Текст книги "Ночной позор"

Автор книги: GO-блин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Здесь на сцене появляется организованная преступность, а я вдруг оказываюсь почетным ее членом

Я вертел руль, путаясь в педалях. Главное, сцепление не забывать… Газ… Тормоз… Газ… Тормоз… Газ… Газ… Ой! Простите-извините!

«КамАЗ» въехал своим зеленым рылом прямо в кованые ворота. Чугунная гроздь винограда пробила стекло и вдавилась в соседнее от меня сиденье.

Дробно затарахтела сигнализация. Ворота попробовали было открыться, но у них, конечно, ничего не вышло, электромотор надсадно взвыл и навсегда смолк.

А меня уже выволакивали из кабины и без всяких, по-простому, укладывали щекой на бетонную дорожку.

– Я к Василь Сергеичу! К Василь Сергеичу! – орал я, вырываясь.

Кто-то придавил мою шею дорогой кроссовкой. Ух ты, какие штучки. Интересно, где покупалось, в каком… Ой!

Конечно, так меня и поведут прям сейчас к Василь Сергеичу.

– Ладно, поднимите его! – это подошел кто-то из начальства.

Наш с Уткой план начал давать сбои еще на первом этапе своего воплощения.

Ломать ворота, я, конечно, не собирался, просто подвело управление. Я вообще танком рулить учился.

Меня встряхнули и вздернули за шиворот так высоко, что пришлось стоять на носочках. Значит, если маленький, то можно издеваться, да?

– Ты кто, уродец? – уважительно спросил меня начальник охраны.

Я просипел что-то насчет того, что воротником горло передавило, неплохо бы и отпустить.

– А? – не понял охранник.– Повтори.

– Шпшспсшп!

– По-моему, это он нас материт,– высказал предположение один из охранников.– Давайте замочим козла!

– Шшш пш пш! – возмутился я.– Спш пы пш сшсш!

Тут охранники наконец сообразили, и я рухнул на пол, потирая шею. Здесь они, надо сказать, немного поторопились, потому что я успел по инерции закончить фразу:

– Шсш шс шс, шс-дарасы…

– Какие дарасы? – насторожились охранники.

– Ладно, хватит. Говори, кто теракт заказал.

– Какой еще теракт? – удивился я.

– Дурака не строй! – начальник охраны сделал строгое лицо.– Знаем мы эти фокусы, въехать на машине со взрывчаткой к Василь Сергеичу, уважаемому члену общества, разнести дом, человеческие жертвы, резонанс… Пугнуть хотели… А ты ничего, смелый. Камикадзе.

– Это разве не грузинская фамилия? – невинно поинтересовался я.

Ну, Утка, ну, дарас, среди всех дарасов дарас! Подставил, ничего не скажешь. Ввек не прощу.

Теперь надо выворачиваться.

– Там не взрывчатка.

– А что?

– Не знаю,– искренне ответил я.– Самому интересно. Мне бы с Василь Сергеичем…

До выяснения «КамАЗ» загнали во двор, где обложили мешками с песком и автоматчиками.

Меня завели в мрачные застенки с евроремонтом и велели готовиться к пыткам.

У волшебной мафии все должно быть не как у людей.

Вместо втыкания паяльника в задницу и других страшных вещей мной занялся потертый жизнью колдун.

Он уставился в мои ясные очи и пробормотал:

– Покори-и-ись…

– А можно вопрос? – заторопился я.– Вы здесь кем работаете?

– Да специалистом, на три четвертых ставки,– пожаловался тертый маг.– Условия едва ли не хуже, чем в проклятом Контроле. Зарплата, может, и выше, но никакого социального страхования.

– Хреново вам,– согласился я.– Меня вот тоже… Выперли. А ведь какие были перспективы!..

Тут я развернул перед размякшим волшебником картину того, как меня после всех безусловных заслуг свергли с Олимпа интриги завистников и недруганов.

– Говоришь, один и целую ораву мамвжиков в мешок загнал? – качал лысенькой головой чародей.

– Будь они прокляты! Я их ненавижу! – кричал я, настолько уверовав в собственную враку, что начал испытывать к Контролю самую настоящую ненависть.

– Что еще за шум? – в комнату вошла волшебница, красивая, зараза, во всем обтягивающем и открытом.

– Да мы тут… Беседуем,– объявил я.– А вы, собственно, гражданочка, по какому вопросу?

– Я тебе сейчас покажу, по какому…– плотоядно ухмыляясь, сказала волшебница.– Аарон Поликарпыч, вы нас оставьте…

– Велено разобраться…– замялся тертый маг.– Может, вы бы попозже, Аполинария Ильинишна?

Вот это я понимаю, культура у бандитов! Не то что наши, сплошные кликухи и погремухи.

– Ну, разбирайтесь,– не стала спорить волшебница и вышла.

Тут и тертый маг вспомнил, по какому поводу мы, собственно, здесь находимся, и вновь предпринял попытку меня загипнотизировать.

– Может, не надо? – взмолился я.

Притаившийся под потолком динамик ожил, прокашлявшись пылью.

– Этот целый еще? Не прошелупенился? Наверх подайте.

– Подать? Сейчас сделаем…– потертый маг взмахнул руками, выкрикнул что-то малолитературное, меня закрутило и понесло.

– А пыли-то, пыли…

Прямо под потолком, в кресле из пошлого голубого бархата, покачивалась бодрая старушка с пылесосом марки «Ракета».

– Чакры надо лучше чистить, чтоб по астральным каналам в чистоте путешествовать! – назидательно произнесла она.– Дай-ка я тебя… пропылесосю!

Я вопил.

– Щекотно! Ой-ой-ой, вы что делаете!

– Терпи, казак, атаманов будешь,– сурово говорила колдунья.

Окончив неприятную для меня процедуру, она выключила пылесос, и тот мигом испарился.

– А теперь колись, ханыга.

– В чем колоться? Я готов! Дайте мне три бочки варенья! И три…

– Не выйдет из тебя Мальчиша-Плохиша,– вздохнула волшебница.– Ты и так уже испорченный, по морде видно.

Я на такое, конечно, обиделся, но виду не подал, чтоб не портить отношений с могущественной колдуньей.

– Это. Угнал я «КамАЗ», хочу продать. Ну, с ценным грузом. Для обороны.

– Какой еще обороны? Ты можешь по-человечески изъясняться? Чему вас там только учат! И ворота сломал…

– За ворота извините. Понимаете,– доверительно начал я.– Там такая штучка, которая всем нужна. Вот я ее вам и привез, в порядке доброй воли.

– Доброй воли, говоришь? Что-то я тебя не помню. У меня, вроде, все ханурики местные вот где… Недавно, что ли, в город приехал?

– Вроде того,– уклончиво ответил я.– Можно сказать, новое лицо. Я хочу у вас работать.

– Чтобы у нас работать, надо чего-то стоить,– объявила колдунья.– Чего ты стоишь?

– Да так… В кузове вон понакидано, столько и стою.

Запищал телефон. Колдунья, ухватив его обеими руками, принялась боязливо нажимать кнопки.

– Где трубка нарисована…– подсказал я.– Или на «йес».

– Сама знаю! Да. Але. Ага. Что? Сколько? Этого самого? Ну…

Волшебница отложила телефон и, ласково на меня глядя, медовым голосом произнесла:

– А скажи мне, нетте киндер. Ты знаешь, как меня зовут?

– Нет.

– Тетя Хильда, мой либерн. Василь Сергеич – развод для лохов. Можешь звать меня просто Хильда. Скажи, пожалуйста, в каком месте ты похитил те чудесные штучки, что привез нам?

– Да, в общем, это. Как было дело. Иду я поздно вечером с дискотеки…

Вот ведь как бывает. Хороший специалист никогда не останется невостребованным. И снова карьера моя стремительно взлетела…

Ибо онтыне… отныне я, никому до этого не нужный, состою в организованной преступности в качестве малоорганизованного работника самых широких профилей…

Или как еще.

«Хочу, говорю, у вас работать во имя свободного предпринимательства».

А она мне:

«Конечно, конечно, дорогуша!»

И все.

А потом мы еще чай пили.

С печеньями.

Не так все оказалось просто, конечно же. Чтоб стать примерным бандитом, нужно сперва пройти экзамен.

– Начнешь с низов,– объявила Василь Сергеич.– Среди молодняка потолчешься, лопухов пообрабатываешь. Понял?

ГЛАВА ПЯТАЯ
Как я был плохим

Обрабатывать лопухов, это на нашем, воровском жаргоне значит совершать разбойные нападения с целью отбора личного имущества не способных постоять за себя граждан в темное время суток.

Мне дали бейсбольную биту и велели не возвращаться без улова.

– Сколько принесешь, на столько зарплату повысим,– сказала Василий Сергеевич.– И помни – здесь важен принцип.

Я забросил биту на плечо и, выпятив грудь, отправился на обход темных подворотен. Зорким глазом выискивая подходящую жертву, я мысленно репетировал слова, с которыми к ней, этой самой, значит, жертве, обращусь.

Как вы думаете, что лучше сказать: «Гони бабки, ханыга», «Дай закурить» или «Не подскажете, как пройти в библиотеку?»

Опыт показывает, что реакция у людей на эти фразы примерно одинаковая.

Я так замечтался, что чуть не налетел на согбенную жизнью старушку, боязливо жавшуюся к стенам.

Вот он, подходящий объект для моих бесчеловечных упражнений. Прости, бабуль, веришь, самому неприятно.

Я преградил старушке дорогу, эффектно откинул голову, постукивая себя по ладони битой, и самым устрашающим голосом произнес:

– Э-э-э… У-у-у… То есть, я хотел сказать…

– Держи его! – заорала вдруг бабка.

Тут же кто-то пнул меня в спину, так, что я полетел вперед. Бабка грамотно перехватила мою руку и затейливо ее вывернула.

– Пронация! Супинация! Рычаг! – кричала она.

Я попытался урезонить ее, воспользовавшись самым эффективным в истории оружием – словами.

– Ай! Что вы делаете! Больно!

– А будет еще больнее! – предупредила старуха.– Вяжи его!

Бита со стуком упала на мостовую, а на моих запястьях защелкнулись наручники.

– Предупреждаю, меня будут искать! – заявил я.– И не думайте, что за меня некому заступиться!

Пора положить конец этому произволу пенсионеров. В связи с тяжелым демографическим положением, их в нашей стране с каждым годом становится все больше. Пенсионеры, чувствуя свою силу, скоро совсем перестанут считаться с молодежью, низведя нас до положения бесправных рабов. Одна надежда – может, к тому времени я тоже успею состариться…

Меня усадили на заднее сиденье желтенького «москвича», наверное, из тех еще, что совершали исторический пробег по пустыне Сахара.

– Сиди тихо, не рыпайся, понял? – сказала скрутившая меня старушка. Ей помогал почтенный дед-велосипед, в смушковом пиджаке и шапке пирожком.

В кабине дед закурил жуткий «беломор», очевидно, намереваясь уморить меня или хотя бы довести до бронхиальной астмы.

– Ну что, голуба, обидел пенсионерку? – спросила бабка.– Деньги есть?

– Чего?

– Спрашиваю, деньги, телефон, кредитная карта? Часы, банковские билеты?

– В карманах,– сказал я, понимая, что все равно обречен.

– Ну не переживай ты так! Подумаешь… Эти средства пойдут в фонд тайного общества «Пенсионеры без границ»

– Может, отдадите на благотворительность?

– Будешь умничать – выбью зубы.– Предупредила бабка.– Где тебя высадить?..

– Да я здесь неподалеку живу. И правда, хоть подвезите, что ли…

Дома я принялся рыться в шкафу, отыскивая заветный носок с валютной нычкой.

Нужно было завтра предъявить свой богатый улов, мать его.

ГЛАВА ШЕСТАЯ
В которой все неожиданно обрывается, не успев даже начаться

Будешь теперь бандитом,– подкалывал меня Утка.– Смотри, не увлекись. А то как станешь на кривую дорожку, потом назад не захочешь. Не разу еще не видел, чтоб к нам из преступников обратно работать возвращались.

Здорово! Не мог раньше предупредить, перед тем как меня на эту самую дорожку направлять?

Хотя, если не возвращаются, то здесь, наверное, очень хорошо. Тогда я, наверное, тоже лучше на кривой дорожке останусь. В бандитах.

– Ты, главное, не забывай, кому ты всем обязан,– твердил Утка.– И поставляй ценные сведения о готовящихся преступных акциях.

– Будет, будет…– отвечал я безразлично. Заботило меня в тот момент совсем другое.

Как бы мне так от этого Утки отделаться? Дружба с ним может повредить дальнейшему продвижению по карьерной лестнице.

Приняли меня в бандитской среде тепло, можно сказать, по-братски, не то что в проклятом Контроле. Сразу ощущался иной моральный уровень, мотивации, определяющие поведение людей, давали о себе знать. Свободная и честная конкуренция между сотрудниками не имела ничего общего с тем, что творилось на предыдущей моей работе. А о Гониной конторе я даже и не вспоминал.

В жопу прошлую жизнь! Буду теперь злым.

– Оставайся с нами, петит гарсон, будешь нашим ле эмпиратре,– сказала тетя Хильда.– Мы научим тебя плохому.

– Да, научите меня плохому!.. А это как это?

– Скоро узнаешь. Потребуется от тебя совсем немного: предавать друзей, клеветать, заботиться только о себе, не прощать обид…

А, ну это мы запросто. Я почему-то думал… Впрочем, ладно, об этом не надо. Об этом потом. Потом об этом.

Плохие волшебники отличаются от хорошим тем, что не стесняются проворачивать махинации, обогащаться, используя для этого…

Стоп, что-то у меня получается, если подумать, то хороших волшебников вообще нет, одни плохие.

Попробуем иначе. Плохие волшебники это те, у кого есть силы творить пакости, но нет для этого легальной ксивы, как у контролеров.

Сразу после развала Сесера в плохие тесались преимущественно двоешники, вроде меня, которым хотелось много, но в милицию… ну, вы поняли куда, не брали. Постепенно как-то само собой получилось, что совсем дураки отсеялись, сгинули, а кто поумнее решили организоваться и устроили Тайный Союз Плохих (ТАСОПЛОХ).

– Мы и оглянуться не успели,– жаловался Утка.– А эти уже тут как тут. Ночные, говорят, Бандиты. И ведь не подкопаешься. Удивительное дело. Вот надо кого-то убрать, обвинить, оклеветать, и никаких проблем. Уберем, обвиним, оклевещем. А с этих, что с гуся вода. Сколько уже пытались. А пробуем подвести законную базу – тоже не получается. С законностью у нас не очень, мы силы добра, мы не умеем закон соблюдать…

Тетя Хильда говорила примерно то же:

– Главное, чтобы никто не мог придраться.

Утка подложил мне свинью.

На следующий день после моего торжественного посвящения в бандиты «КамАЗ» с ценным грузом был дерзко угнан прямо со двора. Неизвестный похитил его под носом у охраны.

Меня спасло только то, что я в тот момент, во-первых, пил чай вместе с тетей Хильдой, а во-вторых, разве я не нудил (по Уткиному, кстати, совету), что груз ценный, надо его беречь, могут спи… спи… с это самое. На что мне отвечали, что легче с Кремля звезды свинтить, чем с этого двора что-то увести.

Вот и доотвечались.

Когда мы с Уткой, тем же вечером, тщательно законспирировавшись в камышах, обсуждали обстоятельства угона, оперативник в ответ на мои предположения лишь отмахивался:

– Какой еще в жопу левитацией! Кто ей вообще владеет? Кстати, скажешь кому, что за волшебная сила груз перетащила, вырву уши.

Сами понимаете, такой угрозой пренебречь я не могу, при всем желании раскрыть вам Уткину маленькую тайну. Способ он в самом деле избрал чрезвычайно остроумный, простой и доступный едва ли не всякому.

– Смотри, салага, и учись… Видишь, вон, чей-то труп по весне всплыл? Так мы его…

– Ух ты,– сказал я спустя пятнадцать минут, немного умаявшись.– А с деньгами так не выйдет? Я знаю, где инкассаторы загружаются, у меня банк есть рядом с домом…

– Не будь дитем,– ответил Утка.– В банках купюры по номерам проходят, ты эти деньги сбыть не сможешь. Я через все это проходил, еще когда ты шнурки завязывать учился.

– Или если…

– Потом,– оборвал меня Утка. И зря оборвал, между прочим. Мой пытливый ум принялся за работу, вдохновленный открывавшимися перспективами. Да с таким способом можно…

А незадолго перед этим произошло вот что.

Общество собралось – высший сорт.

И все чрезвычайно дружелюбно настроены. Я понял это, как только вошел в комнату.

– Мон петит ами, тебе лучше бы во всем сознаться. Это было подстроено Контролем? – ласково спросила тетя Хильда.– Говори, и тебе ничего не будет. Шер ступиде, мы могли бы уже выворотить твои мозги наизнанку, но лишь мое хорошее к тебе отношение и природная ла бонт препятствуют этому.

– Ну, это… Я, конечно, всегда готов оказать помощь следствию, и… Как бы… Оно…

Все с интересом слушали.

– Может, пятки ему припалить? – предложил потертый маг, мой знакомый.

– Лучше… – это какой-то громила попытался было внести свое предложение, но Тетя Хильда прикрикнула:

– А ну цыц! – и все замолчали.

– Тут на нем еще одно дело повисло,– задумчиво сказал потертый маг.– Помните, Василий Сергеевич (это так тетю Хильду официально звать положено), к нам заказ поступил на устранение угрозы? Вампиры, у них там охота какая-то нелегальная… Пустяки, вроде, кровь из кого-то пьют… Это он и есть, который тайну великую знает. Что вампиры на людей незаконно охотятся.

Василий Сергеевич всплеснула руками, как бы говоря: «Я сделала, что могла. Прости», а вслух заявила:

– Раз обещали убить, убьем. Иначе никак. Наш бизнес построен на доверии. А потом мозги посмертно вывернем, чтоб лишний раз не мучился.

– Нельзя мне мозги выворачивать! – крикнул я.

Василий Сергеевич болезненно поморщилась.

– Ну ты чего так орешь? Еще никто тебя не режет, а уже орешь.

– Нельзя меня резать! Я здесь полномочный представитель Контроля Всему, вечная ему почет и слава!

– На этот счет тебя проверяли. Нет тебя в списках, не значишься ты контролером.

– Списки разные бывают,– веско заметил я.– Иначе это у меня вот откуда?

Тут я явил свету корочку, так мной и не уничтоженную после увольнения.

Василий Сергеевич, а затем потертый маг тщательно осмотрели ее на предмет подделки.

– Надо же. Оперативный отдел. Ну-ну…

– У меня здесь спецзадание! – сказал я.– И попробуйте хоть пальцем тронуть!..

Василий Сергеевич почесала щеку.

– Сейчас проверим, что у тебя за спецзадание. И добавила, обращаясь уже к потертому магу:

– Соедините меня с Закидоном, или как его.

Спустя мгновение прямо на противоположной стене возникло изображение, немного смазанное. Искаженный Закидон с неудовольствием поглядел на нас троих.

– Знакомые все лица… Что надо, Вася?

– Это – твой? – никак не реагируя на фамильярный тон колдуна, спросила Василий Сергеевич.

Закидон замешкался лишь на мгновение. Конечно, он узнал меня, но никакой уверенности в том, что вредный старец захочет признать старого знакомого, не было.

– Мой. Наш.

– Аккуратнее работать надо, Шовенгас Анатольевич. Что же это вы такие проколы допускаете? Засылаете к нам не пойми кого, вроде мы бандиты? Нехорошо.

– Нехорошо,– как эхо, повторил вслед за ней потертый маг.

– Что хорошо, это я вам буду рассказывать,– сурово возразил Закидон.– На суде.

И отрубился.

Повисло напряженное молчание.

– Так я пойду? – внес предложение я.– А то мне еще…

– А как же вампиры? – некстати влез тертый маг.– Нехорошо их разочаровывать.

– Точно! – Василий Сергеевич, кажется, приняла решение.– Идея! Мы тебя отпустим и где-нибудь по дороге убьем! Как несчастный случай! Ты не обижайся, сам понимаешь, дорожим престижем фирмы…

ГЛАВА СЕДЬМАЯ
В которой я жду неминуемой смерти и предпринимаю попытки к ее избежанию, довольно, между прочим, оригинальные

Я вздрагивал от каждого резкого звука.

Троллейбус выглядел более чем подозрительно.

Поднявшись на заднюю площадку, я вжался в угол, чтоб меня было невидно снаружи, и задумался.

Утка меня в это втравил, он пускай и вытравливает. Надо же, мудила, жадный, не мог подождать со своим «КамАЗом»…

Дома оперативника не оказалось.

Я перебежками пересек его двор, залегая за каждым мусорным ящиком, и достиг остановки маршрутных такси.

Водитель с удивлением покосился на пассажира, забившегося под переднее сиденье, но ничего на сказал. Я протянул ему деньги и придирчиво пересчитал сдачу.

– Мне до станции Синегнойной, пожалуйста! – прошептал я.– И следите за дорогой!

Надо пробиться в наш родной Контроль. Там меня вряд ли осмелятся тронуть. Найду Утку, поговорю, выслушаю предложения…

– Не велено! – страшным голосом объявил охранник.– Не велено пускать!

– Это как это не велено! Я посетитель! Мне налоги заплатить!

– По личному распоряжению Шовенгаса Анатольевича,– охранник ткнул большим пальцем на мою страшненькую фотографию, висящую у него за спиной.– Не велено.

Тьфу.

Я схватил дребезжащий турникет и принялся яростно его трясти, громко при этом выкрикивая:

«Свободы и справедливости!»

Нет, это не то, что нужно.

«Защиты и правопорядка! Нет беспределу и беззакону! Долой коррупцию!»

Охранник в ужасе смотрел на меня. Вокруг собирались люди.

«Свободу политзаключенным! Выносите стулья – крушите мебель! Будем жечь костры из книг! Ура законам улиц! Да вздравствует… ой. Да здравствует мировой коспомолитизм! А-а-а! Куда! Сейчас же отпустите! Будьте вы прокляты! Требую повышения заработной платы и возврата льгот!»

Прибыла тяжелая артиллерия в лице Петюни с Серюни и они быстро заволокли меня вовнутрь.

– Нет, он не думает,– пожаловался Петюня неясно кому.– Его совсем не заботит, в этот сложный час, престиж нашей организации. Ему надо устраивать скандалы. Такой он человек.

– А чего меня по-хорошему не пускали? – возмутился я.– Пустили бы, не было бы никаких скандалов.

– Будь ты проклят! Я тебя ненавижу! – сказал Серюня.– Из-за твоих выходок у нас партия в морской бой знаешь на чем оборвалась? Я только-только его четырехпалубник обложил!

– Я тебя потом одному приему научу,– пообещал я.– Если вы меня сейчас головой кверху перевернете, а то неудобно вверх кармашками висеть.

– Какими еще кармашками?..

Оперативники приволокли меня прямо в кабинет к Закидону, пред его ясные очи.

– Колись.

– Говорить буду только в присутствии моего адвоката… Тьфу! Что за глупости лезут? Утку позовите, он в курсе. Это все он виноват! Его затея!

– Оперативный сотрудник Утка убыл в неизвестном направлении, и местоположение его в данный момент неизвестно,– Видно было, что Закидону страшно неприятно, когда ему что-то о ком-то неизвестно.

– Тогда слушайте,– и я, не стесняясь в выражениях, изложил Закидону всю нашу эпопею с «КамАЗом».

– Да… История. А сюда ты зачем приперся?

– Как это зачем? Защитите, Шовенгас Анатольевич. Вы меня породили, вы меня и это самое… Заботьтесь теперь, что ли. Батьку, чуешь ли ты мене?

– Чую, сынку, чую… – ответил было Закидон, но опомнился и заорал: – Да что ты, в самом деле, глупости тут свои распространяешь! Я уже от тебя заразился и почти дураком стал! Нельзя мне тебя брать под свою защиту. Сейчас обстановка неспокойная. Нехватало еще из-за таких пустяков разборок с Василий Сергеевичем поиметь. Я тебе и так помог, не разобравшись, сказал, что ты наш сотрудник, теперь отваливай.

Хороши пустяки! Моя драгоценная жизнь. Ну, еще встретимся мы на кривой дорожке…

– На счет того, кто там кого будет иметь, это ваше дело. Мне что делать?

– А что хочешь, то и делай.

– Спасибо на добром слове, Шовенгас Анатольевич. Век не забуду. Долгих вам лет жизни и крепкого душевного здоровья. Не болейте, пейте чай с липой. Соблюдайте режим. И не ешьте на ночь сырые помидоры, это вредит желудку!..

Последние слова я произнес, вылетая на мостовую. Оказывается, было у Закидона в арсенале еще и такое заклятие, чтоб неугодных посетителей сразу из кабинета прямо на улицу вышвыривать.

Я отряхнул свои штаны (сто баксов, между прочим, не хрен собачий) и призадумался.

Что же делать?

Я бросился к Гоне.

– Говоришь, убить тебя грозят? А кто чай из сейфа вынул и обратно не положил?

Вот же, сквалыга. Нашел, когда говорить.

– Верну. То все была довлеющая сила внешних обстоятельств.

– Я тебе помочь никак не сумею, уж извини. Есть, правда, вариант.

– Какой?

– Спрятать тебя можно. Хочешь, обращу в статуэтку и поставлю у себя на столе? Или, к примеру, в животное какое-нибудь мелкое. Карликовую виандотку из породы карцезарок я давно хотел завести…

– Лучше в кролика. Он хоть делом интересным занят. А карликовой виандотке из породы карцезарок, судя по названию, самку еще попробуй отыщи.

– Ну зачем, зачем тебе быть кроликом? Кролики живут мало, и сожрать тебя всякий может, если голод наступит. А виандотку попробуй сожри, у ней на морде написано, что птица редкая.

– Так она еще и птица? Не хочу, у птиц всех мозги куриные.

– Курица, чтоб ты знал, очень умное животное. У нее извилин даже больше, чем у кролика. Может, потом обратно и не захочешь. Как ощутишь себя в десять раз умнее прежнего, с куриными-то мозгами…

Я на Гоню тут же обиделся и заявил, что еще не известно, у кого какие мозги.

– Ладно. Придумал,– сказал шеф.– Сделаю тебя выдрой. У нас как раз в зоопарке новый выдрятник открылся. Поживешь, с товарищами познакомишься. И на счет этого дела, кстати, выдры тоже шустрые твари. Не успеешь оглянуться, как от потомства не будешь знать, куда хвост девать.

– А бобрятника случайно нету? – вспомнил я свою давнюю мечту.– Я бобром хочу быть! Построю плотину и затоплю город нахер!

– Вот! Точно! Бобром! – обрадовался Гоня и хлопнул в ладоши.