Текст книги "Тварный град (СИ)"
Автор книги: Gusarova
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)
24. Дура
Полина сидела в четырёх стенах без связи и боялась. И велосипед потерялся, и телефон выпал из неё где-то в коммуникациях, пока вражеские крысы тащили вниз головой по тоннелям. Оставался только ноут и «ВСети», как единственное средство проникновения во внешний мир. Но и им Полина воспользовалась единожды – чтобы написать начальству, что она заболела и выйти сегодня не сможет.
Может быть, она и так скоро заболеет.
Все они заболеют.
Думать про чуму было страшно, аж сводило кишки. Это же смертельная зараза, на истории в школе рассказывали, как она выкашивала целые средневековые города.
А причиной её распространения были крысы.
Крысы. Откуда взялись такие, как Юра? Про кошек и собак Полине чуток поведала Милана, с которой теперь и помириться-то было совестно. Всё понятно, жрицы богини Бастет уподоблялись ей настолько, что обретали кошачьи облики. То же самое происходило в древние времена с перволюдьми, избравшими тотемом волка…
Но кто бы вздумал поклоняться крысам?
Полина не находила себе места. Слонялась из угла в угол, стояла у стен, прижавшись к прохладным обоям лбом и ладонями. Садилась в углу дивана, обхватив колени, и думала, думала…
Что она могла?
Как она могла?
К Юре она испытывала странное, сумбурное, запрещённое самой себе, то, на чём она поставила крест раз и навсегда – причём, понимала, что это в ней зародилось к нему раньше, до крысиной войны. Что, если разобраться, обида на мужа и его субботние исчезновения состояла на восемьдесят процентов из тревоги за него и страха потерять. Что сердце, вопреки воспламенению разума, верило в его любовь и порядочность. Просто на их отношения толстой, прилипчивой, разъедающей всё хорошее копотью наслоился Макс.
Юра не заслуживал мести. Он оказался «не таким». А Полина вот – «такой». Ему всё это время было трудно, и с каждым днём труднее.
Там. В системе.
И он ограждал Полину от этого зла. Как умел берёг её безмятежность. Скрыл свадьбу, не постил её фотографии… Чтобы не навлечь беду.
Тщетно.
Полина уронила лицо в руки и затряслась от страха.
Юру могут убить, содрать кожу, выпотрошить в грязном подземелье. Он может заразиться и погибнуть от чумы.
Испустить последний вздох с обидой на сердце. С мыслью о том, что его не любят. Что им воспользовались.
– Но я… – прошептала Полина под нос, слизывая слёзы с губ, – но я сама не готова… Любить больно. Я не хотела. Ты не заслужил такого. Меня «такую». Такую глупую! Совсем жить не умею… Дурёха! Дурова-дурёха!
Воспоминание о Феликсе и том неожиданном оргазме, подаренном им, вырвалось рыданием. Почему именно с ним, не с Юрой, было так чертовски приятно? Почему эта грязь и грех подарили ей столько покоя и понимания? Почему с ним, с котом на крыше, Полина наконец-то ощутила себя женщиной, которая не создана, чтобы ублажать своего мужчину, а поёт, как счастливая дудочка, в умелых мужских руках?
Несправедливо, низменно! Неправильно!
И ничего нельзя сделать! Ничем помочь!
Юра велел ждать дома, и Полина не хотела подвести его самовольством, совершить очередную ошибку, роковую на этот раз!
Чертовски захотелось покурить кальян. Но кальяна не было, и Полина села на окно, свесив ноги в воздух. Свежий ветер залива сушил слёзы, принося запахи водорослей, лучащееся золотыми перьями море стирало тревоги, наплывавшие бесконечной серой массой непогоды.
Что может сделать одна маленькая и слабая рыжая дура с целым альянсом крыс, грозящим любимому городу? Как после опрометчивости вернуть доверие того, кто действительно нужен? Без фамилии. Без достатка. Просто нужен, живым, пусть с одним глазом, пусть крысой, но…
Полина замерла на всхлипе и, не мигая, уставилась на горизонт.
«Это не любовь, – повторила она себе, как заговор от новой западни. – Нет, это не любовь».
«Ты путаешься с другими, пока я сдерживаю атаки на город!»
«Я понимаю, что это я виноват, я молчал и скрывался, но, свалка изобильная, можно было поступить со мной как-то иначе?»
«Пожалуйста, даже если не любишь и шляешься, давай знать, что с тобой всё в порядке. В этом городе может произойти всякое. Твой любящий муж».
Перед глазами как сейчас встала собственная радостная фотография на столе в гнетущем затхлом подземелье. Как маленький кусочек счастья для одного бесстрашного бойца невгородской стаи. Первопомётный гамма-один. Не напоказ, но в сердце.
«Никто не любит так, как крысы».
– Твою мать… – плакала Полина, обняв оконную раму, и в прямом смысле чувствовала, как разрывается сердце, а оттуда вытекает вместе с кровью новая огромная привязанность. – Дура-дура-дура! За что… За что…
Она не успела нагореваться вдоволь, как вдруг услышала неистовый, надсадный рёв приближающегося мотоцикла. Резвая, крупная тень и рифлёные подошвы мотобот мелькнули перед глазами. Бликнул на солнце, ослепив вспышкой ужаса, чёрный шлем, хваткие лапы сцапали Полину и сдёрнули с окна. Та и пискнуть не успела, как уже неслась на запредельной скорости вниз, считая бегущие под колёсами этажи. Ор утонул в вое ветра, пока она силилась осознать, каково это мчать наискось по вертикальной стене. У самых нижних этажей мотоцикл оторвался от бетона и, взмыв в воздух, жёстко приземлился на клумбу. Лёгкие ударились о вдох, пустой желудок – о глотку. Мотик пропахал жирную рытвину, раскидал грязь с маргаритками, взвизгнул шинами на повороте у шлагбаума и проехался чуть ли не боком под ним. Как Полине удалось удержаться в седле, она не понимала, понимала лишь, что орёт благушей. Углами зрения она видела, как за мотоциклом юркнули тени поменьше, одна бросилась под колёса, но байкер легко перескочил её и вывернул на шоссе из города.
Полина сидела спереди, чуть не на баке, вдавив пальцы в чужую мотокуртку, и задыхалась от пережитого, а Кот на Кавасаки задорно воскликнул:
– Мр-мяу! Это день твоего освобождения, крошка!
– Какого… Фел⁈ Что за нафиг ты устроил?
– Спасаю тебя от гнёта абьюзера!
– Как… Ты меня нашёл?
– Сам же отвозил в прошлый раз!
– И кто тебя надоумил, что меня надо спасать⁈ – накопив злость, глотая ветер и теряя домашнюю кофту, возопила Полина.
– Твой друг!
– Какой, нафиг, друг⁈
Но ему не пришлось отвечать. За следующим поворотом шоссе показалась крепкая девичья фигура на спортивном велосипеде – поза у неё была выжидающей. Увидев Феликса, она запрыгала, едва держа велик между ног и замахала руками. Фел подрулил, и Милана, путаясь в колёсах, стартанула обнимать Полину.
– Моя хорошая! Я та-а-ак перенервничала за тебя! Скажи, он тебя истязал? Что случилось? Почему ты не отвечала? Дина мне всё рассказала! Это ж надо было тебе выйти за одноглазого психа! Бедная моя!
– Ми… Ой! – Полина то и дело жмурилась от поцелуев собаки. – Мила… С чего он псих?
– Ну как это? Всем ж известно, кто в Балясне надерзил альянсу! Венечка сам ругался, что его первопомётный с головой не дружит! Ну и неудивительно после зубов-то Тессы!
– Эй, шкода, попридержи язык, – зло зашипел на Овчарову Феликс. – Тут Альбрандт прав. Они зарвались, и давно пора указать им на их место!
– Ага! У них сила! – залаяла Милана. – А у нас? Чумные могилы?
– Так, стоп! Вы что, сообщники? Что за Тесса? И вообще… Вам не стыдно? – Полина замахала руками на этих двух. – Вы меня сейчас похитили, да так, что я чуть не обосра… Мне муж велел дома сидеть!
Феликс многозначительно переглянулся с Миланой.
– Всё ясно, – заявил он. – У рыжей синдром заложника.
– Ага! Совсем крысюк её на коротком поводке держит!
– Я вас не спрашивала… – попыталась возразить и отругать их Полина, хоть и рада была увидеть.
– Я думаю, её надо везти к нам в Лесково, – заключил кот. – Пока чума не разразилась!
– Давай, я за вами следом. – Милана оседлала велик.
Полина вздохнула, уже сейчас понимая, какие последствия это похищение может сыграть в их отношениях с Юрой. Но она не могла сидеть дома и бояться, а кроме того, догадалась, что от этих двоих не отвяжется.
– Хорошо! Я согласна ехать с вами, но при условии, что вы мне всё выложите. Обо всём! Вообще обо всём! Ясно?
Незадачливые похитители переглянулись и кивнули. С этим обещанием Полина смиренно дала себя допохитить.
25. Кошкин дом
– Фел, вы точно мне добра желаете⁈ – выталкивая лезший в рот ветер, поинтересовалась на полном ходу Полина.
Феликс пересадил её назад и – да неужели! – выдал второй шлем.
– Я твой покорный слуга, прелесть! Не вздумай сомневаться в этом!
– Тогда зачем вы меня украли? Мотивы какие были?
– Потому что я никому не позволю держать мой лучик взаперти! – Фел стиснул перчаткой ручку Кавасаки, поддав газу.
– Муж-то мне точно добра желает!
– Этим они и прикрываются! Своими благими намурениями, мряу!
Полина взрычала от негодования, сама как оборотень, и прижалась к его плечу крепче. Не спрыгивать же?
Они неслись по загородной трассе, обгоняя автобусы, оставляя позади сосновые перелески, элитные посёлки и базы отдыха. Вдруг деревья раздвинулись, как кулисы, и мотоцикл вынесло на осаленный солнцем залив, полный чаек, рябых волн и раскиданных вдоль берега валунов. Полина замерла на вдохе, не в силах ахнуть. Юра ещё не возил её этой дорогой.
Море всегда являлось так внезапно и величественно, что к нему невозможно было привыкнуть. Как местное божество, настойчивое и обязательное. Оно будто проростало в жизнь города и сопровождало его во всех свершениях, будь то любовь или война, опера или симфонический концерт. Море, словно ударные инструменты, задавало ритм этому удивительному месту, и выписывало свою историю пеной на гранитных камнях – веками, веками…
Полина опомнилась. Замечтаться даже в момент похищения – ну кто бы ещё на такое сподобился!
Фел же свернул от залива на просёлочную дорогу вверх по пригорку и заехал за ворота частной территории. Домики здесь оказались лишь немного скромнее тех, что Полина видела на Гранитном острове. Маленькие крепости, обсаженные соснами, сиренью и плодовыми деревьями! А кое-где даже били фонтаны.
Роскошь, обалдеть!
Фел мягко зарулил к одной ограде и с брелока открыл её вместе с видом на симпатичный, будто бы пряничный двухэтажный особняк. Проехал по мостику через большой спаренный восьмёркой пруд, и Полина углядела в нём больших цветных карпов, которых они продавали в магазине. Другой берег пруда украшали звёздочки кувшинок.
– Красивые, – подначила кота-рыбака Полина. – Этих ты не ловишь?
– Дороговато выйдет! Да и они у нас уже года четыре, привыкли!
Фел ссадил её у бережка и загнал мотоцикл в гараж. Подошёл, снял шлем. Рыбины, почуяв приближение хозяина, все, как одна, прибежали к берегу и принялись требовательно чавкать ртами.
– Но приманки я испытываю на них, – с долей лукавства признался Фел. – Травлю фаст фудом. – Он заглянул в пристройку к пруду, выдал Полине горсть кормовых шариков из яркого мешка и себе зачерпнул другую.
Сунул руку под воду. Усатые солидные карпы принялись есть подношение. Полина засмеялась. У них в магазине они тоже приплывали на корм, но были не такими большими!
– Угости их, – велел Феликс.
Полина послушалась и тут же запищала от щекотки – рыбины сильно обминали её пальцы жадными губёхами.
– Идём, покажу тебе питонов!
Это сигнал подействовал на Полину магнетически. Те самые знаменитые питоны!
Фел бесцеремонно поддел её под локоток и проводил в кошкин дом, как выяснилось, изнутри вовсе не маленький, а просторный и изумительно обставленный.
Картины с видами города и залива, панно с котами и рыбами, дахрийские статуэтки, рыболовные снасти, рок атрибутика, байкерские флаги, люстра, похожая на большой горизонтальный ветряк, а под потолком старые просоленные сети. Окна – частично витражные, как в той парадной с кальяном – сразу стало понятно, где Фел подсмотрел дизайн, и на стенах краской – следы радужных кошачьих лапок, словно бы кошки исходили тут всё пространство, вдоль и поперёк.
И кальян! На видном месте, у неразожженного камина – кальян. Полина сглотнула голодную слюну, глядя на него. Ей до смерти хотелось снять стресс привычным способом. Явившийся Фел понятливо хмыкнул за плечом и сказал:
– Вот мелкая доберётся на своих педальках, раскурим трубку мура. Прости, что у меня попроще Багировой, но тоже вполне годная. А пока – держи.
И водрузил на плечи Полины прохладного, гладкого, как лакированная сумка змея.
– Ух ты! – не ожидав, ахнула та, гладя мускулистого пегого питона, длиной метра полтора, не меньше. Змей лениво щупал языком воздух. – Какой… замечательный!
– Это мой Апоп. Пролинял окончательно! Ты была права насчёт влажности, я его и правда пересушил. Сестриных я не достаю, вчера кормили.
– Он прелесть. – Полина перехватила питона, любуясь его голубыми глазками, поцеловала покрытую ровной и новой, одна к одной, чешую хребта – до середины пёстрого, а дальше, к хвосту – белее мрамора. Что бы кто ни говорил, а змеи чудесны! Особенно такая.
– Это ты прелесть, – с теплотой поправил Феликс. – Значит, вот ты чья…
Питон мягко обвился вокруг руки Полины, ища опоры. Она помогла рептилии, подставив другую руку. Тем временем из-под дивана через всю гостиную шмыгнула огромная черепаховая кошка с перепуганными круглыми глазами, и Фел при виде неё зло зашипел. Кошка стартанула быстрее, пересекла комнату и отчаянно заскреблась когтями в закрытую дверь.
– Не порти мне дом! – гневно отругал её Феликс, дошёл, открыл и для ускорения отпустил кошке несильный пинок носком. Та мявкнула, летя в коридор – не от боли, но от унижения.
– Фел, ты опять обижаешь Тессу? – послышался откуда-то из глубин дома строгий окрик. Судя по голосу, там пряталась Аста Робуста.
– И мыслей не было, сестра! А ты бы посмотрела, какие у нас гости!
– Я медитирую на гвоздях! – ответила Аста. – Закончу, приду.
– Мр, гвоздеходец, – с тихой ехидцей наградил её званием брат.
– Тесса? Это была Тесса? – сообразила Полина. – Та кошка, я знаю про бунт, но…
Фел, до того смотревший с лаской, обрёл суровинку во взгляде и муркнул:
– Что ещё ты знаешь?
– Да толком ничего. – Полина почесала рыжую копну. – Мила сбрехнула…
Тут по дому разлетелся звук домофона, и Фел вздохнул:
– Стоит помянуть собаку, вот и она. – И брелоком пустил Милану с великом на участок. Пока Фел уносил Апопа обратно, Полина видела по камерам, как та заводит велосипед в гараж. И вскоре Мила обстучала кроссовками порог дома.
– Гав! Пока ехала, взмокла! Кстати, там дождить намерилось. Моя хорошая! – Она увидела Полину и снова побежала её обнимать.
– Кроссовки бы сняла в гостях, чухня ты полицейская!
– Заткнись, кот!
Полина сжала подругу в объятьях и чуть не расплакалась. Мила взяла её ладошки в свои.
– Ну рассказывай! Я слышала, тебя похитили!
– Да, вы, только что, – пошутила Полина и потом сразу повинилась. – Милка, я такое про тебя подумала! Самой стыдно. – Она перевела взгляд на Феликса и поздно сообразила, что при нём бы не стоило признаваться в своей глупости. Но глупость никуда не делась и снова сыграла над ней злую шутку.
– Что? – уже загорелась интересом Милана.
– Я… Перед всеми вами виновата, – сложила на запылённых домашних штанах руки Полина, подумав, что если уж признаваться, то совсем. С потрохами. – Я думала, что ты, Милана, спишь с моим мужем. И… Поэтому решила отомстить ему с тобой, Фел. А теперь, если вы на меня злитесь, и я вас понимаю, можете меня выгнать.
Оборотни в четыре глаза хлопали сперва на неё, потом друг на друга. А потом взяли и рассмеялись.
– Фу-у-у! – сморщилась Милана. – Ну ты жжёшь! Я и этот припадочный! Фу, просто фу! Нет, конечно!
– Эй, не называй его припадочным раз, – приструнил собаку кот. – А во-вторых – жаль, что мы не переспали, детка. Но и хорошо тоже, – он почесал бритый висок. – Не хотелось бы иметь проблемы со стаей!
– А чем он не припадочный? – растопырилась Милана. – Сам-то вспомни, как всё вышло! Это из-за него мы получили проблемы на весь город! Теперь ещё и угрозу эпидемии… Нам-то и вам, кошкам с собаками, без разницы, а вот людям, ей, – она махнула на Полину, – Венечке, и всем худо придётся! А Эрфольг не менее отбитый, он на мировую с королём не пойдёт! И под страхом мора не пойдёт!
– И правильно сделает! – брякнул в сердцах Фел.
– Так, так, стоп! – прервала их перебранку Полина. – Давайте по порядку! Я не до конца в теме! И да, меня похитили крысы прежде… Вас! Так что?
– Ну и другие шли за тобой, пока тебя похищали мы. Там, у вас на районе… Не припомню в нашей стае такие нашивки. – Феликс выстрелил когтями из пальцев и осмотрел их – острые, загнутые. – Хорошо! Обещали – расскажем!
– Но ты обещал и угощение! – щёлкнув пальцами, напомнила Милана.
– Канапе по-кошачьи и пиво сойдёт? – прищурился гостеприимно Фел.
– Тащи! – Милана упала за стол у расстеленных по полу овечьих шкур. – А ты, рыжуха, садись ко мне и больше никогда, слышала? – Мила поводила пальчиком перед своим посерьёзневшим круглым лицом. – Никогда про меня не думай плохого! Я с женатиками не сплю, а с твоим и подавно! Или ты считаешь меня плохой подругой?
– Ни за что больше не буду так считать! Я гадина! – Полина в шутку упала перед ней на колени. Мила прихватила её, борясь, и утащила на меховые шкуры.
– Я тебя прощаю!
26. Тесса
Канапешек оказалось аж три большие тарелки – и с красной рыбкой, и с плесневым сыром, и с оливками, и с салями! Полина смекнула, что к её похищению готовились со всей ответственностью. Особенно по части кормления после.
– Как же вкусно ты готовишь! Соус бомба! – восхитилась Милана, запихивая шпажку себе в рот и освобождая от деликатеса.
– Ребят. Ближе к делу. – Полина вернула их в должное русло пока ещё что-нибудь не стряслось и не помешало ей узнать необходимую информацию. – Вы-то почему дружите? Я слышала, как ты, Мила, цапалась с Астой!
– Это когда это ты успела поцапаться с моей сестрой, мр? – навострил уши Феликс. Собака же наоборот их почти прижала, настолько позволял человечий облик.
– Да… Так, – она стыдливо растянула рот, прикрывая розовевшие полосы на шее, – ерунда была.
– Опять мост не поделили?
– Ну… – замялась Милана, – чуть-чуть. – И ловко перевела разговор на них с Фелом, тыкая в кота ладонями. – Я на него подписана! Да и почему мне с ним не дружить? Кто ещё в этом городе может помочь в трудную минуту? Он же герой!
– Не такой и герой, мр, – засмущался Фел.
– Да? А кто рыбака по весне спас? Поля, он прям на лёд выехал на своём мотоцикле, прям по льдинам! Я видела ролик, чуть в собаку не превратилась! Льдины рушатся, брызги летят, а Фел перепрыгивает с одной на другую, хвать того деда и к берегу! Шуму было! Не помнишь?..
Полина с толикой стыда пожала плечами.
– Да она вообще не следит за моим блогом, – пожаловался Феликс. – Не подписалась даже до сих пор, хотя обещала, мряу!
– Я подпишусь! – отбилась Полина. – А… Моё похищение тоже туда войдёт?
– Ну, – напрягся Фел, – хочешь, не будем. Но неплохо же вышло, я камуру к шлему прикрепил… Просмотров наберём, красавица!
– Гнусный пиарщик, – обвинила его Милана.
– Язык слюнявый без костей! – не остался в долгу кот.
– А ещё когда случился бунт, он нарисовал несмываемой краской гигантский член на Тройницком мосту! Прям перед разведением выскочил, намалевал и умчал через расход пролёта на другую сторону реки! – выдала Милана.
– Это было не в бунт, а после, как протест против суббот!
– Всё равно геройство!
– Отстань!
Полина вспомнила историю, которую рассказал недавно на реке Юра, и поняла, какого байкера он имел в виду.
– Что за бунт? – настойчиво напомнила она.
– Ох, бунт, – оба потупились в разные углы, и кот, и собака. – Против единовластия крыс. Его отец с сестрой и Тереза Иштарова были зачинщиками. – Милана покосилась на Феликса. – Тайно выступили против власти Эрфольга, подговорив почти всех оборотней не крысиного происхождения в округе. Мой папа отказался и маму отговорил, повезло.
– Отец хотел устроить переворот и прибрать к лапам город. Создать вместо управления альянса и рангов республику оборотней. Навроде хиппи-общины. Вот кто с головой не дружит, так это он. – Фел скрестил когти на груди. – И Тесса. Но они поплатились за выступление. Изначально провальное! Я был против, тоже скажу. Держать город моему отцу было бы не по мозгам, он гордыня и ничего, кроме гордыни. Балясненский альянс подмял бы их управление через неделю. Но отец считал иначе. Чем им не нравился старый режим? По яйцам бил, что ли. Ну и поплатились они ими же. Раньше было классно. Был мур и красные паруса. Мы дружили и могли обращаться по согласованию с альфой, когда хотели. А вышло… – Феликс горько поморщился.
– Тереза, Гектор и Астарта Бастовы возглавили бунт! Единовременно наступили на Дегтярный и хотели свергнуть Эрфольга, – вступила с первой партией Милана. – Ему и бетам удалось утечь в систему, но и Тесса туда проникла. Она атаковала с кошками-крысоловами его бункер. Венечка говорил, Тесса метила в горло альфе.
– Но на его защиту встал совсем молодой, отважный гамма-три-крыс, которому эта сука успела прокусить глаз и череп прежде, чем её обездвижили другие гаммы.
Сказав, Фел с ненавистью выбросил шпажку от канапе в камин и поиграл челюстями. Полина сидела с открытым ртом и приметила, как черепаховая кошка с печальными светло-лимонными глазами устроилась у проёма двери, подслушивая свою же историю.
– Зачинщиков схватили всех, кроме Бастова. Ему удалось сбежать, и теперь он скитается где-то по миру. Фел, ты же был с отцом все эти месяцы с марта?
– И не скажу, где мы колесили, – прибавил кот.
– А Тессу и многих активистов кастрировали в животном облике.
– Как это⁈ – возопила Полина, охваченная ужасом.
– Очень просто. Ввели трансформурующий препарат, и когда они обратились в животных, лишили их гормонов. – Фел звучал глухо и жёстко. – Они навсегда утратили способность становиться людьми. Поделом им!
– Как страшно! – вырвалось у Полины помимо воли.
– Поделом, – зашипел Фел. – Тупая Тесса лишила меня друзей. И сделала изгоем.
– Лучше бы ты не водился с крысами всё детство, Фел! – Милана почти пролаяла это.
– Я не жалею о нашей дружбе. Я жалею о том, что они со мной так поступили. Я не был виноват и… Они же пощадили Асту. Я думал, что и меня простят.
– Благодаря заступничеству Венечки! – вставила словцо Милана.
– После того, как его жена покончила с собой, – добил Феликс. – Утопилась в реке, вроде.
– Нет! Любимый рассказывал! – замахала нервно лапами Милана. – Она не утопилась. Она повесилась на… Гав. Мосту, через который мы ходим в зверей. В качестве протеста. Жуть.
Полина сидела с канапе во рту и кусок дальше в горло не пропихивался.
– То была первая волна репрессий. – Фел почти шептал, пока Тесса присела на корточки у открытой двери. На миг там показался и другой кошачий глаз – более крупный и жёлтый. Астарта, показав половину печального лица, внимала брату. – Вторая оказалась мягче. Сестру в результате пожалели. Но режим ужесточился. И… Пошли они! Я не стал ему следовать.
– Как это?
– Он больше не обращался с ужесточения. – К собравшимся, звеня браслетами на щиколотках, в лёгком чёрном кимоно и с Тессой на руках вошла Аста. От её густых и прямых чёрных волос веяло сандалом и кедром, от облика – густым магнетизмом жрицы богини Бастет. Полина заметила, как подобралась Милана, но Аста сделала вид, что видеть не видит собаку.
– Мне и так по кайфу без вонючих драк за мост, – при сестре Феликс мигом принял более расслабленную позу. Вытянулся, став втрое длинее. Вылитый сытый, довольный жизнью хищник.
«Всё имеют скрытую боль внутри, – подумала Полина. – Все мы состоим из старой боли».
– Мне не нужно обращаться котом, чтобы быть им, – высокопарно продолжил Феликс. – Кроме того, у меня больше нет тех, кому бы это обращение пригодилось.
– Твоя привязанность к врагам неискоренима, – прозвучала Аста холодно, как перед прыжком охотницы. – Как и нелюбовь к сородичам.
– Вы отняли у меня близких по духу, – ощерился Феликс, глядя куда-то за плечо сестры.
– Они отняли у меня её, – со скорбью ответила Астарта, гладя прильнувшую к ней Тессу.
Фел зашипел, вскочил с места и хотел покинуть гостиную, но вспомнил о девочках и остановился у камина.
– Сейчас не время ссориться и вспоминать былое. Город в опасности, – окликнула его сестра и выпустила Тессу на шкуры. Та почти сразу подставила спину под руку Полины, прося ласки.
– Бедная, – шевельнула губами та. Несмотря ни на что, кошку было жалко. – А… А молодой крыс, который заступился за Эрфольга, он погиб?
– О, нет, их семье дали гамма-один ранг, – пояснил Феликс. Полина кивнула, задумалась и мгновенно отдернула руку от пятнистой Тессы. Та глянула с тоской, но внутри у Полины всё заметалось, когда до неё дошло, что речь шла о Юре.
О Юре. О её Юре.
О Юре без глаза.
«Этой ране семь лет».
– Это был мой муж⁈
От её вскрика Тесса шмыгнула под ближний диван, а сиблинги Бастовы дружно кивнули.
– О, боже. Боже. – Полина закрылась руками. – И… И поэтому вы враждуете.
– Мы в состоянии холодного мура, – поправила её Аста, сев на овчины напротив. – Крысы усилили контроль над городом. И особенно после того, как твой муж лично пообещал совету альянса грызню вместо складов с провиантом. Надеюсь, не дырки в голове поспособствовали таким заявлениям, и у невгородской стаи действительно есть, чем отбиться.
– Он дебил! Чем они отобьются⁈ – взрыкнула Милана. – Чем, если король теперь ещё и завладел чумой? Они ради жратвы зачистят город под ноль – крыс и людей убьёт зараза, нас – кастрирует альянс! Та-дам!
Коты затихли, Феликс побарабанил когтями по каминной полке.
– Бежать к отцу, пока выезды из города открыты, – подала решение Аста. – Брать мать, Тессу и сваливать.
– Я не побегу, – отозвался брат. – Это мой город. Я родился здесь, мать тоже работу не бросит. Я невгородский уличный кот! Невчане не бросают город в беде! Они умурают с ним. Ты же сама знаешь, как было в блокаду.
– И я не побегу! – стукнула кулаком об руку Милана. – Я служебная собака! Почти. У меня есть долг! И сестра. И папа с мамой! Они тоже не побегут!
– И что вы думаете делать? Драться с чумными крысами, идиоты? – Аста вытянула голые ступни – все в точках-вмятинах от гвоздей.
– Решение есть! – выпалила Милана. – Должно быть.
– О, да, есть, если только вдруг из ниоткуда явится пёстрый трубадур и уведёт вражескую шушару за собою в бурное Хелмурское озеро! – съязвил, театрально маша лапами, Феликс.
Полина очнулась от кошмарного оцепенения.
– Трубадур? Кто это?
– Ты что, не читала легенду о трубадуре? Ну ты тёмная! – опять взялась подкалывать подругу Милана.
– Без шуток! – прервала её Полина, чуя на душе волнение. – Расскажите!
– Как насчёт кальяна? – Феликс, не дожидаясь ответов девушек, принялся его готовить для оживления долгой и древней легенды.
