Когда стало понятно, что ничего из этого не получится, твоя мама сказала, что знает одно… заклинание.

На этих словах Ник как-то странно запнулся, словно не желая больше говорить, а после и вовсе умолк, нахмурившись и резко отведя взгляд. Едва заметная тень улыбки, преобразившая его лицо мгновение назад, испарилась без следа, сейчас мужчина был мрачен и закрыт, как всегда, а затравленный взгляд, вскользь брошенный на меня, показался мне каким-то… странным, что ли? Чуть отстранившись, я с подозрением покосилась на напарника, не понимая, чем вызвана такая реакция, а в сознании, зацепившемся за неловко брошенную фразу, возник вопрос.

– Заклинание? – уточнила я, сузив глаза. – Что за заклинание?

– По-твоему, я разбираюсь в ваших ведьминских штучках? – процедил Харт, на мгновение став похожим на того человека, которого я хорошо знаю, однако после вновь как-то тяжело вздохнул, мигом растеряв весь свой запал. Пронзительный, какой-то тоскливый взгляд брюнета заставил меня вздрогнуть.

– Тогда расскажи, что ты помнишь, – мигом предложила я, стараясь за деловым тоном скрыть охватившую меня неуверенность. – Я не говорю о тексте заклинания, расскажи об ощущениях, о том, что мама делала при подготовке. Это было простое заклинание или ритуал? Может, она что-то рисовала, жгла свечи, хоть что-то? Как вам удалось найти меня, не используя ауру?

Я сама не знала, почему, однако ответ на эти вопросы казался мне жизненно важным, словно от этого сейчас зависела моя жизнь. Время будто застыло, легкий ветер стих, запутавшись где-то в легкой органзе, а мягкий запах сандала путал мысли, не позволяя мне ясно думать. Сердце билось гулко и быстро, словно пытаясь выломать грудную клетку, а руки внезапно начали дрожать так сильно, что я сама испугалась.