Текст книги "Правильно (нет) (СИ)"

Автор книги: Happy demon

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

– В этом нет никакого смысла, выискивать они все равно должны по ауре, – оборвал разошедшегося полицейского капитан, взглянув на него так, словно на больного щенка – с горечью и неподдельной жалостью. – Таким способом мы ничего не выясним, раз уж и ищейки не справились.

– И вы предлагаете сидеть и ничего не делать? – все это время копящаяся внутри тихая ярость, которую до этого Харт старательно сдерживал в себе, хлынула наружу, и даже присутствие чужих людей сейчас не смущало полицейского.

Резко поднявшись на ноги, Ник навис над сидящим в кресле Азвилом с высоты своего немаленького роста, поджав губы и сжимая кулаки. Темные волосы, о приведении в порядок которых мужчина в последние несколько часов даже не думал, растрепались и стояли дыбом, словно иголки у ежа, темная борода с едва заметной паутинкой проседи оттеняла бледную до синевы кожу, под глазами залегли глубокие тени, и, как справедливо подметил утром один из патрульных, вид у мужчины был довольно болезненным. Впрочем, на самом Харте это никоим образом не отобразилось, он смотрел зло и упрямо, а внутри него чувствовалась сила, которую игнорировать не мог никто, и в первую очередь – сам Азвил, на которого эта сила была направлена.

Сидящий в соседнем кресле Дерек опасливо коснулся предплечья друга, пытаясь придержать его, однако в ответ Харт лишь раздраженно дернул рукой, сбрасывая чужие пальцы. Одного лишь взгляда хватило полицейскому, чтобы он тут же понятливо отодвинулся в сторону.

– Элизабет в опасности, ей нужна помощь, а мы будем просто сидеть и ждать, пока ситуация не разрешится сама собой? – голос Ника сорвался на рычание. – Так у нас теперь дела решаются?!

– Не думал, что твоя напарница настолько для тебя важна, – проницательно подметил Азвил, ничуть не впечатленный взрывом подчиненного. На своем веку демон повидал всякого.

– Речь сейчас не об этом! – огрызнулся Харт, впервые в жизни пожалев, что у него нет таких впечатляющих способностей, как у той же Элизабет. Иногда желание швырнуть в кого-то файербол буквально зашкаливало, и было бы так легко списать учиненный беспорядок на магический всплеск. – И я не могу просто так сидеть, сложа руки. Даже если вы отдадите приказ, я все равно пойду туда и буду искать Элизабет, пока не найду. Она моя напарница, я за нее отвечаю и я ей помогу, действуя при этом по приказу или без него!

Эмоции, которые мужчина так старательно сдерживал на протяжении всего этого времени, хлынули через край, и сейчас только многолетняя военная выдержка не позволяла полицейскому пойти на опрометчивые, совершенно глупые поступки. В голове болезненно пульсировала кровь, давя на виски, перед глазами все буквально расплывалось и темнело от нахлынувшей пелены звериного бешенства, а звонкий стук прозвучал просто оглушительно, когда поблескивающий в солнечных лучах полицейский значок опустился на стеклянную столешницу.

– Ник, ты чего? – неуверенно пробормотал Дерек свистящим шепотом, с неуверенностью косясь на друга. За пределами офиса через прозрачные стены на них, задержав дыхание, смотрел весь отдел, и от такого чрезмерного внимания Ник почувствовал, как у него взмокла спина. Впрочем, это было мелочью по сравнению с тем, какая буря эмоций полыхнула в мигом потемневшем взгляде Азвила, медленно поднявшегося на ноги.

– Ты меня шантажировать вздумал, стервец? – мягко, почти ласково полюбопытствовал демон, сверкая алыми глазами без зрачков, однако его тон никого не обманул.

В воздухе ощутимо запахло гарью.

Харт зло заскрежетал зубами, даже не пытаясь ответить на вполне риторический вопрос, после чего расправил плечи, не собираясь пасовать перед шефом. Учитывая весьма внушительные внешние габариты соперников, выглядело это противостояние взглядов эффектно, напряжение в комнате росло в геометрической прогрессии, просто зашкаливая, а каждый в отделе, пусть и не знал, что происходит, но чувствовал это довольно явно.

Чувствительные эмпаты спешно обмахивались папками и грозились вот-вот потерять сознание, остальные опасливо переглядывались, наверняка строя догадки, и в любой другой момент Харта это обязательно взбесило, но только не сейчас.

Сейчас все мысли мужчины были заняты Элизабет.

Ее мать не чувствовала ее ауру, ищейки во главе с Валери не сумели выйти на ее след, Азвил запрещал отправлять на поиски мобильный отряд, а сам Ник сидел сейчас в кабинете и преспокойно ожидал дальнейшего решения своего капитана, пока его напарница была в беде. Она едва не умерла, она наверняка сейчас нуждалась в его помощи, она нуждалась в нем, а он… Он впервые за все это время понял, как же все это глупо.

– Прошу простить меня, капитан, – с трудом процедил Харт сквозь плотно сцепленные зубы, ядовито выделив звание и заметив, как полыхнули яростью алые глаза напротив, – но сейчас на споры у меня нет времени. Я должен спасать напарницу.

– Если ты считаешь… – начал Азвил, от злости раздуваясь, словно воздушный шар, однако в этот же момент одна из ведьм, тонкая и звонкая, словно молодое деревце, впервые за все это время пришла в движение, в несколько плавных шагов оказавшись возле миссис Блэквилл.

Что-то тихо и неразборчиво шепнула ей на ухо, взмахнув длинными ресницами, а после так же легко скользнула назад, замерев на прежнем месте у стены и вновь превратившись в каменное изваяние.

Пронзительный, буквально лишающий воли взгляд изумрудных глаз обжег Харта, заставив его рефлекторно повернуть голову, и мужчина тут же почувствовал себя ужасно неуютно – Талула Блэквилл смотрела прямо на него, почти не мигая, гипнотизируя и полностью лишая воли. Ярость и звериное бешенство схлынули так же неожиданно, как и охватили его, мужчина почувствовал себя в растерянности и невольно отступил на шаг, когда ведьма порывистым движением поднялась со своего места. Легко зашуршала тяжелая ткань темно-синего стильного платья, волной взметнулись огненно-рыжие волосы, а на запястьях зазвенели многочисленные браслеты-накопители.

Верховная приблизилась к полицейскому почти вплотную, глядя прямо в глаза снизу вверх, но в таком положении почему-то именно Ник ощущал себя не в своей тарелке, а рука, подчиняясь с годами выработанным инстинктам, потянулась к кобуре.

Наверное, со стороны это выглядело забавно – его бы наверняка испепелили на месте прежде, чем он мог бы подумать о подобном.

– Сердце к сердцу, – тихо прошептала ведьма, по-прежнему глядя Харту в глаза, и мужчина вздрогнул, почувствовав, как ее теплая ладонь осторожно легла на его грудь, прямо напротив гулко колотящегося сердца. По телу пробежалась волна какой-то незнакомой доселе дрожи, а в горле неожиданно запершило.

– Что вы… – выдохнул Ник, но закончить фразы так и не успел. Верховная что-то быстро пробормотала на своем языке, кажется, на французском, мужчина так и не разобрал, а после резко схватила его за руку, болезненно впиваясь в кожу длинными, острыми ногтями. Шумно выдохнула, на мгновение прикусив ярко напомаженную губу, а затем оглянулась на Азвила, наблюдающего за ними с недовольством и удивлением одновременно.

– Есть один способ, – женщина вновь взглянула на Ника, по-прежнему не отпуская его руки, и лишь сильнее нахмурилась, заметив вспыхнувшее в его глазах непонимание. – Я могу попытаться найти Элизабет. Найти ее с твоей помощью.

– Почему именно я? – тут же зацепился за слова ведьмы полицейский, почувствовав, как в груди что-то болезненно сжалось, а в горле моментально пересохло. Каждое слово скребло по языку наждачной бумагой.

– Ты знаешь, – качнула головой миссис Блэквил, а после оглянулась на свой почетный эскорт. В кабинете вновь зазвучала мелодичная, спешная речь на все том же, незнакомом Нику языке, и в ответ представители ковенов лишь молчаливо принялись совершать одним им понятные перемещения и действия. Всего лишь за несколько мгновений по центру офиса стало неожиданно пусто, вся мешающая мебель была отодвинута в стороны, а дорогой серый ковер, гордость шефа, был свернут и отложен к стене. – Азвил, мы на некоторое время займем твой кабинет.

– Что вы… собираетесь делать? – кажется, демон находился в состоянии крайней растерянности, по крайней мере, он даже не пытался остановить ведьмаков, когда те, расположившись на полу, принялись чертить ровные белые линии сложной пентаграммы. Рисунок переплетался и расцветал на темном паркете, Дерек, поспешно соскочивший со своего места и отошедший к окну, наблюдал за всем этим с возрастающим ужасом, а Азвил только растерянно округлял глаза, вернувшие нормальный цвет.

– Есть одно заклинание, сложное и требующее определенной подготовки, не говоря уже о необходимых условиях, – Талула Блэквилл раздраженно отмахнулась, кажется, даже не обращая внимания на присутствующих здесь людей. Коротко что-то скомандовав своим помощникам, женщина щелчком пальцев зажгла расставленные по пентаграмме свечи, после чего вновь взглянула на Ника, молчаливо наблюдающего за действиями представителей Салемской Иерархии. – Предупреждаю сразу, это будет болезненно. Очень болезненно.

– А если я откажусь? – хрипло спросил Харт, невольно сжав кулаки. Охватившее его волнение волной прокатилось по всему телу, и чтобы это было не так заметно, мужчина спрятал руки в карманы джинсовых брюк. От пронзительного взгляда Верховной ведьмы становилось не по себе, и полицейский невольно поймал себя на мысли, что умение вводить его в состояние оцепенения Элизабет явно переняла от матери.

Женщина на мгновение замерла посреди всего этого хаоса, изогнула губы в мягкой, всепонимающей улыбке, а после посмотрела на Ника так, будто видела его насквозь.

– А сможешь? – тихо спросила она, едва заметно склонив голову набок, и Харт сумел только шумно вздохнуть в ответ, моментально растеряв весь скептицизм и самоуверенность.

Эта женщина действительно видела его насквозь.

И отказаться он не сможет.

Больше никаких вопросов Ник не задавал, понимая, что все равно это не имеет никакого смысла – ведьминские ритуалы были за гранью его осознания, и единственное, что сейчас волновало мужчину, это возможность найти напарницу. И даже если это будет больно, как предупредила его Верховная… неважно, главное, что это могло им помочь. Дожидаясь своего часа, полицейский хмуро переглянулся с находящимся в паре шагов Дереком, поймав его недоверчивый, исключительно скептический взгляд, а после лишь глубоко вздохнул, когда миссис Блэквилл, внимательно осмотрев нарисованную пентаграмму, решительно скомандовала ему:

– Подойди.

Ноги словно превратились в гранитные плиты, воздуха в легких катастрофически не хватало, однако, наступив себе на горло, Харт покорно перешагнул через белые линии, остановившись в центре начертанного на полу рисунка. От зажженных свечей поднимался сизый дымок, раздражающий обоняние, неуловимо плыл по комнате запах благовоний, степенно поджигаемых одной из ведьм, и Ник на мгновение прикрыл глаза, пытаясь дышать глубоко и размеренно. Волнение обжигало изнутри, инстинкт самосохранения вопил и орал, требуя не глупить, а недоверие к иным, кажется, усилилось во сто крат, однако все эти эмоции были сейчас абсолютно лишними, и Харт попытался засунуть их как можно глубже.

Перед лицом все еще полыхало яркими красками знакомое лицо ненавистной напарницы, и мужчина поспешил сосредоточиться на негромком голосе стоящей рядом Верховной:

– Сейчас расслабься и постарайся не думать ни о чем. Магия сама найдет путь и подскажет тебе, что нужно делать. Главное – не сопротивляйся ей, иначе это может тебя убить, – прохладная нежная ладошка на мгновение сжала загрубелые пальцы мужчины, а по спине пробежались мурашки, когда горячий шепот обжег ухо. – Если кто и может сделать это, то только ты. Пожалуйста, помоги мне найти дочь.

– Я сделаю это, – так же тихо выдохнул в ответ Харт, крепко смежив веки, и лишь легкое дрожание воздуха подсказало ему, что миссис Блэквилл отступила назад, вскинув руки и решительно поджав губы. На мгновение прикрыла глаза, словно собираясь с силами, а после начала читать заклинание, постепенно усиливая звучание собственного голоса.

Незнакомые, но очень мелодичные, похожие на странную песню слова были единственным звуком, нарушающими установившуюся в кабинете тишину, что-то негромко шептали окружающие Ника представители ковенов, а возникший, словно из ниоткуда прохладный ветерок загнал в легкие пряный травяной запах благовоний и горящих свечей.

Подобравшись, словно перед прыжком, Харт изо всех сил вслушивался в голос Верховной, ожидая, что вот сейчас его свяжет та условная боль, о которой его предупреждала ведьма, сердце билось колотушкой, а перед глазами танцевали разноцветные круги, с такой силой мужчина сжимал веки. Едва слышно хрустели пальцы, все сильнее сжимаемые в кулаки, слова заклинания буквально били по ушам, заставляя сжиматься в плотную пружину, и в какой-то момент Ник, устав от напряженного ожидания, открыл глаза, чтобы посмотреть, что происходит.

А в следующее мгновение тело пронзила такая острая боль, что полицейский едва удержался на ногах.

Из горла вырвался стон, оборвавшийся глухим рычанием, перед глазами на мгновение потемнело, а грудь словно сжали стальные тиски. Задохнувшись на вздохе, Ник судорожным движением сжал в пальцах воротник рубашки, чувствуя, что буквально задыхается, и лишь где-то на периферии сознания уловил, что голос Верховной изменил тональность, став совсем уж глухим. От боли выворачивало наизнанку, хотелось выть в голос, и чтобы избавиться от этого мерзкого чувства, Харт отчаянно тряхнул головой, надеясь, что это хоть немного поможет. Картинка перед взором смазалась, очертания комнаты, затуманенные алой пеленой, поплыли, а откуда-то из глубины сознания начали проявляться смутные образы.

– Доброй ночи, офицер, – кокетливо улыбается миловидная незнакомка, озорно подмигивая ему и изгибая в улыбке ярко-напомаженные алые губы. Поправляет непослушную прядь иссиня-черных волос, плавно тянется к маленькой женской сумочке и вновь смотрит ему прямо в глаза, от чего внутри все буквально переворачивается. – Раз уж мы встретились, давайте знакомиться. Меня зовут…

– … Элизабет Блэквилл, – маленькая, словно бы кукольная ладошка буквально тонет в его, большой и сильной, а в огромных, чуть раскосых глазах насыщенного изумрудного цвета он видит вспыхивающие огоньки смиренного понимания. Она осознает ситуацию, она держит лицо, и на красивом лице не дергается ни один мускул, когда он раздраженно отстраняется, глядя на нее почти с ненавистью. – С этого дня мы с тобой напарники…

Еще одна вспышка боли пронзила тело, на этот раз поразив голову, и Ник вновь не сдержал безумного звериного рычания, изо всех сил сжимая виски и пытаясь не орать в голос. Казалось, будто он сунул голову прямо в ярко полыхающий огонь, от нестерпимого жара плавились и выгорали абсолютно все разумные мысли, а суть всего происходящего медленно ускользала, словно песок сквозь пальцы. Верховная предупреждала, что будет больно, но чтобы так…

По прокушенной губе скользнула капля крови, а перед глазами возник новый образ, подернутый дымкой.

– Это все глупости, – громко смеется брюнетка, кружась по его кухне в одном ей известном танце. Точеную фигурку соблазнительно подчеркивает его рубашка, глаза счастливо блестят, а чуть припухлые губы вновь хочется жадно целовать. Она вдруг останавливается прямо напротив него, и смотрит с неподдельной нежностью, которая теплом разливается в груди. – Знаешь, я давно хотела тебе сказать…

–… пошел ты к черту, урод! – истошно орет рыжеволосая, поминутно сплевывая на землю вязкие сгустки темной крови. Они с самого начала не смогли сработаться друг с другом, они слишком заигрались со своей ненавистью, и сейчас только они виноваты в том, что простое, казалось бы, задание сорвалось, а преступник сбежал. Он зло хмурится, злясь на себя за прокол, а взгляд то и дело встревожено, совершенно неосознанно возвращается к окровавленным пухлым губам…

Покачнувшись от накатившей вместе с болью слабости, Ник неосознанно протянул руку, пытаясь найти хоть какую-то опору, дрожащие ноги предательски подгибались, однако прозвучавший где-то совсем рядом громкий окрик заставил его замереть:

– Не двигайся! Не смей покидать круг!

По телу словно прокатилась холодная волна, на мгновение подарившая избавление, Харт послушно замер, едва не застонав от наслаждения, однако спустя мгновение внутренности вновь скрутило в горячий узел, и не кричал мужчина только потому, что горло перехватило спазмом. Из груди вырывалось сиплое шипение, искусанные губы превращались в одну сплошную кровоточащую рану, но так было куда легче. Хищная темнота, собравшаяся было принять его в свои избавительские объятия, бросила в лицо новое воспоминание.

– Ты был крут, – тихо шепчут на ухо знакомые губы, от чего по коже бегут мурашки. Теплые пальцы легко касаются щек и скул, вытирают мягкой ваткой засохшую под носом кровь, и он только морщится от неприятных ощущений, едва удерживаясь от того, чтобы не почесать зудящую разбитую бровь. Хрупкое тело в руках необыкновенно теплое и родное, и это ощущение усмиряет вскинувшийся в груди гнев. – Пошел на четверых, чтобы защитить свою невесту. Ты мой…

– … идиот, – недовольно бурчит напарница, встряхивая роскошной гривой, и с размаху опускает на разбитую губу смоченную целебным отваром ватку. Он раздраженно шипит, пытаясь оттолкнуть чужую руку, однако девушка в одно мгновение оказывается ближе, веля ему не двигаться. Из-под маленькой ладошки льется целебная магия, дарящая приятное чувство прохлады, а он легко дышит полной грудью, втягивая в себя знакомый терпкий запах, от которого так предательски кружится голова.

Пение Верховной стало совсем уж глухим, едва различимым, однако сил обращать внимание на что-то кроме безумной боли, у Ника просто не было. Чувствуя, как тело колотит безумная дрожь, от которой он буквально задыхался, мужчина отчаянно пытался удержать ускользающее от него сознание. Что-то ему подсказывало, что грохнись он сейчас без чувств, и все то, что они сейчас делали, пойдет насмарку. Превозмогая боль, полицейский выровнялся, пытаясь не обращать внимания на раздирающие грудную клетку невидимые когти, и на мгновение перед глазами вспыхнуло лицо Элизабет.

Пусть только эта рыжая стерва попробует не найтись после того, что он ради нее вытерпел!

Где-то глубоко внутри сознания громко захохотало что-то темное, отвратительно-чужое, а новое воспоминание обожгло каленым железом.

– Я в порядке, Никки, – уверенно шепчет девушка, положив голову на его плечо. Он заботливо укрывает ее пледом, крепко обнимает хрупкие, подрагивающие плечики и лишь на периферии сознания думает о том, что если до завтра жар не спадет, он обязательно отведет ее к доктору, и плевать на извечное упрямство. – Просто побудь рядом…

– … пожалуйста, – голос настолько тихий, что он даже разобрать его не может. Рыжеволосая в его руках легкая, как перышко, а тоненькие пальчики отчаянно цепляются за воротник его рубашки, и куда вообще делись привычные ненависть и отвращение? Словно драгоценное сокровище, он прижимает пребывающую на грани сна и яви напарницу к груди, чувствуя, как щекочут его лицо длинные волосы, и изо всех сил отгоняет от себя воспоминание о черных зеркалах знакомых изумрудных глаз. – Прошу…

Невидимый огонь, сжигающий его тело, кажется, лишь усилился, и Ник, не выдержав боли, ослаблено рухнул на колени, упираясь руками о нагревшийся пол. Пальцы беспомощно заскребли по паркету, несколько вязких капель крови стекло с уголка рта на светлую поверхность, едва не задев аккуратно начертанную белую линию рисунка пентаграммы. Нестерпимый жар в груди сжигал дотла, превращая тело в один сплошной уголек, и мужчина просто не мог понять, как ему удается еще думать, чувствовать, да и вообще, оставаться живым в таком-то состоянии. Голова раскалывалась, сознание давило на черепную коробку изнутри, заставляя выть загнанным в ловушку зверем, и Харт скорее на интуитивном уровне чувствовал, как вокруг него кто-то двигается и что-то встревожено говорит.

– Прекратите! Вы что, не видите, вы его убиваете!

– Если прервать ритуал, он наверняка погибнет, нельзя этого делать!

Слова не несли никакой смысловой нагрузки, обходили полицейского стороной, превращались в фоновый шум, и единственное, о чем Ник мог в тот момент думать, это невыносимая боль, не оставляющая после себя ничего живого. Мужчина вскинулся, пытаясь сделать хоть что-то, чтобы избавиться от этого чувства, в грудь словно всадили зазубренный клинок, от чего Харт на мгновение задохнулся, а после его с головой вновь накрыли темные образы.

– Я люблю тебя, Никки, – шепчут нежные, знакомые губы, касаясь его лица, тонкие пальчики переплетаются с его, а сердце бьется в груди быстро и ровно, заставляя с каждым глубоким вздохом вдыхать легкий цветочный аромат. Он жадно прижимает к себе податливое тело, бездумно отвечая на поцелуй, и ему кажется, что он самый счастливый человек на земле, держащий в руках настоящее сокровище. – Пожалуйста, только оставайся…

– … рядом, – каждый вздох болью отдается в легких, сердце давит на ребра, грозясь вот-вот их выломать, а пальцы путаются в огненных длинных прядях. Девушка подошла сама, это было ее решение и ее выбор, однако сейчас именно он не позволяет ей отстраниться. Дико и несдержанно, словно безумный хищник, он терзает терпкие от вина губы, он подчиняет, подавляет и требует, позабыв о том, что требовать не имеет права, и все кажется таким правильным и настоящим. Он никогда не смел даже думать о подобном, и никогда не признавался, что все равно мечтает, а маленькая ладошка, лежащая на его груди, лишь убеждает его в том, насколько же это все безумно. Безумно и ошибочно, но все равно так желанно.

Руку внезапно словно обожгло каленым железом, и Ник, превозмогая боль, помутневшими от накатывающей слабости глазами уставился на правую ладонь, не понимая, что происходит. Знакомое серебряное обручальное кольцо, которое мужчина не снимал с дня их с Энни свадьбы, вдруг нагрелось, накалившись докрасна, сожженная кожа под ним покрывалась мерзкими на вид волдырями и кровоточащими ранами, а в голове вдруг поднялся сильный звон, от чего показалось, что лопнули барабанные перепонки.

Рванувшись всем телом, Харт ухватился за кольцо, пытаясь его снять, и тут же зашипел от боли, тряся обожженной рукой. Массивный ободок, всегда легко прокручивающийся на пальце, вдруг клещами впился в кожу, не поддаваясь на хаотичные, бесполезные рывки, вся сжигающая тело боль, кажется, сейчас сосредоточилась в этом чертовом аксессуаре, а на шее вдруг словно захлестнулась тугая веревка, перекрывшая доступ кислорода.

Одернув руку от кольца, мужчина захлебнулся на вздохе, на мгновение потеряв способность видеть, а сознание вновь накрыла темная пелена.

– Ты любишь ее? – это не похоже на другие воспоминания, это нечто совсем другое, и в первые несколько мгновений он просто теряется. В темноте нет ни боли, ни страха, ни тяжелых мыслей, здесь… спокойно, и лишь тонкая фигурка, кажущаяся такой невыносимо далекой, приковывает к себе взгляд. У нее знакомые темные волосы, и знакомые синие глаза, и эти губы, и даже легкое свадебное платье, в котором он ее хоронил. Энни, его нежная, улыбчивая, любимая Энни… только почему-то словно бы другая. – Ты любишь ее, Никки?

Этот вопрос уже был, его задавала та, другая, и тогда он просто не смог ей ответить. А сейчас, глядя в глаза возлюбленной супруге, смотрящей на него с неожиданным пониманием и безграничной нежностью, он не может сдержать шумного вздоха. На мгновение сжимает веки, будто пытаясь собраться с силами, а после тихо произносит:

– Я…

Ненавистная, убивающая его изнутри боль исчезла столь же резко, как и появилась, срывая с искусанных губ ослабленный хрип, разорвавший сорванное горло.

С тихим звоном простучало по полу скользнувшее с пальца кольцо, укатившись куда-то в сторону и ярко блеснув в ярких солнечных лучах.

– Ник! – знакомый мужской голос, исполненный неподдельной тревоги, раздался совсем близко, чьи-то сильные руки подхватили полицейского, помогая ему подняться на чуть подрагивающие ноги, а сознание постепенно прояснялось, избавляясь от остатков темной пелены. – Ты как, парень?

Тряхнув головой, чтобы окончательно прийти в себя, Харт несколько растерянно покосился на источник голоса, коим оказался бледный, как мел, Дерек Миллиган. Поддерживая его под руку, мужчина, кажется, всерьез опасался, что друг того гляди грохнется в обморок, а встревоженный взгляд то и дело метался от приходящего в себя Ника к не менее встревоженному Азвилу, стоящему возле рабочего стола. Кажется, демон и вовсе дышать боялся, взирая на все происходящее с странной смесью ужаса и недоверия, однако вмешиваться не стал, и лишь облегченно выдохнул, когда Ник негромко проговорил:

– Порядок.

Взгляд полицейского скользнул в сторону и безошибочно выхватил представителей ковенов, ослаблено опирающийся кто на стену, кто на столы. Выглядели они не бодрее самого Харта, были бледными и какими-то вялыми, и мужчина подумал о том, что им, должно быть, пришлось не легче, чем ему самому. В ведьмачьих обрядах и ритуалах он разбирался откровенно хреново, однако что-то ему подсказывало, что-то, что сейчас сотворили с ним, даже для ведьм было совсем не обыденным делом, учитывая сложность пентаграммы и затратность магической энергии. Ребята едва держались на ногах, наверняка желая поскорее оказаться подальше отсюда и восстановить резерв, но изо всех оставшихся сил удерживали на лицах прежние равнодушно-холодные маски, демонстрируя полную готовность провести еще с пяток схожих обрядов.

Пожалуй, за такое упрямство их можно было даже уважать.

– Ты чувствуешь ее? – раздавшийся рядом женский голос был таким слабым, что на мгновение Нику и вовсе показалось, будто он ослышался. Дернул головой, словно пытаясь сбросить наваждение, а после обернулся, в упор уставившись на Верховную ведьму.

Обессилено опустившись в одно из от отодвинутых к стене кресел, Талула Блэквилл выглядела так, что краше в гроб кладут, и на мгновение Харту даже показалось, будто женщина сейчас потеряет сознание. Лицо превратилось в бледную, застывшую маску, перед глазами залегли глубокие тени, и даже рыжие волосы, кажется, потускнели, печальными спутанными прядями опускаясь на подрагивающие плечи. Ослабевшие ноги ведьму уже не держали, каждый тяжелый вздох сопровождался надсадным хрипом, а под носом запеклась темная кровь, однако сама Верховная, кажется, даже не обращала на это внимания. Прижав к груди руки и не замечая того, как перегруженные накопители медленно рассыпаются в прах, женщина вглядывалась в лицо Ника, пытаясь там найти ответы на свои вопросы, а в изумрудных глазах плескалось такое отчаяние, что становилось почти физически больно.

– Ты чувствуешь мою девочку?

– Кажется… – неуверенно начал Ник, привычным жестом попытавшись покрутить на пальце извечное серебряное кольцо, и тут же осекся, почувствовав лишь гладкую кожу вместо холодного металла. Взгляд метнулся к ладони, ожидая увидеть сплошные ожоги и висящую ошметками кожу, однако вместо этого наткнулся на вполне себе обычную руку без малейшего следа увечий, словно все это было лишь кошмарным сном.

Кольцо, всегда надежно удерживающее свое место на безымянном пальце, укатилось куда-то в угол, мужчина даже не проследил за траекторией его движения, а вместо него на чуть смуглой коже искрящейся, едва заметной тенью поблескивала тоненькая алая ниточка, тянущаяся куда-то прочь из кабинета. Судя по всему, этой ниточки кроме самого мужчины больше никто не видел, а сам Харт, осторожно коснувшись нового странного аксессуара, почувствовал, как он легко затрепетал от прикосновения, словно бы готовясь вот-вот сорваться. В груди в ответ на это действие разлилось приятное, согревающее тепло, охватившее сердце и заставившее мужчину невольно дернуть уголком губ.

Кажется, у них действительно все получилось.

И почему-то одновременно с осознанием этого стало так легко и просто, словно с плеч свалился тяжелый груз, долгое время давящий на спину и пригибающий полицейского к земле. Харт глубоко вздохнул, наполняя легкие столь необходимым ему кислородом, и на мгновение мужчине показалось, будто он чувствует знакомый терпкий запах, вскруживший голову и заставивший сердце биться быстрее. Взгляд скользнул по полу, все-таки выхватив у ножки рабочего стола капитана серебряный ободок, но ничего, кроме все той же небывалой легкости мужчина не почувствовал. Знакомый улыбчивый образ подернулся дымкой и растворился в сознании, а ему на смену пришел абсолютно другой, не менее знакомый и столь же…

Черт, неужели его и правда угораздило…

– Да, – хрипло ответил Ник, чувствуя, как крепнет в голосе непоколебимая уверенность. Сжал кулак, надежно, но очень бережно удерживая в нем хрупкую ниточку, а после поднял полыхнувший решительностью взгляд на Верховную ведьму. – Я знаю, где она…

========== Часть 17 ==========

Elizabeth Blackwill

Голова болела так сильно, что, казалось, сейчас просто взорвется, а каждый тяжелый вздох скреб по пересохшему горлу подобно наждачной бумаге. Создавалось впечатление, будто вчера я здорово отрывалась в каком-то ночном клубе, о количестве выпитого алкоголя можно было легко судить по гадкому привкусу во рту, однако при первой же попытке потянуться и размять затекшие мышцы меня ждало жестокое разочарование.

Заведенные за спину руки были плотно чем-то закреплены.

Судорожно выдохнув, я резко распахнула глаза, уставившись в мрачный сумрак, царящий перед лицом. Стены помещения прятались в темноте, не позволяя прикинуть размеры комнаты, ни малейшего источника света здесь не было и в помине, а при еще одной попытке пошевелиться я осознала, что сижу на каком-то жутко неудобном деревянном стуле, щепки от которого больно впивались в тело. По коже прокатилась дрожь, горло перехватило спазмом, а очередной приступ боли отбойником прошелся по висках, заставив поморщиться.

– Так, то совсем не смешно.

Череп буквально раскалывался, а при малейшей попытке вспомнить, что происходило до того, как я оказалась в этом незнакомом месте, сознание выдало свое уверенное и непоколебимое «фи». Мысли метались в голове, как шарики для пинг-понга, я смутно помнила разговор с нашей пострадавшей, громоподобный взрыв, сотрясший центральную часть города, головокружительный побег за подозреваемым, а потом – темнота.

И только чьи-то теплые, надежные руки, прижимающие меня к широкой, крепкой груди.

С губ сорвался судорожный вздох, и я рванулась всем телом, загоревшись мрачной решительностью. Не знаю, где я, и как тут оказалась, однако тот, кто меня сюда притащил, явно недооценил ярость чистокровной ведьмы, не терпящей, когда ее свободу пытаются ограничить. Дернув уголком губ в кривоватой усмешке, я прикрыла глаза, на выдохе прошептав заклинание, стянутые за спиной руки напряглись, от чего болезненно впились в кожу веревки, а потом…