Текст книги "Тварный град (СИ)"

Автор книги: Gusarova

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)

16. Тревоги

Весь вечер воскресенья до поздноты муж проторчал у отца с братом, по крайней мере, так написал Полине. А когда завалился домой и занял свою сторону кровати, от него прилично несло алкоголем. Полина плотнее укуталась одеялом и вспомнила, что последний раз видела Юру подвыпившим на свадьбе, а прямо чтобы пьяным – в день знакомства. Допытываться, зачем он накидался, и тем более ругаться смысла не имело. Если это случилось из-за отлупа Полины – то Юрец поступил глупо. Если по другим причинам – то он бы всё равно не объяснился.

Юра ушёл на работу, пока Полина спала – он не стал будить её, даже лёгкого поцелуя не оставил – Полина привыкла чувствовать его прикосновения, пусть и через сон. Злился Юра на вчерашнее, или чувствовал позавчерашнее, Полине оставалось лишь гадать. Тем паче, что сегодня ей опять снилась муторная чертовщина, а когда утро спасло от кошмара, напоминанием о муже остались свежие сырники на плите и нарубленный фруктовый салат.

«Вернётся, поговорим, – подумала Полина, подчерпывая ложкой медовую заправку с корицей. – Наверное, стоит извиниться. Я вчера вела себя, как сука. Но и взрослому мужику быть настолько впечатлительным – странно. То есть, змеям есть мышей нельзя. А ему бить людям морды в зале вот – нормально!»

В середине дня написал Феликс.

KotNaKawasaki: Прелесть, ты сегодня на работе?

Master_piper: на выходном.

KotNaKawasaki: о, так я везунчик? Составишь компанию, хотел бы прошвырнуться в Виипури?

Полина однажды была в Виипури, и ей там очень понравилось. Настоящая западная готика, к которой она тяготела, огромная крепость на острове и чудесный скальный парк под сложно выговаривемым названием, переводившимся как «Моя отрада». Баернские кряжистые домики, чудесные веранды с плющом и петуниями, многовековая мостовая. Круглая башня, сравнимаемая с толстой женщиной, и настоящие ладьи северных завоевателей на причале.

А неподалёку, на побережье, в леске – аутентичная древняя островерхая кирха, горделиво выпрямленная на фоне закатного моря.

Это Юра её возил…

Master_piper: извини, сегодня не получится, дела.

Полина соврала, сама не зная, зачем. Ей бы хотелось поехать в Виипури, но всё происходящее между ней, Юрой и Феликсом смущало и кричало о том, что совершается нечто преступное.

Преступное в плане верности. С другой стороны – если подумать здраво – было ли ей что терять? Семья известного дирижёра и музыканта Андрея Дурова не бедствовала и без всяких Альбрандтов. Да и фамилию можно оставить. Это на худой конец. Полина никогда не видела себя птичкой в золотой клетке, хоть и мечтала порой, когда рыдала по Максу, о сильном парне рядом.

Сильном, любящем и отсутствующем. С таким приходилось самой быть сильной. А если так, то можно быть сильной и отдельно. Самостоятельно.

KotNaKawasaki прислал ответ: ничего страшного, прокачусь один! Удачи в делах, прелесть!

– Удача тут понадобится, – вздохнула Полина и, уныло ткнув чайник, потёрла лоб. Сон никак не забывался, и чёрт бы побрал их вчерашнюю перепалку с мужем в магазине! Это она нагнала нервяк, сто процентов.

Полине приснилось, как чёрный кот с белыми лапками нёс в зубах огромную серую крысу. Нёс Полине. Доносил, клал у ног и говорил голосом Феликса:

– Это твоя добыча, прелесть.

– Моя? – изумлялась та, брезгуя поднять трупик.

– Испокон веков вы, как и мы, охотитесь на них.

– Чиво?

– Но будь осторожна, берегись чумы, трубадур.

При этом предостережении Феликса мёртвая крыса одномоментно разложилась до скелета, облепленного белыми личинками и кишащего блохами, правая глазница её уставилась на Полину пустым Юриным взглядом.

Полина проснулась, задыхаясь, с открытым ртом. Во сне она кричала от страха, а наяву глухо сипела до боли в связках. Не чума напугала её, а то, что этой убитой крысой, возможно был Юра.

Мерзость!

Какая мерзость!

Ничего не хотелось после такого сна, кроме, как собрать рюкзак и уехать к родителям. Но это означало бы полное жизненное фиаско.

– Ну нет. Крысы, коты, собаки! Дурдом какой-то, я тоже с катушек еду, – бормотала Полина, пока пила чай. – Но я разберусь. Я докопаюсь до правды!

Юра, Юра. Кто ты на самом деле?

…«Они дрались всю ночь за превосходство, – вспомнились на беду рассказы Феликса. – К утру некоторые были обнаружены распятыми на прутьях с содранной живьём кожей».

…«Убили. Содрали кожу, – поднесла память другой кусок жути, пострашнее любого Хэллоуина. – Представь, каково было целовать его в гробу».

– Твою мать. – Полина представила, как возмутился бы её ругани папа, но лексикон соответствовал ситуации. – Враньё это или правда? Не может же быть, чтобы…

В Виипури в ту поездку с мужем они набрели на одно кафе, где, помимо прочего можно было купить деревянный медальон и, написав пожелание, повесить на местное дерево счастья. Юра сказал тогда, что его мечта сбылась и стоит рядом с ним, а Полина купила деревяшку и загадала:

«Чтобы тайное стало явным».

Загаданное имеет свойство сбываться, если верить. Вот только сбывается как-то… страшно.

С тяжёлым сердцем Полина собралась и поехала, но не на вокзал, а в спортклуб. Отзанималась у Дины, ничем не напомнившей о недавнем визите в их дом, а при выходе из раздевалки напоролась на Милану.

– О! – обрадовалась та и подскочила с обнимашками. – Ты-то мне и нужна!

– Что случилось? – Полина выпалила на взводе.

– Да ничего, я соскучилась! У тебя когда следующие выходные?

– Ам, четверг, пятница, – собралась Полина, вспомнив заодно, что Мила – очень экспрессивная собачка.

– Давай прокатимся по городу? У меня как раз в четверг лёгкий день!

– Давай! – Предложение было Полине в радость. Можно же разболтать Милану на ещё какие-нибудь оборотнические истории!

– Я так рада, уи-и-и! – Та запрыгала вокруг подруги и успокоилась только при виде Дины, притащившей дыхательную маску для тренировок.

– Я жду тебя в сайкл-студии¹.

– У-у-у, – заныла Милана. – Мучает меня! Вот гляди, позовёт любимый замуж, пойду не глядя! И наведу ей шороху!

– Ох, сто раз подумай, – дала совет Полина, отправляясь домой.

Чтобы умастить Юру, она запекла свиной окорок в травах. Ничего сложного при наличии мультиварки! Всего-то фольга и специи. К вечеру по дому поплыл божественный аромат, к которому Полина добавила оттенок жареной картошки. Муж должен был вернуться с часу на час, и она успела немного прибрать комнаты.

– Как бы там ни было, я хорошая жена, – сказала она себе в зеркале прежде, чем брызнуть на него стеклоочистителя.

Телефон маякнул сообщением. Полина подцепила его и увидела весточку от Юры.

Юрий Альбрандт: любимая, прости, но я сегодня не дома. Срочная командировка.

Полина косо глянула на мультиварку и сковороду. Набрала мужу, и в этот раз он ответил.

– И… И что? И надолго?

– Пока не знаю. – Юрец явно подбирал слова. – Я… Возможно, буду заезжать. На ночёвки. Полка, не злись. Слышишь? И не кляни меня. Я и сам не рад.

– Юр, да куда тебя отправляют-то? Это твой отец? Мне ему позвонить?

– Не стоит! – одёрнул муж. – Он занят тем же.

– А Борис?

– И… Борис.

– Гера с Эриком тоже⁈

Ответом было затяжное молчание.

– Юр⁈

Полина не имела понятия, как узнать от него больше. Погладила стол.

– Юр, у… тебя хотя бы всё хорошо?

Тяжкий вздох.

– Я бы сказал, под контролем. Пока что. И это уже неплохо, но сколько продлится – сказать не могу. Придётся потерпеть. Сдержать натиск.

– Да что у вас там творится, а⁈ – не выдержала Полина, в душе понимая, что опять заводит мелодию, которую никто не собирается слушать.

– Зомби-апокалипсис, – хмыкнул Юрец. – Натуральный. Не переживай. Никогда не было, и вот опять. Полянка, я тебя люблю. Ты просто не забывай об этом, а остальное у нас как-нибудь образуется.

– Когда мы увидимся? – потребовала ясности Полина. – Ты обещал сводить меня на репетицию Красных парусов!

– Сказал же, не знаю. Надеюсь, скоро. Отдыхай. Сходи сама, там красиво. Тебе понравится.

С этим напутствием он завершил разговор и отрубил мобильник.

¹ – зал с велотренажёрами.

17. Старое кладбище

За оба рабочих дня от мужа не было и весточки. Полина ходила сама не своя. На автомате вставала по будильнику, что-то стряпала, а то и обходилась хлопьями, ехала в магазин и там уже, среди животных, немного оклёмывалась. Перчик отвлекал, помогал пережить тоску и тревогу, и Полина почти не спускала его со спины.

Она могла сколько угодно убеждать себя, что не любит мужа, что ей на него плевать, и она вышла замуж ради того, чтобы забыть Макса, но чудовищная, щемящая пустота внутри изводила её, то раздуваясь до размеров паранойи, то наполняясь злостью. Телефон у Юры был отключен. И если насчёт суббот Полина имела хоть какую-то уверенность, что спустя сутки отсутствия он вернётся, то сейчас неопределенность убивала. Доводила до приступов дрожи и желания расплакаться с совком для просеивания песка в руках.

Такое с ней уже бывало, когда Полина периодически решала больше не писать Максу и продолжала параноить, отслеживая его появления «ВСети». Вышел, значит, жив и благополучен. Но на аккаунт с тремя улыбающимися Альбрандтами никто не заходил с понедельника. У Венедикта Карловича и Бори творилось то же самое.

Живы ли они? Если нет, Полине бы наверняка сообщили. Хотя, кто бы сообщил? Она ведь ни с кем из Юриных друзей особо не общалась. Эрик и Гера тоже пропали на два дня.

Полина плохо ела и плохо спала. Тягучие мысли одна страшнее другой давили на неё и бродили по кругу. И поделиться было совершенно не с кем. Тревожить Феликса – как-то совестно и неудобно, Милане излить душу тоже, хотя та и выглядела кладезем знаний по крысиному быту.

Да и дико это было! Оставалась же надежда, что Юра не причастен к оборотническому Невгороду? Может, он просто бандюк или маньяк, и в этом всё счастливое объяснение⁈ Внутренний голос твердил Полине: нет. Стольких совпадений не бывает, не нужно быть слишком умным, чтобы сложить два и два. Признать, что её муж с родичами кр… Кры… К-к…

Нет! Это ужасно!

Полина в тот самый момент расставляла на кассе заказных кормовых животных. Белый грызун с выпуклыми красными глазами пытался просунуть нос в дырку крышки пластикового контейнера.

Знал ли он, что через несколько часов будет съеден?

«Я бы сказал, всё под контролем. Пока что. И это уже неплохо, но сколько продлится – сказать не могу. Придётся потерпеть».

Полина била себя кулаками по вискам за слабохарактерность и терпела. Оба рабочих дня.

И потому, когда в четверг написала Милана, она с превеликой радостью схватила велик и погнала к подруге. Они договорились встретиться на Васильковом острове. Полина даже не переигрывала, когда обхватила Милу.

– Ого, ты рада меня видеть? – та и сама сияла пушистым облачком. – Погнали?

– Погнали!

И девчонки поехали по Васильку, перешучиваясь да радуясь встрече.

– Дина совсем озверела! – жаловалась Милана. – Заставляет меня таскать этот намордник, типа на выносливость и всё такое, бла-бла-бла! Но начнём с того, что он выглядит унизительно! И это произвол! Если бы мой парень видел меня в наморднике, Дине бы прилетело!

Ровные улицы Василькового даже назывались линиями. Они доехали до стрелки, где две розовые колонны будто втянули в себя куски кораблей, и была отлично видна золотая крепость. Полина вздохнула у спуска к воде. Совсем недавно они катались тут на яхте с Юрой и его семьёй. А где теперь Альбрандты?

Толстая крыса неожиданно шмыгнула от набережной в траву, пробежав чуть ли не между ног Полины, и та невольно взвизгнула.

– Смотри, куда несёшься, лысый хвост! – пригрозила ей кулаком Милана.

– Сколько же в городе крыс! – Полина потёрла плечи. С воды поддувало, хотя и солнце пекло нехило.

– Полно! – определила Мила. – В катакомбах тьма, в подземке тучи, в канализации и того больше! И это только наши, системные.

– Наши? А есть не наши?

– Конечно есть! Ты что, с луны упала? – Она недоуменно посмотрела на подругу, потом спохватилась: – А! Ты ж человек! Я всё забываю! Слушай! Наши крысы враждуют с другими. Из Балясны, из Псоглава, из Старгорода. У них целый альянс против нас. То жили мирно, более менее, а недавно рассорились. Крысиный король вольностей терпеть не будет, а наш альфик Эрфольг решил, что ему всё можно.

– Стой, стой, крысиный король? Что?

– Ха-ха, вот ты смешная, когда не понимаешь! – Милана потрепала Полину по косицам. – Это семёрка крысячьих альф. Они сплелись хвостами настолько плотно, что стали единым разумом. Раньше у них были имена, а теперь они зовут себя Наше Величество и говорят «мы».

– Они оборотни? – не выдержала Полина. – Тоже?

– Да, но сросшиеся хвосты больше не позволяют им выглядеть как люди – по сути это огромная семителая крыса. Они живут в Балясне. Кажется… – Милана почесала затылок, – одного из их семёрки точно звали Филипп Брискорн, и он правил Деверской стаей, а потом крысиный король подмял его, и он лишился личности. Это недавно было, в прошлом году.

– Какой ужас!

– Эрфольг держится, но он очень дерзкий. Королю это не нравится. У них грызня из-за провианта – Невгород обеспечивает их дешёвой рыбой с допотопных времён, плюс торговые корабли из порта. Король решил, что альянс может получить еду бесплатно, если поработит Эрфольга. Понимаешь?

– Ага, – Полина кивнула.

– И тогда всё. Для города это будет невыгодно.

– Обалдеть. Откуда ты всё это знаешь?

– Знаю. Я всё знаю! – Милана отвела глаза с самодовольной улыбкой. Полинино изумление явно льстило ей. – И наши вынуждены бороться с лазутчиками. Король пока не решился наступить в открытую, ведь Эрфольг может созвать свой альянс из тех, кто пока тоже не подчинён королю. Архонтьевские, например, или куда ближе – петерштадские. У севера тоже силы есть. Но стычки продолжаются. О! – тут подпрыгнула Милана, да так, что и Полина с нею. – Поехали, что тебе покажу! Самое стрёмное место в городе! У любого шерсть дыбом встанет!

– Может, не надо? – запротестовала та. – Мне уже стрёмно!

– Да не боись! Погнали!

Она шустро повертела педали куда-то вглубь Василька, и Полине пришлось последовать за ней. По улицам, на поворот, через светофоры, направо, налево, вдоль какой-то медленно текущей речушки к желтой низкой каменной стене.

– Вот, смотри! Та-дам. – Милана указала обеими руками на вывеску.

«Лютеранское кладбище». О, только не это.

Полина недолюбливала кладбища и всегда их сторонилась. Она верила в призраков, да ещё и Юрец умел запугивать. До того жарящее солнце внезапно ушло за тучи, набежавшие с моря, и стало прохладно. Девочки пристегнули велосипеды к парковке и проникли внутрь. По ощущениям – стало ещё холоднее, чем снаружи. Или это тени вековых деревьев давали такой эффект? Полина ухватила себя за плечи при виде рассеянных тут и там памятников. Милана только ухмылялась и вела по мощеной старым камнем дорожке дальше и дальше в царство смерти. Полина озиралась и жалась к подруге, от которой одной веяло живым теплом. Готика тёмного и белого мрамора, тем не менее, не могла не восторгать. Сочетание буйной зелени и чернеющих надгробий будоражило воображение. Так и казалось – ещё немного и где-нибудь на полянке начнут свой танец вилисы во главе с бедняжкой Жизелью. Внезапный шорох прервал мечты Полины, и она ухватила Милану за руку. Но это оказалась черепаховая упитанная кошка, спрыгнувшая с постамента и перебежавшая дорогу по своим кошачьим делам. Хорошо, не чёрная!

– Везёт Алиске, у-у-у, – проныла Милана. – Может обращаться, когда хочет!

– Она тоже? – шепнула Полина. – А ей почему разрешено?

– Потому, что она работает кошкой. Моим маме и папе тоже можно. Вот я и жду не дождусь, когда пойду работать нюхачом в полицию! Буду вилять хвостом направо и налево.

– Здорово, – согласилась Полина, выцепляя взглядом то грустного ангела с потухшим факелом, то колонну с урной наверху, то полуразрушенный склеп.

– А мы пришли! – Милана стояла у рядков однотипных камней с баернскими фамилиями.

– И что это? – Полина прочла некоторые имена. Бонштедт, Хессе, Локенберг, фон Шарнхорст… Вроде Гера – Шарнхорст?

– Чумное захоронение. Оно расположено отдельно от остальных. Тут лежат те, кто два века назад умер в эпидемию.

– Ого, – буркнула Полина и отступила на шаг.

– Вот тут под землёй страшное оружие. Представляешь, что может быть, если сюда доберётся кто не надо? Ладно бы это были люди, чума бы давно сдохла в земле. Но там крысы, и в их телах она может сохраняться долго.

– Крысы, умершие от чумы? – изумилась Полина. Странно, но до того она не думала, что крысы от чумы умирают, то, что переносят, это факт.

– А чему ты удивляешься? Смотри, дух! Дух, вон-вон! – Милана развернула опешившую Полину за плечо и тыкала пальцем в серый памятник.

– Да где? – Если бы та увидела духа, померла бы на месте.

– Эх, всё. Убежал, – с досадой сказала Мила. – Ну что ж ты! Зелёненький такой вился над могилой. А, ну да, ты ж человек, – вспомнила она и хлопнула себя по лбу.

– А оборотни видят духов?

– Могут, да, – для Милы это, судя по реакции, было привычным делом, как увидеть белку в лесу. – Ну ладно, пойдём отсюда, пока не выгнали!

Она утащила Полину с кладбища, оставив её разум там, и повела вдоль набережной речушки. Оказалось, что снаружи ограды и впрямь заметно теплее! И тучи начали уползать.

– Поехали в красивое место!

– Какое?

– Увидишь! Моё любимое!

18. У моря

Пока Полина и Милана гнали велики, речка расширялась. Вот её берега оделись в гранитные парапеты со ступенями вниз. Вот зашумел проспект, а дальше по руслу обнаружился парк, который они тоже оставили позади. Вот из-под дальнего моста забрезжило солнце, заливая светом пролёт, и девчонки выехали к насыпи с косыми бетонными плитами, за которыми простёрся залив.

Раскинувшееся впереди море, подпоясанное эстакадой диаметра, заставило Полину задержать дыхание. Красота была неимоверная, мозговыносящая. Море переливалось светом, точь-в-точь как в Пошново, куда Полина ездила в детстве, и ветер нёс те же запахи – засохших водорослей и прибоя. Впереди у слоёного неба высилась махина башни «ГосПара», и силуэты портовых кранов, будто вырезанные из чёрной бумаги, обрамляли собой залив.

Глядя на это, Полина готова была простить городу все свои мучения. Она согласилась бы отдать жизнь ради того, чтобы поселиться тут, но прелесть была в том, что она уже жила тут, и осознавала себя крохотной частичкой этой небывалой красоты.

Она жила у моря. Слёзы счастья навернулись на глаза, и всё прочее показалось неважным. Полина обожала Невгород. Милана рядом засопела и с придыханием протянула:

– Красота-а-а.

– Да, – не могла сказать иначе Полина.

Они какое-то время стояли на песке, любуясь мерцающими волнами, а потом Милана окликнула:

– А хочешь, поиграем во фризби? Я взяла!

– А я не умею! – призналась Полина.

– Ничего! Ты будешь бросать, а я ловить! Погоди-ка!

Прежде, чем Полина что-то возразила, её подруга сунула ей пластиковый диск, добежала до моста у устья речки, не сбрасывая одежды, и выскочила в три прыжка пушистой и весёлой остроухой собакой.

– Милана! – ахнула Полина. – Сегодня же не суббота!

– Ну! И что! – пролаяла Овчарова. – Я ж блатная! Никто! Не увидит! Бросай!

– Ох! – Полина решила с ней не спорить и метнула диск. Милана с восторженным лаем помчалась за ним, подпрыгнула и схватила зубами, дунула назад, взрывая когтями песок, и почти отдала Полине, да только вдруг развернулась, махнула хвостом и побежала от неё.

– Милан, мы так не договаривались! Отдавай!

– Ав! Ав!

– Милана! – Полина припустила за ней по песку, раскинула руки, чтобы поймать, но шустрая овчарка извернулась и не далась. Добежала до моста, плюнула диск на песок и села ждать, виляя хвостом.

– Ах ты плохая девочка, – смеясь, Полина погладила её по мягкой голове, подхватила фризби и метнула вдаль. Милана сорвалась с места.

Так они бегали за диском по городскому пляжу, как беззаботные дети. Полина трепала Милану и пыталась забрать у той из зубов игрушку. Мила ворчала, как самая натуральная овчарка, и тянула фризби на себя, чуть не роняя подругу коленями в песок. Они играли, хохоча и лая, а горожане ходили мимо, ни о чём не подозревая, и думали, что это просто рыжая девочка играет со своей собакой.

Набесившись всласть, Милана опять нырнула под мост и выплелась разрумяненной и смеющейся девушкой.

– О-о-ох, уморила! У меня бока болят! Ты как?

– Хорошо! – плюхнулась на нагретую бетонную плиту Полина. Милана присела рядом.

– Ты ж спортсменка! Что это ты устала?

– Да я смеяться устала!

Они любовались полуденным солнцем и загорали, а потом опять наплыла грозная туча с залива. Пришлось поспешить к метро.

Как же славно, что можно сесть на велосипед или метро и за несколько минут приехать к морю! Полина до сих пор не привыкла к этому чуду, да и ей думалось, никогда бы не привыкла.

Гроза настигла их, чуть не успевших добежать до станции «Морской». Ливень обрушился на город резко, словно на небесах включили тёплый душ. Вот он, прибрежный, внезапный и противоречивый климат!

Девчонки с велосипедами жались под галереей длинного здания, которых в этом районе настроили много, и ждали окончания непогоды.

– Грустно, – вздохнула Милана.

– Почему тебе грустно? – отозвалась Полина.

– Переживаю за любимого. Он у меня крыса и не последнего ранга. Я не говорила?

– Нет. – Полина напряглась, найдя её карие глаза, ставшие в момент задумчиво-печальными.

– Вот так и встречайся с гаммой-один. Почти всё можно, но сидишь, ждёшь в неведении, когда они там разберутся. Хоть и не низкоранговые, а все заварушки на них валятся.

– И как оно? С кры… К-к-к…

– Супер! Мой любимый самый нежный и заботливый. – Милана облокотилась на велик. – Дина рычит, а мне что делать? Я люблю и меня любят. Никто не любит так, как крысы, поверь мне.

– Понимаю, – пробормотала Полина.

– Я хочу за него замуж. Не потому, что он богатый и важный. А потому, что он лучший парень на свете, – разошлась Милана. – И я его сколько нужно буду ждать.

– Собачья верность. – Как ни старалась Полина убрать сарказм из голоса, у неё получилось плохо.

– Ты не веришь в нашу любовь? – тут же нахмурилась подруга.

– Я вообще в любовь не сильно верю. Наелась, было дело.

– А вот посмотри на нас и поверь! Она есть! – воскликнула упрямо Милана.

– Повезло тебе.

– Очень. И тебе обязательно повезёт!

– Спасибо.

Тут у Миланы зазвонил телефон и к несчастью Полины на экране высветилось имя контакта. Что за дурацкая привычка смотреть в чужие контакты, как её искоренить!

«Любимый Альбрандтечка».

На заставке улыбались три знакомых хитроглазых лица…

Что⁈

Полина аж поперхнулась осознанием. Как будто оркестр её жизни совершил генеральную паузу длиной тактов пять. Силой заставила себя пропихнуть воздух наружу.

– Альб-рандт? – Зажала рот ладонью, чтобы не брякнуть лишнего.

– Да-а, – Милана расплылась во влюблённой гримасе. – Такая красивая фамилия. Как он сам.

– А… Не сомневаюсь. – Полина словно лишилась тверди под ногами, а мокрый асфальт превратился в мерзкую топкую вату. А Юра всё названивал. Не Полине. Полину он игнорировал.

Ей, Милане! Вот оно.

Крысы снятся к предательству.

– Погоди, я отвечу. Ты что-то побледнела, холодно?

– Нет… Нет.

Милана махнула рукой и удалилась в конец галереи.

– Привет, привет! Ты как, крыся, я соскучилась!

Твою мать. Твою мать, твою мать.

Какая мерзость.

Показалось, что ей выгрызли не сердце. Всё внутренности. Всю душу выгрызли и выплюнули гнить на чумном кладбище! Полина стояла, как дура, и силилась сохранить лицо, пока Милана счастливо ворковала с её мужем.

Нет. Так нельзя. Максу было можно, до поры, до времени можно, а Юре – нельзя. Недопустимо. Полина стала умнее и злее, и второй раз в одну и ту же петлю влезать не собиралась.

Она ведь не любила Юру. Всеми силами не любила.

Полина решительно схватилась за ручки велосипеда и выкатила его в дождь. Оставаться рядом с любовницей мужа она не собиралась.

– Поля, ты куда? Льёт же!

– Я… Поеду, пожалуй. Мне домой надо.

Милана, едва оторвавшись ухом от трубки, повела плечами. Мол, хочешь – езжай, чудачка.