Текст книги "Ночной позор"
Автор книги: GO-блин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 17 страниц)
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Здесь сперва грядет Апокалипсис, потом на арене появляется уже известный вам фаллос
Рыбка подмигнул мне, как старому знакомому, но потом вновь сделал непроницаемую рожу.
Прочие бывшие сослуживцы стыдливо отводили глаза, особенно те, что участвовали в на нас охоте.
– Здорово, лабухи! – поприветствовал я былых соратников в борьбе за правое дело.– Неплохо вас нынче прижали, а?
– Уж не без твоего участия,– прошипел Закидон, следовавший за мной подобно почетному караулу.
– Что вы, дяденька. Куда мне,– вздохнул я.– Не та весовая категория…
В кабинете Закидона нас дожидался шеф.
– А, наш беглец! – Он махнул мне рукой.– Не поверишь, я даже рад, что ты цел и невредим. Без тебя компьютеры все перегорели.
Еще бы им не перегореть. Мстительный, я самолично перед уходом сунул в разъемы на материнской плате каждой машины по проволочному жучку. Пускай ищут, кретины, в чем корень зла. И где собака зарыта. Спорим, ни за что не догадаются? Хотя Гоня, наверное, попросту новые компьютеры закажет, он такой…
Эта мелкая пакость, впрочем, не слишком подняла мне настроение.
– И что делать со мной будете? – спросил я, стараясь, чтобы голос не слишком дрожал. О различных мерах наказания, которым в разные времена подвергались опальные колдуны, по Контролю давно ходили жуткие слухи.
Закидон нервно прошелся по комнате. Гоня сидел за его столом и сосредоточенно чинил карандаш, аккуратно складывая стружку на белый лист бумаги.
– Я сперва и правда поверил, что ты предатель,– наконец сказал Закидон.– Только очень удивился, когда Утка тебя взялся защищать, он, вроде, должен быть умнее. Потом взвесил все и решил охоту не отменять. Даже заключил с Поликарпычем договоренность придать тебя показательному трибуналу. Ничего личного, сам понимаешь, ради дела. Надо же кому-то отвечать… По-украински это будет Цап Видбувайло… И даже не спрашивай, как оно переводится. Однако обстоятельства изменились.
– Грядет великая битва,– вставил Гоня.– Последняя разборка, армагедец, мля.
– За городом, на полигоне промышленных отходов, чтоб от людей подальше,– добавил Закидон, явно недовольный, что у него перехватывают инициативу в разговоре. Вот мы что придумали: сделаем из тебя боевого мага.
– ? – ?-нул я.
– А что? Зарядим тебя заклятиями, чтоб из ушей молнии били, отключим сознание, и отбарабанишь как миленький, на дистанционном управлении! А в конце сражения показательно отречешься от прошлых заблуждений.
– Ничего не понимаю.
– Ну смотри,– опять встрял шеф.– Ты сейчас официально – вроде как главный бандит и вообще… «Крестного отца» видел? А после вашей с Уткой мнимой кончины… Кстати, а с Уткой-то что? Молчишь? Ну, молчи, молчи. Так вот, после вашей мнимой кончины из тебя сделали едва ли не безвинно пострадавшего от лап Контроля, честного и отважного борца за правое дело, понял? Скоро на улицах начнут узнавать, если доживешь, конечно.
– И чего?
– Вот дурак,– пожаловался Закидону Гоня. Глава оперативного отдела понимающе кивнул, типа, есть немного.
– Аарон Поликарпович свою армию из кого набрал? В большинстве своем такие же лохи, как и повсюду. Без лапши на ушах ни на что не годны. У Поликарпыча бизнес, а у них – убеждения. Каково с моральным духом станет в его армии, когда она увидит, что бывший идейный вождь сражается на нашей стороне? – огласил Закидон и изрек оригинальную, свежую и блистающую своей новизной сентенцию.– Войны выигрываются умом, а не жопой!
Тут в кабинет без стука влетел кто-то из оперативников.
– Ультиматум! – крикнул он.
Словно только этого сообщения и дожидаясь, прямо на Закидоновом столе разорвалась небольшая информационная бомбочка.
– Ну че, сатрапы? – Я узнал голос Аарона Поликарповича.– Слабо стало в натуре реальным пацанам противостоять? Сдавайтесь, или мы вам без базару разборку устроим…
Закидон раздраженно махнул рукой, и информационная бомбочка заткнулась.
– По фене базлает, как фраер,– заключил он и добавил презрительно.– Сразу видно, интеллигенция…
Поликарпович Смит, впрочем, тоже оказался не лыком шит. Он предусмотрительно наложил на информационную бомбочку несколько защитных заклятий, так что та, после минутной паузы, продолжила:
– Будешь за решеткой гнить, падла…– готов поклясться, голос на этот раз звучал даже немного обиженно.– Получишь по полной! А тот, кто…
Закидон рассердился и сумел наконец прогнать навязчивую говорилку.
– Ну что, Гэндальф Калиострыч? – спросил он шефа.– Ответим достойно врагу?
Закидон хрустнул пальцами и сотворил подобие только что полученного нами ультиматума.
Оно легким облачком повисло в воздухе, готовясь запоминать слова и предложения.
– Слушай, Поликарпыч,– фамильярно начал Закидон.– Если ты, козел, мне в руки попадешься, я тебя самолично так вые…
– Нет беспределу! – крикнул я, тоже желая поучаствовать в историческом событии. «Запорожцы пишут письмо турецкому султану…»
– …бу – безмятежно продолжал Закидон,– что ходить не сможешь! Из-за тебя, мудила, мы в этом месяце понесли убытков больше, чем за всю Вторую мировую. Учти, я еще в Гаагский трибунал на тебя заяву кину. Будешь, падла, на зоне под нарами кантоваться…
– Коробки для посылок делать! – подсказал Гоня.– Мешки из дерюги на машинке строчить!
– На параше кукарекать,– не остался в стороне я.– Гундосого мусолить! Радиоточку изображать!
– Так что сиди тихо, не быкуй, а то будешь бедный, понял?
Закидон упаковал послание и отправил его Аарону Поликарповичу.
– С уведомлением? – спросил я.– Долго будет идти?
– Сеть ни к черту,– пожаловался Закидон.– Зато входящие бесплатно.
– А в роуминге как? – заинтересовался Гоня.
– Ладно, хватит,– Закидон потянулся.– Пора, что ли, начинать.
Дальнейшие события я видел как бы со стороны. Хотя почему как бы?
Закидон быстро и безболезненно отделил мой дух от тела, вытянув его через дырку в ауре, что завелась у меня в районе мечевидного отростка.
– Следить надо за астральной гигиеной… – наставительно произнес шеф оперативного отдела. Затем он перехватил тонкую ниточку, соединявшую мою бессмертную душу с бренным телом, и накрепко связал ее с как попало болтавшимися обрывкам духовной оболочки, которая у меня тоже оказалась далеко не в лучшем виде.
– Как к тебе в астрал еще никто не подселился с таким иммунитетом? – подивился Закидон.– Наверное, побрезговали.
Я хотел ответить какой-то язвительной гадостью, но ничего не вышло.
Душа моя утратила власть над телом, которое, в свою очередь, сделалось безвольной игрушкой в чужих руках.
Сверху, да еще из приграничных слоев астрала, все виделось в немного искаженном, черно-белом варианте.
Серая Гонина лысина блестела, как волейбольный мячик.
На пару с Закидоном они принялись программировать меня и заправлять смертоносными заклятиями.
Затем в кабинет ввели Крошку Лили. Глаза девушки были пустые и стеклянные.
Я попытался отыскать ее душу, но то ли у длинноногих красавиц она в принципе отсутствует, то ли ее куда-то очень хорошо упрятали.
– Собирай народ,– усталым голосом сказал Закидон.– Таки грядет великая битва между волшебниками. Как я надеялся, что не доживу до этого момента.
Мое тело поднялось и чеканным шагом отправилось вслед за шефом.
Собирать народ не потребовалось, все были уже в сборе. Многочисленные сотрудники Контроля Всему выходили из кабинетов, дожевывая бутерброды.
Я хотел было остаться вместе с Закидоном, поглядеть, как старый маг готовится к великой битве, но меня вдруг выдернуло, и понесло прямо сквозь стены, вслед за удалявшимся телом. Разорвать его связь с душой оказалось не так просто. Хм, а прическу нам не худо бы и сменить. Никогда не думал, что я сзади так смешно выгляжу. Перья торчат какие-то…
Астральная нить натянулась с такой силой, что ее сокращение чуть было не бросило меня обратно в собственное тело, но сработали заклинания.
Моя душа больно ушиблась носом о собственную, если можно так выразиться, задницу. У тела нос тут же распух и засочился кровью, которую оно тут же вытерло рукавом. Гад, знаешь, сколько эта кофта стоила?
Во дворе припарковались несколько автомобилей, для начальства, но большинство сотрудников Контроля Всему организованно погрузилось в троллейбусы.
Мое тело уселось в белую «Волгу», новую, сверкающую свежей краской, и тут же начало качать права: затребовало, чтоб водитель открыл все окна и выплюнул изо рта сигарету.
Я по-турецки уселся на крыше, благо астральной моей проекции нечего было опасаться встречного ветра.
По обе стороны моего тела расположились Закидон и Гоня. Шеф, кажется, украдкой подмигнул мне, то есть мне настоящему. Хотя нет, вряд ли. Показалось.
Находившуюся в полном ступоре Крошку Лили усадили на переднем сиденье.
Водитель – а за рулем сидел Рыбка – задорно побибикал, и Контрольное воинство двинулось в путь, на врага.
Чета как-та мне эта не нравица.
Помимо всего прочего, последнее предложение имеет также следующий сокрытый смысл: плевал я со своей астральной колокольни на вашу грамматику! Ваще, да?
Группа прикрытия и конспирации работала как надо, и никто из обычных людей не обратил внимания на наш странный кортеж. Лишь кое-кто ругался на остановках, косвенно желая руководству ТТУ провалиться в тартарары, а то и поглубже. Великим магам, конечно, подобные проклятия до лампочки, но накануне решающего сражения я на их месте не стал бы по пустякам растрачивать ауру.
От такой массы людских проклятий надежно защищает лишь партбилет да депутатская неприкосновенность, прочие методы временны и малоэффективны. Потому несчастные чиновники в этом отношении куда уязвимее депутатов.
Процессия медленно двигалась, как бы просачиваясь сквозь поток других машин. Наша волга ехала впереди; Рыбка выставил было в окно маленький флажок с эмблемой трамвайно-троллейбусного управления, но под строгим взглядом Закидона тут же его и убрал.
– Не желаю ехать в одном автомобиле с транспарантами,– серьезно сказал волшебник.
Как там…
Уважаемые телезрители…
Нет.
Дорогие друзья! Сегодня мы с вами в прямом эфире можем наблюдать картину апокалипсиса!
Может, не слишком складно получилось, но учтите мой малый опыт на этом поприще. Комментировать Армагеддон мне приходится впервые.
Только что поступило сообщение, что нашим видеоинженерам пока не удается настроить картинку, и всем зрителям нашего астрального телевидения придется некоторое время наслаждаться моей фотографией, которую украшает надпись «из горячей точки». Эй, а получше фотки не нашлось? Поставьте ту, где рядом с Путиным!
Так вот. Пока вы наслаждаетесь моей фотографией, я попробую описать происходящее, в красках и лицах живописуя картину… картину… картину грядущего катаклизма!
Ладно, не вышло из меня тележурналиста. Можно в последний разочек попробую? Ну пожалуйста!
Прямо передо мной раскинулось широкое поле нездорового оранжевого оттенка. Над полем поднимаются ядовитые дымки и летают какие-то подозрительно крупные насекомые. Для тех, кто только что к нам присоединился, напомню, что финальную битву между плохими и нашими решили провести на полигоне промышленных отходов «Ясная Поляна», любезно предоставленном правительством Мокрорецкой области. Спонсор полигона промышленных отходов – химкомбинат «Маяк». Химкомбинат «Маяк» – изменим жизнь на Земле!
Проклятые враги пока не подошли.
Наше светлое воинство уже на месте, с холма оборзева… обозревает окрестности. Невдалеке на лужайке пасутся троллейбусы. Вон тот среди них самый главный, он уже старенький, видите, как у него обвисли рога? А молодежь как раз устраивает поединки за самок, потому что у троллейбусов в этом месяце наступает период случки.
Ну, вот и противник, явившийся с большой помпой, можно сказать, на понтах.
Столько иномарок я не видел даже в столице, под домом правительства.
Итак, войска занимают позиции. На устах волшебников зреют смертоносные заклятия, руки готовы метнуть во врага огонь и молнию, ноги прочно стоят на зараженной земле. Ни шагу назад! Порадуйте нас сегодня кровавым поединком! И пусть никто не уйдет обиженным! Пусть вообще никто не уйдет!..
Простите, увлекся.
Итак. Итак уже было. Значит, ну вот.
Ну вот, в полном молчании колдуны двумя длинными шеренгами выстроились друг против друга. Каждому в этой схватке достанется личный соперник. Но что это? Что за фигурка возникла вдруг между изготовившимися к… э-э-э… броску армиями? Кто он, этот невидимый с высоты герой? Чей он союзник?
Погодите, я спущусь чуть ниже, чтобы разглядеть его, а заодно и услышать, о чем говорят сейчас на поле брани…
Впрочем, я мог бы спокойно парить в двухстах метрах над своим телом.
Ничего из произошедшего в следующие мгновения от меня все равно бы не ускользнуло.
Оба воинства замерли. Почему-то общее внимание оказалось вдруг разом приковано к возникшей, казалось бы, из ниоткуда фигурке в каком-то сером балахоне.
Много позже я узнал, что то был обыкновенный вывалянный в грязи пододеяльник, которым неизвестный укрывался для маскировки на местности. Ему непременно хотелось появиться в нужный момент как бы из воздуха. В нашем доблестном герое всегда жила страсть к дешевым театральным эффектам.
– Остановитесь, дураки,– веско крикнул неизвестный, хотя это был Утка. Ой, и как это я вам преждевременно выболтал? Со мной никакой интриги в романе не получится, смех один.
Голос оперативника, усиленный заклинаниями, разнесся вокруг на многие сотни метров.
Утка воздел вверх руку, и все увидели в ней горящий чистым белым огнем артефакт.
Не знаю, кто первым подал сигнал к атаке. Вряд ли это был Закидон, потому как ему, вроде, известна была сила дубины великого знания. Но и Поликарпович тоже не совсем ведь дурак, я бы сказал, они оба примерно одинаковые, только с разными полюсами и одинаковыми зарядами. Оттого и ссорятся.
Но два воинства вдруг пришли в движение. Пыль и пламя взметнулись вверх, опалив мне волосы, несмотря даже на то, что я находился в других слоях реальности. Страшный грохот потряс землю, и она вскрикнула. Клубы дыма сокрыли оба воинства.
И тогда вдруг над всеми ими вздыбилась исполинская фигура.
Утка устремился к небесам, ногами при этом оставаясь прочно стоять на земле.
Он взмахнул дубиной великого знания и крикнул что-то.
Приложение к главе восемнадцатой
Директива.
«О признании служащего оперативного отдела Утки (Самохина Сергея Петровича) равным Господу Богу со внесением соответствующих изменений в личное дело и послужной список»
Подписано: начальник оперативного отдела Шовенгас Анатольевич Закидон.
ГЛАВА НИКАКАЯ
…а просто самый конец
– Не хотите мириться – придется договориться,– сказал Утка.
Он заставил Закидона и Аарона Поликарповича ухватиться друг за друга скрюченными мизинцами и произнести старинную формулу дружбы, нарушение которой каралось в древние времена по всей строгости процессуального законодательства. Клятвопреступника привселюдно побивали камнями, а в более поздние эпохи додумались использовать для этого дела кирпичи.
Мирись, мирись, мирись,
И больше не дерись.
Если будешь драться,
я буду кусаться!
А кусаться ни при чем,
буду драться кирпичом!
Колдуны, застыв в самых нелепых позах, продолжали сражение. Утка погрузил их в особо медленную струю времени, выбраться из которой без посторонней помощи можно этак примерно через миллион лет. Пускай посидят, сказал оперативник, чтобы дров сгоряча не наломали.
Был составлен договор. Согласно ему стороны признавали друг за другом некоторые привилегии, которые обязывались свято чтить. Отныне Контроль Всему более не был контролем всему, но лишь части всего.
Другая часть всего отдавалась мафии, которая теперь была легализована, и больше мафией не считалась. Хотели власти – получите.
Теперь, для ясности, было два контроля: Контроль Почти Всему (наш, старый) и Контроль Почти Над Всем (их, новый).
Поликарпович Смит тут же начал гордиться, что их название на целое слово длиннее нашего, за что получил от Утки божественной дланью по шее.
А кто нарушит договор – тому крышка.
Вот, собственно, и все.
Очнулись сражавшиеся в новом мире.
Меня благополучно вернули в свое тело, после астральных просторов показавшееся тесным и неудобным. Я даже начал подозревать Закидона, не подменил ли он меня под шумок?
Сферы влияния делили тоже с большой дракой, но до войны, слава богу, не дошло, и на том спасибо. Долго думали, как поделить волшебников: на добрых и злых, честных и быстрых, мудрых и мертвых?
В конце концов Утка разрубил Гордиев узел, предложив делить колдунов согласно алфавиту, чтобы Абузмахан, скажем – Закидону, а Абукукум – Аарону, Абракадабр – Закидону, Абхахапут – Аарону… И так далее.
Крошка Лили в сознание не пришла. Оказалось, что такой ее взяли в плен, и что произошло с душою девушки, сказать никто не может.
Теперь она стоит в стеклянном шкафу в Гонином кабинете, пугая посетителей.
Шеф, кажется, подозревает меня в нездоровых посягательствах, но совершенно напрасно. Я на Крошку Лили после всех событий даже смотреть не желаю.
Изредка мы вытираем с нее пыль.
А с Уткой вышла такая история.
Вскорости после окончания разборок он пришел ко мне, в обычном, небожественном своем виде, с дубиной за поясом.
– Спаси,– взмолился он.
– Что? – не понял я.– От кого?
– Да этот,– оперативник безошибочно определил мою нычку с водкой, сорвал колпачок и приложился к бутылке.
– Но-но-но! – прикрикнул на него я, строго наблюдая за поднимавшимися к задранному донышку пузырьками.– И меру знай!
– Скелет меня преследует,– пожаловался Утка.– Жизни от него никакой нет. Ходит и нудит, ходит и нудит. Отдай, говорит, мое сокровище, мою прелесть, мол, это был подарочек на день рождения! И никак с ним не совладаешь, даже огонь не берет! Я в землю закопать пробовал – выкапывается! Плиту бетонную перегрыз!
Мы сели у меня на кухне и принялись методично выпивать.
В дверь поскреблись. То было неотъемлемое проклятие дубины великого знания, нудный скелет, несчастный царь Дохлодрыг.
– Так ты это,– предложил я.– В самом деле. Зачем она тебе? Отдай.
Утка, словно преобразившись, вдруг выпрямился и расправил плечи.
– В натуре,– сказал он.– Да хрен с ней!
Отдернул занавески и выкинул свою божественную сущность в раскрытое окно.
Сущность ударилась о крышу какой-то иномарки. Завыла сигнализация, послышались невнятные угрозы вперемежку с ругательствами.
– Слышь,– Утка нервно захихикал.– Прикинь, они сюда идут! Разбираться!
