Текст книги "Тварный град (СИ)"
Автор книги: Gusarova
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)
22. Крысы
…Это был какой-то западный городишко, навроде Виипури. Вымощенные булыжником горбатые улочки. Скрип колёс и неубранный лошадиный навоз то там, то сям. Солома, торчащая из сараев аккурат рядом с двух-трёх этажными домиками, квохчущие куры и розы, свисающие с окон на глиняных кашпо. Острые крыши с флигелями в виде петухов и стрелок. Прошмыгнувшая между ног чёрная кошка. Запах гниющих фруктов, смешанный с цветочным.
Полина передвигала утомлённые долгой дорогой ноги и озиралась. Ей хотелось есть, а чтобы поесть, следовало найти работу. Но и своё мастерство нужно было предъявлять бургомистру аккуратно, таких, как она, повелось вздергивать или предавать огню. Может быть, поэтому её волосы и тронуты пламенем? Она надвинула лоскутную шляпу на глаза и поглубже спрятала в пыльных отрепьях дудочку. Пекло солнце, и инструмент мог растрескаться. Подходя к ратуше, Полина окинула взглядом знатока скопления мусора в ближнем переулке. Засекла копошение, писк и возню и поняла, что без работы здесь не останется.
…Опять приснилась муть. Каждый раз, как сдавали нервы, снилась муть и муть, и муть. Бургомистр, грязный средневековый город, непохожий на Невик. И свалки прямо на улицах. Реки нечистот и реки крысиных стай, бр-р-р.
«Неудивительно, что крысы расплодились в антисанитарии», – подумала Полина перед самым пробуждением и потом вспоминала это на работе.
«Твой любящий муж, твой любящий муж», – вертелась другая мысль из вчерашнего дня.
Сомнение не давало покоя. Можно было бы торжествовать, что месть мужу удалась на славу, но Полине стало ещё паршивее. Её мучала совесть вкупе с этим самым придурошным сомнением – а не ошиблась ли она?
Либо она совершенно не знала Юрца, ни чуточку, либо он не кривил душой, когда писал ей столь отчаянные строки.
Можно ли говорить человеку, что любишь его, и втайне спать с другими?
Полина знала, что да. Можно. Макс так и делал. Но вот стал бы Юра?
Ведь он вернулся и ждал её дома, пока она оскверняла крышу с Феликсом… И было чувство, что он именно ради неё и вырвался из своей – ну где он там разруливал крысиные тёрки? – помойки, норки…
Жесть. На душе скреблись Бастовы и выли Овчаровы.
Вдобавок к паршивому настроению из магазинного террариума сбежала змея. Красный маисовый полоз вылез через техническое отверстие в крышке и растворился среди стеллажей и полок. За день лазания с фонариками тварь обнаружить не удалось. После закрытия смены пришлось обклеивать магазин двусторонним скотчем и раскладывать ловушки в виде голышей на опилках.
– Ёбаная змея! Ёбаная змея! – пели девчонки, мастеря на полу квадратики из скотча. – Кто нам расскажет, кто покажет, где она, где она?¹
– Иринка, – осторожно спросила Полина сидевшую рядом подругу. – А у тебя оргазмы были?
– Конечно! – с уверенностью ответила та.
– Нет, а… Правда. Так, чтобы совсем оргазмы.
– Ой. Ну, такие, как в книжках пишут, наверное, нет, – призадумалась Иринка, клея скотч на кафель. – Но удовольствие точно было. Нет боли, а значит, есть удовольствие!
– Понятно, – вздохнула Полина.
После прощания с девочками у метро, она направила свой велосипед домой. Неспешно ехала вдоль Окружного канала, мимо парка с заветным мостом, и припоминала – чей сейчас черёд, кошек или собак? И почти не заметила, как за ней поехал графитно-серый «Мерседес», до того ожидавший в переулке. Полина завернула на перекрёстке – машина сделала то же самое. Поехала по Балясненскому проспекту – обернулась и увидела её в потоке. Спешно бросилась через ворота в ближний парк, прошуршала шинами по дорожке к маленькому озеру, остановилась, прислушиваясь.
И тут на неё со всех сторон – из кустов, с деревьев, из мусорных урн – бросились крысы. От испуга ли, и на самом деле, они показались Полине огромными – грязно-серые, с жёсткой шерстью и злыми чёрными глазками – крысы лязгали выступающими лезвиями оранжевых зубов. Полина закричала, пытаясь привлечь людское внимание, но внезапно обнаружила, что кроме неё и крыс вокруг никого. Цепкие руки ухватили её, зажали рот. Полина вскользь заметила парня, похожего на Юрца, со свирепым лицом, которое пересекали полосы шрамов, а потом её отправили под мышку и поволокли куда-то.
«Велосипед! – пронеслась мысль. – Велосипед сопрут!»
Её железный друг остался лежать на дорожке. Дальше Полину накрыли с затылка плотной тканью, вытащили из парка и усадили, как она догадалась, в тот самый «Мерседес», громыхнув всеми дверьми сразу. Подперли с обеих сторон. Машина взвыла моторами и понеслась.
– Arnold, bist du dir sicher, dass es das gleiche Mädchen ist? Sie ist sehr klein!²
– Halt die Fotze, Toha! Das ist Albrandts Frau, er beißt an den Köder, und du wirst es sehen!³
Полина поняла только то, что влипла, как ещё никогда в своей короткой жизни не влипала.
Куда её везли, до онемения сжимая плечи, она не ведала и боялась пискнуть. Ей казалось – если это крысы-оборотни, стоит начать возмущаться – перекусят горло. Тем временем машина ускорила бег, то и дело свистя шинами, а потом резко остановилась. Полину удержали от удара о переднее сиденье, но благодарности она не испытала, так как её тут же опять сунули под мышку и потащили на выход. Через край наброшенного покрывала она видела качающийся внизу грязный асфальт. Потом – открытый люк канализации из которого тянулись когтистые серые руки-лапы. Полина попыталась заверещать, но её сцапали, скрутили и уволокли вниз. В ноздри ударил тошнотворный запах нечистот. Вкупе со страхом и тряской он сделал своё подлое дело, и Полину замутило.
– Sсheisse! Она блюёт!
Её вытряхнули ногами вверх, пока она ощищала желудок, и понесли глубже и глубже в канализацию. То тут, то там в просветах покрывала мелькали ботинки на толстой подошве и отвратительные хвосты – толщиной со змей, голые, крысиные. Полина заходилась страхом и вертела в голове одну мысль:
«Доигралась. Это конец».
Её спустили плашмя на холодный и склизский бетон, она сорвала с головы ненавистное, душащее покрывало. Сорвала и пожалела. Крик застрял в глотке комком ужаса. Кругом неё под тусклым светом налобных фонарей, исходящим от похитителей, гадко скалились крысы. Дикие, потрёпанные, величиной с хорошую собаку. Полина начала пятиться и уползла в ноги к похитителю. Тот самый парень со шрамами, засветив лицо, приветливо улыбнулся и сказал ей:
– Извини, милая, ничего личного. У короля кое-какие вопросы к твоей стае.
Полина забыла, как выдохнуть.
«К твоей стае!» – Он знал, кто её муж. Ну да, странно, если бы не знал…
Чёртовы крысы как одна стали над ней смеяться, те, что были людьми в серых камуфляжных костюмах – грубыми голосами, а оставшиеся в зверином облике – пронзительно попискивая. Их злобные, хищные глазки и выпирающие резцы блестели в луче света. Полина сидела на камнях старого коллектора, и её не покидало чувство, что всё это не с ней, это один из её кошмаров, она сейчас проснётся, подивится сюжету и спокойно поедет на любимую работу…
– Dieses Arschloch Erfolg und sein gamma-Mitsingen sind selbst schuld an dem, was sie erwartet⁴.
Грубые реплики крыс заставляли поверить в реальность происходящего. Кислый привкус собственной рвоты стоял в носу. Полина почти уверилась, что сейчас умрёт. Но тут из почти беспросветных труб затхлого подземелья донеслись писки и возня, враги споро переглянулись между собой, и тот, который тащил Полину, взвизгнул:
– Verpissen!⁵
Масса крыс хлынула из зева трубы, перемешавшись с удирающими. Фонари синхронно погасли, и вокруг схлопнулась абсолютная подземная тьма. Полина вскрикнула, забилась не разбери в какой угол. Кругом неё во тьме кипела борьба. На секунду её шеи коснулся чужой мокрый нос, и она заверещала от ужаса. Следом рот ей опять зажала человеческая рука – интуитивно показавшаяся знакомой. Полина верещала в чью-то пятерню, пока её снова тащили по трубам, а позади дрались крысы – их писки и царапание скребли по нервам. Шумно дышащие беглецы прошлёпали по воде – Полине удалось услышать звук рокочущего потока, а потом её аккуратно посадили на решётку. Свет опять вспыхнул и заметался лучом по старым истресканным кладкам, добавив ясности. Полина зашлась истошным криком, обезумев от ужаса. Перед ней возникло перемазанное в крови лицо Юры с фонарём на обшарпанной каске. Отсветы так легли на него, что левый глаз глядел отчаянно и остро, а вместо правого зияла пустая глазница.
Через миг она поняла, что ей не привиделось.
У Юры не было глаза.
– Ruhe! Halt die…!⁶ Тише! Поль, успокойся! Это я. Ну всё, всё. Щ-щ-щ. – Муж выставил грязные перчатки, тоже со следами крови, и Полина, сильнее вжавшись в свод подземного канала, засучила ногами. – Это я. – Юрец нервно сглотнул, и пар из его рта вырвался в луче света. Он стоял выше колен в воде – в мелкой грязной реке, несущейся по трубам. – Всё в порядке. Со мной ты в безопасности.
– К-к-к… В п-п-п, – Полина протянула дрожавшую ладонь и наткнулась на тёплую, небритую щёку мужа. Залепила страшную половину его лица – Юра задрожал ресницами, прикрыв веко, а когда Полина убрала ладонь, по-прежнему глянул на неё одним понимающе-грустным глазом и прорехой пустой глазницы. Его увечье никуда не делось.
– Тебе! Скорую надо! – выдохнула Полина и зажмурилась, не в силах смотреть на этот ужас. – Юр, они тебя ранили! Твой гл… Г-г-г…
– Я цел. Всё хорошо. Я же юркий, – твёрдо возразил муж и привлёк её к себе, обнимая. Полину трясло крупной дрожью пока она стискивала ладонями обтянутые плотным камуфляжем лопатки Юры, мокрого, как, прости господи, мышь. – Испугалась, маленькая? Не бойся. Этой ране семь лет.
¹ – случай из жизни, а песня «Маленькая страна» Наташи Королёвой.
² – «Арнольд, ты уверен, что это та самая девчонка? Она слишком маленькая!» (нем.)
³ – «Заткни пасть, Тоха! Это жена Альбрандта, и он клюнет на приманку, вот увидишь!» (нем.)
⁴ – «Этот мудак Эрфольг со своим гаммой-подпевалой сами виноваты в том, что их ждёт». (нем.)
⁵ – «Съёбываем!» (нем.)
⁶ – «Тихо! Заткни…» (нем.)
23. Гамма-один
– Этой ране семь лет.
Юра сказал и сник, повесив голову. Потом опомнился, заозирался, заводил носом по подземелью и схватил Полину за руку. Та ойкнула. Привычная Юрина кисть покрылась буроватой шерстью в тон его волос, а вместо ногтей выступили острые светлые коготки.
Как есть крысиные.
И тут она заметила его хвост. Прямо из штанов, как продолжение позвоночника, голый, длинный, он дугой высился над речкой. Юра держал его силой, чтобы не намочить и немного помахивал вправо-влево.
Обалдеть.
– Пулька, давай, залезай на меня. Тут грязновато. И вот, – Юра отстегнул подбородочный ремень и нахлобучил ей на голову свою разогретую битвой потную каску. – Держи. Тебе нужнее.
– Юр, – еле выдавила Полина, тем не менее, послушно застегиваясь. Шлем сел на её маленькую голову, как грибная шляпка. – Юр.
– Потом. – Муж поводил выросшими у носа длинными усами, точно сделанными из капроновой лески. Они забавно зазолотились в свете фонарика. – Надо увести тебя из системы. Цепляйся и не бойся.
Полина, как ни тряслась, залезла ему на карачки, ухватилась покрепче руками и ногами – однажды он таким Макаром катал её на себе по берегу Невского залива. Юрец моментально преобразился. Полина и не думала, что её муж обладает такой ловкостью и прытью. Он ринулся с нею на спине в тоннель, чётко распознавая направление, пересёк его, завернул в нужный вход из трёх и помчал уже по нему. Водя усами по воздуху, прыгнул на лестницу, скрежетнул когтями по ржавому металлу, в два счёта вскарабкался на верхний уровень и миновал тот самый коллектор, к ужасу Полины усеянный распотрошёнными телами мёртвых крыс. Она пискнула от гадливости и уткнулась мужу в плечо.
А ещё бесился, что крысами змей кормят, а сам…
С одного и другого бока вдруг пристроились на галопе ещё две огромные крысы. Полина приметила в ушке у меньшей мерцающий огонёк бриллианта.
– Boretz, ErBie, renne schnell zu Vater, er braucht sicherlich Hilfe! Und findet Gerhard! Was ist mit dem achten Block?¹
– Akzeptiert! – ответил крысёнок Борькиным голосом. Более светлый крыс, бежавший по другую сторону, подмигнул Полине, как обычно приветствовал на боксе Эрик Бретцель. Или ей померещилось в темноте?
Юра нёс её не хуже велосипеда, только этот велосипед мог залезать на вертикальные каменные кладки и перепрыгивать через каналы, балансируя хвостом. В один момент стены коммуникации затряслись – мимо проехал поезд метро. Наконец, муж доставил Полину в относительно сухой уголок подземелья, где оказалось нечто вроде форпоста. Массивная дверь с хитрой кодировкой, которую Юрец отщёлкал по памяти, а за ней тёплая пустая казарма.
– Брата не было, не было отца, потому что все ушли на фронт³, – пасмурно проворчал Юра, ведя Полину по коридору. – Нора пустует, но это к лучшему. Хочешь помыться?
Полина, шедшая за ним и изо всех сил старавшаяся не наступить на хвост, блин, хвост! – отрицательно помотала каской. Они проходили двери, и двери, и двери без номеров и опознавательных знаков.
Как можно тут не путаться?
Юра же без поисков вставил ключ в нужную.
– Наша клеть.
Внутри оказалось довольно уютно. На стенах висели в ряд рабочие камуфляжки и даже костюмы химзащиты. Одна над другой разместились две кровати и у противоположной стены третья, пошире. Компьютерный стол, системник, ноутбук, полка с книгами. Борькины кроссовки у двери.
Фотография смеющейся в карельском снегу Полины у экрана компьютера и рядом в другой рамке – Борец с какой-то незнакомой совсем молоденькой чернявой девчонкой.
И никакой Миланы… На душе засвербило осознание, но Полина до конца не уверилась в ошибке. Получается, Милана врала? Напридумывала себе жениха? Или?
Юра вытянул из шкафа на раздвижной вешалке одинаково неброские вещи всех троих Альбрандтов.
– Пойдём, ополоснёмся. Я тебе свои запасные джинсы с футболкой дам.
Всё-таки, его глаз, а вернее, впадина, где он должен расти у нормального человека, смотрелся жутко! Полина невольно отвернулась, и Юра понял её жест.
Достал из кармана камуфляжки стеклянную полусферу с донельзя реалистичным зрачком посередине. Поднёс к зажжённой лампе – искусственный глаз сузил зрачок. Полина вылупилась на это чудо.
– Хороший протез. Отец денег не пожалел. Жаль, в системе не поносишь – грязь, если забьётся, потом такое воспаление вызывает, жесть. Ходишь, как Квазимодо, вздутый на промывания. Вот и приходится снимать и прятать.
Юра постоял, неловко покрутив глаз в пальцах, потом, видя, в каком шоке пребывает жена, решительно кивнул и прихватив какие-то вещи, отвёл её в душевую. Выдал гель, полотенце и заставил помыться. Занял соседнюю кабинку. Пока он раздевался, Полина всё искала в нём крысиные черты, хвост этот жуткий и прочее, но Юра уже окончательно очеловечился.
Привёл себя в порядок, вытер рыжие волосы жены и оставил полотенце у неё на плечах. Потом сбрызнул протез и пальцы жидкостью из флакона с полки, оттянул веко и легко вдел глаз на место. Потёр глазницу, поморгал и стал привычным Юрой с изредка безжизненным взглядом.
Полина спешно утонула в его джинсах и футболке.
– Я отвезу тебя домой. Там до тебя никто не доберётся.
– Юр, не надо…
– Надо. Гранитный, считай, цитадель. У меня там свои патрули низкоранговых. Поверь, я знаю, что говорю.
Спорить с ним совершенно не хотелось. Спустя пять минут «банка колы» выехала из подземного гаража – Полина с удивлением обнаружила, что это оказался район Пробела.
Они отмахали канализациями и подземными магистралями целый Невгород!
Юра ехал в потоке, внимательно следя за дорогой, и Полине вообще казалось чудом, что он способен маневрировать на шоссе. Она попробовала закрыть один глаз. Как это возможно – водить полуслепым? Всё же плоским кажется.
– Это… Крысы с тобой сделали? – робко подала голос она, перебирая пальцами складки футболки, похожей на парашют.
Юра поджал губы и, не отрываясь от зеркал, едва мигнул ей веками «нет».
– Как ты вообще машину водишь?
– Как? – криво усмехнулся муж. – Как трус, ты же знаешь. Всем уступаю, никого не обгоняю. Твой папа бы уже меня на светофоре сделал – врум-м-м – и в точку. Пока я тут в нерешительности топчусь. И уж точно меня сделал бы Кот на Кавасаки! Да, жена? – Он обратил на неё весело оскаленное лицо, но в выражении его читалось плохо скрытое отчаяние. Полина спрятала взгляд в колени. Ей стало ужасно стыдно.
– Можешь дальше молчать. Я всё про тебя знаю. Осведомителей у первопомётного гаммы-один достаточно.
– Ты сталкеришь меня⁈ – вскипела Полина. – Приставил прислужников?
– И очень правильно делаю! – отбрил её Юрец. – В городе полно опасностей… Эх ты, – посетовал он спустя перекрёсток. – Не могла выбрать кого другого? Почему Феликса? А, ну да, зачем я спрашиваю. Это же Фел! Феликс Бастов, великий блогер и богемная личность, супергерой, которому ни одна кошка не откажет!
Он потряс руками над рулём, показывая размер харизмы Бастова. Воспоминание о Феликсе и его порядочности вспыхнуло в Полине жгучей ревностью и протестом.
– Мы не спали! Я не смогла!
– А что ж так⁈ Полагаю, с ним бы ты получила больше кайфа, чем со мной, хотя куда уж больше, судя по тому в какое исступление я тебя ввожу! Чего тебе не хватило⁈ Новизны?
– Да как ты смеешь! – Жар накрыл тело удушающей волной.
– Я смею? Ты путаешься с другими, пока я сдерживаю атаки на город! И… Почему я должен доверять твоим словам?
– А что, твои осведомители всего не видели?
– Представь себе, котам в глотку лезть я никого не заставлю! Мне было достаточно знать, что ты пошла с ним! С ним! На форте, да, привет тебе от старого Ури и благодарность за рыбку, на моцике, на крыше, о-о-о! Романтично, scheisse! – Юра бил по рулю, пока они стояли в пробке у моста. – Я понимаю, что это я виноват, я молчал и скрывался, но, свалка изобильная, можно было поступить со мной как-то иначе?
– Иначе⁈ Иначе? – кричала Полина. – А со мной? Например, рассказать мне всё! Классно, что пришлось самой увидеть это!
– Рассказать, что я одноглазая крыса из грязной канализации⁈ И ты б дала такому? Ты бы за такого вышла?
– Я вышла за ложь!
– Я не лгал тебе ни в чём!
– И про то, что с Миланой мутишь не лгал, Альбрандтечка любимый? – выпалила Полина главное обвинение.
Юра вырулил на мост и захлопал на неё ресницами. Вид у него сделался огорошенный.
– Я вообще не против того, как ты меня сейчас назвала. Но я что-то не понял насчет мелкой собаки. Повтори ещё раз. Про Альбрандтечку тоже можно.
Полина открыла рот, чтобы брякнуть едкость, но передумала, вздохнула и сказала ровно, со всей суровостью:
– Ты изменяешь мне с Миланой Овчаровой. И мне осведомители не нужны! Она сама призналась.
Юра чуть не впечатался в идущий впереди «Крайслер». Бибикнул от неожиданности, отдышался и, включив аварийку, съехал к краю дороги. Вцепился в руль.
– Это она тебе наплела?
– Да! – Почуяв крупицы ясности и испугавшись того, что эта ясность превратится в удар, Полина заплакала и принялась нервно вытирать слёзы. Юра смерил её тяжёлым взором.
– Что конкретно она сбрехнула?
– Ничего… Что встречается с гаммой-один крысиной стаи… И ты у неё записан, как Альб…
– Так. – Юра вздохнул. – Я не могу с ней встречаться потому, что я не встречаюсь. У Борьки Эльза. Методом исключения – остаётся наш отец.
– Чиво⁈
Осознание превратилось в уверенность, как гроза в шаровую молнию. И эта молния со всей дури шарахнула по совести.
Боже. Какая дура. Как она могла не подумать, что Альбрандтов целых трое! И… Но… Но Милана же почти девчонка! А Венедикт Карлович почти старик.
– Папа стал скрытничать в последнее время, – признался муж. – Уматывает, не говоря куда. Ходит вдохновлённый. Ухаживать за собой начал, конфеты в коробках покупает. Звонки эти тайком, из сис-те-мы, святая плесень! Ну кто звонит из системы⁈ Всё ясно. – Юра закивал и потом тряхнул головой в противоположном направлении. – Вот старая шушара, блох тебе в усы, капкан на хвост! Мачеха-собака, verdammte Scheisse!⁴ Я ж её в коляске катал! Динка наверняка знала. – Он покосился здоровым глазом на притихшую, изредка всхлипывающую жену. – Ладно. Поехали.
Он доставил её домой и обречённо уселся на кухне, устремившись взором в залив – точно как сидел истуканом по воскресеньям. И теперь Полина понимала почему. Муж просто наслаждался тишиной и безопасностью после пережитых там, внизу, кошмаров. Она ткнула кнопку чайника, чтобы хоть как-то развеять паузу. Хотелось многое сказать Юре, но она не находила слов.
Его было жалко. И одновременно он злил. Всё шло наперекосяк и отдавало извне бедой, надвигающейся, как тучи с залива на город. Но тут затрезвонил его телефон.
Юрец подскочил, подобравшись, словно для боя, выслушал донесение на баернском, ответил что-то возбуждённо и упал на стул обратно. Потёр лоб.
– Аlles ist verdammt schlecht…⁵ Всё плохо. Я должен ехать назад. Они… Добрались до чумных захоронений.
– Юра!
Полина будто превратилась в этот вскрик. Схватила мужа за ладонь, но тот мягко вывернул запястье, прошуршав по сердцу отторжением и чувством вины.
– Они устроили провокацию, – продолжил глухое объяснение. – Напали в нескольких блоках системы сразу, пытались перегрызть провода складских холодильников и… тебя похитили.
– Кто? Король? Этот, как его – придурошный альянс?
– Да. А настоящей целью были могилы. И… У них в зубах чума. Отряд дельта-эпсилон не отбил кладбище без поддержки гамм.
Юра загнанно глянул на жену. Мимолётно у Полины опять возникло впечатление мертвенности в его облике, но она перевела взгляд с правого Юриного глаза на левый, и жуть рассеялась.
Надо же, оказывается, когда смотришь в глаза человеку, то выбираешь только один приглянувшийся глаз…
– Юр, – неуверенно попросила Полина. – Не езжай туда.
– Могильник нужно обезвредить, как минимум, закопать.
– Не надо, там опасно.
– Это мой долг перед стаей. Работа гамм. Держать город в безопасности.
Он поднялся, и Полина вскочила следом. В стремлении укрыть, сберечь, спасти обхватила его плечи, прижалась к груди.
– Нет! Нет, дудки. Не пущу. Не уедешь.
Юра не ответил ей взаимной лаской. Вскинул голову вверх, глядя на кухонную люстру. Стоял и ждал, когда она закончит с нежностями. Только сердце его колотилось напористо и отчаянно, набатом отдавая Полине в ухо.
– Я должен. Пусти. И сиди тут. Поняла?
– Юрка… Мне страшно.
– Я не брошу в беде семью и стаю. Я справлюсь. Хорошо? Просто – не глупи.
Муж молил взглядом отпустить его. И Полина поняла, что тот уедет в любом случае. Разомкнула замок из рук, отошла к мойке. Ухватилась за кухонное полотенце.
Юра протяжно вздохнул и, повторив один-единственный наказ «сиди тут», покинул её.
¹ – «Борец, ЭрБи, бегите к отцу, ему срочно нужна помощь! И найдите Герхарда! Что там с восьмым блоком?» (нем.)
² – «Принято!» (нем.)
³ – Юра перефразирует строчки из песни «Истерика» группы «Агата Кристи».
⁴ – «Твою мать!» (нем.)
⁵ – «Всё чертовски плохо». (нем.)
